ВАСИЛИЙ ГОЛОВАЧЕВ
      РЕЛИКТ
      КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ
      КОНТРРАЗВЕДКА
      Часть первая
      ТЕРРОРИСТЫ.
      СТАВР ПАНКРАТОВ
      ПРОРЫВ ИНФЕРНАПЬНОСТИ
      Уходя из Солнечной системы, Конструктор буквально вымел ее, словно дворник - территорию двора. Пояс астероидов при этом, располагавшийся между орбитами Марса и Юпитера, исчез почти полностью, многие спутники внешних планет также пропали или изменили орбиты, зато кометы, порождаемые облаком Оорта за орбитой Плутона, стали появляться в тысячу раз чаще. Зрелище было поистине захватывающим, когда по ночам раз в месяц всходило одно из этих хвостатых чудищ, освещая ночную сторону Земли не слабее полной Луны. Иногда кометы были видны и днем...
      Сайд очнулся: драйвер-секунда в соседнем коконе-кресле что-то спросил. Заметив отрешенный взгляд первого пилота, повторил вопрос:
      - Что с тобой? О чем задумался, детина?
      Оба не были интраморфами, как нынче называли людей с паранормальными способностями, и общались в звуковом диапазоне, а не мысленно.
      - Что-то мне не по себе, Коля. Да и надоели эти круизы до чертиков! Возим малахольных по Системе...
      - Переходи в Даль-разведку, если возьмут, конечно, там поинтереснее будет. Может, откажешься от полета? Я и один справлюсь.
      - Одного тебя не выпустит контроль, на борту две сотни пассажиров. Ладно, поехали, еще будет время подумать, менять ли квалификацию. Но в Даль-разведку меня не возьмут - стар. Это тебе еще можно попытать счастья сдать экзамены, мне уже поздно, малыш. Разве что уйти в инспекцию?
      Но Сайд ошибался, полагая, что успеет изменить свою судьбу, времени на обдумывание своего положения у него не оставалось.
      Туристический лайнер первого класса "Баальбек", биомашина пятого поколения класса "универсал-фараон" с двумя сотнями любителей созерцать красоты Солнечной системы, стартовал с Луны и направился к внешним планетам. Его маршрут пролегал по тем краям, где полсотни лет назад побывал чудовищный "пасынок человечества" - звездный Конструктор, вторгшийся в Систему и радикально изменивший ее космогонический порядок.
      Пилоты лайнера неплохо знали историю его появления с того момента, когда в контролируемую землянами область космоса ворвался сверхоборотень - спора Конструктора, проросшая впоследствии на Марсе. Неизвестно, что послужило толчком, спусковым механизмом развития споры, но она ожила, и родившийся "малыш" начал "поедать" планету, чтобы утолить энергетический голод, за что получил кличку Прожорливый Младенец. Сожрав чуть ли не треть Марса, он покинул Солнечную систему, чтобы через сто с лишним лет объявиться снова в образе "пули" Большого Выстрела, нацеленной на Солнце. Остановить его удалось с большим трудом, ценой людских потерь и необратимых изменений в структуре Системы.
      Больше всего пострадали внешние планеты, особенно Нептун, спутники которого рассеялись по Системе, а самый большой Тритон упал на поверхность планеты; к тому же Конструктор содрал с нее и большую часть атмосферы, превратившуюся в глюболл, своеобразный газовый спутник. Но досталось и Урану, и Юпитеру, и Сатурну, окруженному обширной спутниковой семьей. Изменились также орбиты планет, в том числе и внутренних - Марса, Земли, Венеры.
      Марс приблизился к Солнцу после "ремонта" его Конструктором, а Земля и Венера чуть отдалились, хотя это почти не сказалось на климате этих планет.
