Летчик, бывший заместитель главкома ВВС, работал в Генштабе Министерства обороны, был там вторым лицом и самым молодым генералом, получившим звание еще в возрасте двадцати девяти лет благодаря умению делать карьеру за счет сослуживцев. В "Куполе" он курировал работу военно-промышленного комплекса, а клан, которым он руководил, контролировал до пятидесяти процентов акций ВПК.
      Банкир отвечал за финансово-кредитную политику Центробанка, а также - чего никто из его коллег и членов правительства не знал - был главным хавмачманитором мафии, то есть объединял и координировал сеть ее банков.
      Мэр, естественно, работал в мэрии столицы и одновременно был главным координатором "Купола" по связям с другими подобными организациями во всех регионах России, странах СНГ и во всем мире. Его клан контролировал всю торговлю в Москве и ряде крупных городов страны, кроме разве что торговли наркотиками, которую контролировала юго-западная группировка чеченско-таджикско-узбекская мафия.
      Шериф, будучи "шпилевым генералом", то есть куратором работы силовых министерств и ведомств, добрался до Генеральной прокуратуры, а посему имел особый статус дженерози - генерала внутренней безопасности, то есть второго лица в "Куполе", хотя с недавних пор явно метил в первые. К тому же он опирался на такую мощную фигуру в официальных кругах, как начальник информационной службы президента Хейно Яанович Носовой, также метивший в директора.
      Все они были разными по возрасту, опыту, характеру, физическим силам и складу ума, но сходились в одном - в жажде власти.
      - Пора, господа, заняться чисткой конюшен, - весело начал Георгий Георгиевич, одетый по-домашнему - в спортивный костюм; остальные никогда себе этого не позволяли, одеваясь в темные костюмы с галстуками, привыкшие к этой форме одежды и даже дома редко ее снимавшие. - Нам начинает активно мешать "чистилище", вознамерившееся пошерстить наши ряды, а также подняли головы некоторые депутаты Думы, ошибочно полагающие, что они бессмертны и неуязвимы. Кроме того, начинают раздражать и досаждать чеченцы со своими "акциями во имя Аллаха", в результате чего активизируются правоохранительные органы, а нам приходится лавировать и притормаживать свою
      деятельность. Надо охладить кое-какие горячие чеченские головы, а если получится - взять их сектор под свой контроль.
      - Вряд ли получится, - проворчал Шериф, уже не раз сталкивающийся с хорошо организованвои разведкой и системой безопасности чеченской группировки.
      - Кое-что изменилось в лучшую сторону, - сверкнул зубами Георгий Георгиевич. - Контора, я имею в виду ФСБ, решила послать в Чечню группу перехвата для ликвидации боевиков, сделавших рейд по России и уничтоживших трех офицеров спецназа и известного писателя Кожемякина. Мы можем под этот шумок приговорить кое-кого из конкурентов как в "чистилище", так и в наркобизнесе.
      - Кого именно? - полюбопытствовал Шериф.
      - Все удачи "Стопкрима" - результат деятельности его секьюрити во главе с неким Тарасом Горшиным по кличке Граф. Его надо убрать в первую очередь. Ну а имена главных наших конкурентов из южной группировки вы и без меня знаете.
      - И как же мы их достанем? - с иронией осведомился Мэр.
      - Очень просто, - снова показал великолепные зубы президент "Купола". Натравим на них "чистилище".
      - Это несерьезно, - проворчал Банкир.
      - Очень даже серьезно. Вот мой план. - И Георгий Георгиевич, он же Генрих Герхардович Ельшин генерал ФСБ, развернул перед директорами план воздействия на мешающие структуры, подсказанный ему консультантом, о существовании которого знали лишь немногие люди на Земле.
      Они редко собирались вместе, имея возможность установить друг с другом связь из любой точки земного шара, где бы кто из них ни находился. Однако все же
      случались ситуации, требующие общего обсуждения и принятия решения, и тогда координатор Союза Девяти Неизвестных собирал их в своей резиденции, в храме Гаутамы на Алтае, где он жил уже три сотни лет.
