– Поехали, – хрипло приказал Андрей Нику, бросая дискету в один из отсеков и застегивая «дипломат».

Саша почувствовал, что его схватили подмышки и волокут из машины. Боль в ране уже потеряла свою резкость, он привык к ней, и даже ноющее отбитое нутро, поврежденная рука и висок не доставляли телохранителю мучений: Саша настраивал себя на худшее. Он открыл глаза. Парень со жвачкой бросил его в пожухлую траву. Упираясь ногой в землю, у машины стоял мотоциклист, потом подъехал еще один. Налетели злые вороны…

– Ну, когда начнем говорить? – парень причмокнул своей жвачкой.

– Развяжи… – едва слышно выдавил телохранитель.

– Где дискета? – парень пихнул его ногой в бок.

– Развяжи его, – сказал один из мотоциклистов. – Он не жилец.

Тот выплюнул резинку, подошел и перерезал веревки. Морщась от боли в затекших суставах, Саша поворочал кистями.

– Мы не смогли найти «дипломат»… – телохранитель привстал на локте.

– Если бы вы сказали сразу, что вам надо, а не начали играть во «взрослых дядей», все выяснилось бы в самом начале…

– Врать – не мешки ворочать… Ну, ты меня достал! – и парень, идя на поводу у своих садистских наклонностей, пнул Сашу в живот.

Телохранитель захлебнулся кровью и бесчувственно откинулся на землю. Оглянувшись на молчаливых наблюдателей, тот наклонился над ним:

– Ну вот… Теперь, сдается мне, я его уделал…

В эту секунду, наделив движение всей энергией своей боли, Саша рывком схватил его за чуб и, дернув на себя, коленом помог перелететь через голову и с размаху шлепнуться на спину.

Мотоциклисты отреагировали двумя очередями из автоматов, но Саша прокатился по траве, выхватил у своего мучителя пистолет и прострелил одному из них ногу. Наставив дуло на голову своей жертвы, телохранитель поднялся:

– Я хочу видеть ваши руки! – сказал он уцелевшему мотоциклисту и шоферу, который суетливо пытался спрятаться в машине. – Если вы двинетесь, головы лишатся двое! Руки! Жить хочешь? – Саша перевел взгляд на заложника; покряхтывая, тот мелко закивал. Телохранитель поднял голову и качнул подбородком в сторону шофера и мотоциклистов. – тогда скажи об этом им…

– Ребята, не двигайтесь!.. – туго, через силу, выдавил тот.

– Не слышу! Громче! И добавь, что стреляю я быстро!

– О-он быстро стреляет, мужики… Уберите пушки, а?..

Саша прикрылся им, как щитом. Мотоциклист процедил сквозь зубы что-то вроде «козел» и бросил свой автомат на землю. Его напарник пытался остановить кровь, хлеставшую из ноги, а шофер поднял руки над головой.

Все так же укрываясь за спиной бывшего своего мучителя, Саша приблизился к ним и поднял брошенный автомат. В этот момент шофер выхватил из кармана пистолет и получил пулю в лоб. Телохранитель перекинул ногу через сидение мотоцикла и рванул педаль; мотор взревел. Саша оттолкнул от себя заложника:

– Всем оставаться на местах!

Он вывернул на тропинку и растворился в темноте. Со времени ее пленения прошло не больше часа…

На поляне теперь слышались только стоны подбитого мотоциклиста. Сашин мучитель сидел в траве и сначала дико хохотал, а после, взявшись за голову, с досады зарыдал, не представляя себе, что скажет после происшедшего «питерскому белоручке» Андрею Константиновичу.

Джип окончательно взбрыкнул, и Гроссману пришлось свернуть с дороги, чтобы спрятаться в кустах на обочине. Андрей вышел, затем протянул руку и, вытащив из замка зажигания брелок с ключами, положил их в карман пиджака.

– Теперь, пожалуй, займемся колесами, – сказал он.

– Да? А я думал, любовью, – мрачно сострил Николай.

– Правильно, именно ею тебе и предстоит заняться. Но с колесами.