      Пояс астероидов между орбитами Юпитера и Марса практически исчез, образовав компактное облако, похожее на раздробленную планету величиной с Луну. Зато приблизилось к Солнцу облако Оорта, выстреливающее кометы и изливающее метеоритные дожди - потоки мелких небесных камней и песчинок. Одну из комет как раз должен был облететь лайнер "Баальбек", который потом направлялся к астероидному псевдошару, названному Фаэтон-2, а дальше к Юпитеру, Нептуну и за пределы Системы, по вектору подхода Конструктора, оставившего после себя экзотические следы: струи необычных частиц - монополей, кластерные "мешки" - слипшиеся в "ком" кварки, и многое другое...
      Драйвер-прима лайнера Сайд Мерген махнул рукой второму пилоту, закуклился в кресле, и "Баальбек" рванулся по "струне" в точку выхода, к "раздробленной" планете, к шару из сгрудившихся каменных глыб бывшего астероидного кольца.
      Поболтавшись возле кучи камней диаметром в три тысячи километров, лайнер прыгнул к Юпитеру, чтобы пассажиры могли полюбоваться на два его пылевых серпа и электрические сияния в недрах атмосферы. Затем наступила очередь Сатурна и Урана, а дальше "Баальбек" пошел шпугом, то есть в режиме двойного ускорения, так нагляднее были видны изменения в картинке, подаваемой в зал наблюдений и в каюты пассажиров аппаратурой лайнера. Специальные устройства давали возможность увидеть любые объекты в космосе в объеме и в естественной цветовой гамме.
      Но пассажиры недолго любовались приближающимся Нептуном: ровно через две минуты после включения шпуга лайнер на скорости, близкой к световой, напоролся на некое небольшое и абсолютно невидимое - ни людям, ни колоссальной чувствительности аппаратуре - препятствие, которое пробило его по всей двухсотметровой длине от носа до кормы.
      Удар был тем более страшен, что от него не спасла корабль ни защита, ни автоматика, ни реакция пилотов, которым и реагировать в принципе было не на что. Первый из них погиб сразу, второй успел предотвратить взрыв генератора движения, отстрелив его, и включить вопль "SOS". Перехватить идущий по инерции лайнер спасателям удалось лишь через сутки.
      К их удивлению, погибло всего одиннадцать человек. Впечатление было такое, будто людей пронзила одна и та же пуля, выпущенная из крупнокалиберного пулемета по идущему с огромной скоростью кораблю.
      Фредерик Фергюссон, кобра погранотряда Примарсианья, одетый в уник *, изображавший в данный момент комбинезон стармена-пограничника, смотрел с вершины холма на море фиолетово-зеленых мхов до горизонта и размышлял о
      * Уник - универсальный компьютеризованный костюм, способный принимать любую форму по воле владельца в зависимости от программы; заменил стандартный кокос - компенсационный костюм спасателя, как более удобный, комфортно усовершенствованный и обеспечивающий большую безопасность.
      том, почему эта область Марса, получившая официальное название Плоть Бога, а неофициальное "Коровья Лепешка" и "Плевок Бога", остается незаселенной, несмотря на восстановленную атмосферу красной планеты.
      Соорудил эту местность Конструктор во время своего второго пришествия, решив, очевидно, "починить" обкусанную им во времена младенчества планету. Но, во-первых, масса его "плевка", заполнившего котловину в боку Марса, вдвое превзошла массу "съеденных" пород, а во-вторых, материал "ремонтной нашлепки" весьма сильно отличался от пород планеты, что породило множество интересных физических эффектов.
      Атмосферу Марса восстановили уже спустя десять лет после ухода Конструктора со свитой из Системы, и люди даже начали было обживать этот район, достаточно ровный, без обычных для Марса гигантских каньонов и чудовищных горных изломов. Однако через некоторое время волна арес-переселенцев схлынула, эмигранты начали покидать "Коровью Лепешку", пока население района не сократилось до нескольких сот человек, в основном ученых, продолжавших исследовать Плоть Бога.
