Мальгин не понял, продолжая в недоумении смотреть на Таланова. Тот снова сложил руки на груди, покосился на Ромашина.

– Человеческое тело, как тебе известно, излучает тепло, а мозг – электромагнитные волны, так вот Шаламов перестал излучать и то и другое.

– Как маатане! – хрипло сказал Мальгин, вспомнив.

– Вот именно, Клим, как «черные люди». И больше всего я боюсь, что Даниил не знает обо всех своих специфических способностях, как и о расщеплении личности.

Ромашин впервые пошевельнулся.

– А я боюсь, что вы не совсем понимаете, к чему может привести «двойное дно» души вашего пациента. Он уже не в состоянии контролировать свои поступки, не будучи человеком, то есть в периоды, когда в нем властвует маатанин.

Медики молчали. Потом Таланов спросил:

– Кто у тебя отвечал за информацию о состоянии Даниила? Заремба, Билл-старший или Стобецкий?

– Какая разница? В конечном счете виноват я.

Ромашин усмехнулся.

– Вы смелый человек, Клим, но все же не стоит взваливать на свои плечи чужой груз. Что касается ответственности за своевременную информацию о нюансах состояния Шаламова, то винить надо вас, Богдан, за то, что понадеялись на достаточную оперативность и мощь Гиппократа, главного компьютера института. Он не справился с анализом, случай беспрецедентный и достаточно специфичный, очевидно, надо было сразу включить режим эм-синхро, тогда бы нам удалось избежать многих ошибок.

– Виноват я, – твердо повторил Мальгин. – Я обязан был предусмотреть такой финал и не надеяться только на Гиппократа. О включении эм-синхро я просто не подумал.

– Нет, – так же твердо возразил Ромашин. – Но поговорим лучше о маатанах.

– Хорошо, – тихо согласился нейрохирург после паузы. – Один вопрос: что с Ханом?

– Он очнулся, скоро будет на ногах. Самое интересное, он уверен, будто из Шаламова… прыгнул на него «с рычанием» оскаленный барс! После чего Джума потерял сознание.

Таланов подтверждающе кивнул.

– Да, я с ним разговаривал. Джума уверен именно в физическом прыжке, он даже почувствовал на лице «смрадное дыхание пасти зверя», причем, по его версии, «барс выпрыгнул из глаз» Даниила.

– Скорее всего это личностное впечатление от направленного гипноимпульса. – Ромашин поправил у виска усик антенны связи. – Как известно, дыма без огня не бывает, и «прыжок барса» – это скорее всего пси-атака Даниила. Если бы у нас была видеозапись выхода Шаламова из реанимакамеры, подобные вопросы отпали бы сами по себе. Клим, вам необходимо запомнить новые данные о маатанах, Богдан привез кассету.

Таланов вытащил из кармана плоскую пуговку видеозаписи.

– Прокрути, много интересного, я, например, ничего этого не знал. Догадайся, почему маатане нас не признают как братьев по разуму? Конечно, это всего лишь гипотеза, но ксенопсихологи поработали исключительно результативно и скорее всего не ошиблись. Специфика живого организма на Земле заключается в поддержании низкого уровня энтропии в себе за счет увеличения энтропии окружающей среды, а маатане энтропию среды не повышают, создавая как бы «склады энтропии» внутри себя! Отсюда и их неприятие всех, кто «увеличивает хаос мира»!

– Не спешите с выводами, – мягко возразил Ромашин. – Проблема отказа «черных людей» от контактов с нами – комплексная, сложная, в ней отражены и физиологические, и чисто физические, и философские аспекты жизни маатан, их этика и мораль. Например, в их речи нет местоимения «я» и в то же время каждый маатанин – это личность. Парадокс не парадокс, но противоречие налицо, и таких противоречий много. Возьмем их эволюцию: маатане сознательно ограничили рост производства и потребления информации, выбрав из всего спектра направлений познания мира лишь те диапазоны, которые ориентируют их не на всестороннее развитие личности с возможностью самовыражения в избранной области науки, искусства и культуры, а на максимальное «закукливание», централизацию в каждом индивидууме одного какого-нибудь достоинства – возможно, ради меньшего потребления энергии и информации.

