- Здрасьте вам! Сколько можно полуночничать? Выпей снотворного, что ли?
      - Я не могу дышать... - жалобно ответила она, становясь в этот момент прежней - растерянной и беззащитной - Ренатой. Открой окно... Пожалуйста!
      - У меня уже пятки посинели, и так все нараспашку... С тобой, ладонька, что-то не так...
      - Пожалуйста!
      - Лучше иди ко мне.
      Утомленная беспокойной ночью, Рената доверчиво забралась к нему под бок.
      - Легче? - он поудобнее устроил ее голову у себя на руке.
      - Не знаю. По-моему, да... - сонно пробормотала она.
      Прошло минут десять. Рената тихо спала, зато теперь Ник никак не мог найти удобного положения и задремать. Ее теплое тело, беспомощность, доверчивость будоражили воображение Гроссмана. Вот если бы все вернулось на круги своя, как раньше... Если бы он осмелился нарушить данное самому себе слово... Впрочем, а почему нет? Она по-прежнему его жена, так думают все, даже проницательная маман.
      Ник приподнялся и заглянул в лицо Ренаты, отвел прядь волос от ее щеки, поцеловал в приоткрытые губы... "Танрэй"... автономно родилось в мозгу. Откуда?..
      Гроссман поймал себя на том, что пальцы его осторожно касаются ее тела. Рената не проснулась, но в то же время, чувствуя прикосновения, прильнула лицом к его груди.
      - Малыш! - тихо позвал он - так, как не звал никогда раньше.
      Она распахнула глаза и сжалась. Во взгляде была боль, укор, недоумение - Николай не понимал, сколько там было всего, что нельзя высказать словами. Гроссман отстранился. Гранитные зрачки Ренаты при свете ночной лампы внезапно стали глухими и немыми, все чувства растворились под непроницаемой оболочкой. Она спокойно, как Сфинкс, взирала на него. Ей было все равно, что он собирается делать.
      - Я хотел... уложить тебя поудобнее... - он оправдывается?! Да, он оправдывается. Гадкое чувство вины - ни за что, ни про что... В чем, собственно, он провинился?! В том, что не может, не умеет вытравить из себя свою слабость к ней?! Он хотел бы этого, но во всем этом сопротивляющийся разум улавливает что-то большее, нежели физиологические импульсы, нежели животные инстинкты... Как с этим всем бороться?
      - Да, ты прав... - тихо сказала Рената. - Но нужно подождать. Все слишком сильно запуталось...
      - Слишком.
      - Я не смогу тебе этого объяснить. По крайней мере, сейчас.
      - Не сможешь, - словно согласное эхо, откликнулся Ник, уже зная, что ничего не будет и сегодня. Он выключил бра и повернулся к стене. - Спокойной ночи.
      Рената уставилась в потолок. Как хотелось оказаться ТАМ... И - непреодолимая преграда: не хватало воздуха, легкие горели от страшного напряжения, грудь ныла. Сколько уже дней продолжается это мучение... Хотелось уснуть навсегда, а приходилось возвращаться, каждый раз понимая всю мерзость окружающей реальности...
      - Прости меня, - шепнули внутри. - Мы найдем выход, нужно лишь потерпеть...
      "Я люблю тебя, - подумала она. - И готова терпеть, сколько нужно. Ты же знаешь, я смогу"...
      - Прости...
      Ник повернулся и, повинуясь чему-то невысказанному, набросил на нее одеяло:
      - Спи, малыш...
      А утром к ним ворвалась Роза Давидовна, не имевшая обыкновения "стучаться в собственном доме". Возможно, ее очень удивило бы, застань она какую-нибудь пикантную картинку в комнате сына: за пять лет совместной жизни это можно как-то отрегулировать, да и вообще, при таком стаже интимные вещи уходят на ...дцатый план.
      - Кто из вас вчера мыл посуду?! - набросилась она на Николая, который спросонья не мог понять, что она хочет.
      Рената села и прикрылась одеялом.
      - Ну, я... - сознался Ник, прикидывая, что он мог забыть вымыть.