      Люди, входящие в состав Союзов Неизвестных, при всех режимах и правительствах ухитрялись сохранять кресла советников президентов, помощников премьер-министров, приближенных царей и королей, экспертов людей власти разного калибра.
      Эти люди являли собой реальные правительства стран, о существовании которых не догадывались даже такие специальные структуры, как федеральные агентства безопасности, внешняя разведка и контрразведка, имеющие высокопрофессиональные бюро анализа и сбора информации, если только в них не работали сами Неизвестные, что случалось частенько. Если же кто и начинал догадываться о теневой деятельности известных политических фигур, об ином порядке вещей, то в скором времени исчезал с властного горизонта, уходил в отставку, переводился на другую работу, а то и вообще "случайно" погибал в авто- или авиакатастрофе.
      Кардиналы Союзов Неизвестных влияли на любые серьезные события в мире, хотя непосредственно в них и не участвовали. Они предпочитали управлять королями, царями и президентами, а не быть ими. Эти люди корректировали ход истории так, как считали нужным, и власть их была велика, хотя и ограничена, в первую очередь - законами "запрещенной реальности", во вторую - иерархами, выходцами из этой самой реальности. И все же кардиналы Союзов Неизвестных, Посвященные в тайны Внутреннего Круга человечества, так давно влияли на жизнь Земли, что стали считать себя едва ли не богами. Психика их изменилась (не без влияния просачиваний в наш мир "проекций" Монарха Тьмы, "отца" человечества, задумавшего новое Изменение), и вместо сохранения информации и контроля над опасными знаниями они стали контролировать бытие, социум, подгоняя его под свои вкусы
      и пристрастия. В результате войны на планете стали происходить все чаще, масштаб их вырос, а жестокость отдельных сражающихся сторон перешла все допустимые границы. Ибо все чаще начали сталкиваться интересы Союзов, вдруг почувствовавших тягу к абсолютной власти.
      Не стал исключением среди них и Союз Девяти Неизвестных, допустивший распад империи СССР (тогда он был Союзом Семнадцати Неизвестных), а ныне правивший Россией. Входили в него уже упомянутый нами Рыков, координатор Союза Бабуу-Сэнгэ - настоятель храма Гаутамы, Головань - заместитель директора Международного института стратегических исследований, Мурашов - секретарь Совета безопасности, главный военный эксперт при правительстве, Юрьев советник президента по национальной безопасности, Блохинцев член-корреспондент Академии наук (проживал в Новосибирске), Носовой начальник информслужбы президента, Грушин - директор Национального банка, и отец Мефодий - помощник премьера по связям с религиозными конфессиями и Православной Церковью (жил в Ярославле).
      Все они собрались в этот ясный майский вечер сначала во внутреннем дворе храма Гаутамы, олицетворявшем его третий уровень, недоступный даже монахам, а потом в келье настоятеля, оборудованной по последнему слову охранно-сигнализирующей техники.
      Бабуу-Сэнгэ, удивительно похожий на будду, чьи скульптуры украшали все покои храма и сторожили четыре угла кельи, меднолицый, желтоглазый, "бесстрастный, поднял руку с медальоном, на котором были выгравированы Конгокай и Тайдзокай-мандалы, сказал негромко, сразу переходя на метаязык:
      - Начнем, братья. Собрал я вас по нескольким причинам, достаточно тревожным в отдельности. Начну с более мелких. Мне стало известно, что некие силы, заинтересованные в дестабилизации социума, похитили из военной лаборатории образцы психотронного оружия под названиями "удав" и "пламя". Не стоило бы заострять на этом внимание, если бы не одно обстоятельство: в этом деле замешан кто-то из иерархов. Через посредника, естественно, коим является генерал Федеральной службы безопасности Ельшин. Вам что-нибудь известно об этом, Герман Довлатович? - Взгляд Бабуу-Сэнгэ нашел Рыкова.