– Разве такое может быть?

– Посмотрите запись, там не только голые выводы, но и выкладки, на которых они основываются. Вы говорите – возможно ли? А то, что тело маатанина есть одновременно его мозг, возможно? А то, что нужный для решения определенной задачи «объем ума» у маатанина как бы растет с подключением новых и новых участков тела-мозга, с увеличением количества нервных связей, возможно? Кто-нибудь из ксенобиологов мог представить, что природа реализует «черного человека», мозг которого по сути – фрактальный кластер?

Таланов и Мальгин молчали. Ромашин перевел взгляд с одного на другого и встал.

– Идемте, Богдан, у нас мало времени.

– Погодите, – сказал Клим ему в спину, не вставая. – А что, если Шаламов появится где-нибудь… в другом месте?

Начальник отдела безопасности обернулся, помолчал, разглядывая пол под своими ногами.

– Если я вас правильно понял, вы говорите о Земле. Не беспокойтесь, мы приняли необходимые меры предосторожности. Купава в полной безопасности.

Они ушли, и Мальгин расслабленно откинулся на спинку кресла. Напряжение схлынуло, в голове стоял сплошной туман, в ушах же раздавался шепот Купавы:

– Найди его, Клим, милый! Он же серьезно болен, его спасать надо, а не ловить, как преступника. Скажи им всем, пусть не расставляют капканы, иначе он сорвется и такое может натворить!.. Слышишь, Климушка?..

– К сожалению, да, – горько отозвался Мальгин, запоздало отвечая на ее опасения.

Ромашин посещал спейсер еще дважды, сообщая новости с Земли, не проходившие по каналам срочной связи, передавал новые порции информации от ксенопсихологов, эфаналитиков, биологов и медиков, приносил приветы от выздоравливающего Джумы и ни слова от Карой или Купавы. Мальгину уже осточертели шестичасовые вахты, чередующиеся с периодами отдыха, неразговорчивость вахтенных, атмосфера тревоги и томительного ожидания, но он старался ничем не выдавать своего недовольства. Соображения о том, что можно было бы обойтись без перехвата угнанного Шаламовым спейсера, ограничившись наблюдением и попыткой связи с ним, не произвели на Ромашина должного впечатления. Спорить с Мальгиным он не стал, на совет снять вахту ответил односложным «нет» и только очень спокойно и корректно напомнил о предполагавшемся расщеплении личности спасателя. Последствия такого расщепления действительно могли быть катастрофическими, что и признал хирург скрепя сердце.

А на четырнадцатый день дежурства спейсер «Скиф» объявился в трехстах миллиардах километров от Угрюмой – светила Маата, защищенной хитроумным режимом «инкогнито» почти от всех способов обнаружения, кроме гравитационного. На «Стратеге» сыграли тревогу, и началась отработка императива «черный перехват», предписывающего каждому члену ЧП-вахты свой участок работы.

Место Мальгина было в десантной группе, подчиненной Шевчуку, и уже через полминуты он прибыл в зал десанта, облаченный в гермокостюм с компьютером сопровождения по имени Клаус. В ушах раздавались голоса переговаривающихся наблюдателей, пилотов спейсера, команды, указания координатору, его ответы и краткие реплики руководителя операции.

Десантников вместе с Мальгиным было семеро – четвертьобойма (полная обойма насчитывала тридцать одного человека, полуобойма – пятнадцать), и едва они успели собраться, как последовал приказ занять места в десантном когге. Купол зала разошелся лепестками диафрагмы, в него просунулось глянцево-черное рыло посадочного автомата когга, выстрелило коробкой лифта. Спустя минуту Мальгин полулежал-полустоял лицом вниз под углом сорок пять градусов в мидель-захвате рубки когга, вслушиваясь в голоса, доносимые «спрутом» компьютерной связи. Перед ним возник объем видеопередачи, созданный прямой подачей сигналов в мозг, и Клим как бы висел в рубке спейсера с черным провалом Центрального виома над пультом ручного вириала.