      - Сколько же ж раз тебе можно говорить, чтобы не складывал ложки и вилки в поддон сушилки?! На лбу тебе написать, да и зеркало закрепить, чи що?! А?! - мадам Гроссман грозно подбоченилась.
      - Роз, какая разница?!
      - Яка разница?! А така, що один... - взглянув на Ренату, она почему-то осеклась и не стала продолжать свою любимую присказку.
      - Доброе утро, - кивнула та и вежливо улыбнулась, не выказывая ни тени смущения.
      Сообщив, что "вообще-то" уже девять часов, мадам Гроссман покинула спальню.
      - Клад, что за женщина... - проворчал Гроссман, поглядывая на Ренату.
      Та поднялась:
      - Ник, свози меня к морю!
      - Наконец-то! Работа подождет, поехали... - он был рад, что бывшая жена наконец-то ожила, и стал одеваться.
      Тут послышалась трель телефонного звонка, которая прервалась на полузвуке: возбужденная утренним скандалом Роза Давидовна схватила трубку где-то на другом конце квартиры.
      Рената медленно завязала пояс халата и поглядела на Николая.
      Дверь снова вынесло, как от пинка.
      - Колюня, тебя! - мадам Гроссман понизила голос: - Какой-то незнакомый мужчина. И еще: шо я вам, коммутатор?! На!
      Она ткнула трубкой в Ника и с достоинством удалилась, на сей раз даже не взглянув в сторону снохи.
      - Да? - сказал Ник.
      Насторожившись, Рената следила за сменой выражений на его лице..
      Первые три секунды в трубке длилось молчание, затем послышался хрипловатый голос:
      - Нужно встретиться, переговорить.
      К своему ужасу, Ник с первых же звуков узнал этот голос. Он совладал со своей мимикой, беззаботно взглянул на Ренату и снова уставился на собственную коленку, где на ткани джинсов обнаружил едва заметное пятнышко. Улыбка играла на его лице, когда он возил пальцем по пятну, словно желая стереть.
      - Ага... А где? - он сумел справиться с волнением и не заговорить со своим одесским апломбом.
      - Я сам найду тебя.
      - Вот уж не нужно!..
      Но трубка ответила ему прерывистыми гудками.
      Рената сидела у зеркала и расчесывалась. В последнее время она так редко занималась своей внешностью, что это было странно. Казалось, зеркал для нее не существует. Но при этом она совершенно не подурнела, даже наоборот - оправившись от всех переживаний прошлых месяцев, она стала возвращаться в прежний облик.
      - Это по работе, - не моргнув глазом, солгал Ник, хотя Рената ни о чем и не спрашивала. Ему это было нетрудно: в свое время он часто обманывал ее, правда, по другому поводу, и она к этому привыкла - настолько, что даже не пыталась разобраться, где правда, а где - ложь.
      - Да, да, конечно... - рассеянно ответила девушка. - Как ты думаешь, что бы мне надеть?..
      Ее невнимание задело Ника за живое. Такое ощущение, что эта куколка просто взяла да и забыла о нависшей опасности. Поразительное спокойствие! "Что мне надеть"... Вершина легкомыслия... Показать бы ее врачу, пока не поздно: что-то происходит у нее с головой. Изменение личности - достаточное основание для консультации у психолога, пусть состояние Ренаты и не похоже на угнетенное...
      - Достаточно и того, что ты хоть что-нибудь наденешь, ладонька... - бросил он и, не прощаясь, ушел.
      Рената повела глазами в его сторону и сжала губы. На ее лице не отразилось ровным счетом ничего.
      Хорошенько подумав, Роза Давидовна сочла, что нужно потребовать у детей разъяснений, что случилось и что это был за звонок. Ей совсем не понравился голос незнакомца, а за свою пятидесятипятилетнюю жизнь она научилась прислушиваться к своей интуиции. Правда, слух у нее притупился, подчас она слышала плохо и сама кричала слишком громко, нежели было необходимо.
      - Рената! - прогремела она.