      - Известно, координатор, - склонил голову Рыков. - Я занимаюсь этим делом и готов предотвратить готовящуюся сделку. Являясь боссом "Купола", который давно следовало бы взять под свой полный контроль, Ельшин намерен продать зарубежным покупателям не только партию похищенного оружия, но и технологию его изготовления, что, по вполне понятным причинам, недопустимо.
      - Хорошо, что вы это понимаете. Главная опасность при этом - возможность прямого зомбирования людей, особенно если "глушаки" и "болевики" попадут к вождям варварских режимов типа Чечни, Афганистана и некоторых африканских стран. Вторая причина созыва - поиск Знаний Бездн непосвященным по имени Матвей Соболев. Неизвестно каким образом он овладел трансовым перемещением сознания по мировой линии предков в прошлое и "колеблет" мироздание, и так не вполне устойчивое. Кто займется перевоспитанием непосвященного?
      - Если позволите - я, координатор, - учтиво проговорил Рыков.
      - У вас достаточно своих проблем, Герман Довлатович. Может быть, это сделаете вы, Юрий Бенедиктович?
      Советник президента коротко поклонился, бросив на Рыкова ничего не выражающий взгляд. Но Герман Довлатович понял настоятеля. Именно Юрьева готовил Бабуу-Сэнгэ себе в преемники, а этого допустить Рыков не мог.
      - И третье, особенно тревожное. Братья, как авеша
      адепта, я посвящен в кое-какие дела "розы реальностей", и получил оттуда странный слух.
      - Слух?! - недоуменно проговорил кто-то в тишине кельи.
      - Иначе назвать эту информацию нельзя, потому что ее невозможно проверить. Там, наверху, растет недовольство деятельностью инфарха, якобы покровительствующего простому смертному из нашей реальности...
      - Это мы знаем, - раздался тот же голос, принадлежащий самому нетерпеливому из кардиналов - Блохинцеву. - Это не слух, я имею в виду недовольство.
      - Вы не дослушали, - мягко пожурил его настоятель. - Слух же заключается в том, что якобы произошло изменение.
      В келье наступила полная тишина. Затем раздался шорох одежды присутствующих и снова - тишина.
      - У них? - задал вопрос Головань. - Где произошло изменение?
      - У нас!
      Слово прозвучало как пощечина, и после него тишина длилась дольше.
      - Чушь! - сердито сказал Блохинцев. - Мы бы почувствовали.
      - И все же прошу вас проанализировать сказанное, - бесстрастно сказал Бабуу-Сэнгэ. - Что-то действительно произошло, какое-то значительное событие, не замеченное нашим сознанием, и есть основание полагать, что слух этот данность! Ведь исчез же из часовни на территории Троице-Сергиевой лавры эйнсоф...
      Взгляды восьми кардиналов красноречиво говорили об их изумлении и недоверии, и координатор Союза добавил задумчиво:
      - Такое впечатление, что в нашей реальности появилась сила, с которой придется считаться...
      После совещания Рыков отозвал во дворе храма в сторонку Юрьева и сказал без обиняков:
      - Юрий Бенедиктович, отдай мне Соболева. Я давно за ним наблюдаю, это ганфайтер из военной контрразведки, и он мне был нужен для замены одного комиссара в "чистилище". Я поработаю с ним и, если не склоню к сотрудничеству, верну обратно.
      - Бабуу не одобрит эту передачу, - хмыкнул советник президента, плотно сбитый, с породистым крупным лицом, с длинными волосами. - А кого ты хочешь убрать, уж не Графа ли?
      Рыков растянул в улыбке бледные губы, не удивляясь осведомленности Юрьева. Каждый из них имел свою систему разведки и сбора данных, и каждый защищал свои интересы, что не мешало кардиналам, в официальной жизни страны стоящим по разные стороны баррикад, делать общее дело.
      - Ну так как?
      - Действуй, - пожал плечами Юрьев. - Но в обмен сообщи, когда найдешь "глушаки", и отложи для меня парочку. Коль уж не повезло найти нечто подобное среди Великих Вещей Инсектов, пусть хоть эти штучки будут в нашем арсенале.
