- У вас была еще одна встреча до его отъезда?
      - Да, но минутная и не наедине.
      - Кто при ней присутствовал?
      - Мой отец.
      - Муж опять просил вас вернуться?
      - Да.
      - И вы отказались?
      - Да.
      - А после этого, перед самым отъездом из Лондона, он прислал вам записку и вновь просил вас изменить решение и уехать с ним?
      - Да.
      - И вы не согласились?
      - Нет.
      - Теперь напомню вам такую дату, как... э-э... третье января.
      Динни облегченно вздохнула.
      - ...то есть день, когда вы провели с соответчиком время с пяти часов вечера почти до двенадцати ночи. Вы признаете этот факт?
      - Да, признаю.
      - И никакой интимности?
      - Никакой, если не считать того, что, придя в пять часов к чаю, он поцеловал меня в щеку, так как мы не виделись почти три недели.
      - Вот как! Опять в щеку? Только в щеку?
      - К сожалению, да.
      - Не сомневаюсь, что он сожалел об этом.
      - Вероятно.
      - И после такой разлуки вы истратили первые полчаса на чаепитие?
      - Да.
      - Если не ошибаюсь, вы снимаете квартиру в бывших конюшнях - комната внизу, лестница и еще одна комната наверху, где вы спите?
      - Да.
      - И ванная, так? Вы, наверное, не только пили чай, но и беседовали?
      - Да.
      - Где?
      - В нижней комнате.
      - А затем, продолжая беседовать, вы отправились в Темпль, затем зашли в кино, пообедали в ресторане, опять-таки продолжая беседовать; наконец взяли такси и, беседуя, поехали к вам на квартиру, так?
      - Совершенно точно.
      - Где вы решили, что, проведя с соответчиком почти шесть часов, вы ему сказали еще далеко не все и вам необходимо пригласить его к себе? Он зашел к вам?
      - Да.
      - А ведь был уже двенадцатый час, верно?
      - По-моему, самое начало.
      - И долго он у вас пробыл?
      - Примерно полчаса.
      - Никакой интимности?
      - Никакой.
      - Глоток вина, пара сигарет, еще немножко разговоров - и все?
      - Именно.
      - О чем же вы столько часов подряд беседовали с молодым человеком, которому позволялось целовать вас в щеку?
      - О чем вообще люди разговаривают?
      - Прошу отвечать прямо на вопрос.
      - Обо всем сразу и ни о чем в частности.
      - Поточнее, пожалуйста.
      - О лошадях, кинофильмах, моих родных, его родных, театре... да я уж и не помню.
      - Тщательно обходя любовную тему?
      - Да.
      - От начала до конца сугубо платонически?
      - Увы, да.
      - Оставьте, леди Корвен! Неужели вы надеетесь убедить нас, что этот молодой человек, который, как вы сами признали, влюблен в вас и который не виделся с вами почти три недели, ни разу за долгие часы не намекнул вам на свои чувства?
      - Кажется, он раза два сказал, что любит меня, но вообще-то он идеально держал свое обещание.
      - Какое?
      - Не добиваться от меня любви. Любить - не преступление, а только несчастье.
      - Вы говорите с таким чувством на основании личного опыта?
      Клер промолчала.
      - Вы серьезно заявляете, что не были влюблены раньше и не влюблены сейчас в этого молодого человека?
      - Он мне очень нравится, но не в вашем смысле слова.
      В Динни вспыхнула острая жалость к Тони Круму, который должен все это выслушивать. Щеки у нее запылали, ее синие глаза впились в судью. Тот как раз кончил записывать ответ Клер, и Динни вдруг заметила, что он зевает. Он зевнул по-старчески - так долго, что казалось, рот его никогда не закроется. Настроение девушки разом изменилось: она преисполнилась странного сострадания. Ему ведь тоже приходится целыми днями выслушивать нескончаемые нападки одной стороны на другую и смягчать их!
      - Вы слышали, как сыскной агент показал здесь, что после вашего с соответчиком возвращения из ресторана у вас горел свет в верхней комнате. Что вы на это скажете?
