Василий Головачев
      Серия "Запрещенная реальность"
      Книга четвертая - Излом Зла
      Кратко: "Суперагент спецслужб, ганфайтер Матвей Соболев собирает неопровержимые доказательства связи государственных структур с мафией. Затронув верхушку айсберга, он оказывается вынужден вступить в борьбу с беспощадными в достижении своих целей кардиналами "Союза Девяти Неизвестных" тайными правителями России, облеченными эзотерическими знаниями и способными влиять на разум и волю миллионов обыкновенных людей. От исхода этого сражения зависит, будет ли существовать человечество, или равнодушные Творцы затеют в нашей реальности жестокий эксперимент, и безумие Зла захлестнет Землю"
      ИМЕНЕМ АЛЛАХА
      В последний раз Николай Алексеевич Кожемякин приходил сюда, когда на полях еще лежал снег, река спала подо льдом с мокрыми пятнами проталин, и бледное весеннее солнце почти не нагревало кожу лица. Теперь же стоял конец апреля, весна вступила в свои законные права и природа радовалась началу жизни, теплу и свежей зелени. Николай Алексеевич любил апрель по-особому, нежно, с грустью, с болью в сердце и сладким замиранием, с ожиданием чего-то, каких-то перемен, встреч, тайн, открытий и откровений. В апреле он родился, в апреле впервые встретил Галю, в апреле женился... и первый рассказ свой написал он тоже в апреле, ровно пятьдесят пять лет назад. Вот только в Союз писателей его приняли не в апреле, а в июне, тогда еще - в Союз писателей СССР. Лишь несколько лет назад, в девяносто четвертом, Николай Алексеевич поменял красную книжечку с гербом СССР на коричневую с двуглавым Российским орлом, вступив в независимый Союз российских писателей.
      За спиной раздался скрип, шорох. Николай Алексеевич оглянулся.
      Человек, которого он заметил еще спускаясь к реке, приблизился и теперь смотрел на Кожемякина сверху, нахохлившись, сунув руки в карманы. Странный человек, весь в черном, с черным кепи на голове, смуглолицый и черноусый. От него веяло холодом и недоброжелательностью. Николай Алексеевич пожал плечами и спокойно пошел вдоль берега, моментально забыв о чужом. Грабежа он не боялся, в кошельке лежали всего тридцать тысяч рублей, на которые можно было купить разве что бутылку пива, триста граммов колбасы и буханку хлеба.
      Нет, Николай Алексеевич не бедствовал, произведения его печатали, гонорары платили исправно, вот только писал он медленно, издавая книгу раз в три, а то и в четыре года. Таков был ритм его писательской деятельности, ритм жизни, и переделывать себя в угоду конъюнктуре, нынешней суматошной жизни он не хотел. А материал давался все труднее, все медленнее, информация собиралась по крохам, месяцами, годами. Заставить себя сесть за стол было все тяжелее, возраст постепенно брал свое. И все же его романами зачитывались, издатели звонили, приглашали и ждали, а он терпеливо отвечал всем одной фразой: непременно приду, вот только сотворю...
      Первый рассказ Николай Алексеевич написал еще в канун окончания войны, которую начинал восемнадцатилетним ополченцем, участвуя в защите Москвы. В составе сводного батальона уральцев и москвичей он дрался на Волоколамском шоссе, попал в плен, бежал, прошел всю войну от Москвы до Праги, снова попал в плен, снова бежал, участвовал в движении Сопротивления в Италии. Вследствие этого в послевоенные годы пережил косые взгляды, подозрения и негативное отношение со стороны писательской братии, воспитанной в сталинском духе. Однако оставался всегда прямым, принципиальным, честным, не любил конъюнктуру и опирался в своем творчестве только на правду жизни. За что в конце концов и получил признание как писатель и человек.
      За пятьдесят пять лет творческой деятельности он написал одиннадцать романов и повестей, около полусотни рассказов, две пьесы, издал два пятитомника, был отмечен премиями Союза и международным признанием и, по сути, еще при жизни стал классиком, прославившим русский народ, знавшим все его нужды, горести, надежды и чаяния.
      Последний его роман попал в номинационные списки премии Букера и, хотя первого места не занял, был высоко оценен критикой, а также замечен исламскими экстремистами, готовыми на любое преступление "во имя веры", ибо коснулся отношений ислама и христианской религии.
      О нет, Николай Алексеевич это сделал не так, как в свое время Салман Рушди, приговоренный к смерти аятоллой Хомейни публично на площади Аль-Иран-шехр в Тегеране, но и то, что он написал, а написал он и р а в д у, не понравилось приверженцам вселенской покорности, и Николай Алексеевич был внесен в черный список "приговоренных к смерти именем ислама". О чем сам, естественно, даже не подозревал. В этот список, насчитывающий, по данным агентства Рейтер, более шестисот человек, попали и такие знаменитости, как скульптор Эрнст Неизвестный, режиссер Энтони Хикокс, поэт Андрей Вознесенский и писатель Виктор Астафьев.
      Над головой раздалось карканье, пролетел ворон, глянув на задумчиво бредущего по берегу реки человека.
      Мысли свернули к работе, к материалу, который он привез из Чечни два дня назад. По сути, это была заготовка будущего романа о войне режима вседозволенности с другим режимом - криминальным, в которой заложниками стали российские солдаты, и вот об этом и собирался писать Николай Алексеевич свой новый роман.
      За спиной снова скрипнуло дерево.
      Николай Алексеевич обернулся, и в тот же момент в голове вспыхнуло пламя, собралось в точку и вонзилось в сердце уколом яростной боли. Больше он почувствовать ничего не успел...
      Директор Федеральной службы безопасности Иван Сергеевич Панов ужинал в кругу семьи, когда зазвонил телефон и дежурный по Главному управлению полковник Скобарев сообщил об убийстве известного писателя Кожемякина.
      - Ну и что я должен делать? - осведомился Иван Сергеевич. - Пусть этим занимаются люди Жаренова. Мы тут при чем?
      - Вас просил приехать Синельников, - замялся полковник. - Он говорит, что обстоятельства убийства заставляют его сразу передать дело нам.
      Панов помолчал, машинально облизывая вилку. Полковник Синельников был начальником МУРа, опытным, знающим, умным розыскником, профессионалом, и зря звонить не стал бы.
      - Ладно, - буркнул директор ФСБ, - сейчас буду. Вызовите Ельшина и сыскарей Бондаря.
      - Уже вызвал. Машина за вами вышла.
      Панов хмыкнул и положил трубку. Через сорок минут он подъехал на служебной "Волге" к дому номер сорок два по улице Живописной, где в двухкомнатной квартире жил известный писатель, недавно овдовевший. Жена Кожемякина Галина Сергеевна умерла год назад от сердечного приступа.
      Во дворе дома, несмотря на поздний вечер, жались кучки жителей, стояли три машины УВД с мигалками и "рафик" ОМОНа. У оцепленного подъезда директора ФСБ ждал генерал Ельшин начальник Управления "Т"1, со своим телохранителем. Оба курили, артистически пуская дым кольцами. Генерал был одет в спортивный костюм, словно завернул сюда прямо со стадиона, успев только сменить кроссовки на туфли. Его телохранитель, он же командир подразделения "Стикс" майор Ибрагимов, выглядел бомжем, но взгляд выдавал в нем человека опасного и жестокого, способного на все.
      - Ну, что тут происходит? - буркнул Панов.
      1 Управление "Т" - Управление по борьбе с терроризмом и бандитизмом.
      Елылин бросил сигарету в урну, стоявшую в четырех метрах, попал.
      - Сходите, полюбуйтесь, я уже смотрел. Синельников ждет вас в квартире.
      Иван Сергеевич в сопровождении командира своей личной тройки телохранителей направился к неосвещенному подъезду.
      Квартира Кожемякина располагалась на третьем этаже. Дверь была полуоткрыта и охранялась мрачными молодцами в пятнистых комбинезонах с автоматами в руках. Пропустили директора они без звука, понимая, что прибыло начальство.
      В квартире с мебелью в стиле пятидесятых годов: пузатые комод и шифоньер, кровать, стол и стулья на гнутых ножках, шкафы с книгами, стол писателя со старенькой пишущей машинкой "Москва" - ничего лишнего - царил разгром, и везде, куда бы ни падал взгляд, лежали десятки миниатюрных Коранов с золотым тиснением на арабском языке.
      Из спальни в узкий коридорчик вышел гладко выбритый огромный мужчина с круглыми литыми плечами борца-тяжеловеса, на которых едва не лопалась черная кожаная куртка. Это был полковник Синельников, глава Московского уголовного розыска. Молча сунув Панову громадную ладонь, он пропустил гостей в спальню, где работала группа экспертов.
      Иван Сергеевич увидел кровь на полу, потом отрубленные конечности, отдельно лежащую голову и тело на кровати, засыпанное все теми же Коранами. Он многое повидал на своем веку, не будучи еще директором ФСБ, но содрогнулся, разглядев во рту головы маленькую синюю книжечку и прибитый ко лбу гвоздем листок бумаги с какими-то письменами.
      - Сура из Корана, на арабском, - прогудел сзади Синельников. - Примерно переводится как: "Никто не смеет осуждать великое".
      Иван Сергеевич сглотнул ком в горле, постоял с минуту, разглядывая обстановку комнаты, и вышел из
      спальни. Синельников провел его на кухню, закурил, предлагая сигарету. Панов машинально взял, хотя с месяц назад бросил курить. В очередной раз.
      - Его сначала ударили по голове у реки, - сказал, глубоко затягиваясь, начальник МУРа. - Потом перенесли сюда, в квартиру, причем никто не видел как и когда. Ну а здесь отрезали пальцы, потом кисти рук и голову. Правда, Николай Алексеевич был уже мертв - сердце не выдержало еще на реке. Так что не мучился мужик.
      - За что? - глухо спросил Иван Сергеевич.
      - Я потому вас и вызвал, чтобы передать дело. Это след исламских экстремистов, начавших планомерное "зеленое" уничтожение неверных по всему миру. Помните писателя Рушди, осужденного к смерти за книгу "Сатанинские стихи"?
      - Но ведь Кожемякин ничего подобного не писал, насколько я знаю?
      - В последних двух романах он затронул тему отношений религий и назвал ислам самым изуверским и жестоким вариантом религиозного фанатизма. Привел примеры. А недавно ездил в Чечню, собирал материал для новой книги. Разве ваши ребята не следят за такими вещами?
      Панов промолчал, помянув Ельшина в душе недобрым словом. Начальник антитеррористического управления должен был предупредить его и дать материал заранее. Конечно, Иван Сергеевич знал о появлении во всем мире транснациональных исламских группировок, образовавшихся в результате войн в Афганистане, Алжире, Боснии и Чечне, но и предположить не мог, что руки одной из группировок дотянутся до Москвы.
      Синельников, по лицу Панова понявший, о чем тот подумал, кивнул.
      - Обнаглели моджахеды, Иван Сергеевич. И без чеченцев в этом деле не обошлось. Они явно застрельщики. Ведь не секрет, что спецслужбы Чечни начали
      готовиться к отделению от России своими методами, Вам ли этого не знать.
      - Но зачем такая жестокость? - Панов снова содрогнулся, вспомнив отрезанные руки и голову. - Убили бы попроще, раз они "идейные мстители"...
      - Для устрашения, - мрачно усмехнулся Синельников. - Выродки. Я читал об убийстве мультимиллионера Джеймса Тийма в Нью-Йорке. Его распилили дисковыми электропилами на мельчайшие кусочки, а куски потом сложили в вазу в форме дракона. Этот кошмарный сосуд венчала голова бизнесмена - без носа и ушей, с выколотыми глазами и полусодранным скальпом. Что вы хотите от фанатиков? Это же больные люди, которых излечить можно лишь казнью... такой же, какую устраивают они.
      На кухне появился худощавый молодой человек с бледным интеллигентным лицом - генерал Валентин Анатольевич Дикой, начальник Управления военной контрразведки, именуемой в среде работников ФСБ "Смерш-2". Он поздоровался с Пановым и Синельниковым, проговорил тихим интеллигентным, под стать облику, голосом:
      - Мои люди нашли свидетеля, вернее, свидетельницу. Она якобы видела подозрительных личностей. Будете говорить с ней, Иван Сергеевич?
      - Нет, - буркнул Панов. - Работайте. Утром доложите о результатах.
      С отвращением отбросив сигарету, он вышел. Оставшиеся на кухне переглянулись.
      - Ну, я своих людей отзываю? - произнес Синельников. - Причем с превеликим удовольствием. У самого дел невпроворот. Знаете, сколько в Москве за последний месяц зарегистрировано умышленных убийств? Сто семьдесят! В большинстве мафиозные разборки и тому подобное, но и "чистилище" добавляет свои разборки. По "Стопкриму" не работаете?
      - Работаем, - негромко произнес Дикой.
      - Ох и не завидую я вам, Валентин Анатольевич! Дикой ответил ему понимающим взглядом. Его мнение на сей счет было примерно таким же.
      * * *
      Утро следующего дня не предвещало вызванным директором ФСБ генералам ничего хорошего, хотя в принципе каждый из них знал ситуацию и владел материалом. Собравшись в приемной, Ельшин Первухин и Дикой одернули пиджаки и зашли в кабинет один за другим, молча сели за стол, образующий букву Т. Панов был мрачен, и это означало, что предстоит тяжелый разговор.
      - Звонил премьер, - начал он, ни на кого не глядя, поставив локти на стол. - Просил принять все меры для поимки убийц Кожемякина. Общественность взбудоражена, подогретая прессой, Дума жаждет крови... - Иван Сергеевич пожевал губами и замолчал, уставившись взглядом в стол. - Начинайте, Генрих Герхардович.
      Самоуверенный вид Ельшина говорил, что он готов к ответу и начальственного гнева директора не боится. В последнее время начальник Управления "Т" вообще круто изменился, стал более напористым, жестким, высокомерным, что отмечали даже его друзья. А еще он приобрел такое качество, как стремление одергивать кого бы то ни было, будь то даже человек старше его по возрасту или по званию.
      - По моим данным, след убийства писателя Кожемякина ведет не в Иран, где создана террористическая группа "ликвидаторов неверных", попавших в черный список "приговоренных к смерти именем ислама", а в Чечню, где в последнее время усиленно тренируется так называемая ЧАС - Чеченская армия свободы. Кораны, которыми было усыпано тело погибшего, только попытка дезинформации.
      О том, что развернутая силами ОМОНа и МВД совместно с подразделением "Стикс" ФСБ операция по задержанию убийц не сработала, Ельшин говорить не стал, это было известно всем присутствующим.
      - Но я знаю три случая убийств с подобной наглядной жестокостью и вариациями, - сказал Панов. - Джеймс Тийм был убит в девяносто пятом в собственных апартаментах в Нью-Йорке, марокканский инженер Месса Кей - в девяносто седьмом и польский график-сатирик Коро - в девяносто девятом. И во всех этих случаях след вел в Сирию, Арабские Эмираты и в конечном счете - в Иран. Ваше мнение, Валентин Анатольевич?
      - Не исключено, что в группе киллеров был и инструктор из Ирана, проговорил Дикой, раскрыв папку, которую принес с собой. - Но Генрих Герхардович прав. Судя по информации, которой я располагаю, эта группа сформирована в Чечне и подчиняется командованию ЧАС. Мало того, по некоторым косвенным сведениям можно предполагать, что руководит ею Амирбек Шароев.
      В кабинете стало совсем тихо.
      Амирбек Шароев, известный еще со времени войны в Чечне под кличкой Безумный, был сыном нынешнего президента Чечни. Его участие в акции, будь оно доказано, резко меняло политический расклад в стране и способствовало бы падению режима, неугодного Москве, наметившего полное отделение Чечни от России. Это осознавал Панов, это понимали и начальники управлений.
      - И последнее, - добавил своим негромким приятным голосом Валентин Анатольевич. - ЧАС начала отстрел на территории России отличившихся в боях в Чечне спецназовцев, офицеров МВД и регулярных войск Минобороны. Не далее как два дня назад убит в своей машине ветеран чеченской войны капитан Меркулов со своей женой. Смею полагать, что убийство совершила та же группа.
      - Мне нужны доказательства! - с силой хлопнул
      ладонью по столу директор ФСБ. - А не предположения. Задействуйте все силы, все средства, но выявите всех членов банды. Потом решим, что делать дальше, но сначала - имена.
      - Решать тут особо нечего, - небрежно проговорил Ельшин. - Лозунг Ленина в двадцатых годах: "Красным террором - на белый террор!" - себя оправдал. За несколько лет было уничтожено восемьдесят процентов бандформирований. Почему бы нам не взять этот лозунг на вооружение? Выяснить, кто проник к нам, кто убивал, и уничтожить всю группу! Да так, чтобы все почувствовали: ответ всегда будет адекватным!
      - Ну ты и хватил, Генрих, - пробормотал молчавший до сих пор Первухин. Да стоит только депутатам в Думе дознаться о твоих планах...
      - А кто их проинформирует? Они только рады будут, узнав, что в Чечне начались разборки меж своими. Наоборот, это поможет думцам принять ряд законов по удержанию Чечни и смене там правительства.
      - Мысль хорошая, - неожиданно согласился Панов. - Тем более что первым ее высказал премьер в разговоре со мной. Ваше мнение, генералы?
      - Я против, - покачал головой Дикой. - Антитеррор - не метод борьбы с терроризмом.
      - Не знаю, - буркнул Первухин. - С одной стороны, Валентин Анатольевич прав, с другой, если мы не примем жесткие меры, отстрел наших людей будет продолжаться, а бандиты вроде Басаева и Радуева будут на свободе радоваться жизни. Предпринимать что-то, безусловно, надо. Кстати, - он посмотрел на Панова, потом на Дикого и Елышша, - почему бы не натравить на ЧАС "Стопкрим"? Пусть чеченцами займется "чистилище".
      В кабинете снова установилась тишина. Потом захохотал Генрих Герхардович.
      - Предложение весьма оригинальное, Федор Ильич, но я считаю, что мы справимся не хуже. Зато будет на
      кого в случае чего свалить неудачу... да и удачу тоже. Понимаете? Пошлем группу профессионалов перехвата, а такие у нас есть, она ликвидирует террористов, а мы свалим все на "чистилище"! И овцы будут сыты, то есть депутаты, и волки целы, то есть мы. Как идея?
      - Ну ты и хват, Генрих! - осуждающе покрутил головой Первухин.
      - Идея - блеск! - кивнул Панов, сразу оценив преимущества предложения. Разрабатывайте. Но все равно сначала - фамилии кто, откуда, сколько их было. За три дня управитесь, Валентин Анатольевич?
      - Неделя, не меньше, - подумав, ответил начальник "Смерша".
      - Пять дней. - Иван Сергеевич пристукнул ладонью по папки с грифом "четыре нуля" ("совершенно секретно"). - А вам, Генрих, и вам, Федор Ильич, за этот же срок подготовить команду. Задание понятно?
      - Так точно! - Генералы встали.
      - Свободны.
      Начальники управлений вышли в приемную, закурили, думая каждый о своем. Спокоен был только Ельшин. Он чувствовал себя в своей стихии. Дикой же думал о законе, который они собирались нарушить, хотя не выполнить приказ директора не мог.
      Оставшись один, Панов снял трубку "вертушки" - телефона прямой связи с премьер-министром - и доложил о принятых мерах.
      ПРИНЦИП АДЕКВАТНОГО ОТВЕТА
      Заместитель начальника военной контрразведки полковник Борис Иванович Ивакин был по натуре суров и несуетлив, за что получил уважительную кличку Викинг. Он и обликом походил на легендарного викинга - ростом под два метра, с широкими плечами, малоподвижным лицом с крупными резкими чертами, прозрачно-серыми глазами, которые изредка становились
      стальными. В контрразведке он был вторым человеком после начальника ВКР Дикого, именно от него зависел подбор кадров и подготовка специалистов высокого класса. С ним Дикой советовался по большинству оперативных вопросов, ему давал самые сложные задания.
      На этот раз речь шла о поиске преступной группы, убившей героя чеченской войны капитана Меркулова и писателя Кожемякина. Вызов спецслужбам был брошен нешуточный, и заниматься этим делом приходилось на пределе возможностей. Ни сам Дикой, ни Ива-кин, ни другие заместители "главконтры", как прозвали Валентина Анатольевича сотрудники, не вылезали из конторы ни днем, ни ночью, выезжая только по оперативной надобности.
      Директор ФСБ на поиски преступников дал пять дней, но прошло уже почти две недели со времени убийства Кожемякина, а объем полученных контрразведчиками данных не позволял им сделать однозначный вывод о причастности к преступлению определенных лиц. Конечно, кое-какие сведения "смерщевцы" получили, особенно после того, как в Чечню слетал сам Борис Иванович, но этого было мало и он собирался лететь туда еще раз. Там работала особая группа следователей ВКР, совершенно секретно, разумеется, а также местное отделение контрразведки во главе с полковником Дерюгиным.
      В девять утра Ивакин согласно заведенному порядку вошел в кабинет Дикого и впервые увидел его разминку: генерал без рубашки, в одних брюках, вел "бой с тенью" и перетекал из положения в положение стремительно и плавно, как змея.