      Рыков кивнул, не рискуя ничем. Он не собирался выполнять обещание, данное обреченному человеку.
      НОВЫЕ "СТАРЫЕ" ВСТРЕЧИ
      Не секрет, что акулы никогда не болеют. Не секрет - почему не болеют: потому что владеют эндогенным дыханием. Акула использует в основном кислород, вырабатываемый клетками ее же собственного тела.
      Матвей давно научился "акульему дыханию", еще в студенческие годы для этого приобретя тренажер Фролова, в нынешнее же время каждое утро по полчаса дышал, "как акула", что вошло в норму и заряжало тело энергией чуть ли не на весь день.
      В девять ему позвонил сам начальник "Смерша" и велел явиться к обеду на "объект номер два", что означало конспиративную квартиру, снимаемую Ивакиным. Но до того, как отправиться на встречу с начальством, Матвею пришлось разбираться с соседкой, сына которой избили местные дворовые хулиганы.
      Парню досталось крепко: сломали челюсть, пробили голову, наставили кровоподтеков по всему телу. И все из-за того, что не дал закурить. Знал он и тех, кто его бил, поэтому в милицию заявлять не стал, боялся, что убьют или напугают мать.
      Матвей узнал эту историю случайно, от соседа по лестничной площадке, пенсионера, зашедшего за спичками. Сначала пропустил информацию мимо ушей, а потом, встретив заплаканную, тихую, как мышка, седенькую, хотя и молодую еще женщину, пожалел вдруг, разговорился, едва не испугав соседку, привыкшую переносить горе и лишения самостоятельно, без мужа, и решил помочь. Побеседовал с сыном, которого звали Алексеем, выяснил обстоятельства драки и твердо пообещал, что никто никогда его больше и пальцем не тронет.
      Зачинщиков драки он вычислил легко: компания с утра тусовалась возле пивного бара напротив дома, где жили Соболев и мать с ее незадачливым сыном. Матвей подошел и вежливо проговорил, обращаясь сразу ко всем:
      - Привет, фраера. Запомните твердо и на всю жизнь: пить - вредно! Буянить - некрасиво! Задирать прохожих, а тем более избивать их - особо опасно для жизни! Как поняли?
      Обалдевшие "фраера" с пивными кружками в руках вытаращились на незнакомца, чьи глаза светились ледяной синью, как небо над Северным полюсом. Наконец главарь шайки, широкий, как комод, чуть пониже Соболева, но шире в талии, с мощным животом и руками-лопатами, прохрипел:
      - Бля, кажись, крыша поехала у мудака! Чума, выясни, чо ему надо, да врежь по еб...у!
      Мосластый Чума с гривой нечесаных волос шагнул
      к Матвею и остановился, споткнувшись, поймав его отрешенно-независимый, отталкивающий взгляд.
      - Эй, тебе чего надо, сопля х...ва?
      "Там, где начинается свобода слова, свобода мысли заканчивается", вспомнил Матвей изречение Максимилиана Волошина.
      - Я знаю, что это вы вчера избили парня из двенадцатой квартиры, Алексея. Знаю также, что брат этого косопузого мордоворота, твоего атамана, работает в милиции, оттого он и не боится ничего. А хочу я одного - чтобы вы уяснили закон: все, что вы сделаете, вернется вам вдвойне.
      Чума нерешительно обернулся к битюгу-атаману, и тот наконец понял, что ему угрожают. Сделал вразвалочку два шага к Соболеву, замахнулся кружкой, облив своих приятелей, и Матвей дружески помог ему мягко сесть на бордюр тротуара с выражением тупого изумления на лице.
      Прохожие, опасливо обходившие пивохлебов, не заметили ни удара, ни вообще какого-либо движения Матвея, как, впрочем, и вся компания. Однако соображали любители повеселиться быстро, тем более что Матвей одновременно с усыпляющим касанием передал атаману и всей его пятерке кодирующий раппорт, воспринятый ими на подсознательном уровне, не затуманенном алкоголем в отличие от сознания. С этого момента их должна была коробить, угнетать одна только мысль о нанесении вреда мирным гражданам.