      - Видимо, так и было. Мы там сидели.
      - Почему там, а не внизу?
      - Потому что там теплей и уютней.
      - Это ваша спальня?
      - Нет, гостиная. Спальни у меня нет. Я сплю на кушетке.
      - Понятно. Словом, вы пробыли там с соответчиком от начала двенадцатого почти до полуночи?
      - Да.
      - И вы не усматриваете в этом ничего плохого?
      - Нет, не усматриваю, но это, разумеется, чрезвычайно неблагоразумно.
      - То есть вы не поступили бы так, если бы знали, что за вами следят. Вы это имеете в виду?
      - Да, конечно.
      - Почему вы сняли именно эту квартиру?
      - Из-за дешевизны.
      - А ведь она неудобна, правда? Ни спальни, ни людской, ни швейцара?
      - Все это роскошь, которую нужно оплачивать.
      - Вы хотите сказать, что сняли эту квартиру именно из-за отсутствия в ней указанных помещений?
      - Именно. Я еле свожу концы с концами.
      - И мысль о соответчике никак не повлияла на ваш выбор?
      - Никак.
      - И вы даже не подумали при этом о нем?
      - Милорд, я уже ответила.
      - Я думаю, она уже ответила, мистер Броу.
      - В дальнейшем вы постоянно виделись с соответчиком?
      - Нет, от случая к случаю. Он жил не в Лондоне.
      - Понятно. Но приезжал повидать вас?
      - Мы всегда виделись, когда он приезжал. Он бывал в городе раза два в неделю.
      - Чем вы занимались, когда виделись?
      - Шли в картинную галерею или в кино, один раз были в театре. Обедали обычно вместе.
      - Вы замечали, что за вами следят?
      - Нет.
      - Он заходил к вам домой?
      - До третьего февраля - нет.
      - Да, я имел в виду именно эту дату.
      - Я так и думала.
      - Вы так и думали? Значит, этот день и эта ночь навсегда остались в вашей памяти?
      - Я прекрасно их помню.
      - Мой коллега детально допросил вас о событиях дня, который, если не считать часов, затраченных на осмотр Оксфорда, был целиком проведен вами в машине. Это так?
      - Да, так.
      - Автомобиль был двухместный, милорд, - так называемый "малютка".
      Судья пошевелился.
      - Я не ездил в "малютке", мистер Броу, но знаю, что это такое.
      - Вместительная, удобная и небольшая машина?
      - Совершенно верно.
      - И, кажется, закрытая?
      - Да. Верх не опускается.
      - Вел мистер Крум, а вы сидели рядом?
      - Да.
      - Вы сказали, что на обратном пути из Оксфорда у вас отказали фары. Это случилось около половины одиннадцатого в лесу, не доезжая мили четыре до Хенли?
      - Да.
      - Авария?
      - Разумеется.
      - Вы осмотрели аккумулятор?
      - Нет.
      - Вам известно, когда аккумулятор в последний раз перед этим был в зарядке?
      - Нет.
      - Вы заглянули в него после перезарядки?
      - Нет.
      - Тогда почему вы сказали "разумеется"?
      - Если вы полагаете, что мистер Крум нарочно посадил аккумулятор...
      - Отвечайте, пожалуйста, прямо на вопрос.
      - Я вам и отвечаю: мистер Крум неспособен на такую грязную уловку.
      - Ночь была темная?
      - Очень.
      - Лес большой?
      - Да.
      - Словом, на всем пути из Оксфорда в Лондон не выбрать места удачней?
      - Удачней для чего?
      - Для того, чтобы провести ночь в машине.
      - Чудовищное предположение!
      - Ну, что вы, леди Корвен! Скажите, вы считаете неисправность фар только случайностью?
      - Конечно.
      - Повторите нам, что сказал мистер Крум, когда фары погасли.
      - Кажется, он сказал: "Вот тебе и раз! Освещение отказало". Потом вылез и осмотрел аккумулятор.
