Глава 4

А дальше все покатилось куда-то стремительно, неудержимо, да так и не остановилось.

Илона и Толян решили отложить торжественное венчание на более подходящий момент, а пока просто расписались в загсе, причем зарегистрировали их сразу, в день подачи заявления. Уж сколько Толян за это заплатил, Илона и спрашивать не хотела. Да ей это было неинтересно. В конце концов, для чего существуют деньги? Для того, чтобы делать жизнь удобной и легкой. Никудышную комнату Илоны удалось продать на удивление быстро, в течение месяца, и за приличную сумму. А вот потом…

Они венчались в конце июля в Александро-Невской лавре. Платье для Илоны шили в частном ателье мадам Пафнутьевой, и обошлось оно ни много ни мало в тысячу долларов. Но Толян сказал:

— Детка, ты прекрасна, и у тебя должно быть все самое лучшее! А кроме того, ты же не хочешь опозорить меня перед моими друзьями?

Опозорить Толяна Илона конечно же не хотела. Поэтому делать прическу она отправилась к самому Лагутину. Ее темные каштановые волосы, длиной до лопаток, были послушными и пышными, и великий мастер сказал, что причесывать такую даму — чистое удовольствие! Тем более что с ее красотой она может вообще всю жизнь ходить непричесанной и станет от этого лишь еще краше.

Само венчание Илона помнила плохо, несмотря на то что перед выездом в лавру выпила всего бокал шампанского. Но она чувствовала себя как-то странно, расслабленно… Ее только удивило, что у Толяна оказалось такое множество друзей, о которых она до сих пор ни разу даже не слышала, — крепкие мужики в дорогих костюмах и на дорогих машинах, но она толком не рассмотрела и не запомнила ни одного из них. Сама она давно не имела ни единой подруги (а скорее, вообще никогда не имела подруг, интересуясь лишь противоположным полом), и родственников у нее тоже не осталось, так что все женские роли в этом изумительном спектакле играли девушки, приглашенные Нерадовым.

Потом было великое гулянье в загородном ресторане, окруженном густым старым парком. Вся обслуга там щеголяла в казачьих костюмах, и молодую жену невероятно смешили официанты с саблями. Илона купалась в море цветов… Потом катались на тройках, потом каким-то образом очутились в Финском заливе на огромной яхте…

И еще Илона смутно помнила, что требовала нанять вместо яхты трехпалубный пароход. Зачем — она понятия не имела. И желала, чтобы на пароход погрузили лошадей с коляской. Чтобы кататься по палубе…

Когда из роскошного номера какой-то загородной (кажется, неподалеку от Выборга) гостиницы они с Толяном вернулись в пыльную, захламленную питерскую квартиру, Илона была чуть жива. Нерадов сразу отправился в ванную, на ходу сбрасывая одежду, а Илона задержалась в прихожей и подошла к покрытому толстым слоем грязи большому старинному зеркалу в ободранной золоченой раме. Глянув на себя, она ужаснулась. Под глазами огромные синяки, лицо осунулось, побледнело, волосы висят, как старая пакля… И сама она похожа на старую, отощавшую Бабу-Ягу. Белое подвенечное платье она еще на яхте сменила на черные джинсы и синий блейзер, предусмотрительно захваченные Толяном, атласные туфельки, как только теперь припомнила, бросила в воду — на счастье, надев вместо них пляжные шлепанцы… В общем, вид у нее был такой, что впору отправляться на помойку искать пустые бутылки. Она отвернулась от зеркала, и тут в ее памяти промелькнуло нечто странное. Кажется, она тратила какие-то деньги… Вроде бы даже просто разбрасывала их вокруг себя, изображая сеятеля… А где она их взяла?

Илону охватил озноб. Она вошла в комнату, взяла валявшийся на кровати пушистый махровый халат и, подойдя к двери ванной, постучала:

— Толик, ты скоро?

— Уже! — сквозь шум воды откликнулся Толян. Он выключил душ и через минуту вышел в коридор — свежий, как всегда, отлично выбритый, энергичный.

— Что с тобой, детка? — спросил он, увидев перекошенное лицо Илоны. — Нехорошо тебе? Иди искупайся, сразу легче станет.

