Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Остров фарисеев

ModernLib.Net / Иностранные языки / Голсуорси Джон / Остров фарисеев - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 3)
Автор: Голсуорси Джон
Жанр: Иностранные языки

 

 


      Хэлидом неодобрительно посмотрел на него и повторил:
      - По-моему, Пэрбрайт великолепен!
      А дальше под громкие аплодисменты публики все произошло именно так, как предсказал Шелтон.
      ГЛАВА V
      ПРИМЕРНЫЙ ГРАЖДАНИН
      Прежде чем покинуть театр, приятели постояли немного в вестибюле, надевая пальто; поток белоснежных манишек несколько задерживался у дверей, образуя водовороты, словно каждому на мгновение становилось страшно выйти из этого рассадника фальшивых чувств и морали на мокрые, пронизанные ветром улицы, где под суровым, бесстрастным небом расцветают и чахнут человеческие цветы, прорастают и гибнут человеческие сорняки. Свет фонарей падал на множество спесивых лиц, сверкал на бесчисленных драгоценностях и шелке цилиндров, струился по мокрым от дождя плитам тротуара, озаряя неровными бликами лошадей, физиономии кучеров и фигуры случайно здесь оказавшихся жалких созданий - тех, что обычно прячутся подальше в тень.
      - Пойдем пешком, - предложил Хэлидом.
      - Ты замечал, что в современных пьесах непременно выводится "хор сплетников", который выступает в роли чуть ли не бога? - спросил вместо ответа Шелтон.
      - Ты чертовски привередлив, - сказал, многозначительно покашливая, Хэлидом.
      - Я не склонен смешивать две разные вещи, - продолжал Шелтон. - Конец этой пьесы вызывает тошноту.
      - Почему? - удивился Хэлидом. - Какой же тут мог быть другой конец? Не хочешь же ты, чтобы после пьесы оставался дурной привкус во рту?
      - Как раз эта пьеса и оставляет такой привкус.
      Хэлидом, который шел широким шагом, ибо и в ходьбе, как и во всем остальном, считал необходимым быть всегда впереди, еще больше ускорил шаг.
      - Что ты хочешь этим сказать? - вежливо осведомился он. - По-твоему, было бы лучше, если б эта женщина совершила неблаговидный поступок?
      - Я имею в виду мужчину.
      - Какого мужчину?
      - Мужа.
      - А что в нем особенного? Правда, он немного невоспитан.
      - Не понимаю мужчину, который требует, чтобы женщина жила с ним, когда она этого не хочет.
      В тоне Шелтона прозвучал вызов, и это, скорее чем высказанная им мысль, заставило его приятеля с достоинством ответить:
      - По этому поводу говорится много всякого вздора. А на самом деле женщинам все равно, просто они наслушались всякой чепухи.
      - Ну, с тем же успехом" можно сказать голодному: "На самом деле ты ничего не хочешь, просто наслушался всякой чепухи!" Таким способом ничего не докажешь, милый мой.
      Ничто не могло больнее уколоть Хэлидома, чем это обвинение в нелогичности, ибо он гордился своей железной логикой.
      - Глупости, - сказал он.
      - Ничего подобного, старина. В данном случае перед нами женщина, которая жаждет свободы, а ты вдруг утверждаешь, что она ее вовсе не жаждет.
      - Такие женщины не заслуживают внимания, они совершенно невозможны, поэтому не будем о них говорить.
      Взвесив в уме слова приятеля, Шелтон вдруг улыбнулся: он вспомнил, как один его знакомый, когда от него ушла жена, распустил слух, что она сумасшедшая, - теперь это показалось Шелтону крайне забавным. Но тут же у него мелькнула мысль: "Да ведь он, бедняга, вынужден был назвать ее сумасшедшей! Не сделать этого - значило бы признать, что он внушает отвращение, а такого признания от человека трудно ожидать, как бы оно ни было справедливо". Взглянув на Хэлидома, Шелтон понял, что при подобных обстоятельствах и этот тоже может объявить свою жену сумасшедшей.
      - Но послушай, - заметил он, - мужчина обязан быть джентльменом даже по отношению к собственной жене.
