Джон Голсуорси
      Правосудие
      Трагедия в четырех действиях
      Перевод Н. Семевской и Д. Горфинкеля
      ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
      Джеймс Хау | юристы, владельцы
      } адвокатской
      Уолтер Хау, его сын | конторы.
      Роберт Коксон, старший клерк.
      Уильям Фолдер, младший клерк.
      Суидл, мальчик-рассыльный.
      Уистер, сыщик.
      Каули, кассир банка.
      Мистер Флойд, судья.
      Гарольд Кливер, старый юрист, прокурор.
      Гектор Фром, молодой юрист, защитник.
      Капитан Данеон, кавалер ордена Виктории, начальник тюрьмы.
      Преподобный Хью Миллер, тюремный священник.
      Эдвард Клементс, тюремный врач.
      Вудер, старший тюремный надзиратель.
      Mоуни |
      Клинтон } заключенные.
      О'Клири |
      Руфь Ханиуил, молодая женщина.
      Адвокаты и стряпчие, зрители и приставы, репортеры, присяжные заседатели,
      тюремные надзиратели, заключенные.
      Время - начало XX века.
      Действие первое. - Контора Джеймса и Уолтера Хау. Июльское утро.
      Действие второе, - Зал суда. После полудня. Октябрь.
      Действие третье. - Тюрьма. Декабрь. Сцена 1. - Канцелярия начальника тюрьмы. Сцена 2. - Коридор. Сцена 3. - Камера.
      Действие четвертое. - Контора Джеймса и Уолтера Хау. Утро. Март, два года спустя.
      ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
      Июльское утро. Кабинет старшего клерка в конторе Джеймса и Уолтера Хау, обставленный старомодной, видавшей виды мебелью красного дерева с потертой кожаной обивкой. По стенам ящики картотеки и планы земельных участков. Три двери. Две из них - рядом, в задней стене. Одна из этих двух дверей ведет в приемную, отделенную от кабинета старшего клерка только деревянной перегородкой с застекленной верхней частью. Когда дверь в приемную открыта, можно видеть широкую входную дверь, ведущую на каменную лестницу. Другая дверь, в центре сцены, ведет в кабинет младших клерков. Третья дверь - в кабинет владельцев фирмы. Старший клерк Коксон сидит за столом, складывая столбцы цифр в счетной книге и бормоча про себя. Это человек шестидесяти лет, в очках, приземистый, лысый, с честным лицом, напоминающим мопса. Он
      одет в сильно поношенный сюртук и коричневатые в крапинку брюки.
      Коксон. И пять - будет двенадцать, и три - пятнадцать, девятнадцать, двадцать три, тридцать два, сорок один. Четыре в уме. (Делает отметку на странице и продолжает бормотать.) Пять, семь, двенадцать, семнадцать, двадцать четыре и девять - да четыре в уме. (Опять делает отметку.)
      Дверь из приемной открывается, появляется Суидл, мальчик-рассыльный, и закрывает за собой дверь. Это бледный шестнадцатилетний подросток со
      взъерошенными волосами.
      (Сердито и выжидательно.) Четыре в уме.
      Суидл. Там спрашивают Фолдера, мистер Коксон.
      Коксон. Пять, девять, шестнадцать, двадцать один, двадцать девять. Два в уме. Пусть обратятся к Моррису. Как фамилия?
      Суидл. Ханиуил.
      Коксон. А по какому он делу?
      Суидл. Это женщина.
      Коксон. Дама?
      Суидл. Нет, просто женщина.
      Коксон. Проси ее сюда. Отнеси ату книгу мистеру Джеймсу. (Закрывает книгу.)
      Суидл (открывая дверь в приемную). Будьте любезны, войдите.
      Входит Руфь Ханиуил. Высокая женщина двадцати шести лет, скромно одетая. У нее черные глаза и волосы, правильные черты, матово-бледное лицо. Она стоит не шевелясь. В ее позе непринужденное благородство. Суидл со счетной книгой
      в руках уходит в кабинет владельцев фирмы.
      Коксон (оглядываясь на Руфь). Молодого человека сейчас нет. (Подозрительно.) Изложите, пожалуйста, ваше дело.
      Руфь (говорит деловитым тоном). Это личное дело, сэр.
      Коксон. Мы не позволяем своим служащим принимать здесь знакомых. Может быть, вы оставите ему записку?
