Голубев Василий Федорович
      Во имя Ленинграда
      {1}Так помечены ссылки на примечания. Примечания в конце текста
      Аннотация издательства: Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации Василий Федорович Голубев повествует о своих однополчанах - летчиках истребительной авиации Балтийского флота. Он раскрывает яркие характеры и сложные судьбы отважных гвардейцев авиаполка, охранявшего небо Ленинграда. Его книга будит память о трудных днях Великой Отечественной войны, опаляет жарким дыханием боев и рассказывает нашим современникам, какими были те люди, перед которыми стояла одна цель - защита Родины.
      Содержание
      От автора
      Часть I. Год испытаний
      Беспокойная весна
      По сигналу сирены
      Трижды тринадцатое
      На пределе сил
      На дальних подступах
      Перелет на запад
      Счет открыт. Первые потери
      В непобежденном Гангуте
      Обратный путь - нелегкий
      Часть II. Дорога жизни
      Ладога
      Бои с рассвета
      Возвращение
      Командир третьей
      Гибель фашистских асов
      Под знамя, смирно!
      Пятьдесят четыре - два
      Встреча с песней
      Белые ночи
      Фундамент победы
      Поспешность не прощает
      Блокада прорвана
      Перед новыми стартами
      Часть III. Блокада снята
      Мелочей в авиации нет
      Чужой
      С другом случилась беда
      Плохо закончился отпуск
      И опять белые ночи
      Клятва боевому командиру
      Нежданные назначения
      Трехсотый
      Расплата
      Девятисотый день
      Часть IV. На запад
      Нарвский барьер
      Три урока на будущее
      Рожденный летать
      Гвардейский юбилей
      Тысячный
      Встреча отважных
      Первое задание
      Возвращение
      Вторая встреча
      День войны - последний
      Эпилог
      Примечания
      Посвящается 55-летию Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов
      * * *
      К читателю
      Пусть Ваша благодарная память сохранит подвиги и имена авиаторов Балтики - защитников героического Ленинграда.
      Герой Советского Союза В. Голубев
      От автора
      Много лет работал я над книгами "Крылья крепнут в бою" и "Второе дыхание". Они вышли в издательствах "Советская Россия" и "Лениздат" двумя большими тиражами в 1980-1988 годах.
      Обе книги нашли своего многочисленного читателя. Издательства и автор получили более полутора тысяч писем, отзывов, рецензий и советов по содержанию и переизданию.
      Передо мной стояла непростая задача: из обширного жизненного и боевого материала отобрать самое важное и самое яркое, чтобы читатели, особенно современная молодежь, увидели и оценили свершения советского народа и его армии в годы Великой Отечественной войны. И показать все это на примере всего лишь одного авиационного полка, в котором служили люди разных национальностей, из разных городов, областей и республик нашей страны. Это были люди со сложными судьбами, подчас противоречивыми характерами. Но у них была одна великая цель - защита Родины. Вместе с ними и я, уроженец Ленинградской области, прошел всю Великую Отечественную войну, преодолев самые тягостные испытания.
      Даже прошедшие после победы более пяти десятилетий не смогли сгладить многие подробности событий, а письма читателей и боевых друзей, а также раздумья над делами минувших дней, встречи с однополчанами, работа в архивах, участие в читательских конференциях с большой точностью помогли восстановить в памяти картины боев, подвиги летчиков, техников, всех, кто служил в полку, помогли показать боевое мастерство и моральный дух, которые росли день ото дня в течение 1418 дней и ночей. Но главные героические и трагические события более тысячи дней и ночей морских авиаторов свершались в битве во имя Ленинграда и области. Поэтому, работая над третьим изданием, по совету боевых друзей и личному убеждению, посчитал необходимым обе книги издать под общим названием "Во имя Ленинграда". Пусть знают читатели и особенно ленинградцы, воины Ленинградского и Волховского фронтов, моряки дважды Краснознаменного Балтийского флота, что только имя города Ленина цементировало стойкость, мужество и массовый героизм беззаветных защитников Родины и жителей блокадного Ленинграда. Только вместе, общими усилиями они выдержали смертельную битву за спасение Ленинграда, помогли сорвать коварный план Гитлера по захвату Москвы и разгрому Советского Союза за одну летнюю кампанию 1941 года.
      Город-герой Ленинград был и остается символом защитников и тружеников нашей Великой Родины. Именно имя города - Ленинград, а не Санкт-Петербург должно остаться навечно в истории России.