      Девушка, стоя у окна с трубкой телефона, оглянулась и рывком подняла левую руку, повелевая замолчать. От столь неожиданно начальственного жеста мадам Гроссман растерялась и отступила. Ну надо же! Прямо как ее муж! Таким образом он всегда требовал, чтобы она оставила его в покое. Но чтобы женщина пользовалась такими же жестами... Здесь что-то не так... Но прекословить Роза Давидовна отчего-то не смогла. Требование Ренаты было столь исчерпывающим и бесповоротным, что свекровь просто удалилась из комнаты.
      Оставшись в одиночестве, Рената продолжила разговор, который почти и не прерывала:
      - Так вот, Сева, такие дела...
      - Но толком же ничего не известно! - ответили на том конце.
      Рената невозмутимо двинула бровями:
      - Ну, добро. Если тебя не смущает то, что на твоей территории будут творить беспредел всякие "левые" личности, то, я думаю, имеет смысл обратиться в милицию. Может...
      - Ша, женщина! - мужчина-собеседник, поначалу, видимо, не принимавший ее всерьез, после такого заявления взъярился и угрожающе повысил голос. - Хоть ты и Колькина женка, а языком-то не мети!
      - Договорились. Так что скажешь обнадеживающего? - ни капли не сбитая с толку ревом обозленного Севы, продолжала Рената.
      - Подъедем.
      - Замечательно, - улыбнулась она. - Я рада, что не ошибалась в тебе. Надеюсь повторить это при личном знакомстве...
      - Угу...
      Она первой положила трубку.
      - Рената! - опомнившаяся мадам Гроссман не оставляла своих намерений.
      Прохаживаясь по комнате, Рената неторопливо экипировалась.
      - Куда это ты?
      - Проедусь по городу. И день соответствует, - натягивая черный топ, Рената мотнула головой в сторону окна.
      - И шо это был за звонок?
      - Один давний знакомый Коли... Скучает, - девушка раскатала свернувшуюся в трубочку ткань майки, разглаживая ее на теле, и, случайно зацепив грудь, невольно поморщилась, как от боли.
      Роза Давидовна оценила ее фигуру. У сына вкус что надо. Худовата, конечно, и ростиком не вышла, но дородность - дело наживное, а лишний рост - он бабе ни к чему.
      - Вместе поедем, - сообщила она.
      - Не думаю. У меня немного другие планы, но как-нибудь в другой раз - буду рада... - Рената мягко улыбнулась и, подойдя к свекрови, коснулась ее запястий. - Не обижайтесь, мама... Ага?
      Мадам Гроссман, сама того не желая, спустила ей эту хамскую наглость и ушла.
      Словно пытаясь разрешить сложный вопрос или вспомнить, где лежит необходимая ей вещь, Рената прикусила фалангу указательного пальца и огляделась. Наконец лицо ее озарилось догадкой. Она взяла стул и подтащила его к двери, затем встала на сидение и пошарила над косяком. Тут же в ее руке блеснула сталь. Куда же еще длинный Николай мог спрятать от нее "недетскую игрушку"?
      Зашнуровывая высокие черные кроссовки, нахмурив брови, она о чем-то размышляла.
      Наконец, полностью экипированная, со спрятанным в кармане кожаной куртки ножом, удобных для бега кроссовках и не стесняющих движения джинсах, Рената выпрямилась и взглянула на часы:
      - Будем действовать, как раньше?
      - Да...
      Спросив саму себя и самой себе ответив, девушка смахнула с серванта бумажник и сунула его во внутренний карман "кожанки".
      Чувствуя легкость в каждой клеточке своего тела и прыгая через три-четыре ступеньки, но при этом почти не производя шума, она спустилась вниз и огляделась на улице по сторонам. Свежий воздух опьянил ее, на несколько мгновений перед глазами встала темная пелена, и девушка, пошатнувшись, прижалась спиной к пыльной стене. Вот что значит - две недели безвылазно сидеть в квартире и почти не двигаться!
      Рената отдышалась и подняла глаза к небу. Снизу все выглядело по-другому. Перед нею уже в который раз был незнакомый город, и она являлась его частичкой, муравьем, соринкой, затерявшейся среди хаоса.
      Дурнота прошла, и она почувствовала себя выздоровевшей после тяжелой болезни.