      Руфь. Я бы хотела видеть его самого, если можно. (Прищурив темные глаза, бросает на Коксона чуть кокетливый взгляд.)
      Коксон (преисполнившись начальственной важности). Это совершенно против правил. Что, если бы я стал принимать здесь своих знакомых! Это никуда не годится.
      Руфь. Конечно, сэр.
      Коксон (несколько озадаченный). Вот именно. А вы хотите видеть младшего клерка!
      Руфь. Да, сэр. Мне необходимо видеть его.
      Коксон (поворачивается на табуретке лицом к Руфи с негодованием, но и с любопытством). Но ведь здесь юридическая контора! Идите к нему домой.
      Руфь. Его нет дома.
      Коксон (растерянно). Вы его родственница?
      Руфь. Нет, сэр.
      Коксон (в полном замешательстве). Не знаю, что вам и сказать! Конторы все это не касается.
      Руфь. Но что же мне делать?
      Коксон. Боже мой! Почем я знаю!
      Возвращается Суидл. Проходит через сцену в приемную, бросив на Коксона лукавый взгляд. Осторожно прикрывает за собой дверь с таким расчетом, чтобы
      осталась небольшая щелка.
      (Взгляд Суидла придал ему решимость.) Знаете ли, это не годится, это никуда не годится! Вдруг войдет кто-нибудь из хозяев.
      С лестницы через приемную доносятся возня и смешки.
      Суидл (просовывая голову в дверь). Там на лестнице какие-то ребятишки.
      Руфь. Это мои дети.
      Суидл. Утихомирить их?
      Руфь. Они совсем маленькие, сэр. (Подходит на шаг ближе к Коксону.)
      Коксон. Нельзя отнимать у него служебное время. Нам и так не хватает одного клерка.
      Руфь. Это вопрос жизни и смерти.
      Коксон (с новым приливом негодования). Жизни и смерти?!
      Суидл. Фолдер пришел!
      Из приемной входит Фолдер. Это бледный красивый молодой человек с бегающими, испуганными глазами. Он подходит к двери в комнату клерков и останавливается
      в нерешительности.
      Коксон. Ну, так и быть, поговорите минуту, хотя это совершенно против правил. (Взяв пачку бумаг, уходит в кабинет владельцев фирмы.)
      Руфь (торопливо, тихим голосом). Он опять запил, Уил. Этой ночью чуть меня не зарезал. Я ушла с детьми, пока он не проснулся. Пошла прямо к тебе...
      Фолдер. Я переменил квартиру.
      Руфь. К сегодняшнему вечеру все готово?
      Фолдер. Я взял билеты. Встретимся в одиннадцать сорок пять на вокзале у кассы. И ради бога не забудь, что мы муж и жена! (Смотрит на нее трагически-напряженно.) Руфь!
      Руфь. Ты не боишься уехать, правда?
      Фолдер. А ты забрала все вещи, свои и детей?
      Руфь. Все пришлось оставить - я боялась разбудить Ханиуила. Унесла только один чемодан. А теперь я и близко к дому не могу подойти.
      Фолдер (хмурясь). Сколько денег ушло зря!.. Много ли тебе нужно еще?
      Руфь. Шесть фунтов. Я думаю, этого хватит.
      Фолдер. Смотри, не проговорись, куда мы едем. (Про себя.) Там я все забуду.
      Руфь. Если ты раскаиваешься, скажи. Пусть лучше он меня убьет, чем мне навязываться тебе.
      Фолдер (со странной улыбкой). Нам нельзя оста-ваться здесь. Будь что будет, зато теперь ты моя.
      Руфь. Ты только скажи, еще не поздно!
      Фолдер. Уже поздно. Вот семь фунтов. Значит, у кассы, в одиннадцать сорок пять. Если бы ты, Руфь, не была так дорога мне!
      Руфь. Поцелуй меня!
      Они страстно обнимаются я затем отскакивают друг от друга, так как возвращается Коксон. Руфь поворачивается и уходит через приемную, Коксон
      решительно направляется к своему столу и усаживается.
      Коксон. Нехорошо, Фолдер!
      Фолдер. Больше этого не повторится, сэр.
      Коксон. В конторе это не полагается!
      Фолдер. Да, сэр.