      Часть I.
      Год испытаний
      Орел глубин небесных,
      Советов верный страж.
      (Эти слова написаны на почетном Красном знамени Реввоенсовета Балтийского флота, врученном морскому воздушному дивизиону в 1919 году.)
      Беспокойная весна
      Авиационные полки и отдельные эскадрильи на аэродромах под Нарвой, Таллином и на полуострове Ханко продолжали благоустраиваться. Ведь многие из этих частей и подразделений только в 1940 году перебазировались на новые места.
      Зима 1940/41 года на Балтике выдалась на редкость удачной. Солнечные дни, звездные ночи, - с ноября по март погода в основном стояла хорошая. Это радовало летчиков, особенно молодых, прибывших из училищ. Каждый летный день целиком использовался для тренировок. Мастерство пилотов заметно росло. Недавние курсанты, овладевшие в училищах техникой вождения истребителя только в простых метеорологических условиях, теперь уверенно летали днем при ограниченной видимости, в облаках, а некоторые приступили к ночным полетам.
      Весна в Прибалтике всегда приходит на две-три недели раньше, чем в Белоруссии и Центральной России. А летчикам хотелось, чтобы она запоздала, надо было завершить план зимних полетов, пока самолеты стоят на лыжах. Садиться и стартовать на колесах с грунтовых аэродромов, особенно имеющих ограниченные размеры и различную прочность, довольно сложно. А весна решила не угождать авиаторам. С первых же теплых дней апреля снег стал серым и превратился вначале в кашицу, а потом на аэродроме разлились огромные и глубокие лужи.
      Техники срочно сменили лыжи на колеса, оттащили самолеты на более сухие места и закрыли чехлами.
      На боевое дежурство в истребительных полках и эскадрильях поставили самолеты "чайки" - И-153 и "бисы" - И-15, имеющие меньшую длину разбега, но и для них выбирали более или менее сухие участки летного поля.
      По небу лениво двигались башни белых кучевых облаков, которые служат верной приметой длительной хорошей погоды. В такие дни летчику трудно усидеть на земле, душа его рвется в небо.
      Но так уж было заведено в те времена, что весной из-за плохого состояния аэродромов, когда летать было нельзя, часть летчиков отправляли в дома отдыха, а остальные продолжали заниматься прямо в ангарах зубрежкой теории, изучали навигацию и самолеты сопредельных государств.
      В начале мая весна была в разгаре. Но именно тогда все чаще и громче раздавались тревожные слова "угроза войны", "война с Германией". Эти слова для советских людей были не новы, но чаще других слышали их летчики, находившиеся на курорте города Пярну. Там в это время собралось много пилотов из 13-го истребительного авиационного полка - ветерана морской авиации, созданного на Балтике весной 1918 года, - и из других частей и подразделений. Здесь я встретил своих давних друзей. С одними когда-то работал в аэроклубах Осоавиахима. С другими учился в Ейске в авиаморском училище. В Пярну были и опытные летчики, прославившие нашу авиацию в небе Испании, над пустынями Халхин-Гола и в советско-финляндской войне. В доме отдыха я познакомился с летчиками 13-го авиаполка: Борисом Тахтаровым, Николаем Никитиным, Андреем Беловым и Аркадием Свиридовым. Каждый из них за боевые подвиги был награжден двумя орденами Красного Знамени. Много они нам, молодым, не имеющим опыта войны, рассказали о тактике истребительной авиации вероятных противников, о действиях наших летчиков.
      В один из солнечных майских дней большая группа летчиков с женами и детьми загорала на городском пляже. Некоторые отваживались купаться в холодной воде Рижского залива. Я был в их числе. Выскочив из воды, мы забежали в ближайший кустарник, чтобы переодеться. К нам подошел пожилой человек, по одежде - рабочий-железнодорожник. Осмотревшись, он тихо и грустно на ломаном русском языке сказал:
      - Товарищи военные, езжайте скорее домой, Гитлер собирается напасть на Советский Союз в мае или июне.
      Пока мы приходили в себя от изумления, железнодорожник уже ушел не оглядываясь.
      - Спасибо, отец, что рабочий класс Эстонии с нами. Сломает Гитлер шею, если нападет на СССР, - сказал вслед уходящему мой друг и сослуживец Дмитрий Князев.
      Переодевшись, мы вышли из кустарника.