Раньше в этом месте телохранитель предпочел бы промолчать, подумал Гроссман, но требованию подчинился. Рената, измученная постоянными перетасовками, вышла на свежий воздух: её совсем сморило в машине.

– Я не хочу убивать зря, – вдруг заговорил Андрей, снимая с сидения «дипломат» и вытаскивая из кармана пистолет с глушителем, – тем более, женщину. Такой вот у меня бзик, если хотите. Поэтому, Рената, очень тебя прошу: не двигайся, пока я не уйду!

– Но… ты что, Саша?! – когда ее взгляд встретился с черным дулом пистолета, она полностью утратила весь набор слов.

– Очень прошу и его, и тебя: стойте спокойно!

Андрей пятился, переводя пистолет с остолбеневшей Ренаты на растерянного Ника.

– Так ты… – начала она и не договорила.

– Не шевелитесь! Если вы меня вынудите, я могу и поступиться моими принципами.

– Эй ты, подонок! – Гроссман дернулся было к нему, но Андрей выстрелил в землю у его ног.

Рената взвизгнула, не поняв, что это предупредительная мера, и схватилась за голову. Андрей рывком перехватил «дипломат» из-под мышки в руку, но при этом поломанные замки не выдержали и раскрылись. Купюры посыпались на землю. Андрей отшвырнул их ногой, захлопнул «дипломат», повернулся и скрылся в темноте.

Реакцией Ренаты было полное бессилие. Ноги ее подломились, она села на землю, глядя в одну точку.

«Неужели… неужели… – вертелось в голове. – Саша – и так сделать?! Да это и близко не Саша! Пусть так не бывает, но это – не Саша!..» Ник привалился к машине и дрожащими руками вытащил сигарету.

– Не может быть… – хрипло сказал он и кашлянул. – Тесть никогда не ошибался в людях, не из таких был наш батя… Что-то здесь не так…

Услышав про отца, Рената снова взялась за голову. Душа рвалась на две части: она не могла подумать на Сашу всего того, что видели глаза; с другой стороны, все было против телохранителя – и то, что он последним говорил с ее отцом, и то, что каким-то чудом они все время выходили из переделок без потерь… пока не нашелся чемодан… Черт!.. Это НЕ Саша – и всё тут!

– В этом надо будет разобраться… – Ник зажал в зубах сигарету и заглянул в машину, чтобы пошарить рукой под рулем и на резиновом коврике:

– Нас можно поздравить: он унес ключи! Но нет, как говорят, горя без добра: у нас есть деньги и, самое главное – мы живы! Между прочим, это большой плюс, ладонька…

Рената покачивалась из стороны в сторону, глядя в пустоту.

Гроссману она напомнила умалишенную.

Тут послышался нарастающий гул мотора. Самое невероятное, что кто-то ехал по этим зарослям на мотоцикле. Гроссман выудил из кармана на кресельном чехле Сашин пистолет, о существовании которого Андрей, скорее всего, не знал.

Девушка подняла голову, и ее осветил свет мотоциклетной фары. Кто-то выскочил из темноты на их полянку.

– Еле вас нашел… – послышался слабый Сашин голос.

Телохранитель уронил тяжелый мотоцикл и, едва переставляя ноги, потащился к машине, точнее – к сидящей у самого колеса Ренате.

Девушка не шевелилась. Гроссман сделал шаг в его направлении, намереваясь задержать. Этого не потребовалось:

Саша споткнулся, подломился и упал на колени. Упершись ладонями в землю, он посмотрел на Ренату и, кажется, шепнул что-то – «Таня» или созвучное с этим именем слово. Мышцы в последнем порыве напряглись под искромсанной в клочья рубашкой и позволили ему оттолкнуться в сторону подопечной. Затем не выдержали и руки, и Саша ничком упал в пожухлую траву.

