Засечь его никто не мог, даже с помощью существующих новейших систем защиты сетей. К тому же комба мог волевым усилием перемещаться в пространстве – этот приём назывался тхабсом, реже волхварём, – поэтому ничего не боялся и делал своё дело спокойно, не торопясь. Он знал, что всё равно успевает.

Несмотря на то что фундатор – глава СТАБСа – был потомком марсиан и местом обитания выбрал Марс за двести миллионов лет (земных, разумеется; комба пользовался своими мерами летоисчисления) до появления человека, в деятельность марсианской цивилизации он не вмешивался. Но за ходом процесса коррекции жизни Регулюма следил. Средством же контроля служил стратегал, своеобразный «геном» Регулюма, играющий роль генного программатора. Стратегал вместе с его «сердцем» – хроногенератором был создан миллиарды лет назад первыми разумниками – плутонианами и приспосабливался каждый раз к новому носителю разума Солнечной системы, в данном случае – к марсианам. Во времена раскрытия человеческой цивилизации им управляли люди, хотя из них практически никто не догадывался, что стратегал является ещё и антенной, принимающей сигналы от внешнего формообразователя – Метакона. Ста-Пан это знал.

Ему было известно и то, что стратегал Регулюма Солнечной системы представляет собой лишь необычный «компьютерный сайт», управляемый созданным Творцом Стратегалом Вселенной. Когда-то Ста-Пана поразило известие, что обе земные системы коррекции Регулюма – Равновесия А и К – пользуются этим же стратегалом, считая его безраздельно своим, хотя на самом деле работал он для них в параллели, в режиме раздельного оперирования. Мало того, тот же самый стратегал использовался и сотрудниками СТАБСа, поскольку размещался одновременно в трёх– и четырёхмерном пространствах. Разумеется, возможности равновесников при этом на порядок были ниже возможностей агентов СТАБСа.

Ста-Пан мог бы управлять «своим» стратегалом (который он когда-то хотел уничтожить, сбросив на поверхность Марса его спутник Фобос) и дистанционно, однако предпочёл опуститься в его хранилище, упрятанное в недрах марсианских гор на глубине в два километра.

Зал стратегала был велик и заполнен текучей «виртуальной» жизнью, которая когда-то произвела большое впечатление на впервые переступившего его порог Ста-Пана. Бросив взгляд на пульсирующий, светящийся, хрустально-прозрачный агрегат посреди зала – множество сфер, вложенных одну в другую, Ста-Пан прошествовал мимо чешуйчатых «шишек» вириалов управления с операторами внутри к свободному кокону, привычно подсоединил сознание к операционному полю и проанализировал заданную задачу.

Для её решения действительно можно было всего лишь изменить милиссу, то есть родовую хронолинию одного из лидеров нынешней марсианской цивилизации, после чего должна была измениться и матрица Регулюма. Лидер по имени Тускууб должен был стать не экономистом и политиком, а обыкновенным шоуменом, в результате чего исчезала и созданная им – при отсутствии внешнего вмешательства – структура, попытавшаяся в развязанной на Марсе войне использовать оружие большой разрушительной силы.

Правда, при этом исчезало и то самое сооружение на Меркурии, понравившееся Ста-Пану (он почувствовал мимолётное сожаление), однако данный факт не играл существенной роли для процесса поддержания глобального равновесия в Регулюме.

Комба загнал сожаление в глубину души, профессионально быстро рассчитал вектор вмешательства в жизнь Тускууба. Ничто не мешало претворить замысел в жизнь, никто не собирался защищать милиссу Тускууба контрагентным файлом. И всё же Ста-Пан тщательнейшим образом проанализировал все варианты последствий своего тренда, чтобы потом не сомневаться в его безопасности.

На это ушло какое-то время.

Выявить негативные «плывуны» не удалось.

Однако Ста-Пан почувствовал некую неуютную неудовлетворённость после окончания работы и принялся ради страховки делать повторный расчёт милиссы, присоединив к нему построение оси влияния на будущее.

