"Как в нашем случае... Но тогда ФАГ - это действительно Игрок? Или "собеседник"? И живет он не в нашей вселенной, а за пределами тела Универсума?"
      "ФАГ - это Миросущество Большой Вселенной со своим набором "клеток", законов, принципов и констант. С нашим Универсумом он, возможно, и не воюет, даже наверняка не воюет, просто "играет", но для нас с вами эта Игра оборачивается Войной со всеми вытекающими последствиями, и мы обязаны драться, чтобы выжить. Задачи спасти метавселенную никто перед нами не ставил, но возможно, я знаю не все, и появление в домене нас, людей, запрограммировано как раз на этот случай. Да и что такое в принципе одна клетка для организма, состоящего из миллиардов клеток? Для человеческого тела потеря одной клетки вообще незаметна. Однако... - Тот понял, какое впечатление произвело на гостей его последнее заявление, и закончил: - Но, может быть, я не прав. Уверен я лишь в одном: человек - система, решающая определенную функциональную задачу космоса, но обладающая достаточной свободой воли".
      - Как наши инки и витсы! - прошептала Видана. Она была потрясена, изумлена, шокирована и не скрывала этого.
      "Вы говорили о функциях "клетки"-домена..." - напомнил Ставр, не получивший еще всех ответов на возникшие по ходу рассказа вопросы.
      "Вы уже сообразили. Чтобы добиться каких-то своих целей, Игроку или ФАГу надо прервать правильное функционирование "клетки", изменить ее состояние, и тогда он "впрыскивает" в нее ганглиоблокаторы, то есть вещества, прерывающие передачу нервного возбуждения по симпатическим нервам - если пользоваться аналогией с любым живым организмом на Земле; ганглиоблокаторы блокируют нервные импульсы в ганглиях - нервных узлах. Таким образом нагуаль - это..."
      "Ганглиоблокатор! Чем больше нагуалей впрыснуто в домен, тем быстрее пространство зарастет "паутиной" мертвого пространства и тем быстрее "клетка" выйдет из строя! Вы по этой причине упомянули о том, что мы можем не успеть найти союзников?"
      "Не совсем. Наша "клетка"-метавселенная уже перестала быть областью с временно стабилизированной физикой, и деятельность ФАГа в ней призвана ослабить закон роста энтропии, для того, чтобы в дальнейшем космос не смог создавать Большие Информационные Системы, способные заменить Инженеров. Помните, я говорил? Архитекторы - Конструкторы - Инженеры... Но главный плацдарм вторжения ФАГа - не макро- и мегакосмос, а микромир! А также вакуум. К счастью, враг не может мгновенно изменить информационную матрицу мира и действует пока на уровне локального изменения законов, но процесс этот уже идет, и количественное нарастание может привести к качественному изменению мира практически в любой момент".
      "Что именно пытается изменить ФАГ?"
      "Амплитуду флуктуации вакуума ему уже удалось увеличить. В нашем домене более шести тысяч разрешенных комбинаций протонов и нейтронов, то есть изотопов различных элементов, но лишь двести восемьдесят лежат в зоне стабильности. Например, уран может иметь сто семь изотопов, известно пятнадцать. А изменение вакуумных флуктуации приводит к сокращению числа стабильных изотопов. Если так пойдет и дальше, станут радиоактивными даже основные элементы, из которых состоят наши тела: азот, кислород, углерод, водород, сера. Изменяется также гравитационная постоянная, увеличивается постоянная слабых взаимодействий, а самое страшное - увеличивается масса электрона..."
      "Что вызывает уменьшение дельта эм, разницы масс протона и электрона! - воскликнул Ставр. - О чем предупреждал Голос Пустоты! А я считал его речи абракадаброй!"
      В глазах Тота мелькнул насмешливый огонек.
      "Кажется, в вас не ошиблись, схватываете вы идеи быстро. Да, Голос о многом успел предупредить людей, но его почти никто не понял, не воспринял всерьез".