      Слова железнодорожника были серьезным предупреждением, заставляли призадуматься над создавшейся обстановкой.
      Балтийская авиация, вышедшая частью своих сил на аэродромы Эстонии, Латвии и на полуострове Ханко, усиленно готовилась в случае развязывания войны встретить врага во всеоружии. Поэтому в боевой подготовке командиры частей и соединений старались использовать имевшийся военный опыт, устранить недостатки в организации взаимодействия между родами авиации и кораблями флота, в техническом оснащении авиационных частей и особенно в обновлении самолетного парка. К сожалению, далеко не все удалось сделать в те короткие сроки, которые были отпущены историей перед Великой Отечественной войной.
      Но мне хотелось бы показать читателю жизнь и ход боевой учебы 13-го авиаполка, о котором так подробно рассказали мне опытные боевые летчики в доме отдыха.
      В одно погожее утро на аэродроме полуострова Ханко 1-я и 2-я эскадрильи готовились к очередным полетам. На подготовку отводилось три напряженных часа. Аэродромная команда еще до рассвета начала таскать тракторами по взлетной и посадочной полосам тяжелые деревянные, окованные железом волокуши, плотно придавливая к земле тонкий слой снега. Техники, расчехлив самолеты, проверяли моторы, готовили пушки, пулеметы и боезапас для стрельбы по конусам и щитам на полигоне.
      По плановой таблице в этот день пилоты 1-й эскадрильи, летавшие на давно освоенном самолете И-16 семнадцатой серии (они называли его "штурмовой ишак" за мощь вооружения), готовились к зачетному упражнению - полету звеном по маршруту с выполнением штурмового удара по наземной цели на полигоне.
      Накануне вылета никто из летчиков не знал, какую цель им готовят руководитель полетов и полигонная команда. Об этом они узнают, когда подойдут к месту штурмовки. Может быть, это будут орудийные дворики с макетами пушек и прислуги, может быть, машины, повозки, торпедные катера, а возможно, и различные типы самолетов.
      Задача звена - поразить две цели с зачетной оценкой. Такой оценкой каждый пилот для себя считал как минимум четверку. За. тройку, а не дай бог, за двойку долго придется, склонив голову, стоять на звеньевом и эскадрильном разборах итогов летного дня. А сегодня будут летать две эскадрильи, поэтому обязательно будет полковой "теплый" разбор, который проведет подполковник Романенко.
      Правда, летчики любили такие разборы. Командир полка, участник советско-финляндской войны Герой Советского Союза Иван Георгиевич Романенко, прекрасно знал опыт боев летчиков-истребителей на востоке и в небе Испании, и задания, поставленные Романенко перед летчиками, нужно было выполнять в обстановке, приближенной к боевой, и с соответствующими результатами. Если же по нерадивости пилот получал оценку ниже посредственной, то на разборе ему бывало жарко.
      Не все в летной боевой подготовке зависит от опытного командира полка. Были и определенные объективные, как принято говорить, причины, которые не позволяли приблизить летчика к настоящей боевой обстановке. Это были ограничения по эксплуатации самолетов, которые из месяца в месяц ужесточались.
      На самолетах И-16 ряда серий, а также на "чайках" стояли моторы повышенной мощности и винты с изменяемым шагом. Максимальная скорость вращения винта в полете - до 2500 оборотов и даже более. А допустимыми считались 2300 оборотов. Летать на оборотах менее 2100 по инструкции тоже не разрешалось, что удивляло технически грамотных летчиков и техников полка.
      Причиной этих ограничений было несколько аварий, происшедших из-за остановки моторов. И пока конструкторы трудились над устранением изъянов в работе материальной части, летчики имели право летать только при условии, если крен не больше 45 градусов, скорость не превышает 400 километров в час, угол пикирования не более 35 градусов. Фигуры высшего пилотажа и воздушный бой категорически воспрещались. Можно было делать только боевые развороты в одиночных и групповых полетах.
      Единственным утешением пилотов были стрельбы по буксируемому конусу, а также по различным макетам на полигоне или пролеты звеном над аэродромом крыло в крыло.
      Правда, была маленькая отдушина сердцу летчика, если кому-то из дежурного звена выпадало счастье вылететь на перехват самолета-нарушителя, которых, кстати, к весне 1941 года стало появляться с каждой неделей все больше.