Ник оглянулся на бывшую жену. Та в оцепенении сидела на прежнем месте и широко открытыми глазами безо всякого выражения смотрела на телохранителя. Махнув на нее рукой, Гроссман подошел и перевернул безжизненное тело, а после исследовал Сашину одежду в поисках оружия. Пиджака, отметил он, нет. Рука попала во что-то мокрое. Лизнув палец, Ник понял, что это – кровь. Изодранная рубашка местами походила на картон.

– Он ранен, – сказал Гроссман, чтобы как-то вывести Ренату из прострации. – Слышишь?

Она опустила лицо, стиснула виски коленями, а уши – ладонями и зарыдала. Ник подумал, что лучше уж пусть будет истерика, чем транс, и занялся Сашей, собираясь перетащить его в машину, чтобы осмотреть рану. Телохранителя ранили давно: материя успела высохнуть и прилипнуть к телу. Это говорило об одном: тот, кто перед ними сейчас – настоящий Саша.

Рената с трудом поднялась с земли, но ее помощи не понадобилось. Неизвестно, как Саша мог не то, что кого-то охранять, но вообще передвигаться: Гроссман почти не ощутил его веса, точно взял в руки нечто нематериальное.

Девушка склонилась над Сашей, которого Ник осторожно уложил на заднее сидение.

– Господи… – прошептала она, прикасаясь ладонью к его раскаленной щеке. – Как я могла сомневаться?! Это Саша… Саша… Ник, достань скорее аптечку…

– Готово, – Ник подал ей коробку с медикаментами и вытащил канистру с питьевой водой.

Рассвет наступил неожиданно, словно белая кошка, запрыгнувшая из темного окна.

Положив голову телохранителя себе на колени, Рената время от времени смачивала водой полотенце и протирала его пылающий лоб. Возможно, он и помнил то, что ночью рассказали они с Николаем, когда сознание ненадолго вернулось к нему, но теперь Саша был в полузабытьи, не бредил, но стонал и часто просил пить.

Ник сменил уже третью повязку на его ране, но теперь и четвертая пропиталась кровью. Рената плакала.

– Осталось два бинта, – заглядывая в аптечку, сказал Гроссман.

– Кровь не останавливается… – шепнула девушка. – Надо что-то делать… иначе он умрет… – она зарыдала.

– Прекрати, прекрати. От твоих причитаний ему легче не станет…

Тревожный рассвет сменился угнетающим утром. Дул северо-западный ветер, обещая ледяную морось или даже снег.

Саша открыл глаза. Взгляд серых зрачков теперь был яснее, чем ночью. Рубашку, превратившуюся в заскорузлые от крови лохмотья, пришлось снять, но у него был такой жар, что замены ей пока не требовалось. Рената склонилась над ним:

– Сашенька, пожалуйста, держись!.. Я не смогу без тебя…

Он положил раскаленную ладонь на ее руку. Он всегда успокаивал ее этим жестом. Она снова заплакала от жалости к нему. Он слегка повернулся и прижался щекой к ее животу. Девушка погладила его по волосам и, всхлипывая, кулачком вытерла слезы.

Чтобы приободрить их и себя, Николай сказал:

– Ну вот, Шура, не все тебе нянчиться с нами… Теперь пришла наша очередь, а ты отдохни. Считай, что ты в отпуске…

Краешки некогда упрямых губ слегка дрогнули в попытке улыбнуться. Саша поднял руку и обнял Ренату за талию. Она чувствовала, что их близость удерживает его на этом свете, и готова была сделать что угодно, отдать все взамен на его жизнь.

– Мы отвезем тебя в больницу… – шепнула девушка.

– Не нужно. Я хочу быть свободным… На мне все заживет, как на собаке…

– А теперь хорошая новость, ребята. Кроме кучи денег я нашел в траве вот это, – и Гроссман, как веером, помахал дискетницей с лазерным диском внутри. Ни подписи, ни вкладыша.

– Угу… это он… – прохрипел Саша. – Почему он здесь?

– Наверное, этот ублюдок вытряхнул его вместе с бабками и в темноте не заметил этого…

– Значит, он вернётся? – испугалась Рената.