      Ставр вспомнил загадочные слова инка Диего в доме Грехова в адрес Голоса: "Потеря качества сигнала влечет за собой снижение качества мышления". Диего имел в виду скорее всего снижение интеллекта Голоса, обусловленное падением качества "нервного сигнала", передаваемого через "клетку"- домен. Этот сигнал Ставр воспринимал как "беззвучный толчок" в голову, внутреннее сотрясение сознания.
      Помолчали. Ян Тот иногда как бы "уходил", выпадал из сферы общения, то ли продолжал работать, размышлять над какой-то проблемой, то ли разговаривал с абонентами, и Ставром овладело чувство неловкости: они вынуждали этого сверхзанятого человека отрываться от более важных дел. Но кто был черт бы его побрал! - тот благодетель, что просил Тота поговорить с гостями?..
      "И что же теперь? - спросила сникшая Видана. - Что нужно этому... Игроку?"
      "Мы не знаем ни его логики, ни психологии, ни цели, это знает лишь Универсум, но решать мы должны свои задачи и на своем месте. Поскольку для нас это война, значит, надо воевать, драться за выживание, пока Универсум не прореагирует на наши усилия и не скажет, например: молодцы, ребята! Хвалю! Или такое: а ну-ка, прекратите возню, не путайтесь под ногами, вас вообще здесь быть не должно!"
      Ставр и Видана смотрели на хозяина с одинаковыми чувствами. Ян Тот улыбнулся, встал.
      "Но я надеюсь, он так не скажет. Хотя вряд ли наша деятельность очень важна для всего Универсума. Для него, наверное, не слишком важна даже потеря "клетки"-домена. Концепция Игры, утверждения Закона, важнее. А как известно, de minimus lex non curat *. Однако, хотя мы и втянуты в Игру-Войну помимо нашей воли, это не освобождает нас от ответственности за ее исход".
      Гости встали, пора было уходить, хотя оба хотели бы беседовать еще долго.
      "Что же нам делать?" - спросила Видана с наивной непосредственностью.
      * Закон не заботится о мелочах (лат.).
      "Главная задача - найти каналы просачивания в наш мир чужих законов, изменяющих наши константы, но кто в состоянии это сделать, я не знаю. Может быть, серые призраки, хотя я и не уверен, может, лишь сам Конструктор, а то и Архитектор. Не знаю. Их надо еще найти. Но и людям предстоит поработать, очищая континуум от "опухолей", "шлаков" и "вирусов" - нагуалей, скоплений Абсолютно Мертвой Материи, а также микромир от чужих "вирусных" добавок, лишних измерений, полей и частиц. Кроме того, надо будет подумать и над очищением запрограммированных ФАГом людей, и над изменением социальных отношений, и над изменением концепции бытия человечества. Кстати, последнее - задача архисложная, потому что базисом человеческого существа остается пока животная сторона его природы, и даже интраморфы не освобождены полностью от рудиментов агрессивных желаний, жажды власти, высокомерия или равнодушия. Прощайте, друзья. Надеюсь, мы еще когда-нибудь увидимся".
      Ставр поклонился, собираясь уходить, но Видана не удержалась от вопросов, которые мучили ее:
      "Ян, сколько вам лет, если не секрет?"
      Тот Мудрый обозначил улыбку.
      "Двадцать девять. А что?"
      "Я думала, вам не меньше двухсот... извините!"
      "Если бы мне было столько, я ушел бы с Конструктором еще полсотни лет назад".
      "А вы живете... один? - Видана покраснела, метнула на отвернувшегося Ставра косой взгляд. - Я пробовала зондировать ваш дом... нигде никого... простите, ради Бога!"
      Тот взял руку девушки в свою, коснулся легонько губами пальцев, сказал вслух:
      - Я живу один, Дана. Иногда это толкает меня на странные поступки, как, например, знакомство с вами. Но мой дом всегда будет открыт для вас.