      Коксон. Поймите меня: посетительница была расстроена, с ней были дети, н я позволил моим чувствам... (Открывает ящик стола и достает оттуда брошюру.) Возьмите-ка это: "Чистота семейного очага". Отлично написано!
      Фолдер (с каким-то странным выражением лица берет брошюру). Благодарю вас, сэр.
      Коксон. И вот что, Фолдер, пока еще не пришел мистер Уолтер: вы кончили ведомость, которую составлял Дэвис перед отъездом?
      Фолдер. К завтрашнему дню я разделаюсь с ней окончательно!
      Коксон. Уже неделя, как Дэвис уехал. Нехорошо, Фолдер! Ради личной жизни вы запускаете работу. Я, так и быть, не стану упоминать о посетительнице, но...
      Фолдер (уходя в свою комнату). Благодарю вас, сэр.
      Коксон удивленно смотрит на дверь, за которой скрылся Фолдер, затем качает головой и только берется за перо, как из приемной входит Уолтер Хау. Это интеллигентного вида человек, лет тридцати пяти. Голос у него приятный,
      манера говорить вежливая, даже слегка извиняющаяся.
      Уолтер. Доброе утро, Коксон!
      Коксон. Доброе утро, мистер Уолтер!
      Уолтер. Отец у себя?
      Коксон (он все время говорит с Уолтером несколько покровительственным тоном, как с молодым человеком, который мог бы уже достигнуть в жизни большего). Мистер Джеймс здесь с одиннадцати часов.
      Уолтер. Я был на выставке картин в Гилдхолле!
      Коксон (глядит на него так, словно иного от Уолтера ждать и не приходится). Вот как!.. Д-да... Как насчет этого арендного договора Баултера: отсылать его консультанту или нет?
      Уолтер. Что говорит по этому поводу отец?
      Коксон. Я не беспокоил его.
      Уолтер. Лишняя предосторожность не повредит.
      Коксон. Это же такое пустячное дело: едва ли покроет расходы. Я думал, что вы сами могли бы вести его.
      Уолтер. Пожалуйста, пошлите договор консультанту. Я не хочу брать на себя ответственность.
      Коксон (с выражением неописуемой жалости). Как вам угодно. А вот еще дело о праве свободного проезда. У нас уже подготовлены акты.
      Уолтер. Я знаю. Но там, видимо, предполагали выделить участок общинной земли.
      Коксон. Нам незачем беспокоиться об этом. Закон на нашей стороне.
      Уолтер. Не нравится мне это.
      Коксон (снисходительно улыбаясь). Мы же не захотим идти против закона! Ваш отец не стал бы терять время на такие вещи.
      Пока он говорит, из кабинета выходит Джеймс Хау. Он невысокого роста, с белоснежными бачками, густой седой шевелюрой, проницательными глазами и в
      золотом пенсне.
      Джеймс. Доброе утро, Уолтер.
      Уолтер. Здравствуй, отец.
      Коксон (презрительно глядя на бумаги, которые он держит в руке, словно не одобряя их пространности). Я сейчас отнесу договор Баултера Фолдеру: пусть составит опись. (Уходит в комнату Фолдера.)
      Уолтер. Как быть с этим делом о праве свободного проезда?
      Джеймс. А! Там мы будем действовать без поблажек. Кажется, ты говорил мне вчера, что сальдо нашей фирмы превышает четыреста фунтов.
      Уолтер. Так оно и есть.
      Джеймс (протягивая сыну счетную книгу). Три, пять, один. Новых чеков нет. Достань-ка чековую книжку.
      Уолтер идет к шкафу, отпирает ящик и достает чековую книжку.
      Отмечай суммы на корешках. Пять, пятьдесят четыре, семь, пять, двадцать восемь, двадцать, восемьдесят, одиннадцать, пятьдесят два, семьдесят один. Сходится?
      Уолтер (качая головой). Не Могу понять. Я считал, и было больше четырехсот фунтов.
      Джеймс. Дай мне чековую книжку. (Берет чековую книжку и внимательно рассматривает корешки.) Что это за восемьдесят фунтов?
      Уолтер. Кто выписал чек?
      Джеймс. Ты.
      Уолтер (беря чековую книжку). Седьмое июля? В этот день я ездил осматривать поместье Трентона, это было в пятницу, на позапрошлой неделе. Я вернулся во вторник, помнишь? Но послушай, отец, я выписал чек на восемь фунтов. Пять гиней надо было отдать Смизерсу, остальное - на мои расходы. Все деньги как раз и ушли, даже не хватило полкроны.