      Убедившись, что мыслепередача принята компанией вполне лапидарно, Матвей перестал ею интересоваться и исчез - для всех медленно приходящих в себя "адептов пива и зрелищ". Для них он как бы перестал существовать.
      В двенадцать часов дня Соболев был на квартире у Ивакина, где его ждали руководители военной контрразведки, полковник и генерал. Оба не услышали, как он вошел, и теперь с одинаковым выражением недоверия
      на лицах взирали на возникшего в комнате ганфайтера. Первым опомнился Дикой:
      - Это и есть ваш агент класса "абсолют", Борис Иванович? Впечатляет, надо признаться. Или вы отключили сигнализацию?
      - Ничего я не отключал, - встал из-за стола Ивакин. - Просто он обучен таким трюкам - проникать в любое помещение с любой системой охраны.
      Генерал хмыкнул, тоже встал, разглядывая худощавое, спокойное, исключительно уравновешенное лицо Соболева. Шагнул к нему с протянутой для пожатия рукой и вдруг без подготовки нанес серию резких, быстрых ударов в стиле пангай-нун: кулак левой руки - локоть - обратное движение - хлесткий удар тыльной стороной ладони - ребро правой руки - локоть. Такая серия обычно приводит противника в растерянность, и добить его можно любым силовым тычком в одну из уязвимых точек тела. Однако ни один удар Валентина Анатольевича не прошел, даже не коснулся контрразведчика, хотя он, как казалось со стороны, не двинулся с места.
      - Эффектно, - снова проговорил Дикой, с улыбкой поднимая руки вверх. Все, проверка окончена. Прошу извинить, капитан. Но когда мне говорят: агент класса "супер" или "абсолют", - я начинаю сомневаться даже в себе. Теперь вижу, что Борис Иванович прав. Но все же позволю вопрос: откуда у вас иформация по "Щиту" и Ельшину?
      - Если я скажу правду, - выдержал взгляд генерала Матвей, - вы не поверите. Проанализируйте данные и придете к выводу полной логичности предпосылок.
      - Уже проанализировал, - вздохнул Дикой, жестом предлагая Матвею занять место за столом. - Но вы же понимаете, что, если мы пойдем дальше, нас просто сомнут. Первухин тоже замазан в этом дерьме?
      - Начальник УСО - профессионал и делает то,
      что ему приказывают. Но с Елыпиным в паре он работает только по операции "Перехват".
      - Гора с плеч! А Панов... э-э, знает о втором дне Генриха Герхардовича? О "Куполе"?
      - Не знает. Он просто пытается быть над проблемой, однако приказы премьера сводят на нет все его благие намерения. В наше время почти каждый политик, депутат Госдумы, представляет собой систему, имеющую собственную базу, финансовую поддержку, "крышу", связи с мафией, что уж тогда говорить о таких мощных фигурах, как премьер-министр, президент, министры обороны, МВД, финансов. И тем не менее в стране образовались коалиции, конкурирующие сверхсистемы, претендующие на абсолютную власть.
      - Ну-ну, - благожелательно кивнул Дикой, видя, что Матвей замолчал, в то время как тот думал, посвящать ли генерала в разборки, из которых он наверняка не выйдет живым. Однако, помня прошлые события, Матвей не мог не предупредить начальника ВКР об опасности, хотя и не верил в его возможности изменить ни события в стране, ни свою собственную судьбу.
      - Недавно я сделал один статистический анализ, - сказал Матвей, - для своих нужд. Статистика становится опасной наукой, ибо действительно знает все.
      Ивакин и Дикой переглянулись, не понимая, к чему клонит контрразведчик.
