Некоторое время, отражаемое в разных Ветвях Времен по-разному, имеющее разное физическое обоснование (на Земле, к примеру, двадцать четвертого века прошло около двадцати пяти лет), Игра шла на равных, порождая причудливые сочетания "проросших" одна в другую Ветвей, хотя многие Ветви-Метавселенные, поврежденные волей Игроков, "засохли", а некоторые "загорелись", угрожая стабильности соседних Ветвей.
      Однако Игрок, уже проявивший склонность к изменению принципов Игры, снова начал свою деятельность в обход Законов Древа, и ситуация заметно ухудшилась. Над Древом Времен нависла угроза многофазового перехода и коллапса. За эту деятельность Игрок получил имя, переводимое на земные языки как Палач. Его соперник - разумная сверхсистема растений, которой можно было бы дать имя Медленный Разум, - явно проигрывал в быстроте принятия решений, несмотря на привлечение на свою сторону сотен цивилизаций биологического цикла.
      Идущий Вопреки хорошо зарекомендовал себя во время операций по наказанию разного уровня помощников Палача, действовал строго в рамках законов и заставил Игроков относиться к себе с уважением. Вместе с тем он весьма серьезно мешал Палачу, срывая его планы, и к нему начали присматриваться с двух сторон на предмет вербовки. Однако попытки подкупить Идущего Вопреки ничего не дали, и тогда Палач решил устранить строптивого судебного исполнителя физически. А для начала пообщался с Судьей, который тоже стал опасаться активности своего помощника, способного занять его место.
      В один из редких моментов отдыха Идущий Вопреки получил задание восстановить Законы Бытия в одной из "заболевших" Ветвей, где сработал "вирус" Палача в форме энергоинформационного потока, изменившего некоторые физические константы. Судебному исполнителю следовало изгнать из Ветви эмиссаров Палача, контролирующих процесс распада местной вселенной, нейтрализовать "вирус" и заблокировать границы Ветви особой "печатью" - Принципом Судьи, усиливающим потенциальный барьер, который препятствовал бы проникновению в домен чужеродных носителей информации.
      Идущий Вопреки не имел в своем лексиконе словосочетаний "не могу" и "не хочу", поэтому без возражений вышел из своего "состояния безвременья" и отправился по указанному адресу.
      "Больная" Ветвь, которую предстояло "лечить", принадлежала к кусту так называемых "твердых" Ветвей. Каждая из них была целиком заполнена твердой субстанцией, которую для наглядности можно было сравнить с толщей камня в глубинах планет земного типа. Естественно, никаких планет такие Метавселенные не имели, их роль исполняли шарообразные полости с медленно пульсирующими "звездами" - центральными "узлами напряжений", в которых "горело" время, превращаясь в энергию, свет и тепло.
      Такие воздушные пузыри распределялись по массе "твердых миров" неравномерно, складываясь в своеобразные скопления наподобие галактик и звездных образований в Метавселенной, где существовали звезды, Солнце и Земля. Разумные существа, живущие на внутренних поверхностях "планетопузырей", не могли, конечно, видеть другие "пузыри", так как "твердый вакуум" их мира не пропускал электромагнитные волны зримой части спектра, зато они научились пользоваться звуковыми локаторами и звукоскопами, постепенно расширяя границы своего знания о вселенной.
      Скорость звука в "твердом вакууме" составляла половину скорости света в человеческом понимании процесса передачи информации, так что постижение "твердых" Ветвей их обитателями шло медленнее, чем людьми - их мира, но все же не останавливалось.
      В конце концов цивилизации, достигшие определенного уровня, начали посылать экспедиции к соседним "планетопузырям" на очень своеобразных аппаратах, которые можно сравнить разве что с земными подземоходами. Эти аппараты не летали, а буквально бурили "твердый вакуум", проделывали в нем "кротовые норы", шахты от "пузыря" к "пузырю". Сначала они были громоздкими и медлительными, затем, по мере совершенствования техники, становились все более изящными и быстрыми, пока их скорость не подошла к информационному пределу. На очереди было овладение "струнной" технологией, позволявшей преодолевать любые пространственные объемы практически мгновенно. Однако именно в этот период развития разума в одной из "твердых" Ветвей Времен и произошло нарушение законов по воле Игрока, бросившее разум в волну регресса.