      Джеймс (озабоченно). Дай-ка посмотреть на этот чек. (Вынимает пачку чеков из кармашка счетной книги, перебирает их.) Кажется, все правильно. Нет только чека на восемь фунтов. Это скверно. Кто получал по нему деньги?
      Уолтер (озадачен и огорчен). Дай подумать. Я дописывал завещание миссис Редди, у меня едва хватило на это времени. Да, я дал чек Коксону.
      Джеймс. Посмотри на конец слова - "десят". Это ты писал?
      Уолтер (после некоторого раздумья). Я пишу "д" с небольшим завитком, а тут его нет.
      Джеймс (видя, что Коксон выходит из комнаты Фолдера). Надо спросить у него. Подойдите сюда, Коксон, и напрягите немножко свою память. В пятницу, на позапрошлой неделе, вы получали по чеку для мистера Уолтера? Это было в тот день, когда он ездил к Трентону.
      Коксон. Д-да. Восемь фунтов.
      Джеймс. Взгляните-ка. (Протягивает ему чек.)
      Коксон. Нет! Тот чек был на восемь фунтов. Мне как раз принесли завтрак, и, понятно, я хотел съесть его, пока он не остыл. Я дал чек Дэвису и велел ему сбегать в банк. Он принес всю сумму в банкнотах, помните, мистер Уолтер? Вам еще нужна была мелочь, чтобы заплатить за кэб. (С ноткой снисходительности.) Ну-ка дайте мне посмотреть. Наверно, не тот чек! (Берет чековую книжку у Уолтера.)
      Уолтер. Боюсь, что тот самый.
      Коксон (убедившись лично). Странно!
      Джеймс. Вы дали чек Дэвису, а Дэвис в понедельник отплыл в Австралию. Скверное дело, Коксон!
      Коксон (недоумевающий и взволнованный). Ведь это же был бы подлог! Нет, нет, тут какая-то ошибка!
      Джеймс. Надеюсь!
      Коксон. За двадцать девять лет, что я служу в конторе, у нас не случалось ничего подобного.
      Джеймс (рассматривая чек и корешок). Чистая работа! Это урок тебе, Уолтер, не оставлять свободного места после суммы,
      Уолтер (с досадой). Да, я знаю, но я страшно торопился в тот день.
      Коксон (внезапно). Я расстроен.
      Джеймс. Корешок тоже подделан. Хорошо обдуманное мошенничество. На каком пароходе отплыл Дэвис?
      Уолтер. "Сити оф Рангун".
      Джеймс. Надо будет телеграфировать в Неаполь, чтобы Дэвиса арестовали, он еще не мог добраться туда.
      Коксон. Жаль его молодую жену! Да и его самого я любил: такой славный юноша. Боже мой, боже мой! У нас в конторе!
      Уолтер. Может быть, мне сходить в банк и расспросить кассира?
      Джеймс (мрачно). Приведи его сюда. И позвони в полицию.
      Уолтер. Даже так?! (Уходит через приемную.)
      Джеймс шагает взад и вперед по комнате. Потом останавливается и смотрит на
      Коксона, который огорченно трет себе колени.
      Джеймс. Ну, Коксон, доброе имя что-нибудь да значит, а?
      Коксон (глядя на него поверх очков). Я не совсем понимаю вас, сэр.
      Джеймс. Ваш рассказ показался бы чертовски подозрительным всякому, кто недостаточно хорошо вас знает.
      Коксон. Д-да! (Смеется. Затем с внезапной серьезностью.) Мне жаль юношу. У меня такое чувство, точно это мой родной сын, мистер Джеймс!
      Джеймс. Скверная история.
      Коксон. Как тут не расстроиться! Все идет по заведенному, и вдруг случается такая вещь. Мне сегодня кусок в горло не полезет!
      Джеймс. Стоит ли так волноваться, Коксон?
      Коксон. Тут задумаешься. (Доверительно.) Наверное, он подвергся искушению.
      Джеймс. Не торопитесь. Мы еще не уличили его.
      Коксон. Я бы отдал свое месячное жалованье, сэр, чтобы только этого не было. (Задумывается.)
      Джеймс. Надеюсь, кассир не заставит себя ждать.