Интуиция его не подвела.

Оказалось, что изменение милиссы псевдолемура Тускууба имеет гораздо более серьёзные последствия, так как он должен был стать не только лидером оппозиции марсианского правительства, но и прапредком одной из генетических линий землян, впоследствии названных гиперборейцами. Мало того, это был одновременно и прапредок абсолютника Станислава Панова, жившего на Земле в двадцать первом веке, чья реальность потом была «сброшена» в хроник и стала виртуалом.

По сути, комба Ста-Пан был «виртуальным братом» Панова, так как вырос из того же «корня реальности» после изменения, в результате которого Панов-первый сбросил на стратегал «бомбу» – марсианский спутник Фобос (этот вариант реальности и был стёрт), а Панов-второй – нет (оставаясь в мейнстрим-реальности). Комба Ста-Пан и стал потомком Панова-два, вернее, продолжил его путь.

Поразмышляв, Ста-Пан решил не торопиться с выполнением задания, а сначала поговорить с фундатором. Он даже по тхабс-линии переместился из зоны стратегала на территорию обители фундатора, расположенной на берегу Бериллиева залива (так звучало название на русском языке, на марсианском оно звучало иначе). Однако, полюбовавшись интерференционной игрой волн залива цвета расплавленного золота, куполами сияющих гор Кирпат на горизонте, Ста-Пан вернулся обратно в зал стратегала и занялся новыми расчётами.

Выяснилось, что решение порученной ему задачи имеет не одно, а целых три варианта.

В первом в сброс уходил весь двадцатый век земной цивилизации, что вело к очень крутому изменению истории человечества.

Конечно, вместе с двадцатым веком исчезали и все его войны, драмы и трагедии. В России не возникала социалистическая система, никто не строил коммунизм, никто не посягал на её территории, цари не продавали Аляску Соединённым Штатам Америки и разные острова, и даже такое явление, как терроризм, не достигало пикового развития, превращаясь в формообразующую социальную силу, как в нынешние времена. Разумеется, при этом варианте развития цивилизации не появлялась и милисса Станислава Панова, что вело к исчезновению самого комбы Ста-Пана.

Второй вариант решения проблемы комбу позабавил.

Он сохранял свой статус комиссара контроля реальности, но человечество при этом трансформировалось радикально, причём – как биологический вид.

Нет, облик носителя разума был близок к гуманоидному: человек сохранял две ноги, две руки, голову, однако все пропорции тела изменялись. Средний рост хомо сапиенса стал меньше на тридцать сантиметров, грудная клетка увеличилась с ростом лёгких, глаза приобрели клапаны над веками, а уши удлинились чуть ли не до плеч, как у пуделя. Человек мог закрывать ушные раковины, спасаясь от чрезмерного шума.

Улыбнувшись в душе, Ста-Пан стёр свои расчёты из памяти стратегала, вернулся к первоначальному варианту. Если оставить его в том состоянии, которое диктовалось условиями задачи, исчезал не только Марс, известный самому Ста-Пану, закукливался в «хрономогиле» очень большой и потенциально богатый пласт Регулюма. Да, нервный, неоднозначный, агрессивный, полный драматизма, но очень вариативный и динамичный. Непонятны были соображения фундатора, принявшего решение откорректировать реальность таким жёстким способом.

– Чего-то я не учитываю, – вслух проговорил Ста-Пан.

Соседний кокон вириала раскрылся, на него, прищурясь, посмотрел серокожий трёхглазый великан, известный Ста-Пану как комба Оллер-Бат. Он был атлантом, родившись на Земле за двадцать тысяч лет до войны Атлантиды и Гипербореи, то есть первого и второго Равновесий. Ста-Пан уже встречался с ним много лет назад и теперь с любопытством оглядел странное лицо атланта, с одной стороны безупречных «греческих» линий, геометрически правильное, с другой – уродливое, напоминающее обличье робота, каким их показывали в фильмах конца двадцатого века.