      Идущий Вопреки получил эту информацию вместе с заданием и полагал, что знает все. Но он ошибался. Судья по какой-то причине "забыл" ему сообщить об одной элементарной вещи: система судейского контроля, она же - транспортная система, имеющая на языке землян название трансгресс, в "засыхающих" мирах становилась однонаправленным процессом, своеобразной мембраной, пропускающей в мир "засыхающей" Ветви все и всех, но не выпускающей обратно ничего и никого! Во избежание заражения соседних Ветвей "вирусами" чужих дестабилизирующих законов. Таким образом, судебный исполнитель не мог воспользоваться трансгрессом в случае угрозы жизни, а в случае неудачи оказывался в ловушке. Мало того, поручая Идущему Вопреки устранить последствия нарушения Игроком принципов Игры, Судья "забыл" также и передать ему "жезл силы" и он же сертификат особых полномочий, называемый землянами дриммером. А так как Идущий Вопреки привык доверять тем, с кем он имел дело, то и не вспомнил о дриммере, полагая, что, раз ему больше ничего не сообщили и не вручили, он способен справиться с трудностями теми средствами, которыми владел.
      Трансгресс высадил его на поверхности одного из "планетопузырей" "твердой" Ветви, освоенного разумными существами данного мира, похожими на земных бабочек, только гигантских размеров. Силу тяжести здесь заменяла сила давления, прижимающая предметы к поверхности "пузыря", а сила пленочного натяжения помогала удерживать равновесие, поэтому местная флора и фауна селилась в основном на стенках "планеты". Размеры "планетопузыря" намного превышали диаметр Земли и даже Солнца, достигая диаметра орбиты Марса в мире людей. Но за время существования цивилизации "бабочки" застроили почти весь объем "пузыря" своими сложными, многокрасочными, красивыми замками, подобравшись чуть ли не вплотную к центральному "светилу" - зоне, в которой время превращалось в энергию. Они уже готовы были напрямую выкачивать эту энергию из своего "солнца" для нужд растущей цивилизации, если бы их не опередили эмиссары Палача. Идущий Вопреки сразу после выхода из трансгресса заметил торчащий из "светила" черный хобот энергоотсоса, направляющего энергию за пределы "планетопузыря" и вообще за пределы Ветви.
      Последствия вмешательства Игрока в жизнь "твердой" Метавселенной были видны, что называется, невооруженным глазом.
      Жизнь в "пузыре" замерла, парализованная надвигающейся "темнотой". Энергии хозяевам мира катастрофически не хватало, и они резко снизили активность, не понимая причин явления, сосредоточив деятельность на спешной отправке экспедиций к соседним "планетам" в надежде найти приемлемые условия для обитания. Но там их ждало то же самое. А экспедиции гибли одна за другой, застревая в толще "твердого вакуума", который из-за просачивания чужих физических законов становился "желеобразным" и "жидким". По сути, этот мир был обречен и скоро должен был "распухнуть", а затем сжаться в черную дыру.
      Идущий Вопреки, оценив состояние местного космоса, принялся за работу, в общем-то не свойственную судебным исполнителям; они редко устраняли последствия несанкционированного вмешательства Игрока в жизнь той или иной Ветви Древа Времен. Хотя, с другой стороны, изгнание из Ветви просочившегося "вируса" - эмиссара Игрока - и означало "свисток Судьи", за которым следовало предупреждение - ликвидация эмиссара.