– До сих пор не вернулся. Может, они еще не хватались?.. – предположил Ник. – Но все равно пора двигать отсюда: колесо я сменил, теперь всё в порядке и все в сборе…

– Ты сменил колесо?! – удивленно улыбнулся телохранитель. – Нонсенс!

– Да, я такой! – Ник с гордостью повернулся к рулю и тут же чертыхнулся:

– Я же ж совсем забыл, что эта сволочь увела у нас ключи!

Саша повернул голову:

– Ты что, никогда не заводил машину без ключей?!

– Представь себе, никогда! Как-то не доводилось, знаешь ли!

– Там, – телохранитель неопределенно махнул пальцем, – в замке зажигания надо закоротить провода.

– А… – Николай, немного повозившись, проделал это, и машина заурчала. – Ну, с твоими наклонностями и способностями я тебя к своей тачке и близко не подпущу! – пошутил он.

Джип медленно выехал на дорогу, цепляя кочки покалеченным дном.

– Осторожней! – умоляла Рената, чувствуя, как при каждом рывке напрягается от боли Сашино тело.

Раненый снова забылся лихорадочным сном. «Чероки» наконец ощутил под колесами асфальтовое покрытие и радостно покатил, точно стараясь загладить свою вину от тех толчков, которые заставил вытерпеть пассажиров, и словно намереваясь наверстать упущенное время, которое ушло на «переподковку».

– Ну уж теперь я им все припомню… – пробормотала Рената.

– Как ты себе это представляешь? – уточнил Ник, взглянув на ее отражение.

– Я подложу им свинью, и в этом мне поможет их диск…

– А ты научилась обращаться с компьютером?

– Нет, в компьютере я до сих пор, как ты выражаешься, полный «юзер»…

– «Юзер» – это «пользователь», а он хоть чуть-чуть шарит в программах. А ты – «чайник».

– Но ты ведь нет! – Рената сильно постаралась состроить ему глазки.

– Я – пас. И тебе не советую, девочка моя…

– Гроссман, во-первых, они убили моего отца! Они застрелили моих телохранителей. Они искалечили мне и Саше всю жизнь. И, в-четвертых и последних, они его едва не убили! Не будь пижоном, Гроссман!

– Ты чокнутая. Нас сотрут в порошок.

– Нас и так сотрут в порошок. А вот если мы подложим им свинью, то я хотя бы умру с чувством, что не зря жила на этом свете, что не сунула голову в петлю, как овца безответная… Так-то вот!

– Тоже мне, бунтарша!

– Ник, я сделаю, что пожелаешь! Только… помоги мне! Я никогда тебя не просила, а теперь прошу!

Гроссман тяжело вздохнул, но ничего не сказал. Они молчали часа полтора, потом девушка задремала: её совсем укачало от неровного хода загнанной машины. Проснулась она от того, что телохранитель зашевелился, пришел в себя, испуганно схватил Ренату за руку и перевел дух:

– Ты здесь? Слава богу!.. Мне приснилось, что тебя… увезли…

Девушка дала ему попить и сменила высохшее полотенце у него на лбу. Саша прижался губами к её руке, затем снова спрятал лицо у нее на животе, под складками блузы.

– Я скоро верну тебе твою душу, – прошептал он.

Рената погладила его по волнистым светло-каштановым, сильно потускневшим волосам и увидала несколько поседевших прядок.

– Что он там бормочет? – спросил Гроссман. – Бредит?

– Не знаю…

– Посмотри в аптечке. Может, там есть какой-нибудь антибиотик.

Ренате показалось, что Саша тихо и слабо засмеялся. Когда она взглянула ему в лицо, чуть отстранившись и расправив блузку, он уже спал или был без сознания.

Ночью шеф запрыгнул в «Ландкрузер», бросил пыльный дипломат на пустое переднее кресло, а сам остался сзади.

– Где эти? – спросил он.

– Звонили минут двадцать назад, сказали, что какой-то телохранитель сбежал, а перед этим прикончил какого-то шофера и ранил Байкера… Сказали, будут искать…

Андрей набрал номер.