— Погоди, — пробормотала она, — погоди… Скажи, пожалуйста, я вчера какие-то деньги бросала в ресторане и на яхте… Откуда они?

— Детка, я не решился с тобой спорить в тот момент, — мягко сказал Нерадов, — ты была вроде как не в себе…

— Откуда они? — хрипло выкрикнула Илона.

— Ты взяла их с собой, я и не знал об этом, — пожал плечами Толян. — Это деньги за твою комнату.

— Что?! — ужасе прошептала Илона. — И я их все… — все, по-моему. Ну, не огорчайся. Иди в ванную.

Подставляя тело горячим упругим струям, Илона напряженно размышляла. Как это могло случиться? То есть каким образом деньги очутились в ее сумке со всем необходимым в маленьком свадебном путешествии барахлом? Она совершенно не помнила, чтобы брала их с собой. Но конечно же она ничуть не сомневалась в том, что могла пустить на ветер сколь угодно большую сумму. Такое с ней уже приключалось. И не раз. Стоило ей выпить лишнего, а правильнее говоря, напиться в стельку, как ее начинало тянуть на купеческие жесты. Она могла отдать все, что при ней было, какому-нибудь вонючему бомжу, могла бросить нищей попрошайке перстень, сорванный с руки небрежным жестом… Нет, она не сомневалась в том, что выбросила все, что получила за свою комнату. Она хотела понять только одно: как и почему деньги очутились у нее в руках в такой неподходящий момент?

Крепко растеревшись жестким массажным полотенцем, Илона почувствовала, что немного ожила. Она завернулась в халат и пошла в кухню. Толян сидел у стола, ожидая, когда венчанная жена приготовит ему то ли завтрак, то ли обед.

— Толик, — осторожно спросила Илона, — а ты не знаешь… Ну, понимаешь, я никак не могу понять, почему деньги оказались при мне. Я не помню, чтобы брала их с собой.

— Детка, но ты их сразу положила именно в эту сумку, ну, когда мы получили их от покупателя твоей комнаты, — спокойно ответил Нерадов. — Я думал, ты их после отнесла в банк.

— Но почему я их не заметила, когда собирала вещи в поездку?

— Наверное, потому, что ты их прикрыла сверху газетой или журналом, — развел руками Толян. — Да выбрось ты все это из головы! Утрясется, уладится. Давай приготовь что-нибудь поскорее. Но, вообще, конечно, ты у меня широкая натура. Любишь пустить пыль в глаза.

— Да уж, натура — шире некуда, — пробормотала Ил она. — Но почему ты меня не остановил?

— Ну, дорогая, — усмехнулся Нерадов, — когда ты входишь в раж, тебя ничем не остановишь!

Покачав головой, Ил она принялась за дело. Приготовление еды всегда успокаивало ее, так что к тому моменту, когда были готовы овсяная каша с изюмом и сливками, салат из груш и персиков и бутерброды с сыром, которые Илона украсила крошечными кружочками вареной моркови и зеленью, она уже почти забыла о происшедшем. Осталось лишь сожаление о том, что не придется вот прямо завтра открыть собственное маленькое кафе с изысканным меню. Ну, жила ведь она до сих пор без кафе и дальше проживет.

Толян объявил, что у него впереди три дня выходных, но провести их придется тихо и скромно, поскольку шиковать им не на что. Все истрачено и выброшено на ветер.

— Значит, будем сидеть дома и смотреть видик, — твердо заявила Илона. — И думать о том, как заработать побольше.

Толян расхохотался.

— У меня есть кое-какие идеи, — сказал он. — Но я не знаю, как ты на них посмотришь.

— ты имеешь в виду бумажники прохожих, я против, — заявила Илона.

— Не обязательно прохожих, — туманно ответил Нерадов. — Ладно, давай тут приберем и посмотрим кино. Я тебе помогу посуду вымыть.

Они и в самом деле провели три дня дома, занимаясь любовью и просматривая кассету за кассетой. Только два раза вышли в магазин — за продуктами и за вином. На четвертый день Толян ушел на «службу», о которой Илона уже не знала что и думать. Оставшись одна, молодая жена снова задумалась о собственной выходке. Что же это такое? Почему, выпив лишку, она совершенно теряет контроль над собой? Ну, конечно, любой человек в пьяном виде себя не контролирует, но почему ее тянет именно на подвиги такого вот рода — денежные? Но как ни пыталась она понять суть явления, ей это не удалось, и, утомившись от бесплодных размышлений, Илона, как это уже не раз случалось прежде, махнула рукой и решила: наплевать! Себя не переделаешь.