      - И вот мои наблюдения, - продолжал Матвей, не обращая внимания на взгляды. - Ситуация у нас в стране и за рубежом складывается весьма неблагоприятная, начались явные дисбалансирующие социум процессы. Все больше производится оружия, причем появляются новые виды, более страшные, воздействующие на психику и подсознание человека, - "глушаки", "болевики", гипногенераторы "оборотень" в США. Сдерживающие рычаги этого процесса явно ослабли. Далее. Совершается все больше преступлений с особой жестокостью, и особенно - террористических актов. В мире все больше умирает людей, рост смертности особенно
      заметен у нас в России и в Китае, там цифры более впечатляющи из-за огромности населения. Все больше регистрируется голодных, умирающих от эпидемий, да и количество болезней увеличивается, особенно в области психопатологии. Стремительно растет число наркоманов, идет разработка новых видов наркотиков, в том числе и в системе видеопроката - так называемые "эйдетические клипы виртуальной реальности". Вы должны знать о работе военных лабораторий в этом направлении. Как и о положительных результатах исследований по зомбированию людей.
      Полковник и генерал снова переглянулись.
      - А самое плохое, - закончил ровным голосом Матвей, - что, судя по результатам опросов МИ СИ1, в мире все больше появляется людей равнодушных, готовых на все или отрицающих всякую добродетель, всякую мораль. Это - лучший материал для зомбирования в массовом порядке, что можно использовать для достижения любого уровня власти.
      - К чему вы клоните, капитан? - тихо спросил Дикой.
      - Делайте выводы, - сочувственно глянул на него Матвей. - Я свои сделал. Чеченская армия свободы, с которой мы столкнулись, всего лишь результат прежних экспериментов по зомбированию людей, начатых еще во времена КГБ с "Белым братством", другими религиозными и общественными движениями. Наши вожди надеялись, что секретность разработок позволяет им действовать безнаказанно и только для своей пользы, но это заблуждение. Технологиями психотронного воздействия на людей не может завладеть рядовой человек, но специально подготовленный и знающий - может. Что и происходит.
      Матвей замолчал, и некоторое время в комнате стояла тишина. Ивакин помял подбородок, покосился на
      1МИСИ - Международный институт стратегических исследований.
      задумавшегося Валентина Анатольевича. Тот встряхнул головой.
      - И все же я пока не улавливаю...
      - Хочу вас предупредить еще и вот о чем, - добавил Матвей. - Генерал Ельшин и сам игрок неслабый, но он опирается на гораздо более мощную фигуру, которую я назвал бы Монархом Тьмы.
      - Кто же это? - поднял брови Дикой. - Министр обороны? Премьер? Сам президент?
      - Нет, - качнул головой Матвей. - Эти фигуры организуют наш, земной, властный уровень, но существуют: и другие уровни, возможности которых намного выше.
      - Неземные, что ли? - с иронией пробурчал Ивакин, не ожидавший от подчиненного подобных философских речей и не знавший, как отнесется к ним генерал.
      - Неземной, - серьезно посмотрел на него Матвей. - Я мог бы кое-что рассказать вам о том, с чем и с кем вы столкнетесь, но вы не подготовлены и не поверите, а мистиком и фантазером в ваших глазах я выглядеть не хочу.
      - А вы попробуйте, капитан.
      - Нет, - твердо сказал Матвей. - Не сегодня, во всяком случае. Я могу быть свободен?
      Дикой кивнул, потом спохватился, когда Матвей вышел в прихожую, догнал его у двери.
      - Вы заинтриговали меня, капитан... э-э, Соболев. Напустили мистического тумана, сделали совершенно двусмысленные намеки... Откуда у вас эти знания? В какие тайны вы посвящены и кем?
      - Когда-нибудь узнаете, генерал, - улыбнулся Матвей и процитировал:
      Как будто сам Бог у меня за спиною (Треножник из бронзы украсила вязь), Он водит моею дрожащей рукою, Небес и земли повелитель и князь.
      - Чье это? - сощурился Валентин Анатольевич.
      - Мишель Нострадамус, Центурия I.