      Ставр вышел, стараясь не прислушиваться к разговору за спиной. Видана догнала его уже у лифта, глянула на каменное лицо спутника, но ничего не сказала. Несложно было понять, о чем она думает. Ян Тот поразил ее, заставил работать фантазию и чувства, а его одиночество было достойно жалости. Одиночество - удел всех выдающихся умов, вспомнил Ставр чье-то изречение *. Дай Бог вам счастья, мыслители!
      * Шопенгауэр.
      И Ян Тот, Тот Мудрый, ответил, каким-то образом уловив мысль Панкратова:
      "Спасибо, эрм. Но в этом мире можно найти лишь опыт, но не счастье. Ты еще убедишься в этом сам".
      "А почему все-таки вы согласились встретиться с нами? Насколько мне известно, до этого вы практически ни с кем не контактировали, кроме..."
      "Кроме Лады, дочери Баренца. Уел, эрм. Да, она моя жена, однако мы с ней... в общем, это неинтересно. А вот на вопрос отвечу: мне интересно было пообщаться с человеком, который по прогнозу должен ликвидировать эмиссара ФАГа и даже более того - выйти на уровень Игрока".
      НЫРОК В ЧУЖУЮ
      Герман Лабовиц жил в Дакке, а работал в Такла-Маканском ксенозаповеднике, изредка оставаясь там на ночь и не испытывая от этого никаких неудобств. Он и в молодости был неприхотлив, довольствовался малым и не тяготел к комфорту, хотя против уюта не возражал, а теперь, будучи экзоморфом, и вовсе перестал обращать внимание на такие мелочи.
      Работа в бестиарии заповедника вполне отвечала его внутренним запросам, а дружба с интраморфами синклита давала необходимую разрядку и психологически-интеллектуальный настрой, так что Лабовиц, по своим внутренним оценкам, жил в удовольствие. Кроме того, у него были кое-какие обязанности, возложенные Габриэлем Греховым, и выполнять их в отсутствие бывшего проконсула было интересно. И уж совсем увлекательно было оказаться в центре событий, связанных с деятельностью в Системе Фундаментального Агрессора, чье появление было предсказано Греховым еще во времена Конструктора.
      Нынешним вечером Герман тоже решил не лететь домой, а провести ночь на территории, заповедника. К тому же обещал заглянуть на огонек Габриэль, и встреча обещала быть информативной.
      До закрытия бестиария, в котором проживали представители животного мира планеты Эниф - скалогрызы, мимикрозавры и стражи, похожие на земных грифов, оставалось около часа, когда на территории зоны объявилась компания юнцов, заставившая.занервничать инка охраны.
      Группа из одиннадцати человек, принадлежавшая одной из сект подчеркнутого инфантилизма - в одежде, в поведении, общении, запросах и желаниях, похожая больше на стаю обезьян, высадилась из аэров прямо в зоне, огражденной трехметровым силовым барьером, и, не обращая внимания на вопли служителей-витсов, принялась с хохотом охотиться за стражами и метить их светящейся краской.
      Бестиарий замыкал северную оконечность заповедника и располагался на живописном горном склоне, испятнанном круглыми дырами - ходами скалогрызов. Территория его была невелика три на четыре километра, и, кроме скал, ничего интересного на ней не находилось, ни кустарник, ни деревья здесь не прижились. Может быть, поэтому и экскурсии посещали бестиарии редко, хотя скалогрызы были достаточно экзотическими животными и зрелище представляли отменное, особенно когда играли друг с другом и прошибали скалы насквозь, будто те были бумажными.
      Одиннадцать юных "охотников", пол которых определить было невозможно, одиннадцать разукрашенных "обезьяно-попугаев" вломились в будку контроля, разнесли аппаратуру вдребезги, изгнали витсов и принялись палить по всему, что двигалось, из портативных краскопультов. Стражи, которые здесь, в бестиарии, и вообще на Земле, не летали, убежать от "охотников" не могли и принялись прятаться в тоннелях, проделанных скалогрызами.