Однако идея о собственном кафе крепко засела у нее в голове, и наконец, выключив телевизор, на который она все равно не обращала внимания, Илона встала и принялась рассматривать барахло, которым была завалена и заставлена вся квартира. Начала она с пыльных фарфоровых фигурок, стоявших вплотную друг к другу на массивном комоде в углу комнаты, у окна, напротив кровати. Сам по себе комод тоже привлек ее внимание — как ни странно, впервые с тех пор, как Илона поселилась в этом доме. Она ничего не понимала в старинных вещах, но ей показалось, что комод дубовый. Уж очень монументально он выглядел… Грубоватая резьба, сплошь покрывавшая его, обладала неизъяснимым очарованием — вот только запылилась и засалилась за многие годы. Илона попыталась выдвинуть верхний ящик, но оказалось, что он заперт на ключ. «Интересно, — подумала Илона, — его Толян запер или эта штуковина стоит запертой еще с того времени, когда тут хозяйничала его бабушка? И где в таком случае ключи?» Она проверила все ящики, но открыть ей не удалось ни одного. Махнув рукой на содержимое комода, Илона взяла одну из самых маленьких, меньше пяти сантиметров высотой, фарфоровых фигурок — то ли зайца, то ли кошку — и отправилась с ней в ванную, чтобы смыть плотный слой жирной пыли. Удалось это далеко не сразу: пыль оказалась какой-то невероятно липкой, и, лишь пустив в дело губку и стиральный порошок, Илона совладала с въедливой гадостью. Вернувшись в комнату, она рассмотрела фигурку. Это оказалась все-таки кошка, но какая-то необычная — темно-коричневая, с желтыми подпалинами, с длинными узкими глазами и огромными ушами. Кошка сидела на задних лапах, скрестив передние на животе и обернув вокруг себя хвост. По спине кошки кисть разрисовщика провела волнистые золотые полосы, золотыми были и кончики ушей зверька.

Илона поставила кошку на журнальный столик, уселась поудобнее на диван и уставилась на фигурку. И чем дольше она смотрела на ушастую киску, тем больше та ей нравилась. Наконец Илона вздохнула и решила, что таких кошек на собственное кафе понадобится уж очень много. Впрочем, она ведь не имела ни малейшего представления, сколько может стоить подобная игрушка. И тут Илону осенила идея: пойти в солидный антикварный магазин и попросить оценить фигурку. Она посмотрела на часы. Четвертый час. Надо же, как день пролетел незаметно… Скоро и Толян может явиться. Обычно он возвращался домой около пяти. Иногда задерживался до семи-восьми часов вечера, но тогда, как правило, звонил и предупреждал ее. Ладно, сходить к оценщику она всегда успеет, а сейчас лучше заняться приготовлением обеда.

Заглянув в холодильник, Илона обнаружила, что нужно идти в универсам. Она поспешно сбросила халат, в котором щеголяла с самого утра, натянула джинсы и футболку, набросила на плечи легкую куртку и, схватив сумку и кошелек, впрыгнула в босоножки и помчалась на соседнюю улицу.

Вернулась она меньше чем через час, основательно нагруженная, и, открыв дверь в квартиру, с изумлением услышала голос Толяна:

— Эй, где это ты пропадала?

— Толик! — воскликнула она, втаскивая сумку в кухню. — Я еще обед не приготовила!

— Неважно, — отмахнулся он. — Пойдем лучше в ресторан. У меня сегодня такое настроение… не хочется сидеть дома. А ты, как я посмотрю, занялась бабулиными сокровищами?

Только теперь Илона заметила, что на кухонном столе перед Толяном стоит та самая фарфоровая кошка.

— Да, — кивнула девушка. — Решила рассмотреть, что там стоит такое. Ну и пылищи же на ней было! Не отмыть! Как ты думаешь, она дорогая?

— Понятия не имею, — пожал плечами Нерадов.