      - У него был с собой фонарь?
      - Нет.
      - Но ведь было темным-темно. Как же он его осмотрел? Вас это не удивило?
      - Нет. Он чиркнул спичку.
      - Что же оказалось неисправно?
      - Помнится, он сказал, что сгорел какой-нибудь контакт.
      - Затем, согласно вашим показаниям, он пытался вести машину, но дважды съезжал с дороги. Было, вероятно, очень темно?
      - Страшно.
      - Мне кажется, вы говорили, что провести ночь в машине посоветовали именно вы?
      - Да, я.
      - После того как мистер Крум предложил другое решение вопроса?
      - Да. Он предложил дойти пешком до Хенли, откуда он, достав фонарь, опять вернулся бы к машине.
      - Он горячо отстаивал свой план?
      - Горячо? Не очень.
      - Настаивал на нем?
      - Н-нет.
      - По-вашему, он предложил это всерьез?
      - Конечно.
      - Вы, видимо, безгранично доверяете мистеру Круму?
      - Безгранично.
      - Ясно. Вам знакомо выражение "вынужденный ход"?
      - Да.
      - Вы понимаете, что оно означает?
      - Оно означает, что вы заставляете человека сделать нужный вам ход.
      - Совершенно верно.
      - Думать, будто мистер Крум добивался, чтобы я сама предложила провести ночь в машине, и глубоко ошибочно и низко.
      - Почему вы решили, что я так думаю, леди Корвен? Может быть, вы сами так подумали?
      - Нет. Когда я предложила провести ночь в машине, мистер Крум пришел в смущение.
      - Вот как! В чем же оно проявилось?
      - Он спросил меня, полагаюсь ли я на него. Я ответила ему, что нельзя быть таким старомодным. Конечно, я знала, что могу на него положиться.
      - Положиться в том смысле, что он поступит так, как вы захотите?
      - В том смысле, что он не станет домогаться меня. Сколько раз я с ним ни встречалась, я всегда могла на него положиться.
      - Но до этого вам не случалось проводить с ним ночь?
      - Конечно, нет.
      - Вы несколько злоупотребляете словом "конечно" без достаточных на то оснований. Вы не раз имели полную возможность провести с ним ночь. Вспомните пароход и квартиру, где не живет никто, кроме вас.
      - Имела, но не воспользовалась ею.
      - Допустим. Но не странно ли, что в данном случае вы ею все-таки воспользовались, хотя раньше этого избегали?
      - Нисколько. Я думала, это будет забавно.
      - Забавно? Разве вы не знали, что мистер Крум страстно любит вас?
      - Позднее я пожалела об этом. Поступать так было нехорошо по отношению к нему.
      - Леди Корвен, для чего вы, замужняя опытная женщина, пытаетесь убедить нас, будто не понимали, на какое испытание огнем вы его обрекаете?
      - После я поняла и страшно раскаивалась.
      - Ах, после!.. А я говорю о том, что было сперва.
      - Боюсь, что сперва я не понимала.
      - Напоминаю, что вы дали присягу. Вы по-прежнему утверждаете, что ночью третьего февраля, в лесу, между вами ничего не было ни в машине, ни вне ее?
      - Утверждаю.
      - Слышали вы, как сыскной агент показал, что, подкравшись к машине около двух часов ночи и посветив туда фонарем, он увидел вас обоих спящими, причем ваша голова лежала на плече соответчика?
      - Да, слышала.
      - Это правда?
      - Откуда мне знать, раз я спала? Впрочем, вполне возможно, я положила голову ему на плечо еще до того как заснуть.
      - Значит, вы это признаете?
      - Разумеется. Так было удобнее. Я спросила, не возражает ли он.
      - И он, конечно, не возражал?
      - Вам как будто не нравится слово "конечно"? Да, он во всяком случае не возражал.
      - Ваш молодой и страстно влюбленный в вас поклонник, вероятно, на редкость хорошо владеет собой?
      - После той ночи я тоже так думаю.