      Валентин Анатольевич пришел на должность начальника военной контрразведки ФСБ с должности заместителя начальника штабов Министерства обороны, показав себя блестящим аналитиком и безупречным тактиком. Шел ему всего тридцать второй год, но его опыту и уму" а больше всего - волевому характеру могли позавидовать и вдвое старшие специалисты.
      Худой, с виду нескладный, с узким лицом, на котором выделялись по-детски припухлые губы, он выглядел рафинированным интеллигентом, вечно смущенным своими успехами на высоком посту, но те, кто работал с ним раньше, знали его и как великолепного бойца, мастера кунфу, способного постоять за себя, а также как отличного стратега, обладающего тонкой интуицией.
      Не оборачиваясь, Валентин Анатольевич завершил комбинацию, потом вдруг оказался рядом с Ивакиным и нанес ему три мгновенных удара в голову, в горло и в грудь, вернее, наметил удары. Остановился, опустив руки. Улыбнулся, дыша легко и тихо, будто не занимался только что физическими упражнениями. Пожал руку высившемуся над ним горой заместителю, кивнул на стулья и вышел в комнату, замаскированную книжной полкой. Через минуту вошел одетый в костюм с галстуком, свежий и умытый.
      - Сегодня я хочу определиться с приоритетностью наших дел, - сказал он, наливая себе и предлагая Борису Ивановичу стакан минеральной воды. - Что вы предлагаете разрабатывать в первую очередь?
      - Естественно, дело ЧАС.
      - Это дело идет вне конкурса. Проанализируйте остальное.
      - На мой взгляд, первоочередными можно считать все! Но наиболее важных пять-шесть. Утечка секретного оружия из лабораторий завода "Арсенал" - первое из такого рода мероприятий.
      - "Волк", "глушак" и "болевик". Согласен. Насколько я знаю, следствие буксует?
      Ивакин кивнул. Речь шла о краже партии суперпистолетов четвертого поколения "волк", а также психотронного оружия: генераторов боли "пламя", известных под названием "болевик", и гипногенераторов, или суггесторов, подавления воли "удав", метко названных "глушаками".
      - Затем идет похищение крупных партий оружия
      со складов в/ч 30673-1 и в/ч 54607 - еще одна головная боль.
      Дикой поморщился. Обе войсковые части были не просто обычными армейскими соединениями, а отдельными бригадами спецназа Главного разведывательного управления Министерства обороны. Эти бригады, расположенные в Твери и Подмосковье, всегда считались суперэлитарными и сверхсекретными подразделениями Вооруженных Сил. Именно в них формировались так называемые "летучие мыши" - профессионалы по ликвидации перебежчиков и проведению особо важных активных операций за рубежом. Тем не менее месяц назад обнаружилось, что со складов частей исчезли полтонны пластиковой взрывчатки, десятки тысяч патронов, мины, гранаты, пулеметы, автоматы и пистолеты, в том числе знаменитые "кипарис", "кедр" и "никонов", а также зенитно-ракетные комплексы "гарпун". Трагикомичность ситуации состояла в том, что плановые проверки сохранности арсеналов не выявили утечек, а складские помещения и состояние охранной сигнализации были признаны образцовыми.
      Мало того, при разработке дел о хищении на военную прокуратуру и следователей "Смерша" было оказано такое давление со стороны высших чинов Министерства обороны, особенно - его министра Галкина, прозванного "кавалеристом" за кривые ноги и смех, напоминающий ржание лошади, что Дикой вынужден был обратиться за помощью к директору, после чего удалось наконец сдвинуть дело с мертвой точки.
      - В этом же ряду следует расположить и три дела по расследованию финансирования боевиков Дудаева, - продолжал перечислять Ивакин. Дальневосточное дело будем включать в список приоритетных?
      Полковник имел в виду уголовное дело, заведенное на командующего Дальневосточным военным округом и его заместите лей, обвиненных в прокручивании бюджетных денег в коммерческих структурах, использовании служебного положения и нанесении государству ущерба в десятки миллиардов рублей.
      - Нет, - коротко ответил Валентин Анатольевич, не вдаваясь в объяснения.
      - Тогда остаются только три крупняка: расследование нарушений закона сотрудниками безопасности, деятельность "Стопкрима" и отрядов Чеченской армии свободы на территории России.
      - Первых два отложим, - снова лаконично произнес Дикой.
      Одно из них касалось действий бойцов из подразделения личной охраны президента, подозреваемых в совершении ряда преступлений, и генералу было ясно, что вероятнее всего по высочайшему указу оно в скором времени будет закрыто. Второе было заведенэ по приказу директора ФСБ, хотя в ведение военной контрразведки впрямую не попадало. О деятельности "чистилища", взявшегося без суда и следствия освободить страну от преступников всех мастей, ходили легенды, однако Валентин Анатольевич хорошо знал, насколько легенды близки к действительности.
      - Что ж, тогда остается только одно дело - "чеченских терминаторов" из ЧАС, будь она трижды неладна! По ней работаем не только мы, слава Богу, однако наглость этих бандитов уже переходит все пределы. Пора предпринимать что-нибудь неординарное, иначе они перестреляют всех наших парней, участвовавших в войне.
      Дикой глянул в похолодевшие глаза полковника и медленно проговорил:
      - Такое впечатление, Борис Иванович, что вы знаете об идее Генриха...
      - Создать группу мстителей и ликвидировать убийц? Знаю. Зять я или не зять директора ФСБ? Вчера вечером он со мной поделился своими сомнениями.
      Дикой удивленно поднял брови.
      - Панов рассказал вам об этом?
      - Он до сих пор колеблется, хотя премьер не раз
      вызывал его на ковер и требовал немедленного реагирования.
      - Под Краснорыжиным шатается кресло, вот он и спешит продемонстрировать свое рвение и желание "служить народу". Я думаю, в ближайшее время президент его снимет.
      - Но пока не снял, и группа перехвата уже почти готова к заброске в Чечню... то бишь Ичкерию, как ее гордо именуют сами чеченцы. Кстати, Иван Сергеевич просил дать пару "волкодавов" для усиления группы.
      - Дайте им Соболева, коль уж вы его вызвали из Рязани. С "Арсеналом" мы и сами разберемся.
      - Во-первых, я ему предлагал, и он отказался. Во-вторых, без него мы не разберемся, Валентин Анатольевич. К похищению "глушаков", "болевиков" и "волков" причастна контора Белого, то есть батальон "Щит", который находится под эгидой Ельшина. Тронем "Щит", Генрих устроит облаву на нас, не дожидаясь окончания расследования. Вот когда Соболев копнет достаточно глубоко, тогда и выйдем к Панову с полным пакетом информации. А до того придется кланяться при встрече и жать руку Генриху.
      - Хорошо, - подумав, проговорил Дикой. - Вы правы, Борис Иванович. Но работать становится все неуютней, вы не находите? Даже в ГРУ и СВР появились "новые русские", готовые за определенную мзду продать кого и что угодно и работать с бандгруппами и даже с "Куполом". Кстати, почему вы не выделили следствие по делу "Купола" в одно из важнейших?
      - Потому что у нас просто не хватит сил работать еще и по мафии, усмехнулся Ивакин. - Пусть "Куполом" занимаются профи Бондаря, МВД и ГУБО. Между прочим, судя по последним крохам информации, добытым нашими ребятами, во главе "Купола" якобы стоит человек из нашей же конторы.
      Дикой промолчал, допивая минералку. Он знал больше, но не настолько, чтобы указать на человека, возглавлявшего гигантскую структуру сросшихся воедино мафии и государственной чиновничьей элиты под названием "Купол".
      - Что у нас в портфеле по ЧАС на нынешнее утро?
      - Есть кое-какие подвижки. Стали известны имена практически всей группы, нанесшей визит в столицу и убившей Кожемякина. - Ивакин вытащил из папки листок бумаги и положил на стол перед генералом. - Чеченцев трое: Безумный, то есть Амирбск Шароев - командир группы, Джамал Гапуров и Имран Абдул-муслим. Кроме них в группу входили инструктор из Афганистана - вот откуда Кораны - Hyp ад-Дин Ис-маил Мухаммад, эстонец Ильмар Кулдсепп, украинец Роман Купчик. Всего выявлены имена шестерых человек.
      - Семерых. Вы забыли проводника.
      - Не забыл, но он в группу основных исполнителей не входит.
      Речь шла о жителе Москвы, хорошо знающем столицу и связанном с местной чеченской диаспорой. Именно он наводил группу убийц и следил за убитыми Меркуловым и Кожемякиным. Он был вычислен военными контрразведчиками в первую очередь и оказался русским, Константином Барковым по кличке Беретта, бывшим офицером ФАПСИ,1 уволенным за какие-то грешки еще пять лет назад.
      - Связи у него, конечно, остались, - добавил Ивакин, - судя по тому, что поймать тергруппу по свежим следам не удалось. Они отсиделись где-то здесь, в Москве, и спокойно просочились по одному сквозь сети ОМОНа и розыскников угро. Баркова можно брать в любой момент, основной его канал заказа мы просчитали и по нему выползли на заказчиков, ну а оттуда до исполнителей рукой подать.
      - Заказчик - Шароев-старший?
      - В том-то и дело, что нет. Президент Ичкерии за
      ФАПСИ - Федеральное агентство правительственной связи и информации.
      каза на ликвидацию героев чеченской кампании и писателей из черного мусульманского списка не давал. Складывается впечатление, что сынок Шароева действовал на свой страх и риск, недовольный нерешительностью отца. А заказ ему давал нынешний министр обороны Ичкерии Удуев.
      - Нечто в этом роде я и предполагал. Акция в Москве не способствует нормальному политическому процессу отделения Чечни, и Шароев это понимает. А Удуев, похоже, начал свою игру, желая спихнуть президента и сесть в его кресло. Но, кроме группы исполнителей, должна быть еще и группа поддержки, обеспечивающая наведение основной на цель. Одного Баркова мало.
      - Занимаемся, Валентин Анатольевич. Связи Баркова тянутся и в Минобороны, в аппарат самого Галкина, и в Совет Федерации. Так что покровители у него мощные. Будем копать дальше... пока не остановят.
      - Несладко придется твоему тестю, - покачал головой начальник "Смерша". Осиное гнездо разворошил.
      - Поэтому он и согласился на предложение Генриха. Здесь, в Москве, ему свободы не будет, живо свяжут руки или вообще отправят в отставку. Мелкую сошку отдадут на съедение, как это уже было не раз, а главари останутся при власти. Чечня - иное дело, там можно и пошуметь. К тому же потом действительно можно свалить все на "чистилище".
      - Вы знаете, Борис Иванович, - слабо улыбнулся Дикой, - когда я принимал дела и мне сказали, что вы - зять Панова, я тогда подумал, что придется работать с обычным генеральским протеже, рвущимся по служебной лестнице на самый верх. Оказалось, вы умней и... опасней, и все понимаете правильно, только не все докладываете начальству. - Валентин Анатольевич снова улыбнулся. - То есть мне.
      - Спасибо за оценку, товарищ генерал, - без улыбки ответил Ивакин. Наверное, у каждого из нас есть свои секреты на черный день, в том числе и у меня.
      - Согласен. Итак, я могу идти к директору с высоко поднятой головой и докладывать о завершении поисков.
      Ивакин сложил в папку документы, закрыл, щелкнув кнопкой-замком, вопросительно глянул на Дикого.
      - Я могу быть свободен?
      - Зачем вы летите в Чечню, Борис Иванович, если имена террористов известны?
      - Необходима тщательная проверка сведений. Ошибаться мы не должны, особенно в столь сложных политических обстоятельствах. Скоро начнется заваруха отделения Ичкерии, и надо будет иметь полную информацию о действующих лицах и исполнителях. Поиски убийц - только часть нашей работы.
      - Хорошо, решайте сами, ехать вам или не ехать. Соболева дадите мне на время?
      - Нет, - твердо сжал губы Ивакин. - Он в принципе не розыскник, а "супер" перехвата, "волкодав"хотя и способен провести расследование. Но это мое личное прикрытие на случай...
      - Понимаю. Жаль, что не имею такого же "супера", хотя и не боюсь темных переулков. А почему он отказался войти в команду Генриха, мотивации?
      - Как Соболев выразился - он не судья и не палач, хотя и сочувствует родственникам убитых. За пять лет работы со мной он участвовал в двадцати семи операциях перехвата и ни в одной не убил ни одного человека!
      - Это интересно. Какую школу боя он прошел?
      - По его словам - практически все, но в настоящее время он "барс", то есть мастер русского стиля...
      - Не надо объяснять, я тоже занимаюсь русбоем. Знать бы, у кого он начинал. Ладно, забыли. Если возникнет необходимость, познакомите меня со своим "су-пером".
      - Он агент класса "абсолют".
      - Теперь о группе перехвата, которую готовят Ельшин и Первухин. Кого мы дадим?
      - Я рекомендовал Пугача... Пугачева Александра. Он тоже "волкодав" и мастер перехвата, но классом пониже Соболева. Одиннадцать задержаний...
      - Подойдет. А кто пойдет командиром, знаете?
      - Хасан Ибрагимов, майор охраны Генриха, он же - командир "Стикса". Кроме него знаю еще двух человек, кто зачислен в группу: Белый, то бишь майор Шмель Юрий Степанович, комбат "Щита", и капитан Василий Балуев, перехватчик из команды Первухина. Всего же в группе пойдут семеро, самый мобильный вариант. Остальные - наведение, связь, страховка, экипировка, доставка.
      Дикой встал.
      - У меня все, Борис Иванович. Работаем дальше.
      Ивакин встал тоже и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь с мигающим зеленым огоньком охранно-сигнализирующей системы, не допускающей никакого прослушивания.
      - Интересно, чем мы отличаемся от братьев-мусульман, посылая такую же группу к ним? - проговорил Валентин Анатольевич задумчиво, обращаясь неизвестно к кому.
      ПОВТОРЕНИЕ ПРОЙДЕННОГО С ВАРИАЦИЯМИ
      Холодный ветер нес низкие лохматые облака над холмистой равниной, гнал по зелено-седой траве волны, норовил сбросить с плеч всадника плащ, но зоэрекс, гигантский "дирижабль" или, скорее, "самолет" Веспидов - ос разумных висел над недалеким холмом как привязанный, равнодушно воспринимая атаки ветра. Впрочем, он и в самом деле оказался привязанным.
      Всадник подъехал ближе и увидел серебристую паутинку лестницы, соединявшую холм и зоэрекс, действительно напоминавший издали необычной формы складчатый самолет с разлохмаченными на концах крыльями. И тут же у Матвея, сознание которого контролировало разум всадника, создалось впечатление, что его здесь ждут.
      Он приказал всаднику - своему далекому предку-первочеловеку - спешиться и слез со своего шестинога, по грудь закованного в голубоватые зеркальные доспехи. Такие же доспехи, напоминающие рыцарские латы, были и на всаднике, но сделаны они были не из металла, а из хитиновых чешуи и панцирей древних разумных насекомых - Инсектов, чьи высохшие тела все еще находили в их летающих, как зоэрекс, наземных, как термитники, или подземных городах. Правда, некоторые отдельные особи дожили и до этого времени, когда племена людей завоевали все континенты и освоили города Инсектов, приспосабливая их для своих нужд или строя рядом новые, и людям частенько приходилось воевать с уходящими со сцены истории предками, пережившими Изменение.
      Матвей достал из захватов на холке шестинога арбалет, длинное копье с льдисто мерцающим наконечником, поднес к губам пластинку с замысловатым узором отверстий, дунул, и над холмами поплыл долгий печальный вскрик, напоминающий человеческий плач и стон чайки одновременно.
      Никто не появился на краю платформы зоэрекса, никто не ответил на зов, и все же ощущение чьего-то присутствия не проходило.
      Тогда Матвей привязал своего шестиногого "коня", похожего на льва и быка, к металлическому кольцу вбитого в землю штыря, к которому была принайтовлена и лестница, и полез вверх. Перекладины лестницы светились серебром и были тонкими, как спицы, но под тяжестью тела всадника не гнулись, и Матвей мимолетно подумал, что эта вещь, вероятно, досталась кому-то в наследство от Инсектов, сотворивших, кроме городов и дворцов, многие чудеса вроде "саркофагов", "Игл
      Парабрахмы", генераторов абсолютного зомбирования - кодонов и тому подобное. Правда, многие из этих Великих Вещей Мира "запрещенной реальности", если не большинство, были опасны для людей. Наверное, не один разведчик человеческих племен, расширявших свои владения, погиб во время исследования остатков цивилизации Инсектов, прежде чем остальные научились пользоваться кое-какими находками.
      Зоэрекс висел над холмом всего на высоте тридцати с лишним метров, и Матвей достиг ячеистой платформы быстро, готовый пустить в ход оружие в любой момент. Предок-разведчик, чьим телом он сейчас распоряжался, имел четыре руки - рудимент тела Блаттоптера сапиенс, насекомого, от которого произошел род человеческий, и мог делать сразу несколько дел.
      Взобравшись на крыло зоорекса, Матвей огляделся и направился к складчатому "фюзеляжу" - центральному строению летающего города Веспидов, где имелся вход, но до трехметровой рваной дыры в борту "фюзеляжа" не дошел. Навстречу ему вышел гигант в таких же металлических на вид доспехах, в сложном шлеме, скрывающем лицо, и плаще поверх доспехов, вооруженный арбалетом и мечом из светящегося материала, более похожим на длинный острый шип. Судя по всему, это был такой же разведчик одного из человеческих племен, как и тот, в чьем теле сидело сознание Матвея Соболева.
      Некоторое время они рассматривали друг друга с
      философским спокойствием воинов-профессионалов, Затем вышедший навстречу опустил арбалет, и Матвей сделал то же самое.
      - Заставляете ждать себя, мастер, - сказал первый мелодичным женским голосом. Вернее, он произнес какую-то фразу на трескуче-воющем языке, но в голове Матвея зазвучал именно женский голос, хорошо знакомый ему по прежним трансовым эзотерическим снам.
      - Светлена? - Матвей почти не удивился, подспудно ожидая встретить в своем сне-путешествии инфарха со спутницей.
      - Вы меня помните?
      Матвей хотел отшутиться, потом сказать нечто значительное, соответствующее встрече со вторым "я" главного иерарха, но в конце концов ограничился коротким:
      - Я помню все.
      - Вы поняли, что произошло? На этот раз Матвей размышлял и формулировал ответ дольше.
      - В результате взаимодействия "Иглы" и эйнсофа произошла инверсия моего личного времени...
      - Почти верно.
      - Почему почти?
      - Процесс, инициированный вами с помощью эйнсофа, гораздо сложнее и масштабней, чем вы думаете. В принципе ваше возвращение к началу известных вам событий еще не говорит о том, что вы можете их изменить, ибо в вашей реальности недостижима ни честность, ни справедливость. Вы хорошо представляете Путь, которым решили идти дальше?
      - Путь Меча, Путь Воина я закончил, не сомневайтесь.
      - Означает ли это, что вы избрали Путь Избегающего Опасности?
      - Скорее Путь Ненасилия.
      - Мне кажется, вы не совсем понимаете, что это означает. Отказ от насилия возможен лишь в определенных личных ситуациях. Воин на Пути Знания придерживается отказа от насилия только в силу того, что контролирует ситуацию. Ему не нужно подставлять левую щеку, потому что никто не сможет нанести ему удар по правой.
      - Я это понимаю.
      - Прекрасно, мастер. - Несмотря на похвалу, в голосе Светлены прозвучала печаль. - Только не допускайте, чтобы отказ от насилия становился препятствием к познанию как обстоятельств, так и людей, среди которых у вас немало врагов.
      - Что вы хотите сказать? Зачем вы ждали меня здесь?
      - Контакт с вами стал возможен только в прошлом, связь в отрезок времени, в котором вы формируете законы вашей реальности, становится недоступной.
      - Из-за усиления контроля иерархами Союзов Неизвестных? Иерархи все-таки начали передел власти в "розе реальностей"?
      - Мой ответ вам не требуется, мастер, фактически вы стали Посвященным... хотя еще не юридически. Но берегитесь, не повторите ошибок прошлого Пути. Хотя, с другой стороны, Путь Ненасилия не означает отказа от...
      - Бы уже говорили.
      - Да, извините, я волнуюсь, потому что вы мне небезразличны... и... и, в общем, именно поэтому я жду вас здесь.
      Ма? вей почувствовал неловкость и в то же время желание увидеть лицо Светлены, какое он помнил по прежним снам - прекрасное, удивительно манящее, юное, притягивающее взор, завораживающее текучей игрой чувств и света...
      - Вы контактируете с Ульяной Митиной, Посвященной I ступени Внутреннего Круга?
      Вопрос вырвался непроизвольно, и Матвей сразу пожален о том, что спросил, однако Светлена ответила без запинки:
      - Теперь в этом нет необходимости, вы прошли свой первый вариант Пути до конца и знаете все, что мы хотели передать. Осталось малое. А вы... хотели бы, чтобы Ульяна стала моей авешей?
      - Не знаю, - пробормотал Матвей.
      - Вы все еще не уверены в себе... что ж, в данном случае незнание лучше ответа "нет". Вы знакомы с китайским учением Дао?
      - Знаком, - лаконично отозвался Матвей.
      - Даосы разработали принципы действий применительно к обстоятельствам. Один из принципов звучит так: начинай действовать, пока еще не возникла настоятельная необходимость или пока обстоятельства позволяют это.