«Стратег» шел шпугом, то есть в режиме двойного ускорения, и звезда в левом верхнем углу виома на глазах увеличивалась, превращалась в плотный раскаленный шар. В правом нижнем углу виома голубела горошина Маата, увеличиваясь в диаметре с такой же скоростью, что и Угрюмая. А по центру виома, перечеркнутый крестом визира, висел кособокий, словно созданный сумасшедшим скульптором, маатанский космотранспорт, в котором не было, с человеческой точки зрения, ничего похожего на космолет, способный преодолевать колоссальные межзвездные расстояния. Это был спейсер «Скиф», загримированный под маатанский корабль.

Переговоры пилотов, бортинженеров и координатора специфичны и немногословны, для непосвященного звучали бы сплошной абракадаброй, но Мальгин понимал их свободно, не требуя перевода, давно изучив по настоянию Ромашина профессиональные жаргоны космических служб человечества.

– Объект пошел в «косой лист», – говорил пилот драйвер-прима, что означало: «объект совершил маневр перехода из походной гиперболы в финиш-параболу с «перекручиванием» координат».

– Скорость три и три, демпфирование ноль двенадцать, повторяю маневр в режиме половинного спрямления – хамаль сорок два градуса, – бубнил координатор.

– Боковые зэ-эс-эл плывут, после допуска семьдесят пять, – скороговоркой докладывал бортинженер, что на нормальном человеческом языке звучало бы как «границы створа захвата и слежения локаторов отрабатывают сверхскоростное маневрирование объекта на семьдесят пять процентов».

– Три минуты до цели. – Это снова координатор. – Размыв трассы ноль-ноль шесть, граничные параметры «свиста» сто децибел на один градус.

– Связь с объектом? – вклинился в разговор вопрос Шевчука.

– Отсутствует. Объект маневрирует в режиме «бегущий призрак», перехват возможен только с риском ПС (с риском прямого столкновения – перевел для себя Мальгин).

– Расстояние от объекта до планеты?

– Сорок мегаметров, время входа в атмосферу минута двадцать.

– Мы не успеваем выйти раньше?

– Пятьдесят на пятьдесят с риском ПС.

– Готовить силовой демпфер и контактное задерживание. На подходе с маневром перехвата нанести удар. Масса удара должна быть достаточной для выбивания «Скифа» с трассы входа, защите – полную компенсацию ответа. Ни в коем случае не допустить прорыв объекта в атмосферу Маата!

– Принял!

– Я «ведомый», – раздался голос командира спейсера «Илья Муромец», идущего к планете с другой стороны системы. – Готов к прямому контакту с объектом. Задачи введены, предлагаю начать развертку «зонтика»…

Мальгин вдруг осознал, что, если захват «Скифа» станет возможным, его собьют! И уцелеет ли при этом Шаламов, гарантировать никто не сможет, потому что в дело пущены силы, не способные к избирательному разрушению: силовой удар нельзя «научить» разрушить спейсер, сохранив его пилота в целости и сохранности.

«Стратег» был уже рядом с планетой, стремительно выраставшей в размерах, спейсер Шаламова появился в пределах прямой видимости и делал сумасшедшие прыжки, сбивающие постановщиков захвата цели; уже и координатор «Стратега» доложил, что к залпу готов, как вдруг Мальгин крикнул:

– Отставить силовое задержание!

– Это вы, Клим? – реагировал Шевчук. – Причина?

– Мы не имеем права…

– Ошибаетесь, у нас есть карт-бланш комиссии морали и этики ВКС. Мы не должны допустить такую мощную машину, как спейсер, с больным пилотом на чужую планету. Возможен инцидент.

– Карт-бланш на убийство?

– Вы с ума сошли! – Это голос Калины Лютого. – О каком убийстве речь? Шаламов должен быть задержан…

– И все же я требую прекратить гонку! Немедленно!