      Стоило поднять руку, к мостовой тут же прижался симпатичный "Марк" с не менее симпатичным водителем.
      - Вам нужны лошадиные силы? Их есть у нас! - весело сказал он. - Запрыгивай, красавица!
      - Извини, приятель, - ответила Рената. - Как-нибудь в другой раз.
      - Это еще почему?!
      - Сейчас я не могу ошибаться, так что не взыщи...
      - В каком смысле?
      Она слегка фыркнула, усмехнулась и больше ничего не ответила. Не успел отъехать "марковник", возле ее ног остановилось колесо. Прежде избалованная девочка-Рената сморщилась бы, как от горькой таблетки, окинув взглядом пыльную желтую "копейку", которой принадлежало это колесо. Теперь же странная девочка-Рената дернула дверцу и уселась возле водителя - маявшегося с похмелья мужика с внешностью биндюжника.
      - Куда? - просипел он (это все, на что его хватило) и глотнул воды из помятой пластиковой бутылки.
      - Трогай. Потом скажу. И останови возле ближайшего ларька.
      - Да не морочь голову. Сразу говори, куда нужно, не селедку покупаешь...
      Рената тем не менее молча ткнула пальцем в сторону ларька у перекрестка. "Биндюжник" предпочел не торговаться.
      Выйдя на минуту, она купила бутылку пива, попросила, чтобы ее открыли и, вернувшись на место, протянула пиво шоферу.
      - Ты рехнулась?! - стукнув по "баранке", как по кровному врагу, буркнул тот.
      - Если тебя остановят и оштрафуют, плачу я. И в счет проезда это не войдет. Так что заводи, пей - и погнали. У меня еще много дел, - она бросила на него повелительно сверкнувший взгляд. - Ну?! Что непонятно?
      "Биндюжник" пожал плечами и приложился к горлышку. Через две минуты на него снизошла благодать, и он весело хлопнул Ренату по коленке:
      - А ты - ничего девчонка!
      - Будем болтать или работать?
      - Как скажешь, малышка!
      Она молча скинула его ладонь со своей ноги и отвернулась в окошко.
      - Приезжая, шо ли? - выслушав подробный адрес, которого не стал бы давать коренной одессит (просто сказал бы - "контора, что напротив "У Семена"), поинтересовался оживший водитель.
      Рената кивнула и стала смотреть на дорогу.
      - От же ж жизня пошла, а! - неизвестно к чему продолжал монолог "биндюжник". - Ты откуда такая?
      - Какая?
      - Ну... - он отпустил "баранку" и всплеснул руками, изображая, какая она сверху донизу: - Ух!..
      Рената усмехнулась и упрямо поджала губы.
      - Может, встретимся вечерком, посидим, побалакаем? У тебя имя есть? Меня вот Сашей зовут.
      - Меня тоже.
      - Тезки, значит?! Ну шо, надумала?
      - Саша!
      - У?
      - Я заплачу тебе вдвое больше обещанного, только... заткнись, ладно? Это для тебя не сильно трудно?
      - О! Другое дело! - и вместо себя он заставил слушать хрипящий, не до конца сломанный магнитофон.
      Рената сидела, закинув ногу на ногу, и спокойно - вернее, бесстрастно - смотрела вперед. Ни единой морщинки не было на ее лице. Казалось, глаза ее видят что-то, не доступное взору простого смертного.
      - Ну, вот-таки и приехали. Тебя, Александра, ждать, или да?
      - Или да. Но не здесь, - не выходя из машины, Рената одним взглядом "просканировала" и оценила окружающую обстановку. Вон в тех домах арку видишь? Насколько я понимаю, двор проходной?
      - Верно, тезка, проходной. Там их несколько таких.
      - На какую улицу выходят?
      Водитель почесал в затылке:
      - На Вишневую... Там, воще, перекресток, смотря шо тебя интересует...
      - Меня интересует, будешь ли ты ждать меня на том перекрестке?
      - Да как же ж такую красотулю не дождаться?!
      - Тогда стой в тени и мотор не глуши. Вот аванс, - она подмигнула. - А то вдруг уедешь, не дождавшись?
      - А ты и улыбаться умеешь, кисуля-красотуля?! Только ради тебя дождусь!