— Я подумала: может, отнести ее к антикварам? Пусть оценят, а?

Толян рассмеялся:

— До чего же ты наивна, детка! Если она действительно чего-то стоит — так они тебе и скажут, дожидайся! Нет, лучше я сам этим займусь, раз уж ты ее отчистила. У меня есть знакомый специалист по фарфору.

— Ладно, — согласно кивнула Илона. — Займись сам. — И, запихав покупки в холодильник, пошла переодеваться.

Глава 5

Прошло несколько дней, а Толян ни словом не упоминал о фарфоровой кошке. Илона, обуянная идеей собственного кафе и сожалениями о пущенных на ветер деньгах, вымыла еще десятка три безделушек и часами рассматривала их, гадая, сколько же они могут стоить. То ей казалось, что они безумно дорогие, то — что цена им ломаный грош. Но к мысли о походе к оценщику она не возвращалась, поверив словам Нерадова. Ведь и правда, думала она, обманут как пить дать. К тому же ей было просто-напросто лень. Вся эта суета… Илоне почему-то не приходило в голову, что собственное дело, случись ей завести его, потребует куда большей суеты, тогда уж будет не до мечтательного безделья… Но она представляла все это по-своему: кто-то там работает, какие-то нанятые люди, а она время от времени подъезжает в роскошном «мерседесе» к собственному кафе (а еще лучше — к дорогому модному ресторану) и слышит, как со всех сторон несется завистливый шепот: «Это хозяйка… Это ее ресторан…» Шофер в ливрее распахивает перед ней дверцу, швейцар низко кланяется, метрдотель нервно покрикивает на официантов… Черт, у них с Толяном даже собственной машины почему-то до сих пор нет! Вообще никакой!

Толян, замечая все новые и новые блестящие фигурки на комоде и в стеклянной горке, красовавшейся в противоположном от комода углу комнаты, ничего не говорил, но Илоне почему-то казалось, что он недоволен ее деятельностью. С чего бы это? Нет, конечно же ей просто показалось.

А потом случилось нечто непонятное.

Она проснулась ночью из-за того, что ей ужасно захотелось пить. Накануне вечером они с Толяном снова чуток перебрали, и Илона просто умирала от жажды. Она, не открывая глаз, протянула руку, но на тумбочке у кровати привычной большой кружки с водой не было. «Надо же, — сквозь сон подумала Илона, — забыла поставить… Черт побери, придется вставать…»

Она с трудом выбралась из-под одеяла и только теперь поняла, что Толяна рядом с ней нет. Вот еще номер… Куда он мог подеваться?

Илону знобило, ей ужасно хотелось поскорее снова забраться под одеяло, но и пить хотелось ничуть не меньше, и, страдая физически и душевно, она потащилась в кухню. Но, выйдя из комнаты, увидела, что в кухне горит свет. А, наверное, Толяну тоже пить захотелось… Почти не открывая глаз, Илона добралась до кухни. Толян, сидя за столом, что-то делал… Она не помяла, что именно, но ей показалось, что он вроде бы обрызгивает из пульверизатора какую-то куклу… Ох, чего только не привидится с похмелья!

Она ввалилась в кухню и со стоном рванула на себя дверцу холодильника. Там должен быть сок, минералка… Нащупав открытую коробку сока, Илона залпом выпила с пол-литра и только потом, ухватив еще и огромную бутыль кваса, шагнула к столу и плюхнулась на табурет. Перед Толяном стояла огромная кружка и две бутылки минеральной. И никаких кукол и пульверизаторов.

— Что, плохо? — спросил он.

— Ага, — прохрипела Илона. — Ужасно плохо… Толян встал, принес из сушилки чашку, налил в нее квасу.

— Пей, пей, не жалей! — с усмешкой сказал он. — Больше пей!

Илона фыркнула и выпила подряд три чашки. Ей стало не в пример легче, и она, покачав головой, сказала:

— Ну и ну… Кажется, пора бросать пьянство. У меня уже глюки начались.

— Да что ты? — испуганно расширил глаза Нерадов. — И что же тебе привиделось?

— А вот когда в кухню вошла, показалось, что у тебя в руках кукла, — пояснила Илона, — и что ты ее чем-то обрызгиваешь… Из пульверизатора.