      - Ну и что? - осторожно спросил Матвей после продолжительного молчания.
      - Начинать действие нужно тогда, когда в этом еще нет очевидной потребности. Вы считаете, что у вас есть время на осуществление своих замыслов? Вы ошибаетесь, мастер. У вас нет времени! Ваше возвращение к началу Пути - лишь одна из деталей начавшегося изменения. Одновременно начался лавинообразный процесс ломки законов, в том числе ослабление Закона возмездия. Проанализируйте ситуацию во всех сферах жизни вашей реальности, и вы поймете, что все далеко не так гладко и просто.
      Матвей ушел мыслями в себя и на некоторое время утратил контроль над сознанием предка. Тот шагнул назад, хватаясь за арбалет, прорычал что-то, пытаясь понять, что происходит, и Матвей едва успел перехватить его руку, готовую метнуть копье.
      - Что мне нужно делать?
      - Это вы должны решать без подсказки. Позволю вопрос: что вы ищете в прошлом? Зачем снова пытаетесь проникнуть за барьер Изменения? Ради Знаний Бездн?
      - Нет, - угрюмо ответил Матвей не совсем искренне. - Хотя, может быть... очень хочется дойти до Начала Начал. До момента, когда в нашей реальности появился Безусловно Первый.
      - Зачем это вам?
      - Не знаю, - растерялся Матвей, сбитый с толку вопросом.
      - Вот видите, - снова опечалилась собеседница. - Вы сами не знаете, чего хотите и что ищете. А главное, не верите в собственные силы. Как же вы измените себя?
      - Я собирался изменить мир...
      - Не изменив себя, не изменишь мир. Прощайте, мастер. Вам дана уникальная возможность не повторять свой Путь, воспользуйтесь ею. И поторопитесь. Что касается Начала Начал... далеко не каждому иерарху дано опускаться во времени так глубоко. Прощайте.
      Голос Светлены отдалился, стих, как стихает колокольный звон. Гигант в латах напротив Матвея повернулся и исчез внутри центрального строения зоэрекса. Разговор закончился. Матвей заставил предка спуститься по лестнице на холм, сесть на коня и тронуться в путь.
      Внутреннего слуха коснулся чей-то тихий вздох, и невероятной чистоты и красоты девичий голос вдруг пропел несколько слов на неведомом языке. И было в этом голосе столько тоски, любви и надежды, что Матвей едва не бросился назад, чтобы сбросить с недавнего собеседника латы и увидеть ту, что пела для него...
      Он удержал порыв. Стальной рукой заставил шестинога идти рысью и произнес мысленно всплывшее в памяти даосское изречение:
      Начало - это сущность Всего, что предстоит узнать, И место, Куда все должно возвратиться...
      Возврат в свое время и в свое тело прошел без осложнении я особых ощущений: короткий свист, темнота, падение, удар, - и вот он уже лежит на кровати лицом вверх, а рядом спит красивая девушка и тепло дышит ему в грудь...
      История повторялась, хотя и не во всех деталях.
      Горшина Тараса, Посвященного I ступени Внутреннего Круга, отлученного от этого самого Круга за упорную реализацию мести, Соболев пока не встретил. Васю Балуева тоже, хотя собирался найти его в ближайшее время. А вот с Кристиной отношения развивались практически так же, как и в первом варианте событий. Они успели встретиться трижды, понять, что их непреодолимо влечет друг к другу, а потом девушка прибежала к нему ночью, спасаясь от приставаний все того же сокурсника, кудрявого красавчика Жоржа, которому пришлось давать отлуп. Правда, уже иначе, проще, не так наглядно, как это проделал Матвей "в прошлой жизни".
      Он быстро вычислил, где живет Жорж, дождался его возвращения с очередной гулянки и аккуратно придушил в подъезде, после того как парень отпустил своих накачанных охранников. Не до летального исхода придушил, понятное дело, популярно объяснив при этом, что приставания к девушкам, особенно к Кристине Сумароковой, отрицательно скажутся на здоровье Жоржа. Теперь Кристина жила у Матвея, создавая дополнительные неудобства, а поговорить с ней, объяснить, что так долго продолжаться не может, сил не хватало.
      За неделю, что провел Матвей в Москве после вызова из Рязани, он успел сделать многое, как по работе, так и в личном плане.
      Для начальства был уже готов подробный отчет о деятельности батальона "Щит" с указаниями фамилий, адресов и планов, а также о похищении секретного оружия из лабораторий завода "Арсенал", о связях многих высших должностных лиц армии и спецслужб с мафией. Готовился анализ отношений правительственных чиновников с "Куполом", руководимым генералом Федеральной службы безопасности Ельшиным, начальником Управления "Т".
      И при всем при этом Матвей отчетливо осознавал, что ему не поверит не только Дикой, но и Борис Иванович Ивакин, непосредственный начальник Соболева. Хотя, с другой стороны, доказательств о противозаконной деятельности депутатов и генералов хватало. Если у начальника "Смерша" хватит смелости их проверить, дело закрутится.
      Матвей вспомнил слова Светлены, мысленно
      пожал плечами. Она советовала поторопиться, начать действовать, но он и сам не сидел сложа руки. Или спутница инфарха имела в виду нечто другое? И надо действовать в другом плане - абсолютном? Искать выходы на "розу реальностей", встречаться с людьми Внутреннего Kpуга, выходить на Монарха Тьмы, пока он еще не взялся за подготовку нового Изменения? Или оно уже... началось?
      "Проанализируйте все сферы социума, - сказала Светлена, - и вы поймете..." Матвей почувствовал, как непроизвольно сжались мышцы живота, грудь кольнуло холодом, и осторожно отодвинулся от Кристины, чтобы она не проснулась. Встал. Господи, неужели он опоздал?! Если Светлена права, эйнсоф не только вернул его в прошлое по личной мировой линии, но и запустил процесс изменения, подчиненный воле Монарха! Вот на что надо обратить все внимание, а не на мирские материальные дела... И в первую очередь надо действительно проанализировать происходящие в мире процессы, а потом попытаться войти в контакт с Хранителем Матфеем, чтобы окончательно прояснить ситуацию. Слишком много возникло вопросов, на которые сам Соболев ответить не мог.
      Например, куда делся эйнсоф?
      Матвей съездил в Сергиев Посад, посетил Троице-Сергиеву лавру и прошелся по всем трем ярусам надкладезной часовни, построенной в семнадцатом веке у юго-западного угла Успенского собора лавры, но эйнсофа не обнаружил. Узел фазового пространственного многообразия, в котором пересекались когда-то слои-лепестки "розы реальностей", исчез.
      Попытался Матвей и проникнуть в МИР - "модуль иной реальности", одно из сохранившихся древнейших сооружений Инсектов, расположенное глубоко в недрах Московской платформы, но территория бывшего Зачатьевского женского монастыря оказалась огороженной. Церковь Спаса реставрировалась, а все ее пристройки были безжалостно разрушены, в том числе
      и склеп-хозблок, из которого начинался спуск в подземелье с замком Арахнидов. Конечно, можно было использовать свой "третий глаз" - ментальное зрение и ночью пробраться к церкви, чтобы отыскать засыпанный вход. Однако для этого требовалось время и кое-какие приготовления. К тому же "Игла Парабрахмы", в контур которой был когда-то включен Матвей как один из одушевленных узлов управления, располагалась не в этом МИРе, а в замке Формикоидов, находившемся под дачей генерала Ельшина. А уж для похода туда и вовсе требовалась недюжинная подготовка и соответствующая экипировка. Матвей в принципе собирался навестить дачу Генриха Герхардовича, но теперь, после контакта со Светленой, необходимо было сделать это как можно быстрей.
      Кроме всех прочих занятий, Матвей предпринял и попытку установить местонахождение кардиналов Союза Девяти Неизвестных. К его удивлению, это ему удалось без труда. Все кардиналы занимали почти те же посты в иерархии властных структур и не предприняли никаких дополнительных мер предосторожности и охраны. Для них еще ничего не произошло. Матвей Соболев, "волкодав" военной контрразведки, агент класса "абсолют", идущий по пути Посвящения в адепты Внутреннего Круга, для Союза Девяти не существовал.
      "Щупая" их мыслесферы в астрале, Матвей ощущал лишь удивление кардиналов, не представлявших, кто их осмелился потревожить и было ли это на самом деле. Лишь координатор Союза Бабуу-Сэнгэ мгновенно насторожился, почуяв касание чужого мысленного потока, но он был далеко, в своем Храме Гаутамы на 'Алтае, и Матвей не особенно обеспокоился, считая себя в безопасности. Только сейчас, спустя несколько дней после "возвращения из будущего", он понял, какая это страшная сила - знание того, что будет происходить!
      Матвей на цыпочках вышел из спальни, прополоскал в ванной рот и полчаса тренировал в кабинете суплес и поджимал мышечный тонус специальными упражнениями. Обычно он занимался физическими нагрузками в спальне, где у него стоял спортивный комплекс: макивара деревянный "идол" для тренировки ударов, стенд для силовых упражнений и качания пресса, - но сегодня не хотелось будить Кристину, поэтому занимался он недолго.
      Встал под душ, переменно пуская то холодную, то горячую году, побрился подаренным Ивакиным "Брауном", смягчил кожу лица лосьоном "Аква ди гио" фирмы "Армани" с ароматом озона, цитрусовых, хурмы и жасмина. Кристине этот запах очень нравился, и она как-то сказала, что именно таким лосьоном должен пользовался мужчина, который строит свои отношения с женщиной на взаимопонимании и доверии.
      Матвей усмехнулся. Кристина явно повторяла чьи-то слова, хотя ее оценка была близка к истине.
      Зазвонил телефон.
      Мгновенно сработали не дремлющие ни днем, ни ночью сторожевые центры сознания. Сюда никто не должен был звонить, телефон знал только Ивакин, и если звонил он, значит, что-то произошло. Матвей снял трубку.
      - ... ей... лев? - с хрипом выплюнула трубка чей-то густой бас.
      - Кто звонит? - вежливо поинтересовался Матвей.
      Голос в трубке изменился на баритон, хотя хрипы и подвывание остались, сквозь них доносились лишь обрывки слов:
      -... дленно... най... вать... щенных... наче буд... иваться измене... зит гибель...
      - Кто говорит? - повторил Матвей, стискивая зубы. - Вы, наверное, не туда попали.
      - ... регись! - донеслось последнее слово, и трубка замолчала. Ни гудков отбоя, ни звона междугородней линии, ни щелчков скремблера - мертвая тишина, словно у телефона оборвался провод. Кто же звонил,
      черт возьми?! Что хотел сказать? Явно предупреждал, если судить по словам "грозит", "гибель" и "берегись". Но кто это мог быть? Инфарх? Хранитель Матфей? Кто еще? Не полковник же Ивакин, в самом деле...
      - Кто звонил так рано? Полседьмого всего. - На пороге спальни возникла сонная Кристина, завернутая в простыню. Угол простыни соскользнул с ее плеча, обнажив грудь, и Матвей некоторое время молча боролся с разгорающимся желанием, рассматривая фигуру девушки, потом подхватил ее на руки и отнес в спальню.
      Через полчаса пришлось мыться под душем снова, теперь уже вдвоем, хотя ничего путного из этого не вышло. Кристина была настроена шутливо и порывалась то намылить "сованнику" лицо, то утопить его в ванне. Потом она накинула вместо халата его рубашку и отправилась на кухню готовить завтрак, откуда тут же раздался ее негодующий голос:
      - Соболев, ты все-таки свинья!
      - Почему? - изумился Матвей, прекращая одеваться.
      - По определению. Ты почему не помыл посуду?
      - А разве я был вчера дежурным по камбузу? - хмыкнул Матвей. Волоча за собой брюки, зашел на кухню и, узрев нарочито рассерженное лицо Кристины, поднял вверх руки. - Виноват, гражданин начальник, больше не повторится.
      Вскоре они ели мюсли и пили кофе с тостами, болтая о разных разностях, приходящих в голову совершенно ассоциативно. Разве что Матвей при этом думал о своих заботах, о будущих встречах с интересующими его людьми, а Кристина просто наслаждалась ощущением приятной расслабленности и была, похоже, вполне счастлива. Во всяком случае, о грядущих переменах в своей жизни она не думала, а о войне иерархов, отражавшейся на Земле "запрещенной реальности" разрушением духовности, культуры, справедливых отношений, ничегоеще не знала. И у Матвея вдруг непроизвольно вырвались слова, которые он хотел произнести давно, однако te решался:
      - Крис, тебе будет трудно со мной...
      Кристина посерьезнела, опустила руку с чашкой кофе, глядя на Соболева враз округлившимися большими глазами. Красивая девятнадцатилетняя девочка, еще не познавшая всю страшную суть "запрещенной реальности". Как же ее уберечь от всего этого: бед и опасностей, непрерывной череды схваток, поединков с трусливыми и оттого более жестокими подонками, бандитами всех мастей, с беспощадными в достижении своих целей кардиналами Союза Девяти, их безмозглыми слугами, со всеми теми, кто хочет власти любой ценой, просто с недалекими сластолюбцами типа кудрявого Жоржа? Как защитить ее от тысяч превратностей судьбы, подстерегающих самого Соболева на каждом шагу? Как изменить формулу, внушенную ему Монархом Тьмы в прошлых встречах? "Твоя деятельность всегда будет отражаться на твоих близких..."
      - Что случилось, Соболев? - тихо спросила Кристина.
      - Ничего не случилось, - улыбнулся одними губами Матвей. - Пока. Просто человек, посвятивший себя определенного рода деятельности, должен вести определенный образ жизни.
      - Какого же рода деятельностью ты занимаешься?
      - Мистикой, - серьезно сказал Матвей. Кристина фыркнула.
      - Я и так поняла, что ты не учитель русского языка. А кто? Милиционер? Служишь в ОМОНе или в каком-нибудь секретном спецназе? Или... - Глаза Кристины стали круглыми и огромными. - Или ты работаешь на... "Стопкрим"?!
      Матвей рассмеялся, хотя ему было, честно говоря, не до смеха. Интуиция у Кристины была развита хорошо, да и наблюдательность тоже. Но от этого ему было не легче.
      - Нет, на знаменитое "чистилище" я не работаю,
      успокойся. Скорее это действительно можно назвать спецназом. А большего я сказать тебе не имею права.
      - Понимаю. - Теперь ко всем кипевшим в глазах девушки чувствам добавилось жгучее любопытство, но она сумела себя перебороть и вопросы задавать не стала. - Я потерплю. Пока не прогонишь.
      - Лишь бы сама не ушла. - Он поцеловал ей пальцы. - Но что бы ни случилось, никто не должен...
      - Знать, кто ты такой, - подхватила Кристина.
      - Примерно так. Это первое. Второе: на звонки не отвечай, вообще не поднимай трубку. Ты здесь не живешь. В смысле - тебя здесь как бы нет и никогда не было. И последнее: ты не должна зависеть от меня. В любой момент я могу надолго исчезнуть, прийти поздно, вообще не прийти на ночь. Короче, мне нужна свобода...
      - А я тебе ее не ограничиваю, - насупилась было Кристина, однако заглянула в голубые, чуть ли не светящиеся глаза контрразведчика и поняла свою промашку. - Извини, я не то хотела сказать. Буду терпеливой и заботливой, вот увидишь. Захочешь, скажешь сам. Но я чувствую, что ты встревожен. Нельзя узнать, что случилось?
      - Я же сказал - ничего, - как можно уверенней проговорил Матвей. - Все идет своим путем, просто у меня работа такая - ждать неприятностей. Не думай о плохом, иначе экзамены не сдашь.
      Кофе допивали в молчании, взглядами обнимая друг друга, хотя перед глазами Матвея нет-нет да и вставал образ Ульяны, после чего он в какой-то мере начинал ощущать себя предателем. Он помнил почти все моменты их прошлых встреч, ведь пролетело целых два года с момента знакомства Соболева с обеими женщинами, и ничего не забылось! А еще у них с Кристиной должен был родиться ребенок... Но обо всем этом он не мог рассказать ей ни слова. Тот путь, который они уже прошли вместе, вел к гибели обоих... А вот о Grace рассказать стоит. Надо найти парнишку и вылечить, может быть, удастся оградить его от опасностей, отослать к отцу, например, ведь старик еще жив... Хотя, с другой стороны, он уже посылал Стаса и Кристину к отцу и знает, чем это все закончилось. Кто говорил: "Не возвращайся по своим следам", - был прав...
      С Ивакиным Матвей встретился на конспиративной квартире, принадлежащей военной контрразведке, и передал ему лачку сколотых листков - весь пакет информации по деятельности батальона охраны "Шит", его командования, о хищении им оружия с завода "Арсенал", об участии во всем этом генерала ФСБ Ельшина, ставшего недавно боссом "Купола".
      Полковник был сильным и сдержанным человеком, но и он изменился в лице, дочитав доклад Соболева до конца. Поднял на Матвея ставшие совсем прозрачными глаза.
      - Вы с ума сошли, Соболев! Откуда у вас эти сведения? За неделю такого объема данных собрать невозможно!
      Матвей кивнул, вполне понимая Бориса Ивановича, но даже ему он не мог сказать всей правды. Или хотя бы части правды. Полковник был сугубо военным человеком, опиравшимся на здравый смысл, и слыхом не слыхивал о каких-то там Монархах Тьмы и вообще о существовании Внутреннего Круга. Вряд ли он правильно воспринял бы и откровения подчиненного насчет происхождения человечества от рода Блаттоптера сапиенс - тараканов разумных.
      - Как я это преподнесу генералу? - продолжал Ивакин, не дождавшись ответа Соболева. - Он же меня сразу отправит к психиатру.
      - Авось не отправит, - сказал Матвей философски. - Часть сведений у вас и так лежит в компьютере, кое о чем вы догадываетесь, а остальное логическое завершение расследования. Что касается сроков, то мне помогали.
      - Кто, если не секрет?
      - Сами подозреваемые.
      Матвей выдержал пронзительно-недоверчивый взгляд Бориса Ивановича, усмехнулся.
      - Не пугайтесь, полковник. Когда-нибудь вы все узнаете, а пока примите все как есть. И очень вас прошу - поберегитесь. В скором времени вас попробуют убрать, причем с помощью тех самых "болевиков", что были похищены из "Арсенала". Будьте начеку.
      - Откуда вы знаете?
      - Знаю. - И в голосе Матвея прозвучала такая твердая, непрошибаемая уверенность, что Ивакин проглотил все иронические замечания и вопросы.
      - Вы предлагаете...
      - Действовать, - закончил Матвей. - Время не ждет. Понадоблюсь - звоните по сотовому, домой на квартиру звоните только в крайнем случае, не нравится мне та линия.
      Он заглянул в дверной "глазок", представлявший собой окуляр перископной системы, никого в коридоре и на лестничной площадке не обнаружил и вышел, оставив растерянного, ошеломленного масштабом предполагаемых событий полковника военной контрразведки.
      ЗНАКОМСТВО "ВОЛКОДАВОВ"
      Для концентрации сознания Василий Балуев не часто пользовался всеми девятью уровнями медитации, не было особых оснований, хотя в жизни перехватчика-волкодава, подчиненного дерганому ритму жизни Управления специальных операций ФСБ, опасностей хватало. Но сегодня его почему-то потянуло пройтись по всем ступеням сюгэндо, в результате чего, достигнув "будущего" и увидев себя в "прошлом", то есть настоящем для медитирующего, Василий оценил СВОЕ нынешние решения как неправильные, что его ошеломило, и пришел к выводу, что ему стоит ждать каких-то необычных встреч.
      Выйдя из состояния самадхи, Василий некоторое
      время размышлял над своими ощущениями, однако, будучи человеком действия, а не мысли, предоставил судьбе играть с ним по ее правилам и занялся тренингом, чему каждый день уделял не менее полутора часов для поддержания необходимой физической и психической формы.
      Рукопашным боем Вася занимался уже почти четверть века, начав Путь воина в додзё карате и закончив школу Куки-Синдэн-рю-Хаппо Хи-Кэн (тайное искусство владения оружием). В семнадцать-восемнадцать лет он обратился к айкидо, а став слушателем Высшей школы КГБ, впоследствии ФСК и ФСБ, увлекся русбоем, проповедующим стиль реального боя в условиях, максимально приближенных к жизни. Но все же основную закалку дала Балуеву школа ниндзюцу, которую он одолел на Дальнем Востоке, под Приморском, где с трехлетнего возраста прожил одиннадцать лет (отец был офицером-ракетчиком и служил в зенитно-ракетных войсках), под руководством японского мастера Хатсуми, владевшего стилем тогакурэ-рю ("спрятанное за дверью"). Василий и впоследствии, уже работая в бригаде спецопераций под руководством опытнейшего "волкодава" Люцканова, а потом Первухина, продолжал заниматься постоянно изменяющимися приемами борьбы тогакурэ-рю-ниндзюцу, с помощью которых без особого напряжения можно было справиться с каждым новшеством в технике атак. В основе этих приемов лежало понимание поведения человека в тех или иных ситуациях, знание человеческого тела и его возможности вне зависимости от времени. Это давало возможность намного расширить узкие границы ориентированных на конкретные времена технических приемов борьбы, потому что методы ниндзюцу учитывали все естественные физические и эмоциональные особенности человека.