      - Отлично.
      Задобренный пивом и "авансом", таксист покатил в указанном направлении, оставив Ренату на тротуаре среди снующих прохожих.
      ...Её взгляд остановился на громадном черном "Ландкрузере", уткнувшемся в бордюр всей своей иноземной массой. Приметив рядом с ним "Марка" и еще парочку весьма знакомого набора иномарок, она направилась в кафе "У Семена" на другой стороне улицы.
      *************************************************************************************
      Сопровождаемый двумя парнями, Андрей вошел в контору мадам Гроссман. Нагловатого вида охранник поднялся им навстречу:
      - Вам кого надо, пацаны?
      Андрей на него даже не взглянул. Плавно, как в хорошо отработанном танце, один из напарников обошел "секьюрити", оказался у него за спиной, приобнял и приставил к его затылку внушительного вида "пушку" с глушителем. Больше вопросов почему-то не последовало.
      Оставив своего парня слившимся в страстном объятьи с охранником фирмы, Андрей со вторым спутником и догнавшим их в холле третьим - красавчиком из "Марка" - поднялся по широкой лестнице на второй этаж, где находилось руководство заведения. Его нисколько не интересовала и судьба других охранников: его команда всегда действовала быстрее и надежнее. Пять его "бычков" справятся хоть с самим чертом.
      Чуть подтанцовывая, Андрей шел по коридору и заглядывал в каждую дверь. Того, кого искал, он обнаружил в кабинете заместителя Розы Давидовны - щуплой, но рослой дамы. Прервав их разговор самым бесцеремонным образом, Андрей встал в дверях.
      - Пошли, - нейтральным голосом сказал он, мотнув головой в коридор. В фильмах таким образом обычно один ковбой приглашает другого помахать кулаками, если он еще достаточно трезв, дабы не устраивать мордобоя в салуне.
      Высокий черноглазый молодой человек, с которым они уже однажды встречались лицом к лицу, поднялся ему навстречу.
      - Проблемы? - тихо, но напряженно спросила заместитель, дергая рукой в направлении селектора.
      - Все нормально, Соня, - успокоил ее Николай.
      Андрей отметил про себя, что верзила ведет себя правильно, и они пошли назад уже вместе с ним.
      Одна из дверей приоткрылась, оттуда вырвался гомерический хохот нескольких мужчин, словно сам Жванецкий завернул в их офис на гастроли.
      Красавчик из "Марка" затолкнул назад высунувшуюся оттуда голову и захлопнул тяжелую, покрытую лаком, двустворчатую дверь.
      - Куда идем? - буднично осведомился Ник.
      - Увидишь.
      - Ой, да не морочьте мне голову! Как будто трудно ответить. Все равно ведь далеко не уйду?
      Андрей покосился на Гроссмана. Как зверь чует кровь, так и он чуял волнение Николая.
      - Мы идем убирать ваше дерьмо.
      - Это как это?
      - Твоими руками.
      Оказавшись уже между пролетами, Андрей увидел, что происходит за стеклянной стенкой в холле. Все трое "секьюрити" сидели или стояли в обнимку с его людьми и пистолетами у затылков. Один незанятой парнишка прохаживался взад и вперед, терпеливо дожидаясь возвращения шефа.
      Уже занеся ногу над ступенькой последнего пролета, Андрей услышал грохот.
      В вестибюль ввалилась куча местных загорелых парней, одетых кто во что горазд, и открыла пальбу.
      Шедшие впереди люди Андрея - те, что придерживали Гроссмана - попадали на ступеньки и выхватили "пушки". Растерявшийся в первый момент Ник, вероятно, узнал кого-то в толпе нападавших. Это простимулировало у него выброс необходимой для самозащиты энергии, он прыгнул через перила в обратную сторону от холла и нырнул под лестницу. Оружия у него не было, и он предпочел не принимать участия в "разборке".
      Андрей повернул назад и исчез на втором этаже. Оглянувшись, за ним последовал хозяин "марковника".
      - Андрей Константинович! - крикнул он в гулко отозвавшуюся пустоту коридора.