      Коксон (заступаясь за кассира). Тут всего полквартала, мистер Джеймс. Он будет здесь через минуту.
      Джеймс. Подумать только! Такой бесчестный поступок в нашей конторе!.. Это для меня тяжелый удар, Коксон! (Идет по направлению к двери в кабинет.)
      Суидл (тихо входит и шепотом говорит Коксону). Опять ее сюда принесло, сэр. Забыла сказать что-то Фолдеру.
      Коксон (пробудившись от своей задумчивости). А? Нельзя! Пусть уходит!
      Джеймс. Что там?
      Коксон. Ничего, мистер Джеймс, частное дело. Погоди, я пойду сам. (Выходит в приемную, в то время как Джеймс удаляется в кабинет.) Ну, право же, так нельзя! Мы никого сейчас не можем принять.
      Руфь. Даже на одну минутку, сэр?
      Коксон. Нельзя, нельзя, я не могу этого позволить! Если он вам нужен, подождите на улице. Он сейчас пойдет завтракать.
      Руфь. Хорошо, сэр.
      Уолтер и кассир входят и встречаются с Руфью, когда она выходит из приемной.
      Коксон (кассиру, который похож на отставного драгуна). Доброе утро. (Уолтеру.) Ваш отец у себя.
      Уолтер направляется в кабинет владельцев фирмы.
      Скверное, неприятное дело, хотя, в сущности, пустяк, мистер Каули. Мне, право, совестно, что мы побеспокоили вас.
      Каули. Я очень хорошо помню этот чек. (С кислым выражением лица.) Он казался в полном порядке.
      Коксон. Присядьте, пожалуйста! Вообще я человек спокойный, но такое происшествие здесь, у нас в конторе!.. Неприятно! Я люблю, чтобы между людьми все шло честно и открыто.
      Каули. Совершенно правильно.
      Коксон (беря его за пуговицу и бросая быстрый взгляд в сторону кабинета). Конечно, мистер Уолтер еще очень молод. Сколько раз я ему говорил, чтобы он не оставлял свободного места после суммы, но он делает по-своему.
      Каули. Я легко узнаю того, кто получал по чеку, - совсем мальчишка.
      Коксон. Собственно говоря, мы навряд ли можем показать его вам сейчас.
      Джеймс и Уолтер выходят из кабинета.
      Джеймс. Доброе утро, мистер Каули. Вы уже видели моего сына и меня самого, видели мистера Коксона, а также Суидла, конторского мальчика. Получателем по чеку не был никто из нас, не так ли?
      Кассир с улыбкой отрицательно качает головой.
      Будьте любезны сесть вот сюда, Коксон, займите, пожалуйста, мистера Каули разговором! (Подходит к двери Фолдера.)
      Коксон. Можно вас на два слова, мистер Джеймс!
      Джеймс. Слушаю вас.
      Коксон. Может быть, не стоит напрасно волновать молодого человека? Он такой нервный.
      Джеймс. Все это надо выяснить как следует, Коксон, ради доброго имени Фолдера, не говоря уж о вашем собственном.
      Коксон (с достоинством). Мое имя само за себя постоит, сэр. А у молодого человека уже были неприятности этим утром. Мне не хотелось бы, чтобы его опять волновали.
      Джеймс. Это простая формальность. Но всякая чрезмерная деликатность неуместна, когда речь идет о таком деле, - оно слишком серьезно. Поговорите пока с мистером Каули. (Открывает дверь в комнату Фолдера.)
      Джеймс. Фолдер, принесите, пожалуйста, бумаги по делу Баултера.
      Коксон (выпаливает). Вы держите собак?
      Кассир устремил глаза на дверь и не отвечает.
      Нет ли у вас щенка-бульдога, которого вы могли бы мне уступить?
      Выражение лица у его собеседника такое, что он не договаривает, остается с открытым ртом и оборачивается: на пороге стоит Фолдер. Глаза его прикованы к
      кассиру, как глаза кролика - к удаву.
      Фолдер (выступая вперед с бумагами). Вот они, сэр.
      Джеймс (беря бумаги). Благодарю вас.
      Фолдер. Я вам нужен, сэр?
      Джеймс. Нет, благодарю.
      Фолдер поворачивается и уходит в свою комнату. Когда дверь за ним закрывается, Джеймс бросает на кассира вопросительный взгляд. Кассир кивает.