      - В том случае, если она ведет себя, как леди.
      - Ах вот как? Я не вижу, какая тут связь.
      Хэлидом на минуту перестал возиться с ключом от входной двери; в его красивых глазах сверкнула злая усмешка.
      - Знаешь, дорогой мой, - сказал он, - ты слишком сентиментален.
      Слово "сентиментален" уязвило Шелтона.
      - Либо человек - джентльмен, либо он не джентльмен, и это вовсе не зависит от поведения других людей,
      Хэлидом повернул ключ в замке и распахнул дверь в переднюю; свет камина падал на столик с графинами и огромные кресла, придвинутые к огню.
      - Ну, нет, Грач, - сказал Хэлидом, вновь обретая всю свою вежливость и закладывая руки за фалды фрака, - разговоры разговорами, но подожди, пока ты сам женишься. Мужчина должен быть в своем доме хозяином и должен дать это почувствовать.
      Шелтону пришла в голову забавная мысль.
      - Послушай, Хэл, - сказал он, - а как бы ты поступил, если бы твоей жене надоело жить с тобой?
      Эта мысль, видимо, показалась Хэлидому нелепой и даже не заслуживающей внимания.
      - Я, конечно, не думаю, что это может с тобой случиться, но попробуй представить себя в таком положении.
      Хэлидом вынул зубочистку, резким движением ковырнул ею в зубах и потом ответил:
      - Я бы не потерпел никаких глупостей! Увез бы ее путешествовать, развлек: она бы живо образумилась.
      - Но если бы она и в самом деле чувствовала к тебе отвращение?
      Хэлидом прочистил горло. Такая мысль была явно неприличной: как мог кто-либо чувствовать к нему отвращение? Однако он не потерял самообладания и, глядя на Шелтона, как на дерзкого, но забавного ребенка, ответил:
      - В таких случаях приходится очень многое принимать во внимание.
      - Мне кажется, - сказал Шелтон, - что тут все дело просто в самолюбии. Как можно требовать от женщины того, чего она не хочет?
      - Мужчина не должен страдать из-за женских истерик, - наставительным тоном произнес Хэлидом, разглядывая свой стакан. - Нельзя забывать о существовании общества, детей, дома, всяких денежных обстоятельств и тысячи других вещей. Все это хорошо на словах... Тебе нравится это виски?
      - Вот вам главное свойство примерного гражданина, - сказал Шелтон, инстинкт самосохранения!
      - Нет, здравый смысл, - возразил Хэлидом. - Я так считаю: прежде всего - справедливость, а уж потом всякие чувства. - Он выпил виски и, затянувшись, пустил дым прямо в лицо Шелтону. - К тому же для многих брак связан с религиозными убеждениями.
      - Мне всегда казалось странным! - заметил Шелтон, - что люди, которые называют себя христианами, утверждают, будто брак дает им право поступать по принципу "око за око, зуб за зуб". Что побуждает людей отстаивать свои права, как не уязвленное самолюбие и желание оградить себя от всяких неудобств?.. Пусть люди выставляют какие угодно причины, но мыто с тобой знаем, что это - сплошное притворство!
      - Я так не считаю, - заявил Хэлидом, становившийся тем высокомернее, чем больше горячился Шелтон. - Отстаивая свои права, ты поступаешь так не только ради себя, но и ради всего общества. Если ты стоишь за отмену брака, почему бы не сказать об этом прямо?
      - Да нет же! - сказал Шелтон. - С чего ты взял? Ведь я... - И он запнулся: слова "сам собираюсь жениться" чуть не сорвались у него с языка, но ему вдруг показалось, что это был бы далеко не самый веский и возвышенный довод. - Я могу лишь сказать, - продолжал он более спокойным тоном, - что нельзя насильно заставлять лошадь пить. Великодушие - самый верный путь к сердцам тех людей, в которых есть хоть капля порядочности, а что до остальных - так нужно прежде всего воспрепятствовать их размножению.
      Хэлидом усмехнулся.
      - Странный ты человек, - оказал он.
      Шелтон бросил папиросу в огонь.
