32

Ветер широкими лапами загребал пропитанную влагой листву и старательно отжимал ее на плечи и спины людей. Плащи промокли насквозь, капюшоны почти не спасали от мелкого дождя.

Жадная, недобрая тьма обгоняла путников, вела за собой, заманивала по невидимой тропе.

Орешек со слов Эрвара знал: слева, за кустами — пропасть. Надо было держаться как можно правее, впритирку к скале. А этому мешала буйная, совсем заглушившая тропинку мелкая поросль — хвала богам, не колючая, но ужасно густая.

Хранителю идти было легче, чем другим, потому что он был последним. К тому же перед ним двигался напролом Айфер. А там, где прошел Айфер, можно хоть телегу гнать — не застрянет! Все, что требовалось от Орешка, не привыкшего к лесу, — это не отстать от наемника. И он шагал, чавкая сапогами по скользким, разбухшим от влаги подушкам мха на камнях. Взгляд был намертво прикован к маячившему впереди плащу Айфера. А в голове беспрерывно и мучительно кружилась одна и та же мысль.

Он больше не вернется в Найлигрим.

Хватит, наигрался в Сына Клана! Судьба дает великолепную возможность развязаться с этой скверной историей. Главное — расправиться с колдуном. Затем надо убедительно пропасть без вести... нет, лучше красиво погибнуть на глазах у товарищей, чтоб и сомнений не возникло. Можно изобразить падение со скалы... впрочем, у этой славной команды хватит глупости и преданности полезть за телом Хранителя с любой кручи — не оставлять же Сокола без погребального костра!.. Ладно, героическая кончина придумается на месте...

Поглощенный мрачными раздумьями, Орешек и не заметил, что тропа расширилась, зато стала покатой, накренилась влево. Приходилось на ходу держаться за мокрые упругие ветви, чтобы по скользким камням не съехать в пропасть.

Движение замедлилось. Из мрака доносилось раздраженное шипение Эрвара, которому пришлось идти первым. Орешек пригибал к себе ветку за веткой, не обращая внимания на срывающиеся прямо в лицо пригоршни воды. Мысли его текли все по тому же темному руслу.

Потом, когда выяснится, что силуранцы держат в плену настоящего Сокола... что ж, тогда никто не подумает о жалком бродяге, который вляпался в самозванство, как в вонючую трясину. Нет! Возникнет красивая легенда о каком-нибудь герое древности, который восстал из давно развеянной золы и вернулся, чтобы вновь сразиться с врагом...

По лицу парня скользнула усмешка, но тут же оно закаменело от острой тоски. Арлина! Нежная и храбрая, умная и чуткая, дерзкая и ласковая, лучшая на свете девушка... нет, не лучшая, просто единственная, теперь уже потерянная навсегда!

Он не должен был встречаться с ней! Не должен был с ней разговаривать... он даже глаз поднять на Дочь Клана не имел права!

Вот она, расплата за ложь и подлость: теперь его руки всегда будут тосковать по ее тонким плечам.

Что там говорил Аунк о воспоминаниях, которые не выжжет в душе и Бездна?..

Мокрая листва выскользнула из ладони, нога поехала по слою грязи, покрывавшему камни. Орешек шлепнулся на тропу и покатился вниз. Почти сразу падение задержала торчащая из трещины в скале чахлая молодая сосенка. Парень даже не успел испугаться того, что он вполне мог сорваться в пропасть.

Зато испугался совсем другого.

Сзади, из шелестящей тьмы, к нему метнулось что-то живое, стремительное. Зазвенел прерывистый от волнения голос:

— Ты цел, дорогой?

Бред какой-то... Откуда в мокром ночном лесу...

Вей-о-о! Арлина!

Айфер бросил взгляд назад и коротко свистнул, давая остальным сигнал вернуться.

Орешек вскочил на ноги, пылая от ярости. Все его нежные чувства к Арлине мгновенно улетучились. Сейчас ему хотелось придушить эту дуру. Не важно, как она сюда попала. Главное — она рискует жизнью!

Он попытался что-то сказать, но вместо слов у него вырвался медвежий рык. Арлина отступила на шаг.

— Нет, ты пойми... — Волчица старалась говорить веско и спокойно, но голос ее дрожал. — Ведь иначе и быть не могло. Раз ты идешь туда, откуда можешь не вернуться, я обязательно должна быть с тобой. Разве ты отпустил бы меня одну туда, где опасно?