      Неужели? Мы подозревали совсем другого.
      Каули. Он самый! Он узнал меня. Надеюсь, он не может ускользнуть из своей комнаты?
      Коксон (мрачно). Только через окно - целый этаж, не считая полуподвального.
      Дверь из комнаты Фолдера тихо открывается, и он со шляпой в руке
      направляется к двери в приемную.
      Джеймс (спокойно). Куда вы, Фолдер?
      Фолдер. Завтракать, сэр.
      Джеймс. Пожалуйста, подождите несколько минут. Мне надо поговорить с вами о договоре.
      Фолдер. Слушаю, сэр. (Возвращается в свою комнату.)
      Каули. Если нужно, я могу присягнуть, что этот молодой человек и получил по чеку. Это был последний чек, по которому я уплатил в то утро перед завтраком. Вот номера выданных банкнот; я записал их. (Кладет на стол листок бумаги. Отряхивает шляпу.) До свидания.
      Джеймс. До свидания, мистер Каули!
      Каули (Коксону). До свидания!
      Коксон (в оцепенении). До свидания!
      Кассир выходит через дверь в приемную. Коксон садится на свое место, точно это единственный оставшийся островок среди трясины одолевающих его чувств.
      Уолтер. Что ты собираешься делать?
      Джеймс. Уличить его. Дай мне чек и корешок.
      Коксон. Я не понимаю. Я думал, юный Дэвис...
      Джеймс. Увидим.
      Уолтер. Одну минуту, отец! Ты все обдумал?
      Джеймс. Позовите его!
      Коксон (с трудом вставая и открывая дверь в комнату Фолдера; говорит хриплым голосом). Подите сюда!
      Фолдер входит.
      Фолдер (без всякого выражения). Да, сэр?
      Джеймс (внезапно оборачивается к нему, протягивает чек). Вам известен этот чек, Фолдер?
      Фолдер. Нет, сэр.
      Джеймс. Посмотрите на него. Вы получили по нему в пятницу на позапрошлой неделе.
      Фолдер. А! Да, сэр, это чек, который дал мне Дэвис.
      Джеймс. Я знаю. А вы дали Дэвису деньги?
      Фолдер. Да, сэр.
      Джеймс. Когда Дэвис передал вам этот чек, он выглядел точно так же?
      Фолдер. Кажется, да, сэр.
      Джеймс. Вам известно, что мистер Уолтер выписал чек на восемь фунтов?
      Фолдер. Нет, сэр, на восемьдесят.
      Джеймс. На восемь, Фолдер.
      Фолдер (слабым голосом). Я не понимаю, сэр.
      Джеймс. Я хочу сказать, что чек подделан; вопрос - вами или Дэвисом.
      Фолдер. Я... я...
      Коксон. Не торопитесь, не торопитесь!
      Фолдер (вновь принимая свой прежний бесстрастный тон). Не мною, сэр.
      Джеймс. Мистер Уолтер передал чек Коксону в час дня, мы знаем это потому, что Коксону как раз принесли завтрак.
      Коксон. Я же не мог бросить его.
      Джеймс. Конечно. Поэтому Коксон передал чек Дэвису. Вы получили по чеку в час пятнадцать. Мы знаем это от кассира. Он помнит, что это был последний чек, по которому он уплатил перед своим завтраком.
      Фолдер. Да, сэр, Дэвис передал чек мне, потому что его друзья давали в его честь прощальный завтрак.
      Джеймс (в недоумении). Значит, вы обвиняете Дэвиса?
      Фолдер. Не знаю, сэр, все это очень странно.
      Уолтер подходит к отцу и что-то говорит ему на ухо.
      Джеймс. Дэвис не был в конторе с позапрошлой субботы?
      Коксон (всей душой желая помочь молодому человеку и видя слабый проблеск надежды, что все еще уладится). Нет, он отплыл в понедельник.
      Джеймс. Был он здесь после субботы, Фолдер?
      Фолдер (очень слабым голосом). Нет, сэр.
      Джеймс. Очень хорошо. Как же вы объясните тот факт, что на корешке ноль был добавлен к восьмерке не раньше вторника?
      Коксон (удивленно). Как так?
      Фолдер пошатнулся. Пытается снова овладеть собой, но он совсем раздавлен.
      Джеймс (очень сурово). Боюсь, что этим все сказано, Коксон. Чековая книжка была в кармане мистера Уолтера, пока он не вернулся от Трентона во вторник утром. Перед лицом всех этих фактов, Фолдер, вы все еще отрицаете, что подделали и чек и корешок?
      Фолдер. Нет, сэр, нет, мистер Хау! Это я, сэр, это я сделал!
      Коксон (давая волю своим чувствам). Боже мой, боже мой, сделать такую вещь!
      Фолдер. Мне так нужны были деньги, сэр! Я не соображал, что делаю.
      Коксон. Ну как это могло вам прийти в голову?
      Фолдер (цепляясь за эти слова). Я сам не знаю, сэр, право же, это была минута безумия.
      Джеймс. Долгая минута, Фолдер! (Постукивает пальцем по корешку чека). Она длилась не меньше четырех дней.
      Фолдер. Сэр, клянусь, я только потом понял, что я наделал. А тогда у меня не хватило смелости сознаться. О сэр, пощадите меня, я верну деньги, обязательно верну, даю вам слово!
      Джеймс. Идите в свою комнату.
      Фолдер, бросив на него быстрый умоляющий взгляд, уходит в свою комнату. Все
      молчат.
      Хуже ничего и не придумаешь.
      Коксон. Совершить такое преступление! И где! У нас в конторе!
      Уолтер. Что нам делать?
      Джеймс. Тут думать нечего. Передадим дело полиции.
      Уолтер. Это его первый проступок.
      Джеймс (качая головой). Я в этом очень сомневаюсь. Слишком ловкая подделка.
      Коксон. Я бы не удивился, если бы оказалось, что он подвергся искушению.
      Джеймс. Жизнь - одно сплошное искушение. Коксон.
      Коксон. Д-да, но я говорю об искушении плоти дьяволом, мистер Джеймс. Этим утром к нему приходила женщина.
      Уолтер. Та женщина, с которой мы встретились, когда пришли сюда с кассиром? Это его жена?
      Коксон. Нет, и не родственница. (Хотел подмигнуть, как сделал бы при более веселых обстоятельствах, но сдерживается.) Замужняя особа.
      Уолтер. Откуда вы знаете?
      Коксон. Она привела с собой детей. (Смутился.) Но они не входили в контору.
      Джеймс. Пропащий человек!..
      Уолтер. Хотелось бы дать ему возможность загладить свою вину.
      Джеймс. Нет, я ему этого не прощу. Уж слишком подло он себя вел. Ведь он рассчитывал, что в случае обнаружения подделки подозрение падет на молодого Дэвиса. Это же чистейшая случайность, что чековая книжка осталась у тебя в кармане.
      Уолтер. Несомненно, он поддался минутному искушению. У него не было времени подумать.
      Джеймс. Если у человека чистые мысли и привычки, он ни с того ни с сего не поддается искушению. А это растленный юнец. У него и глаза человека, который при виде денег так и тянется к ним.
      Уолтер (сухо). Раньше мы этою не замечали.
      Джеймс (игнорируя его замечание). Видал я таких на своем веку. Единственный способ уберечь их от новых проступков - это упрятать подальше. Они безнадежны.
      Уолтер. Его пошлют на каторгу.
      Коксон. Тюрьма - прескверное место.
      Джеймс (колеблясь). Я не вижу, как можно пощадить его. О том, чтобы он остался в конторе, не может быть и речи. Честность - это наше sine qua non { (Conditio) sine qua non (лат.) - непременное условие.}.
      Коксон (загипнотизированный этими словами). Да, конечно!
      Джеймс. Равным образом невозможно предоставить ему свободно общаться с людьми, которые ничего о нем не знают. Мы должны думать о благе общества.
      Уолтер. Но зачем же позорить его перед всеми?
      Джеймс. Если бы это была случайная провинность, я дал бы ему возможность загладить ее. Но тут совсем другое дело. Он человек с порочными наклонностями.
      Коксон. Я бы этого не сказал, тут есть смягчающие обстоятельства.
      Джеймс. Все равно. Он самым хладнокровными образом обманул своих хозяев и бросил тень на невинного человека. Если не дать законный ход даже такому делу, то я не знаю, чем же должны заниматься суды.
      Уолтер. А все-таки, ради его будущего...
      Джеймс (насмешливо). Тебя послушать, так никого не следует отдавать под суд.
      Уолтер (уязвленный). Мне претит сама мысль об этом.