      Досталось и мимикрозавру, имитировавшему вторую будку контроля. Восторгам диких пришельцев не было конца, когда "будка" стала менять форму, пока не превратилась в гигантского многонога, чем-то похожего на таракана. Животное попыталось спастись, а когда это не удалось - напало на преследователей, сбив аэр хваталом.
      Когда Лабовиц примчался к месту на патрульном птеранс, схватка уже закончилась победой "охотников", один из которых оказался вооружен карабином "дракон". Взбешенный Герман рявкнул с высоты в мегафон-усилитель: "Всем лечь!" - догнал стрелка, отобрал карабин и с удовольствием съездил им же по пятнистой, крысиной физиономии. Остальные попытались устроить кучу малу, дабы "проучить" обидчика, но Лабовиц не стал церемониться с ними и быстро охладил пыл "бойцов", наставив шишек и синяков. В эту секунду из выпуклого бока скалы с гейзером камней и дыма выполз скалогрыз, и обеим противоборствующим сторонам пришлось спешно ретироваться. Герман без особых угрызений совести оставил бы "охотников" на поле боя, но со скалогрызом были шутки плохи, все могло закончиться трагедией, эти звери просто не видели людей, благодаря своему гамма-радиоактивному зрению, и вместе с подоспевшей охраной зоны он быстро загрузил компанию в патрульный катер и отослал с пилотом разбираться в центральное управление охраны заповедника.
      Аэры улетели, пыль улеглась, скалогрыз застыл в полусотне метров блещущей металлической колонной, не обратив внимания на возню у подножия скалы. Его безобразная голова, напоминающая сросток фрез горнорудного комбайна с ушами летучих мышей, качнулась два раза слева направо и тоже замерла. И в этот момент из отверстия старого тоннеля в скале, располагавшегося в десятке метров от задумавшегося Лабовица, выпрыгнул человек. Мягко, по-кошачьи, приземлился и повернулся лицом к Герману.
      "Привет, стармен. Приятно видеть, что ты в форме".
      Лабовиц не ответил, узнавая бывшего К-мигранта Вильяма Шебранна. Тот на первый взгляд был не вооружен, однако Герман чувствовал прицельную цепкость взгляда Шебранна, что указывало на встроенную в его костюм спецаппаратуру и оружие. Впрочем, на самом Лабовице был надет такой же костюм.
      Не оборачиваясь, он огляделся в поле Сил и обнаружил еще двоих гостей, за спиной и сбоку, а также кутгер за скалами, серьезную машину с серьезным вооружением. Если начнется бой, долго ему не продержаться. Но кое-какие сюрпризы эти гости на своей шкуре испытают.
      "Не рад, что ли? - продолжал Шебранн, приблизившись на несколько шагов. - Или ждешь кого-то другого?"
      "Чего надо?" - угрюмо поинтересовался Лабовиц.
      "Значит, не рад. Впрочем, ты всегда предпочитал сразу брать быка за рога. Тогда к делу. У нас к тебе предложение. Существует группа людей, которых не устраивает нынешнее положение вещей. Они нуждаются в хороших помощникахпрофессионалах, а ты бывалый стармен, экзоморф и мастер воинских искусств. Не хотел бы поработать на них? Оплата очень высокая".
      "Не хотел бы!" - отрубил Герман, не пытаясь даже выяснить цену.
      "Мы так и предполагали. Тогда у нас есть еще одно предложение: дай нам код метро в доме Грехова. Он тебе не сват, не брат, не друг и не учитель. А мы в благодарность не станем искать твоих родственников и друзей, могущих пострадать ни за что".
      "У меня нет родственников. - Лабовиц сделал шаг навстречу, и К-мигрант отлетел на несколько метров, грохнувшись спиной на камни. - У меня нет друзей. А теперь вали отсюда, пока цел! Повторять не буду".
      К-мигрант не торопясь встал, покачал головой. Он готовился применить оружие, но и Лабовиц был готов к стрельбе в любой момент, тем более что ему не надо было поворачиваться в сторону выстрела. Он выстрелил за спину, как только услышал незвуковую команду "огонь!".