      Из бухгалтерии выглянула какая-то пожилая женщина, но увидев незнакомца с пистолетом в руке, тут же отшатнулась обратно.
      Красавчик побежал вперед.
      Медленно, как в фильмах, где режиссер предпочитает снятые рапидом сцены действия, с лестницы служебного входа ему навстречу вывернула девушка, одетая во все темное. В следующий момент красавчик осознал, что видел ее не более, чем двадцать минут назад, а потому идентифицировал личность дамы мгновенно. Только вот ничего женского не было в ее лице с глядевшими исподлобья холодными глазами и упрямо стиснутыми зубами. Ничего женского и, впрочем, мало человеческого... Она шагнула вперед бесшумно и уверенно... Это была НЕ ЖЕНЩИНА, хотя у нее и была женская фигура.
      Красавчик ощутил, как на загривке у него встали дыбом волосы. Он инстинктивно шарахнулся к стене, а НЕЧТО продолжало надвигаться на него. Ничего не соображая от состояния первобытного страха - такое испытывали далекие предки при встрече один на один с диким зверем - он поднял пистолет... Рука женщины скользнула по бедру, в воздухе что-то сверкнуло, и сухожилие красавчика пронзила такая боль, что оружие само собой вывалилось из рук и стукнулось о паркет, гулко выпустив эхо...
      Сжимая пробитую насквозь кисть (искривленное лезвие вошло точно между костями), красавчик со стоном стек на пол.
      НЕЧТО подошло, наклонилось и подняло пистолет.
      - Где он? - слишком низким для женщины и чересчур вкрадчивым для мужчины голосом спросило ОНО, подтолкнув раненого ногой.
      - Не знаю! - проскулил тот, изводясь от боли и ужаса.
      Рыжая опустилась на одно колено. Гранитно-серые глаза заглянули в красавчикову душу. Одним рывком выкорчевав из раны свой нож, она обтерла лезвие о его брюки, а тот продолжал выть, только на более высоких тонах.
      - Где я могу его найти? - повторила она, нисколько не тронутая жалким видом парня.
      - Да не знаю я! Ей-богу клянусь, не знаю! - завизжал красавчик, который в принципе не умел переносить боль, даже менее пронзительную, чем эта.
      Рыжая поднялась, крутанула кистью и щелчком сложила нож.
      - Передай ему: пусть готовится к войне. Даже если я не найду его, - глухо произнесла она и слилась с темнотой служебного хода.
      ******************************************************************************
      Зоя была недовольна, что Влад уделяет ей только половину внимания. Самолюбие манекенщицы было уязвлено. Она почти возненавидела собеседника Влада, этого высокого худощавого брюнета в черной "тройке" и в старческих очочках. Да, в нем было много вещей, за которые и не столь вызывающего человека можно возненавидеть на всю жизнь. И даже внешность у него, на Зоин взгляд, была отталкивающая: немного сплюснутая снизу физиономия подчеркивала, насколько тонкие у него губы, то и дело вздрагивающие от презрения ко всему окружающему. Редкая улыбка почти всегда казалась издевательской. Впрочем, по всем признакам поведения, Зоя ему понравилась, и он не считал нужным скрывать это от Влада. Они сидели за столиком, стоявшем особняком от остальных. Приглушенный свет создавал несколько интимную атмосферу, и говорить о делах (для чего, собственно, Ромальцев и пригласил этого - не самого лучшего своего знакомого) было не к месту.
      Время от времени Дмитрий небрежно пощелкивал пальцами, словно в его ушах все время звучала ритмичная музыка, не похожая на ту мелодию, что играла сейчас в ресторане. У Зои был один знакомый кутюрье, недавно плотно подсевший на кокаин. Он тоже говорил, что после "понюшки" иногда слышит разные песни, причем очень реально.
      - В общем, над расширением советую подумать, - завершил Дмитрий и чокнулся своим бокалом о край стоящего на столе бокала Ромальцева, апатично взирающего на весь мир. - Каюсь: в вашем тяжелом случае пока лучше думать о реанимации... За ваше здоровьице, Зоенька... Извините, не знаю, как по батюшке...
