Поверьте, я уже старая и скоро умру, но Ваш подвиг позволит мне умереть прощеным человеком, да и не только мне, но и еще двум жрицам, лелеющим мечту уничтожить зло. Помогите нам, и Вы отведете страшную беду от многих и многих. Вы сможете, я уверена.
      Последнее. Не доверяйте ученым, они захотят сохранить камень, изучить его, а это недопустимо. Да поможет Вам Бог!"
      - Бред! - повторил Илья вслух, размышляя над письмом и над тем, что произошло с ним утром. Ни в какие рамки разумных объяснений это не укладывалось. Совпадение же было налицо: его предупреждали не зря, а это означало, что письмо Савостиной было утечкой информации из стана таинственной секты, обслуживающей храм Бога Морока, или Чернобога. И действовали жрецы решительно... если только они существовали.
      Илья прислушался к себе. Конечно, сомнения в истинности истории у него оставались, но интуиция, подкрепленная утренним происшествием, подсказывала, что глубоко законспирированный храм Бога Морока-Чернобога существует на самом деле. И очень хотелось поискать камень, о котором говорилось в письме бабушки Савостиной, на озере Ильмень, тем более что Илья ни разу в тех краях не был.
      А ведь у меня там родственники имеются, вдруг осенило его. По дедовой линии - дядька Федор Ломов, к примеру. И живет он аккурат в Парфино, откуда послала письмо Мария Емельяновна Савостина.
      Хмыкнув, Илья подивился такому совпадению и принялся собираться на работу. Звонок телефона застал его уже в дверях.
      - Илья Константинович Пашин? - раздался в трубке тихий безликий мужской голос.
      - Он, - коротко ответил Илья. - С кем имею честь?
      - Это неважно. Хотелось бы вас предупредить. Вы уже получили письмо?
      Илья подобрался.
      - Я получаю много писем. О каком именно речь?
      - О том, где вас просят найти один интересный камень якобы с изображением черта.
      - Откуда вы знаете о нем? Кто вы?
      - И это неважно. - Трубка донесла тихий безразличный смешок. - Может быть, я врач-психиатр. Написавшая вам женщина психически ненормальна, поэтому не стоит относиться к ее писаниям серьезно. А вам я хочу дать совет...
      - Милостивый государь, - проговорил Илья, сдерживаясь, я вполне обойдусь без ваших анонимных советов. Хотите поговорить - приходите ко мне домой или в Школу, а советы по телефону - это для слабонервных.
      - И, тем не менее, я хотел бы дать совет: держитесь подальше от озера Ильмень. Вы собирались с экспедицией на Тибет? Вот и отправляйтесь туда с друзьями, это гораздо более увлекательное дело, нежели поиск какого-то камня, которого к тому же не существует в природе.
      - Все? - осведомился Илья.
      - В общих чертах.
      - Спасибо за добрые пожелания. - В голосе Ильи прозвучала ирония. - Я не забываю подобных советов.
      Он положил трубку и вышел из квартиры, прокручивая в голове подробности разговора. Все сходилось к одному - сон, наваждение с потолком, письмо с угрозой, письмо бабушки Савостиной с рассказом о Боге Мороке, телефонный звонок, - к единственно верному выводу: дыма без огня не бывает! Никто не станет предупреждать взрослого человека, известного путешественника, мастера единоборств, организовывать на него психологическое давление, советовать остерегаться того, чего нет. Пусть байка о Боге не более чем байка, но что-то здесь, во всей этой истории, есть берущее за душу. Во всяком случае, он ничего не потеряет, если возьмется за подготовку экспедиции на озеро Ильмень. Тибет подождет.
      Подъезжая к трехэтажному зданию Школы в Тушино, на берегу Сходни, Илья окончательно утвердился в своем решении. События начавшегося понедельника разожгли в нем интерес к проблеме, а когда он загорался - ничто не могло Илью остановить.