      - Постойте еще секунду, капитан. Если мы.. если я пойду дальше и возникнет необходимость перехвата высокопоставленных лиц...
      - Я военный человек, - вспомнил Матвей слова Васи Балуева, - я выполню приказ.
      Оставив переполненных эмоциями начальников обсуждать услышанное, он поехал к Илье Шимуку по кличке Муромец. Приближался момент, когда к нему должны были заявиться рэкетиры Дадоева с требованием платы за "крышу". Илью надо было предупредить и уберечь. На том этапе жизни, который прошел Соболев, Муромца убили. В этой жизни Матвей поклялся его спасти.
      Однако автомастерская Ильи оказалась закрытой. Предчувствуя недоброе, Матвей расспросил двух водителей, имевших поблизости гаражи, и выяснил, что на v владельца мастерской "наехала" местная "братва", в результате чего Илья оказался в больнице с простреленным плечом.
      Задавив порыв сразу броситься в больницу к Муромцу, Матвей присел на ящик возле ворот гаража и задумался. Он отлично помнил все даты в прошлой жизни, когда происходили те или иные события. Дадоевцы не должны были появиться у Ильи так рано, а если это произошло, значит, сценарий нынешней событийной ветви развивается почему-то иными темпами, значит, процесс ускоряется и действовать надо быстрее, как и предупреждала Светлена в недавнем сне. Значит, его возврат в прошлое с помощью эйнсофа имеет и другую цену: начался процесс еще большего ослабления Закона возмездия, частного случая Закона обратной связи.
      Анализ социума...
      "Проанализируйте, - сказала Светлена, - и вы
      поймете..."
      Нужны подтверждения независимых экспертов. Он
      сам слишком сильно влияет на события, заставляя их происходить быстрее и другим путем. Вселенная помнит свое будущее и как бы сопротивляется попыткам изменить его, кто бы этим ни занимался. Стоит ему задеть какой-то объект своим вниманием, и тот начинает эволюционировать в ускоренном темпе, как бы стремясь избавиться от опеки, повторить путь, уже пройденный им однажды, восстановить свою карму...
      Или это не так, все проще? Скажем, время в "розе реальностей" течет по-другому, и живущие там. почти независимы от тех, кто "шевелится" в "запрещенной реальности", даже если они изменяют течение бытия? Тогда иерархи могут знать, что произошло, и продолжают влиять на события земной жизни...
      Матвей обошел гараж Ильи, всматриваясь в землю, кусты и траву, подобрал маленький черный с золотом значок - свастику с глазком по центру, спрятал в карман. Несомненно, значок потеряли впопыхах боевики Дадоева. Но два года назад - Матвей помнил это совершенно отчетливо - бандиты Дадоева не и о с и л и значки в виде свастики. Им хватало татуировки на руках.
      Через полчаса Матвей навестил Илью, завез ему гору фруктов, кефир, молоко, кучу разнообразных йогуртов, зная его пристрастие, поговорил с другом, успокаивая и подбадривая, и уехал, немного успокоенный. По словам Муромца, все происходило так же, как и в первый раз, за исключением одной существенной детали: рэкетиры пришли не предупреждать о своих намерениях брать дань с владельца мастерской, а совсем по другой причине. С неделю назад в "семерку" Ильи на полном ходу врезался, будучи в сильном подпитии, лично Дадоев на своем "Фольксвагене". Угробил машины, конечно, начисто, и свою, и чужую. А когда Илья приехал в ГАИ, как потерпевший, чтобы составить протокол и получить компенсацию от обидчика, там ему популярно объяснили, что искать правду не стоит, а если он полезет на уважаемого гражданина,
      то окажется виновником столкновения со всеми вытекающими последствиями.
      Илья, естественно, не внял наглому предупреждению, сам нашел обидчика, вежливо предложил разойтись по-доброму, то есть заплатить за причиненный ущерб. Дадоев так же вежливо пообещал, а потом к Илье и заявились его крутые мальчики-лакеи...