Для нее самой это было просто и понятно. Но на словах прозвучало неубедительно, по-детски.

Орешек как раз собирался испустить гневный вопль, который услышали бы даже в шатре Нуртора. Но странная логика заставила его закрыть рот, и Арлина смогла продолжить свои сбивчивые объяснения:

— Я сказала часовому, что у меня корзина кореньев... лекарственных... их надо хранить на холоде, внизу... А в корзине был плащ... и вот это...

Она отвела полу плаща и показала висящий на поясе короткий меч.

— Еще арбалет и стрелы... корзина была большая, часовой помог снести ее вниз... а потом я велела ему вернуться, пока никто не заметил, что он оставил пост...

— Сумасшедшая! — с тупым отчаянием выдохнул Хранитель. И собравшийся вокруг отряд молча согласился с командиром.

Эрвар попытался как-то смягчить неприятную ситуацию:

— Госпожа так тихо шла за нами... ее совсем не было слышно...

— Да, — кивнула Арлина, — а вы ломились, как стадо коров. Как вас только силуранские патрули не услышали! Уж лес-то я знаю лучше, чем вы! И хожу по нему быстрее и тише — в любую погоду!

Взгляд Айфера недоверчиво зацепился за арбалет Волчицы — в кожаном чехле, чтобы дождь не повредил тетиву.

— Госпожа хоть знает, как держать эту штуку в руках?

— Кто, я? — Арлина заметно повеселела. — Не помню, в каком возрасте я впервые пошла с дядей на охоту, но белку с вершины дерева снимаю не целясь. Что из арбалета, что из короткого лука. Вот боевой лук не натяну, врать не хочу.

Орешек с болью понял, что все его планы красивого исчезновения провалились в трясину и тиной накрылись. Он должен доставить эту отважную идиотку назад в крепость. Необходимо совершенно точно знать, что любимая в безопасности, иначе ни к чему ему жизнь и свобода...

Аранша возмущенно сдвинула густые брови. В ее горле клокотали черные ругательства, но наружу не прорывались: оскорбить Дочь Клана было немыслимо. Наемница лишь ядовито поинтересовалась:

— Белок метко бить — это хорошо, а вот сумеет ли Волчица в человека выстрелить? Или госпоже приходилось уже людей убивать?

— Нет, — просто ответила Арлина. — Сегодня первый раз это сделаю. Но ведь человек крупнее белки, правда?

Не только Орешку стало понятно, что девушка не храбрится, не пытается строить из себя героиню. Ей действительно безразлично, что придется убивать и, возможно, быть убитой... лишь бы не терзаться неизвестностью, зная, что любимый может погибнуть вдали от нее.

Ярость Аранши сменилась невольной завистью. Чтобы справиться с непривычным чувством, наемница хмыкнула:

— А о чем думала эта дура Иголочка? Что же за хозяйкой не смотрела? Вот уж кого я своими руками выпорола бы!

— Иголочку пришлось запереть, — вздохнула Арлина. — В моей комнате...

Девушка осмелилась поднять голову, наткнулась глазами на свирепый взгляд жениха — и вновь потупилась.

— Может быть, госпожа любит острые ощущения... — вновь встрял с неудачной попыткой примирения Эрвар.

— Она у меня получит острые ощущения! — мрачно пообещал Хранитель. — Как в крепость вернемся, так и получит. Перекину через колено и отшлепаю так, что дней десять будет обедать стоя!

— Ты... ты этого не сделаешь... — испуганно и недоверчиво откликнулась девушка.

— Да? Ты уверена? — с нехорошей интонацией спросил Орешек. — Попробуй угадать с трех попыток, сделаю или не сделаю... — Хранитель отвернулся от Арлины. — Ладно, вперед! Мы не можем срывать важное дело из-за капризов своенравной девчонки... Эрвар, показывай путь!

В ущелье коротко провыл ветер. Может быть, он разгонит проклятые тучи? А то сырость сверху, сырость снизу, сырость со всех сторон...

Засада притаилась в зарослях дикой смородины, густо осыпавших левый склон ущелья. Впрочем, «притаилась» — слово не совсем подходящее. Не засада, а рыночная площадь в летний день! Все время кто-нибудь голос подает.

— Аранша, кобыла бестолковая, сойди с моей руки!

— Ой, это ты, Айфер? То-то я чувствую, у меня бревно какое-то под коленями...