      Серафим Тымко, друг и соратник, с которым Илья провел бок о бок почти двадцать лет, работавший инструктором по подводному плаванию и рукопашному бою в Школе выживания, уже возился с одной из групп, состоящей из молодых сотрудников муниципальной милиции; приходилось заниматься и с ними, и с ОМОНом, чтобы иметь "крышу" на случай давления криминальных структур (а такие попытки имели место). Илья познакомился с Тымко лет восемнадцать назад, когда участвовал в чемпионатах Европы и мира по самбо и три года подряд был чемпионом Европы среди средневесов. С тех пор они не разлучались, даже в Афганистан попали в составе одной диверсионной группы, хотя иногда ссорились, отстаивая свои идеалы, и пару раз начинали самостоятельные пути, чтобы потом встретиться где-нибудь в совершенно неожиданном месте и затеять совместную работу.
      Серафим Альбертович Тымко закончил Днепропетровский институт физкультуры, работал на Украине, в Белоруссии, России, увлекся туризмом, не забывая о "спецухе" - он занимался вольной борьбой, но потом ушел в боевую армейскую систему и стал мастером "барса". В Школе выживания, созданной Ильей, Тымко устроился инструктором по подводному плаванию, а потом и по рукопашному бою, и, глядя на этого могучего телом, бородатого великана, легко можно было поверить в то, что он кулаком мог свалить с ног быка. Илья, сам далеко не слабый с виду человек, не раз боролся с Серафимом и знал, как нелегко его победить. И убедить в чем-либо. Тымко имел несгибаемый характер и не только всегда и по любому поводу имел собственное мнение, но и отстаивал его, даже порой вопреки логике и фактам.
      Выслушав историю Ильи с письмами и угрозами, Серафим почесал затылок и изрек одно слово, которым отреагировал на происходящее и сам Илья:
      - Бред!
      - Но мне действительно звонили!
      - И ты поверил? Да от всего этого безобразия за версту пахнет розыгрышем.
      - Кому это понадобилось меня разыгрывать? - удивился Илья. - И зачем? До первого апреля еще далеко.
      - Не знаю, кому это понадобилось, но ни в каких Мороков я не верю. Вообще отродясь не слыхивал о Богах с такими уродскими именами. Чушь это все, по-моему.
      - Про Чернобога я читал.
      - Все равно ерунда. Только правителя мертвых на Руси и не хватало, а так все есть, бесы и черти, русалки и водяные, колдуны и колдуньи. - Серафим фыркнул. - Ты как малый ребенок, Илья: поманили игрушкой, ты и загорелся.
      - Ладно, иди работай, - сказал Илья, - вечером поговорим.
      Пожав могучими покатыми плечами, Тымко вразвалочку удалился, похожий на очеловеченного медведя, настроенный скептически ко всему, что шло вразрез с его мировоззрением. Не сомневался он только в своем праве поступать так, как считал нужным.
      День прошел в хлопотах и размышлениях.
      Илья посетил Госдуму, где встретился с депутатом Савельевым, курирующим Российскую академию наук, на предмет финансирования новой экспедиции - на озеро Ильмень, но доказать ее необходимость не смог. Денег в казне не было даже на выдачу зарплаты бюджетникам, содержание институтов и научноисследовательских лабораторий.
      - Ищи спонсора, - посоветовал седоватый подтянутый Савельев, изредка посещавший Школу. - Хотя вряд ли кто-нибудь в нынешнее время рискнет дать тебе деньги на поиск неизвестно чего. Разве что какая-нибудь рекламная компания?
      - Или криминальная структура, желающая отмыть "честно" заработанные деньги, - проворчал Илья.
      - А что? Это мысль. Хочешь, свяжу тебя кое с кем? В Думе имеются представители теневого капитала.
      Илья отрицательно покачал головой.
      - Рекламная компания - еще куда ни шло, но с бандитами я не работаю.
      - Тогда запиши телефон, позвонишь в рекламное агентство "Бествишез", может быть, тебе удастся уговорить его президента.
      Илья снова качнул головой. Поиски камня с изображением Лика Морока требовали тишины, незаметности и конспирации, шумиха вокруг этого дела была Илье ни к чему.
      Не дал положительного результата и визит Пашина к приятелю, президенту коммерческого банка "Каскадер", бывшего также еще и президентом Российской ассоциации каскадеров Виталию Шакункову. Лично поучаствовать в экспедиции он согласился, однако выделить необходимую для этого сумму отказался.