Двухсекундная тишина в эфире.

– Вы берете на себя ответственность за последствия?

– Да!

– Отбой! – Шевчук тоже был решительным человеком и этим приказом ответственность за случившееся брал и на себя. – Ведомой «двойке» – императив «змея»! Команде – свертка «шепотом», переход на гиперболу возвращения. Конец прямому эфиру.

Спейсер резко затормозил, Маат перестал расти в виоме – шарообразная глыба дымящегося не то камня, не то стекла. Рубиновые стрелки визира продолжали вести уходящий в атмосферу планеты спейсер Шаламова, пока он не исчез из виду. Наискось по темно-серому боку Маата скользнула искра зонда – Шевчук запустил наблюдателей, чтобы знать, что предпримет Шаламов после посадки.

– Вижу объекты АА, – доложил координатор.

С двух сторон к земному спейсеру спешили маатанские корабли – «сторожа» пространства. Молча. Они никогда не давали запросов и не требовали ответов, они действовали.

– Брэк! – скомандовал Шевчук.

Спейсер перешел в режим «суперструны», Маат исчез из поля зрения. Мальгин, обессиленный нервным напряжением, лежал в рубке десантного когга, закрыв глаза, и вспоминал, как ходил с Даниилом по грибы в брянских лесах и как Шаламов по-детски радовался, находя подосиновики или боровики…

Двое суток «Стратег» дежурил в системе Маата в состоянии повышенной готовности, с помощью разного рода ухищрений следя за действиями Шаламова на поверхности планеты.

«Скиф», превращенный аппаратурой «динго» в маатанский проникатель, сел в горах, на первый взгляд совершенно безжизненных. Атмосферные летательные аппараты маатан не обратили на него особого внимания, хотя и покружили над ним некоторое время. Затем от спейсера отделились кособокие «маатанские» планеры – Шаламов выпустил своих разведчиков. Планеры вернулись через несколько часов, облетев Маат по замысловатым траекториям, но один из них остался висеть над «клиникой», где некогда находился спасенный Даниилом «черный человек».

Висел он сутки, а потом к нему подошли аппараты маатанских «сил безопасности», и Шаламову пришлось возвращать разведчика. Вернулся он в сопровождении «сторожей», могущих испугать своей формой кого угодно. Однако Шаламову удалось, очевидно, найти с ними общий язык и рассеять на время подозрения: аппараты улетели. Шаламов снова запустил зонды и к исходу вторых суток наверное узнал все, что хотел. На вызовы кодом по ТФ-связи, а также на прямые, открытым текстом с помощью лазерного луча, он не отвечал.

Ромашин за это время несколько раз появлялся на спейсере, но с Мальгиным не разговаривал, решая какие-то свои задачи с командиром ЧП-вахты. Клим замкнулся в себе и на вызовы Шевчука отвечал преимущественно односложными «да» и «нет». Он был готов к любым неожиданностям, неприятным объяснениям и даже к отстранению от участия в операции, но ум его оставался холоден, трезв и оценивал ситуацию логически точно.

Спустя еще двое суток «Скиф» выпустил более крупный аппарат, скорее всего десантный когг, а сам неторопливо пополз вверх, всплывая сквозь малопрозрачную для световых лучей толщу атмосферы Маата. Наблюдатели растерялись: определить, где именно находится Шаламов – на борту спейсера или в когге – было невозможно.

Ромашин созвал экстренный компьютерный совет: каждый работник вахты мог участвовать в нем, решая одновременно свои задачи на рабочем месте. Мальгин в этот момент дежурил в зале десанта.

– Он на «Скифе», – предположил Лютый. – Узнал, что его «друга» нет на планете, и понял, что делать ему там нечего.

– Я тоже так считаю, – сказал Шевчук. – Надо перехватывать спейсер. А если он остался?

– Насколько я понимаю, Шаламов болен, – вмешался шкипер «Стратега», – а человек с нарушенной психикой способен на любой нелогичный поступок.