      - Я тебе вот что скажу. - По ночам его проницательность обострялась. Все наши разговоры о том, что мы руководствуемся в своих поступках интересами общества, - сплошное ханжество. Нам важно самим удержаться на поверхности.
      Но Хэлидома трудно было вывести из равновесия.
      - Прекрасно, - заметил он, - называй это как тебе угодно. Но мне неясно, почему именно я должен идти на дно? Ведь от этого никому не станет легче.
      - Следовательно, ты согласен, - сказал Шелтон, - что в основе всей нашей морали лежит присущий каждому инстинкт самосохранения?
      Хэлядом потянулся всем своим великолепным телом и зевнул.
      - Не знаю, право, так ли это, - начал он, - но...
      И вдруг Шелтону показались смешными и упрямо самодовольный взгляд красивых глаз Хэлидома, и эта его поза, исполненная достоинства, и его здоровое тело, и высокомерно узкий лоб, и налет культуры, который, несмотря на врожденную грубость, придает ему вид человека вполне гуманного.
      - Да ну тебя, Хэл! - воскликнул он, вскакивая со стула. - Вот ведь старый лицемер! Я пошел домой.
      - Нет, постой, - сказал Хэлидом, взяв Шелтона за лацкан; на лице его появилась легкая тень сомнения. - Ты не прав...
      - Вполне возможно. Доброй ночи, старина!
      Шелтон шел домой, вдыхая полной грудью весенний воздух. Была суббота, и ему повстречалось по дороге немало молчаливых парочек. Повсюду, где только был хоть кусочек тени, он различал очертания двух фигур, которые стояли или сидели, тесно прижавшись друг к другу; и в их присутствии, казалось, ни одно слово не смело нарушить тишину. Ветер шелестел в распускающейся листве; звезды то вспыхивали, как брильянты, то снова гасли. В кварталах победнее было много пьяных, но это отнюдь не смущало Шелтона. Все, что происходило на этих мрачных улицах, казалось ему лучше, чем только что виденная драма, чем холеные мужчины, невозмутимые женщины и правоверные взгляды - лучше, чем нерушимо прочное благосостояние его приятеля.
      "Итак, значит, - размышлял он, - со всех точек зрения - и с социальной, и с религиозной, и с житейской - позволительно навязывать свое общество тем, кому оно противно. Да, в браке есть несомненные преимущества: приятно чувствовать себя уважаемым человеком, хоть ты и поступаешь так, что, будь это не жена, а кто-нибудь другой, тебя бы стали презирать за такие поступки. Если б старина Хэлидом дал мне понять, что я ему надоел, а я продолжал бы у него бывать, он счел бы меня скотиной; но если бы его жена сказала ему, что он стал ей противен, а он продолжал бы навязывать ей свое общество, это отнюдь не мешало бы ему считать себя безупречным джентльменом. И у него еще хватает наглости ссылаться на религию... на религию, которая учит: "Как хочешь, чтоб с тобой поступали люди, так и ты поступай с ними".
      Но в отношении Хэлидома Шелтон был неправ: он забыл, что тот не в силах представить себе, как это женщина может питать к нему отвращение.
      Шелтон добрался до своего дома и, прежде чем войти, постоял с минуту, наслаждаясь ярким светом фонарей, легким дуновением! ветерка, замирающим шумом улицы.
      "Неужели, женившись, я стану такой же скотиной, как этот тип в пьесе? подумал он. - Впрочем, что ж тут удивительного. Каждый хочет получить за свои денежки все, что ему причитается - свой фунт мяса! И зачем только мы употребляем эти прекрасные слова: общество, религия, мораль! Сплошное ханжество!"
      Он вошел к себе, распахнул окно и долго стоял, засунув руки в карманы, опустив голову и задумчиво хмурясь; силуэт его отчетливо вырисовывался в светлом квадрате окна над темной площадью. Полупьяный старик оборванец, полисмен и какой-то субъект в соломенной шляпе остановились внизу, переговариваясь о чем-то.
      - Ну да, - говорил оборванец, - я мразь и бездельник, но вот что я вам скажу: ежели все мы были бы на один манер, что стало бы с миром?