      - Меня убеждать не надо, - сказал он, поправляя платиновый обруч на лбу, которым поддерживал длинные, падающие ниже плеч волосы; даже в свои пятьдесят с хвостиком Шакунков выглядел тридцатилетним атлетом, продолжая заниматься спортом. - Я согласен на все условия, но моих партнеров надо убедить в целесообразности риска, просто так, за красивые глаза, они тебе деньги не дадут. Докажи, что экспедиция будет иметь реальный коммерческий выход - через рекламу, телевидение, кино, тогда и поговорим. Ведь доказательств успеха у тебя нет?
      Илья покачал головой. Письма с угрозой и информацией о выходе Бога Морока у него были, и уверенность в реальности происходящего, подкрепленная таинственным поведением потолка спальни и телефонным звонком, тоже, но говорить об этом Виталию не стоило, тот ни в полтергейст, ни в НЛО, ни в прочую мистику не верил.
      Вечером Илья и Тымко встретились в зале Школы, около часа поработали в серьезном спарринге - не разрешалось лишь добивание противника и удары по семи "точкам смерти" - и мирно разошлись. Он лишь раз уронил Серафима на татами, применив умение создавать внутри себя "_пустоту_", и с трудом выскользнул из болевого захвата, богатым арсеналом которых владел бывший борец.
      В девять вечера они зашли в кафе "Сокол" на Ленинградском проспекте и просидели два часа, беседуя обо всем, что волновало обоих. Кроме темы Ильмень-озера. Серафим не придал значения утреннему разговору и совершенно искренне забыл о предложении начальника и друга, а Илья все никак не мог сформулировать идею экспедиции, понимая, что козырей у него на руках нет. Имей он необходимую сумму в своем Фонде, с организацией похода не было бы проблем. Теперь же в этом было главное препятствие возникшей идее. Хотя в душе Илья уже решил, что если Серафим и Виталий откажутся, он поедет на озеро Ильмень один.
      - Ну что, Фима, - сказал он, перебив разговорившегося о женщинах Тымко; Серафим, как и он, был холост, однако за свои тридцать восемь лет успел уже трижды жениться и трижды развестись, - поедем в Новгородскую губернию искать пристанище Бога Морока?
      Тымко поперхнулся пивом, изумленно глянул на собеседника.
      - Опять за свое, елы-палы?! Ты же собирался на Тибет, кино хотел снимать в Лхасе, с "Мосфильмом" договорился, актеров подобрал...
      - Тибет подождет. Мы быстренько смотаемся на Ильмень, отыщем камень с мордой черта, взорвем его и вернемся.
      - А деньги у тебя на это есть?
      - Нет, - честно признался Илья. - Машину продам - будут.
      - Совсем крыша поехала! - постучал себя по лбу Тымко. Да что ты так присох к этому озеру? Часом не пообещали чего за работу? Награду какую-нибудь? Если так, другое дело, тогда я согласен. Что пообещали-то?
      Илья улыбнулся, вспоминая дивный женский голос и лицо девушки из сна. Она ждала его где-то там, на озере Ильмень, и это была единственная награда, которую он желал бы получить в финале экспедиции, но говорить об этом Серафиму не хотелось.
      - Если откажешься, я пойду один.
      Серафим округлил рот, собираясь произнести язвительную реплику, посмотрел на спокойное и твердое лицо Ильи с жесткой складкой губ и передумал.
      - Ты что же, действительно веришь, что этот чертов камень с Ликом Беса есть свернутый канал возвращения Дьявола на Землю?
      - Красиво формулируешь. - Илья засмеялся. - Сразу видно эрудированного человека. Однако именно так я и думаю. Но даже если это всего лишь миф, легенда, будет весьма любопытно раскрыть тайну его происхождения.
      - Только не для меня. Я человек сугубо материалистический, тайны возникновения фольклора меня не влекут.
      - Значит, я тебя не убедил?
      - К сожалению, нет, - покачал кудлатой головой Серафим. Учить тебя, что делать, я не собираюсь...