      - Очень нехорошо все это пахнет, - сказал сам себе Матвей, вслух говоря Илье ободряющие слова. И все же, пока Илья находился в больнице, у Соболева был некоторый запас времени на изменение предложенного ему сценария событий. Следовало срочно собирать команду Посвященных, еще не знавших, что ждет их впереди.
      После обеда Матвей поехал к Казанскому вокзалу, на Ольховскую, 5 а, квартира 42, где проживала бабушка Мария Денисовна с внуком Стасом.
      За два истекших года прежней жизни парень стал Соболеву почти сыном, и встречи этой он сам ждал с нетерпением и волнением, не зная, как воспримет мальчишка появление чужого дяди. Хотя легенду Матвей приготовил заранее: мол, знаком с отцом (кстати, отсиживающим срок в колонии за воровство).
      Дверь открыла старушка, ничуть не изменившаяся; с того момента, когда Матвей познакомился с ней впервые. Впрочем, она и не могла измениться, до этого момента Соболев для нее не существовал, и никаких крутых поворотов судьбы она не ждала. Чем-то она напоминала бабушку Кристины, такую же сухонькую, светленькую, с добрым морщинистым лицом и прозрачными мудрыми глазами.
      - Вам кого, мил.человек?
      - Вас, Мария Денисовна, - стесненно проговорил Матвей. - Я знаком с отцом Стаса и приехал вас навестить. Передачу вот принес. - Он вытянул вперед
      руку с пластиковой сумкой, набитой продуктами. - А Стас дома?
      - Уроки делает. Да вы заходите, - засуетилась старушка, впуская гостя. Снимайте обувку, вот тапки, и проходите. - Спохватилась: - Ой, зовут-то вас как?
      - Матвей Соболев... э-э, Матвей Никифорович.
      Матвей прошел в чистую и светлую гостиную со старинной мебелью, стареньким телевизором "Горизонт" в углу на табурете. Стас сидел за столом у окна с карандашом в руке и исподлобья смотрел на вошедшего. Несколько долгих мгновений они смотрели друг на друга. У Матвея вдруг перехватило дыхание, сердце дало сбой, повлажнели глаза. Видимо, мальчик уловил его состояние, хотя и не понял, чем оно вызвано. Глаза его стали большими, вопрошающе-ждущими и одновременно испуганными. Матвею захотелось броситься к нему, прижать вихрастую голову к груди и заплакать. Проглотив ком в горле, он шагнул вперед, к столу, вбирая глазами лицо парня, чей образ снился ему чуть ли не каждую ночь после возвращения из той жизни.
      - Стас... - Голос дрогнул, и Матвей повторил чуть тише и с улыбкой: Стас, если бы ты знал, как я ждал этой встречи...
      Мальчишка сполз со стула и стоял теперь, опираясь на здоровую ногу, недоверчиво глядя на незнакомого дядю, явно взволнованного встречей. И тогда Матвей добавил, продолжая улыбаться через силу:
      - А ногу твою мы вылечим. Скоро. Веришь? Я знаю одного хирурга, замечательный мужик! Будешь бегать и прыгать.
      - Правда?! - Глаза мальчишки распахнулись еще больше, и плавилась в них такая боль и надежда, что сердце Матвея снова дало сбой.
      Он опустился перед ним на колени, поражаясь самому себе, - такого с ним никогда не было! - и обнял вдруг подавшееся к нему худенькое тело. Мария Денисовна появилась на пороге, блестя сухими глазами, и смотрела на гостя странно, с пониманием и верой, будто знала что-то, чего знать не могла.
      Потом они пили чай на кухне, болтали о том о сем. Стае, придя в себя, развеселившись, отчего его худое, остренькое, серьезное лицо совершенно преобразилось, рассказывал им разные школьные истории. Мария Денисовна поделилась с гостем своими житейскими проблемами, а Матвей слушал и ощущал себя как дома, почти как в прежние времена. Только грызла душу память о прошедшем да тревога за судьбу близких людей, которым соприкосновение с "волкодавом"-перехватчиком грозило непредсказуемыми последствиями.