      От удара прилепленного Конструктором куска Марс приблизился к Солнцу, и климат его несколько изменился, стал теплее, благоприятнее для жизни человека, и все же на "Коровьей Лепешке" почти никто не жил. Пустовали построенные города и поселки, пустовали комфортабельные кемпинги и дома отдыха, лишь кое-где их занимали редкие жители, в основном интраморфы.
      Мощный моховой покров не был единственным представителем земной флоры, освоившим просторы Плоти Бога, но оказался единственным коренным видом растительности, завезенным на Марс с Земли еще три сотни лет назад, в начале его освоения. Остальные виды представляли собой либо мутировавшие до неузнаваемости водоросли, как, например, кладофора, достигавшая здесь пяти метров в высоту, либо не менее изуродованные мутацией грибы. Высшие растения здесь почему-то не прижились, за исключением карликовых пиний, устилавших низины между холмами упругим коростообразным покрывалом.
      Фергюссон покосился на ажурную полую башню, торчавшую из склона холма. Высота башни достигала семи с лишним метров, в диаметре у подножия она была не менее метра, а вершину венчал полупрозрачный мутный шар, напоминавший фасетчатый глаз насекомого. Некогда прародителем этого растительного чуда-юда был гриб сморчок. В общем, малоприятное, надо признаться, для человека зрелище.
      Фергюссон прошелся по пружинящей под ногами массе мха, услышал тонкий писк вызова в наушнике рации. На связь вышел начальник сектора Малиновский, но, будучи обычным человеком - нормалом, как называли людей интраморфы в своей среде, он не владел слоган-речью*.
      - Фред, в районе Слезы Большого Водопада есть заброшенный кемпинг "Ласточкино гнездо". Там объявилась какая-то подозрительная компания. Проверь - кто, откуда, зачем.
      - Принял, - ответил Фергюссон лаконично.
      На поясном антиграве он мог добраться до указанного района за час с небольшим, но предпочел воспользоваться патрульным птераном.
      Транспортная техника за последние несколько лет изменилась, наступил век органопластики, квазиживых и живых технических систем, зачастую имеющих высокий интеллект. На Земле такси можно было вызвать просто звуковой командой, возбуждающей приемники транспортной сети, или посредством "пискуна", простенькой рации, встраиваемой в любую деталь одежды. Форма и объем воздушной машины подстраивались под количество пассажиров, и машина первой транспортной сети индивидуального пользования - аэр - могла перевозить до десяти человек.
      Второй транспортной сетью пользовались специальные службы "Скорой помощи", ГАИ - глобальной аэроинспекции, спасатели, линейщики общественной безопасности; вызвать эти машины птераны и флайты - можно было уже только будучи специалистом указанных служб.
      Третья транспортная сеть включала в себя грузовой транспорт всевозможных классов - нефы, летающие в пределах атмосферы планет, и галионы, имеющие выход в космос.
      Но существовали еще сети: четвертая - для пограничников и безопасников, пятая - для работающих в открытом пространстве и шестая - спецмашины для спецслужб, работающие в очень широких диапазонах внешних условий. К седьмой можно было условно отнести транспорт Даль-разведки. Но все эти разноклассовые машины объединялись двумя свойствами: изоморфией, текучестью форм, зависящих
      * В наше время с л о г а н - сжатая, ясная и легко воспроизводимая формулировка рекламной идеи.
      лишь от скорости и предлагаемого комфорта, и чрезвычайно малыми габаритами, обусловленными, по сути, лишь размерами перевозимого груза. В свободном состоянии и одноместный аэр-такси, и переносящий до десяти тонн неф представляли собой отливающую жемчужным блеском метровую лодочку.
      На Марсе и других планетах Системы сеть вызова транспорта работала в ином режиме, и ждать такси можно было долго, иной раз и более получаса, хотя специальные службы, конечно, пользовались своим транспортом.
      Птеран, ждущий хозяина неподалеку, мог выходить в космос, хотя с виду не выглядел грозной и скоростной машиной четвертого класса.