      - Кого учить? - четвертая судимость, - пошутил Илья, переживая приступ обиды.
      - Но посоветовал бы поменьше увлекаться несбыточными проектами и чужими проблемами, - не обратил внимания на реплику Тымко. - Пусть этим дурацким Богом занимаются те, кому положено.
      - Это кому же? - поднял бровь Илья. Серафим стушевался.
      - Ну, не знаю... спецслужбы, наверное, которые должны исследовать аномальные явления.
      - Может быть, - пробормотал Илья. - Может быть, ты и прав, Брут.
      В кафе ввалилась компания юнцов в кожаных безрукавках, с белыми повязками на рукавах, на которых были нарисованы большие буквы "РНБ" и чуть ниже маленький паучок свастики. G шумом компания заняла угол зала, где сидели и Пашин с Тымко. Двое верзил с подбритыми затылками и чубчиками подошли к ним.
      - Мужики, пересядьте за другой столик, у нас тут состоится съезд нашей партии.
      Илья и Серафим переглянулись.
      - Пошли по домам? - предложил Илья.
      - Ты спешишь? - поинтересовался Серафим, не обращая внимания на парней. - Я нет. Давай посидим еще полчасика, чайку попьем.
      - Эй, вам говорят, - нахмурился юный белобрысый атлет с огромным перстнем-печаткой на указательном пальце. - Причем пока вежливо... Мест много, пересаживайтесь пошустрей.
      - Так в чем же дело? - удивился Серафим. - Столиков действительно хватает, садитесь за свободные и проводите свой съезд. А мы уж тут досидим.
      - Ты че, горилла, с дуба рухнул? - озадаченно проговорил напарник белобрысого, носивший на шее массивную латунную цепь. - Здоровья много? Вали отсюда быстрей, пока цел.
      Тымко прищурился, и по его затуманенному взгляду Илья понял, что тот закипает. Сказал миролюбиво:
      - Ребята, мы же вас не трогаем, не трогайте и вы нас. Через полчаса уйдем, тогда и занимайте столик.
      В кафе повисла тишина, обусловленная паузой в музыкальном сопровождении и реакцией посетителей кафе, наблюдавших за сценой. Примолкли и остальные мальчики в черном.
      - Они не хотят! - с удивлением оглянулся на стаю во главе с вожаком - бритоголовым мускулистым молодым человеком белобрысый парень.
      - Ты меня удивляешь, Болт, - сухо обронил вожак.
      Заиграла музыка, белобрысый нацист сгреб Тымко за воротник рубашки, пытаясь оторвать его от стула, но лучше бы он этого не делал. Серафим перехватил его руку и одним движением сломал кисть. Парень взвыл, отскакивая. Его напарник замахнулся на Серафима и отлетел к столикам с рассевшимися приятелями от незаметного со стороны удара, которым наградил его Илья.
      Компания притихла, затем все повскакивали с мест, бросаясь к продолжавшим сидеть за столом друзьям, и в то же мгновение Серафим, проявляя неожиданные для его громоздкого тела ловкость и быстроту, прыгнул к вожаку молодчиков и локтем мгновенно зажал его горло, так что у того едва не выскочили из орбит глаза.
      - Прикажи своим нукерам убраться из кафе!
      - Xp-xp-р... э-э... p-pe-ббя... х-хр...
      Серафим ослабил хватку.
      - Р-ребя... ух-ходим... - прохрипел вожак нацистов.
      Парни нерешительно начали переглядываться, кое-кто из них успел вытащить кастет или нож, и в действие вмешался Илья. Он изящно отобрал нож у неосторожно повернувшегося к нему спиной узкоплечего "атлета" и приставил к его же горлу.
      - Мальчики, по домам. Съезд вашей партии закрывается. Во всяком случае, в этом кафе. Я понятно изъясняюсь?
      Парни стали отступать, потянулись к выходу с понурым видом, хотя кое-кто сверкал глазами и бубнил под нос проклятия. Отступать они явно не привыкли. Последним ретировался вожак стаи, потирая горло. На пороге зала задержался.
      - Мы вас подождем, мужики.