– И все же его действия должны иметь логические предпосылки или хотя бы видимость логики. Есть такой термин – антилогика, ее варианты можно просчитать. Пусть Умник проанализирует вероятности…

– Некогда. Ваше мнение, Клим? Вы знаете Даниила лучше.

Мальгин ждал этого вопроса и ответил без запинки:

– Он остался. Дан всегда отличался способностью к нестандартным решениям, потому и смог стать мастером-спасателем, равных которому я не встречал.

Ромашин думал несколько мгновений, был слышен только пульсирующий фон пси-связи.

– Что вы предлагаете?

– Мне надо идти за ним… пока он не… Я уже бывал на Маате и готов к любому повороту событий. А идти туда должен только один человек во избежание ненужного риска.

– Это невозможно!

– Единственный способ установить границы возможного – выйти за них. Решайте быстрее, он уйдет из-под контроля.

– Принимаю. – Ромашин понимал ситуацию не хуже. – Коггу десанта – на старт! Клим, в рубку, через минуту пробьем «струну» до Маата. В атмосфере вас поведут на луч целеуказания по данным наблюдателей, выйдете на цель – решайте самостоятельно, мы подстрахуем каждый ваш шаг. И еще один нюанс… Вполне вероятно, что вам придется задерживать Шаламова самостоятельно, так вот, в ваш скафандр вмонтирован «василиск». Инструкция по применению нужна?

– Нет, – сказал Мальгин: «василиском» – гипнотизатором направленного действия – он пользоваться умел, как и любой хирург.

– Отлично. Ни пуха вам…

– К черту!

– Остальным готовить перехват спейсера на тот случай, если Шаламов останется в нем. Ведомые – старт!

Все совещание заняло немногим более тридцати секунд, «Скиф» успел лишь подняться над горами Маата, а выпущенный им когг, похожий внешне на уродливого безголового орлана, преодолел горную цепь и вышел к долине, где располагалась единственная на всю планету станция метро.

Мальгин очнулся от короткого беспамятства – встряска нештатного «броска на струну» была довольно приличной, – когда когг уже шел в атмосфере по пеленгу зонда, ведущего наблюдение за машиной Шаламова.

В ушах раздавалась скороговорка обещанного Ромашиным десанта подстраховки и защиты:

– Вижу «гадюк», фронт сорок один градус – пять единиц, семьдесят три градуса – шесть единиц.

– Маневр влево с выпуском «динго».

– Вижу, пошел «сарыч».

– Первый, в тылу «носорог», включаю «музыку»…

– Синхронизация ответа – в диапазоне «агрессив», не давайте подойти на залповую дистанцию, уводите прочь, пустите «попугаев».

– Шестой, императив «цунами»! Дерутся, гады!..

– Принял…

– Смене два – перехват «драконов» на высоте сорок. Смене три – кильватерная расчистка. Дайте «карусель».

– Первый, контакт в наносекундном интервале – предел авто, ведомый отстал, поддержите «попугаями».

– Пятый, держать синхроконтакт во что бы то ни стало! Чем хотите, хоть голыми руками! «Попугаи» пошли.

– Принял… Попробую перейти на ПС^[36] траектории…

Мальгин не знал, что его сопровождают три эшелона коггов, перекрывших доступ к машине в коридоре погони за Шаламовым всем маатанским аппаратам. Управлялись когги страхующего десанта асами погранслужбы, умеющими избегать конфликтов чуть ли не во всех диапазонах сложнейшей ситуации, поэтому маатане, ошарашенные внезапными отвлекающими действиями земных кораблей, внешне не отличавшихся от их аппаратов, не смогли помешать Мальгину догнать Шаламова и перехватить его когг.

А когда «птеродактиль» Шаламова вполз в перекрестие захвата следящей автоматики, Мальгин получил сообщение, что спейсер «Скиф» взорвался в десяти мегаметрах от Маата, будучи атакованным маатанскими «сторожами». Перехватить его пограничникам не удалось, «черные люди» на этот раз действовали расторопней.