«Приветствую коллегу», – прилетел мысленный «голос» Оллер-Бата.

«Здравия желаю, – вежливо ответил Ста-Пан. – Давненько мы не виделись».

«Мне донесли, что вы занимаетесь сбросом «больного» варианта, – не стал отвлекаться на пустопорожнее проявление вежливости Оллер-Бат. – И у вас возникли какие-то сомнения. Я могу помочь?»

Ста-Пан пережил неуютное чувство досады. Чтобы знать, чем он занимается, надо иметь возможность «подглядывания» за его действиями, а сделать это можно было только при постоянном подключении к стратегалу. Оллер-Бат явно использовал свои возможности комиссара не по назначению. Либо получил задание от самого фундатора понаблюдать за коллегой.

«Благодарю, я справлюсь», – кротко ответил Ста-Пан.

«Могу подготовить базовый тренд».

Ста-Пан с трудом подавил возникшее раздражение. Стало окончательно ясно, что Оллер-Бат получил приказ фундатора проконтролировать его работу. Почему-то главе СТАБСа было важно, чтобы изменение реальности, корректирующее действия марсианских Равновесий, а заодно и земных в будущем, произошло точно в соответствии с его расчётами.

«Я справлюсь», – сказал Ста-Пан твёрдо.

«Не отклоняйтесь от вектора воздействия, – посоветовал Оллер-Бат равнодушно, окинув лицо собеседника непроницаемым взглядом. – Это может стоить вам перехода на другой статус».

«А с чего это коллега печётся о моём статусе?» – поднял бровь Ста-Пан.

«Я предупредил». – Оллер-Бат выбрался из кокона, сделал два шага, исчез.

Ста-Пан задумчиво смотрел на то место, где стоял атлант. Вспомнилось чьё-то шутливое изречение: «Я пришёл к тебе с приветом, топором и пистолетом». Интересно, что заставило Оллер-Бата пойти на столь неординарный контакт? Обычно комиссары баланса не вмешиваются в дела коллег, поскольку уровень их ответственности исключительно высок и любой шаг не требует обсуждений. Задания им выдавал лично фундатор. Значит, Имнихь действительно беспокоился за точное осуществление своего распоряжения, порученного комбе Ста-Пану? Почему?

Ста-Пан с минуту наблюдал за игрой огней в центральном конгломерате сфер стратегала, означающей изменения реальности во всём объёме Регулюма и на протяжении всего временного интервала его существования, потом принял решение: захотелось посмотреть на своего «предка» Станислава Панова, родившегося на Земле и получившего задатки абсолютника уже в зрелом возрасте.

Однако с броском в «хрономогилу» пришлось повременить.

В голове комиссара тихо развернулся «бутон» необычных ощущений: загорелась свеча, испустила клуб ароматного дыма, превратилась в огненную стрекозу с горящими фасетчатыми глазами…

Это был вызов фундатора.

«Слушаю, экселенц», – отозвался Ста-Пан.

«Вы исполнили поручение?» – раздался в голове комбы бесплотный мыслеголос.

«Ещё нет. Анализирую хост последствий».

«Передайте все материалы комиссару Оллер-Бату».

«Зачем? – удивился Ста-Пан. – Задание не настолько сложное, чтобы объединять усилия».

«Вам будет выдано другое задание».

Ста-Пан озадаченно потёр бровь.

«Не уверен, что это правильное решение, экселенц. Коней на переправе не меняют».

«Не понял».

«Это старая русская, нет, шире – земная пословица. Имеется в виду, что следует доделывать начатое дело, не изменяя условий выполнения задачи. Чем второе задание важней?»

«В обязанности комиссара входит беспрекословное подчинение фундатору, а не умение рассуждать. Жду вас в резиденции через три ареандра».

Ста-Пан автоматически перевёл термин в земные меры времени: выходило – через час с минутами.

«Хорошо, экселенц».

Мыслеголос Имниха растворился в тишине поля вневременной связи.