      Илья метнул нож, который с треском вонзился в дверь, едва не пригвоздив к ней ухо парня, и тот исчез.
      - Вызвать милицию? - подскочил к столу обрадованный метрдотель.
      - Не надо, - буркнул Тымко. - Принесите чаю.
      - Зря ты все это затеял, - хладнокровно сказал Илья. Ушли бы себе спокойно, без эксцессов. Подраться захотелось?
      - У меня к чернорубашечникам свои счеты. Одно дело, если они просто играются в свои игры где-то в уединенных местах, другое - когда превращаются в бандитов. Одна такая шобла избила до полусмерти мою сестру с мужем. Ребенок у нее потом так и не родился.
      Илья помолчал, прихлебывая горячий, но невкусный чай, поднялся, спиной чувствуя заинтересованные взгляды посетителей кафе.
      - Поехали, пора на покой. Завтра я отбываю в Новгород.
      - Ну и дурак, - буркнул Серафим, настроение которого отнюдь не улучшилось после стычки. - Делать тебе нечего.
      Они вышли из кафе, готовясь к встрече с молодчиками из организации так называемого Русского национального батальона, однако вопреки обещаниям те их не ждали. Стоянка машин напротив здания кафе была пуста.
      - Жаль, - сказал Тымко, расслабляясь. - Я хотел немного размяться. Так ты все-таки решил рискнуть?
      - Съезжу, проведу рекогносцировку местности, поговорю с местными жителями, благо ехать недалеко, и через пару дней вернусь.
      - Что говорить, если тебя будут спрашивать?
      - Что я взял небольшой отпуск и поехал на родину, отдыхать.
      - Тогда ни пуха тебе!
      - К черту!
      Они пожали друг другу руки и разошлись по машинам. Крупногабаритный Тымко ездил на джипе "Шевроле", напоминающем танк, Илья же предпочитал оригинальные формы и год назад купил себе новенькую "Альфа-Ромео" серии "Нувола". Он уже включил мотор, когда к машине подошел Серафим.
      - Забыл тебе сказать: Антон освободился.
      - Когда? - обрадовался Илья.
      - Пару дней назад. Звонил мне вчера вечером, хочет приехать в Москву, поискать работу.
      - Это славно. Что ты ему сказал?
      - Что я скажу? - отвернулся Серафим. - Кто сейчас возьмет на работу бывшего зека? Даже если он профи боя...
      - Ты так и сказал?
      - Не так, но примерно...
      Илья выжал сцепление и выехал со стоянки, оставив Тымко размышлять над своими словами.
      Через полчаса он был дома, не заметив, что за ним следует в отдалении черный "Форд-Саетта" с погашенными фарами.
      Ильмень-озеро
      В Парфино Илья приехал еще засветло, преодолев четыреста с лишним километров от Москвы за семь часов. В принципе он мог бы добраться и раньше, но не спешил, любуясь пейзажами и архитектурой попадавшихся на пути древних русских городов и городочков: Клина, Твери, Торжка, Вышнего Волочка, Валдая.
      Чтобы не делать изрядный крюк через Новгород, Илья от Валдая поехал через Демянск и не пожалел об этом, хотя дороги здешние были старыми, разбитыми, узкими и пролегали в основном по болотистой местности. Зато несколько раз попадались удивительной красоты церквушки и колоколенки, а за поворотом на Залучье недалеко от дороги стояла старинная крепостца с уцелевшими зубцами и маковкой центральной колокольни. Илья полчаса бродил вокруг этих древних развалин, сожалея, что нет времени на исследование постройки предположительно семнадцатого или восемнадцатого веков, и решил при случае вернуться сюда с отрядом и аппаратурой, побродить по окрестным деревням и послушать местные легенды.