      Сдерживая зевок, Влад покосился на подружку. Может, увлечется этим мерзавцем и отвяжется от него?.. Нет, кажется, пустые надежды... О, Эсперанца, даже ты со своей стопроцентной предсказуемостью лучше этой капризной и стервозной малолетки!
      - Почему бы тебе не поговорить об этом непосредственно с Федором? - спросил Влад, имея в виду своего вечно дремлющего начальника.
      - Ромаха! Ну, ты сам мозгой пораскинь: зачем нам старые пердуны?! Историю делаем мы - молодые и нахальные! Правда, Зоенька?
      Она фыркнула, и он ловко поцеловал ее ручку. Ромальцев продолжал:
      - Мне это не интересно - я о расширении предприятия. Если Федор...
      - Федор - пройденный этап. Он старше твоего отца, а тому и при жизни эта фирма не была нужна!..
      - А вот теперь возьми свои слова назад... - пробурчал Влад, который терпеть не мог, когда Дмитрий затрагивал тему, касающуюся его покойного отца.
      - Беру-беру! - легко согласился Дмитрий. - Прошу прощенья за невольную циничность. Впредь буду осторожней.
      "Тебя хватит до следующей встречи... Там ты снова будешь испытывать мое терпение", - подумал Влад, но по привычке не стал развивать эту тему дальше. Хотя, быть может, стоило бы расставить все по своим местам в их странных отношениях.
      Зоя решила, что хватит ей уже сидеть без внимания, и позвала официанта. Так как насторение у нее было не самым лучшим, она дала ему разгон за "дерьмовое" меню, "вообще хамское" обслуживание, "препаскудно" работающие кондиционеры.
      - Еще один такой прием - и вы потеряете в моем лице постоянного клиента. Понятно?!
      - Да, конечно. Сейчас все устроим.
      И вокруг них тотчас засуетились так, словно Зоя была или голливудской "суперстар", или первой леди сверхдержавы.
      - Представляешь, Влад, это маразм! - говорила она, отгоняя официантов, чтобы те, принося блюда, не загораживали собой собеседников. - Это я о поездке во Францию. Они пытались отобрать туда четырнадцати - пятнадцатилетних соплячек!
      - Как нехорошо, - посочувствовал Дмитрий, которого никто не спрашивал, и наконец допил свой экзотический коктейль. На дне бокала, как ни странно, не осталось ни человеческого глазного яблока, ни отрезанных мизинцев с перстнем, ни даже самого завалящего "нечистого" насекомого типа тарантула, хотя ядовито-зеленый цвет напитка предполагал подобную возможность.
      - Так ты уже съездила в Париж? - лениво спросил ее Влад.
      - Только поеду. Через месяц... Ты задаешь такие вопросы, как будто не знаешь! - возмутилась манекенщица. - Ладно, слушай дальше...
      Дмитрий сочувственно пощелкал языком и жестом заказал себе второй коктейль "Экзотик". Зоя недовольно взглянула на него, надеясь, что он дурачится спьяну. Не тут-то было! Этот тип был трезв, как стеклышко. Скорее всего, такова его манера поведения. Может быть, и шут, но шут опасный; она чувствовала исходившую от него потенциальную угрозу и не желала связываться, предпочтя отыгрываться на других.
      - Так вот, - отвернувшись от Дмитрия, продолжала манекенщица, - на показе будут демонстрироваться модели Швельдгауба - совершенно прозрачная одежда. Под нею разрешено носить только низ от мини-бикини, и ничего больше. И вот этим идиотам приспичило выбирать девочек по принципу "у кого лучше грудь"...
      - И вы, конечно, победили, Зоенька! - снова вклинился Дмитрий.
      - Щ-щас! - взмахнула рукой она. - Красота груди - понятие относительное! В нашем бизнесе лучше та, которая меньше, потому что топорщится, как два прыщика, и на манекенщицу не обращают внимания: ведь она демонстрирует не себя, а платье. Но меня это раздражает...
      - Так вам, Зоенька, нужно было не в манекенщицы, а в фотомодели податься. Кстати, если пожелаете, могу посодействовать...