      Лазерная трасса перечеркнула напарника Шебранна, подкрадывающегося сзади, а еще один точный выстрел из "универсала" заставил второго помощника отступить за валун. Конечно, на них были защитные костюмы, выдерживающие прямое попадание из "универсала", и Герман не рассчитывал на случайное попадание в голову, но он не был и бесшабашным задирой, уверенным в своей непременной победе, и сразу после начала огневого контакта отступил к ближайшей дыре в горном склоне, вызывая охрану и свой личный аэр.
      Однако, несмотря на успешный маневр, все могло бы закончиться печально, потому что гости, кроме обычного оружия, были вооружены своим, что и продемонстрировали, выстрелив по Лабовицу из метателя "пауков". Но применить "генератор холода", то есть генератор свертки пространства, они не успели, в конфликт вмешались другие силы.
      Скалогрыз, дремавший на солнышке и, казалось, не обращавший внимания на развернувшиеся вокруг события, вдруг изогнулся и метнул в К-мигранта десятиметровый язык огня. Высокотемпературная плазма оказалась для Шебранна не очень приятным сюрпризом, и он, ослепленный, с визгом нырнул за камни.
      Следующий плазменный выхлоп превратил второго стрелка в живой факел, а третий не стал дожидаться решения своей участи и рванул по склону к появившемуся как из-под земли аэру. Было видно, что это бежит не человек, но преследовать его никто не стал.
      Аэр подобрал дымящегося Вильяма Шебранна и на форсаже ушел в горы.
      Лабовиц ждал появления второй машины, сидящей неподалеку в засаде, но она так и не появилась, отреагировав на поднявшуюся в заповеднике тревогу и появление машины охраны.
      "Отдыхай, смотритель, - сказал скалогрыз, повернув голову к Герману. - Вечером зайдешь, поговорим".
      Животное свернулось кольцом, с силой распрямилось и вонзилось в бок скалы так, что вздрогнула вся гора. Брызнуло во все стороны каменное крошево, дымные струи ударили фонтанами, а когда дым рассеялся, взору представилось аккуратное полутораметровое отверстие в скале, еще пышущее жаром.
      Конечно, голос Грехова вовсе не означал, что это был он сам, но контраст впечатлял, да и способность экзоморфа влиять на события на расстоянии тоже.
      Перед тем как перенестись на погранзаставу "Стрелец", Ставр имел разговор с отцом, выглядевшим рассеянно-озабоченным, обдумывающим какую-то сложную проблему.
      После неудачи с захватом эмиссара на его базе в Фаэтоне-2 Панкратов-младший оказался как бы не у дел. Никто не ставил ему никакой конкретной задачи, ни шеф СПП, ни Железовский, ни даже исполнительный лидер "контр-2" Джордан Мальгрив, и предоставленный самому себе, понимающий, что назревают какие-то важные события, Ставр решил действовать самостоятельно, по императиву "свободной охоты", как бывший комиссар ОБ Пауль Герцог.
      Прохор, будучи занятым до предела, не отговаривал сына от рискованных шагов и не советовал быть осторожнее, но, зная, что Ставр нуждается в поддержке, во встрече не отказал.
      Встреча состоялась на квартире отца, жившего в центре Рославля, в стандартном кремнелитовом доме, возведенном еще сто лет назад. Для Ставра этот дом так и не стал родным, потому что родился он на родине матери, в Смоленске, но квартиру отца любил за уют и особый запах старины, рожденный великолепной книжной библиотекой.
      "Завтракать будешь?" - спросил Прохор, работающий с оперативным инком в режиме "один на один".
      Ставр сел в свое любимое кресло, вытянул ноги и стал созерцать спину отца. Тот обернулся, подняв бровь.
      "Что-нибудь произошло?"
      "Па, скажи честно, кто уговорил Яна Тота встретиться со мной?"
      "А что, он тебя плохо встретил?"
      "В том-то и дело, что слишком хорошо. Так все же кто? Баренц? Аристарх? Грехов?"