      Искусство ниндзюцу вообще развивалось не как самоцель, средство для получения спортивного титула или символического поощрения в виде цветного пояса.
      Оно представляет скорее систему эффективных способов для достижения тех или иных целей личности с минимумом опасности, что заложено даже в названии борьбы - ниндзюцу. Иероглиф "нин" имеет два ряда значений: выносливость, упорство, терпение, стойкость, и второй ряд - тайный, незаметный скрытный, а иероглиф "дзя" переводится как личность, индивидуум. Таким образом, ниндзюцу это искусство тайных действий с учетом вышеназванных категорий, подразделяемое на два уровня: бу-дзюцу - искусство воина {низший уровень) и хей-хо стратегия боя (высший уровень). Василию удалось овладеть обоими и стать мастером ниндзюцу - мэйдзином, для которого не существовало тайн ни в одном виде рукопашного боя.
      Конечно, он не стал "японцем" - по ощущению мира, но воспитан был все-таки в традициях ниндзюцу и не только довел до совершенства искусство воина, но и по большому счету достиг гармонического отражения окружающей действительности, в основе которого лежало интуитивное ощущение опасности на уровне рефлексов, тонких движений полей и излучений.
      Сущность каждодневных тренировок для Балуева состояла не столько в освоении или повторении присущих ниндзюцу приемов боя, сколько в становлении и развитии в сознании тех ощущений, которые вызывает их применение. Как известно, в естественных условиях - улица, двор, метро, магазин, коридор, комната и тому подобное - ближний бой подразумевает применение любых подручных средств: палки, камня, гвоздя, булавки, осколка стекла, доски, веревки, пуговицы, скрепки, даже ассигнации, - и тренировка владения этими предметами скорее вырабатывает ощущение всеобъемлющей системы защиты. Поэтому большую часть времени тренинга Василия занимала именно эта специфичная система владения "полезными деталями".
      Начав тренировку в шесть утра, он закончил ее в половине восьмого эффектным прыжком через кресло и броском остро заточенного карандаша в глаз идола
      для тренировок, стоящего в углу комнаты. Попал. Бесшумно приземлился с перекатом и пошел в душ. Уже вытираясь махровым полотенцем, услышал телефонный звонок, взял трубку аппарата и услышал голос Первухина (генерал лично курировал сборы группы перехвата, отправляемой в Чечню, в которую входил и Балуев):
      - В десять быть на базе. Без опозданий.
      - Слушаюсь, - ответил Василий, не испытывая ни особой озабоченности, ни особых переживаний по поводу того, что ему предстояло выполнить.
      И в это время он почувствовал некий внутренний холодок, словно кто-то заглянул в него, как птица в открытую форточку, и в комнату влетел свежий ветерок. А через секунду тихо звякнул входной колокольчик.
      Хмыкнув про себя с недоумением: гостей Василий не ждал, квартира принадлежала ФСБ, и прийти к нему мог разве что сам Первухин или в крайнем случае командир подразделения полковник Смирнов, - он открыл дверь и вздрогнул, встретив взгляд голубых глаз позвонившего. У него даже заныло под ложечкой и защипало в глазах. Взгляд молодого человека (лет двадцать семь двадцать восемь, ровесник, надо полагать) был необычайно глубоким, серьезным, хотя и не без иронии, спокойным и понимающим, таящим недюжинную скрытую силу. Незнакомец знал и видел так много, что Василий невольно поежился. Такого лица, дышащего внутренним, просветленным покоем, бесконечно уверенного, воспринимающего и отражающего действительность, как зеркало, Балуев еще ни у кого не видел. И понял, что перед ним мастер, достигший совершенства в воинских искусствах, воплотивший в жизнь формулу Гуань-Инь-цзы1: будь текуч, как вода, покоен, как зеркало, отзывчив, как эхо, и невозмутим, как тишина.
      1 Древний литературный памятник даосизма (кит.)
      А еще Василию показалось, что он уже где-то видел это лицо, может быть, в снах, может, наяву.
      - Здравствуйте, Василий Никифорович, - тихим приятным голосом произнес незнакомец. - Разрешите
      войти?
      - Нава Юмио, Хэйситиро, Рисукэ, Масааки? - спросил Василий, подразумевая учителей школ ниндзюцу, в которых мог бы оттачивать свое мастерство
      гость.
      - Ямасита Тадаси, - улыбнулся молодой человек, - стиль "потерянных следов". Хотя я от этого просто оттолкнулся и давно проповедую русбой.
      - "Барс", - кивнул Василий. - Похоже. Кто вы?
      - Меня зовут Матвей Соболев, и работаю я, как и вы, ганфайтером, "волкодавом"-перехватчиком, только в другой конторе.
      Василий впустил гостя, отметив, как тот держится - совершенно свободно и естественно, не боясь поворачиваться к хозяину спиной, и как движется экономно, гибко, плавно и точно, и окончательно уверовал в то, что впервые встретил профессионала, равного себе, а то и превосходящего по мастерству боя.
      - У кого вы работаете? Антитеррор?
      - "Смерш".
      - Контрразведка! Надо же, какая встреча! А я гадаю, кто меня вычислил. Мы с вами не могли раньше встречаться? Такое впечатление, что я вас знаю.
      - О да, - кивнул Соболев, оглядывая спартанское убранство гостиной со спортивным комплексом в углу, с любопытством посмотрел на идола с торчащим из глаза карандашом. - Мы знакомы уже два года. Я смотрю, вы практикуете методику шреба?
      - Кое-какие приемы, - небрежно ответил Вася, выхватывая вдруг из кармана новенькую денежную купюру достоинством в тысячу рублей и делая почти неразличимый взмах рукой.
      Матвей проследил за падением двух половинок комара, к своему несчастью пролетавшего мимо, улыбцулся одними глазами, но ничего не сказал, вспомнив, как два года назад таким же манером демонстрировал свое умение Кристине.
      - Проходите, присаживайтесь, - сделал приглашающий жест Василий, от которого не ускользнула усмешка гостя, досадуя на свое мимолетное тщеславное желание что-либо показать. - Кофе, чай, кефир, минералка?
      - По вашему усмотрению, - сел в кресло Соболев, одетый в самый обычный летний костюм: джинсы, кроссовки, голубоватая рубашка, безрукавка, позволяющий затеряться в любой толпе.
      Василий принес чашки, ложки, кофейник, сахар, слоеное печенье, и они принялись пить кофе, поглядывая друг на друга с абсолютно разными чувствами. Неизвестно, о чем думал гость, но у хозяина росла тревога, появилось ощущение дискомфорта, ожидания каких-то перемен и новостей, однако он постарался выглядеть так же невозмутимо, как и Соболев, понимая в то же время, что тот свободно читает его переживания.
      - Вы сказали, что мы знакомы уже два года... - не выдержал Василий наконец.
      - Сейчас поясню. - Соболев промокнул губы салфеткой, жестом отказался от второй чашки кофе. - Только прошу выслушать все внимательно, без восклицаний и определений, какой бы удивительной ни показалась вам моя речь. Я не сумасшедший, я просто много знаю. Дело в том, дорогой Василий... э-э, Никифорович, что я как бы побывал в будущем и вернулся, и теперь знаю почти все, что будет происходить. С вами, со мной, с миром вообще. За примерами долго ходить не будем, я представлю доказательства сразу после рассказа. А теперь слушайте. Вы, случайно, не читали кое-какую эзотерическую литературу? Что такое Внутренний Круг, знаете? Вот с этого и начнем...
      И Василий услышал самую невероятную и захватывающую из историй, когда-либо прочитанных или услышанных им в жизни.
      Рассказ Соболева длился больше часа, с перерывами на кофе и умывание; Вася дважды бегал в ванную и лил на голову холодную воду, не скрывая уже своих чувств. Затем настал черед беседы.
      - Не верю! - заявил Василий после того, как Соболев закончил повествование.
      - Как говорят учителя, вера - лишь нежелание понять замыслы Божьи, улыбнулся Соболев. - С чем конкретно вы несогласны?
      - Союз Девяти Неизвестных... разумные тараканы... Монарх Тьмы, наконец! Вы-то сами верите во все это?
      - Разумеется, потому что я все это пережил.
      - Как можно доказать происхождение человечества от ваших Бляд... Блаттоптеров, разумных тараканов?! Как можно познакомиться с Монархом Тьмы, если он живет, как вы говорите, в другой реальности? Допустим, в существование Внутреннего Круга еще можно поверить, но как вы можете доказать существование всего остального?
      - Для этого понадобится всего пара общих походов. Я покажу вам так называемые МИРы, модули иной реальности, созданные Инсектами и сохранившиеся в пещерах под Москвой, а также отведу вас на дачу генерала Ельшина, где у него располагается мощный компьютер для связи с Монархом... который и помог ему стать боссом "Купола".
      - Бред! - махнул рукой Василий, пытаясь найти неувязки в стройной логической цепи истории, выстроенной рассказчиком, и не находя таковых. - Вы обещали привести доказательства сразу.
      - Нет ничего проще. Об организации "Стопкрим", именуемой в народе "чистилищем", слышали? Надеюсь, не станете подозревать меня в связи с ним? Матвей глянул на старенькие ходики на стене, перешедшие Балуеву в наследство от бабушки; шел десятый час утра. - Включите телевизор, программу 42x2". Сейчас в "Новостях" должны сказать о гибели от рук
      "чистильщиков" прокурора Бескудникова Бурлакова, а также о нападении на полковника милиции Пиворыкина и о наказании судьи Охрименко: ему отрубили палец.
      Василий включил телевизор, молча выслушал сообщение о новой акции "Стопкрима", выключил. Исподлобья глянул на гостя.
      - Что еще?
      - Как вы думаете, могу я знать некоторые интимные стороны вашей жизни?
      - Можете, - подумав, сказал Балуев. - Задавшись целью собрать компромат, можно выяснить о человеке все.
      - Но только не о "волкодаве" вашего класса. Хорошо, интимные подробности отпадают. Ну а профессиональные тайны? К примеру, я знаю адрес вашей второй конспиративной квартиры в Бутове или назову координаты схрона с оружием и снаряжением, что расположен в районе Савеловского вокзала. Продолжать?
      Василий потемнел, внезапно почувствовав самый примитивный, липкий страх. Этот человек не должен был знать о таких вещах! Если адрес квартиры знали многие: генерал Первухин, полковник Смирнов, квартирмейстер и кадровик УСО ФСБ, - то о расположении склада, оборудованного Балуевым лично в одном из погребов для хранения овощей, знали только двое: он сам и бывший хозяин погреба, ныне почивший в бозе, как говорится.
      - Любопытно! - пробормотал Василий, меряя Соболева взглядом и прикидывая, может ли он взять его на прием из этого положения.
      - Не стоит, - угадал его мысли Матвей, хорошо понимая, что творится сейчас в душе хозяина. - Я вижу, вы пытаетесь составить план атаки, но даже с вашей подготовкой взять меня невозможно. А чтобы вы убедились в этом, вот, почитайте. - Соболев достал из внутреннего кармана безрукавки стопку листков,
      скрепленных скрепкой, положил на стол рядом с креслом.
      - Что это?
      - Описание техники смертельного касания.
      - Сан-нэн-гороси, что ли? В ниндзюцу это один из способов "гашения обликов".
      - В принципе японцы разработали довольно неплохой вариант техники "гашения", но то, что я вручаю вам, разработано миллион лет назад перволюдеми, которые, чтобы выжить, почти поголовно были воинами. В той жизни, которую я прожил, вы не только ознакомились с этой техникой, но и усовершенствовали ее, создав варианты, один из которых назвали космек, что означает "комбинаторика смертельного касания", а второй - ТУК, то есть "техника усыпляющего касания". От сан-нэн-гороси они отличаются тем, что уколы-касания с передачей энергии наносятся в любую точку тела противника, а не обязательно в точки смерти, и без учета его психических особенностей, телосложения, пола, возраста и времени суток.
      - Ерунда, - буркнул Василий,.переходя в "состояние Пустоты", боевое состояние "машины без мыслей". Терять ему было нечего, гость знал столько, что в пору было топиться, а проверить его возможности иным способом не было времени.
      Соболев дернул уголком губ, сдерживая улыбку, не желая отвечать на реплику, и в этот момент Василий прыгнул к нему прямо из кресла выгибом вперед, привычно оценивая положение соперника я мгновенно реагируя на его движения. В занятиях рукопашным боем он достиг того уровня мастерства, когда мозг не перебирает конкретные комбинации и заданные приемы, а командует телом спонтанно, на уровне рефлексов, что обусловливает разнообразие и универсальность боевых техник. К тому же Вася владел темпом, то есть боевым трансом с измененным психическим состоянием, позволяющим ускорять естественные физиологические
      реакции. Но как бы быстро он ни действовал, гость двигался еще быстрей.
      Удара Василий не заметил и не почувствовал, вполне возможно, его и не было, просто Соболев продемонстрировал прием из арсенала ТУК. Очнулся Балуев лежащим на диване. Рывком сел. Ничего не болело, руки-ноги были на месте, но тело казалось мешком ваты и отказывалось повиноваться.
      - Пройдет через пару минут, - раздался голос Соболева, и перед носом Балуева появился стакан минеральной воды. - Выпей и расслабься.
      Вася послушался, а через минуту уже мог соображать, что происходит. Покрутил головой.
      - Лихо ты меня!
      - Убедил?
      - Не знаю... пожалуй. Но мне надо разобраться... освоиться.
      - Осваивайся, только не торопись с выводами. Вопросов появится масса, и на все я отвечу. Встретимся послезавтра, договорим.
      - Послезавтра не получится, я сегодня уезжаю. О черт! - Вася бросил взгляд на часы. - Опаздываю.
      - Я на машине, подброшу до места. Куда уезжаешь?
      - За кудыкины горы, - буркнул Василий, проверяя содержимое сумки, собранной еще на ночь.
      - Чечня?
      Василий медленно разогнулся, глянул на собеседника сузившимися глазами.
      - Ты откуда... или мы в одной команде? Соболев покачал головой.
      - Мне предлагали, я отказался Откажись и ты.
      - Не могу, я человек военный. Да и уж слишком нагло стали действовать боевики из ЧАС. Слышал о такой " армии"? Начали отстрел по всей России бывших своих врагов. А тут еще писателя убили...
      - Я слышал. И все же откажись, это не твой Путь. В конце этого Пути нет ни славы, ни благодарности, только забвение... или ненависть. И сдается мне, вас
      забрасывают с другой целью, не ради восстановления справедливости.
      - А ради чего?
      - Ради далеко идущих политических амбиций. Высокая политика всегда была и будет грязью, которую разгребают профессионалы, такие, как мы с тобой. А исполнителями всегда жертвуют в первую очередь.
      Василий отвернулся, закрыл сумку.
      - Пошли, я готов.
      - Не откажешься?
      Они вышли из квартиры, спустились вниз, сели в Соболевскую "Таврию", уже отремонтированную Ильей Муромцем. Еще живым и здоровым. Ответил Балуев уже в машине:
      - Ты бы на моем месте тоже не отказался. Да и почему ты уверен, что избранный мною Путь воина противопоказан мне?
      - Два года мы прошли с тобой бок о бок, парень, и ты избрал в конце концов другую дорогу... хотя реализовать замыслы нам не дали.
      - Вот видишь. А советуешь мне идти в другую сторону. Какой же Путь ты мне советуешь пройти?
      - Ненасилия. Василий фыркнул.
      - Это речь проповедника, а не воина.
      - Потому что я знаю, что говорю. Тебе все же придется когда-нибудь выбирать, но лучше бы ты сделал это раньше.
      - А ты выбрал?
      Машина выехала на Волоколамское шоссе, Соболев прибавил скорость, помолчал, потом коротко бросил:
      - Да.
      Вася покосился на его безмятежное, удивительно спокойное лицо уверенного в себе и уравновешенного человека со светящимися голубизной глазами.
      - И что это за Путь, если не секрет?
      - Избегающего Опасности,
      Вася открыл рот, чтобы пошутить, но еще раз глянул на профиль водителя и передумал. Ему вдруг на мгновение показалось, что они и в самом деле знакомы очень давно.
      ВЗАИМОИСКЛЮЧАЮЩЕЕ ПЛАНИРОВАНИЕ
      Очередное совещание "полного квадрата" "чистилища" происходило на квартире Дмитрия Васильевича Завьялова, занимавшего пост референта премьер-министра и одновременно кресло координатора "Стопкрима". Четверо комиссаров уже прибыли, ожидали пятого, Тараса Витальевича Горшина, получившего за глаза кличку Граф.
      Скучающий комиссар-пять Владимир Эдуардович Боханов, он же президент Центра нетрадиционных технологий, бросил листать журнал, отечественный вариант "Плейбоя", и шумно вздохнул.
      - Не начать ли нам, благородные доны? Если Граф задерживается, значит, существует веская причина задержки. А для наших обсуждений он в принципе и не нужен.
      - Согласен, - проворчал потеющий Глеб Максимович Музыка, полковник милиции и комиссар-три по рангу "чистилища". - Что в повестке дня?
      Горшина он недолюбливал и давно лелеял мечту заменить его своим зятем, главным военным экспертом Комитета по новым военным технологиям при Министерстве обороны.
      - В настоящее время мы ведем двадцать четыре бандлика1, - начал Завьялов, включая компьютер. - Я поработал вчера и разбил все дела на три группы.
      1 Бандлик (ликвидация бандформирований) -термин, обозначающий любую акцию "чистилища" по пресечению деятельности криминальных группировок.
      В первую вошли текущие важняки по госучреждениям: милиция, суды, прокуратура, Госдума. Во вторую - бандитизм и терроризм. В третью деятельность "Купола". Приоритетным, конечно, является направление на ликвидацию "Купола", но в каждой группе есть одно-два наиболее важных дела. В первую очередь рассматриваем столичные проблемы, потом областные и в последнюю очередь общероссийские.
      - Я бы сделал исключение, - негромко сказал комиссар-два Герман Довлатович Рыков, занимавший пост начальника информационного бюро Управления "И" ФСБ, Тихий и незаметный, он тем не менее обладал мощной убеждающей силой и настойчивостью, так что иногда казалось, что именно он руководит "Стопкримом", а не Завьялов.
      - Герман, ты меня удивляешь, право слово, - хмыкнул Боханов. - Еще не было случая, чтобы у тебя не появилось особое мнение.
      - Пусть говорит, - хладнокровно отнесся к реплике Завьялов.
      - Я бы выделил в группу особо важных дел четыре, - продолжал Рыков. - В порядке очередности: "Журналист", "Палач", "Насильник" и "Грязный ствол".
      Завьялов вывел на дисплей одно за другим перечисленные дела, и комиссары еще раз перечитали, о чем идет речь.
      Дело "Журналист" было заведено на мэра Владивостока Кривошеина, имеющего не только поддержку губернатора края, но и мощное кремлевское прикрытие, не позволяющее довести до конца уголовные дела, связанные с расследованием криминальных деяний чиновников краевой администрации. Суть дела сводилась к следующему.
      Молодой девятнадцатилетний журналист Алексей Судаков выступил на радио с критикой мэра, обвинив его в злоупотреблении служебным положением (фактов хватало: от строительства дач и бассейнов за государственный счет до прокручивания государственных же денег в коммерческих структурах). В тот же вечер глава города вызвал журналиста к себе в кабинет и, не выбирая выражений, смешал его с грязью, распорядившись лишить радиостанцию помещения, а Судакову приказав покинуть Владивосток в двадцать четыре часа.
      Журналист оказался не робкого десятка, предупреждению не внял, рассказал все своим коллегам и был ночью похищен, как впоследствии оказалось, боевиками из банды Тихона Трюмо по заказу мэра.
      Всю ночь парня пытали: поднимали на дыбе, подвешивали за ноги, тушили о тело окурки, загоняли под ногти иголки, паяльной лампой сожгли волосы под мышками и в паху. Требовали, чтобы журналист признал, что сделал передачу по просьбе кандидата в мэры Чуркова и получил за это кругленькую сумму в долларах. Парень признавать ничего не желал, и в конце концов его оставили в покое, сбросив в залив, где он едва не утонул.
      Дело под названием "Палач" было заведено "чистильщиками" на сотрудников подмосковной ГАИ, застрелившей двух армейских офицеров с их приятельницами. Трагедия произошла вечером в пятницу одиннадцатого мая. По словам полковника Белякова, командира войсковой части, где служили майор Кучков и капитан Мухин, он отмечал с этими офицерами и их подругами свой день рождения в одном из частных домов в Царицыне. В это время сын Белякова катался по улице на мопеде. Подростка задержали сотрудники ГАИ и отобрали ключи от мопеда. Сын пожаловался отцу. К гаишникам вышел полковник с друзьями-офицерами, естественно, все в штатских костюмах, представился по всей форме, но получил весьма невежливый отказ. Сдержался, хотя и пообещал разобраться с обидчиками сына "повыше". И тогда гаишник-капитан Арутюнов и два его помощника, лейтенант и сержант, начали избивать Белякова. Кучков и Мухин, конечно же, вмешались, драка получилась нешуточная, выбежали женщины, а потом раздались выстрелы. В результате - четверо убитых, двое раненых. Стрелял один человек, а именно капитан Арутюнов, мастер спорта по стрельбе из спортивного пистолета, бывший чемпион Москвы. Вина его следователями "чистилища" была доказана полностью, в то время как следствие, проведенное местным отделением милиции, посчитало действия Арутюнова правомерными.