      И они пошли дальше, а перед взором Шелтона возникло невозмутимо спокойное лицо Антонии, лицо Хэлидома - олицетворение благопристойности и чувства собственного достоинства, голова человека с рачьими глазами и прилизанными волосами, разделенными посредине ровной ниточкой пробора. Казалось, некий луч света упал на них, осветив их существование, как лампа с зеленым абажуром освещала страницы Мэтью Арнольда, и перед Шелтоном во всей своей безмятежности предстал этот элизиум, где люди не ведают страстей и не впадают в крайности, - мир деспотичный, самодовольный, властолюбивый и такой же приглаженный, как пейзаж в Средней Англии. Здоровые, богатые, мудрые! У них одно стремление - к совершенствованию, к самосохранению: ведь выживают только наиболее приспособленные! "Вот они, примерные граждане, - подумал Шелтон. - Да, если б все мы были на один манер, так что стало бы с миром!"
      ГЛАВА VI
      БРАЧНЫЙ КОНТРАКТ
      "Дорогой Ричард, - писал Шелтону на другой день его дядя, - я был бы рад видеть тебя завтра, в три часа дня, чтобы побеседовать о твоем брачном контракте..."
      И вот в назначенный час Шелтон направился в Линкольнс-Инн-Филдс, где на каменной стене у входа жирные черные буквы гласили: "Парамор и Херринг (адвокаты)". Волнуясь, поднялся он по массивным ступеням и следом за невысоким рыжеволосым юнцом прошел в заднюю комнату на втором этаже. Здесь за столом сидел и писал джентльмен с гладко выбритым лицом, напоминавшим мопса; стол был поставлен как раз посредине, словно затем, чтобы ему удобнее было держать под наблюдением свой маленький мирок.
      - А, мистер Ричард! - сказал он. - Рад вас видеть, сэр. Присядьте. Ваш дядюшка сейчас освободится. - При упоминании о хозяине в тоне его послышалось ироническое одобрение, появляющееся со временем у старых и верных слуг. - Все хочет сам делать, - добавил клерк, хитро сощурив честные зеленоватые глазки, - а ведь не мальчик.
      При взгляде на клерка своего дядюшки Шелтона всякий раз поражало все возрастающее довольство и преуспеяние, которыми так и дышали его черты. На лице этого старого друга их семьи не было заметно и следа изнеможения, появляющегося у большинства людей после пятидесяти лет, - наоборот, лица его, словно из солидарности со всей нацией, с течением времени все более расплывалось, становясь чуть благодушнее, чуть жирнее, чуть грубее. Сквозь эту внешнюю оболочку все отчетливее проступали презрительно-терпимое отношение к людям, которые ничего не добились в жизни, и глубокая убежденность в собственной непогрешимости.
      - Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете, сэр? - продолжал он. - Для вас особенно важно быть в добром здоровье именно сейчас, когда вы собираетесь... - И он невольно подмигнул, обдумывая, как бы поделикатнее выразить свою мысль: - ...обзавестись семейством. Мы узнали об этом из газет. Жена говорит мне как-то утром за завтраком: "Послушай, Боб! Тут какой-то мистер Ричард Парамор Шелтон собирается жениться. Это не родственник ли твоего мистера Шелтона?" А я говорю: "Как же, как же, моя дорогая, он самый".
      Оказывается, старый друг их семьи отнюдь не проводит всю жизнь, сидя за письменным столом посреди комнаты, а где-то (тут перед взором Шелтона возникли ряды маленьких серых домиков) живет совсем иною жизнью, и там кто-то зовет его "Боб", - это открытие даже взволновало Шелтона. Боб! Вот это новость! Боб!.. Ну, конечно, только так и могли его звать.
      Зазвенел колокольчик.
      - Это ваш дядюшка. - И снова в голосе старшего клерка прозвучала ирония. - Будьте здоровы, сэр.
      И словно выключив разговор, как выключают свет, он принялся писать, а рыжеволосый юнец провел Шелтона в огромную комнату окнами на улицу, где его ждал дядя.