      - Вы и тогда должны были это знать, если ваша версия правдива. Но правдива ли она, леди Корвен? Все рассказанное вами похоже на фантастику.
      Динни увидела, как руки сестры стиснули решетку; краска прихлынула к ее щекам, отлила опять, и лишь тогда Клер ответила:
      - Может быть, похоже, но это правда. Все, что я сказала здесь, правда.
      - А утром вы проснулись как ни в чем не бывало и объявили: "Едем домой завтракать!" И вы поехали. К вам на квартиру?
      - Да.
      - Долго он у вас пробыл?
      - Полчаса или около того.
      - И ваши отношения остались такими же невинными?
      - Такими же.
      - А потом вам вручили копию прошения вашего мужа?
      - Да.
      - Вы были удивлены?
      - Да.
      - И даже оскорблены в сознании своей полной невиновности?
      - После того как все обдумала - нет.
      - Вот как! Вы все обдумали? Что конкретно вы имеете в виду?
      - Я вспомнила, как муж предупреждал, чтобы я остерегалась, и я поняла, какую глупость совершила, не предусмотрев возможной слежки.
      - Скажите, леди Корвен, почему вы опротестовали иск?
      - Потому что мы не делали ничего дурного, хотя, по видимости, и виноваты.
      Динни увидела, что судья взглянул на Клер, записал ее ответ и, держа в руке поднятое перо, спросил:
      - В ту ночь вы ехали по шоссе. Что помешало вам остановить другую машину и, следя за ней, доехать до Хенли?
      - Мы просто не сообразили, милорд. Правда, я посоветовала мистеру Круму следовать за одним автомобилем, но тот проскочил слишком быстро.
      - А что помешало вам добраться до Хенли пешком, оставив машину в лесу?
      - Конкретно ничего, но в Хенли мы пришли бы не раньше полуночи, а я считала, что лучше остаться в машине, чем явиться так поздно и возбудить подозрения. Кроме того, я давно уже мечтала провести ночь в машине.
      - Вам и теперь хочется того же?
      - Нет, милорд, я переоценила прелесть такого развлечения.
      - Мистер Броу, объявляю перерыв на завтрак.
      XXXII
      Динни отклонила все приглашения позавтракать и, взяв сестру под руку, вывела ее на Кери-стрит. Они молча обошли Линколнз-Инн-Филдз.
      - Скоро конец, дорогая, - не выдержав, заговорила старшая. - Ты держишься замечательно. Броу ни разу не сумел тебя запутать, и, помоему, судья это почувствовал. Он вообще нравится мне гораздо больше, чем присяжные.
      - Ох, Динни, как я устала! Если человека все время подозревать во лжи, ему просто выть захочется.
      - Броу только того и нужно. Не поддавайся на его уловки.
      - А каково бедному Тони! Я чувствую себя форменной скотиной!
      - Как насчет чашки горячего крепкого чаю? Времени хватит.
      По Чансери Лейн они вышли на Стрэнд.
      - Только чаю, дорогая. Есть я не могу.
      Есть не могла ни та, ни другая. Они взболтали чайник, чтобы чай получился как можно крепче, выпили его и молча направились обратно в суд. Клер, даже не обратив внимания на тревожный взгляд отца, заняла прежнее место на передней скамье, сложила руки на коленях и потупилась.
      Динни заметила, что Джерри Корвен о чем-то тихо беседует со своим поверенным и защитником. "Очень молодой" Роджер, пробираясь к своему месту, бросил:
      - Обвинение собирается еще раз вызвать Корвена.
      - Зачем?
      - Не знаю.
      С видом сомнамбулы вошел судья, слегка поклонился суду и сел. "Ниже, чем обычно", - отметила про себя Динни.
      - Милорд, прежде чем продолжить допрос ответчицы, я, с вашего позволения, хотел бы еще раз допросить истца по тому пункту, которому мой коллега придает такую важность. Ваша милость, вероятно, помнит, что, подвергая истца перекрестному допросу, мистер Инстон приписал ему намерение развестись с женой, которое тот якобы возымел сразу же после ее отъезда. В этой связи истец имеет сделать дополнительное заявление, и мне удобнее всего вызвать его именно сейчас. Я буду предельно краток, милорд.