Ста-Пан ещё раз глянул на пульсирующую «сборку» хрустальных сфер в центре зала, сосредоточился на пробивании тхабс-линии в прошлое ещё на сто миллионов лет, чтобы предстать пред светлыми очами фундатора, и вдруг неожиданно для себя самого «свернул» в пространстве и времени.

Вышел он из тоннеля подбарьерного просачивания на Земле начала двадцать первого века, в том самом варианте реальности, который должен был уйти в сброс, то есть стать «хрономогилой».

Сориентировался.

Трансформировал одежду таким образом, чтобы никто не обращал на него внимания.

Мысленным усилием запрограммировал водителя жёлтого «Фиата» с фонарём «Такси» на крыше. Сел в машину.

– Куда? – спросил осоловевший водитель.

Ста-Пан продиктовал адрес.

Такси влилось в плотный поток автомобилей на Ленинградском проспекте, с трудом выбралось на Третье кольцо, а оттуда на проспект Жукова.

Комба пожалел, что избрал этот вид транспорта, так как мог бы добраться до места назначения и с помощью волхваря. Но такси уже подъехало к дому, где жил его «параллельный родич», по сути – он сам, только лет на тридцать моложе.

– Свободен.

Такси уехало.

Ста-Пан поднял голову, глядя на многоэтажный дом на углу Карбышева и Жукова, где жил Станислав Панов. Прислушался к своим ощущениям.

Повеяло холодом. Пейзаж вокруг заколебался, словно был отражён в плёнке мыльного пузыря. Это означало, что операторы одного из земных Равновесий начали процесс коррекции реальности в данном хронопространственном ареале. Совпадение настораживало, так как появление комиссара СТАБСа в земных устойчивых временных «карманах» редко сопровождалось «плывуном». Здесь же явно намечалась зона сноса, или неизм, как называли такие зоны оперативники Равновесий, то есть необратимое изменение реальности.

Ста-Пан вызвал отсчёт времени: с момента вызова фундатора прошло полтора «независимых» часа. Неужели Имнихь, не дождавшись комиссара, сам решил изменить реальность в предназначенном к «похоронам» квисторе?

Дом перед глазами Ста-Пана исчез.

Это означало, что с подачи СТАБСа земные Равновесия запустили в прошлое отряд оперов, и те изменили милиссы главных участников событий – от строителей до жителей дома. В том числе – Станислава Панова.

«Гадство скособоченное! – подумал комба с некоторой растерянностью. – Что происходит? Чем угрожает фундатору и СТАБСу вообще неоперившийся абсолютник Стас Панов, если даже Имнихь заволновался и приказал изменить его родовую хронолинию? Причем – в хронике?!»

Никто на мысль комиссара не откликнулся.

Жизнь в данном конкретном уголке Москвы продолжалась как ни в чём не бывало. Люди не умели замечать происшедшие события, исчезающие в потоке времени как нереализованная иллюзия. Видели это лишь абсолютники, обладатели трансперсонального восприятия, такие как комиссар Ста-Пан.

Помедлив, он «катапультировал» себя в прошлое на глубину строительства дома, быстро проанализировал обстановку, вычислил тренд корреляции, используемый одной из систем Равновесия для изменения реальности. Однако с удивлением констатировал, что Равновесия не имеют к тренду никакого отношения. Судя по всему, зону сноса организовывал СТАБС, хотя никакой информации об этом у Ста-Пана не было.

Тем не менее он проследил милиссы главных действующих лиц узла реальности, определил векторы вмешательства упырей – оперативников СТАБСа, вышел в нужное время и в нужном месте для защиты милиссы первого объекта… и нос к носу столкнулся с комбой Оллер-Батом.

Произошло это в селе Елизарове Ростовской области, недалеко от шатровой Никитской церкви, памятника русского зодчества шестнадцатого века. Здесь родился Никодим Макаровский, в будущем – директор строительной компании «Астикум», которая проектировала и строила дом на проспекте Жукова. В этом доме (исчезнувшем на глазах Ста-Пана) впоследствии поселилась семья Стаса Панова.