      Следующим делом "чистилища" было расследование действий старшего лейтенанта юстиции, следователя Тамбовского РОВД Бориса Екимова.
      Вечером в субботу, двенадцатого мая, в центре Тамбова к трем девушкам подкатили желтые "Жигули". Два изрядно подвыпивших мужика втащили подруг в машину и увезли за город, на "хату". Двум заложницам чудом удалось бежать, что касается третьей... На следствии пятнадцатилетняя девочка рассказала о пытках, которым она подвергалась, но красноречивее звучит заключение судмедэкспертизы. "При осмотре потерпевшей установлены следующие повреждения: закрытая черепно-мозговая травма, ушиб мягких тканей нижней губы, кровоподтеки нижних конечностей, ссадины рук и коленных суставов, кровоподтеки шеи, спины, колото-резаная рана в области правой молочной железы, ссадины слизистой влагалища и ануса, девственная плева нарушена..." Колотую рану нанес девушке, когда ей удалось вырваться, именно главный насильник Борис Екимов. Догнав несчастную, он пропорол ей грудь осколком стекла.
      Но самое интересное началось потом. Казалось бы, улики неопровержимы, вина Екимова и его подельника Абалкина доказана, районный суд приговорил обоих по статье 117-3 (групповое изнасилование несовершеннолетней) к пяти годам лишения свободы (минимальный срок по этой статье), однако областной суд отменил решение районного и дал Екимову всего два года, а Григорий Абалкин и вовсе отделался условным наказанием. Свою потрясающую гуманность судьи объяснили симпатией, которую вызвали у них личности подсудимых. Екимов оказался ударником милицейского труда, а Абалкин - единственным сыном главы администрации области.
      И четвертым делом, внесенным Рыковым в список особо важных, оказалось расследование деятельности подпольной мастерской по изготовлению, подгонке и "отмывке"- оружия. На счету этой мастерской набралось не менее сотни стволов: пистолетов, винтовок, автоматов, - использованных киллерами для охоты на коммерсантов и строптивцев, отказавшихся сотрудничать с той или иной мафиозной структурой.
      - Все это хорошо... - пробормотал Боханов, которого не очень-то впечатляли приведенные сведения, ни масштабом, ни размахом, ни логическим обоснованием. То есть я хотел сказать, случаи эти, в общем-то, рядовые...
      - А я бы добавил в этот список еще и бандлик по делу Макаревича, - сказал Музыка, меняя платок. - Вообще дела по деткам высокопоставленных начальников следовало бы выделить в отдельную группу бандликов.
      - Мне кажется, бандлик Макаревича - слишком мелкая акция, чтобы присоединять ее к важнякам, - осторожно возразил Завьялов.
      Речь шла об уголовном процессе, недавно законченном в столице муниципальным судом Щукина. История началась еще в прошлом году с того, что компания великовозрастных школьников (шестнадцать-семнадцать лет, десятые-одиннадцатые классы), не принятых в местный детский спортклуб, принялась регулярно бить стекла помещений клуба, забрасывать приходящих туда камнями и грязью, ломать и воровать инвентарь. Руководитель клуба Макаревич, не выдержав систематических издевательств, поймал двух подростков и надавал им оплеух. К его несчастью, один из хулиганов оказался внуком заместителя начальника УВД Щукина полковника Романовского. На Макаревича
      мгновенно завели уголовное дело и передали в муниципальную прокуратуру, где работал брат Романовского. Там оно немного застопорилось, потому что старший помощник прокурора не усмотрел в рукоприкладстве хулиганства, ибо для оплеух имелись серьезные при * чины. Но прокурор отобрал у него дело, и суд вместо статьи 109 У К - нанесение неопасного для жизни телесного повреждения припаял Евгению Макаревичу статью 206, часть 2: злостное хулиганство, отличающееся исключительным цинизмом и особой дерзостью. В результате директор спортклуба загремел в колонию усиленного режима на три года, а суд дважды не отреагировал на кассационные жалобы подсудимого, жаждущего справедливости.
      - Конечно, мы должны ответить этой судебной банде, - почесал затылок Боханов, - но не в первую же очередь. Есть дела и поважнее.
      - Вы абсолютно правы, Владимир Эдуардович, - раздался вдруг негромкий насмешливый голос, и из угла комнаты шагнул к столу неизвестно как там оказавшийся человек. Тарас Витальевич Горшин собственной персоной.
      - Граф! - пробормотал ошеломленный Музыка.
      Завьялов тоже вздрогнул, внутренне сжимаясь. Горшин, с виду самый обыкновенный молодой человек, то ли студент, то ли учитель одной из провинциальных школ, всегда проникал на квартиру координатора или в его рабочий кабинет без труда, минуя все запоры и сигнализацию, совершенно незаметно, как бесплотный дух. Впрочем, этот человек много чего умел, что было неподвластно нормальному гражданину, и не впасть в мистику, узнав его возможности, было трудно. Завьялов, как и его коллеги, не считая Рыкова, относились к Горшину с уважением и изрядной долей если не страха, то опасения. Все уже признали его силу, проверили в деле и спорить с ним не пытались, он практически всегда был прав.
      Лишь Герман Довлатович Рыков, не только комисcap "Стопкрима" и начальник информбюро ФСБ, но и кардинал Союза Девяти Неизвестных, не удивился бесшумному проникновению Графа в запертое помещение, он з и а л, кто такой Горшин и что его подвигло к созданию "чистилища".
      - Есть дела гораздо более важные, - продолжал Тарас Витальевич, - чем предлагаемые уважаемым Германом Довлатовичем к исполнению. Например, действия Чеченской армии свободы на территории России вообще и Москвы в частности. Или кража психотронного оружия из секретных военных лабораторий. Не может не тревожить нас, конечно, и растущая мощь "Купола", постепенно идущего к созданию СС, то есть Сверхсистемы, объединяющей государственные и мафиозные структуры. Вот почему важнейшими проблемами, на мой взгляд, которыми надо заниматься в первую очередь, являются три. Первая: ликвидация руководства ЧАС; вторая: поиск похищенного оружия и наказание похитителей; и третья: развал "Купола", начать который можно с уничтожения его главарей. Не так ли, Герман Довлатович?
      Все посмотрели на забившегося по обыкновению в угол кресла Рыкова. Тот бледно улыбнулся, отлично понимая подтекст вопроса, но отрицать правоту Горшина не стал, тем более что и ему, как одному из кардиналов Союза Девяти, было выгодно устранение нынешнего босса "Купола", что способствовало выдвижению на это место еще одной теневой фигуры - Хейно Яановича Носового и сокращению влияния Монарха Тьмы на земную реальность.
      - У нас не хватит сил, чтобы заниматься всеми перечисленными проблемами, сказал Рыков. - Но для того, чтобы нас поддерживало население, необходимо все время возбуждать общественный резонанс, что как раз и делают предложенные мной бандлики. В конце концов, можно пойти на компромисс, заняться, скажем, поиском оружия и одновременно организовывать акции из моего списка.
      Горшин сверкнул глазами, отвернулся и сел в пустующее кресло возле камина. Завьялов смотрел на него вопрошающе, потом опомнился и оглядел сосредоточенные лица остальных комиссаров.
      - Что ж, господа, принимаем предложение за основу?
      Босс "Купола" имел около двух десятков квартир, расположенных в разных районах города, не считая таковых по области, а также четыре дачи, три из которых были оформлены на подставных лиц. Обычно он собирал совещания в катране, которым был широко известный элитарный клуб "У Шварценеггера", конспиративная нейтральная территория, где по неписаному закону все встречающиеся не ведут друг против друга никаких войн и хитрых игр - кроме карточных, - но на сей раз Генрих Герхардович пригласил своих директоров к себе на дачу в Подмосковье, расположенную в сорока километрах от столицы по Минскому шоссе.
      Руководителей "Купола" было пятеро: один президент и четверо директоров. Лишь президент - Ельшин Генрих Герхардович, молодой, стройный, красивый, с гривой седых волос, сменивший на этом посту прежнего "крестного отца", - не имел клички, все звали его Георгием Георгиевичем (в тесном кругу - Жор Жорычем), остальные носили имена по принадлежности к кабинетам, которыми руководили в официальной жизни: Летчик, Банкир, Мэр, Шериф.
      Летчик, бывший заместитель главкома ВВС, работал в Генштабе Министерства обороны, был там вторым лицом и самым молодым генералом, получившим звание еще в возрасте двадцати девяти лет благодаря умению делать карьеру за счет сослуживцев. В "Куполе" он курировал работу военно-промышленного комплекса, а клан, которым он руководил, контролировал до пятидесяти процентов акций ВПК.
      Банкир отвечал за финансово-кредитную политику Центробанка, а также - чего никто из его коллег и членов правительства не знал - был главным хавмачманитором мафии, то есть объединял и координировал сеть ее банков.
      Мэр, естественно, работал в мэрии столицы и одновременно был главным координатором "Купола" по связям с другими подобными организациями во всех регионах России, странах СНГ и во всем мире. Его клан контролировал всю торговлю в Москве и ряде крупных городов страны, кроме разве что торговли наркотиками, которую контролировала юго-западная группировка чеченско-таджикско-узбекская мафия.
      Шериф, будучи "шпилевым генералом", то есть куратором работы силовых министерств и ведомств, добрался до Генеральной прокуратуры, а посему имел особый статус дженерози - генерала внутренней безопасности, то есть второго лица в "Куполе", хотя с недавних пор явно метил в первые. К тому же он опирался на такую мощную фигуру в официальных кругах, как начальник информационной службы президента Хейно Яанович Носовой, также метивший в директора.
      Все они были разными по возрасту, опыту, характеру, физическим силам и складу ума, но сходились в одном - в жажде власти.
      - Пора, господа, заняться чисткой конюшен, - весело начал Георгий Георгиевич, одетый по-домашнему - в спортивный костюм; остальные никогда себе этого не позволяли, одеваясь в темные костюмы с галстуками, привыкшие к этой форме одежды и даже дома редко ее снимавшие. - Нам начинает активно мешать "чистилище", вознамерившееся пошерстить наши ряды, а также подняли головы некоторые депутаты Думы, ошибочно полагающие, что они бессмертны и неуязвимы. Кроме того, начинают раздражать и досаждать чеченцы со своими "акциями во имя Аллаха", в результате чего активизируются правоохранительные органы, а нам приходится лавировать и притормаживать свою
      деятельность. Надо охладить кое-какие горячие чеченские головы, а если получится - взять их сектор под свой контроль.
      - Вряд ли получится, - проворчал Шериф, уже не раз сталкивающийся с хорошо организованвои разведкой и системой безопасности чеченской группировки.
      - Кое-что изменилось в лучшую сторону, - сверкнул зубами Георгий Георгиевич. - Контора, я имею в виду ФСБ, решила послать в Чечню группу перехвата для ликвидации боевиков, сделавших рейд по России и уничтоживших трех офицеров спецназа и известного писателя Кожемякина. Мы можем под этот шумок приговорить кое-кого из конкурентов как в "чистилище", так и в наркобизнесе.
      - Кого именно? - полюбопытствовал Шериф.
      - Все удачи "Стопкрима" - результат деятельности его секьюрити во главе с неким Тарасом Горшиным по кличке Граф. Его надо убрать в первую очередь. Ну а имена главных наших конкурентов из южной группировки вы и без меня знаете.
      - И как же мы их достанем? - с иронией осведомился Мэр.
      - Очень просто, - снова показал великолепные зубы президент "Купола". Натравим на них "чистилище".
      - Это несерьезно, - проворчал Банкир.
      - Очень даже серьезно. Вот мой план. - И Георгий Георгиевич, он же Генрих Герхардович Ельшин генерал ФСБ, развернул перед директорами план воздействия на мешающие структуры, подсказанный ему консультантом, о существовании которого знали лишь немногие люди на Земле.
      Они редко собирались вместе, имея возможность установить друг с другом связь из любой точки земного шара, где бы кто из них ни находился. Однако все же
      случались ситуации, требующие общего обсуждения и принятия решения, и тогда координатор Союза Девяти Неизвестных собирал их в своей резиденции, в храме Гаутамы на Алтае, где он жил уже три сотни лет.
      Люди, входящие в состав Союзов Неизвестных, при всех режимах и правительствах ухитрялись сохранять кресла советников президентов, помощников премьер-министров, приближенных царей и королей, экспертов людей власти разного калибра.
      Эти люди являли собой реальные правительства стран, о существовании которых не догадывались даже такие специальные структуры, как федеральные агентства безопасности, внешняя разведка и контрразведка, имеющие высокопрофессиональные бюро анализа и сбора информации, если только в них не работали сами Неизвестные, что случалось частенько. Если же кто и начинал догадываться о теневой деятельности известных политических фигур, об ином порядке вещей, то в скором времени исчезал с властного горизонта, уходил в отставку, переводился на другую работу, а то и вообще "случайно" погибал в авто- или авиакатастрофе.
      Кардиналы Союзов Неизвестных влияли на любые серьезные события в мире, хотя непосредственно в них и не участвовали. Они предпочитали управлять королями, царями и президентами, а не быть ими. Эти люди корректировали ход истории так, как считали нужным, и власть их была велика, хотя и ограничена, в первую очередь - законами "запрещенной реальности", во вторую - иерархами, выходцами из этой самой реальности. И все же кардиналы Союзов Неизвестных, Посвященные в тайны Внутреннего Круга человечества, так давно влияли на жизнь Земли, что стали считать себя едва ли не богами. Психика их изменилась (не без влияния просачиваний в наш мир "проекций" Монарха Тьмы, "отца" человечества, задумавшего новое Изменение), и вместо сохранения информации и контроля над опасными знаниями они стали контролировать бытие, социум, подгоняя его под свои вкусы
      и пристрастия. В результате войны на планете стали происходить все чаще, масштаб их вырос, а жестокость отдельных сражающихся сторон перешла все допустимые границы. Ибо все чаще начали сталкиваться интересы Союзов, вдруг почувствовавших тягу к абсолютной власти.
      Не стал исключением среди них и Союз Девяти Неизвестных, допустивший распад империи СССР (тогда он был Союзом Семнадцати Неизвестных), а ныне правивший Россией. Входили в него уже упомянутый нами Рыков, координатор Союза Бабуу-Сэнгэ - настоятель храма Гаутамы, Головань - заместитель директора Международного института стратегических исследований, Мурашов - секретарь Совета безопасности, главный военный эксперт при правительстве, Юрьев советник президента по национальной безопасности, Блохинцев член-корреспондент Академии наук (проживал в Новосибирске), Носовой начальник информслужбы президента, Грушин - директор Национального банка, и отец Мефодий - помощник премьера по связям с религиозными конфессиями и Православной Церковью (жил в Ярославле).
      Все они собрались в этот ясный майский вечер сначала во внутреннем дворе храма Гаутамы, олицетворявшем его третий уровень, недоступный даже монахам, а потом в келье настоятеля, оборудованной по последнему слову охранно-сигнализирующей техники.
      Бабуу-Сэнгэ, удивительно похожий на будду, чьи скульптуры украшали все покои храма и сторожили четыре угла кельи, меднолицый, желтоглазый, "бесстрастный, поднял руку с медальоном, на котором были выгравированы Конгокай и Тайдзокай-мандалы, сказал негромко, сразу переходя на метаязык:
      - Начнем, братья. Собрал я вас по нескольким причинам, достаточно тревожным в отдельности. Начну с более мелких. Мне стало известно, что некие силы, заинтересованные в дестабилизации социума, похитили из военной лаборатории образцы психотронного оружия под названиями "удав" и "пламя". Не стоило бы заострять на этом внимание, если бы не одно обстоятельство: в этом деле замешан кто-то из иерархов. Через посредника, естественно, коим является генерал Федеральной службы безопасности Ельшин. Вам что-нибудь известно об этом, Герман Довлатович? - Взгляд Бабуу-Сэнгэ нашел Рыкова.
      - Известно, координатор, - склонил голову Рыков. - Я занимаюсь этим делом и готов предотвратить готовящуюся сделку. Являясь боссом "Купола", который давно следовало бы взять под свой полный контроль, Ельшин намерен продать зарубежным покупателям не только партию похищенного оружия, но и технологию его изготовления, что, по вполне понятным причинам, недопустимо.
      - Хорошо, что вы это понимаете. Главная опасность при этом - возможность прямого зомбирования людей, особенно если "глушаки" и "болевики" попадут к вождям варварских режимов типа Чечни, Афганистана и некоторых африканских стран. Вторая причина созыва - поиск Знаний Бездн непосвященным по имени Матвей Соболев. Неизвестно каким образом он овладел трансовым перемещением сознания по мировой линии предков в прошлое и "колеблет" мироздание, и так не вполне устойчивое. Кто займется перевоспитанием непосвященного?
      - Если позволите - я, координатор, - учтиво проговорил Рыков.
      - У вас достаточно своих проблем, Герман Довлатович. Может быть, это сделаете вы, Юрий Бенедиктович?
      Советник президента коротко поклонился, бросив на Рыкова ничего не выражающий взгляд. Но Герман Довлатович понял настоятеля. Именно Юрьева готовил Бабуу-Сэнгэ себе в преемники, а этого допустить Рыков не мог.
      - И третье, особенно тревожное. Братья, как авеша
      адепта, я посвящен в кое-какие дела "розы реальностей", и получил оттуда странный слух.
      - Слух?! - недоуменно проговорил кто-то в тишине кельи.
      - Иначе назвать эту информацию нельзя, потому что ее невозможно проверить. Там, наверху, растет недовольство деятельностью инфарха, якобы покровительствующего простому смертному из нашей реальности...
      - Это мы знаем, - раздался тот же голос, принадлежащий самому нетерпеливому из кардиналов - Блохинцеву. - Это не слух, я имею в виду недовольство.
      - Вы не дослушали, - мягко пожурил его настоятель. - Слух же заключается в том, что якобы произошло изменение.
      В келье наступила полная тишина. Затем раздался шорох одежды присутствующих и снова - тишина.
      - У них? - задал вопрос Головань. - Где произошло изменение?
      - У нас!
      Слово прозвучало как пощечина, и после него тишина длилась дольше.
      - Чушь! - сердито сказал Блохинцев. - Мы бы почувствовали.
      - И все же прошу вас проанализировать сказанное, - бесстрастно сказал Бабуу-Сэнгэ. - Что-то действительно произошло, какое-то значительное событие, не замеченное нашим сознанием, и есть основание полагать, что слух этот данность! Ведь исчез же из часовни на территории Троице-Сергиевой лавры эйнсоф...
      Взгляды восьми кардиналов красноречиво говорили об их изумлении и недоверии, и координатор Союза добавил задумчиво:
      - Такое впечатление, что в нашей реальности появилась сила, с которой придется считаться...
      После совещания Рыков отозвал во дворе храма в сторонку Юрьева и сказал без обиняков:
      - Юрий Бенедиктович, отдай мне Соболева. Я давно за ним наблюдаю, это ганфайтер из военной контрразведки, и он мне был нужен для замены одного комиссара в "чистилище". Я поработаю с ним и, если не склоню к сотрудничеству, верну обратно.
      - Бабуу не одобрит эту передачу, - хмыкнул советник президента, плотно сбитый, с породистым крупным лицом, с длинными волосами. - А кого ты хочешь убрать, уж не Графа ли?
      Рыков растянул в улыбке бледные губы, не удивляясь осведомленности Юрьева. Каждый из них имел свою систему разведки и сбора данных, и каждый защищал свои интересы, что не мешало кардиналам, в официальной жизни страны стоящим по разные стороны баррикад, делать общее дело.
      - Ну так как?
      - Действуй, - пожал плечами Юрьев. - Но в обмен сообщи, когда найдешь "глушаки", и отложи для меня парочку. Коль уж не повезло найти нечто подобное среди Великих Вещей Инсектов, пусть хоть эти штучки будут в нашем арсенале.
      Рыков кивнул, не рискуя ничем. Он не собирался выполнять обещание, данное обреченному человеку.
      НОВЫЕ "СТАРЫЕ" ВСТРЕЧИ
      Не секрет, что акулы никогда не болеют. Не секрет - почему не болеют: потому что владеют эндогенным дыханием. Акула использует в основном кислород, вырабатываемый клетками ее же собственного тела.
      Матвей давно научился "акульему дыханию", еще в студенческие годы для этого приобретя тренажер Фролова, в нынешнее же время каждое утро по полчаса дышал, "как акула", что вошло в норму и заряжало тело энергией чуть ли не на весь день.
      В девять ему позвонил сам начальник "Смерша" и велел явиться к обеду на "объект номер два", что означало конспиративную квартиру, снимаемую Ивакиным. Но до того, как отправиться на встречу с начальством, Матвею пришлось разбираться с соседкой, сына которой избили местные дворовые хулиганы.
      Парню досталось крепко: сломали челюсть, пробили голову, наставили кровоподтеков по всему телу. И все из-за того, что не дал закурить. Знал он и тех, кто его бил, поэтому в милицию заявлять не стал, боялся, что убьют или напугают мать.