      Сердце Динни неистово заколотилось: она увидела, с каким выражением лица Клер внезапно подняла глаза на судью.
      - Пожалуйста, мистер Броу.
      - Сэр Джералд Корвен.
      Следя за движениями зятя, неторопливо направлявшегося в ложу, Динни успела заметить, что Клер тоже не сводит с него глаз, словно пытаясь поймать его взгляд.
      - Вы сказали, сэр Джералд, что первого ноября, когда вы в последний раз виделись с женой перед возвращением на Цейлон, ваша встреча состоялась в ее квартире на Мелтон-Мыоз?
      - Да.
      Динни глотнула воздух. Вот оно!
      - Эта встреча сопровождалась только разговорами или еще чемнибудь?
      - Да. Мы опять стали мужем и женой.
      - Вы хотите сказать, что между вами восстановились супружеские отношения?
      - Да, милорд.
      - Благодарю вас, сэр Джералд. Я полагаю, что это окончательно проливает свет на пункт, затронутый моим коллегой. Вот и все, что я хотел выяснить.
      Настал черед Инстона вмешаться.
      - Почему вы умолчали об этом факте при первом допросе?
      - До того как вы подвергли меня перекрестному допросу, я не придавал ему значения.
      - Вы готовы присягнуть, что не выдумали его?
      - Разумеется, готов.
      Динни откинулась на спинку деревянной скамьи и, закрыв глаза, не шевелясь, думала о молодом человеке, сидевшем сзади, в четвертом ряду от нее. Какая жестокость! Но кому здесь до этого дело? Здесь у человека вырезают самый сокровенный кусок души, холодно и даже не без удовольствия разглядывают его, а затем, истерзав, вставляют на место.
      - Леди Корвен, не соблаговолите ли вы снова пройти в ложу?
      Когда Динни открыла глаза. Клер уже стояла у решетки, высоко подняв голову и пристально глядя на адвоката.
      - Ну, леди Корвен, - начал неторопливый низкий голос, - вы слышали новые показания истца?
      - Да.
      - Они соответствуют истине?
      - Я не буду отвечать.
      - Почему?
      Динни увидела, как сестра повернулась к судье.
      - Милорд, я уже отказалась говорить о моей семейной жизни, когда меня спрашивал о ней мой защитник; не буду говорить о ней и теперь.
      Судья на мгновение устремил взгляд в сторону свидетельской ложи, затем снова перевел его на что-то невидимое.
      - Заданный вам вопрос вытекает из показания, сделанного с целью опровергнуть предположение вашего защитника. Вы обязаны на него ответить.
      Ответа не последовало.
      - Повторите ваш вопрос, мистер Броу.
      - Правда ли, что в случае, о котором рассказал ваш муж, между вами восстановились супружеские отношения?
      - Нет, неправда.
      Динни, которая знала, что это правда, подняла глаза. Судья по-прежнему смотрел поверх ее головы, но ей было видно, что он слегка выпятил губы. Он не верит Клер!
      Опять раздался неторопливый низкий голос, и девушка уловила в нем скрытое торжество.
      - Вы даете в этом присягу?
      - Да.
      - Таким образом, ваш муж, утверждая это, совершил клятвопреступление?
      - В данном случае приходится верить нам обоим на слово.
      - И мне кажется, я знаю, кому поверят. Вы отрицательно ответили на мой вопрос только для того, чтобы пощадить чувства соответчика. Разве это неправда?
      - Да, неправда.
      - Есть ли у нас основания больше верить всем вашим предыдущим ответам, чем последнему?
      - Я нахожу постановку вопроса неправомерной, мистер Броу. Ответчица не может знать, есть у нас основания верить ей или нет.
      - Хорошо, милорд. Я поставлю его по-другому: вы с начала до конца говорили правду, леди Корвен, и только правду?
      - Да.