«Что вы здесь делаете, коллега?» – осведомился Оллер-Бат, применивший камуфляж-накидку, в которой он выглядел для окружающих как убеленный сединами старик.

Скорее всего он прибыл в Елизарово за мгновение до появления Ста-Пана.

«А вы что здесь делаете, коллега?» – мысленно ответил вопросом на вопрос Ста-Пан.

«Я выполняю поручение фундатора».

«Я тоже».

«Насколько мне известно, вы должны были сбросить в хроник вариант с потенциально опасным накоплением искажений реальности. Однако промедлили, и фундатор перепоручил это дело мне».

«В таком случае позвольте узнать, почему вы забрались в этот забракованный хроник?»

«Вы что-то имеете против?»

Ста-Пан в очередной раз подавил вспышку раздражения.

«Если я имею возможность отвлечься от дел, то вы – нет».

«Я и не отвлекаюсь. В задание входит ликвидация абсолютно всех возможных состояний ареала, опасных для стабильности Регулюма».

«Чем же опасен этот виртуал?»

«Я не обязан отчитываться перед вами, коллега, но я отвечу: реализация потенций данного виртуала ведёт к усилению одного из земных Равновесий. Его сброс необходим для компенсации воздействия на Регулюм упомянутого Равновесия».

«Я проанализировал историю квистора и не нашёл никаких опасных отклонений».

«Сообщите это фундатору. И не мешайте мне».

«А что случится, если помешаю?»

За спиной Оллер-Бата проявились из воздуха, уплотняясь, зыбкие тени, превратились в чёрные горбатые фигуры, напоминающие киберсолдат. Это были упыри, или устранители препятствий, предназначенные для устранения локальных временных узлов, а также для ликвидации любых живых и неживых объектов в авральных ситуациях. То ли их послал фундатор, то ли Оллер-Бат предусмотрел появление препятствия в виде коллеги.

Конечно, Ста-Пан легко справился бы с любым из упырей, но их было семеро, полная монада зачистки, да и сам Оллер-Бат слабаком не был, поэтому на конфликт идти было нельзя.

Поскольку действие происходило днём посреди села, его жители, идущие по улице по своим делам, начали останавливаться, оторопело рассматривая «пришельцев из других времён». Однако ни группа Оллер-Бата, ни Ста-Пан не обратили на это никакого внимания. Устранялось воздействие на сознание людей легко: стоило комбе с его отрядом поддержки уйти в прошлое на пару минут, изменить намерение – не выходить в данной точке континуума, и весь вариант реальности становился иллюзорным, виртуальным, «сном» Вселенной. Словно его и не было на самом деле. Помнили бы о встрече в Елизарове только сами комиссары.

«Надо же, вы подключили к этому делу даже службу кризисного реагирования, коллега. Как говорится, лучше перебдеть, чем недобдеть и получить понижение по службе».

«Извольте удалиться из зоны сноса, коллега, – сухо сказал Оллер-Бат. – Вас ждёт фундатор».

«Подождёт, – с иронией поклонился Ста-Пан. – Я успею. Не перетрудитесь, коллега. Прежде чем выполнять поручения начальства, иногда полезно задуматься, что за этим последует. Советую…»

Один из упырей вдруг выстрелил из «длиннера».

Неяркая голубая стрела разряда вонзилась в грудь Ста-Пана, разбежалась по его невидимой защитной «кольчуге» сеточкой молний.

Ста-Пан мог бы ответить гораздо более эффективно, но не стал этого делать. Просто ушёл в тхабс-линию, возвращаясь на Марс, к резиденции фундатора.

«Ты отступил», – укоризненно покачала пальцем совесть.

«Не хватало ещё затеять драку с коллегой», – нахмурился комиссар.

«Тебе никогда не хватало настойчивости. И смелости».

«Я не трус!»