      - Да нет, мне и здесь неплохо. Устрою им пару скандалов как миленькие возьмут, куда скажу!
      - Ты это можешь, - согласился Влад, задумчиво стряхивая пепел с сигареты.
      - Конечно, могу! - разошлась манекенщица. - Надо же кому-то из нас двоих быть личностью, а не размазней!
      - Вполне с вами согласен! - вскричал Дмитрий. - Слышишь, что говорит о тебе девушка, Ромаха! Ты - размазня в первую очередь потому, что не хочешь заняться своей фирмой.
      - Это не моя фирма, - сквозь зубы процедил Влад, ощущая себя интеллигентной занудой наподобие горьковского Клима Самгина. Так уж мама воспитала. Послушай она разговор Зои и Дмитрия, с нею бы случился удар, а потом она залила бы уши любимого сыночка воском, чтобы тот оглох и не слушал непристойных выражений.
      - Ну вот, а была бы твоя! - гнул свою линию Дмитрий. - Твой отец, насколько мне известно, основал ее на паях с Федором. Значит, ты теперь наследник. Мог бы возродить семейный бизнес...
      - Нам и этого хватает.
      Дмитрий прищелкнул языком и отрицательно двинул головой:
      - Обороты маленькие. Поверь, со стороны видней. Вы разваливаетесь и скоро - очень скоро - обанкротитесь совсем...
      Влад прекрасно понимал, что Дмитрий и сам не прочь прибрать к рукам это предприятие, но говорить этого вслух, Аксенову в глаза, не хотел. Да и какое ему дело до желаний Дмитрия и до этой фирмы?! Пусть занимается ею, если ему это интересно...
      - Он идеалист, - чтобы оправдать пассивность Ромальцевской позиции, сказала Зоя и примиряюще положила ладонь на его кисть. Влад отодвинул руку.
      - Ну... идеалист!.. - недоверчиво усмехнулся Дмитрий. Прям там! Придурок он. Я уж ему все по полочкам рассортировал, куда дальше-то?! Разжевать и в рот положить? А не жирно ли ему будет? Ладно, замнем эту гнусную тему. Зоенька, а почему бы нам не станцевать?
      Назло Владиславу Зоя согласилась, и они устроили с Дмитрием шоу вроде знаменитого рок-н-ролла героев Умы Турман и Джона Траволты. Правда, блондинка-Зоя мало походила на томную Уму с ее черноволосым "каре", а Дмитрий напоминал скорее создателя этой картины нежели синеглазого покорителя дамских сердец Траволту. Но дуэт получился замечательным, даже Влад не смог бы с этим не согласиться.
      - Тебе понравилось? - запыхавшись, спросила манекенщица, подходя к столу и залпом выпивая бокал апельсинового сока. Ромальцев поневоле залюбовался ее разрумянившимся личиком с кукольными, но совершенно прелестными чертами и ярко-голубыми, не очень большими, но лукавыми глазами.
      - По-моему, ему поровну, - прокомментировал Дмитрий, плюхаясь на свое место, и взглянул на часы. - У-у-у, черт! Время-то! Ребята, дела, дела... Вынужден оставить вашу обалденную компашку...
      И он, что-то сунув в косметичку Зои, бросил на поднос официанта деньги.
      - Пока-пока!
      Его худощавая фигура скрылась в полумраке.
      Манекенщица вытащила из косметички оставленную им визитную карточку и снова фыркнула:
      - Самоуверенность на грани фантастики, я скажу!
      Но визитку не выкинула и не порвала, а затолкнула назад, в сумку.
      Затем они поехали было к Зое, но она в самый последний момент вспомнила, что дома мать, у которой было дневное дежурство, и что туда они ехать не могут. Влад уже хотел было с облегчением вздохнуть, но девушка тут же нашла выход:
      - Едем в гостиницу. На всю ночь! - она придвинулась к нему и потерлась подбородком о его плечо; Влад не обратил на это внимания и небрежно повернул машину в сторону центральной магистрали. - Представляешь, как тогда! Ты, как в тот раз, будешь трахать меня всю ночь, и нам никто не будет мешать! Можно будет делать все, что угодно, и никому не будет до нас дела! Я пищу!