— Хоть бы луна показалась... скоро ли полночь? Этот маг в полночь за Врата полезет, самое время... уж мы-то, Охотники, знаем...

Орешек соображал, сделать ли замечание своему шумному отряду или не стоит зря дергать опытных воинов, которые сами догадаются, когда надо будет замереть и затаиться. Кроме того, ему и самому очень хотелось окликнуть Арлину — проверить, не спустилась ли упрямая девчонка с безопасного «насеста», на который они с трудом убедили ее влезть. Это была идея Эрвара: неподалеку возвышался утес в два человеческих роста, с его плоской вершины даже во мраке просматривался черный вход в пещеру. Арлине было дано задание: стрелять в любого, кто к этому входу приблизится.

Утес оказался лучшей наблюдательной точкой, чем они ожидали. Из тьмы донесся тревожный голос девушки:

— Слева, сверху... Огни, цепочка... шесть... ой, восемь факелов!

Сразу смолкли голоса, пыхтение и хруст веток. Лишь слышно было, как журчат, стекая в пропасть, ручейки да ревет внизу взбесившийся от дождей поток.

Действительно, факелы... Орешек разглядел только два, но Арлине, конечно, виднее... Хранитель поднял арбалет, зная, что его товарищи сделали то же самое. Но стрелять не спешил: враги спускались по узкой тропке вереницей. Ну, получит первый из них четыре стрелы в грудь... нет, пять, Арлина наверняка не удержится... а семеро невредимых врагов налетят на маленький отряд... Ближе к пещере склон становится пологим, враги рассыплются цепью... во-от, уже не два огонька видны, а три... Факелы, должно быть, нефтью пропитаны: даже в дождь не гаснут... Орешек ругнул себя за то, что не условился со своей командой, кто в какую цель бьет. А теперь поздно... вот уже пять огней мелькает меж редких невысоких сосенок... пора!

Орешку не пришлось даже скомандовать: пять арбалетов ударили почти одновременно — туда, где пламя вырывало из мглы одинаковые черные фигуры в плащах с капюшонами (о Безымянные, кто же из них колдун?).

Раздались крики, трое противников рухнули, а остальные, тоже разом, без приказа командира сделали то, что дало им пусть недолгий, но все же перевес над врагом: пять факелов огненными дугами полетели в сторону засады. Упав в мокрую траву, факелы не погасли. Пламя, неровное и слабое, все же освещало нападавших. Теперь о неожиданном ударе из мрака и речи быть не могло. Отряд Орешка с криками налетел на противника. Арбалеты были брошены — возиться с ними было некогда. Перезарядить свой арбалет могла только Арлина. Именно это она и делала, вставив носок сапожка в железную петлю и изо всех сил натягивая тугую тетиву. При этом она глядела вниз, туда, где разгорелась битва. Тучи расползлись, как льдины в ледоход, в «полынью» выглянула луна. В ее бледном свете Волчица разглядела, как один из силуранцев, не принимая боя, нырнул в кусты, за ним щукой метнулась Аранша... но где Ралидж, что с ним?!

А Хранитель, выхватив из ножен Саймингу, атаковал ближайшего противника. Тот оказался отличным знатоком карраджу — юрко завертелся по склону, уворачиваясь от ударов.

Позади раздался хряск, с каким мясник разрубает тушу. Орешек, в ходе боя повернувшийся лицом к остальным сражавшимся, успел увидеть редкое зрелище: Айфер с тяжелым топором в руках стоял над врагом, у которого было срублено наискось полголовы вместе со шлемом. Страшное лезвие не проломило, а разрезало шлем, точно он был из картона.

Оценить подвиг грайанского богатыря, кроме Орешка, было некому. Эрвар отступал под натиском своего противника и видел только увесистую булаву, которая кружила вокруг него.

Да, Хранитель увидел изумительный удар Айфера... но это чуть не стало последним, что он вообще в своей жизни увидел. Что-то с шипением метнулось перед лицом, оцарапав переносицу. Орешек отступил, проклиная себя за неосторожность: силуранец жестом фокусника извлек откуда-то хлыст и левой рукой пустил его в дело, стараясь выбить Орешку глаза.

А за спиной Хранителя из мрака выдвинулось на лунный свет нечто громадное, чудовищное... глаза отказывались признать в этом человеческую фигуру. Ростом в полтора раза выше Айфера, с плечами, похожими на скаты крыши сарая, гигант вращал перед собой оружие, подобного которому наемникам видеть не приходилось: гигантский молот... кажется, каменный...