      - Очень хорошо. Больше вопросов к вам у меня нет.
      Пока Клер отвечала на несколько дополнительных вопросов защиты, тщательно избегавшей всякого упоминания о последнем пункте, Динни не думала ни о ком, кроме Тони Крума. Она сердцем чувствовала, что процесс проигран, и хотела одного - незаметно увести отсюда Клер. Не попытайся человек с крючковатым носом, сидящий сзади нее, ошельмовать Корвена и доказать больше, чем было нужно, тот не пустил бы в ход свой последний козырь. Но ведь в шельмовании противной стороны и заключается смысл судебной процедуры!
      Когда обессиленная и бледная Клер вернулась на свое место, девушка шепнула:
      - Не уйти ли нам, дорогая?
      Клер покачала головой.
      - Джеймс Бернард Крум.
      В первый раз за все дни процесса Динни как следует разглядела Тони и еле узнала его. Вид у него был изможденный: загорелое лицо исхудало и поблекло, серые глаза запали, у крепко сжатых губ пролегла горькая складка. Он постарел по меньшей мере на пять лет, и Динни сразу догадалась, что отрицательный ответ Клер не обманул его.
      - Ваше имя Джеймс Бернард Крум, вы проживаете в Беблок-хайт и заведуете там конским заводом? Есть ли у вас частные источники дохода?
      - Никаких.
      Допрос вел не Инстон, а какой-то более молодой остроносый адвокат, сидевший за его спиной.
      - До сентября прошлого года вы состояли управляющим одной из цейлонских чайных плантаций. Встречались вы с ответчицей на Цейлоне?
      - Никогда.
      - И никогда не бывали у нее дома?
      - Нет.
      - Вы слышали здесь о состязании в поло, в котором вы участвовали и после которого она устроила прием для всех игроков?
      - Да, но я на нем не был. Мне пришлось вернуться на плантацию.
      - Значит, вы впервые встретились с ней на пароходе?
      - Да.
      - Вы не делаете секрета из своей любви к ней?
      - Нет.
      - И невзирая на это, обвинение в прелюбодеянии не соответствует истине?
      - Ни в какой мере.
      Крум давал суду показания, а Динни не отрывала глаз от его лица, словно зачарованная сдержанной и горькой скорбью, которую оно выражало.
      - Теперь, мистер Крум, поставлю вам последний вопрос. Вы, конечно, отдаете себе отчет, что, если обвинение в прелюбодеянии соответствует истине, вы попадаете в положение лица, соблазнившего жену в отсутствие мужа. Что вы можете сказать по этому поводу?
      - Скажу, что, если бы леди Корвен питала ко мне те же чувства, какие я питаю к ней, я немедленно написал бы ее мужу о положении вещей.
      - Вы хотите сказать, что предупредили бы его, прежде чем сблизиться с ответчицей.
      - Этого я не говорил, но написал бы я как можно скорей.
      - Но она не чувствовала к вам того же, что вы к ней?
      - К сожалению, нет.
      - Так что случай известить мужа вам не представился?
      - Нет.
      - Благодарю вас.
      Чуть заметная скованность, появившаяся в облике Крума, возвестила, что сейчас раздастся неторопливый низкий голос Броу. Адвокат начал подчеркнуто сдержанно:
      - Подсказывает ли вам ваш опыт, сэр, что любовники непременно питают друг к другу одинаково сильное чувство?
      - У меня нет опыта.
      - Нет опыта? А вам известна французская поговорка: всегда есть тот, кто целует, и тот, кто подставляет щеку?
      - Я слышал ее.
      - Вы находите ее верной?
      - Как всякую другую пословицу.
      - Судя по высказываниям вас обоих, вы в отсутствие супруга преследовали замужнюю женщину, которая этого вовсе не хотела. Не слишком достойная позиция, не так ли? Не совсем то, что называется "соблюдением правил игры", а?
      - Очевидно.
      - Ну, а я полагаю, мистер Крум, что ваша позиция отнюдь не была недостойной и что, подтверждая французскую поговорку, ответчица хотела, чтобы вы ее преследовали.