      Матвей узнал эту историю случайно, от соседа по лестничной площадке, пенсионера, зашедшего за спичками. Сначала пропустил информацию мимо ушей, а потом, встретив заплаканную, тихую, как мышка, седенькую, хотя и молодую еще женщину, пожалел вдруг, разговорился, едва не испугав соседку, привыкшую переносить горе и лишения самостоятельно, без мужа, и решил помочь. Побеседовал с сыном, которого звали Алексеем, выяснил обстоятельства драки и твердо пообещал, что никто никогда его больше и пальцем не тронет.
      Зачинщиков драки он вычислил легко: компания с утра тусовалась возле пивного бара напротив дома, где жили Соболев и мать с ее незадачливым сыном. Матвей подошел и вежливо проговорил, обращаясь сразу ко всем:
      - Привет, фраера. Запомните твердо и на всю жизнь: пить - вредно! Буянить - некрасиво! Задирать прохожих, а тем более избивать их - особо опасно для жизни! Как поняли?
      Обалдевшие "фраера" с пивными кружками в руках вытаращились на незнакомца, чьи глаза светились ледяной синью, как небо над Северным полюсом. Наконец главарь шайки, широкий, как комод, чуть пониже Соболева, но шире в талии, с мощным животом и руками-лопатами, прохрипел:
      - Бля, кажись, крыша поехала у мудака! Чума, выясни, чо ему надо, да врежь по еб...у!
      Мосластый Чума с гривой нечесаных волос шагнул
      к Матвею и остановился, споткнувшись, поймав его отрешенно-независимый, отталкивающий взгляд.
      - Эй, тебе чего надо, сопля х...ва?
      "Там, где начинается свобода слова, свобода мысли заканчивается", вспомнил Матвей изречение Максимилиана Волошина.
      - Я знаю, что это вы вчера избили парня из двенадцатой квартиры, Алексея. Знаю также, что брат этого косопузого мордоворота, твоего атамана, работает в милиции, оттого он и не боится ничего. А хочу я одного - чтобы вы уяснили закон: все, что вы сделаете, вернется вам вдвойне.
      Чума нерешительно обернулся к битюгу-атаману, и тот наконец понял, что ему угрожают. Сделал вразвалочку два шага к Соболеву, замахнулся кружкой, облив своих приятелей, и Матвей дружески помог ему мягко сесть на бордюр тротуара с выражением тупого изумления на лице.
      Прохожие, опасливо обходившие пивохлебов, не заметили ни удара, ни вообще какого-либо движения Матвея, как, впрочем, и вся компания. Однако соображали любители повеселиться быстро, тем более что Матвей одновременно с усыпляющим касанием передал атаману и всей его пятерке кодирующий раппорт, воспринятый ими на подсознательном уровне, не затуманенном алкоголем в отличие от сознания. С этого момента их должна была коробить, угнетать одна только мысль о нанесении вреда мирным гражданам.
      Убедившись, что мыслепередача принята компанией вполне лапидарно, Матвей перестал ею интересоваться и исчез - для всех медленно приходящих в себя "адептов пива и зрелищ". Для них он как бы перестал существовать.
      В двенадцать часов дня Соболев был на квартире у Ивакина, где его ждали руководители военной контрразведки, полковник и генерал. Оба не услышали, как он вошел, и теперь с одинаковым выражением недоверия
      на лицах взирали на возникшего в комнате ганфайтера. Первым опомнился Дикой:
      - Это и есть ваш агент класса "абсолют", Борис Иванович? Впечатляет, надо признаться. Или вы отключили сигнализацию?
      - Ничего я не отключал, - встал из-за стола Ивакин. - Просто он обучен таким трюкам - проникать в любое помещение с любой системой охраны.
      Генерал хмыкнул, тоже встал, разглядывая худощавое, спокойное, исключительно уравновешенное лицо Соболева. Шагнул к нему с протянутой для пожатия рукой и вдруг без подготовки нанес серию резких, быстрых ударов в стиле пангай-нун: кулак левой руки - локоть - обратное движение - хлесткий удар тыльной стороной ладони - ребро правой руки - локоть. Такая серия обычно приводит противника в растерянность, и добить его можно любым силовым тычком в одну из уязвимых точек тела. Однако ни один удар Валентина Анатольевича не прошел, даже не коснулся контрразведчика, хотя он, как казалось со стороны, не двинулся с места.
      - Эффектно, - снова проговорил Дикой, с улыбкой поднимая руки вверх. Все, проверка окончена. Прошу извинить, капитан. Но когда мне говорят: агент класса "супер" или "абсолют", - я начинаю сомневаться даже в себе. Теперь вижу, что Борис Иванович прав. Но все же позволю вопрос: откуда у вас иформация по "Щиту" и Ельшину?
      - Если я скажу правду, - выдержал взгляд генерала Матвей, - вы не поверите. Проанализируйте данные и придете к выводу полной логичности предпосылок.
      - Уже проанализировал, - вздохнул Дикой, жестом предлагая Матвею занять место за столом. - Но вы же понимаете, что, если мы пойдем дальше, нас просто сомнут. Первухин тоже замазан в этом дерьме?
      - Начальник УСО - профессионал и делает то,
      что ему приказывают. Но с Елыпиным в паре он работает только по операции "Перехват".
      - Гора с плеч! А Панов... э-э, знает о втором дне Генриха Герхардовича? О "Куполе"?
      - Не знает. Он просто пытается быть над проблемой, однако приказы премьера сводят на нет все его благие намерения. В наше время почти каждый политик, депутат Госдумы, представляет собой систему, имеющую собственную базу, финансовую поддержку, "крышу", связи с мафией, что уж тогда говорить о таких мощных фигурах, как премьер-министр, президент, министры обороны, МВД, финансов. И тем не менее в стране образовались коалиции, конкурирующие сверхсистемы, претендующие на абсолютную власть.
      - Ну-ну, - благожелательно кивнул Дикой, видя, что Матвей замолчал, в то время как тот думал, посвящать ли генерала в разборки, из которых он наверняка не выйдет живым. Однако, помня прошлые события, Матвей не мог не предупредить начальника ВКР об опасности, хотя и не верил в его возможности изменить ни события в стране, ни свою собственную судьбу.
      - Недавно я сделал один статистический анализ, - сказал Матвей, - для своих нужд. Статистика становится опасной наукой, ибо действительно знает все.
      Ивакин и Дикой переглянулись, не понимая, к чему клонит контрразведчик.
      - И вот мои наблюдения, - продолжал Матвей, не обращая внимания на взгляды. - Ситуация у нас в стране и за рубежом складывается весьма неблагоприятная, начались явные дисбалансирующие социум процессы. Все больше производится оружия, причем появляются новые виды, более страшные, воздействующие на психику и подсознание человека, - "глушаки", "болевики", гипногенераторы "оборотень" в США. Сдерживающие рычаги этого процесса явно ослабли. Далее. Совершается все больше преступлений с особой жестокостью, и особенно - террористических актов. В мире все больше умирает людей, рост смертности особенно
      заметен у нас в России и в Китае, там цифры более впечатляющи из-за огромности населения. Все больше регистрируется голодных, умирающих от эпидемий, да и количество болезней увеличивается, особенно в области психопатологии. Стремительно растет число наркоманов, идет разработка новых видов наркотиков, в том числе и в системе видеопроката - так называемые "эйдетические клипы виртуальной реальности". Вы должны знать о работе военных лабораторий в этом направлении. Как и о положительных результатах исследований по зомбированию людей.
      Полковник и генерал снова переглянулись.
      - А самое плохое, - закончил ровным голосом Матвей, - что, судя по результатам опросов МИ СИ1, в мире все больше появляется людей равнодушных, готовых на все или отрицающих всякую добродетель, всякую мораль. Это - лучший материал для зомбирования в массовом порядке, что можно использовать для достижения любого уровня власти.
      - К чему вы клоните, капитан? - тихо спросил Дикой.
      - Делайте выводы, - сочувственно глянул на него Матвей. - Я свои сделал. Чеченская армия свободы, с которой мы столкнулись, всего лишь результат прежних экспериментов по зомбированию людей, начатых еще во времена КГБ с "Белым братством", другими религиозными и общественными движениями. Наши вожди надеялись, что секретность разработок позволяет им действовать безнаказанно и только для своей пользы, но это заблуждение. Технологиями психотронного воздействия на людей не может завладеть рядовой человек, но специально подготовленный и знающий - может. Что и происходит.
      Матвей замолчал, и некоторое время в комнате стояла тишина. Ивакин помял подбородок, покосился на
      1МИСИ - Международный институт стратегических исследований.
      задумавшегося Валентина Анатольевича. Тот встряхнул головой.
      - И все же я пока не улавливаю...
      - Хочу вас предупредить еще и вот о чем, - добавил Матвей. - Генерал Ельшин и сам игрок неслабый, но он опирается на гораздо более мощную фигуру, которую я назвал бы Монархом Тьмы.
      - Кто же это? - поднял брови Дикой. - Министр обороны? Премьер? Сам президент?
      - Нет, - качнул головой Матвей. - Эти фигуры организуют наш, земной, властный уровень, но существуют: и другие уровни, возможности которых намного выше.
      - Неземные, что ли? - с иронией пробурчал Ивакин, не ожидавший от подчиненного подобных философских речей и не знавший, как отнесется к ним генерал.
      - Неземной, - серьезно посмотрел на него Матвей. - Я мог бы кое-что рассказать вам о том, с чем и с кем вы столкнетесь, но вы не подготовлены и не поверите, а мистиком и фантазером в ваших глазах я выглядеть не хочу.
      - А вы попробуйте, капитан.
      - Нет, - твердо сказал Матвей. - Не сегодня, во всяком случае. Я могу быть свободен?
      Дикой кивнул, потом спохватился, когда Матвей вышел в прихожую, догнал его у двери.
      - Вы заинтриговали меня, капитан... э-э, Соболев. Напустили мистического тумана, сделали совершенно двусмысленные намеки... Откуда у вас эти знания? В какие тайны вы посвящены и кем?
      - Когда-нибудь узнаете, генерал, - улыбнулся Матвей и процитировал:
      Как будто сам Бог у меня за спиною (Треножник из бронзы украсила вязь), Он водит моею дрожащей рукою, Небес и земли повелитель и князь.
      - Чье это? - сощурился Валентин Анатольевич.
      - Мишель Нострадамус, Центурия I.
      - Постойте еще секунду, капитан. Если мы.. если я пойду дальше и возникнет необходимость перехвата высокопоставленных лиц...
      - Я военный человек, - вспомнил Матвей слова Васи Балуева, - я выполню приказ.
      Оставив переполненных эмоциями начальников обсуждать услышанное, он поехал к Илье Шимуку по кличке Муромец. Приближался момент, когда к нему должны были заявиться рэкетиры Дадоева с требованием платы за "крышу". Илью надо было предупредить и уберечь. На том этапе жизни, который прошел Соболев, Муромца убили. В этой жизни Матвей поклялся его спасти.
      Однако автомастерская Ильи оказалась закрытой. Предчувствуя недоброе, Матвей расспросил двух водителей, имевших поблизости гаражи, и выяснил, что на v владельца мастерской "наехала" местная "братва", в результате чего Илья оказался в больнице с простреленным плечом.
      Задавив порыв сразу броситься в больницу к Муромцу, Матвей присел на ящик возле ворот гаража и задумался. Он отлично помнил все даты в прошлой жизни, когда происходили те или иные события. Дадоевцы не должны были появиться у Ильи так рано, а если это произошло, значит, сценарий нынешней событийной ветви развивается почему-то иными темпами, значит, процесс ускоряется и действовать надо быстрее, как и предупреждала Светлена в недавнем сне. Значит, его возврат в прошлое с помощью эйнсофа имеет и другую цену: начался процесс еще большего ослабления Закона возмездия, частного случая Закона обратной связи.
      Анализ социума...
      "Проанализируйте, - сказала Светлена, - и вы
      поймете..."
      Нужны подтверждения независимых экспертов. Он
      сам слишком сильно влияет на события, заставляя их происходить быстрее и другим путем. Вселенная помнит свое будущее и как бы сопротивляется попыткам изменить его, кто бы этим ни занимался. Стоит ему задеть какой-то объект своим вниманием, и тот начинает эволюционировать в ускоренном темпе, как бы стремясь избавиться от опеки, повторить путь, уже пройденный им однажды, восстановить свою карму...
      Или это не так, все проще? Скажем, время в "розе реальностей" течет по-другому, и живущие там. почти независимы от тех, кто "шевелится" в "запрещенной реальности", даже если они изменяют течение бытия? Тогда иерархи могут знать, что произошло, и продолжают влиять на события земной жизни...
      Матвей обошел гараж Ильи, всматриваясь в землю, кусты и траву, подобрал маленький черный с золотом значок - свастику с глазком по центру, спрятал в карман. Несомненно, значок потеряли впопыхах боевики Дадоева. Но два года назад - Матвей помнил это совершенно отчетливо - бандиты Дадоева не и о с и л и значки в виде свастики. Им хватало татуировки на руках.
      Через полчаса Матвей навестил Илью, завез ему гору фруктов, кефир, молоко, кучу разнообразных йогуртов, зная его пристрастие, поговорил с другом, успокаивая и подбадривая, и уехал, немного успокоенный. По словам Муромца, все происходило так же, как и в первый раз, за исключением одной существенной детали: рэкетиры пришли не предупреждать о своих намерениях брать дань с владельца мастерской, а совсем по другой причине. С неделю назад в "семерку" Ильи на полном ходу врезался, будучи в сильном подпитии, лично Дадоев на своем "Фольксвагене". Угробил машины, конечно, начисто, и свою, и чужую. А когда Илья приехал в ГАИ, как потерпевший, чтобы составить протокол и получить компенсацию от обидчика, там ему популярно объяснили, что искать правду не стоит, а если он полезет на уважаемого гражданина,
      то окажется виновником столкновения со всеми вытекающими последствиями.
      Илья, естественно, не внял наглому предупреждению, сам нашел обидчика, вежливо предложил разойтись по-доброму, то есть заплатить за причиненный ущерб. Дадоев так же вежливо пообещал, а потом к Илье и заявились его крутые мальчики-лакеи...
      - Очень нехорошо все это пахнет, - сказал сам себе Матвей, вслух говоря Илье ободряющие слова. И все же, пока Илья находился в больнице, у Соболева был некоторый запас времени на изменение предложенного ему сценария событий. Следовало срочно собирать команду Посвященных, еще не знавших, что ждет их впереди.
      После обеда Матвей поехал к Казанскому вокзалу, на Ольховскую, 5 а, квартира 42, где проживала бабушка Мария Денисовна с внуком Стасом.
      За два истекших года прежней жизни парень стал Соболеву почти сыном, и встречи этой он сам ждал с нетерпением и волнением, не зная, как воспримет мальчишка появление чужого дяди. Хотя легенду Матвей приготовил заранее: мол, знаком с отцом (кстати, отсиживающим срок в колонии за воровство).
      Дверь открыла старушка, ничуть не изменившаяся; с того момента, когда Матвей познакомился с ней впервые. Впрочем, она и не могла измениться, до этого момента Соболев для нее не существовал, и никаких крутых поворотов судьбы она не ждала. Чем-то она напоминала бабушку Кристины, такую же сухонькую, светленькую, с добрым морщинистым лицом и прозрачными мудрыми глазами.
      - Вам кого, мил.человек?
      - Вас, Мария Денисовна, - стесненно проговорил Матвей. - Я знаком с отцом Стаса и приехал вас навестить. Передачу вот принес. - Он вытянул вперед
      руку с пластиковой сумкой, набитой продуктами. - А Стас дома?
      - Уроки делает. Да вы заходите, - засуетилась старушка, впуская гостя. Снимайте обувку, вот тапки, и проходите. - Спохватилась: - Ой, зовут-то вас как?
      - Матвей Соболев... э-э, Матвей Никифорович.
      Матвей прошел в чистую и светлую гостиную со старинной мебелью, стареньким телевизором "Горизонт" в углу на табурете. Стас сидел за столом у окна с карандашом в руке и исподлобья смотрел на вошедшего. Несколько долгих мгновений они смотрели друг на друга. У Матвея вдруг перехватило дыхание, сердце дало сбой, повлажнели глаза. Видимо, мальчик уловил его состояние, хотя и не понял, чем оно вызвано. Глаза его стали большими, вопрошающе-ждущими и одновременно испуганными. Матвею захотелось броситься к нему, прижать вихрастую голову к груди и заплакать. Проглотив ком в горле, он шагнул вперед, к столу, вбирая глазами лицо парня, чей образ снился ему чуть ли не каждую ночь после возвращения из той жизни.
      - Стас... - Голос дрогнул, и Матвей повторил чуть тише и с улыбкой: Стас, если бы ты знал, как я ждал этой встречи...
      Мальчишка сполз со стула и стоял теперь, опираясь на здоровую ногу, недоверчиво глядя на незнакомого дядю, явно взволнованного встречей. И тогда Матвей добавил, продолжая улыбаться через силу:
      - А ногу твою мы вылечим. Скоро. Веришь? Я знаю одного хирурга, замечательный мужик! Будешь бегать и прыгать.
      - Правда?! - Глаза мальчишки распахнулись еще больше, и плавилась в них такая боль и надежда, что сердце Матвея снова дало сбой.
      Он опустился перед ним на колени, поражаясь самому себе, - такого с ним никогда не было! - и обнял вдруг подавшееся к нему худенькое тело. Мария Денисовна появилась на пороге, блестя сухими глазами, и смотрела на гостя странно, с пониманием и верой, будто знала что-то, чего знать не могла.
      Потом они пили чай на кухне, болтали о том о сем. Стае, придя в себя, развеселившись, отчего его худое, остренькое, серьезное лицо совершенно преобразилось, рассказывал им разные школьные истории. Мария Денисовна поделилась с гостем своими житейскими проблемами, а Матвей слушал и ощущал себя как дома, почти как в прежние времена. Только грызла душу память о прошедшем да тревога за судьбу близких людей, которым соприкосновение с "волкодавом"-перехватчиком грозило непредсказуемыми последствиями.
      Уходя, Матвей подарил Стасу складной нож, мечту каждого двенадцати летнего мальчишки, чем окончательно завоевал его сердце, истосковавшееся по вниманию и мужской ласке.
      В Рязань Матвей выехал в начале пятого дня, взяв с собой лишь комплект одежды для смены и переодования. Проехал Бронницы, Никитское, а у Андреевки пришлось свернуть с трассы на объездную грунтовую дорогу из-за ремонта шоссе. И тут Матвею впервые пришлось столкнуться с так называемым "мостовым рэкетом".
      Перед мостом через небольшую речку с двух сторон были установлены шлагбаумы, и рослые молодцы в темно-зеленом хэбэшном обмундировании пропускали машины через мост только после оплаты водителями строго отмеренной таксы: один человек в машине (невзирая на пол, возраст и профессию) - пять тысяч рублей.
      Матвей сначала не понял, почему у моста выстроилась очередь автомашин, ситуацию прояснил водитель впереди стоящего грузового "ЗИЛа".
      - Местный рэкет. Объявили мост частным владением и берут мзду с каждого проезжающего. А мосту сто лет в обед, еще коммунисты строили. Куда только милиция смотрит?
      Матвей знал, куда смотрит милиция, получавшая
      от государства гроши и потому не только научившаяся брать недостающее у бандитов, но и отрабатывать свои тридцать сребреников.
      - Представляешь, сколько здесь проезжает машин за день? - продолжал пожилой шофер, зло сплюнув в пыль.
      Матвей представлял.
      - И ремонт шоссе - тоже их придумка, наверно, - добавил шофер, чье темное худое лицо явно не говорило о семейном достатке. - А если приходится мотаться туда-сюда сорок раз на дню?
      Матвей прикинул, во что мужику обходится езда по "частному" мосту, сел в кабину.
      - Пропусти-ка меня вперед, может, и не придется платить.
      Подъехав к пикету - трое здоровенных лбов, вооруженных дубинками, небрежно регулировали движение, то опуская, то поднимая полосатый шлагбаум, - Матвей вылез из машины и вместо того, чтобы отдать деньги в протянутую руку, легонько коснулся ладони подушечками пальцев. "Таможенник" с тяжелым, набрякшим лицом мгновенно окосел, и Матвей тихо спросил, глядя в его побелевшие глазки-буравчики:
      - Кто здесь командует парадом?
      - Секач, - просипел парень, кивая на мордоворота у шлагбаума, разговаривающего по мобильному телефону с видом босса всея округи.
      Покрутив головой, - надо же, и сюда пришла цивилизация в виде сотовой связи! - Матвей подошел к здоровяку, коснулся его шеи пальцами и сказал, подхватывая под руку, чтобы тот не упал:
      - Снимай свои наряды и кончай эту самодеятельность С этого дня здесь устанавливается свободная неэкономическая зона. Понял?
      Третий "таможенник", поигрывающий дубинкой, почувствовал что-то неладное, двинулся к Матвею, лапая рукой что-то под курткой слева, где у него, очевидно, был спрятан пистолет, и Соболеву пришлось напрячься, чтобы передать ему раппорт на расстоянии, внушая мысль бросить эту работу к чертовой матери и наняться в село трактористом.
      - Мне босс голову открутит, - вяло пробубнил могучий телом Секач. - Кто приказал снять рогатку? Менты?