      Фергюссон привычно коснулся рукой борта "лодки", и та в течение двух секунд развернулась в стреловидный аппарат, упаковав пилота в кокон-кабине. Через шесть минут Фергюссон был на месте.
      Слезой Большого Водопада назвали этот хилый водопадик острые на язык марсианские терраформисты, первыми обследовавшие "Коровью Лепешку" на предмет жизнеустройства. Метровой ширины ручей низвергался с высоты в девять с половиной метров в неглубокую ложбину идеально круглой формы. Но для Плоти Бога, перепад высот которой не превышал сотни метров, и этот водопад был чуть ли не равен по эстетике Ниагарскому.
      Кемпинг "Ласточкино гнездо", также названный в честь своего земного крымского тезки с известной долей иронии, располагался над обрывом слева от водопада - красивая ажурная постройка, стилизованная под готику, с тремя башенками и центральным куполом со стрельчатыми окнами. Сверху никакого движения в окрестностях водопада и кемпинга Фергюссон не заметил, но по колебаниям пси-фона вычислил, что компания, занимавшая пустующий дом отдыха, состоит из пяти человек. Из них по крайней мере один был паранормом, судя по мощи излучения.
      Без особой тревоги пограничник посадил свой патрульный аппарат рядом с галионом, на борту которого красовалась эмблема Всемирной миссии магов и спиритов: светящаяся красная пентаграмма с головой дракона в центре. На всякий случай Фертюссон дал сигнал наверх, дежурному погранзаставы "Деймос".
      - Вышел к объекту, все спокойно, уровень-1.
      Ему ответила бесшумная зеленая вспышка, спроецированная перед глазами на стекле шлемных очков.
      Оглядываясь, Фергюссон направился через дворик к открытой двери в центральный купол, где, по его расчетам, находились четверо из компании. Пятый почему-то был виден слабо, то пропадая из пси-поля совсем, то появляясь почти невидимым силуэтом за спиной или сбоку. Однако он и визуально не появлялся в поле зрения, будто надел шапку-невидимку.
      Фергюссону шел тридцать шестой год, и был он весьма опытным пограничником, но его подвели два фактора: излишняя самонадеянность и отсутствие тревоги в тоне начальника сектора, пославшего его сюда с проверкой. Да и к открытому нападению он готов не был, хотя и знал об отношении людей к интраморфам.
      "Компании", о которой говорил Малиновский, не существовало изначально. Те четверо, которых почуял Фергюссон, на самом деле оказались витсами, демонстрирующими для отвлечения внимания пограничника эротическую сцену, и лишь пятый был человеком в маскировочном костюме "хамелеон". Подождав, пока пограничник войдет, он не мешкая атаковал Фергюссона сзади из парализатора на уровне полного пси-подавления воли. Пси-импульс был рассчитан именно на паранорма, обычный человек вообще умер бы тут же, мгновенно, пограничника же лишь оглушило. Однако и этого оказалось достаточно, чтобы киллер приблизился и набросил на голову Фредерика пси-ловушку, дезорганизующую работу нервной системы.
      Пограничник жил еще несколько минут после снятия зонда, разрушающего мозг, и остановки сердца и даже успел выстрелить в потолок из штатного "универсала", но сообщить о нападении на базу уже не смог.
      НАГУАПЬ
      Утро выдалось росистым, солнечным и свежим.
      Ставр вдохнул воздух всей грудью, задержал выдох на несколько минут и, ощущая желание закричать во все горло, прыгнул с обрыва в озеро. В темпе переплыв его под водой трижды, что составляло чуть больше ста метров, он полежал на воде, затем вернулся обратно на берег и час занимался ежеутренним тренингом с "динго"-двойником. Еще час медитировал с выходом в поле Сил, то есть общее энергоинформационное поле, просеивая информацию, узнал последние новости и вернулся из странствий на верхние этажи эйдоинформ-океана, почти не утратив хорошего настроения. Информации для размышлений хватало, в том числе и в области его интересов, но в настоящее время считалось, что Ставр Панкратов находится в законном отпуске и происшествия любых уровней касаться его не должны. Хотя на самом деле все было наоборот, и он был вызван сюда: а - для получения задания, б - для встречи с другим агентом класса ультра-си, с которым ему предстояло работать в паре.