Сообщение не потрясло Мальгина, он просто не верил, что Шаламов находился на борту «Скифа»; едва ли спасатель позволил бы уничтожить спейсер погранслужбы, защищенный от большинства космических катаклизмов, и принять бессмысленную смерть. Вполне могло быть, что он сам запрограммировал взрыв спейсера, чтобы замести следы, и следовало идти по его предполагаемому пути до конца.

Когг Мальгина нагнал машину Шаламова в тот момент, когда та двинулась в глубь воздушного пространства долины, к видимому издалека – в ультрафиолете, конечно, – строению, удивительно напоминавшему скелет земной радиолярии или колокольчатой диатомовой водоросли. Правда, размеры «водоросли» на много порядков превышали размеры ее земного аналога.

Мальгин, не раздумывая, направил машину вслед за «птеродактилем» Шаламова, увеличил скорость и включил передатчик, пытаясь связаться со спасателем. Координатор перешел на полное копирование эволюций впереди идущего аппарата, повторяя не только его маневры, но и сигналы.

Мелькнули внизу удивительные заросли блистающих хрусталем и серебром «стрекозиных крыльев», какие-то угрюмые, черно-багровые громады, похожие на вздувшиеся опухоли с рядами неровных дыр. «Скелет радиолярии» приблизился, и тут подал голос координатор когга:

– За нами погоня – три аппарата массой до трех килотонн, еще два опускаются сверху, масса около пяти мегатонн, энерговооруженность до ста Кларков. Надо возвращаться, подстраховка отстала.

– Вперед! – ответил Мальгин. Он знал, что примерно такую же энерговооруженность имеют и земные спейсеры, что намного превосходило возможности когга, но драка с чужими не входила в планы пилота. К тому же он верил в обещание Ромашина прийти на выручку в случае осложнений.

Когг-«птеродактиль» впереди круто спикировал к зданию маатанского метро, из него вынеслась черная соринка, и тотчас же когг превратился в язык бело-голубого пламени. Машина Мальгина подпрыгнула, некоторое время шла боком, потом с трудом выровнялась.

Он не знал причин взрыва, то ли когг взорвался сам, то ли по нему выстрелили охраняющие здание автоматы, и действовал, основываясь только на интуиции: резко затормозил, в темпе передал сообщение Ромашину и катапультировался из рубки в скафандре, не забыв включить «динго». Его когг взорвался в тот момент, когда он падал вслед за несшимся впереди пятном «черного человека». Инк скафандра работал с такой же быстротой, что и координатор когга, и прочно держал пятно беглеца в центре визирных меток оптического визирного устройства шлема. Таким образом, один за другим, в полусотне метров они и ворвались в раскрывшиеся лепестками неровные двери странного здания примерно на уровне третьего этажа. Но уже с первых метров путешествия по чужому зданию Мальгин вынужден был притормозить.

«Черный человек», за которым он гнался, бесследно исчез. Извилистый коридор, начинавшийся за входом в здание маатанского метро, дышал, как живой, его освещение пульсировало от багрового сумрака до пронзительной зелени, так что ориентироваться в нем было очень трудно. Углубившись в коридор метров на сто, Мальгин в нерешительности остановился. Навстречу изредка попадались летающие «доски» длиной до трех метров, но ни одного маатанина видно не было.

– Дан! – позвал Мальгин. – Даниил, отзовись! Какой смысл тебе прятаться? Давай поговорим.

И услышал вежливый ответ:

– Хомо, тот, кого ты назвал Даниилом, ушел.

Это был не голос – мысленный «шепот», его владелец показался Климу похожим на Ромашина: тот же тембр, та же учтивость, непробиваемое хладнокровие и способность понять мысль собеседника.

– Кто вы?

– В одном из приближенных значений – транспортная машина, аналог станции метро Галактики. Можете называть меня Хранителем Пути, если угодно. Можете не называть никак.

– Извините, я спешу… где ваш зал контроля и управления?