      Первым делом Идущий Вопреки уничтожил хобот энергоотсоса, чтобы восстановить энергобаланс "планетопузыря". Затем принялся искать "струну" просачивания в Ветвь "вируса" Игрока; "твердый вакуум" был для его аналитических систем совершенно прозрачным, и он хорошо видел скопления "планетопузырей" и "кротовые норы", проделанные в толще "твердого вакуума" кораблями разумных существ.
      "Струн" просачивания "вируса", изменившего состояние Ветви, он обнаружил множество, целую систему, пронизывающую "твердый космос", однако вопреки уверенности в своем праве влиять на события не смог нейтрализовать ни одной.
      Во-первых, ему не хватало полномочий, то есть дриммера, во-вторых, трансгресс в этом мире не работал. Судебный исполнитель буквально застрял в "пузыре" с цивилизацией бабочек, не имея возможности свободно путешествовать в пределах Ветви.
      Тогда он определил координаты эмиссара Игрока, контролирующего процесс сворачивания Ветви в данном районе, и предстал перед ним во всем великолепии судебного исполнителя, сурового и Неподкупного.
      Резиденция эмиссара представляла собой энергетически независимый кокон, похожий на шипастую раковину моллюска, и располагалась на вершине толстой серой башни, в которую превратился в здешних условиях оставшийся со времени прошлой Игры "стержень поддержки Игрока". Люди Земли называли эту башню хронобуром или Стволом. В результате решения Судейской коллегии прошлой Игры обоим Игрокам - "хронохирургам" и Тем, Кто Следит - было засчитано поражение, и они были отстранены от участия в дальнейших Играх, а Ствол, ставший к тому времени своеобразной Ветвью Времен, был заблокирован местными судебными исполнителями в каждом узле выхода. В данной Ветви он тоже не работал как "шахта времен", соединявшая множество Ветвей, хотя был видим и материально ощутим, поэтому судебный исполнитель воспользоваться им не мог. Точнее, мог бы, если бы имел "жезл силы" - дриммер.
      Ажурные эстетически выверенные творения разумных бабочек уже покосились, оплыли, потеряли цвет, но Ствол и "раковину" эмиссара процесс распада материи не затронул. Ствол казался непобедимо плотным и массивным, как скала, а резиденция светилась изнутри угрюмым вишневым накалом.
      Идущий Вопреки "постучал в ворота" - посигналил особым образом в пси-диапазоне. "Раковина" эмиссара медленно вывернулась наизнанку, открывая фигуру пандава, давнего соперника "хронорыцарей" во времена прошлой Игры. Судьба снова свела их вместе, а точнее - развела по разные стороны баррикад.
      Шестилапый урод, похожий на помесь земного динозавра и змеи, выпрямился во весь рост, растопыривая верхнюю пару лап, с надменной холодностью глянул на гостя. Так они стояли некоторое время друг против друга - чешуйчатый, бликующий зеленым металлом обезьянозмей и черно-фиолетовый "рыцарь" на алом "кентавре", торс-рог которого светился сине-фиолетовым накалом. Потом эмиссар Палача проговорил:
      "Чего тебе надобно, судейская крыса?"
      Естественно, разговор двух негуманоидов шел в мысленном диапазоне, едва ли доступном кому-либо еще, но смысл его сводился к приводимому ниже тексту.
      "Я пришел объявить волю Судьи", - ответил Идущий Вопреки.
      "Плевал я на твоего Судью!"
      "Он не мой, и тебе придется подчиниться. Если не выполнишь требований, я уничтожу остальные энергоотводы и заблокирую домен".
      Обезьянозмей ухмыльнулся:
      "Прежде тебе придется предъявить свои полномочия исполнителя. Где твой властный сертификат, судейская крыса?"
      "Тебе достаточно знать, что я - исполнитель воли Судьи. Или ты подчинишься, или..."
      "Или что? Что ты можешь сделать, кретин? Отнять у меня мое право делать то, что я хочу? Ограничить свободу? Уничтожить?"
      "Мои полномочия неограниченны".
      "Ошибаешься! Это мои полномочия неограниченны!" - В лапе обезьянозмея внезапно появился длинный предмет, напоминающий меч с туманно-льдистым текучим лезвием. Это был дриммер, "жезл силы", атрибут власти судебных исполнителей, почему-то оказавшийся у эмиссара Игрока.
      "Ну, что ты скажешь теперь?!"
      Идущий Вопреки метнул черный луч свертки пространства, намереваясь выбить "жезл силы" из лапы обезьянозмея. В следующее мгновение лезвие дриммера удлинилось, пронзило рог "кентавра" и туловище судебного исполнителя, превратилось в огненный ручей, ударивший в центр "планетопузыря", где пульсировал тускнеющий клубок оранжевого пламени - "светило" этого мира. Идущий Вопреки посмотрел единственным узким и длинным глазом на свою грудь, в которой образовалось дымящееся отверстие, хотел было увеличить потенциал защиты и отступить, уйти в "струну", но не успел.
      Его тело заколебалось, как пелена дыма, начало рваться на клочья и струи, втягивающиеся в яростный ручей огня, и в течение короткого времени распалось, влилось в общий поток энергии дриммера.
      Последнее, что смог сделать умирающий судебный исполнитель, - это послать компакт-депешу Судье о своей гибели. Он не знал, что в тысячах других миров "засыхающих" Ветвей точно так же погибли тысячи других судебных исполнителей, попавших в ловушку.
      Первый "отборочный" этап Игры Палач выиграл вчистую, хотя при этом преступил базовые Законы Древа Времен, запрещавшие ограничивать его рост и упрощать мерность дендроконтинуума.
      Глава 3
      Ивору Жданову исполнилось двадцать четыре года. Это был невысокий по меркам века, хрупкий на вид молодой человек с гривой каштановых волос и синими глазами, в которых светились ум и воля. Лицо у него было овальное, с твердым подбородком. Губы, чуть полнее, чем требовали каноны мужской красоты, всегда были готовы сложиться в улыбку, хотя могли и твердеть до упрямой жесткой линии, а нос, хоть, и напоминал о сотнях поколений славянского рода, не портил лица.
      В мае две тысячи триста двадцать пятого года Ивор закончил факультет квистории * Среднеевропейского гуманитарного университета и теперь раздумывал над
      * Квистория (квантовая история) - наука, изучающая вероятностные модели исторического развития социальных систем Земли в условиях многовариантного копирования. Квистор специалист по квистории.
      своей дальнейшей судьбой. Он получил целых три предложения от разных организаций, но пока не пришел к консенсусу с самим собой, так как предложения казались равноценными.
      Одно из них исходило от профессора Кострова, преподающего в университете динамику квистории и одновременно работающего в ИВКе - Институте внеземных культур. Костров предложил молодому квистору не тратить время на аспирантуру, а сразу войти в группу ИВКа, занимающуюся палеоконтактами на основе хронотеории всемирно известного ученого Атанаса Златкова.
      Второе предложение сделал декан факультета Трофим Ивашура - стать аспирантом и заняться углублением и расширением теории квантовых состояний Древа Времен.
      Третье неожиданно выдал комиссар-два службы безопасности Евразийского нойона Федор Полуянов. Он заявился к Ивору лично - молодой человек жил в отдельной квартире-виноградине Тверской жилой грозди, - долго расспрашивал его о жизни, о контактах с отцом Павлом и матерью Ясеной, интересовался, не рассказывал ли отец о встречах с необычными гостями, а затем предложил войти в группу "Роудаскер" наземной службы безопасности в качестве оперработника. В крайнем случае - в качестве консультанта по квистории.
      Последнее предложение было уж и вовсе неожиданным, хотя и лестным, но Ивор не дал Полуянову ответа сразу. И не потому, что не хватило решительности - он как раз отличался быстрой реакцией и дерзостью, свойственной поэтам во все века (молодой ученый писал стихи), - а потому, что хотелось попробовать себя сразу во всех трех областях деятельности, которые открылись перед ним. Посоветоваться он мог только с мамой, работающей в ИВКе под началом Кострова и желавшей видеть сына рядом. Отец еще ранней весной вместе с Атанасом Златковым и своим другом Григорием Белым, советником СЭКОНа, отправился в какую-то секретную экспедицию и до сих пор не вернулся.
      Поломав голову и не найдя оптимального решения, Ивор отложил его до лучших времен и согласился провести несколько дней в компании сверстников, таких же выпускников университета, как и он, среди которых была и девушка, которая ему нравилась, - Альбина Яворская, первая красавица факультета и мисс Тверь прошлого года. Заводилой и душой компании был Костя Ламберт, спортсмен и шутник, в которого были влюблены многие девушки факультета, хотя он вел себя со всеми одинаково, в том числе и с Альбиной, что задевало красавицу и заставляло держаться подчеркнуто независимо. Именно Косте принадлежала идея провести уикенд в одной из экозон Венеры, и именно Альбина раскритиковала идею и предложила свой вариант: центральную Мексику, где недавно раскопали и воссоздали древний город ацтеков - Пинкучиали.
      Вероятно, у нее были высокие покровители из числа чиновников Центральноамериканского нойона, которые дали разрешение группе молодых людей в количестве девяти человек провести какое-то время на территории заповедника с обновленным городом. Хотя об этом никто из них не подумал. Главное - их допустили туда, куда другим вход был заказан.
      Отряд высадился на плато Дель Парраль с туристического дирижабля, развернул походные модули "Пикник" и принялся заниматься культурным отдыхом, как его понимали члены отряда.
      Сначала они посетили город, сняв на видео себя на фоне живописных террасовидных пирамид и ритуальных храмов, поглазели на работу терраформистов, строителей и художников, кропотливо восстанавливающих акведуки, пирамиды, здания, фрески, стелы, орнамент и скульптурный парк древних ацтекских сооружений, искупались в реке Кончос. Затем погуляли по сельве - в защитных униках, естественно, спасающих от москитов и прочих жужжащих и кровососущих тварей, и принялись наслаждаться яствами, которые приготовил им кухонный комбайн "Скатерть-самобранка". После чего начался концерт исполнителей песен под старинные гитару и синтезатор, танцы, философские беседы и раскованный треп. Мужчины изощрялись в остроумии, женщины оценивали их юмор и с удовольствием разрушали воздушные замки надежд сильной половины на завоевание сердец слабой половины человечества.
      В этих упражнениях ума и изящного слога нашлось место и стихам Ивора, который прочитал свои последние творения. Мужчинам особенно понравилось:
      Я помню - в мощи этих крыл
      Слились огонь и мрак,
      В самом уж взлете этом был
      Паденья вещий знак.
      А женщинам:
      Сумрак неизмеримый гордости неукротимой,
      Тайна, да сон, да бред:
      Это - жизнь моих ранних лет... *
      Однако на Альбину стихи Жданова не произвели особого впечатления, она была занята собой и попытками завладеть вниманием Кости, который в свою очередь умело дирижировал компанией и держал процесс под контролем. Поэтому никто не удивился, когда эта пара вдруг исчезла в неизвестном направлении. Вечер середины мая продолжался, теплый, напоенный ароматами сельвы, но у костра вскоре остался только один Ивор, расстроенный поведением примадонны и завороженный пляской язычков огня. Остальные разбились по парам и разбрелись кто куда, наслаждаясь предельно романтическим по нынешним условиям века живой и умной техники вечером.
      Посидев у затухающего костра в позе мыслителя, Ивор заскучал, хотел было пойти спать в одну из кают модуля, но вдруг почувствовал неизъяснимую тягу к приключениям, нацепил на пояс ремень антиграва и взлетел над лагерем в фиолетовое небо, полное искусственно созданных видеокартин - рекламных, информационных и развлекательных, создающих ансамбль
      * В романе использованы стихи Э. По, К. Бельмонта, В. Высоцкого, Н. Игнатенко, С. Андреева, В. Гафта, Е. Лукина.
      световой архитектуры, из-за которой Земля была видна из любой точки Солнечной системы. Поэтому вечер и ночь таковыми назвать было трудно, так как поверхность Земли, не освещенная Солнцем, была всегда освещена почти как днем. Но ухищрениями светотехников ночное небо при этом оставалось темным и звездным, лишь изредка закрываясь пеленой туч для плановых дождей и гроз.
      Покружив над лагерем на стометровой высоте, Ивор направил полет к ацтекскому городу, строения которого были освещены еще не все, и опустился на вершину самой высокой пятиступенчатой пирамиды со срезанной вершиной, которая была сложена из пористых каменных плит и пока не восстановлена полностью. Привлекло молодого поэта и будущего квистора то, что пирамида была не освещена и вокруг нее не возились строители и архитекторы. Обойдя верхнюю площадку пирамиды, Ивор запрокинул голову и долго смотрел в небо, на звезды, проглядывающие сквозь эфемерную световую вуаль реклам, хотел было спуститься на нижнюю ступень пирамиды, и в этот момент зенит проколол пронзительно голубой луч света, вырос в поток смарагдового пламени, и в центр площади напротив пирамиды, на которой стоял Ивор, вонзился сияющий огненный кулак. Раздался чудовищный грохот, взрыв, во все стороны полетели ручьи огня, осколки каменных плит и черные рваные хлопья, насквозь пробивающие стены зданий. Один из таких рваных иззубренных обломков упавшего с неба объекта пронзил пирамиду Ивора, второй пролетел мимо буквально в метре, и лишь тогда молодой человек наконец вспомнил об антиграве и прыгнул с покосившейся плиты верхушки пирамиды в небо.
      Грохот стих. Огонь втянулся в корпус необычного летающего аппарата, косо воткнувшегося в поверхность площади, окруженного торчком вставшими плитами. Дым и пыль осели, и взору ошеломленного происшествием Ивора предстала утыканная черными колючками деревянная дубина километровой длины.
      Именно это сравнение первым пришло в голову. Затем стометровые колючки-шипы начали отваливаться от бугристого, пористого, обуглившегося корпуса "дубины" и распадаться в черную пыль. На глазах пораженного свидетеля катастрофы с поверхности удивительного сооружения за несколько секунд опали все шипы, кроме одного, светящегося изнутри, мутно-прозрачного, как старинное бутылочное стекло. Ивор невольно приблизился к нему, завороженный игрой кружащихся внутри пятигранного шипа зеленых звездочек, и почувствовал пристальный, оценивающий, печальный, слепой взгляд. Вздрогнул, отшатываясь.
      "Человек, не уходи! - раздался в голове тихий шуршащий голос, похожий на шелест ветра в ветвях дерева. - Мы тебя не обидим. И у нас кончается запас индивидуальности".
      "Кто... вы?" - мысленно спросил Ивор в ответ.
      "Мы из тех, кого больше не будет. Мы последние из уходящих. Мы посланы с известием".
      С каждой фразой пульсация звезд внутри гигантского остроконечного нароста замедлялась, свечение угасало, звезды тускнели, а "стекло" темнело.
      - С каким известием? - спросил Ивор вслух. - Кому?
      "Мы прошли семьсот семьдесят шесть Ветвей... - Мысленный шепот существа или существ, живших внутри шипа, стал почти неслышен. - Ваша... Ветвь... последняя... мы ищем... носителей родовой линии человека... по имени Павел Жданов..."
      "Это мой отец!"
      "Мы его... посланцы..."
      "Но он ушел в экспедицию, и на Земле его нет. Где он?!"
      "В одной из отмирающих Ветвей... очень глубоко... на пределе... Ты тоже носитель отпечатка... его личности..."
      "Я его сын".
      "Он в опасности..."
      "Что с ним?!"
      Шепот почти угас:
      "Ветвь становится тенью... виртуальным миром... выхода не... ищи... по запаху... никому не..."
      Давление на мозг Ивора прекратилось. Звезды внутри гигантской колючки погасли. Сама она почернела, покрылась сетью трещин и вдруг отделилась от корпуса корабля-матки, упала на одно из восстановленных зданий города и с грохотом раскололась на задымившиеся осколки.
      Ивор очнулся, поднялся чуть выше; разглядывая разбившийся негуман-корабль в поисках еще "живых" шипов, ничего не обнаружил и только теперь осознал всю серьезность происшествия и мрачную тайну появления посланцев. Отец оказался в опасной ситуации, и его надо было спасать!
      С воем к трубе-Шубине чужого космического корабля примчалась стая аппаратов, принадлежащих пограничникам, службе общественной безопасности, аварийно-спасательной службе, медикам и аэроинспекции, выбросила десант. Над городом загорелось МК-зеркало, освещая каждую его деталь.
      Закипела работа. Эфир заполнился "морским" прибоем оперативных переговоров, команд, сводок, скрипами бланк-сообщений и возбужденными голосами корреспондентов информационных агентств. К зависшему в полукилометре от чужого спенсера Жданову приблизился упавший с неба галеон с эмблемой службы безопасности, откинул колпак блистера.
      - Залезайте ко мне, молодой человек, - раздался чей-то глуховатый голос.
      Человек на переднем сиденье аппарата повернул к Ивору голову, и тот узнал приятеля отца, комиссара-два Евразийского филиала наземной службы безопасности Федора Полуянова. Ивор не удивился появлению комиссара, лишь подумал, что тот оказался на месте катастрофы наравне с операми своей службы, что говорило о его быстрой реакции и ответственности.
      - Какими путями тебя сюда занесло? - продолжал Полуянов, когда Ивор сел рядом с ним.
      Пришлось рассказать об отдыхе в компании бывших выпускников университета.
      - Они тоже наблюдали падение этой колымаги?
      Ивор покачал головой.
      - Они все разошлись, и я прилетел сюда ради любопытства. Лагерь находится в трех километрах отсюда. Если хотите, можем долететь до него и расспросить ребят.
      - Мы так и сделаем. А ты видел весь процесс падения или только финальную стадию?
      - Не знаю, я смотрел в небо... мечтал... - Ивор слегка порозовел. - И вдруг луч света! И появление этой громадины... издали она очень была похожа на дубину с шипами. Но все шипы при ударе о землю отвалились.
      Полуянов пристально посмотрел на Жданова.
      - Это точно? Все отвалились? Сразу или в какой-то последовательности?
      В памяти Ивора всплыл мысленный шепот уцелевшего существа, обитавшего в глубине шипа:
      "Ищи по запаху... никому не..."
      Что хотел сказать умирающий организм? Кого следовало искать "по запаху"? И что значит "никому не"? Никому не рассказывай?
      Пауза затянулась.
      - Что молчишь? - добродушно проговорил Полуянов. - Ты все видел? Шипы отваливались не сразу? Некоторые из них были активными?
      - Только один, - пробормотал Ивор.
      - Ты с ним... контактировал?
      - Н-нет, - ответил Ивор быстро. Слишком быстро.
      - Не бойся, - усмехнулся Полуянов. - Никто ничего не узнает. Я друг твоего отца и понимаю кое-что в квистории. Тебе дали информацию о его местонахождении?
      - Нет, - более уверенно сказал Ивор. - Я понял только, что он находится в какой-то умирающей. Ветви и что ему грозит опасность.
      О том, что посланник отца предложил искать его "по запаху", Ивор умолчал.
      - В какой именно Ветви, ты не знаешь?
      - Не знаю. Честно.