«И всё же ты отступил».

Ста-Пан остановился перед красивыми резными воротами в резиденцию.

«Я опоздал. Оллер-Бат начал сброс виртуала».

«Чтобы ликвидировать отставание, иногда стоит всего лишь изменить направление».

«Это ты о чём?»

«Не о чём, а о ком».

Ста-Пан подумал о своём «брате-предке», который должен был «угаснуть» в хронике вместе со всем пластом реальности. Что, если предупредить его? Дать выход в Регулюм? Может быть, спасётся? Он же потенциальный абсолютник.

«Ну, ты совсем дурак! – возмутился внутренний голос, вечный оппонент совести. – Тебя ликвидируют вместе с виртуалом! Фундатор уже понял, что ты колеблешься, не надёжен, и принял меры».

«А, чёрт с ним! – махнул рукой Ста-Пан. – Нельзя же всё время идти на поводу у обстоятельств. Я не инструмент в руках фундатора, я ещё и человек».

Ворота в резиденцию главы СТАБСа начали медленно открываться.

Но комбы Ста-Пана перед ними уже не было…

Глава 3

ПОВОРОТ

Утро началось с дождика, мелкого и тёплого. Но к восьми часам дождик кончился, туча ушла за горизонт, ограниченный многоэтажными громадами жилых башен, и в небе проглянуло солнышко, аккурат меж двумя башнями над зданиями пониже.

Свистя на поворотах, промчался короткий, в три вагончика, монорельсовый поезд. Однако не ушёл далеко. Точно напротив старой Останкинской телебашни ахнул взрыв под опорой монорельсовой дороги, и в небо ввинтился тугой, огненно-рыжий, с белым просверком смерч огня и дыма.

Одно мгновение обомлевшие прохожие по обе стороны улицы смотрели на этот смерч, замедляя шаг, потом закричали, побежали врассыпную.

Начали останавливаться, кое-где сталкиваясь, автомашины.

Но мало кто из свидетелей взрыва бросился к виадуку монорельса, большинство, втягивая голову в плечи, торопливо проследовало мимо. Всем было ясно, что это теракт, ставший привычным в последнее время даже в Москве.

Ста-Пан угрюмо оглянулся, задерживая переход из одной точки пространства в другую. Помочь пострадавшим он уже не мог, а рассчитать изменение реальности, способное упредить теракт, его никто не уполномочивал. Подобными делами должны были заниматься земные Равновесия. Хотя они, похоже, не справлялись с корректировкой процессов плывуна третьей степени, в который превратился земной Регулюм после появления на Земле Терсиса – глобальной террористической системы. С ней не могли справиться спецслужбы ни одной из стран мира, в том числе – России. Но СТАБС, насколько знал Ста-Пан, это состояние социума устраивало, иначе он не поддерживал бы течение хрономейнстрима в этом направлении. Интересно, почему?

Ста-Пан задумался. Но время не ждало, и он заторопился по своим делам.

В течение последних двадцати четырёх часов он исколесил весь Регулюм, побывал на Меркурии, Уране и Плутоне, изучил всю метаисторию Равновесий, от первых плутонианских до земных, принявших эстафету у фаэтонцев, посетил бифуркационные узлы мировой истории, где радикально менялась реальность, сшивалась пространственная ткань Регулюма, и, наконец, понял замысел фундатора.

Имнихь просто-напросто хотел остаться у власти вплоть до стохастического Предела, то есть до исчезновения Регулюма в «квантовой пене» вакуума при достижении им предельно допустимых искажений реальности. Мало того, он явно стремился освободиться от контролирующего влияния Метакона, для чего и предпринял атаку на все потенциально релевантные, то есть обладающие запасом жизненных сил варианты реальности, сброшенные в «тупики времени» – «хрономогилы». До Имниха этого не делал никто из его предшественников. И только теперь Ста-Пан понял, почему фундатор не передал свои полномочия кому-то из мощных лидеров Равновесий на Земле, как это делали все фундаторы до него: ураниец Уб-Су-Нуур, нептуниец Моофоор, фаэтонец Йаваспоньмаа.