      В этом случае, вопреки инструкциям, можно было развивать максимальную скорость, выполнять любой маневр. Стрелять строго воспрещалось. Летчики звена обязаны были подойти к нарушителю с обеих сторон, а ведущий - выйти вперед и покачиванием крыльев "пригласить" его на ближайший аэродром на посадку. Предупредительный огонь давать тоже не разрешалось. Такая вежливая встреча заканчивалась опознаванием типа самолета-нарушителя, его государственной принадлежности и расставанием над Финским заливом или Балтийским морем.
      Так было и в тот раз. Летчики двух эскадрилий одеты еще по-зимнему - в меховых комбинезонах, унтах, в новых зимних шлемофонах, позволяющих пользоваться приемно-передающей радиостанцией. Правда, эти станции были лишь на самолетах командира полка и командиров эскадрилий. Пилоты стояли неплотным строем впереди линейки и внимательно выслушивали метеоспециалиста. Тот сообщил, что погода будет устойчивая, ясная, ветер северо-восточный, 5-8 метров в секунду под углом 45 градусов к полосе взлета и посадки. Быстро подошел к середине строя очень энергичный в движениях капитан Алексей Тарараксин - начальник оперативного отделения полка. Он сообщил о режиме в районе полетов и сигнале "Я свой" на данный день. Обычно этот сигнал состоял из двух левых или правых покачиваний крыльями либо пуска зеленой или красной ракеты. Затем дал последние указания руководитель полетов. Он задал двум летчикам 2-й эскадрильи контрольные вопросы, на этот раз не каверзные. Ответы последовали правильные. В этот день руководителем полетов был заместитель командира полка капитан Ильин. Он недавно заменил Героя Советского Союза капитана Петра Васильевича Кондратьева, очень волевого, требовательного человека, проявившего исключительное мужество и умение наносить штурмовые удары по войскам противника в финскую кампанию. Капитан Кондратьев был переведен в 5-й авиаполк, который готовился первым осваивать новые самолеты МиГ-3 и Як-1. Капитан Ильин тоже боевой летчик, он провел десятки ожесточенных боев в небе Испании на самолете И-16, был награжден орденом Красного Знамени.
      После паузы руководитель полетов задал еще один вопрос: "Знаете ли, что нужно учитывать сегодня при взлете и посадке?" Все промолчали. Капитан Ильин подождал минутку, оглядел летчиков с правого фланга до левого, потом взглянул на лист плановой таблицы и негромко сказал: "Товарищ Цоколаев, что на мой вопрос ответите?" Цоколаев сказал: "Ногой нужно удерживать точное направление взлета". Большинство летчиков негромко рассмеялись, а всегда находчивый и острый на слово Алим Байсултанов, летчик второго звена, добавил: "И головой..." Смех усилился, но сразу прекратился, как только командир полка, стоявший до этого момента безмолвно, твердым голосом скомандовал: "Смех в строю прекратить! Вопрос всем поставлен серьезный, тем более что взлетная полоса по ширине ограниченного размера, естественные препятствия находятся близко от линии взлета и посадки. Подумайте и ответьте, товарищ Цоколаев!"
      Невысокая, коренастая фигура "кавказца" - так его называли друзья как-то сжалась, может быть, ему вспомнился недавний очень неприятный случай в его полетах.
      Взлетая с этой же полосы при боковом ветре и стараясь удержать направление на взлете, он так нажал на педаль правой ногой, что самолет начал резко разворачиваться. Цоколаев растерялся и сильно нажал другую педаль. Истребитель завертелся. Геннадий резко убрал газ, но стойка шасси не выдержала чрезмерной нагрузки, подломилась. Самолет, зацепив крылом и винтом за грунт, поднял столб земли и снега, прополз несколько метров, согнув лопасти винта в бараний рог и остановился...
      Цоколаева отстранили от полетов и посадили на пять суток на гауптвахту. За это время техники под руководством инженера Мельникова отремонтировали самолет.
      Когда Геннадий вышел, ему не разрешили летать, а дали срок на подготовку и сдачу зачетов по теории полетов и правилам эксплуатации самолетов И-16. Потом командир эскадрильи разрешил ему пять провозных полетов по кругу на учебно-боевом самолете УТИ-4.
      После этого злополучного случая фамилия Цоколаева часто упоминалась на различных совещаниях и собраниях. А сам он потерял твердую уверенность в себе. У него даже была мысль попроситься в четвертую эскадрилью, которой командовал бесстрашный "несгораемый" (об этом позже) капитан Леонид Георгиевич Белоусов. Эскадрилья летала на "чайках" - И-153. "Чайка" взлетала, пробежав по земле всего метров сто - сто пятьдесят.