— Хвала богам, в кои веки подходящий враг! — за орал Айфер и прыгнул к великану, занося топор.

Молот опустился, легко отвел удар топора и вновь взмыл, чтобы обрушиться на грайанского воина. Защищаясь, Айфер выставил перед собой топор. Могучий молот вдребезги разнес толстую рукоять топора и сбил Айфера с ног. Прочная боевая куртка немного ослабила удар, но все же встать наемник не смог — у него были сломаны ребра.

Грубо расхохотавшись, гигант замахнулся, чтобы добить поверженного противника.

Это видела со своего «насеста» Арлина. Забыв о данном ей приказе, девушка разрядила в великана с таким трудом заряженный арбалет.

Мощная пружина швырнула стрелу с такой силой, что та пробила кожаную куртку силуранского гиганта и наполовину ушла в грудь.

Великан остановил замах и огляделся, пытаясь понять, от куда прилетела стрела. В лучах луны Арлина могла разглядеть широкую тупую рожу, похожую на плохо пропеченную лепешку. Не заметив арбалетчика, гигант коротко рыкнул, широкой лапищей обломил стрелу у самой куртки, чтобы не мешала, и вновь занес молот.

И тут из кустов вынырнула упустившая свою добычу Аранша. Огляделась — и закричала: ее друг был на краю Бездны!

Ни крик, ни даже удар не остановил бы кровожадного колосса, добивающего свою жертву. Но на смелую наемницу снизошло вдохновение. Она подхватила догорающий на мокрой траве факел и метко швырнула в ухмыляющуюся плоскую рожу.

Это всерьез разозлило великана. Начисто забыв про стонущего, беспомощного Айфера, он двинулся на Араншу.

Потрясенная Арлина, чуть не плача, тянула ногой железную петлю, спеша перезарядить арбалет.

А Орешек под прикрытием низких сосен ушел от стремительной двойной атаки — меча и хлыста. Вплетенные в конец хлыста стальные шипы содрали с дерева кору на уровне глаз Хранителя. Улучив мгновение, когда силуранец отвел руку с хлыстом для нового удара, Орешек ринулся в ближний бой. Противник попытался закрыться мечом, но это не могло остановить ученика Аунка. Одним красивым, мощным и чистым ударом Сайминга перерубила и кисть вражеской руки с мечом, и шею, из которой сразу же хлынула струя крови. Орешек гибко отпрыгнул в сторону, чтобы не испачкаться, оглянулся на освещенное луной поле боя — и охнул: какой-то бык на двух ногах, размахивая молотом, преследовал Араншу. Хранитель ринулся на помощь девушке.

А рядом завершался поединок Эрвара — и завершался, увы, не в пользу Подгорного Охотника. Булава противника заставляла его, ломая кусты, отступать все дальше — и, наконец, обрушилась на голову...

Эрвару спас жизнь шлем. Оглушенный Охотник рухнул наземь, гибкие темные ветви сомкнулись над ним, а силуранец издал победный клич.

Крик этот слился с торжествующим рыком великана: Аранша, уже дважды уворачивавшаяся от смертельного удара, споткнулась о корень и упала.

Сжавшись, наемница напряженно глядела на чудовищную тушу, закрывшую луну. Великан склонился над девушкой и протянул к ней жуткую лапищу. На плоской роже появилась мерзкая ухмылка.

И тут рядом возник Хранитель. Молча взметнул он Саймингу и с силой вонзил ее в висок наклонившемуся гиганту — туда, где черепная кость тоньше всего...

Лютый рев потряс ущелье. Где-то с грохотом обрушились в поток камни. Великан выпрямился так мощно, что Орешку пришлось выпустить рукоять меча, застрявшего в черепе врага.

Потрясенно глядел молодой воин, как гигант, уже почти мертвый, из последних сил вздымает молот для удара. И сам великан вместе с молотом подался вперед — и рухнул, вложив остаток жизни в этот слепой порыв: раздавить врага, размазать по земле...

Промахнулся, конечно. Орешек увернулся бы и от более проворного противника, чем эта издыхающая туша!

На вершине утеса Арлина облегченно перевела дыхание, скользнула взглядом по склону горы — и яростно стиснула зубы: на краю темного моря кустов зашевелились ветви. В полосу лунного света воровато высунулась черная фигура. Выглянула — и юркнула назад.