– Мне нужен Вадим… А, это ты… Бросьте телохранителя, черт с ним… Да, диск у меня, можете возвращаться. Все, отбой,

– и, отключив телефон, откинулся на спинку кресла. – Возвращаемся в Ростов… Доберемся до города – разбудишь…

Шеф спал крепко, как никогда. Серега поглядывал на «дипломат», но посмотреть, что там внутри, не решался. Когда до города оставалось километров десять, ему приспичило покурить и сбегать до ближайших кустов. Было уже почти светло, шоссе ожило, поэтому проделывать все это у дороги парню показалось неудобным. Машина все время была на виду, Андрей же спал, как убитый.

При въезде в Ростов он пробудился, взял «дипломат» и стал что-то искать. Наступила грозная тишина.

– Зачем ты останавливался? – наконец спросил Андрей.

Чувствуя себя в чем-то виноватым, Серега ответил, что по нужде.

– Где диск?

– Я не брал. Честно. Даже не прикасался…

– Не изображай большего дурака, чем ты есть. Куда ты его дел?

– Да не трогал я ваших вещей! На кой они мне сдались?!

Андрей прищурился. Простофиля совсем не прост, как хочет казаться. С удовольствием продаст, купит и снова продаст. Разве только на этот раз не с тем связался.

– Только вчера ты разговаривал с людьми Котова… И очень мило, насколько мне известно…

Серега вспомнил о типе в «Мерседесе». Отказываться было бессмысленно, но ведь он и правди не успел ни о чем с ними договориться, да и диск он в глаза не видел! Откуда шеф мог узнать о том злополучном разговоре?! Глаза у него на затылке, что ли, или мысли читает?!

– Клянусь вам, чем хотите: не брал!

– Сверни здесь, – Андрей указал на берег реки.

Вдалеке шел катер, по набережной шмыгали собаки. Рабочих на берегу еще не было.

– Зачем?

Ни слова не говоря, Скорпион-младший приставил дуло пистолета к его затылку и спустил курок. Кровь брызнула на переднюю панель и на лобовое стекло, труп ткнулся в руль, зацепив сигналку, и та ответила резким гудком. Андрей вышел, вышвырнул его из машины (собаки испуганно шарахнулись в разные стороны) и, отъехав подальше, стер кровавые следы.

За три дня…

«Чероки» добрался до Таганрога уже после полуночи.

– Саша, ты спишь? – Рената склонилась над раненым.

– Нет.

– Саша скоро должна быть гостиница. Тебе придется надеть рубашку Ника и войти… Ты сможешь? – она подняла голову. – Послушай, Ник, он не сможет… Не стоит над ним издеваться. Вдруг снова кровь польет? Может, дотащим его на плечах?

– Не надо! – телохранитель привстал на локте. – Этого мне только не хватало…

Он выпрямился, скрипнул зубами, сел и отдышался. Рената подала ему одну из запасных Гроссмановских рубашек – тоже черную, чтобы не было видно, если повязка промокнет снова. Саша вдел руку в рукав и сделал жест, что хочет передохнуть, прежде чем вденет вторую. От чудовищной слабости он окончательно превратился в тень. Рената закусила губу, чтобы не расплакаться. Ник посмотрел на нее и подумал, что она выглядит немногим лучше Саши: бледная, измотанная, под глазами – синие круги, веки набрякли, губы распухли и полопались – смертница, и только. Лопнувшая под носом венка, ближе к щеке, походила на капельку крови. Один Гроссман держался. За день он зверски устал, но это была здоровая усталость – хотелось есть и спать, хоть сутки, хоть двое, лишь бы никто не трогал.

Телохранитель оделся. Рената набросила на него куртку (на улице сыпал снег с дождем) и расчесала ему волосы.

– Ну вот… Сможешь идти?