      Делясь своими мыслями с другом Анатолием Кузнецовым, неутомимым, веселым человеком, любимцем эскадрильи, Геннадий ждал, что тот поддержит его, но Анатолий отвел Цоколаева в сторону и вроде бы шутя сказал:
      - Геночка, дорогой, ты когда вырулишь на старт для взлета, забудь о нем, а вспомни свою жену Машеньку и маленького "кавказца" и давай плавно сектор газа вперед, ноги держи нейтрально, они сами по ходу взлета автоматически нажмут ту педаль, которая будет удерживать направление взлета. Поверь мне, я на себе это проверил, когда начинал летать на этом "утюжке" (так иногда называли истребитель И-16 семнадцатой серии).
      Геннадий молча отошел, повернулся и тихо спросил:
      - Ты, Толя, шутишь или серьезно говоришь?
      - Серьезно, серьезно. Говорю тебе об этом первому, как другу, - ответил Кузнецов.
      И что же - совет друга оказался правильным... Но не мог же Цоколаев сказать все это перед строем. Он вздохнул, и в этот момент вдруг со стороны дежурного звена, глухо хлопнув, взвилась красная ракета - сигнал, что звено по команде оперативного дежурного полка взлетает на поиск и перехват нарушителя.
      Командир дежурного звена от 2-й эскадрильи капитан Алексей Антоненко и его ведомые - лейтенанты Петр Бринько и Иван Мальцев - начали выруливать на взлетную полосу. Мальцев немного отстал на развороте, резко увеличил обороты мотора и, лихо развернувшись метрах в двадцати от строя, таким вихрем обдал всех, что несколько шлемов мелькнуло в воздухе и покатилось под стоящие самолеты.
      Летчики выругали лихача, но каждый пожелал звену удачи в обнаружении "гостя", который не первый уж раз прилетает перед началом полетов или по окончании их. Некоторые шутники острили, мол, "гость"-то, видать, малограмотный, никак не может сосчитать наши самолеты.
      Но, очевидно, самолеты-нарушители, принадлежавшие Германии и Финляндии и не раз пролетавшие над районом прибрежных аэродромов, интересовались поступлением новой авиационной техники, и в первую очередь истребителей "мигов", "яков", а также особенно секретного нового штурмовика, о котором в полку вообще ничего не знали.
      Да, о многом в то время летчики не знали. Не знали как следует боевых возможностей даже собственного самолета И-16 последних серий.
      ...Когда снежный вихрь затих, звено уже было в воздухе. Летчики сделали боевой разворот и пошли с набором высоты к западному мысу полуострова Ханко, где находились пост ВНОС{1} и пункт целеуказания. Расстеленными на земле узкими длинными полотнищами - зимой красного цвета - летчикам показывали направление полета и высоту воздушного противника.
      Командир полка быстро пошел к телефону дежурного АЭ{2}, чтобы уточнить обстановку, а летчики направились к своим самолетам.
      Первым на старт вырулило звено лейтенанта Михаила Васильева. Ведомые заняли места: лейтенант Геннадий Цоколаев справа, младший лейтенант Иван Творогов слева. Ведущий поднял руку и ждал, когда поднимут руки его ведомые - знак готовности для взлета. Затем Васильев медленно увеличил обороты мотора и начал плавный разбег. Ведомые последовали за ним. Самолеты, набирая скорость, долго бежали по укатанной взлетной полосе, наконец оторвались и убрали шасси. Сделав круг над аэродромом, они взяли курс на юг. Весь маршрут проходил над Финским заливом и Балтийским морем. Полигон для стрельбы и бомбометания был оборудован на льду меж трех маленьких островов.
      На стрельбу по цели каждому звену отводилось всего по пять минут. За это время летчики должны выполнить по две атаки, совершая противозенитный маневр.
      Конечной точкой маршрута был остров Руссарэ, самый большой из островов южнее военно-морской базы Ханко. Здесь летчикам и предстояло обнаружить полигон, опознать макеты-цели и с ходу произвести атаку.