— Ого!

— Вот тебе и «ого»! — пробурчала Илона. — Ладно, пойду спать.

Утром она проспала допоздна, не слышала, как ушел Толян, и с трудом разлепила веки лишь после полудня. Чувствовала она себя отвратительно и лишь после горячего душа, пары чашек крепкого душистого чая и двух таблеток аспирина начала немного соображать, что к чему на этом прекрасном белом свете. Нерадов оставил ей записку: «Выпей пивка, очень рекомендую!» «Нет, — подумала Илона, — пиво — это уже слишком. Чай, сок, минералка — вот настоящие лекарства для несчастных перепивших женщин. И конечно же аспирин. В больших количествах».

Она бесцельно бродила по квартире, не в силах заняться хоть чем-нибудь, время от времени задремывая на ходу, но не желая сдаваться и ложиться в постель. Потом остановилась возле комода, заставленного толпой пыльных фигурок (чистые она как раз накануне все до единой переставила в горку, чтобы снова не превратились в невесть на что похожие чучела), и ей показалось, что как-то они изменились, эти штуковины… Илона растерянно всмотрелась в сплошную серую массу. Нет, не может быть. Вон того чрезвычайно грязного паяца (если это паяц, конечно) здесь еще вчера не было. Она готова поклясться в этом. Илона немножко подумала, потом принесла из кухни табурет и, забравшись на него, осторожно, чтобы ничего не задеть, дотянулась до пыльного фарфорового человечка. Фигурка была довольно большой, сантиметров тридцать высотой. Илона поднесла ее к окну и принялась вертеть в руках. Да, клоун, странно изогнувшийся, поднявший вверх руки, широко разинувший рот и — липкий. Илона поставила фигурку на подоконник и посмотрела на свои пальцы. На подушечках остались темно-серые следы. Илона вернула паяца на место и задумалась. Что бы все это значило? Выходит, никаких галлюцинаций ночью у нее не было. Толян и в самом деле превращал чистую фигурку в якобы давным-давно запылившуюся. Но спрашивать его об этом конечно же не стоит. Он просто соврет что-нибудь в ответ, и все. Надо разбираться самой.

— Однако вечером Нерадов пригласил ее в ресторан, и он совершенно забыла о странном пополнении бабушкиной коллекции.

А еще через день Толян, вернувшись вечером домой, серьёзно сказал:

— Кажется, у нас начинаются финансовые проблемы.

— Вот как? — вздернула брови Илона. — И что будем делать?

— Пока не знаю, — пожал плечами Нерадов. — Но что-нибудь я обязательно придумаю. А пока давай перекусим и пойдем гулять, а? Что-то меня на свежий воздух потянуло. Что у тебя сегодня имеется? Пахнет вкусно.

На ужин в этот день Илона приготовила одно из блюд, удававшихся ей лучше всего: рагу по-португальски. Ради этого она специально ездила на Кузнечный рынок за свининой и телячьей печенкой. Конечно, на приготовление рагу требовалось немало времени, но чем еще ей заниматься? Иногда она просто уставала от чтения романов, ей хотелось движения… И пока она в красном вине тушила нарезанную кубиками свинину, потом обсушивала готовые кусочки мяса, потом растирала чеснок и рубила лук, потом обжаривала печенку на смальце, она продолжала воображать себя владелицей роскошного ресторана (о маленьком кафе она уже успела забыть). Представляла, как поучает шеф-повара, выписанного из Франции… Впрочем, нет, никакой французской кухни. Илона терпеть ее не могла. Один зал — китайский, другой — итальянский. Может быть, еще и третий… Но какой? Ох, ну конечно же национальная русская кухня. К ней ведь будут толпами ходить иностранцы…

Толян оценил рагу по достоинству. Запив острое мясо немалым количеством «божоле», весьма кстати принесенным Нерадовым, они отправились на прогулку. Илона надела брючный костюм по выбору Нерадова — скромный, но элегантный, светло-голубой, из натурального шелка, удивительно шедший ей — и туфли на низком каблуке, из чего сделала вывод, что едут они куда-то в пригород. Толян, для чего-то прихвативший с собой кейс, моментально поймал такси и что-то шепнул шоферу так, чтобы Илона не слышала. Она обрадовалась: значит, Толян готовит ей сюрприз.