      Эдмунду Парамору было семьдесят лет. Среднего роста, с бронзовым, гладко выбритым лицом, он держался очень прямо; его седые шелковистые волосы были зачесаны набок и взбиты в виде кока над красивым, высоким лбом. Он стоял спиной к камину; в его манере держаться угадывались подвижность и легкость, свойственные людям, которые до старости не полнеют. В глазах его порою вспыхивал юношеский задор, хоть и видно было, что он немало пережил, а уголки рта неожиданно кривила улыбка. Комната была под стать хозяину просторная, отнюдь не казенная и почти без мебели; вдоль стен не стояли несгораемые сейфы, на столе не высились груды бумаг; в единственном шкафу хранился полный комплект судебных отчетов, а на своде законов, в стакане с водой, красовалась одна-единственная пунцовая роза. Казалось, что владелец этой комнаты - человек рассудительно-великодушный, не мелочный, умеющий вникать в самую суть вещей; человек, перед улыбкой которого не могли выстоять мелкое шарлатанство и обман.
      - А, Дик! Как здоровье матушки? - спросил он.
      Шелтон ответил, что она вполне здорова.
      - Скажи ей, что я все же решил продать ее восточные акции и вложить деньги в медь. Можешь передать, что это дело солидное.
      Шелтон скорчил гримасу.
      - Мама считает, что на свете нет несолидных дел, - сказал он.
      Дядя устремил на него пытливый, пронизывающий взгляд своих страдальческих глаз, и легкая улыбка искривила его губы.
      - Она неподражаема! - произнес он.
      - Да, - повторил Шелтон, - она неподражаема.
      Впрочем, перепродажа акций вовсе не интересовала его, дядя решал подобные дела так быстро и разумно, что Шелтону и в голову не пришло бы усомниться в его суждениях.
      - Ну-с, займемся твоим контрактом.
      Мистер Парамор трижды позвонил в колокольчик и в ожидании принялся ходить взад и вперед по кабинету.
      - Принесите мне проект брачного контракта мистера Ричарда, - сказал он вошедшему рослому клерку, и тот через минуту вернулся, неся требуемый документ.
      - Итак, Дик, - начал мистер Парамор, - насколько я понимаю, за невестой не значится никакого приданого. Почему?
      - Я отказался от него, - ответил Шелтон, невольно смутившись.
      Губы мистера Парамора дрогнули в легкой усмешке; он придвинул к себе бумагу, взял синий карандаш и, сжав руку Шелтона повыше локтя, принялся читать контракт пункт за пунктом. Шелтон, едва успевавший следить за быстрыми объяснениями старика, с облегчением вздохнул, когда тот внезапно остановился.
      - Если ты умрешь и она снова выйдет замуж, - сказал мистер Парамор, она лишается права пользоваться доходом с твоего капитала, понятно?
      - Вот как? - сказал Шелтон. - Одну минуту, дядя Тед!
      Мистер Парамор умолк и стал ждать, покусывая карандаш; на губах его промелькнула улыбка, которую он тут же тактично подавил. Теперь уже Шелтон принялся ходить по комнате.
      "Если она снова выйдет замуж", - повторил он про себя.
      Мистер Парамор, страстный рыболов, следил за племянником, словно тот был рыбой, которую он только что вытащил на берег.
      - Это обычное условие, - заметил он.
      Шелтон сделал еще один круг по комнате.
      "Она лишается права... - думал он. - Да, конечно".
      Это единственный способ удержать при себе жену даже после своей смерти. Да, конечно!
      Мистер Парамор не сводил проницательных глаз с лица племянника. И взгляд его, казалось, говорил: "Ну, дурачок, в чем же дело?"
      Да, конечно! Почему она должна пользоваться его деньгами, вторично выйдя замуж? Она лишится их. Какая утешительная мысль! Шелтон вернулся к столу и еще раз внимательно перечел соответствующий пункт контракта: ему хотелось подойти к этому вопросу чисто по-деловому и скрыть то, что в действительности занимало его ум.
      - Если я умру и она снова выйдет замуж, - повторил он вслух, - она лишается права пользоваться доходом с моего капитала.
      Может ли существовать более мудрое законоположение для человека, страстно влюбленного?
      Дядюшка наконец отвел от него взгляд: чувство сострадания побудило его отвернуться, чтобы не видеть последних судорог пойманной рыбы.