      - "Чистилище", - сказал Матвей, загоняя в сознание бугая страх расплаты. Объясни боссу популярно, что его здоровье под ба-альшим сомнением. Командуй. Соболев похлопал сомлевшего окончательно "командира поста" по плечу и сказал знакомому шоферу "ЗИЛа", глядевшему на него вытаращенными глазами: - Таможня дает "добро". Можешь теперь ездить свободно.
      Вскоре мост с его "охранниками" остался позади, и Матвей забыл об инциденте, сосредоточившись на будущих встречах с Посвященными. Сначала он решил было навестить Ивана Терентьевича Парамонова, по расчету, недавно прибывшего в Рязань, но потом вспомнил прощальный взгляд Ульяны, когда они прорывались с боем к надкладезной часовне Троице-Сергиевой лавры, сердце защемило, и Матвей свернул при въезде в Рязань не направо, где жили родственники Парамонова, а налево, в новый микрорайон, где у тетки жила Ульяна Митина, студентка третьего курса медицинского института и она же - Посвященная I ступени Внутреннего Круга, еще не ведавшая, с кем ей придется познакомиться.
      "ЛЕТУЧИЕ МЫШИ"
      Их доставили в дагестанский городок Кизил-Юрт военным транспортником ночью, в обстановке полной секретности. Кого везет, не знал даже командир самолета, привыкший, впрочем, к подобного рода "черным полетам".
      Здесь к ним присоединились двое: проводнюс-чеченец, отзывающийся только на слово "брат", и человек полковника Дерюгина, возглавлявшего местное отделение ФСБ. Человек был инструктором, хорошо знавшим условия работы и местные обычаи, и оказался женщиной. Семеро перехватчиков, подчинявшихся майору Ибрагимову, устроившихся в каком-то бараке на краю летного поля, молча смотрели на высокую брюнетку в камуфляж-комбинезоне, также молча разглядывающую их.
      - Кажется, нам повезло, Кир, - ухмыльнулся его напарник по имени Тамерлан; с другой стороны, это могла быть и кличка, Василий этих своих спутников знал мало. - Будет с кем погреться ночью.
      - Сопляк, - был негромкий ответ инструктора, - поживешь здесь с полгода, тогда и решим, стоит ли с тобой греться.
      Смуглолицый, красивый, сильный Тамерлан растянул в улыбке губы, собираясь продолжать в том же духе, но встретил предупреждающий взгляд Ибрагимова и промолчал, хотя было видно, что он привык считать себя независимым и неуязвимым.
      Эта пара - Кир и Тамерлан - нравилась Василию меньше всего, потому что они были из "Стикса", суперсекретного подразделения киллхантеров, "охотников за охотниками", которым командовал майор Ибрагимов. В принципе и сам майор был малосимпатичен Балуеву, и второй человек в отряде - майор Шмель по кличке Белый. Лишь приданные отряду генералом Первухиным парни из особой группы "летучих мышей", специалистов по ликвидации перебежчиков и первостепенной важности операциям за рубежом, не производили на Василия отталкивающего впечатления. Звали ребят, в меру накачанных, но жилистых, гибко-стремительных и бесшумных, Павел и Серый, то есть Сергей, но отзывались они и на клички Шерхан и Маугли. Рыжеватый Шерхан-Паша действительно чем-то походил на сытого тигра, а Маугли-Серый вечно голодного, черноволосого, остролицего сына джунглей Маугли, каким его описал Киплинг.
      Когда инструктор закончила свой долгий часовой рассказ, ответила на вопросы и вышла, Ибрагимов наставил на скучающего Тамерлана палец и с тихим нажимом сказал:
      - Она не женщина, парень! Понял? Никаких телодвижений и даже намеков. Она действительно прожила в Чечне три года, будучи разведчиком, перенесла гибель семьи и на шутки реагирует по-своему. Один такой шутник отделался как-то сотрясением мозга, но запросто мог потерять яйца.
      - Не пугай, майор, - скривил губы Тамерлан. - Уж с бабой-то я справлюсь, какой бы крутой она ни была. Опыт имеется.
      - Она - "барс", - усмехнулся Шмель. - И владеет всеми видами оружия, а особенно - колющим и режущим. Так что не увлекайся, сержант.
      - Завязали разговоры, - поднял руку вверх Ибрагимов. - Через час вылетаем к месту назначения. Проверить еще раз экипировку и отдыхать.
      В свое время Василия всегда перед заданием (он служил тогда в разведроте внутренних войск) смешила фраза командира роты "проверить экипировку", хотя все были людьми взрослыми и должны были собираться в рейд серьезно и основательно. Но когда один из разведчиков забыл о взведенном пистолете и во время выполнения задания неожиданно выстрелил, в результате чего был убит часовым, Вася перестал относиться к приказу "проверить" свысока. В данный момент он безропотно принялся осматривать снаряжение, оружие, одежду, отметив боковым зрением, что красавчик Тамерлан делать этого не стал.
      Каждый из них был одет в отечественную "кольчугу" - современный спецкостюм из особого материала - тальпона, не пробиваемого ножом, с меняющимся рисунком темных пятен на зеленовато-буром фоне. В костюм были вшиты бронепластины из кевлара, защищавшие грудь и спину. Кроме того, в комплект костюма входили боевой жилет и шлем из прочного пластика, с инфракрасными очками, в который были вмонтированы микрофон и наушник рации, обеспечивающей постоянную связь с командиром. Боевой жилет в среде военных профи боя носил название "лифчик" и был настолько удобен, что даже с довольно солидным грузом (до сорока пяти килограммов) не мешал солдату свободно двигаться, стрелять из всех видов оружия и драться врукопашную. В карманах жилета, на груди и на спине, размещались не только автоматные рожки с патронами, но и сигнальные ракеты, гранаты, комплект химзащиты, аптечка, НЗ, радиостанция "аварийной волны" - то есть маяк, химические грелки, толовая шашка, лопата, продукты питания, бритва, комплект выживания и личной гигиены, мазь от насекомых и мазь, сбивающая со следа собак
      Вася уже работал в подобных костюмах с жилетами, разработанными как российскими специалистами и носящими название "бармица-1" и "бармица-2", так и с иностранными "силзами", но в данный поход ничего иностранного брать было нельзя, в случае провала группы след должен был вести в Москву, в штаб "Стопкрима", поэтому снаряжение бойцов команды было, за редким исключением, сплошь российским, вплоть до оружия.
      Вооружены все были пистолетами-пулеметами бесшумного боя "клин" и "кедр" с магазинами на тридцать патронов, очень удобными в ношении, пистолетами "волк", обладающими точностью боя и огромной пробивной способностью (пули "волка" пробивают кирпичные стены и стволы вековых дубов), с магазинами на двадцать четыре патрона и глушителями, а также кинжалами и ножами знаменитой американской фирмы "Бакмастер". Кроме того, двое из группы, майор Ибрагимов и Тамерлан, имели снайперские винтовки "маузер СР-86" калибра 7,62 миллиметра с магазином на девять патронов, майор Шмель нес "винторез" бесшумный снайперский комплекс и гранатомет "РГ-6" револьверного типа, а у спутника смуглолицего Тамерлана - Кира был еще и пистолет-арбалет "умарекс".
      Однако ни один из них, кроме Балуева, не пользовался метательными стрелками и звездами, сякэнами и сюрикэнами, и специальными когтистыми перчатками нэкодэ. Кроме того, Василий взял с собой еще и комплект Н-1 ("ниндзя"), в который входили черный спецкостюм, закрывающий все тело и голову, наборы гладких и колючих шариков, ножей, игл, бечева и светозвуковые гранаты размером с грецкий орех.
      Правда, Вася не знал, что Ибрагимов вооружен еще и секретными "глушаком" и "болевиком", получив задание испытать их в боевых условиях.
      Тщательно проверив оружие и крепление всех деталей "кольчуги", свободу движений и удобство одежды, Василий сел в уголке помещения между шкафом и стеллажом с какими-то пакетами, закрыл глаза и сосредоточился на медленном дыхании, заставляя мысли лениво течь от ассоциации к ассоциации, не анализируя своего отношения к происходящему.
      Предупреждение своего нового знакомого Матвея Соболева он принял к сведению, но не придал ему особого значения. Не знал он и как относиться к рассказу ганфайтера из "Смерша", хотя и поверил ему почти во всем. Во всяком случае, пакет информации о приемах смертельного касания - космек и ТУК туфтой не был, в этом Вася уже убедился. Но чтобы полностью овладеть этой техникой, нужно было время и особое отношение к жизни, основанное на философии Дао или на эзотерических принципах Внутреннего Круга. Все это остро интересовало Балуева, и он дал себе слово после возвращения заняться эзотерикой всерьез.
      Мысли свернули в другое русло. Задание..
      Задание звучало просто: отыскать на территории Республики Ичкерия убийц и уничтожить, подбросив "неопровержимые" следы того, что здесь действовал российский отряд "чистилища". Но Вася знал, как
      трудно это будет сделать, даже зная координаты местонахождения каждого боевика и имея поддержку местного отделения ФСБ
      По сути, им предстояло провести три операции, так как семеро вычисленных военной контрразведкой и следователями УСО ФСБ террористов из Чеченской армии свободы проживали в разных местах: четверо на базе ЧАС под Гудермесом, двое в горах, в небольшом селении Кали-Юрт (афганский инструктор и наемник-советник из Эстонии), и один - сам командир отряда Амирбек Шароев - в собственном доме в Грозном. О перемещениях указанных лиц сразу становилось известно Ибрагимову, так как он держал связь с подразделением, обеспечивающим наведение команды на цель посредством специальной рации через военные спутники связи. Если бы что-то изменилось, их бы сразу предупредили. Но пока все шло по плану, первой акцией "воздания справедливости" было нападение на базу ЧАС и ликвидация четверых убийц: Джамала Гапурова, Имрана Абдулмуслима, Романа Купчика и Николая Мухина, бандита-рецидивиста по кличке Муха, находившегося в общероссийском розыске еще с девяносто пятого года.
      Во втором часу ночи послышался приближающийся стрекот вертолета, который сел где-то неподалеку. Через несколько минут послышались голоса, и в барак вошли двое: летчик в шлеме и черном комбинезоне без знаков различия и женщина-инструктор. Ибрагимов поднял группу. Один за другим они вышли в ночь, молча погрузились в вертолет, и тот взлетел, не зажигая опознавательных огней, держа курс на юг, к Чечне.
      Через час выгрузились в ущелье, заросшем колючим кустарником, диким виноградом и черной ольхой. Вертолет сразу улетел, стало тихо, и все невольно обратились в слух, замерли, сжимая оружие в руках, пока проводники не напомнили о себе.
      - Пошли, - скомандовал Ибрагимов, и отряд бесшумно зарысил за проводниками, вытягиваясь в цепочку: впереди командир, позади всех майор Шмель. До базы ЧАС от места высадки им предстояло преодолеть около двенадцати километров.
      * * *
      Добрались точно по расписанию - к половине четвертого ночи. Ночь была безлунная, но проводники хорошо ориентировались на местности, знали окрестности Гудермеса как свои пять пальцев, и провели группу как по ниточке, не наткнувшись ни на человека, ни на зверя.
      Описание базы ЧАС все перехватчики выучили назубок, поэтому не тратили времени на разведку и на изучение местности. База представляла собой старый глиняный карьер диаметром в два километра, поверху обнесенный колючей проволокой, имеющий всего один въезд, он же и выезд, охраняемый двумя выпасами с пулеметами и прожекторами. В карьере были оборудованы тир, полоса препятствий, построены казармы, хозблок и столовая, а также клуб - нечто вроде офицерского казино, регулярно снабжавшегося проститутками, в которые иногда попадали и женщины, похищенные боевиками в Дагестане, Ставрополье или в родной Ичкерии. Кроме этих одноэтажных строений лагерь имел два туалета и подземный винный склад. На вооружении же у "солдат армии свободы" имелись два танка, четыре БТРа, радиостанция и три десятка ручных зенитно-ракетных комплексов типа "гарпун", то ли украденных когда-то, то ли купленных боевиками во время войны у шустрых российских полководцев. Комплексы предназначались для уничтожения вертолетов и любой другой летающей техники, если таковая появлялась вблизи расположения базы.
      Стрелковым же оружием ЧАС была обеспечена под завязку, в том числе и сверхсовременным западного и российского производства. Нормальному человеку в голову бы не пришло штурмовать лагерь, хорошо укрепленный и охраняемый не хуже других военных баз. Однако группе Ибрагимова не было нужды поднимать шум, задача стояла тихо и незаметно уничтожить только четверых наемников, участвовавших в "налете на Москву". Шум мог подняться лишь в результате неосторожных действий группы, а для прорыва она имела все необходимое, хотя это был крайне нежелательный вариант.
      Все действия перехватчиков были оговорены, поэтому каждый знал свое место и что он должен делать.
      Первыми к базе выдвинулись снайперы: майор Ибрагимов и Тамерлан. Они должны были снять часовых на вышках, господствующих над карьером и всей местностью без единого кустика или деревца, разве что с россыпями камней.
      - Отсчет пошел! - раздался в наушниках голос майора, тихо хлопнули выстрелы, и часовые на вышках перестали шевелиться.
      "Делу время, потехе ЧАС", - скаламбурил про себя Василий, в темпе преодолевая сто метров до ворот.
      Тотчас же проводники бросились к вышкам и быстро заняли места часовых на случай огневого отступления. Они сознательно шли на риск, и Вася отдал должное женщине-инструктору, не боящейся смерти. Пережила она, наверное, столько, что жизнь стала ей недорога.
      Группа же бесшумно скользнула к воротам, Шерхан и Маугли заскочили в будочку поста и через мгновение выскочили обратно, открыли ворота. Никаких лазерных или фотооптических отражателей охрана базы не применяла, боевики чувствовали себя здесь хозяевами, и даже собак не пустили по кругу, как всегда это делали в других местах, поэтому первый рубеж перехватчики преодолели за считанные секунды и без шума. Их тут явно не ждали.
      Второй заслон на спуске в карьер сняли все те же снайперы, выдвинувшись слева и справа от дороги. Часовых было трое, причем один из них спал в саманной
      развалюхе, приспособленной в качестве будки поста. Убрал его Кир.
      Через две минуты карьер лег перед ними зеленовато мерцающей сквозь приборы ночного видения чашей. Нигде ни одного человека, ни малейшего движения, тишина. Уверенные в неуязвимости и недосягаемости, "солдаты свободы" уголовники, бандиты и террористы, наемники из всех стран СНГ и даже из-за рубежа - спали, не ожидая неотвратимой минуты возмездия.
      - По местам, - прошелестел в наушнике голос майора, и отряд разделился.
      Шерхан и Маугли скользнули к БТРам, предполагая вывести могучую технику из строя. Тамерлан и Кир обошли офицерское казино и столовую в поисках охраны, никого не обнаружили и подтянулись к одной из казарм - длинному деревянному бараку с рядом окон, где и располагались те, ради кого они сюда пришли. Внутрь должны были войти майор Шмель, Кир и Василий. Только Шмель знал в лицо тех, кого предстояло убрать, и только Кир согласился всех их "погасить". В задачу Василия входила подстраховка группы на случай, если кто-либо из спящих в казарме проснется.
      Дневального, спящего в обнимку с автоматом, снял Шмель. Внутри храпящей на разные голоса казармы царил мрак, однако перехватчики легко ориентировались в темноте с помощью своей ночной оптики. В нос шибанули сложные и могучие запахи немытых человеческих тел и ног, табака, перегара, капусты и чеснока, сквозь которые Василий учуял и сладковатые ароматы наркоты. Пробормотал про себя: "Кто не курит анашу, я того не выношу..."
      Роман Купчик, мощный детина с редкой белесой щетиной на красной роже, спал у окна на втором этаже нар, раздевшись до трусов. Умер он мгновенно от мастерского удара ножом в сердце. Его напарник Мухин спал рядом, опухший то ли от беспробудного пьянства,
      то ли по причине болезни. Он тоже не издал ни звука от укола кинжалом, только дернулся один раз, заскрипев досками нар.
      Умер тихо в храпящей, вздыхающей, бормочущей, стонущей и свистящей темноте казармы и чеченский охотник за головами Джамал Гапуров, бородатый, усатый, похожий на типичного представителя своего дикого и варварски гордого народа. А вот его приятель Имран Абдулмуслим, такой же лохматый, но с бритым недавно, хотя уже и зарастающим щетиной лицом, от удара ножом умер не сразу, рванулся вверх, замычал, и его пришлось удерживать за руки и зажимать рот сразу двоим Киру и Шмелю, пока он не затих.
      Нашлась работа и для Балуева.
      От резкого скрипа нижней кровати, на которой спал Абдулмуслим, проснулись сразу двое в углу казармы: рослый блондинистый молодец, вероятно, какой-то прибалт, и чеченец, несмотря на жару и духоту спящий в полном национальном обмундировании, разве что без сапог. Реакция у Василия была мгновенной, блондина он вырубил сразу ударом-выпадом (хитю) в горло, а чеченца мог и не успеть заставить замолчать, если бы тот не накурился гашиша. Пока тот таращился в темноту, покачиваясь, силясь разглядеть сквозь горячечные видения, что происходит, Василий добежал-таки до него на цыпочках, зажал рот ладонью и коснулся костяшками пальцев виска. Мужик уснул снова, так ничего и не сообразив.
      Зато до Василия внезапно дошло, что он совершенно рефлекторно применил прием из арсенала ТУК - варианта системы смертельного касания, переданной ему для изучения Матвеем Соболевым. Причем применил не осознанно, а на уровне подсознания, будто всю жизнь знал эту систему и практиковал в течение длительного времени.
      Открытие ошеломило, но анализировать его было недосуг, пришел момент отступления, и Балуев поспешил за Киром и Шмелем, который прежде, чем уйти,
      бросил на тела убитых белые визитки с вытисненными на них золотым кинжальчиком и надписью: "Привет от "чистилища".
      Через несколько минут они собрались у ворот, прислушиваясь к тишине и готовые к немедленным действиям. Но территория базы была пустынна, "солдаты свободы" продолжали мирно спать, для них утро еще не наступило.
      Еще через час, когда уже начало светать, группу подобрал вертолет и перебросил в горы, под селение Кали-Юрт. Вторую часть операции по ликвидации наемников из Афганистана и Эстонии предстояло выполнять днем, нагло, на виду у всех жителей деревни. Таков был план. А оставшуюся часть рейда предполагалось закончить уже следующей ночью, пока командир террористической группы Шароев, живущий в роскошном особняке в Грозном, не понял, что на него началась охота.
      И все же первая акция перехвата прошла так просто и гладко, что у Василия появилось неудовлетворение собой и нехорошее предчувствие. Показалось, что он упустил из виду некую важную деталь, которая объяснила бы ему успех операции. Однако вспомнить эту деталь не удалось, и Василий не стал делиться своими сомнениями ни с кем.
      ПОСВЯЩЕНИЕ ПОСВЯЩЕННЫХ
      Ульяне снился странный сон.
      Будто она идет по железному лесу, лесу металлических ферм, мачт, труб, решеток и ажурных колонн, а навстречу тянется угрюмая процессия: гигантские существа, похожие на людей, львов и насекомых, закованные в сверкающие изумрудным огнем панцири и плащи из перламутровых пластин, несут клетку, в которой лежит, прикованный к полу, полуголый молодой человек с удивительным, ясным, бесконечно спокойным лицом и пронзительно-голубыми глазами провидца. Его глаза с непередаваемым выражением узнавания, понимания и самоиронии скользнули по замершей Ульяне, и девушка вздрогнула, как от физического прикосновения. Однако незнакомец отвернулся и снова стал смотреть в низкое серое небо с огненными прожилками, похожее на остывающее поле вулканического пепла и лавы.
      Затем Ульяна заметила легкую фигурку босоногой женщины, одетой в полупрозрачный, изредка становящийся ослепительно белым сарафан или, скорее, плащ. Женщина скользила между "деревьями" жуткого техногенного леса, то и дело оглядываясь, и Ульяну поразила ее красота. В лице незнакомки в удивительных пропорциях сочетались ум и сила, кротость и гнев, любовь и ненависть, спокойствие и напряженное ожидание, мудрость и желание знать и узнавать. Ее огромные прекрасные глаза цвета ультрамарина, чем-то похожие на глаза пленника в клетке, встретились с глазами Ульяны, и ту снова пронзила молния энергетического разряда.
      "Помоги ему!" - умоляли глаза незнакомки.
      "Чем?" - выразила вопрос взглядом Ульяна.
      "Ты можешь и знаешь, только проснись и действуй..."
      "Кто он?"
      "Ты знакома с ним уже два года... и вскоре познакомишься снова..."
      "Не понимаю..."
      "Проснись и вспоминай. Чем быстрее вспомнишь, тем больше будет шансов удержать мир на грани изменения..."
      Незнакомка летящим шагом догнала процессию, с тихим звуком гонга картина исказилась - исчез металлический лес, на его месте образовалась ледяная твердь, исполосованная трещинами, и Ульяна проснулась.
      Долго глядела в потолок, пытаясь понять смысл удивительно четкого и подробного сна, потом встала,
      умылась и позвонила Парамонову, хотя шел еще только седьмой час утра.
      Иван Терентьевич снял трубку тотчас же, будто ждал звонка.
      - А я хотел звонить вам, Ульяна свет-Владимировна. Есть повод.