Он запрокинул голову и сидел так до полной остановки. Затем под сочувствующим взглядом Гроссмана самостоятельно выкарабкался из джипа и распрямился. Телохранителя слегка пошатывало, но Рената взяла его под руку. Саша поднял лицо к небу и с вызовом посмотрел в затянутую тучами черноту, откуда сыпалась колючая ледяная крупа. Девушка запахнула на нем куртку. В этот момент на небольшом участке видимого между домами неба тучи раздуло, и в этом разрыве проступило созвездие Ориона с его гордо вздернутым левым плечом, отмеченным маленькой алой звездочкой – сейчас был как раз очень хорошо заметен ее цвет – и широким шагом: Охотник преодолевал небесный путь, невзирая на препятствия. Рената подумала, отчего же эта звезда такая алая? Все остальные – белые, холодные, злые…

Гроссман указал пальцем в сторону круглосуточной коммерческой аптеки, вывеска которой светилась зеленой чашей на соседнем здании. Девушка не прореагировала. В ее голове вертелось: «Заря, свет которой отливался на…» Она, как от наваждения, не могла избавиться от этой фразы.

– Ты помнишь? – спросил Саша, когда ветер с новой силой, задернув занавес из туч, бросил им в лицо колючий снег. – Ты ничего не помнишь… Это было бы слишком просто… а так не бывает…

– Сашенька, держись! – прошептала она, обнимая его за талию. – Ник, у него бред! Зачем ты так далеко остановился?!

– А как ты думаешь?

Администратор встретил их безучастным взглядом, лишь на секунду дольше задержав его на темной фигуре Саши.

– Мест нет, – сообщил он.

– Прошу вас, Евгений Миронович! – прочитав его имя на табличке, взмолилась Рената. – Хоть одноместный! Это вопрос жизни и смерти!

– Девушка, ничем не могу помочь!

Телохранитель покачнулся.

– Саша! Стоять! – шепнула она, поймав неодобрительный взгляд администратора. – Гроссман, ну ты же умеешь с ними, с такими, разговаривать!

– А я и не знаю, чего ты полезла. Мямлишь что-то себе под нос! Идите, сядьте вон там, сейчас всё сделаю.

Девушка почти донесла Сашу до кресел с откидными сидениями.

Минут через пять к ним подпорхнул Николай.

– Второй этаж, лифт не работает. Дядя Жека выдал для Саши следующее: «Не умеешь – не пей!» Так что если ты сейчас затянешь песню – если хочешь, конечно – никто не удивится… – Ник оглянулся и щитком приложил руку к губам:

– А может, даже подпоет… Чего не сделаешь за хороший куш, правда?

Саша кивнул, поднялся и, придерживаясь за Ренату и Ника, на обе ноги хромая, потащился к лестнице.

Администратор покачал головой.

Между пролетами телохранитель притянул к себе Ника:

– Коля. Первым делом – купи надежную сигнализацию для машины.

– Первым делом я куплю тебе лекарства…

Саша устало зажмурился:

– Никакие лекарства не помогут, пока я не вытащу пулю.

Рената испуганно вскрикнула, и даже Гроссман не удержался от удивленного возгласа:

– Так у тебя там пуля?!

– Конечно. Поэтому займись джипом пока я буду заниматься собой…

Рената выпроводила Гроссмана в аптеку. Саша подал ей пинцет.

– Что делать?! – перетрусила она, думая, что он заставит ее лезть в рану.

– Прокипяти или хотя бы оботри спиртом…

Девушка все сделала, но не смогла смотреть, как он будет это делать. Впрочем, Саша и сам прогнал ее из комнаты. Рената сидела над ванной и сплевывала слюну, накапливающуюся от бесплодных спазмов в пустом желудке. Ей казалось, что она умрет, так было плохо. Едва она представляла, что он там делает с собой этим жутким пинцетом, её выворачивало наизнанку.

В конце концов, он тихо позвал ее. Вздрогнув, девушка вошла. Отдыхая, Саша лежал боком на подстеленных газетах, обильно измазанных кровью. Рядом валялся пинцет и сплющенная после удара о ребра пуля, тоже все в крови, которая уже не хлестала, а вяло текла из раны: чтобы завязать ее, у телохранителя не хватило сил. Как раз вовремя появился Гроссман с лекарствами и антисептиками.