      Васильев со своим звеном подходил к району полигона на высоте 1100 метров. Он первым обнаружил три крошечных островка и между ними несколько едва заметных темных точек. Покачиванием крыльев дал команду ведомым. Темные расплывчатые точки вскоре стали похожими на колонну автомашин. Васильев не ожидал такой цели, и ему вспомнилась штурмовка на дороге в районе Выборга в советско-финляндскую войну. Тогда он атаковал головную машину, зажег ее и застопорил движение колонны, а повторными атаками летчики уничтожили более десятка грузовиков противника. Нужно поступить и сейчас так же, но определить, где находится голова колонны, пока невозможно. Решил немного снизиться и повел звено, нацеливаясь на середину цепочки машин. Опытный глаз пилота определил "направление движения" по форме макетов. Васильев пошел в атаку на головную мишень. Огонь из пушек и пулеметов открыл с дистанции 400 метров. Цоколаев понял командира и тоже атаковал первую мишень. Творогов нанес удар по второй мишени. Самолеты вышли из атаки со снижением до высоты бреющего полета и удалились от полигона, затем повторили атаку с другого направления по первым трем мишеням.
      От полигона ушли на малой высоте. Ведомые заняли свои места в строю и через несколько минут приземлились точно у посадочного знака. Через полтора часа новый старт и групповой пилотаж. Васильев принял доклад ведомых, сделал замечание Творогову за задержку перед взлетом, но обоих похвалил за действия в воздухе, за умение понимать замысел командира.
      Полигонная команда быстро определила результаты удара звена: первый макет был разбит полностью, второй и третий поражены с отличной оценкой.
      В это время дежурное звено подходило к пункту целеуказания на высоте 1500 метров. Все три летчика, продолжая внимательно осматривать воздушное пространство, одновременно стремились быстрее прочитать незамысловатый код на земле - три красных полотнища. Одно, самое длинное, показывало курс на северо-восток, два поперечных, положенных у основания длинного, указывали, что высота пролетевшего самолета -нарушителя около 2000 метров. Но преследовать по этому курсу нельзя. В пяти километрах граница с Финляндией. Антоненко энергично развернул звено в обратном направлении и с набором высоты пошел вдоль берега полуострова Ханко.
      Полуостров Ханко, по мирному договору переданный нам во временное пользование финским правительством под размещение военно-морской базы Балтийского флота, имел небольшую территорию. Его длина всего 26 километров, а ширина от 6 до 12. Поэтому и этим курсом долго лететь не пришлось. Звено вновь развернулось на 180 градусов и полетело в сторону поста целеуказания посмотреть, есть ли изменения в данных. Три полотнища лежали в том же порядке.
      Антоненко понимал, что нарушитель, вероятнее всего, выйдет на полуостров с северного направления, поэтому звено продолжало летать взад и вперед вдоль северной части полуострова.
      Вскоре на пункте целеуказания убрали все три полотнища. Это был одновременно и сигнал к посадке дежурных самолетов.
      Вылет звена по боевой тревоге оказался запоздалым. Самолет-разведчик Ю-88 в 10 часов 5 минут на высоте около 2000 метров пролетел в трех километрах западнее порта, где шло строительство позиций зенитных батарей, и ушел в воздушное пространство над территорией Финляндии.
      Пост обнаружения передал данные на командный пункт военно-морской базы - ВМБ. Дежурный по базе сообщил об этом оперативному дежурному истребительного полка, а последний сообщил в дежурное звено и поднял его на перехват нарушителя. Информация шла по проводным средствам связи до дежурных истребителей более пяти минут. А с учетом времени прилета их к пункту целеуказания запаздывание составляло минут десять. Самолет-нарушитель был уже далеко от полуострова Ханко.
      Все это хорошо понимал опытный воздушный боец, сваливший лучших японских асов над пустынным Халхин-Голом, капитан Антоненко. С горькой неудовлетворенностью повел он звено на посадку. Зарулив на стоянку, капитан Антоненко доложил подполковнику Романенко и высказал свое мнение:
      - Разве с таким оповещением и целеуказанием перехватишь нарушителя? Мы прилетаем к месту его обнаружения через восемь - десять минут. За это время он уже ушел на полсотни километров от объекта разведки.
      - Потерпи немного, - сказал Романенко.