      - Я не хочу привязывать ее к себе, - внезапно заявил Шелтон.
      Легкая усмешка приподняла уголки губ мистера Парамора.
      - Ты хочешь вычеркнуть этот пункт? - спросил он. Кровь бросилась в лицо Шелтону: он почувствовал, что дядя уличил его в излишней сентиментальности,
      - Д-да, - с запинкой произнес он.
      - В самом деле?
      - Конечно!
      Ответ прозвучал несколько угрюмо.
      Карандаш дядюшки опустился на обреченный параграф, и мистер Парамор вновь принялся за чтение проекта; но Шелтон уже не мог следить за содержанием: его слишком занимали мысли о том, что именно так позабавило мистера Парамора, и, чтобы решить этот вопрос, он, не отрываясь, смотрел на старика. Грубоватые, но приятные черты лица, быстрые, но не суетливые движения, волосы не прямые и не вьющиеся, не короткие и не длинные; печальные глаза и улыбающийся рот, костюм - не поношенный и не щеголеватый, ловкие красивые руки, а главное - размеренное скольжение по бумаге синего карандаша, - все создавало впечатление полной гармонии между головой и сердцем, чувством и разумом, теорией и противоположностью.
      -"...на время замужества", - прочел мистер Парамор и снова остановился. - Ты, конечно, понимаешь, что, если вы не уживетесь и разъедетесь, она по-прежнему будет пользоваться твоими деньгами.
      Если они не уживутся!.. Шелтон улыбнулся. Но мистер Парамор не улыбался, и Шелтон снова почувствовал, что столкнулся с чем-то внешне мягким, но непреклонным. И он с раздражением заметил:
      - Если мы не будем жить вместе, тем больше оснований сохранить за ней это право.
      На сей раз дядюшка улыбнулся. Но Шелтон не мог сердиться за эту ироническую усмешку, которая так же внезапно исчезала, как и появлялась: она не могла вызвать раздражение, ибо не относилась непосредственно к собеседнику, и за ней скрывалось такое глубокое знание человеческой природы!
      - Если... гм... Ну, а в другом случае, - сказал мистер Парамор, брачный контракт теряет силу, во всяком случае, для нее. Понимаешь, дружок, мы обязаны все предусмотреть.
      Шелтон еще отчетливо помнил содержание пьесы и свой разговор с Хэлидомом. Сам он вполне способен был допустить - теоретически, - что жена может изменить ему.
      - Хорошо, дядя Тэд, - сказал он.
      На мгновение у него мелькнула безумная мысль: предусмотреть в брачном контракте возможность развода. Ведь сделать женщину независимой, предоставить ей свободу полюбить другого, не терзаясь мыслью о денежных затруднениях, - разве это не долг всякого благородного мужчины? Для этого нужно было лишь вычеркнуть слова "на время замужества".
      Шелтон почти с тревогой посмотрел на дядюшку. На этом мудром челе под высоким зачесом волос нельзя было прочесть и тени мелочности, но и одобрения на нем не было. Лицо дядюшки, казалось, говорило: "Донкихотство, конечно, имеет свои достоинства, но..." Да и сама эта необъятная комната с высокими окнами обескураживала Шелтона: казалось, здесь совершается лишь то, что диктует здравый смысл. Должно быть, бесконечное множество мужчин, хорошо воспитанных и придерживающихся самых разумных правил, покупали себе здесь жен. Воздух был пропитан мудростью и запахом юридических книг в кожаных переплетах. Здесь безраздельно царил прецедент {Прецедент - случай или поступок, служащий оправданием или примером для последующих случаев подобного рода. В частности, решение суда, ставшее образцом при решении подобных дел. В Англии право и судебная практика а большой мере опираются на прецедент.}. Шелтон склонил перед ним свое копье и снова присел к столу, чтобы закончить сделку с покупкой жены.
      - Не понимаю, почему ты так спешишь с этим? Ведь ваша свадьба будет не раньше осени, - сказал мистер Парамор, окончив наконец чтение контракта. Он положил синий карандаш рядом с чернильницей, вынул красную розу из стакана с водой и понюхал ее. - Хочешь пройтись со мной до Пэл-Мэла? Я решил сегодня устроить себе отдых, но для стадиона сейчас, пожалуй, холодновато.