      Искупавшись в озере еще раз, Ставр позавтракал жареными грибами и земляничным компотом - готовил сам, по старинке, на костре - и завалился в полудреме на лужайке у обреза воды с другой стороны озера, где берег был ниже. Таким образом он проводил время уже третьи сутки, успел загореть, расслабиться и наполнить душу и тело тишиной природы, зная, что подобного кайфа не может себе позволить ни один крутой спец "контр-2". Видимо, кто-то на самом верху властных структур "контр-2" решил дать ему расслабиться перед важным делом, справедливо полагая, что уединенный отдых на лоне природы не надоедает и не приедается. Правда, Ставру дали понять, что в случае непоявления агента он обязан заявиться по месту основной работы не позднее двадцать первого июня, хотя он и сам отлично понимал значение слова "ответственность".
      С другой стороны, он мог и не соблюдать закона педантичной точности. Во-первых, потому что его всегда могли найти те, кто был в нем заинтересован, а во-вторых, жить свободно и независимо позволяли принципы современного социума: от каждого - минимальная отдача для обеспечения прожиточного уровня, соблюдение максимального невмешательства в дела соседа, и каждому - максимальная свобода для реализации собственных творческих планов и обеспечения своего благосостояния, не в ущерб, разумеется, живущему рядом. Если бы Ставр Панкратов при этом был нормальным среднестатистическим гражданином Федерального союза Земли, соблюдающим все нормы и законы общежития...
      Это скрытое густыми лесами местечко под Владимиром, предназначенное для встречи, на берегу небольшого, но глубокого озера, питаемого родниками и ручьями, недалеко от реки Клязьмы, он отыскал не сразу и справедливо считал своим. Туристы пока еще сей район не облюбовали, а лесники если и посещали, то редко.
      Место и в самом деле было исключительным по красоте и покою: склон холма обрывался в озеро, будто отсеченный ножом, а к лужайке под обрывом идеальным образом была подогнана опушка елового леса с великолепным малинником и земляничной поляной. Озеро, метров сорока в диаметре, было глубоким и совершенно прозрачным до чистейшего песчаного дна, а окружали его столетние ели и клены, так и просившиеся на полотно художника. Ставр художником не был, но толк в красоте и гармонии понимал.
      Что-то зажужжало над лицом. Он с любопытством открыл глаз: вредные насекомые облетали его стороной, а для пчел и ос он интереса не представлял.
      Это был здоровенный, чуть ли не с кулак величиной, и с огромным жалом шершень, пушистый, золотисто-коричневый, полосатый, сверкающий драгоценными камнями на крыльях.
      - С жалом ты переборщил, - лениво пробормотал Ставр вслух и закрыл глаз. Никакой это был не шершень, а терафим, личный инк по имени Фил, Филиппок, пси-защитник, пси-лекарь и блок информации. Терафимы по сути представляли собой сгустки полей, саморегулирующиеся полевые структуры, а функционально квазиживые информационные преобразователи, обладающие зачатками интеллекта и в некоторых пределах свободой воли. Они могли внедряться в любой предмет, могли быть совсем невидимыми - для обычных людей, конечно, или создавать себе любой облик. Терафим Ставра любил забавляться и нередко преподносил хозяину сюрпризы, а также вечно бурчал по поводу имени, которое ему дали при рождении. Ну не нравилось оно ему.
      "Я тут кое-что откопал занятное, - сообщил он в псидиапазоне. - Не изволите полюбопытствовать? И вообще - хватит спать! Вон пузо уже отрастил".
      "Не мешай, - так же мысленно отмахнулся Ставр. - Никакого пуза я себе отрастить не успел. А ты небось наткнулся на муравейник".