Как могла она забыть... Колдун! В пещеру пробирается!

Красивое лицо Арлины исказилось звериным оскалом. Родственники из далекого замка не узнали бы сейчас свою тихую племянницу. Недрогнувшей рукой Волчица подняла арбалет. Хвала богам, тетива натянута, стрела в желобке... Нет, она не станет наугад бить в мешанину ветвей, она дождется, пока этот гад выползет на открытое место, а там уж она не промахнется, глаз у нее верный...

Но маг, чуя опасность, затаился.

Не удержавшись, девушка метнула взгляд назад, на поле боя... и забыла о колдуне и пещере.

Аранша, расстегнув на Айфере куртку, осматривала искалеченный бок. Сокол нагнулся, чтобы перевернуть мертвого великана и высвободить Саймингу. А над ним, безоружным, возник последний уцелевший силуранский воин. Тяжелая булава взметнулась в лунном свете...

Арлина не колебалась ни мгновения. Она обернулась с арбалетом в руках и, не целясь, выпустила стрелу. И стрела так точно нашла путь к вражескому горлу, словно девушка взглядом, волей, любящим сердцем направила ее полет.

Тут же опомнившись, Волчица обернулась к пещере... как раз вовремя, чтобы увидеть, как черная тень скользнула от кустов по открытому каменистому склону и исчезла в темном провале.

33

Понурые и несчастные, сидели на сосновых корнях победители, проигравшие битву. Сидели герои, позорно провалившие боевое задание.

Как ни странно, бодрее других выглядел Айфер — бледный, искалеченный, прислонившийся здоровым боком к большому валуну. Только что с помощью Аранши наемник дополз до тела гиганта, осмотрел своего недавнего противника и убежденно заявил, что это не человек. («Я так и знал! Где уж человеку меня свалить! Это какой-то поганый великан из какой-то поганой сказки! Ты, Аранша, когда про эту драку врать будешь, так и говори: с Айфером нелюдь зачарованный бился!») И сейчас, прислонясь к камню, он преспокойно отдыхал и не мучил себя лишними размышлениями. Он свое дело сделал неплохо, а что будет дальше — про то пусть другие думают, мозги вывихивают...

Сильнее всех переживала Арлина, хотя ни у кого не повернулся язык упрекнуть ее: в конце концов, два ее прекрасных выстрела спасли Айфера и Ралиджа... Девушка обеими руками притянула к себе ветви дикой смородины и зарылась лицом в мокрую листву, словно надеясь смыть с себя ужасы этой ночи...

Хранитель, серьезный и сосредоточенный, перебирал в уме все способы спасти положение.

— Эрвар, а эта пещера... Нельзя перехватить в ней колдуна?

— Какое там... — рассеянно отозвался Эрвар, разглядывая вмятину на своем шлеме. — Он уже вовсю несется к Дымной Проруби...

— Что-что? — встрепенулся Сокол. — К какой еще проруби?

— К Дымной... — так же рассеянно повторил Охотник.

— Так ты знаешь, — загремел Хранитель таким голосом, что и дарнигар бы позавидовал, — куда лежит путь этого мерзавца? Какого ж болотного демона ты молчал?!

— А меня никто не спрашивал.

— Теперь я спрашиваю! Что еще за прорубь?

— Есть в Подгорном Мире озерко, в любую погоду покрыто вроде как льдом, только это не лед и не стекло. Посреди озера — прорубь, над ней всегда густой дым. Не пар, а дым, как от костра. Большая в том озере колдовская сила!

— Как в источнике, из которого пили Двенадцать Великих? — жадно спросила Арлина, вынырнув из своего зеленого убежища.

— Нет, госпожа, — ухмыльнулся Эрвар. — Был бы в том ущелье такой источник — остались бы там не двенадцать магов, а двенадцать трупов. Озеро убивает любого, кто ступил на лед, — человека ли, зверя ли... А вот если в руках у человека волшебный предмет, хоть завалящий какой, — тут уж к проруби можно подойти безнаказанно, а вещица та волшебная вволю напьется чародейской силы...

— Ясно, — сказал Хранитель, поднимаясь на ноги. Уныние прошло, весь он был, как сталь Сайминги. — Вот туда ты, Охотник, нас и поведешь.

Все молча уставились на Сокола. Арлина выпустила из рук темные ветви, те гибко распрямились, словно спеша отстраниться от этих сумасшедших людей.