– Я не нуждаюсь в контроле и управлении.

– Но как вас найти? Где вы находитесь?

– Везде. Вы находитесь внутри меня.

Мальгин чертыхнулся в душе, сообразив, что допустил бестактность, но на переживания у него не было времени.

– Простите…

– Я не в обиде.

– Это верно, что вас сконструировали и установили по просьбе маатан орилоуны? – Вопрос был задан машинально, Мальгин вспомнил разговор с Ромашиным и не сдержал любопытства.

– Верно лишь отчасти. Собственно, я тоже один из орилоунов.

Мальгин снова смешался, не сразу придя в себя от изумления, только предупреждение осторожного Клауса вывело его из ступора.

– Простите, я не знал… не думал, что вы… голова забита другим. Сюда… в вас могут проникнуть маатане?

– Если я захочу.

– Понимаете, может быть, мы и превысили полномочия, но не нашли другого способа…

– Я знаю. Чем могу помочь?

– Я должен отыскать Даниила… Шаламова… он болен…

– Он вслед за «черным человеком» ушел в место, которое вы называете «серой дырой».

– Они оба там?!

– Да.

– Если можно, переместите и меня к ним.

– Точных координат их местоположения я не знаю, но могу соединить с моим коллегой, живущим на последнем Свидетеле.

– На ком?

– Вы назвали его Стражем Горловины, хотя это не искусственный объект. На самом деле это Свидетель.

– Живое существо?!

– И да и нет. Он действительно свидетель – рождения вашей Вселенной в частности. Итак, вы идете?

Мальгин очнулся.

– Да, благодарю.

Коридор, посередине которого висел Мальгин, превратился в ровную гладкую трубу, стенки ее засвистели мимо, и через несколько мгновений гость вылетел под купол циркообразного зала.

– Добрых дел, – пожелал Хранитель Пути.

– Погодите, – торопливо бросил Мальгин, – вы затронули очень интересную тему, можно, я потом вернусь? Поговорить с вами? Завтра… когда удастся.

– Завтра будет дуть завтрашний ветер. Это земная поговорка, хомо. Вряд ли вы вернетесь. Хочу предупредить: ваш друг Даниил действительно серьезно болен, будьте осторожны при встрече с ним. В нем живут две личности, две психики, отражающие два совершенно разных подхода к жизни и смерти.

– Спасибо, Хранитель, я учту.

– До встречи на Земле, хомо.

Мальгина окутал мрак, потом, спустя неизвестное время, в глаза брызнул призрачный свет.

Хирург висел, поддерживаемый антигравом, в центре сплюснутого помещения с закругленными углами и светящимися зернистыми стенами. В полу угрюмо чернела неровная дыра, густо затканная паутиной, – по первому впечатлению, в потолке начиналась широкая труба, проложенная сквозь толщу переплетений каких-то белых жил, полос и труб. Мальгин «на цыпочках» пробрался сквозь трубу и выглянул в отверстие: перед глазами возвышался белоснежный пористый купол, венчающий громадное здание неопределенных форм, а внизу, на сколько хватает глаз, угрюмый вудволловый лес, освещенный сиянием Горловины…

ГЛАВА 3

Боль была странной и почти нестерпимой: начиналась где-то в одной точке грудной клетки и распространялась по всему телу, словно ударная волна от взрыва, пока не достигала кожи. Затем она втягивалась обратно в исходную точку, и все начиналось сначала. От пульсации к пульсации боль утихала, успокаивалась, но кожа «горела» долго, словно ошпаренная кипятком, и заканчивался цикл щекотным передергиванием мышц спины…

Шаламов очнулся, глубоко вздохнул и наконец кинул вокруг осмысленный взгляд. Пейзаж Стража Горловины, планеты-куба узнал сразу, но, хоть убей, не мог вспомнить, как здесь оказался. Потерял сознание он еще в спейсере, при подлете к Маату, и все случившееся потом напрочь выпало из памяти. Значит, пока в нем спал человек, работала вторая часть сознания, маатанская, и, как видно, справилась со своей задачей неплохо. Знать бы, что произошло на Маате, как он там действовал…

Шаламов оглядел себя: скафандр погранслужбы, как и положено, «динго» включен на создание облика «черного человека», все системы работают нормально… стоп! А инк скафандра? Он-то не отключался во время «сезона небытия» хозяина и все видел!