      Коксон. Защита закона нам необходима.
      Джеймс. Все это переходит в пустую болтовню. (Направляется к двери в кабинет.)
      Уолтер. Отец, поставь себя на его место.
      Джеймс. Ты слишком многого от меня требуешь!
      Уолтер. Мы же не знаем, какие обстоятельства давили на него.
      Джеймс. Можешь быть уверен, мой милый, если человек способен на такую вещь, он ее сделает, давят! или не давят на него обстоятельства. Если он не способен на это, ничто его не заставит.
      Уолтер. С ним это больше никогда не случится.
      Коксон (безнадежно). Может быть, мне поговорить с ним? Зачем нам поступать так жестоко с молодым человеком?
      Джеймс. Хватит, Коксон. Мое решение окончательное. (Уходит в кабинет.)
      Коксон (после минутного колебания). Нужно понять и вашего отца. Я не хочу идти против него; если он так думает, значит, он прав.
      Уолтер. Это черт знает что, Коксон! Почему вы меня не поддержали? Вы ведь сами чувствуете...
      Коксон (с достоинством). Право, я не могу сказать, что я чувствую.
      Уолтер. Мы все потом будем жалеть об этом.
      Коксон. Он должен был понимать, что делает.
      Уолтер (с горечью). "Нельзя цедить по капле милосердье" {Фраза из "Венецианского купца" Шекспира.}.
      Коксон (подозрительно глядя на него). Ну-ну, мистер Уолтер, надо же смотреть на дело разумно.
      Суидл (входит с подносом). Ваш завтрак, сэр.
      Коксон. Поставь!
      В то время как Суидл ставит завтрак на стол Коксона, в приемную входит сыщик Уистер и, ничего там не обнаружив, идет к двери в комнату клерков. Это человек среднего роста, квадратный, чисто выбритый, в синем костюме из
      плотной ткани и ботинках на толстой подошве.
      Уистер (Уолтеру). Из Скотланд-ярда, сэр. Сыщик Уистер.
      Уолтер (неодобрительно глядя на него). Хорошо. Я скажу отцу. (Уходит в кабинет хозяев фирмы.)
      Оттуда выходит Джеймс.
      Джеймс. Доброе утро. (В ответ на умоляющий жест Коксона.) Очень сожалею, я бы не возбуждал дела, если бы считал себя вправе. Откройте вон ту дверь.
      Изумленный и испуганный Суидл открывает дверь.
      Идите сюда, мистер Фолдер!
      Когда Фолдер, весь сжавшись, выходит из свой комнаты, сыщик по знаку Джеймса
      хватает его за руку.
      Фолдер (отшатываясь). О нет... нет!
      Уистер. Ну, ну, не упирайся, будь умницей!
      Джеймс. Я обвиняю его в уголовном преступлении.
      Фолдер. О сэр, я же брал не для себя... Я сделал это ради одной... Отпустите меня только до завтра!
      Джеймс делает движение рукой. Видя этот непреклонный жест, Фолдер застывает. Затем, повернувшись, послушно идет за сыщиком, который держит его за руку. Джеймс следует за ними, суровый, высоко держа голову. Суидл с открытым ртом кидается к двери, затем бежит за сыщиком и Фолдером в приемную и на площадку лестницы. Когда они исчезают, Коксон круто поворачивается и бросается в
      приемную.
      Коксон (хриплым голосом). Постойте! Постойте! Что мы делаем?!
      Молчание. Коксон достает платок, вытирает пот со лба. Неверной походкой идет
      к столу, садится и невидящими глазами смотрит на свой завтрак.
      Занавес
      ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
      Туманный октябрьский день; зал суда; он заполнен стряпчими, адвокатами, репортерами, приставами и присяжными заседателями. За внушительной перегородкой на скамье подсудимых сидит Фолдер, по обе стороны от неге стражники, они совершенно невозмутимы и словно не замечают его присутствия. Фолдер сидит напротив судьи, который тоже как будто ничего не замечает и ко всему безразличен. Гарольд Кливер, обвинитель, пожилой худощавый человек с желтым лицом. Он в заношенном парике, почти не отличающемся по цвету от его лица. Гектор Фром, защитник, высокий молодой человек, чисто выбритый, в ярко-белом парике. Среди зрителей - уже давшие показания Джеймс и Уолтер Хау