– Ну что? Сыгранем в шесть рук, Шура?

Когда все закончилось, Гроссман прибрался в номере, а Рената укутала Сашу в номере. Его сильно знобило, и он отключился не сразу:

– Не забудь о сигнализации, Ник!

– Ну, какая, Шура, посреди ночи сигнализация?! Может, мы-таки поедим да отоспимся, а все остальное – завтра?

– Спрячь его. Найди чехол или гараж…

– Ладно, ладно! Спи уже! Рената, пойдем, купим чего-нибудь.

Пусть поспит спокойно. Пока ты рядом, он по инерции будет дергаться…

– Нет! Я останусь!

– Иди, – попросил Саша. – Ник прав: вам надо держаться вместе…

Гроссман подхватил безвольную Ренату под руку и вывел в коридор. Закрыв глаза, телохранитель улыбнулся и прибавил:

– Привыкайте…

За день…

Андрей был в Таганроге. Его позавчерашнее возвращение на то место, где он в послений раз видел Ренату и Ника, привело к нулевым результатам. Обследовав всю территорию полянки, Скорпион-младший с досадой пнул расплющенную консервную банку.

– Не хотел я этого делать, – покачивая головой, проговорил он позавчера и вернулся в свой джип, – видит бог: не хотел… Но, видно, придется!

И молодой человек громко хлопнул дверцей.

Теперь он был в Таганроге и вновь занялся поисками. Выйти на беглецов пока не удавалось. Тогда Андрей выспался и стал думать, как бы он поступил на их месте и в их положении.

– Что бы такого сделать плохого? – приговаривал он после каждого нового шага в этом направлении.

Рената оторвала голову от подушки. Саша стоял у окна и, обеими ладонями упираясь в подоконник, смотрел на улицу.

– Зачем ты встал?!

Он оглянулся:

– Там приехал Ник…

– ну и что? Ты-то для чего поднялся?!

Саша пожал плечами:

– Понял, что в состоянии это сделать – и сделал…

– Сумасшедший… Тебе отдыхать надо, успеешь напрыгаться…

– Не успею. И времени жалко… Столько осталось не…

Тут в номер влетел Гроссман:

– Опа! А чего это ты подскочил?! Граждане, аут! Мы едва не пролетели: после всех этих приключений я чуть не забыл пароль тестя, представляете себе?!

– «Медиум», – спокойно сказал телохранитель.

– Ты тоже знаешь?!

Саша кивнул. Рената взбила подушку и села. «Похорошела, – подумал Гроссман, глядя на ее свежее личико с ожившими янтарно-зелеными глазами. – И слава богу!»

– Гроссман, скажи лучше, что это за программа?

– Ну… как тебе объяснить?.. Это программа, при помощи которой работает большинство важных систем, управляющих делами корпораций этих недоносков – базы данных, бухгалтерия, кое-что еще, весьма, скажу я вам… Без нее им не поможет никакая «Галактика» и иже с нею. Твой батя каким-то образом добрался до нее и переписал на диск, а оригинал уничтожил, так что они остались как без рук… Но вовремя спохватились… Не думаю, конечно, что это так глобально, иначе у них все давно бы уже развалилось, еще месяц назад. Дурное дело – нехитрое…

– А можно сделать так, чтобы программа вроде бы работала, но в то же время запорола им все к чертовой бабушке? – не вдаваясь в непролазные дебри программирования, спросила Рената.

– Ну вот, Шура, я же говорю: аморальная кровожадная женщина, – Ник открыл банку пива. – Кто будет? Никто? Ну и зря!

– Так можно или нет?

– Все можно, граф Монте-Кристо…

– Как?

– Для этого существуют вирусы…

– Ну, так накорми их вирусами до отвала!

– Для этого существуют антивирусные программы.

Рената скривила губы:

– Фи-и-и, Гроссман! Ты, разве, когда что-нибудь приятное скажешь?!