      "Что я, муравейников не видел? Это какая-то хреновина с морковиной. В моей памяти сведений о подобных объектах не содержится. Пошли посмотрим, хоть жирок растрясешь".
      Ставр подумал немного и сел, потом поднялся. Ему действительно стало интересно, что за открытие сделал Фил. Вернее, Филиппок. Такое именно имя дал ему Панкратовстарший, а Филом он стал, уже служа у Панкратова-младшего, у Ставра.
      "Веди, Сусанин".
      Идти пришлось метров сто, через малинник и небольшое болотце с крапивой и, как полагается, с комарами. Ставру показалось, что терафим повел его этим путем нарочно, однако проверить догадку не удалось: руку вдруг пронзила мгновенная боль. Ставр инстинктивно "ощетинился" - включил пси-резерв, но ничего необычного не увидел и не ощутил, вообще ничего не увидел, и тем не менее на тыльной стороне ладони красовался длинный порез, словно сделанный острием ножа или бритвы. Ставр закрыл глаза, сосредоточился, обнял весь этот район всеми органами чувств, отключая сознание.
      Зона максимально ясного сознания в психике человека ограничена анализом всего сто бит информации в секунду, в то время как на бессознательном обрабатывается миллиард бит в секунду, и обычный человек довольствовался этими скромными возможностями, однако Ставр, как и все интраморфы, с рождения владел погружением в подсознание и пользовался им совершенно свободно, как дыханием или зрением. Но даже включив себя в состояние инсайта, погрузившись в поток Сил, он снова ничего подозрительного вокруг себя не заметил, хотя на мгновение пришло ощущение неловкости, некоего неудобства, связанного, однако, не с положением вещей поблизости или вдали, а скорее с внутренней готовностью к опасности.
      "Что я говорил?" - торжествующе-назидательно возопил Фил.
      Ставр изучил порез, слизнул кровь, подождал, пока царапина затянется, и лишь потом принялся экспериментировать; все это время он простоял в одной позе, совершенно неподвижно, продолжая изучать окрестности и пытаясь найти объяснение непонятному явлению.
      Первое же движение рукой вправо вызвало тот же результат: по пальцам словно чиркнули лезвием бритвы! Ставр снова замер, глядя, как из пореза закапала кровь. Мысленным усилием остановил кровотечение, заживил рану, затем попробовал нащупать невидимое "лезвие".
      Пальцы наткнулись на нечто кружевное, игольчатое, похожее на осколок гранаты или сросток кораллов с невероятно острыми краями. Размеры предмета, состоящего, по сути, из одних игл, не превышали десяти сантиметров, а иглы были заточены чуть ли не до молекулярной толщины, потому что ощупать их, не порезавшись при каждом движении, Ставр не смог. "Коралл" не вызвал привычных ощущений тепла или холода, а также не позволил определить материал, из которого был сотворен. Во всяком случае, он не был ни шершавым, ни гладким, ни теплым, ни холодным и вызвал лишь одно ощущение - абсолютной твердости. А главное, он был невидим во всех диапазонах электромагнитных волн, доступных Ставру, и висел в воздухе, ни на что не опираясь! Ставр порезался трижды, прежде чем определил размеры игл "коралла" и его положение - метр тридцать пять над почвой. На всякий случай он поискал невидимые образования на площади в сто квадратных метров, затратив больше часа времени, но ничего похожего больше не обнаружил. Фил кружил над головой, давал советы, пугал, когда Ставр подолгу замирал на месте, восклицая: "Я же говорил!" или "Что же это мы открыли?!" А поскольку Ставр догадывался, что это такое, ему пришлось оборвать терафима, так что тот обиделся и замолчал.
      Но сам Ставр никак не рассчитывал встретить "невидимый коралл", известный под названием нагуаль*, на Земле. Потому что именно такой же "коралл", разве что больший по размерам, имел место быть на Тартаре, за тысячи световых лет от Солнца! Чтобы встретить его на Земле, в лесу, случайно, надо обладать супервезением, если только такие объекты открываются случайно. Как говорил Заратустра: случай - это самая древняя аристократия мира. Откуда же он возник здесь, под Владимиром, черт побери?!