      "Ты его не знаешь".
      "А он меня, выходит, знает. Интересная деталь. А ты сам давно узнал о положении дел на Земле и вообще в космосе? Об Архитекторах, Конструкторе, об Универсуме? О проникновении ФАГа, его целях?"
      "Об истинных целях ФАГа знает только он сам да еще Универсум, - уклончиво ответил Прохор. - Скажем, взрыв Тартара и Чужой - не главная его цель, но и прервать передачу "высших нервных сигналов" через "клетку"-домен - тоже не является главной его задачей, как утверждает Ян Тот. Хотя для нас это вопросы жизни и смерти".
      "Понятно. Значит, ты все знал... и молчал".
      Панкратов-старший внимательно присмотрелся к холодно-бесстрастному лицу сына.
      "Ты должен был дойти до всего сам. Что тебя не устраивает конкретно?"
      Ставр не ответил, размышляя над словами отца. Потом изрек:
      "Па, а тебе не кажется, что мы раунд за раундом проигрываем ФАГу по очкам?"
      Прохор наконец вышел из оперативного поля инка, свернул файлы и буркнул инку: посчитай сам, потом сравним. Повернулся к сыну.
      "Ты ошибаешься. Мы отстаем от банды ФАГа всего на полшага, а по многим вопросам опережаем. Примеры? Сколько угодно. Видана Железовская рассчитала взаимодействие эгрегоров, что явилось неожиданностью для них и здорово помогло нам и еще поможет в будущем. А подручные ФАГа не смогли помешать ей. Забава Боянова, со своей стороны, рассчитала тупиковую ситуацию социума, ее рекомендации также оказались нам исключительно полезными, и снова ФАГ не успел предотвратить передачу стратегически важной информации, хотя знал о расчетах и пытался ликвидировать Забаву. Кроме того, нападения на интраморфов перестали быть фатальными, оружие киллеров рассекречено, тайна нагуаля по сути раскрыта, найден ЗПК ФАГа в Системе и в принципе вычислена его реперная база. Скоро мы соберем силы и уничтожим ее. Появился мощный противник ФАГа и наш союзник Грехов... Как видишь, мы работаем, и результаты говорят сами за себя. А когда станет известна стратигема Игры Универсумов, ее логика, цель и методы достижения цели, тогда мы начнем наступление".
      "Но нагуали растут так быстро, что мы можем не успеть найти тех, кто способен очистить от них Вселенную!"
      "Мы работаем быстро, как можем. Но торопиться не следует. ФАГ силен и просчетов не прощает. Делай свое дело, эрм, и дай другим делать свое".
      Ставр обнял отца, почувствовав прилив нежности в ответ на его чувства.
      "Ты меня не успокоил, отец, но все равно спасибо".
      "Может быть, позавтракаешь?"
      "Нет, благодарю, я уже зарядился. Не выходи из связи, па, вдруг понадоблюсь".
      Прохор только улыбнулся в ответ.
      Уже на пороге Ставр оглянулся.
      "Известно, как убили Ги Делорма?"
      "Пока нет", - нехотя ответил отец.
      Видана ждала Ставра на причале транспортного терминала в Североморске, где им была обеспечена проводка по метро на погранзаставу "Стрелец". Обычным путем попасть в систему Чужой было уже невозможно, а Панкратову была необходима свобода маневра и независимость от машинного парка заставы, поэтому, пользуясь картой особых полномочий СПП, он добыл "толем" и собирался по грузовому каналу переправить его на заставу. Риск был минимален: даже если на заставе дотошный диспетчер выяснит, кому именно предназначается "голем", скандала особого не будет, потому что официально сектор пограничных проблем имел право на собственный поиск в любом регионе космоса. Другое дело, что о замысле Ставра при этом узнает Мигель да Сильва, а этого Панкратов хотел избежать.