Получалось, что СТАБС, ведомый марсианином, чья цивилизация давно прекратила существование, как и несколько других до неё, поддерживал не стабильное развитие Регулюма, а его стагнацию! И возможно, именно поэтому Метакон, отвечающий за систему регулюмов – Галактику, перекрыл сотрудникам СТАБСа и земных Равновесий походы в будущее выше середины двадцать первого века.

В голове зародился «лязг» хронопробоя. Ста-Пан без рассуждений задавил «почку» внепространственной связи.

Имнихь звонил (если пользоваться земным термином) ему несколько раз, но комба не отзывался. Отчасти, потому что ему нечего было сказать главе СТАБСа, пришлось бы оправдываться, а этого он не любил. Но больше он опасался пеленгации канала связи и появления монады охотников-упырей, способных гнаться за жертвой по всем временам Регулюма.

В очередной раз не ответив на вызов фундатора, Ста-Пан прогулялся по парку в Сокольниках, поглядывая на веселящуюся молодёжь, ведущую себя, по его мнению, слишком раскованно. Потом окончательно сформировал план дальнейших действий. Решение дать знание происходящего своему «параллельному предку», Станиславу Панову, показалось комбе самым верным. Возможно, молодой Панов, обладающий задатками абсолютника, сможет дойти до цели и не совершить тех ошибок, которые наплодил Ста-Пан. Точно так же десятки лет назад поступил инба Цальг, передав эйконал – пакет информации о реальном положении дел в Регулюме молодому Ста-Пану, тогда еще Стасу Панову, директору издательства «Дар», который в тот момент совершенно не интересовался Вселенной и не собирался становиться абсолютником. И комиссаром СТАБСа.

Мысль о Пределе вернулась снова.

Ста-Пан заколебался: не хотелось терять время на изучение проблемы. И всё же проверить свои сомнения стоило.

Он зашёл в общественный туалет в уголке парка и оттуда, чтобы никто не видел его исчезновения, стартовал в тхабс-режиме в будущее. На всю доступную ему «длину» хроношага. И чуть не потерял сознание от мощного удара!

Удар был ощутим каждой клеточкой тела, каждым нейроном, боль едва не заставила комиссара кричать, однако он удержался.

Кровавая пелена в глазах рассеялась, он стал видеть.

Назвать помещением это геометрически сложное пространство, в котором он оказался, было трудно. Точно так же это странное пространство нельзя было назвать и пейзажем или территорией. Оно не было ни горизонтальным, ни вертикальным, вообще физически осязаемым, хотя при этом глаза видели какие-то протяжённости, необычные формы, а другие чувства отмечали земную силу тяжести, приятное освещение при полном отсутствии источников света, вкусный воздух, которым хотелось дышать, с едва различимыми запахами луга и леса, и ласкающий кожу лица ветерок, опять же ощущаемый при полном отсутствии колебаний воздуха.

Ста-Пан осмотрелся, двигаясь осторожно и медленно.

Сам он никогда не забирался в будущее до Отражающего Предела, но по рассказам очевидцев, с коими беседовал не раз за время становления абсолютником, знал, что каждый видел при этом с в о ё, рождённое собственной фантазией и сферой обострённых чувств. И ни один из путешественников во времени, кроме разве что инбы Цальга, – о чём у Ста-Пана сохранилась информация, – не встречал при достижении Предела ни одного представителя Метакона. Путешественников просто игнорировали, не пускали в будущее без всяких объяснений, и данное обстоятельство обижало и смущало умы больше, чем неудача.