      - У меня тоже. Мне снился весьма необычный сон...
      - Какое совпадение! Странная процессия, молодой человек с голубыми глазами в клетке, такое впечатление, что я его давно знаю, хотя уверен, с другой стороны, что никогда в жизни не встречал...
      Ульяна почувствовала учащающееся сердцебиение, заставила себя дышать часто и мелко, успокоилась.
      - Иван Терентьевич, таких совпадений не бывает. Это наведенный трансовый сон, темная передача. Кто-то из адептов Круга нас предупреждает.
      - Возможно, вы правы. Давайте встретимся вечером где-нибудь в уютном месте, обсудим все странности, Скажем, в кафе "Салтыков-Щедрин", часов в семь.
      - Идет. В случае чего я вам перезвоню.
      Ульяна закрыла трубку мобильника и задумчиво прошлась по спальне, вспоминая пленника и женщину в одеждах ангела, потом решила выпить чаю, но задержалась в гостиной, у дивана. Тетка девушки, семидесятилетняя старушка Анна Павловна, вставала поздно, будучи "совой", ночью она всегда что-то читала, рассказывая после племяннице сюжеты книг, и Ульяна привыкла к такому распорядку дня и ночи. Она с любопытством взяла с дивана очередную книгу, удивленно хмыкнула. Анна Павловна читала "Алые паруса" Грина.
      Раскрыв наугад страницу, Ульяна пробежала не сколько строк глазами и невольно увлеклась магией отточенного гриновского стиля и его романтическим отношением к героям и ситуациям. Всплакнула даже, дочитав до конца, подумав при этом, что, сколько раз ни перечитывает "Алые паруса", столько раз плачет. Нет,
      Грин определенно был магом, только вряд ли счастливым...
      День пролетел незаметно. Ульяна побывала на занятиях в институте, зашла в книжный магазин, купила Шульгина, поболтала с подружками о кино, о моде и прочих премудрых вещах и начала дома собираться на встречу с Парамоновым. Однако все повернулось иначе. В начале седьмого Ульяна внезапно почувствовала толчок сердца, неясное давление на психику, будто в спину ей посмотрел колдун, владеющий техникой раппорта, и тотчас же запел на пять нот входной звонок.
      Замерев, Ульяна ждала в своей комнате, прислушиваясь к тихому разговору в передней. Затем раздался певучий говорок Анны Павловны:
      - Уля, это к тебе.
      Ульяна вышла в прихожую и буквально споткнулась о светящийся ледяной голубизной взгляд молодого человека, того самого, что приснился ей в недавнем сне! Взгляд этот выразил многое, в том числе терпение, необидную иронию и взыскательную оценку, и Уля почему-то вспыхнула, вдруг сообразив, что оценка не столь положительна, сколько было ее мнение о себе. Матвей же, со своей стороны (это был он) ждущий встречи с понятным нетерпением и волнением, вдруг успокоился (что отразилось во взгляде и было воспринято девушкой). Перед ним стояла Уля Митина, Посвященная I ступени Внутреннего Круга, еще не ставшая авешей Светлены и не получившая от нее отпечатка внутреннего света, тех черт личности и магического влечения, которые были свойственны спутнице инфарха его второму 4-я" по сути. Девушка была, бесспорно, красива, однако перестала волновать Соболева, как в прошлые времена.
      - Добрый вечер, - поклонился Матвей, проницательно глядя в глаза Ульяны. Я Матвей Соболев, де-факто - Посвященный II ступени Внутреннего Круга, де-юре - еще только ученик на Пути в Круг.
      Изумление, проступившее в глазах девушки, было
      столь красноречивым и естественным, что Матвей невольно улыбнулся, отчего его лицо словно засветилось изнутри.
      - Я знаю вас уже два года, а также ваших друзей: Ивана Терентьевича Парамонова и Вахида Тожиевича Самандара. Но об этом мы еще поговорим, если вы меня, конечно, впустите. Или вы собрались куда-то? Уж не на встречу ли с Иваном Терентьевичем?
      Ульяна, пораженная проницательностью гостя, только кивнула.
      - Отлично. Тогда я с вами. Позволите?
      Ульяна снова кивнула, потом рассердилась на свою заторможенность, покраснела, оценив красноречивый взгляд Соболева, брошенный на ее ноги, одета она была в стиле ose - в мини-юбку с цветами, с глубокими "сексуальными" разрезами по бокам, и в блузку с вышивкой, подчеркивающую форму высокой груди, - позвала хозяйку:
      - Теть Ань, мы ушли.
      - А с Богом, мои дорогие, - проговорила Анна Павловна, просеменив из кухни в прихожую. - Возвращайтесь в любое время, вкусным чаем напою, с чабрецом и шиповником.
      Во дворе на молодую пару обратили внимание сидящие у детской площадки пожилые женщины и старушки, и Ульяна с улыбкой кивнула на них, вдруг приходя в хорошее настроение:
      - Будет о чем посудачить. Ко мне часто однокурсники забегают, Иван Терентьевич заходит, да Саман-дар изредка приезжает, а теперь вы появились.
      - Меня они не запомнят, - серьезно ответил Матвей, усаживая спутницу в салон "Таврии". - Я умею отводить глаза.
      Вскоре они вышли из машины у кафе "Салтыков-Щедрин" на улице Воропаева, где ждал Ульяну Иван Терентьевич Парамонов, известный психотерапевт и целитель, Посвященный I ступени Внутреннего Круга, проживший на свете больше девяноста лет, но выглядевший всего на сорок пять Впрочем, Ульяна Митина тоже имела далеко не девичий возраст - тридцать четыре года, однако выглядела восемнадцатилетней студенткой.
      Мужчины некоторое время рассматривали друг друга, представленные девушкой, затем Парамонов первым подал руку, как бы демонстрируя доверие и отсутствие дурных намерений. Он пробовал пробить псиблок Соболева, прощупать его мысли и повлиять на настроение, но усилия его не увенчались успехом. К тому же ему внезапно показалось, что он действительно знает этого поджарого, высокого, голубоглазого, ощутимо сильного человека давно, еще до появления его во сне.
      - Уля, вы рассказали ему сон?
      - Не успела, - виновато оглянулась на Парамонова Ульяна.
      - Прошлой ночью мы с ней одновременно видели один и тот же сон. - Иван Терентьевич пропустил девушку вперед, и они вошли в кафе. - Главным действующим лицом сна были вы. Вероятно, мы с Улей стали перцепиентами "темной передачи". Ваших рук дело?
      - Нет, - покачал головой Матвей. - Но я, кажется, знаю, кто вас предупредил о моем появлении.
      Они выбрали столик в углу зала, за фикусом в кадке, заказали ужин, и Матвей оглядел обращенные к нему серьезные лица Посвященных.
      - Возможно, многое из того, что вы сейчас услышите, вам известно, многое покажется если и не бредом, то выдумкой, но постарайтесь отнестись ко всему с должным вниманием. А начну я издалека...
      И Матвей принялся за пересказ истории со "Смершем-2", перехватчиком и разборками третьего уровня между силами, вполне способными развалить мир "запрещенной реальности", превратить ее в "реальность несуществующую".
      Рассказ длился более двух часов, за это время они неторопливо поужинали и дважды заказывали кофе.
      По лицам собеседников трудно было судить об их переживаниях, однако Матвей понимал, что они чувствуют, и в глубине души сочувствовал обоим. Принять на веру его рассказ было действительно трудно.
      - Такая вот философская сказочка, - закончил он, - не отменяющая, к сожалению, страшненького финала.
      - Почему не отменяющая? - не согласился Парамонов, создавая вокруг столика, за которым они сидели, зону чистого воздуха; во всем зале не курили только они трое. - Вы же знаете, как будут развиваться события, и можете предотвратить многие беды.
      - Да, я хочу это сделать, - кивнул Матвей. - Но вывод напрашивается неутешительный. Дав мне возможность начать все сначала, эйнсоф одновременно включил спусковой механизм ускорения событий, а также механизм ослабления Закона обратной связи. Буквально за две недели с небольшим, что я обретаюсь в Москве после вызова из Рязани, произошло множество изменений прошлого сценария, заставляющих меня спешить. К власти приходят более властолюбивые и жестокие люди, меняется весь аппарат принятия решений, образуются мощные конкурирующие системы, поставившие целью добиться абсолютной власти.
      - О да, - тихо проговорил Иван Терентьевич, - игра во Власть - самая увлекательная из игр человека: выборы, тайная закулисная борьба, перемещения, шантаж, подкуп, оговор, предательство, фабрикация ложных сведений, донос, внезапное исчезновение, убийство, наконец, - как это все увлекательно! И как это страшно, особенно если начинает работать "закон дьявола" - принцип переноса вины, при котором расплачиваются за злодеяния самые умные, самые сильные, честные и добрые. Я не сомневаюсь, что рассказ ваш правдив. Парамонов накрыл ладонью руку Матвея, как бы прося прощения. - Вы привели по-настоящему ошеломляющие факты из моей... нашей жизни. Но позвольте задать несколько уточняющих вопросов.
      - Я готов, - сказал Матвей, отвечая внутренней улыбкой на затуманенный взгляд Ульяны, еще не пришедшей в себя.
      - Вы говорите о создании конкурирующих систем. Наверное, следует понимать, таких, как Союз Девяти Неизвестных, "Стопкрим", "Купол", перерастающий в СС криминальную Сверхсистему, силовые структуры, Госдума... так? Ну еще и аппарат президента, реализующий свой подход к властному управлению. И все это следствие ослабления общего Закона обратной связи, частным случаем которого является Закон возмездия, Закон адекватного ответа. Кстати, все они - частные варианты Закона регуляции социума, вмонтированного в нашу реальность Аморфом Конкере.
      - Монархом Тьмы.
      - Да, Монархом. Ну и что? Мир таков, каков он есть. Нам-то зачем вмешиваться во властные разборки? Мы - Посвященные Внутреннего Круга, призванные собирать и хранить знания для будущих поколений, а не воевать за восстановление попранной справедливости. Что вы хотите изменить, Матвей Фомич? Зачем вам решать глобальные задачи изменения социума? Пусть этим занимаются иерархи.
      - Они заняты, - усмехнулся Матвей, - они заняты разборками между собой. Но если мы не объединимся и не дадим отпор, Монарх сделает новое изменение и просто-напросто сотрет человечество с лица Земли. Кому тогда будет нужен Внутренний Круг? Да и уцелеет ли он?
      - Круг уцелеет, - улыбнулся и Парамонов. - Идея создания Внутреннего Круга принадлежит не перволюдям, и даже не Инсектам, были на Земле существа и до них.
      - Аморфы?
      - До Аморфов. Аморфы - эксперимент Безусловно Первого, его ошибка, можно сказать. Как и мы - ошибка Аморфа Конкере, то есть Монарха Тьмы. Безусловно Первый экспериментировал с "розой реальностей" не один раз, что, естественно, отразилось и на нашей, тогда еще не опустившейся до уровня "запрещенной".
      - Этого я не знал, - задумчиво признался Матвей. - Недавно я ходил по астралу и наткнулся на блокированные уровни. Кто-то не хочет, чтобы я узнал кое-какие тайны, над раскрытием которых начал размышлять.
      - Над какими, если не секрет?
      - В первую очередь меня волнуют Знания Бездн - прямые следы Безусловно Первого, во вторую - он сам. Сюань - как говорят китайцы, самая глубокая и наиболее непонятная из тайн.
      Парамонов с новым интересом глянул на по-особому - изнутри - невозмутимое лицо Соболева.
      - Однако вы и замахиваетесь, Матвей Фомич! Среди Посвященных утвердилось свое отношение к Безусловно Первому. Он выше любых описаний, концепций и названий, он - действительно Тайна, без которой ничто не пробуждается к жизни, мы же все живем в мире его иллюзий, в мире внешних проявлений его мысли.
      - Возможно, я в каком-то смысле дилетант, но мы затронули вопросы дискуссионного плана. Я изучал Дао, так вот даосы утверждают, что никто не создавал ни пустоту, ни Дао, это первозданные реалии, существующие задолго до появления богов и человека. Даосы даже ввели в обиход символ или слово "сянь-ди" - образ, предшествующий Богу.
      - За что учение Дао не признается большинством религий мира, - кивнул Парамонов, - ибо оно сомневается в существовании Единого. Как сказал один французский писатель: "Не знаю, существует ли Бог, но для Его репутации было бы лучше, если бы он не существовал"1.
      1 ЖюльРенар (1864-1910).
      Ульяна засмеялась. Улыбнулся и Матвей.
      - И все же вы рискуете, - добавил Парамонов. - Даже не тем, что задаете вопросы о сущности Мироздания и Творца, а тем, что одновременно пытаетесь остаться человеком. Вступивший на Путь в Круг перестает быть обыкновенным человеком, он становится Собирателем и Хранителем знаний, в большинстве своем опасных для человечества в его нынешнем состоянии. Необходимо выбирать: либо вы там, либо вы тут. Как говорил еще один умный человек: "Очень многих я видел на своем веку, которые были доведены до совершенной тупости неумеренной жаждой знания".
      - Монтень, - усмехнулся Матвей, любуясь улыбкой Ульяны, на миг напомнившей ему Светлену. - Итак, вы мне отказываете в помощи?
      Глаза Ивана Терентьевича стали грустными.
      - Не спешите с выводами. Нам надо разобраться. Если мы станем помогать вам, сделаем ошибку, я в этом уверен. С другой стороны, будет, наверное, еще большей ошибкой не помогать. Я далеко не герой, особенно если предстоит сражаться с живыми людьми, а не с древними текстами. Но ведь вы утверждаете, что в прошлой жизни мы были вместе?
      - Иначе я не пришел бы к вам.
      - И чего вы хотите от нас? Чтобы мы встали на тропу войны?
      - Это не я хочу - закон. Я оцениваю нынешнее состояние мира как пограничное. Монарху, чтобы начать изменение, необходимо обоснование, которое он получит в скором времени, если произойдет фазовая перестройка социума. Люди ему станут не нужны.
      - А сами вы какой избрали Путь, пройдя свой Путь Воина до конца?
      - Путь Ненасилия. Даосы его называют Путем Избегающего Опасности.
      - А нам предлагаете Путь Воина, - засмеялась Ульяна. - Ничего себе альтернатива.
      - Среди нас есть воины, ваш друг Самандар, к
      примеру, мой друг Вася Балуев. - Матвей встретил взгляд Ули и понял, что потерял в ее глазах большую часть своего обаяния, усмехнулся в душе. - Но вы меня неправильно поняли, идущие. Наша общая задача - формирование эгрегора Внутреннего Круга, способного стабилизировать ситуацию, остановить распад общества и дальнейшее ослабление Закона адекватного ответа.
      - Каким образок мы сможем повлиять на закон? - скептически поднял бровь Иван Терентьевич.
      - Для этого я хочу выйти в "розу реальностей", - сказал Матвей легко, как о каком-то пустяке, - и договориться с Монархом, чтобы он поискал другой объект для экспериментирования. А если не удастся - объединить иерархов.
      Матвей помолчал, не обращая внимания на то, что в глазах собеседников протаивает изумление и сменяется беспокойством. Их взгляды спрашивали: в своем ли он уме?
      - Если же и с иерархами не удастся договориться, - продолжал он ровным голосом, - то я попытаюсь выйти на Безусловно Первого.
      Ответом Соболеву было продолжительное молчание Посвященных. Потом Парамонов глянул на Ульяну, крякнул, сцепил и расцепил пальцы.
      - Вы меня поразили, Матвей Фомич! Но мне действительно необходимо обдумать ваше предложение, я не люблю и не хочу ошибаться.
      - Я тоже, - добавила девушка, в глазах которой снова вспыхнул интерес к Соболеву. - А кто такой Балуев? Вы уже дважды упоминали его имя.
      - Вася Балуев - ганфайтер, перехватчик"волкодав", как их называют профессионалы, мастер захвата. Сейчас он находится в Чечне с одной непростой миссией.
      - А поподробней можно?
      Матвей допил свой остывший кофе, но заказывать больше не стал. Сказал нехотя:
      - Он вошел в состав отряда, которому поручено ликвидировать убийц из ЧАС, так называемой Чеченской армии свободы. Чеченцы начали отлавливать и уничтожать своих бывших врагов по всей территории России. Раньше они просто похищали людей с целью выкупа, сейчас что-то изменилось, они начали более жестокие действия. Их группа проникла в Москву и убила двух офицеров, героев войны в Чечне, а также писателя Кожемякина, приговоренного исламскими фундаменталистами к смерти за правдивое отображение фанатизма. ОСБ решила ответить адекватно.
      Парамонов покачал головой.
      - Я слышал об этом преступлении. Жуткое явление... я имею в виду терроризм, а тем более исламский. Но чтобы решиться искать убийц на территории Чечни... это же самоубийство! Как они их там найдут? А тем более уничтожат1?
      - Террор не анонимен. У него есть имя, фамилия, связи, банковский счет, исполнители, базы и так далее. Вычислить имена убийц для силовых контор будет несложно. А вот выполнить задание... тут вы правы. Я пробовал уговорить Васю не идти туда, но он человек военный и пока еще в самом начале Пути. О сущности бытия, о противостоянии добра и зла он по-настоящему не задумывался. Но человек он неординарный, неглупый, интересный, у него все впереди.
      - Если только он вернется оттуда живым, - проворчал Иван Терентьевич. Хорошо бы научиться натравливать зло на зло, вот только не всем дается эта наука. Да и не существует однозначной оценки добра.
      - Добро - изнанка зла, - вставила Ульяна.
      - Но не всегда можно определить и отделить их друг от друга. Вот недавно возник "Стопкрим", "чистилище", как говорят в народе. К какому разряду отнести это явление, к добру или злу? С одной стороны, "чистильщики" заказывают бандитов и негодяев, с другой - их путь не лежит в русле закона и противоречит самым элементарным нормам морали.
      - Разработка Горшиным программы зашиты и адекватного ответа, появление "Стопкрима" - это достаточно своевременная реакция социума на возникновение "Купола", то есть в данном случае просто сработал Закон регуляции социума. Кстати, организация банд, киллер-центров, все более частое появление маньяков-насильников и убийц - тоже следствие Закона регуляции, и этому росту зла необходим противовес.
      - Но ведь этим должен заниматься Союз Девяти.
      - Должен. Но и у них возникли внутренние проблемы как следствие волнений среди иерархов. Некоторые из кардиналов Союза возжелали власти абсолютной, равной власти Монарха.
      - Кто? Мы их знаем?
      - Вы их узнаете.
      Иван Терентьевич покачал головой.
      - Да-а, делала! И все же не обижайесь на нас, Матвей Фомич, сегодня мы не можем дать ответ.
      - Я и не надеялся. Еще не раз придется контактировать и решать. Ну что, по домам?
      - А где вы остановились? Может, поедем ко мне?
      - Вы забыли, что здесь у меня "схрон", своя квартира. Кого первого доставить в родные пенаты?
      Они расселись в не слишком комфортабельном и удобном, но все же уютном салоне "Таврии".
      - Пожалуй, первой доставим Улю, - оглянулся на девушку Парамонов Меня никто не ждет, ни жена, ни дети, а ей завтра вставать рано
      Машина выехала со стоянки, влилась в негустой поток автомобилей на улице Ленина.
      - Да, Иван Терентьевич, - прижалась к локтю друга Ульяна, - все забываю спросить: почему вы не женитесь?
      - Потому что моя жена еще не родилась, - отшутился явно смущенный Парамонов. - И вообще я боюсь семейной жизни, необходимости поддерживать какие-то обязательные отношения. Холостому спокойнее.
      - Есть анекдот на эту тему, - сверкнул улыбкой Матвей. - У психолога спрашивают: когда бывают хорошие отношения между мужем и женой? Тот отвечает: когда муж не слышит, что говорит жена, а жена не видит, что делает муж.
      Ульяна засмеялась, улыбнулся и Иван Терентьевич.
      - Вполне может быть, не спорю. Если серьезно, я действительно боюсь. На моем роду лежит некое заклятие... ради нейтрализации которого я и увлекся психологией, психическими аспектами и целительством. У моего отца была большая прекрасная семья - восемь человек: он, мама, трое дочерей и трое сыновей, я самый младший. Все умницы, без преувеличения, красивые добрые люди, но стоит кому выйти замуж или жениться - отпочковавшаяся семья начинает бедствовать. Болезни, кражи, пожары, стихийные бедствия начинают буквально сыпаться со всех сторон, пока не происходит гибель кого-то из близких.
      Иван Терентьевич замолчал, глядя перед собой ничего не видящим взором.
      - И что же? - тихонько потревожила его Ульяна.
      - А ничего, - очнулся Парамонов. - Я похоронил двух братьев и двух сестер, пока не понял закономерности.
      - Выяснили, в чем дело?
      - Нет, - с видимым усилием ответил Иван Терентьевич. - То есть я имею предположение, но даже Посвящение во Внутренний Круг не позволило мне его уточнить. Мы были неразделимы - вот все, что я знаю.
      - Кластер, - произнес Матвей. - Ваша семья представляла собой психомотивационный кластер, клубок свернутых мировых линий, замкнутых на определенного человека. Я даже рискну предположить на кого - на отца. Верно? Ваша семья была самодостаточна, а вы, очевидно, пытались как-то разорвать этот клубок, уйти