      Одетые в "бумеранги" со спецоборудованием, не отличимые от любых других официози погранслужбы, они предъявили в метро терминала личные допуск-фейсы и через несколько минут вышли из метро погранзаставы. Пока свершалась процедура перехода, почти не разговаривали. Лишь при выходе Видана спросила, вспомнив визит к Тоту Мудрому:
      "Что такое "шуба"? Ян говорил, что нагуаль - это в основном "шуба" из вырожденной материи, которой окутана "яма" бесконечной глубины..."
      "Почему это тебя заинтересовало?" - удивился Ставр.
      "Не знаю. Вспомнилось".
      "В принципе каждая известная тебе элементарная частица представляет собой "зашнурованную" систему частиц, то есть одетую в "шубу" из других частиц. Например, "шуба" кварка состоит из трех глюонов и трех хиггсонов. Фотон - суперпозиция из нескольких нейтральных состояний глюонов, по сути весь - "шуба". Ну и так далее".
      "Спасибо, я поняла".
      Ставр продолжал поглядывать на девушку с недоумением, и та терпеливо добавила:
      "Что такое "шуба", я поняла, непонятно другое: почему ядро нагуаля - "яма" не засасывает в себя эту "шубу". Ведь остальное вещество оно поглощает, не так ли?"
      Ставр не нашелся что ответить, и дальнейший путь до транспортного отсека заставы они проделали молча.
      С момента исчезновения начальника погранотряда Левашова режим охраны станции был ужесточен, поэтому их останавливали дважды: при переходе из отсека в отсек и во время пересечения зоны контроля транспортного отсека. Инк охраны их пропустил, но патруль, состоящий из трех человек, вежливо оттеснил от входа.
      - Извините, коллеги, но вас в списках допуска в этот бункер нет.
      "Это всего лишь нормал, - проговорила Видана. - Три удара, и мы внутри. А иначе твоя задумка провалится".
      Ставр несколько мгновений решал, что делать, и неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы у отсека не появился Баркович.
      - В чем дело?
      "Этого нам только не хватало!" - подумал Ставр, внутренне сжимаясь, пока охранник докладывал начальству причину конфликта. Куда ни пойдешь, везде торчит командор! Теперь хана поиску и свободной работе вообще.
      Но, к удивлению безопасника, командор погранслужбы не стал выпытывать, что делает на заставе штатный сотрудник СПП Ставр Панкратов и куда он собрался лететь "на ночь глядя" вместе с членом патрульной группы Виданой Железовской. Баркович, занятый своими мыслями, сказал всего два слова:
      - Внести и пропустить!
      И ушел по коридору не оглядываясь, в сопровождении витса-андроида. Видана, глядя ему вслед, передала Ставру слоган, переводимый как изумленный присвист.
      Охранник, человек дела, ничем не выразил своих чувств, козырнул, отступил в сторону. Ставр кивнул и направился в тот угол отсека, где их уже ждал персонифицированный "голем".
      Стартовали вне всяких очередей и расписаний. Диспетчер-инк заставы даже не запросил имен драйверов запускаемого аппарата, и это обстоятельство еще более озадачило Панкратова. Однако своими подозрениями делиться с Виданой он не стал, о чем впоследствии пожалел.
      Бездна пространства распахнулась сразу .со всех сторон, но невесомость длилась недолго - инк "голема" включил системы обеспечения, и пилоты почувствовали себя сидящими в креслах, хотя на самом деле были "запакованы" в коконе модель-захвата. Мир вокруг определялся как "верх" и "низ", "далеко" и "близко". Чужая - звезда, например, была далеко, а Чужая - планета, рой чужан, казалась близкой. На разной стадии удаления высветились другие космические объекты: "динозавролеты" чужан, кисейно-льдисто-стеклянные "этажерки" орилоунов, спейс-машины космического флота землян. Нагуаль в форме объемной кляксы со множеством лучей-нитей излучал голубой свет в сорока тысячах километров от Чужой, но это было лишь его синтезированное инком изображение, сам он виден не был ни в одном из диапазонов электромагнитного спектра. Чужане, убедившись в том, что их решетка из "абсолютного зеркала" не послужила препятствием для роста нагуаля, убрали "зеркало" и ограничить рост "шубы" больше не пытались.