      Поразмышлять о загадке нагуаля ему не удалось - изменилась обстановка: у озера, в лагере, появились гости. Однако Панкратов ждал одного, а прибыла целая компания. К тому же гости своевольничали. Когда Ставр вышел к озеру, палатка его оказалась свернутой и уложенной возле аэра, отогнанного к опушке леса. На поляне хозяйничали пять загорелых парней и две девушки, весь костюм которых состоял из бахромчатых парео. Они ставили палатки, подключали индивидуальных слуг к системе "фастфуд", раскладывали гамаки, воздушные матрацы, комплексы видеоиллюзора, бары, душевые кабины с электро- и гидромассажем и прочую технику отдыха, которую, кстати, Ставр никогда с собой не брал, довольствуясь малым.
      - А вот и абориген пожаловал, - заметил его один из парней, единственный бледнокожий из них. Второй, с бриты
      * Нагуаль - то, для чего у человека нет описания, названия, слов, в отличие от тоналя - всего, чему есть название (Кастанеда К. Учение дона Хуана).
      ми висками, с огромным гребнем, сооруженным из волос, выглянул из палатки,
      Среди молодежи в моду снова вошли птичьи прически, а также фауно- и флорокрас, то есть в определенных пределах трансформация формы черепа и тела, что в сочетании с голографическими эффектами, порожденными компьютерами уников, давало очень своеобразные результаты. Большая часть учащихся теперь походила на представителей животного царства. Особенно нравились крупные формы - тигры, львы, медведи, муравьеды, носороги, орлы, грифы, аисты и реже - растительные формы. Не брезговали фаунокрасом и молодые люди постарше, разве что их претензии не были столь вызывающими.
      Этот парень напоминал грифоподобного монстра из романа Герберта Уэллса "Остров доктора Моро".
      Компания была, в общем-то, как компания, хотя наглецов Ставр не любил, однако среди них явно находился интраморф с почти наглухо закрытой пси-сферой, и Панкратову этот факт не понравился. По его мнению, паранорму среди этих попугаев делать было нечего. Как, впрочем, и агенту "погран-2".
      - Здравствуйте, - очень вежливо сказал он, окидывая поляну взглядом и пытаясь определить, кто из парней является интраморфом. - Не кажется ли вам, джентльмены, что выкидывать хозяина из его дома по крайней мере неэтично? Я ведь нашел и занял сие место раньше.
      Парни засмеялись, перекидываясь фразами:
      - Слышь, Хинн, он, оказывается, раньше нашел!
      - Ага, а как же...
      - Мы тут уже полтора года отдыхаем...
      - Специально делали, вымеряли.
      - Надо было табличку поставить: запретная зона!
      - А шел бы он лесом!
      Одна из девушек, высокая блондинка с копной золотистых волос, единственная не носящая никаких птичьих или звериных причесок, грациозно ступая по траве, приблизилась, с холодным любопытством разглядывая Ставра. Сказала с еще более холодной улыбкой:
      - Может быть, он не знает, что это персональное владение?
      - Какая разница? - повел крутым плечом мускулистый, хорошо сложенный юноша с тигриным украсом. - Это наш район, пусть убирается.
      По едва заметным признакам Ставр признал в парнях тревожников - профи тревожных служб, то ли пограничников, то ли безопасников, но его это открытие не смутило, хотя и не обрадовало. К тому же на него смотрела прелестная, с отличной фигурой, длинноногая девица, с прозрачно-голубыми, чуть ли не светящимися глазами, и проглядывал в ее взгляде какой-то неадекватный ситуации интерес.
      - Вы невежливы, - скучным голосом сказал Ставр. - Если даже имеете право на этот уголок природы, о чем я, естественно, не имел представления.