      Парфино-город располагался на правом берегу Ловати, дом же родственника Ильи по маминой линии Федора Ломова стоял на левом, в деревне Парфино, и Илье пришлось пересекать реку по старому автодорожному мосту, на котором велись ремонтные работы. Поплутав по улицам деревни, Илья, наконец, отыскал дом Ломовых и вылез из машины, с интересом оглядывая соседние избы, утопающие в зелени садов, улицу, поросшую травой, играющих в траве ребятишек. Дом Ломова отличался от остальных. По сути, это был двухэтажный деревянный особняк с четырьмя спальнями, каминным залом, столовой, холлом и гаражом. Кроме того, на территории хозяйства стояла баня, за ней располагалась теплица, а за теплицей огород в восемнадцать соток и скотный двор, где обитали #ca(, куры, лошадь и корова Красуля, дающая до тридцати литров молока в день.
      До тысяча девятьсот девяносто второго года Федор Ломов был простым работягой на местном рыбзаводе. Потом страну, накренив, повели к капитализму, государственные предприятия Парфино, в том числе и рыбзавод, прекратили существование, и Ломову пришлось переквалифицироваться: он стал торговым человеком.
      Сначала поставлял валдайскую клюкву и бруснику в новгородские и московские рестораны, возил одежду из Польши, перегонял и продавал иномарки, пока правительство не задрало таможенные пошлины до уровня удавки на шее, так что честный автобизнес стал невыгоден, и, наконец, занялся подсобным хозяйством, на заработанные деньги, построив дом и купив машину - новую "Волгу" одиннадцатой модели.
      Жена Федора Елена Кондратьевна работала в школе, учительствовала в начальных классах, а детей у них было трое: двое парней и девочка. Старший сын, двадцатилетний Никита - учился в Новгороде в военном училище и жил там же, в общежитии, изредка навещая родителей. Шестнадцатилетняя Леночка мечтала поступить в Московский университет на исторический факультет, а двенадцатилетний Данила, серьезный молодой человек, занимался рисованием и учился восточным единоборствам под руководством школьного учителя физкультуры.
      Все это Илья узнал, сидя за столом на веранде дома, где его потчевали ужином. Дядька Федор был на целых десять лет старше Ильи, но выглядел гораздо моложе: могучий, широкоплечий, с руками-лопатами, бородатый и усатый, с густой шевелюрой без единого седого волоска. Подстать ему выглядела и жена - крупнотелая, но не толстая, с тонкой талией, большой грудью и полными бедрами. У нее были роскошные льняные волосы, которые она заплетала в косу и укладывала короной на голове, и очень милое спокойное красивое лицо, с бровями вразлет и полными губами, в котором сказывалась исконно русская порода. Она была на два года моложе мужа, однако, как и он, выглядела тридцатилетней. Глядя, как они переглядываются, понимая друг друга с полуслова, Илья невольно позавидовал дядьке и впервые в жизни с грустью подумал, что жизнь проходит, а он до сих пор не женат.
      - Сам-то я спортом никогда не занимался, - гудел в бороду хозяин, любовно погладив соломенную голову Данилы, - а он вот решил стать мастером воинских искусств. Я знаю, ты там, в столице, бойцовскую школу открыл, тоже занимаешься какой-то борьбой, не возьмешь мальца, когда подрастет?
      - Отчего же не взять? - улыбнулся Илья. - Закончит среднюю школу и пусть приезжает. Хотя учиться надо не только воинским искусствам, но и искусству жить в современном мире, и другим практическим вещам. Ты уже наметил, чем будешь заниматься в жизни?
      - В художественное училище пойду, - сказал Данила солидно, допивая брусничный компот: - Художником буду. Я побегу, пап? Ребята ждут.
      - Стемнеет - сразу домой.
      - Хорошо. - Данила убежал.
      - Я тоже пойду, - поднялась Елена Кондратьевна, - хозяйство большое, хлопот требует. А вы посидите, мужчины, когда еще минутка спокойная выдастся.
      Мужчины посмотрели ей вслед, переглянулись. Федор поднял рюмку, до краев наполненную водкой; пил он много, но никогда не пьянел. Илья же поднимал рюмку только за компанию, но вообще не пил, только пригубливал, помня поговорку отца: "Чай пием - орел летаем, водка пием - дрова лежим".
      - Чтоб мы жили-поживали, да добра наживали, - произнес тост Tедор, опрокидывая рюмку в рот.
      Закусили грибочками и огурчиком.