      - Нет, не хотела.
      - И вы утверждаете это невзирая на эпизод в каюте, невзирая на выкрашенные вами стены ее комнат, приглашение к чаю и ваше более чем получасовое пребывание в ее удобной квартире около полуночи; невзирая на ее предложение провести с ней ночь в машине, а утром позавтракать у нее дома?.. Оставьте, мистер Крум, не старайтесь быть рыцарем сверх меры! Помните, что вы доказываете свою правоту перед лицом мужчин и женщин, знающих жизнь.
      - Могу сказать одно: если бы она чувствовала ко мне то же, что я к ней, мы бы сразу же уехали вместе. Вина за случившееся целиком лежит на мне, а леди Корвен просто была со мной добра, потому что жалела меня.
      - Если вы оба говорите правду, ответчица заставила вас в автомобиле, - прошу прощения, милорд, - пройти через адские муки. Какая же это доброта?
      - Тот, кто не любит, вряд ли поймет, каково тому, кто любит.
      - Вы человек холодного темперамента?
      - Нет.
      - Но она, конечно, да?
      - Откуда соответчику это знать, мистер Броу?!
      - Хорошо, милорд, спрошу по-другому. Кажется ли вам, мистер Крум, что она женщина холодного темперамента?
      - По-моему, нет.
      - А вы еще хотите нас убедить, что она из добрых чувств проспала целую ночь, положив голову вам на плечо? Так, так! Вы говорите, что сразу же уехали бы с ней, если бы она разделяла ваши чувства? А на что бы вы уехали? У вас были деньги?
      - Двести фунтов.
      - А у нее?
      - Двести фунтов годовых плюс жалованье.
      - Словом, бежать и питаться воздухом?..
      - Я нашел бы работу.
      - Не такую, как сейчас?
      - Наверно, нет.
      - Вы, очевидно, оба сознавали, что совместное бегство было бы совершенным безумием?
      - Я так не думал.
      - Зачем вы опротестовали иск?
      - Жалею, что мы это сделали.
      - И все-таки опротестовали. Почему?
      - Она и ее родители считали, что, раз мы ни в чем не виноваты, нужно защищаться.
      - Но вы-то сами так не считали?
      - Я не надеялся, что нам поверят, но я хотел, чтобы она стала свободной.
      - А репутация ее вас не заботила?
      - Конечно, заботила, но я полагал, что жертвовать ради нее свободой слишком высокая цена.
      - По вашим словам, вы не надеялись, что вам поверят. Почему? Чересчур неправдоподобная история, да?
      - Нет. Просто чем правдивей человек, тем меньше шансов на то, что ему поверят.
      Динни увидела, что судья повернулся и смотрит на Крума.
      - Вы имеете в виду мир вообще?
      - Нет, милорд, то место, где нахожусь.
      Судья повернул голову в прежнее положение и опять уставился поверх Динни на что-то невидимое:
      - Я задаю себе вопрос, не следует ли мне привлечь вас к ответственности за оскорбление суда.
      - Прошу прощения, милорд. Я хотел только сказать, что любые показания человека всегда оборачиваются против него.
      - Вы говорите так по неопытности. На первый раз я вам этого не вменю, но в дальнейшем воздержитесь от подобных реплик. Продолжайте, мистер Броу.
      - Опротестовать иск вас побудило, разумеется, не требование возмещения ущерба.
      - Нет.
      - Вы сказали, что у вас нет частных доходов. Это правда?
      - Безусловно.
      - Тогда почему же вы заявляете, что денежные соображения никак на вас не повлияли?
      - Голова у меня была так занята всем остальным, что мне было безразлично, объявят меня несостоятельным или нет.
      - Вы заявили на предварительном допросе, что не знали о существовании леди Корвен вплоть до отплытия в Англию. Известна вам на Цейлоне местность, называемая Нуварелья?
      - Нет.
      - Как!
      Динни увидела, что по складкам и морщинам лица судьи поползла чуть заметная улыбка.