      - Дело в том, что терраформисты специально конструировали местность для нас... - начала вторая девушка, брюнетка, тоже красивая и стройная, но с прической под морскую звезду.
      - Иди, иди, приятель, - не дал ей договорить "гриф", махнул рукой Ставру, - здесь в округе еще есть неосвоенные территории, поищи. Мужики, айда купаться. Спорим, я переплыву озеро под водой за один бросок?
      - Последуйте совету, молодой человек, - пренебрежительным тоном подсказала первая девица, в глазах которой мелькнула откровенная насмешка. - И не вздумайте качать права, играть мускулами и спорить. Здесь вам ловить нечего, это профессионалы.
      - Да и я вроде не лыком шит, - пожал плечами Ставр, сделав движение, от которого по телу пробежала сверху вниз рябь: мышцы станцевали йой*.
      - Да что вы говорите? - сузила глаза девушка, и Ставру показалось, что его пси-сферу тронули чужие пальцы. - Неужели драться будете?
      - Эй, Хинн, абориген возражает, - заорал атлет с тигриным украсом.
      - Никак нарывается на неприятности, - отозвался второй атлет, но с прической под гризли.
      Обритый до макушки парень оглянулся с недоумением, он уже собирался прыгать с обрыва.
      - Ты что, красавец? Не понял, что ли? С тобой по-хорошему, а ты шебуршишься. Собирай свои вещи и гуляй на север. Могу объяснить на пальцах, куда именно.
      Ставр молча подошел к своим вещам и развернул палатку на прежнем месте, что вызвало шквал восклицаний среди наблюдавших за ним молодых людей.
      * В древних воинских искусствах (кэмпо) термин означает "занять позицию готовности".
      - А шевалье-то нахал! - удивленно проговорил самый загорелый из них, с прической под орла и с огромным же носом, поджарый и быстрый. Вероятно, в его жилах текла индейская кровь. - Хинн, можно, я его провожу?
      - Лучше я его сделаю, - предложил "тигр".
      - Предоставьте эту забаву мне, - хищно улыбнулся бритоголовый: не будучи интраморфом, он тем не менее успешно блокировал свою пси-сферу, что Ставра позабавило и одновременно озадачило. Парень носил "защитника" и был явно тренирован по максимум у.
      - Мальчик играет в героя-одиночку перед девочками, - продолжал неприятно улыбаться гребневолосый, - и жаждет посмертной славы. Насчет славы не знаю, но урок он получит.
      - Полегче, Хинн, - проговорила блондинка
      - Не волнуйся, малышка, он не слабак, это заметно, а мне тренинг не помешает. - С этими словами бритоголовый прыгнул к Ставру, пролетев по воздуху метров шесть, и с ходу выполнил комбинацию в стиле малайского канга; удар ногой в подбородок - удар кулаком в лицо - удар ребром ладони по шее перекат.
      Вероятно, никто из обычных людей не смог бы с ним тягаться, парень действительно был подготовлен для боя по самой агрессивной шкале воинских искусств, потому что каждый его удар мог для противника оказаться смертельным. Это еще более озадачило Панкратова, более того, заставило собраться и задуматься о причинах схватки. "Уроки" в таком стиле не преподают, так просто калечат или убивают. Впечатление было такое, будто драка готовилась заранее, хотя выглядело все на первый взгляд вполне естественно.
      От атаки Ставр уклонился, как и от второй комбинации, все еще не решаясь действовать в полную силу, прикидывая, как отступить, не теряя лица. В отличие от противника он жил боем и мог прервать его в любую секунду. Но... но уж очень это походило на тест для индивера, тест на достойный выход из конфликтной ситуации.
      Бритоголовый усилил натиск, ветер от его молниеносных взмахов коснулся лица, виска, груди. Тогда Ставр сделал шаг навстречу, и парень вдруг повалился, как бы продолжая движение. Шоко-болевые точки у него, как и у всех людей, находились в положенных местах.