      Он обещал, что до конца апреля на все самолеты 2-й эскадрильи будут поставлены радиостанции, дадут также автомобильный вариант наземной рации для управления самолетами в воздухе. А вот с обнаружением и оповещением пока, видимо, ничего толкового не получится. Сейчас с КП базы сообщили, что сегодня с 9 до 10 часов утра в районах береговых объектов флота от Либавы до Нарвы обнаружено пять разведчиков, все они ушли в восточном и северном направлениях. Так что нужно через полтора-два часа ждать их снова у других объектов. Обратный маршрут они тоже, наверное, используют для разведки, погода этому соответствует.
      Командир полка тут же дал указание: подготовить дополнительно еще одно звено для дежурства, установить постоянное наблюдение за воздухом. В случае обнаружения нарушителя в районе аэродрома взлет производить по решению командиров дежурных звеньев. Однако Романенко указал, чтобы в воздухе все выполнялось по инструкции.
      Плановые полеты на аэродроме продолжались без особых изменений, а летчики дежурного звена, сидя в кабинах, наблюдали за действиями своих товарищей на взлетах, посадках и в районе полигона, откуда слышались короткие пушечные и пулеметные очереди. Через каждые полчаса прогревали моторы. Два наблюдателя из технического состава с биноклями в руках следили за воздушной обстановкой.
      Время тянется, когда летчик, ожидая сигнала, сидит в кабине. Стрелки самолетных часов показывали первый час дня. Солнце ярко светило со стороны залива и уже хорошо пригревало. Лейтенанта Бринько, очень спокойного человека, морил сон. Чтобы снять дремоту, он искал самые дальние самолеты, летавшие над заливом, и стремился угадать, какой маневр или фигуру они будут выполнять. Вдруг выше самолетов, заходивших для стрельбы по мишеням на полигоне, Бринько заметил двухмоторный самолет, летевший на высоте 2500-3000 метров в сторону аэродрома. В этот день полеты наших бомбардировщиков в этом районе не планировались, значит, идет финский или немецкий самолет. Бринько громко закричал: "Смотрите, с юга идет двухмоторный!" - а сам, не ожидая команды, начал запускать мотор. Капитан Антоненко быстро обнаружил самолет и дал команду "воздух". Три самолета звена, как бы сорвавшись с привязи, пошли на взлет и стали быстро набирать высоту, не теряя из виду подлетавшего к аэродрому "гостя". Теперь сомнений не было: шел немецкий Ю-88. Он приблизился к восточной границе базы, развернулся на 90 градусов и на максимальной скорости направился через полуостров на юго-запад. Такой курс позволял немецкому разведчику заснять на пленку аэродром, а также строящиеся и построенные военные объекты: железнодорожные и береговые дальнобойные и зенитные батареи (они также не имели права открывать огонь по разведчику), противодесантную систему и другие сооружения.
      Сближение истребителей с нарушителем шло медленно. Догнали его, когда он уже был в нейтральных водах Балтийского моря. "Приглашать" разведчика к себе на посадку было уже бесполезно.
      Несколько раз возникала мысль у Антоненко и Бринько: дать хорошую длинную очередь в упор. Но дисциплина и последнее требование командира полка действовать по инструкции не позволяли сбить разведчика.
      Летный день на аэродроме Ханко закончился в четыре часа дня. Из полка в штаб 10-й смешанной авиационной бригады (САБ) передали срочное сообщение, в котором командир докладывал, что над полуостровом Ханко в период с 10 до 13 часов дважды нарушалась государственная граница немецкими самолетами-разведчиками Ю-88. Перехваченный истребителями второй разведчик на их предупредительные действия не реагировал. А в 14 часов 30 минут из штаба бригады была получена радиограмма: "Командиру и военкому полка срочно прибыть в Таллин для личного доклада. Петрухин".
      Командир 10-й САБ генерал-майор авиации Николай Трофимович Петрухин, высокий, стройный, чернявый, одинаково энергичный на земле и в воздухе, был похож на темпераментных испанских летчиков и по внешнему виду не отличался от них. Он успешно дрался более года в небе Испании. Провел десятки боев на "курносом", как там называли самолет И-16, с "фиатами", "мессершмиттами" и "юнкерсами". Только тяжелое ранение в одном из боев заставило его вернуться на Родину. Высоко оценило Советское государство ратный труд Петрухина. Он был награжден орденами Ленина и Красного Знамени.
      Командуя недавно сформированной смешанной авиационной бригадой, части которой размещались в районе Таллина и полуострова Ханко, он принимал все меры, чтобы быстрее сделать ее по-настоящему боеспособной. Генерал знал, что в случае войны этому соединению первому придется сражаться с врагом.