      - Пасеку хочу купить, - сказал Ломов, вытирая усы. - Со следующего лета займусь продажей меда. Если, конечно, к тому времени нас не раскулачат. Каждый год родное государство придумывает что-нибудь новенькое, чтобы жизнь медом не казалась. То новые налоги - скоро за воздух и воду будет брать, то новые комиссии по учету и контролю.
      - Бог даст, не раскулачат, - успокоил Федора Илья, хотя сам далеко не был уверен в прогнозе. - А соседи как относятся к твоим успехам? Не завидуют?
      - Соседи у меня хорошие, с понятием. Справа живет Шурик Теркин, участок у него поболе моего в полтора раза, а слева дед Евстигней. Очень любопытный дедок, скажу я тебе. Люди его волхвом кличут за целительство, тыщи больных от хвори избавил. Лет ему уже за сто будет, а с виду - ну, может, шесть десятков и дашь. У него не глаза, а рентген, право слово! Мой шурин Васька попал к нему два года назад - ни руки, ни ноги не двигались, в больницах врачи не знали, что с ним делать, какой диагноз ставить. А Евстигней посмотрел своим "рентгеном", прописал снадобье из только ему известных трав, поделал массаж с неделю, и теперь Васька не просто ходит - летает, можно сказать, на работу устроился. Что смотришь вприщур? Аль не веришь?
      - Почему не верю? Верю, - кивнул Илья, вспоминая письмо бабушки Савостиной, в котором она упоминала деда Евстигнея. - Действительно интересный у тебя сосед. Познакомишь?
      - О чем разговор? Прямо сейчас и пойдем, дед рано спать не ложится.
      - Нет, не сегодня, - вздохнул Илья, - устал я маленько, не хочу выглядеть перед твоим целителем сонной тетерей.
      - Хорошо, завтра к нему пойдем, - легко согласился Федор. - Сам увидишь, что это за человек. Знаешь, сколько он поднял на ноги, можно сказать, собрал по косточкам безнадежно покалеченных спортсменов, парашютистов, жертв автокатастроф? Человек двести на моей памяти! Любого с недугами насквозь _видит_. И вообще много чего знает, с духами общается, много историй помнит, тебе с ним будет о чем поговорить.
      - Ну, а с другими сельчанами ты как живешь? - прервал Илья хвалебную оду деду Евстигнею.
      - Да никак, - потускнел Федор. - Кругом одни пролетарии да люмпены. Многие из них остались не у дел и жутко бедствуют, а искать работу не хотят, да и не найдешь ее такую, чтобы платили копейку вовремя. Вот они и озлобились на весь мир. Еще немного, глядишь, и пойдут жечь, грабить, крушить и громить. Причем, заметь, не господина Березовского или всяких там господ Потаниных, Гусинских, Лисовских пойдут громить, а меня и таких, как я, потому что мы ближе и бежать нам некуда.
      Илья с любопытством вгляделся в глаза Ломова, но злости или раздражения в них не увидел, только легкое огорчение и грусть. С ненавистью к богатым Федор в своем пролетарском районе Парфино сталкивался едва ли не каждый день, однако не озлобился в ответ и не закрыл наглухо окна и двери, не отгородился от остальных высоким забором.
      - Давеча иду по улице, - продолжал рассказывать он с усмешкой, - а женщина у водоразборной колонки, приезжая, у Кольки Буденного живет, вдруг ни с того ни с сего мне в спину: "У-у, миллионер гребаный, буржуй недорезанный, придет время, всех постреляем!" Или вот плотник у меня работал, нормальный мужик вроде, заплатил я ему, как положено, обедом накормил, а он так спокойненько заявляет: "Наша власть придет, мы в твоем доме детсад устроим, у тебя места много..." Ну, как после этого с людьми разговаривать? Нешто я украл у кого, с бандитами якшался, клад нашел? Своим горбом все заработал и построил! Поработай, как я, и у тебя все будет. Так нет, принцип один - отнять и разделить!
      - Что ж ты будешь делать, если снова революция грянет?