– Джордж, – позвал мысленно спасатель; киб-интеллект скафандра имел при рождении другое имя, но Шаламов упорно называл его Джорджем, отдавая своеобразную дань памяти погибшему «Кентавру».

– Готов к работе, – отозвался компьютер бесстрастно.

– Высвети мне события после моего отключения.

– Не понял, повторите. С какого момента времени?

Шаламов сообразил, что для Джорджа он сознания не терял, разве что изменилась манера управления скафандром. Значит, его сомнения подтверждаются: в периоды забытья телом управляет та часть мозга, которая удерживает маатанскую память. Итак, формула его существования такова, что сознание и оба вида памяти подчинены человеку, за исключением «черных кладов», а подсознание и маатанская память – сформировавшемуся «черному»… Можно натворить дел… если не подчинить себе до остатка мозг. Необходимо срочно попытаться «присоединить» все ресурсы одному хозяину – ему, Шаламову.

– С какого времени дать запись? – повторил Джордж.

– С момента подхода к Маату.

– Даю запись.

Шаламов терпеливо выслушал скоростную запись происшедших за это время событий и в задумчивости прошелся по неровной поверхности какой-то плиты, венчавшей не то башню, не то колонну, пока не понял, что стоит на крыше одного из горловианских «храмов».

– Как я оказался на этом здании?..

Инк скафандра удивился, но задавать вопросы в духе своего хозяина запрограммирован не был.

– Вы просили Хранителя Пути отправить вас вслед за больным «черным человеком», и «струна» метро закончилась здесь, внутри здания.

– Этого следовало ожидать… я уже испытал однажды их систему мгновенного транспорта, правда, внутреннюю, но от внешней она, похоже, не отличается ничем. Значит, мой «черный приятель» тоже вышел здесь? Что ж, помаракуем, куда он мог отправиться, и двинемся искать. Никуда он отсюда не денется, если только не махнет куда-нибудь за пределы Горловины… что, кстати, вполне может статься.

Шаламов поднялся над «храмом», оглядел с километровой высоты панораму острова, заросшего вудволловым лесом, но на этот раз вид «развалин сгоревшего города» на него не слишком подействовал. Океан, окружавший остров, отсвечивал медвяной желтизной, был пустынен и неподвижен, лишь у побережья он серебрился рябью мелких волн. Тишина и покой. Мертвая тишина и мертвый покой. И все же что-то здесь было не так, Шаламов мог поклясться, что пейзаж во время его первого пребывания на Страже был иным.

Озарение пришло, когда он обратил внимание на цвет неба – темно-розовый, вишневый на горизонте, а раньше он был гораздо светлее. Выходит, Горловина перестает излучать свет, а это значит, что Страж Горловины уже не сможет долго сдерживать схлопывание «серой дыры» в «струну», и времени до этого момента осталось не так уж и много. Еще чуть-чуть, и одна из последних оставшихся дверей в иные миры закроется, и соответственно маатане останутся совсем без присмотра…

Шаламов пожал плечами, пытаясь сориентироваться. Он уже решил, что будет делать дальше, «Черный человек» бежал в Горловину не ради ее красот, маатане меньше всего были романтиками в человеческом понимании, способными к эстетическому созерцанию гармонии чужих пейзажей, они признавали только собственные картины и собственное искусство, и целью маатанина была, конечно, сама «серая дыра» – и путь его туда. Однако, не имея проникателя, он вряд ли добьется цели, а значит, искать его надо где-то на Страже или на форпосте Границы… куда можно добраться и с любого острова, где есть скелеты Хранителей Пути. И Шаламов повернул к «храму», откуда только что вышел.