– Скажу. Есть еще эксклюзивные вирусы – лично мой, например… Его присутствие сразу не выявишь, пока программа не будет хорошенько протравлена. Его последствия вылезут на свет божий день на третий, четвертый, а то и на пятый работы.

Девушка даже хлопнула в ладоши:

– Чудненько! Оружие возмездия! Саш, что ты на это скажешь?

– Тебя это действительно интересует? – придерживая повязку, он сел в кресло. – Если ты хочешь просто отомстить – отдай дискету их конкурентам…

– Конкуренты – такие же сволочи! Обойдутся! Я хочу, чтобы они знали, чья рука нанесла удар. А конкуренты первыми убьют нас.

– Это не исключено, но и не обязательно. А вот наши «друзья» сделают это непременно, если вы пустите вирус.

– Зато я доведу папину затею до победного конца, и пусть не думают, что его убийство сойдет им с рук…

Саша развел руками:

– Тогда зачем ты спрашиваешь мое мнение?

– Просто так. Интересно вдруг стало… Ну что, компьютерный гений, ты сделаешь это?

Гроссман кивнул.

Рушинский чертыхнулся: пока у «пакостника» оставалась последняя жизнь, гейм не мог быть выигран. Стражи Виктора Николаевича стойко держались, но его антипод снова добрался до очередного фрагмента фрески, и никто не смог его остановить. Сраженные солдаты лежали у хранилища, а «пакостник» нырнул в темноту коридора и исчез.

Рушинский записался на этом уровне, выключил игру и пошел к автомобилю, который подали к подъездной дорожке его особняка.

День последний…

Андрей вошел в офис. Какой-то мужичок по-украински спросил, кого ему нужно.

– Мне нужен Николай.

– Так вин уихав. Зробил, що хотел, та уихав… Пара годын буде, як пийшов…

– Куда?

– Та я ж откуда знаю?

Скорпион-младший вернулся на вахту, где его ждали парни – Вадим и уцелевший мотоциклист. Они держали под прицелом двух смертельно напуганных бабулек-сторожих. Андрей махнул рукой и вместе с подельщиками вышел из учреждения.

– Ну что, Андрей Константинович? – заискивающе спросил Вадим.

– Ничего, – Андрей достал мобильный телефон и набрал какой-то номер.

– Билеты готовы, – входя в комнату, сказал Гроссман. – Держите, – он протянул конверты Ренате и Саше.

Телохранитель пусто взглянул на него прозрачно-серыми глазами и поджал бесцветные губы.

– В девять вечера? – спросила Рената. – До девяти еще два часа… Не знаю, я совсем не в восторге от вашей идеи лететь в Одессу.

– А от идеи ЛЕТЕТЬ вообще? – уточнил Гроссман.

– Ой, на это мне уже наплевать!..

Саша опустил ресницы и улыбнулся. Ник уставился на телохранителя:

– Ба-а-а, Шура! Как ты это с нею сделал?! Я полсостояния истратил на психологов, чтобы они вылечили ее знаменитые фобии, а ты…

– Клин клином вышибают. А что диск?

Ник вытащил коробку из внутреннего кармана куртки:

– Не плачьте, граждане, вот ваш диск, испорченный по всем правилам. Как вы намерены его возвращать? По почте перешлете?

– Может быть… – Саша поднялся со своего кресла и подошел к окошку. Двигался он уже вполне прилично – сдержал обещание.

– Надо собраться, – сказала Рената, скалывая на затылке волосы и озираясь в раздумьях, с чего начать сборы.

В номер постучали. Телохранитель выхватил пистолет и, Сделав знак Ренате и Нику уйти с открытого пространства Комнаты, шагнул к двери.

– Кто?

– Горничная. Евгений Миронович просил передать какому-то телохранителю Саше, что его ждут на телефоне… Я не ошиблась, есть такой?

– Да, спасибо.

– Что передать?

– Я иду.

Ничего не сказав ни Ренате, ни ее бывшему супругу, Саша вышел.

– Кто это? – спросила девушка, и Гроссман недоуменно пожал плечами.