      - А уеду куда-нибудь, к чертовой матери, - махнул рукой Федор. - Земли в России много, найду себе местечко, а огород при любом режиме прокормит, не ленись только. Руки-ноги целы, здоровье есть, не пропадем.
      - И что, даже не попытаешься дом свой защитить?
      - Бессмысленное это занятие, - отмахнулся Федор. - В семнадцатом году никому не помогла защита, кто пытался отстоять свою свободу и достоинство. Сейчас ситуация не лучше, не поймешь, чего ждать от родного государства. Телевизор смотришь? Помнишь, как Кириенко три года назад объявил НЭП? Новую экономическую политику, значит? Потом Черномырдин еще более новую, теперь вот еще один вундеркинд объявился. А что изменилось? Богатые как жирели, так и жиреют, бедные же и вовсе обнищали. Может, и взаправду революция поможет тем, кто хочет работать честно, установит справедливые законы? Ты вот в столице обретаешься, поближе к власти, что там слышно про нынешний конфликт Думы и правительства?
      Илья улыбнулся.
      - Не занимаюсь я политикой, дядь Федь, но знаю, что ситуация далека от совершенства. Ты прав, богатые продолжают богатеть, делить Россию на кусочки, а бедные срывают злость друг на друге. Выхода же пока не видно.
      - Да-а, дела-а... - Федор помолчал, шибко почесал затылок, махнул рукой. - Ладно, давай о другом, что это мы, в самом деле, нешто других тем нету. Рассказал бы, как сам живешь, чем занимаешься, женат ли. Надолго к нам приехал?
      - Дня на три-четыре. Отыскать мне кое-что надо на Ильмень-озере. Поможешь, Федор Петрович?
      - Что ты меня по имени-отчеству величаешь? Федькой зови, по-простому, чай не намного меня моложе. Что именно ты хочешь отыскать?
      - Слыхал что-нибудь о Боге Мороке? Говорят, существует легенда о нем, давно сложена, тысячи лет назад. Кстати, может, твой дед Евстигней ее знает?
      - Дед, возможно, и знает, я не слышал. Что за легенда?
      - Потом расскажу, в другой раз, история долгая. А отыскать мне надо один необычный камень с изображением бесова лика, который по легенде лежит где-то на дне озера Ильмень, неподалеку от мыса Стрекавин Нос. Не бывал в тех местах?
      - Нет. Спроси у Васьки, он рыбак заядлый, может, и заплывал к Носу. Так что за камень, говоришь?
      - Он так и называется - Лик Беса. Его надо найти и уничтожить.
      - Лик Беса? - Федор хмыкнул, запуская пятерню в густую шевелюру. - Странное название. Никогда ни от кого не слыхивал, хотя живу здесь уже шестой десяток лет. Впрочем, легендами и сказками я никогда особо и не интересовался, баловством считал. Дед Евстигней же в этом деле, пожалуй, специалист - что твой академик. Поговори с ним, он должен был слышать легенду и о твоем боге Морочнике.
      - Мороке. Другое имя - Чернобог.
      - Хрен редьки не слаще. А с камнем помогу, ежели, конечно, ты этим всерьез собираешься заняться. Только вот завтрапослезавтра мне недосуг, уговорились с шурином в Новгород поехать по делам. Подождешь?
      Илья подумал.
      - А лодка у тебя есть?
      - У меня только карбас старый, четырехвесельной, а у Васьки катер, думаю, не откажет одолжить.
      - Тогда я один пока смотаюсь к этому самому Стрекавину Носу, разведаю, посмотрю, что за местность. Потом уже вместе пойдем, когда вернешься.
      - Договорились. - Федор встал из-за стола. - Пойдем, покажу спальню. Совсем ты осоловел, гляжу. Хочешь посмотреть, что Данила малюет?
      Илья подавил зевок и кивнул.
      Они поднялись на второй этаж, где располагались все четыре спальни дома, и вошли в комнату Данилы, превращенную им в художественную галерею. Рисунки, выполненные карандашом, гуашью, акварелью, висели на стенах, стояли на подоконнике в рамках и лежали на столе, и первый же из них - портрет отца - заставил Илью забыть о том, что это всего-навсего рисунок двенадцатилетнего мальчишки.