      - Поставьте вопрос по-другому, мистер Броу. Обычно это название произносится Нувара-Элия.
      - Нувара-Элию я знаю, милорд.
      - Были вы там в июне прошлого года?
      - Был.
      - А леди Корвен?
      - Вполне возможно.
      - Разве вы остановились не в той же гостинице, что она?
      - Нет, я жил не в гостинице, а у приятеля.
      - И вы не встречали ее ни на гольфе, ни на теннисе, ни на верховой прогулке?
      - Нет.
      - Как! Нигде?
      - Нигде.
      - А ведь курорт вроде бы невелик?
      - Да, не очень.
      - А леди Корвен, мне кажется, заметная личность?
      - Я тоже так думаю.
      - Словом, вы никогда не встречались с ней до парохода.
      - Нет.
      - Когда вы впервые почувствовали, что любите ее?
      - На второй или третий день плавания.
      - Значит, любовь с первого - взгляда?
      - Да.
      - И вы даже не подумали, что должны избегать ее, поскольку она замужем?
      - Думал, но не мог.
      - А смогли бы, если бы она дала вам отпор?
      - Не знаю.
      - Но ведь она не дала вам отпор?
      - Н-нет. По-моему, она некоторое время не догадывалась о моих чувствах.
      - Женщины быстро разбираются в таких вещах, мистер Крум. Вы всерьез убеждены, что она не догадывалась?
      - Я этого не знаю.
      - А вы дали себе труд скрывать ваши чувства?
      - Вас интересует, объяснился ли я ей во время плавания? Нет.
      - А когда же?
      - Я признался ей в своем чувстве перед самой высадкой.
      - Были у вас серьезные причины смотреть фотографии именно в ее каюте?
      - Думаю, что нет.
      - А вы их на самом деле смотрели?
      - Конечно.
      - Чем вы еще там занимались?
      - Наверно, разговаривали.
      - Ах, вы не помните! А ведь случай был неповторимый. Или таких случаев было много, но вы о них здесь умолчали?
      - Это единственный раз, когда я зашел к ней в каюту.
      - Тогда вы должны помнить.
      - Мы просто сидели и разговаривали.
      - Ага, начинаете припоминать! Где вы сидели?
      - Я на стуле.
      - А она?
      - На койке. Каюта была маленькая, стул всего один.
      - Бортовая каюта?
      - Да.
      - Значит, заглянуть в нее никто не мог?
      - Нет. Впрочем, и видеть-то было нечего.
      - Это по-вашему. Вы, наверно, все-таки волновались, правда?
      Лицо судьи высунулось вперед.
      - Не хочу прерывать вас, мистер Броу, но ведь свидетель не делает секрета из своих чувств.
      - Хорошо, милорд, я спрошу яснее. Я полагаю, сэр, что прелюбодеяние произошло именно тогда.
      - Его не произошло.
      - Гм! Объясните присяжным, почему после возвращения сэра Джералда Корвена в Лондон вы не отправились к нему и не признались откровенно, в каких вы отношениях с его женой.
      - В каких отношениях?
      - Оставьте, сэр! Ведь из ваших показаний следует, что вы проводили с ней время, любили ее и желали, чтобы она уехала с вами.
      - Но она не желала уезжать со мной. Я охотно отправился бы к ее мужу, но не осмеливался сделать это без ее разрешения.
      - А вы просили, чтобы она вам это разрешила?
      - Нет.
      - Почему?
      - Потому что она предупредила меня, что наши встречи будут только дружескими.
      - А я полагаю, что она вам ничего подобного не говорила.
      - Милорд, меня спрашивают, не лжец ли я.
      - Отвечайте.
      - Я не лжец.
      - Я нахожу, что ответ достаточно ясен, мистер Броу.
      - Вот вы слышали здесь показания ответчицы, сэр. Скажите, они, на ваш взгляд, целиком правдивы?
      Динни увидела, как судорожно передернулось лицо Крума, и попыталась убедить себя, что другие этого не заметили.