      В ушах проклюнулся шум эфира в интервале пси, в радиоинтервалах люди давно не вели переговоры, и лишь грохочущие молнии связи чужан и орилоунов вспарывали эфир в этих диапазонах. И снова Ставра неприятно поразило отсутствие эфирного сопровождения их стартовавшей "единицы контроля". Будто никто не заметил, что "голем" покинул станцию и ушел в свободный полет.
      - Не нравится мне все это, - сказал он вслух сквозь зубы.
      "Что именно?" - поинтересовалась Видана.
      "Тишина. То, что нас никто не сопровождает. Что мы встретили Барковича. Давай разделим функции: я возьму на себя управление, связь и поиск, а ты включайся в боевую оперсистему "голема".
      "С удовольствием!"
      Инк машины включил шпуг, и расстояние от заставы до псевдопланеты чужан, похожей на Фаэтон-2, "годем" преодолел за четверть часа. И снова никто не окликнул их, не передал предупреждение, не выдал пакет разрешенных траекторий, хотя неподалеку дрейфовал спейсер пограничников "Кром". Переговоры экипажей земных машин и дежурных заставы остались буднично спокойными, неторопливыми и функционально-специфичными. На рейд "голема" не обратил внимания даже Умник базы, контролирующий перемещение всех объектов в системе Чужой.
      Планета роидов заняла весь объем переднего обзора, и Ставр перестал отвлекаться. Для выполнения задуманного необходимо было вывести машину точно по вектору движения когга Левашова и найти точку входа в верхний слой гигантского шара роидов. Конечно, Артура уже искали земные корабли, но они не знали того, что знал Панкратов, и поиски закончились безрезультатно.
      Инк "голема", имевший запись сопровождения аппарата Левашова, справился с задачей быстро, они вышли в точку входа роида с коггом Артура внутри в Чужую, и тогда Ставр начал свой поиск. Если Левашову удалось повторить опыт Погорилого и проникнуть внутрь роида, возле этого "обломка горы" должен был дежурить "дредноут" чужан, несомненно заинтересованный исчезновением земного аппарата.
      Видана не знала замысла напарника, но вопросов не задавала, увлекшись созерцанием планеты роидов и совместной с инком работой по защите "голема". В отличие от земных наблюдателей чужане обратили внимание на пришельца, но сопровождали его на расстоянии, держа "на поводке" локации. С момента конфликта, спровоцированного эмиссаром ФАГа, в результате которого чужане напали на погранзаставу и земных исследователей, роиды больше не контактировали с людьми и вели себя сдержанно, будто кто-то помог им разобраться с ситуацией и реабилитировать землян, и все же они явно начинали нервничать, когда земные спейс-машины приближались к их владениям, а больше всего - к нагуалю. Понять их было несложно: роиды боялись, что чужие исследователи случайно дестабилизируют нагуаль, и тот взорвется, уничтожив ближайший район космоса со звездой и иланетой.
      Полчаса прошло в молчании. Если бы не напряжение, охватившее Ставра, он тоже мог бы залюбоваться "ландшафтом" внизу - гигантским полем медленно движущихся черных камней разного размера. Вверху их плотность была мала, но чем глубже в недра роя проникал взор, тем скопление становилось плотней, пока не превращалось в сплошной "снежный ком". Но самым удивительным было то, что роиды при этом не касались друг друга, какая-то сила удерживала их на расстоянии сотен метров, и между ними можно было пробраться даже в центр Чужой, в ее ядро. Много лет назад отец Ставра проделал такой эксперимент...
      Панкратов уловил какой-то пси-шорох в общей каше звуков пространства, омывающих мозг, повернул "голем", и через несколько минут погружения в россыпь роидов они увидели целую группу объектов искусственного происхождения. Здесь мирно ужились чужанский спейсер, два горыныча и орилоунский "хрустально-дырчатый" корабль. И все они кружили вокруг трехсотметровой глыбы роида.