В такси она слегка задремала и очнулась лишь тогда, когда Нерадов осторожно обнял ее и шепнул на ухо:

— Прибыли, детка!

— Ой, где это мы? — удивленно спросила Илона, очутившись на длинной аллее, освещенной редкими круглыми фонарями. В конце аллеи сверкало нарядное маленькое здание, оттуда слышалась музыка. Играл небольшой струнный оркестр.

— Считай, что в Пушкине, — усмехнулся Толян, рассчитавшись с шофером и беря Илону под руку. — Пошли.

Илона почти окончательно проснулась, но все еще чувствовала себя немного странно. Время от времени все расплывалось перед ней, из фонарей летели снопы искр, в ушах тихонько звенело… Илона решила, что переутомилась, готовя рагу по-португальски. И зачем только они ужинали дома, если все равно собирались в ресторан? Непонятно.

Она даже не сумела рассмотреть вывеску ресторана, да не очень-то и стремилась это сделать. Потом они сидели на веранде, и, несмотря на довольно свежий ветер, залетавший сюда из старого парка, Илоне было тепло и хорошо. Она пила бокал за бокалом, не замечая, что именно пьет, хотя ей и казалось время от времени, что это не вино, а сок пополам с минеральной водой, ела что-то вкусное, не разбирая, что это такое, смеялась… И то и дело ловила на себе странный, слишком уж пристальный взгляд Толяна. «Чего это он, — лениво думала Илона, — может, у меня прическа не в порядке… А, наплевать!» Ей было весело и как-то томно.

Было не слишком поздно, когда они с Толяном по аллее направились к шоссе. Нерадов заявил, что, поскольку завтра обычный рабочий день, засиживаться не стоит.

Они стояли на обочине, а машины проносились мимо не останавливаясь, и в конце концов Илоне это надоело. Почему этот балбес не вызвал такси прямо к ресторану?.. А лучше бы ему иметь собственные колеса.

— Толик, солнышко, а почему у тебя нет своей машины? — кокетливо спросила она.

— Да ну ее, — благодушно отмахнулся Толян. — На такси удобнее. А то перепьешь сдуру, а потом врежешься во что-нибудь, тебе это надо? Мне лично — нет.

— Но такси не везде поймаешь! — возразила Илона. — Вот уж сколько стоим тут! Мне надоело!

— Не горюй, кто-нибудь довезет. Мы ведь не особенно спешим, — отмахнулся Нерадов, в очередной раз небрежно поднимая руку.

Но и этот автомобиль со свистом пронесся мимо них.

Илона прислонилась к Нерадову, ей было хорошо и спокойно. Шоссе казалось рекой, машины — легкими катерами, стремительно несущимися по серовато-синим волнам… Все плыло, покачивалось, убаюкивало…

Но вот наконец, мягко прошуршав шинами, прямо перед ними затормозил великолепный новенький «БМВ». Задняя дверца распахнулась, Илона почувствовала, как крепкая рука Нерадова вталкивает ее в салон автомобиля. Потом она смутно расслышала:

— Что, даме нездоровится?

— Вроде того, — усмехнулся Толян. — В связи с количеством потребленного на ужин.

— А-а, — засмеялся лысоватый мужик, трогая машину с места. — Бывает.

— Вы в какой район едете? — спросил Толян.

— В Центральный, — весело ответил лысоватый.

— И нам туда, — обрадовался Толян. — Вот удача! Что произошло потом — Илона так никогда и не вспомнила по-настоящему. Толян наклонился к водителю, желая, видимо, что-то сказать, а мужик вдруг захрипел и как-то по-дурацки замахал руками, машина резко остановилась. Илону тряхнуло, она чуть не врезалась лбом в спинку переднего сиденья… А в следующую секунду Толян уже грубо вытащил ее из машины и поволок куда-то в кусты. Потом исчез, снова вернулся, и они побежали, как тогда, в городе, после ограбления прохожего… Только на этот раз бежать пришлось по каким-то мокрым кочкам, ноги путались в высокой траве, кусты колотили по лицу и рукам, и Илона взвизгнула, споткнувшись, но Толян не дал ей упасть и рявкнул: