Диего покосился на диспетчеров базы.

– Ответ получишь минуты через три. Я пока соединюсь со СПАС зоны Юпитера, СПАС внутренних планет ничего не слышали.

Видеом угас.

– Что же это? – тихо спросил Стахов.

База УАСС. Девять часов семь минут…

Диего Вирт крупными шагами быстро вошел в командный зал базы и с размаху бросил свое сильное тело в пустующее центральное кресло.

Стены зала напоминали соты, в каждой ячее светился видеом, и один из них показывал искристую бездну. Звезды зигзагами исчерчивали ее, и Диего представил, какие эволюции выполняет спасательный модуль, повинуясь пилоту.

– Подойти к обсерватории вплотную не могу, – прохрипел искаженный расстоянием и перегрузками голос. – Защита течет, радиация вне всяких норм!

– Что с обсерваторией? – спросил Диего, нагибаясь к пульту.

– Обсерватории как таковой не существует, вижу только часть отсека обеспечения и блок главной антенны, остальное радиоактивная пыль!

– Габриэль, возвращайся, – приказал Диего Вирт. – К вам сейчас подойдет «панцирник», это его работа. Возьми еще один модуль и прочеши трассу прошедшего антипротонного луча. Возможно, отыщешь пострадавших. Координаты запроси у СПАС-7.

Щелчок переключателя.

– Внимание! Патрулю УАСС зон Юпитера, пояса астероидов, Марса и свободного пространства подготовить средства к перехвату антипротонного луча в точке с координатами… Готовность к старту три минуты!

Еще щелчок.

Диего подождал и вызвал секториат УАСС.

Земля, секториат УАСС.

Девять часов двенадцать минут…

Руководитель УАСС Солнечной системы Джаваир заканчивал ужин, когда в комнате властно прогудел сигнал вызова и рабочий видеом отразил Вирта.

Джаваир отставил в сторону стакан с соком и, стоя, выслушал сообщение начальника отдела о случившемся.

– Космотрон? – переспросил он. Тень недоумения появилась и исчезла в его узких непроницаемо черных глазах. – Ведомство Эйлера… Какие хозяйства затронет антипротонный луч?

– Коридор входа трансгалактических разведчиков, – начал перечислять Диего. – СПАС-7, рабочая зона завода безгравитационного литья… Детский полигон… Что еще? Сектор пассажирских сообщений примарсианской области… Это, пожалуй, наиболее серьезное. Натворит он там бед… если не задержим.

– Какие меры приняты?

– Начат монтаж силового экрана на пути луча.

– Сколько на это потребуется времени?

– Энергетическая масса луча велика, экран нужен мощный…

– Сколько?

– Два часа… может быть, полтора.

– А когда луч подойдет к сооружениям завода?

– Минут через сорок пять.

Джаваир опрокинул стакан, озадаченно посмотрел на лужицу рубиново-красного сока на столе и спрятал руку за спину.

– Космотрон уцелел?

– Нет, вспышка света, и… все.

– А ученые доказывали, что космотрон безопасен, как стандартный вычислитель… Как же так получилось? Чего мы не учли?

– Не знаю. Космотрон работал почти год – и ничего. Может, стечение обстоятельств…

– М-да. – Джаваир задумался. – На СПАС, кажется, имеется собственный реактор?

– Имеется. Вы хотите?.. – осторожно начал Диего Вирт.

– Взорвать станцию. Пожертвовав СПАС, мы если и не остановим, то хотя бы ослабим силу радиоактивной лавины. Сделайте необходимые расчеты.

Земля, секториат УАСС.

Девять часов восемнадцать минут…

Джаваир навис над пультом видеоселектора, пробежал глазами по экранам и негромко проговорил:

– Составьте объявление по всем ТФ-станциям: кораблям в зоне с координатами… покинуть зону с немедленным отлетом в порты назначения! Правительству и техническому совету Марса принять срочные меры по эвакуации заселенных зон в районах по вектору двести двадцать семь! К зонам приближается радиоактивное облако! Сектору УВСС марсианской зоны обеспечить безопасность транспортных линий при изменении графика сообщений.

Джаваир закончил диктовать и обернулся к собравшимся по тревоге начальникам отделов.

– Всех, кто не участвует в операции, прошу вернуться к исполнению непосредственных обязанностей. Вам, Эйлер, в течение двух суток выяснить причины катастрофы! Взрыв космотрона уже погубил двадцать шесть человек, и я не знаю, конец ли это. Найдите…

– Вас вызывают по коду Совета Мира, – обратился к руководителю УАСС диспетчер, очень смущенный тем, что пришлось его перебить.

Джаваир медленно повернулся…

Венера, орбитальная станция, зал Совета Мира. Двадцать две минуты десятого…

– Я уже в курсе, – сказал председатель Совета Мира Молчанов, пристально рассматривая Джаваира. – Вам потребуется какая-нибудь дополнительная помощь?

– Нет, – помедлив, ответил Джаваир. – Все, что надо, делается.

Молчанов сжал губы, и властное лицо его пошло морщинами.

– Причины катастрофы неизвестны?

Джаваир покосился на стоявшего рядом долговязого Эйлера.

– Пока нет. О результатах расследования я доложу на Совете через двое суток.

– Надеюсь, ты понимаешь, чем грозит вторжение луча в примарсианскую зону? Луч надо остановить во что бы то ни стало!

Джаваир не пошевелился.

– И вот еще что, – продолжал Молчанов. – Не допустите паники. Это будет пострашней самого взрыва.

СПАС-7. Двадцать пять минут десятого…

Антенны поймали еще один сигнал SOS, и Шелгунов накричал на Стахова, перепутавшего в волнении каналы приема.

В который раз перед ними в темноте видеома возник Диего Вирт.

– Вот что, Александр, луч выходит прямо вам в лоб.

– Знаю, чепуха! – отмахнулся Шелгунов. – Станция может уйти из-под удара в любой момент. Каков диаметр луча?

– Около сорока тысяч километров, радиант расхождения две секунды.

– Уйдем, не беспокойся, сейчас дам команду.

– Уйти-то вы уйдете… – Диего покусал губу… – Конечно, уйдете. Но за вами завод БГЛ, детские площадки…

– Знаю. Что же ты предлагаешь? Говори прямо.

– Надо в нужный момент взорвать реактор СПАС. Взрыв создаст контрволну энергии, которая, по подсчетам, должна ослабить плотность антипротонного пучка в десять-двенадцать раз.

Шелгунов ощупал каменное лицо Вирта серыми запавшими глазами.

– Так. И сколько времени в нашем распоряжении?

– Около восемнадцати минут. За это время надо составить точную программу автоматам и эвакуировать персонал станции… Поспеши с эвакуацией, модуль за вами уже вышел.

– У нас же есть свой.

– Это для того, кто останется последним.

– Тогда для меня.

– Значит, для тебя.

БАЗА УАСС. Половина десятого…

Диего Вирт попросил помощника принести скафандр и, не отвечая на его изумленный взгляд, остался стоять посреди зала.

Шелгунов, видимый в одном из видеомов, что-то высчитывал на станционном компьютере, приглаживая время от времени свои волнистые волосы. Потом принялся разбирать пульт управления.

– Акутагава! – позвал Диего Вирт, поворачиваясь к боковому видеому. – Что вы там копаетесь? Скоро сделаете?

– Половину закончили, – отозвался голос руководителя монтажа поглощающего экрана.

– Не торопите его, Диего, – сказал присутствующий в зале Джаваир. – Он и так делает все возможное.

Шелгунов оторвался от работы и обратился к Вирту:

– Я уже вижу луч: хвостатая звезда по оси локатора. Пожалуй, пора уходить, автоматы теперь сделают все сами.

Диего открыл рот, собираясь ответить, и в это время короткий грохот донесся из динамиков, мелькнуло удивленное лицо Шелгунова, и связь со СПАС-7 прервалась.

СПАС-7. Девять часов тридцать три минуты…

Шелгунов закончил вычисления, вспорол по диагонали панель управления и, достав ультразвуковую насадку, начал перепаивать схему командных цепей. Боковым зрением он видел в объеме экрана зал базы и нетерпеливого Вирта, но он и сам знал, что время не ждет, и работал быстро, как только умел.

Через две минуты закончил пайку, отбросил насадку и собрал блоки пульта. Осталось лишь скорректировать положение станции по последним данным патрульных кораблей и дать команду исполнительным автоматам на подрыв реактора. После этого ему следовало покинуть СПАС.

И в этот момент пол командного пульта станции вздыбился, накренился, звенящий гул прилетел из недр причального отсека. Шелгунов выпал из кресла, но успел схватиться за стойку пульта и удержался. Пол выровнялся, гул стих, и в наступившей тишине координатор станции сообщил:

– Разрушены второй и третий причальные отсеки, оторван переходный биммер. Причина – автоматический старт спасательного модуля.

– В нем же никого нет! – удивился Шелгунов, еще не осознавая последствий происшествия.

– На модуле не были выключены системы безопасности, сторожевой робот отметил приближение опасности, и модуль стартовал…

БАЗА УАСС. Тридцать пять минут десятого…

– Ну что там? – Диего Вирт бросил взгляд на часы и почти подбежал к цепочке видеомов селектора.

– У нас все в порядке, – сухо ответил старший диспетчер. – Очевидно, что-то случилось на самой СПАС.

В зал, широко шагая, вошел напарник Шелгунова по смене Стахов, за ним весь обслуживающий СПАС-7 персонал.

– Есть связь! – радостно воскликнул помощник Диего. Видеом оперативной связи раскрылся и показал помещение командного пункта станции. Шелгунов сидел в кресле со свежей царапиной на щеке, но казался невозмутимым.

– Извини, Диего, – сказал он. – Как говорится, пришла беда – отворяй ворота. Мне не на чем уйти со станции. Модуль… э-э… модуль поврежден. А в скафандре я все равно не успею выбраться с оси луча.

Даже в этот жестокий миг Шелгунов не мог заставить себя взвалить бремя вины на совершенную кем-то другим ошибку – включенные на модуле системы безопасности, – на этого неизвестного ему человека.

– Саша! – ахнул Стахов, бледнея.

– Корабль патруля мне, – бросил Диего через плечо, направляясь к двери. – Без экипажа.

– Не успеешь, – пробормотал помощник, но Диего уже не было в зале. Прошуршали по коридору шаги, вздохнул шлюз. Потом колебание прошло по цилиндрическому телу базы. Диего Вирт стартовал.

СПАС-7. Девять часов сорок минут…

Шелгунов пристально смотрел на экран локатора, испускавший белое призрачное сияние.

– Осталось восемь минут, – сказал появившийся в видеоме Джаваир. Шелгунов оторвался от созерцания бездны, криво усмехнулся и принялся за проверку правильности подключения систем.

Джаваир пожевал губами, радуясь самообладанию Шелгунова и одновременно чувствуя горечь от сознания собственного бессилия. К СПАС-7 стартовал еще один патрульный модуль – Грехова, но он уже явно не успевал. Оставалось уповать на оперативность и реакцию Диего, в данной ситуации не помог бы даже господь бог, если бы он существовал. «Если все сойдет благополучно, – подумал руководитель УАСС, – сниму с должности! Начальник отдела, а рискует как неопытный стажер!.. Впрочем, на его месте я поступил бы точно так же…»

Джаваир старался не думать, что произойдет, если Диего Вирт не успеет прийти на помощь, поэтому он принялся убеждать Шелгунова отвернуть станцию с пути луча.

Шелгунов покачал головой, поколебался, потом выключил связь, зарастил скафандр и стал ждать, когда откроется аварийный люк и в зал ввалится Диего Вирт, свирепый, как джинн, вырвавшийся из бутылки.

Фуор

На высоте сорока двух километров десантный шлюп воткнулся в мощное струйное течение, охватывающее кольцом всю планету по экватору. Удар горизонтального воздушного потока кинул его в крутое пикирование, и, хотя экипаж не пострадал, все же прошло какое-то время, прежде чем шкипер выровнял шлюп. Произошло это на высоте трех километров. Остановив кораблик в воздухе, шкипер Диего Вирт включил системы обзора.

Под ними простиралась черная равнина с разбросанными кое-где по ней глыбами льда! А может быть, стекла – с высоты не очень-то разберешься в материале необычных образований. Каждая глыба занимала площадь от одного до четырех десятков квадратных километров и соединялась с соседними странного вида отростками, напоминающими известняковые натеки или трубы. Равнина уходила за горизонт, мрачная, выжженная, усыпанная пеплом и сажей, и лишь полупрозрачные молочно-голубые айсберги, игравшие в гранях холодным огнем, да веселое белое око светила вносили некоторое разнообразие в этот угрюмый пейзаж.

– Везде одна и та же картина, – сказал невозмутимый, собранный Денисов. – Все черное и фиолетовое и кое-где белое с голубым – потухший ад!

– Не знаю, потухший ли, – с сомнением покачал головой Эллини. – Температура поверхности плато под нами плюс сто сорок по Цельсию. И ледяные поля?

– Не знаю, ледяные ли, – в тон ему отозвался Диего Вирт. – Насколько мне известно, самый тугоплавкий из льдов, тритиевый, плавится при температуре плюс четыре градуса, а тут сто сорок!

– Значит, это не лед. Может быть, в самом деле стекло? Нужен анализ. Смотрите, отростки тянутся от одного ледяного массива к другому, как паутинные нити. Что это может означать?

– Филипп, сообщи главному, – сказал шкипер диспетчеру связи на корабле-матке, – идем на посадку. Никаких признаков «Ра» в этом районе пока не видно. До захода светила около трех часов, так что успеем сделать общегеологическую характеристику, радиолокационный зондаж материка и убраться отсюда до вечернего урагана. Зонды на поиски «Ра» высылай по пеленгу немедленно.

Крейсер управления аварийно-спасательной службы «Слава» продолжал накручивать на планету очередной виток, изредка выстреливая в черноту космоса автоматические зонды и десантные шлюпы, принимая вернувшиеся из очередной экспедиции.

Пошла вторая неделя поисков пропавшего в этом районе трансгалактического разведчика «Ра» со ста двадцатью шестью членами экипажа, вторая неделя разведки вблизи огромной желтой звезды, известной на Земле как фуор ипсилон Кормы Корабля.

– Данные земной астрономической службы подтверждаются, – проговорил начальник экспертной группы Сажин. – В атмосфере звезды аномально высокое содержание лития. Звезда молода, и совершенно непонятно, каким образом она приобрела эту единственную планету.

– Да еще почти на круговой орбите, – добавил командир «Славы» Чащин. – Будь у нее эллиптическая орбита с большим эксцентриситетом, можно было бы предположить, что планета захвачена звездой при прохождении возле старой системы, но круговая орбита…

– Уточнили, когда произошла вспышка? – спросил Джаваир, думая о чем-то своем и разглядывая покрасневший в объеме экрана шар звезды, окутанный колоссальными космами протуберанцев. Ответ он знал заранее, просто хотел услышать это из уст ученого.

– Почти два года назад, – сказал Сажин. – Точнее – двадцать два месяца шестнадцать дней.

– То есть практически в то же время, когда замолчал и «Ра». – Чащин встретил взгляд Джаваира и понял его мысль. – А период вспышек? – спросил он.

– Периода как такового нет, – с досадой произнес Сажин. – Процессы в атмосферах фуоров еще полностью не изучены, фуоры вспыхивают неожиданно, могут раз в год, могут раз в десять лет. По последним данным, до очередной вспышки нашего фуора осталось около двух недель.

– Понятно, – буркнул Джаваир. – Продолжаем работу по плану, информации недостаточно для определенных выводов. «Ра» не мог быть уничтожен вспышкой звезды, аппаратуру он имел не хуже нашей, и команда заранее узнала бы о вспышке, как и мы с вами. Хотя, конечно, не исключено, что я ошибаюсь. И все же, кроме пылевых облаков в радиусе трехсот астрономических единиц от звезды, мы имеем еще и загадочную планету, которая здесь не должна была находиться и в силу этого обстоятельства наверняка заинтересовала экипаж «Ра».

– Вполне вероятно, что загадки планеты связаны с тайной исчезновения разведчиков, – пробормотал Сажин. – Так?

– Именно так. В связи с чем исследования планеты придется вести ускоренными темпами, необходимо бросить на нее всю автоматику. За две недели до очередной вспышки мы должны, соблюдая максимальную осторожность, определить истину и найти пропавших без вести. Или… установить причины их гибели.

– Диего на приеме, – доложил диспетчер связи крейсера. – Они там открыли странный лед…

– Так что же это за вещество? – медленно проговорил Диего Вирт, приблизив к поверхности одного из стеклянно-ледяных «айсбергов» пластину шлема.

В полупрозрачной глубине он увидел какие-то голубоватые смутные тени, серебристые жилы, пятна, мерцающие искры, узоры неведомых цветов. Глядя на них, Диего не мог отделаться от ощущения, что внутри «льда» течет своя, таинственная, неправдоподобная, сказочная жизнь.

– Лазер его не режет, плазма не берет, аннигилятору оно не поддается, – начал перечислять Эллини. – Анализу оно тоже не поддается… Нет, это не вещество, скорее какое-то неизвестное силовое поле.

– Но ведь приборы не отмечают никаких электромагнитных и гравитационных аномалий.

– Ну и что же? Значит, это поле не порождает известных науке эффектов. Почему это тебя удивляет?

– Так и прикажешь докладывать на крейсер? Мол, неизвестное науке поле, ни одного параметра определить не удастся?

Эллини пожал плечами:

– Командир группы не я.

– Пора домой, – позвал товарищей Денисов, томившийся в шлюпе. – Зонды зарегистрировали фронт сухой грозы, движется в нашем направлении.

Диего оглянулся на ртутно блестевшую пирамиду шлюпа, махнул рукой:

– Еще пару минут, Слава. Пройдемся к перемычке, соединяющей эти горы, интересно взглянуть поближе.

Перемычка вблизи напоминала обросшую известняковыми наростами прозрачную трубу диаметром около четырех метров. Диего прошелся вдоль нее, касаясь рукой в перчатке. Показалось ему, что внутри трубы движутся какие-то объемные фигуры, но так быстро, что глаза не успевают фиксировать их даже на мгновение… Он постоял немного, напрягая зрение, но понимание процессов, происходящих внутри трубы, ускользало от сознания, и в конце концов Диего с сожалением вынужден был констатировать: для изучения «айсбергов» нужна специальная экспедиция с соответствующим оборудованием, а не поисковая группа. Он оглянулся на черные бугры и рытвины бесконечной равнины: все тот же потухший ад… потухший… ад… Что-то было в этом словосочетании, отзвук какого-то былого воспоминания… Ах да, ну конечно, во время вспышки звезды тут, вероятно, ад настоящий!

– Пошли, – сказал наконец начальник группы, обернувшись к низкому светилу, над которым уже копилась грозная тьма черного урагана. – Продолжим съемку сверху.

Сажин ворвался в каюту Джаваира под утро, воплощая в себе чудом бежавшего из-под стражи пленника.

– Вот! – Он высыпал на стол пачку объемных фотоснимков. – Вчера Чащин с тоски предложил заложить все снимки в комп, чтобы тот нашел хоть какую-нибудь закономерность в расположении этих чертовых связанных друг с другом «айсбергов». Закономерности не нашлось, зато компьютер отобрал очень интересные кадры, полюбуйся… Извини, Доминик, разбудил?

Джаваир сел на магнитокойке, помял лицо ладонями, усмехнулся на последнюю реплику начальника экспертной группы и взял снимки. На первом из них располагалась глыба «льда», формой напоминавшая… пропавший космолет! На втором – тот же «айсберг» в другом ракурсе. Остальные голографии повторяли первые две.

– «Ра»! – пробормотал Джаваир, окончательно просыпаясь. – Ты думаешь…

– Похоже, – кивнул Сажин. – Глыба напоминает космолет до умопомрачения, по размерам же она в три с лишним раза больше.

– Та-ак. Неужели совпадение, каприз природы?

– Не знаю, не бывает таких совпадений, начисто опровергающих теорию вероятности.

– Не преувеличивай. И все же… Ладно, я сейчас оденусь и приду в рубку. Кто там внизу ближе всех к тому району?

– Группа Вирта.

– Свяжитесь с ним, пусть посмотрит.

В рубке Джаваир появился через четверть часа.

Объем экрана часто перекрывался полосами помех, внизу бесновался электрический ураган, поэтому казалось, что Диего Вирт смеется.

– Хорошо, – послышался сквозь водопад помех его слабый голос. – Проверим. Можно начинать прямо сейчас? Мы хотели возвращаться.

Джаваир заколебался: приходилось рисковать экипажем десантолета, но времени до очередной вспышки фуора оставалось совсем немного – меньше двух недель, к тому же ураганные ветры по всей планете не прекращались теперь и днем из-за усилившейся солнечной активности, поэтому риск в общем-то был оправдан.

– Начинайте, но из шлюпа не вылезать ни под каким предлогом! Используйте только дистанционную технику. Через пару часов пришлю смену. Все.

На малой скорости, покачиваясь под боковыми ударами ветра, шлюп обогнул километровую, льдисто мерцавшую в полутьме гору, по очертаниям напоминавшую земной разведкрейсер, развернулся и пошел на посадку.

– Глазам не верится! – сказал в тишине кабины Эллини.

– «Если на клетке слона прочтешь надпись „Буйвол“, не верь глазам своим», – процитировал Козьму Пруткова образованный Денисов. – Кстати, что-то не вижу я перемычки, соединяющей эту гору с соседними «айсбергами».

– Мы только что прошли над ней, – буркнул Диего Вирт, сросшийся с пультом в одно целое. – Просто она почти совсем прозрачна. Вдобавок в этой черной круговерти немудрено потерять ориентацию.

Шлюп, содрогаясь, постоял в воздухе и спружинил на посадочную гармонику в полусотне метров от странной горы.

– Запускай зонд, – скомандовал Денисов Эллини. – Выходить будем, шкипер?

– Ты же слышал распоряжение начальства.

– Соблюдение СРАМ? СРАМ!^[2]

– Отставить пререкания! Если под слоем этой полупрозрачной гадости, которую ничто не берет, покоится космолет… не вляпаться бы! Понятно?

– Так точно, енерал! – вытянулся Денисов, как мог, в кресле и скафандре. – Прикажете ползком? Осторожность в нашем деле еще никому не вредила, – добавил он фразу из лексикона начальника экспедиции.

– Словоблуд, – проворчал Диего.

– Рады стараться, вашбродь!

Полусфера зонда взмыла в небо по крутой параболе и пропала в черном смерче. На экране медленно проступила сияющая вершина горы.

– Ниже!

Зонд послушно пошел вниз.

– Еще ниже. Сканирование… Ничего не видите?

Часть поверхности горы под зондом вдруг потемнела, перестала светиться, впечатление было такое, будто из сияющих глубин «айсберга» всплывает какая-то спрутоподобная черная масса. Темнота в этом месте сгустилась до полного мрака, превратилась в дыру, и в тот же миг передача с зонда оборвалась.

– Дьявольщина! – выругался Денисов. – Что за фокусы? Шкип, я не виноват, честное слово, автомат вырубился сам.

– Выпускай второй, потом… – Диего не договорил.

– Смотрите! – крикнул обычно более сдержанный Эллини.

Прямо перед шлюпом в стене горы проявилось вдруг круглое темное окно, выросло до размеров десантного корабля, сгустило цвет. Пульт и экраны кабины странно исказились, потом вспучился пол, волна искривления обежала рубку. Мягкая и неодолимая сила стала плющить десантолет, складывать его вдвое, втрое…

«Старт!» – хотел скомандовать координатору шлюпа Диего, а потом ему показалось, что «ледяная» гора выстрелила по ним черным сгустком смолы…

– Со вторым и третьим шлюпами то же самое, – угрюмо доложил Чащин. – На связь не выходят. Зонд облетел ту странную гору сто раз – никаких следов пребывания шлюпов!

– Зато на самой горе появились новые ледяные натеки, – сказал Сажин. – Предвижу вопрос: да, возможно, это наши зонды и шлюпы, но, может быть, и нет. Времени на обдумывание ситуации у меня нет. У вас тоже.

Джаваир с минуту рассматривал изображение, переданное зондом: километровый голубовато-белый пик, похожий по форме на земной космолет, и прилепившиеся сбоку три пятидесятиметровые скалы.

– Как прикажете классифицировать случившееся? – Начальник экспедиции поднял худое, резкое, как нефритовая маска, лицо. – Как нападение? Нечто, чему мы даже не подобрали название, пожирает звездолет и десантные шлюпы и в память об этом выращивает их скульптурные изображения? Так, что ли?

– Факт исчезновения шлюпов налицо, – сказал Чащин. – И, судя по всему, кроме как внутри «айсбергов», быть им негде. Вот только почему они там не видны? И как это проверить? Каким способом разбить эту «ледяную» корку?

– По-вашему, они замурованы? – иронически приподнял бровь Сажин. – Так сказать, вморожены в «айсберг»? Впрочем, извините мой скепсис, я тоже не вижу совершенно никакого выхода, кроме разрушения «ледяной» корки.

– Прошу внимания, – раздался в зале голос бортинженера крейсера. – Фуор увеличил выход жесткой компоненты в излучении. Вспышка по прогнозу через восемь-десять часов.

Джаваир не пошевелился, только закрыл глаза. Молчал Сажин, молчали шестнадцать человек экипажа спасательного корабля. Наконец начальник экспедиции очнулся от раздумья, заметил взгляды своих подчиненных и встал.

– Прошу подготовиться к посадке в район исчезновения шлюпов. Группе риска – готовность ноль. Иные мнения есть?

– Иных быть не должно, – с облегчением проворчал Чащин. – В случае чего стартуем в джамп-режиме прямо с поверхности, у меня опыт в этом деле немалый. Правда, надеюсь, до этого не дойдет.

Джаваир очень хорошо понял смысл его последней фразы: старт крейсера с поверхности планеты в джамп-режиме был бы равен природному катаклизму типа мощнейшего извержения вулкана Кракатау на Земле много лет назад.

Крейсер опускался, величественный и строгий, окутанный многоцветной радугой защитного поля. В десятке метров от черного обожженного холма он выбросил веер ослепительного бирюзового огня – холм расплылся алым озерцом и застыл. Ветер тут же бросил на гладкую поверхность вновь образованного зеркала посадочной площадки поток сажи. Крейсер фыркнул ледяным облаком жидкого азота, подождал минуту и беззвучно опустился в центр озерца.

– Давайте попробуем ударить по горе ходовым ФГ,^[3] – предложил Чащин, сбежавший перед посадкой из экспедиционного зала в ходовую рубку. – Пару выхлопов на минимуме тяги. Проверим на прочность. Аннигиляторы пасуют перед этим веществом. А лучше бы шваркнуть по горе из информационно-топологических преобразователей! Не впустую же мы их везли сюда.

– Какие мы грозные! – усмехнулся через силу Джаваир. – И откуда это в человеке? Бей-круши, ломать – не строить, пиф-паф, ой-ой-ой! Без анализа, без расчета последствий, без самого естественного в данной ситуации вопроса – зачем? Ползет из леса что-то непонятное – а давайте-ка ударим по нему из аннигилятора, чтобы надежно! Стена перед нами – трахнем по ней из носовой противометеоритки! Кричит кто-то страшным голосом в горах – шандарахнем по горам из гравипушки! На всякий случай, чтобы не кричало.

– Я этого не предлагал, – заявил озадаченный речью начальника экспедиции Чащин. – И никогда не был сторонником штурма и натиска, всем это известно. А если нет времени на размышления? Через несколько часов здесь будет Страшный Суд, найдем ли мы после этого своих ребят?

– И все же подождем, подождем. – Джаваир вздохнул. – Не обижайся, в данном случае не о тебе речь. Сначала пошлем поисковые группы, может быть, мы ошибаемся в оценках и шлюпы где-то рядом, провалились в ущелья или ямы. Поищем часа два обычными средствами. Потом пошлем группу риска, вооруженную… как на войну.

– Боюсь, обычными средствами все-таки не обойтись, – сказал задумчиво-мрачный Сажин. – Придется использовать более мощные инструменты. В том числе и наши излучатели.

Но люди не успели выслать десантолеты и выйти из крейсера. От исполинской сверкающей горы потянулся вдруг к кораблю радужный рукав, превращаясь в глотку колоссального удава. Пилот успел накрыть крейсер коконом аварийной защиты, а в следующий миг корабль оказался внутри ярко освещенного голубого пузыря.

Спустя несколько минут, в течение которых члены экспедиции приходили в себя, в одном месте пузыря открылось темное отверстие, и на оплавленную скалу ступил в скафандре Диего Вирт. За ним Денисов, мужчина в скафандре Даль-разведки и… нет, не человек, не землянин: иные пропорции тела, поза, одежда – гуманоид – да, но не человек.

– Бог ты мой! – прошептал Сажин. – Кто это с ними? Что происходит?

Никто ему не ответил.

Первым в экспедиционный зал вошел рослый рыжеватый молодой человек в командирском комбинезоне.

– Виктор Торанц, – представился он, пожимая руку Джаваиру. – Командир разведгала «Ра». А это Итин-Ис-Сторм. – Он повернулся к подошедшему следом существу. – Представитель цивилизации итинов, заведующий станциями внешней защиты.

Рука у итина оказалась вполне человеческой, пятипалой, жесткой и сильной. Он не казался смущенным или настороженным, наоборот, во взгляде его читалось понимание происходящего и едва заметное ироническое простодушие.

– Вы, очевидно, уже объяснились с нашими разведчиками, но мы в неведении, – сказал Джаваир. – Объясните все в двух словах. Почему вы не выходили на связь почти два года? Впрочем, расскажете потом, надо торопиться. Через пять часов фуор вспыхнет, и к этому времени мы должны быть за пределами системы.

– Торопиться не надо, – вмешался Диего Вирт, улыбаясь. – И не обязательно быть за пределами системы во время вспышки. Мы находимся под защитой векторно-временного континуума – так это переводится с языка итинов. Таинственные «ледяные» горы и поля на самом деле – временно-пространственные объемы, в которых время течет под углом к потолку времени в космосе. Универсальная защита от любых катаклизмов, в том числе и от вспышек сверхновых. Итины включают ее, как только прогнозы предсказывают год беспокойного Солнца. Командир, рассказывай дальше сам.

Торанц кивнул.

– Мы виноваты лишь в том, что не сразу уяснили разницу во времени: для нас внутри мира итинов прошло всего два месяца. Да и никого это не интересовало, мы были заняты контактом. Итины вышли на нас сами, когда мы произвели посадку на планете «айсбергов».

– Значит, каждый «айсберг» – область с иным ходом времени? – спросил заинтригованный Сажин, будучи скептиком по должности и ученым до мозга костей. – А перемычки?

– Туннели между закапсулированными районами. Сами понимаете, чтобы охватить временным полем всю планету, нужна колоссальная энергия, а ее у итинов не так уж и много, вот и приходится экономить, векторизовать лишь города и производственные центры. Советую дать сообщение на Землю, пока есть время до вспышки, пусть высылают экспедицию Комиссии по контактам, иначе управление снова пошлет сюда спасательную экспедицию. Дело серьезное, хотя и мы кое-что успели сделать.