      - Верю. - Полуянов задумчиво побарабанил пальцами по изогнутому подлокотнику сиденья, глядя на суету тревожных служб вокруг чужого космолета. - Жаль, что они не успели дать тебе точные координаты команды Жданова. Это помогло бы избежать многих неприятных процедур.
      - Каких процедур? - не понял Ивор.
      - Информация, которую ты получил, крайне важна, и нам необходимо знать малейшие детали. Придется сканировать твою память... если ты сам не вспомнишь все подробности.
      - Вы шутите?! - не поверил Ивор.
      - К сожалению, мой мальчик, ты не понимаешь всей серьезности происходящего.
      - Но я действительно больше ничего не знаю! Тот, кто со мной разговаривал на пси-волне, был почти мертв и успел сообщить только об опасности, грозящей отцу. Кстати, вы должны знать больше, так как вы сами посылали его в эту экспедицию.
      - Ты прав, - кивнул Полуянов. - Я готовил экспедицию и должен был участвовать в ней, если бы не... - Комиссар пожевал губами. - Впрочем, это уже не важно. Однако прошу тебя о нашей беседе ни с кем не говорить, этим ты только усугубишь положение отца... да и свое тоже. Если вспомнишь еще что-нибудь существенное о выпадении посланника - позвони.
      - Как вы сказали? О выпадении?
      Полуянов покосился на лицо сбитого с толку молодого человека.
      - Этот негуманский спейсер выпал из "струны" у Юпитера, облетел все планеты Солнечной системы, а потом прыгнул к Земле. Мне очень хотелось бы знать, почему он объявился здесь, в Мексике, хотя мы ждали его в другом месте, и почему именно ты стал свидетелем его выхода.
      - Я н-не знаю...
      - Верю. Хорошо, если на этом инцидент и закончится. Прощай пока. Звони, если что.
      Ивор включил антиграв, поднялся над галеоном службы безопасности, проводил его взглядом. Галеон устремился к освещенной угрюмой колонне разбившегося негуманского спейсера, затерялся среди множества огней в карусели спецтехники.
      Остро захотелось посоветоваться с отцом, рассказать о странных угрозах комиссара, поделиться впечатлениями от контакта с негуманами. Потом пришла мысль: мама тоже в свое время попутешествовала с отцом по мирам Древа и понимает в этом толк. Она может дать хороший совет.
      Приняв решение, Ивор облетел кругом "дубину" чужого корабля, вокруг которого уже установили лучевую завесу для обозначения зоны недоступности, встретил возбужденных приятелей, примчавшихся к месту падения корабля, но делиться с ними полученной информацией не стал. Хотя желание повысить свой статус в глазах Альбины было. Но она с подчеркнутым победно-независимым видом держала за руку Костю Ламберта, и Жданов с грустью признал в душе свое поражение.
      Выслушав с десяток предположений о причинах случившегося, Ивор тихо, по-английски покинул приятелей, забрал свои личные вещи в лагере и на турфлайте добрался до метро. Через несколько минут он вышел из метро Твери, - здесь царил полдень, - взял пинасс-такси и вскоре выбрался из него на сто сорок третьем ярусе седьмой жилой грозди города. Блок под номером девятнадцать, где жила семья Ждановых, венчал ярус и состоял из четырех комнат с перестраиваемым интерьером: двух спален, гостевого зала и рабочего кабинета с двумя независимыми выходами на Интерпаутину.
      Мать была дома - занималась триаксом в компании подруг. Увидев сына, она обрадовалась и удивилась.
      - Что-нибудь произошло? - спросила она, оставив подруг в гостиной. - У тебя неприятности?
      Ивор понял, что она еще не знает о падении негуманского спейсера в Мексике.
      - Неприятности, похоже, у отца, - мрачно проговорил он и поведал маме историю своего контакта с негуманоидом.
      Ясена выслушала рассказ сына молча, не перебивая и не ахая, как это обычно делают все матери.