      Они вышли на Стрэнд.
      - Вы не видели новой пьесы Борогрова? - спросил Шелтон, когда они проходили мимо театра, где он был с Хэлидомом.
      - Я никогда не смотрю современных пьес, - ответил мистер Парамор. - Уж слишком они мрачны.
      Шелтон взглянул на него: дядя шел, немного сдвинув цилиндр на затылок, держа зонтик на плече; его печальный взгляд был устремлен куда-то вдаль.
      - Психология вас не интересует, дядя Тэд?
      - Психология? Это когда выражают словами то, что нельзя ими выразить?
      - Французам это удается, - возразил Шелтон. - И русским тоже. Почему бы и нам не попробовать?
      Мистер Парамор остановился, намереваясь заглянуть в рыбный магазин.
      - То, что годится для французов и русских, Дик, - сказал он, - не подходит для нас. Мы, когда хотим быть настоящими, только становимся более фальшивыми... Взгляни! Правда, неплохо было бы поймать такого? Давай пошлем его твоей мотушке.
      Он зашел в магазин и купил лосося,
      - А теперь скажи мне на милость, - продолжал он, когда они пошли дальше, - разве это пристойно, чтобы мужчины и женщины извивались на сцене, словно угри? Разве жизнь и без того не достаточно сложна?
      Внезапно у Шелтона мелькнула мысль, что, несмотря на всю свою улыбчивость, лицо дядюшки отмечено печатью глубокого страдания. Возможно, впрочем, что это ему только почудилось при более ярком освещении, когда они вышли на простор Трафальгарской площади.
      - Вот уж не знаю, - ответил Шелтон. - Я, пожалуй, предпочитаю правду.
      - Плохой конец и все прочее? - спросил мистер Парамор, остановившись перед одним из львов, сторожащих памятник Нельсону, и взял Шелтона за пуговицу. - Правда - величайшее зло!
      Он стоял очень прямо, глядя на племянника своими печальными глазами. Шелтон подумал, что его оптимизм - это трогательная смесь нежности и нетерпимости, личной правдивости и понятий, заимствованных у других. Подобно возвышавшемуся над ним льву, мистер Парамор словно говорил жизни: "Как ни старайся, а я не буду смотреть тебе в лицо".
      - Да, дружок, - заметил он, протягивая шестипенсовую монету метельщику, - чувства - это змеи, которых надо держать в банках с притертыми пробками. Ты не зайдешь со мной в клуб? В таком случае до свидания, мой милый. Поклонись матушке, когда увидишь ее.
      И он зашагал через площадь, а Шелтон пошел дальше, в свой собственный клуб, и ощущение у него было такое, словно он распростился не только с дядюшкой, но и со всей нацией, к которой они оба принадлежали по своему рождению и воспитанию.
      ГЛАВА VII
      В КЛУБЕ
      Шелтон зашел в библиотеку клуба и взял "Книгу пэров" Бэрка. Когда его дядюшка узнал о помолвке, его первые слова были: "Деннант? Это те Деннанты, что живут в Холм-Оксе? Его жена - урожденная Пенгвин".
      Никому из знакомых Парамора и в голову не приходило считать его снобом, но тогда в тоне его ясно прозвучало: "Вот это хорошо, такая семья нам под стать".
      Шелтон принялся искать Балтиморов. Он прочел: "Чарлз Пенгвин, пятый барон Балтимор. Потомство: Алиса, род. 184- ,вышла замуж в 186- за Алджернона Деннанта, эсквайра, Холм-Оке, Крое Итон, Оксфордшир". Он отложил "Книгу пэров" и взял "Календарь дворян-землевладельцев". Там значилось: "Деннант, Алджернон Кафф, старший сын покойного Алджернона Каффа Деннанта, эсквайра, мирового судьи, и Айрин, 2-й дочери высокород. Филиппа и леди Лилиан Марч Мэллоу. Образование: Итон и колледж Крайстчерч, Оксфорд; мировой судья графства Оксфордшир. Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.

  • Страницы:
    1, 2, 3