В своё время Ста-Пан читал фантастический роман «Конец Вечности», автор которого ^[1] не был абсолютником, но был допущен к тайнам деятельности Равновесий. Правда, жил этот автор в одном из сброшенных в «хрономогилу» вариантов реальности, потому его Равновесие и называлось Вечностью. Но сути дела смена названий не меняла. В романе путешественники во времени, сотрудники Вечности, тот же техник Харлан, также не могли проникнуть в реальность Регулюма в определённые времена. И хотя автор позволил себе некие неправдоподобные допущения, адекватно объяснявшие, с его точки зрения, проблему контроля времени – и всего Регулюма, он был близок к её решению: служителей Вечности-Равновесия тоже не пускали в свои времена разумники, достигшие определённого уровня развития.

В романе Вечность действительно умерла как регулирующая реальность система. Её уничтожил всего один человек. Но Ста-Пан точно знал, что в действительности всё значительно сложнее, а он вовсе не считал себя таким сильным и решительным разумником, как техник Харлан.

Тишина, текучие – если на них не смотреть – формы необычного пространства, запахи… показалось или нет, что запахи изменились?

Ста-Пан стремительно оглянулся и успел заметить нечто вроде человеческой фигуры, одетой в белое сияние.

– Кто здесь? – негромко позвал он.

– А кого бы ты хотел увидеть? – раздался ниоткуда мягкий бархатный баритон.

– Не знаю, – честно признался Ста-Пан. – Того, кто смог бы ответить на мои вопросы.

– Их у тебя много?

Ста-Пан помедлил.

– Важных – два.

– Задавай.

– Кто перекрыл нам путь в будущее?

– Вы сами, люди.

У комиссара едва не сорвался с губ вопрос, связанный с первым: то есть как это мы, люди? Но он вовремя остановился.

– Ваш ответ допускает много вариаций.

– Выбирай любую.

– Мне надо подумать. Если нас не пускает Метакон, возможно, в его рядах есть и люди. Но если за Отражающим Пределом человечество ждёт некая катастрофа, то Регулюму конец, а мы действительно являемся его могильщиками.

– Здравое рассуждение. Хотя существует и правильное.

– Значит, я… не прав?

– Это уже третий вопрос. Замечу лишь, что ты лукавишь, и тебя больше волнует твоя собственная судьба. Нет?

Ста-Пан выпрямился, пригладил пальцем шрам на виске.

– Я думал о другом. Хотя… возможно, вы правы.

– Твоя судьба в твоих руках. Как и судьба Регулюма, кстати. Подумай лучше об этом.

– Я один…

– Так найди спутника.

– Мне кажется, мы уже встречались…

– Совершенно верно, невыключенный.

– Дервиш!

– Я уже не Дервиш.

– Ангел…

– И не Ангел. Это земной термин, и в настоящее время он не отражает моей сути. Регулюмом в нашей епархии занимается другая сущность. Однако мне пора.

– Вы… ждали меня здесь… специально?

– Нет, конечно, так получилось. Когда-то ты меня сильно разочаровал…

– Тридцать с лишним лет назад?

– …и я решил посмотреть на тебя поближе. В принципе, у тебя ещё есть шанс.

– Какой?

– Прощай.

В танцующих формах просиял абрис человеческой фигуры, на Ста-Пана глянули прозрачно-голубые – Дервиш! Ни с кем не возможно спутать! – глаза, и пространство «тамбура встреч», образованное создателями Предела, опустело.

Ста-Пан вдруг почувствовал такую острую тоску, что едва не разревелся. Смахнул рукой слезу, с удивлением посмотрел на мокрую ладонь.

Шанс… Дервиш сказал, что у него есть шанс… а ещё он сказал, что он уже не Ангел… Как это понимать? Какие люди установили Предел? Что произойдёт в середине двадцать первого века?..

– Вы задаёте слишком много вопросов, комиссар, – вслух проговорил Ста-Пан. – Дервиш сказал, что судьба Регулюма в моих руках. Что это означает?

Это означает, заговорил внутри него тихий печальный голос, что тридцать лет назад ты струсил. И весь Регулюм в результате свернул не в то русло. Эту ситуацию ещё можно исправить.

– Как? – снова вслух произнёс Ста-Пан.