— Это... это невозможно! — возопил Эрвар. — Мой господин надеется на небольшую приятную прогулку? Да столько новичков погибло в первой своей вылазке в Подгорный Мир, что и не счесть!

— А сколько выжило? — парировал Орешек. — И ты, и напарник твой, Керумик, и все Охотники, что по кабакам золотом звенят и языками машут!

— Но я не могу... — уперся Эрвар.

— Что ж, — неожиданно легко уступил Хранитель. — Тогда я пойду один.

Эрвар расхохотался неестественным, деревянным смехом.

— Мой господин не сумеет даже отыскать обратной дороги к Вратам!

— Для меня главное — убить мага, а обратная дорога — это уже второе дело.

Подгорный Охотник оборвал смех, пристально взглянул в лицо Соколу и медленно произнес:

— Ладно. Провожу. И пусть в срок моей муки в Бездне мне не придется отвечать за гибель Сына Клана!

Ничуть не обескураженный этими зловещими словами, Хранитель обернулся к Аранше, хотел что-то сказать — но осекся, увидев в свете луны чужое, враждебное лицо.

Наемница стояла, опустив руку на эфес меча. Нижняя губа была закушена в кровь, запавшие глаза напоминали провалы глазниц черепа.

Что с девушкой? Действительно ли она так побледнела — или это луна придала жуткий, мертвенно-серый оттенок ее коже? Прямо покойница, хоть на костер клади! Не ранена ли она?.. Вряд ли, вон как напряжена — как тетива арбалета! Вот-вот сорвется и...

И тут с пронзительной ясностью Орешек понял, что происходит у него на глазах. Эта отважная девушка, эта лихая наемница была напугана — до черного ужаса, до взгляда в Бездну.

У меча есть предел прочности, у человека — предел смелости. Аранша встала бы, не дрогнув, против отряда силуранцев. Она доблестно держалась на стене крепости, отбивая приступ Людоедов. Но мысль о том, что придется спуститься в Подгорный Мир, до краев полный темных чар, ввергла девушку в со стояние, близкое к панике.

И еще Орешек понял, что у него на глазах может сломаться человеческая жизнь. Аранша сейчас заорет в голос и обратит оружие против товарищей по отряду — лишь бы не заставили идти в ужасную пещеру. А потом не простит себе этого, ведь самый глубокий, несмываемый позор для наемника — отказаться выполнить приказ командира. После этого она уже не сможет оставаться на службе, смотреть в глаза бывшим друзьям... пожалуй, не сможет и жить...

Хранитель заговорил сухо, резко и повелительно:

— Десятник Аранша, слушай приказ: остаешься здесь ждать нашего возвращения... Не сметь со мной спорить! Понимаю, ты рвешься на лихие подвиги в Подгорном Мире, но мало ли кто куда рвется! Должен же кто-то остаться с Айфером!

Если заявятся силуранцы, не госпожа будет с ними драться, верно? Так что не ворчи. Заодно за Вратами приглядишь, чтобы за нами еще кто-нибудь не увязался...

Глядя на него расширившимися глазами, наемница кивнула. Не сразу смогли непослушные губы вытолкнуть обычное. «Да, господин!»

Хранитель отвернулся к Эрвару и негромко заговорил с ним, давая Аранше возможность прийти в себя.

Жизнь понемногу возвращалась к девушке, лютый ужас отпускал скрученные, напряженные мускулы из своих ледяных когтей. Наемница медленно прошлась вдоль края пропасти, глядя в залегший внизу мрак и пытаясь убедить себя, что не так уж она и струсила... даже совсем не струсила, просто ей было немного не по себе, а потом она пошла бы в эту проклятую пещеру...

Со временем, наверно, она и сама в это поверит, но сейчас ей что-то не очень удавалось лгать себе. Но одно Аранша знала точно: она никогда не сумеет достойно отблагодарить Сокола за то, что он для нее сегодня сделал, но постарается вернуть ему хоть часть долга...

А Орешек, который и не подозревал, что на всю жизнь приобрел верную рабыню, зарядил арбалет, поправил перевязь с Саймингой, проверил нож за поясом и двинулся к пещере.

Эрвар задержался, чтобы дать последние наставления Аранше:

— Не жди нас до света. Сколько б мы в Подгорном Мире ни шастали — здесь до нашего возвращения пройдет не так уж много времени... только не спрашивай меня, почему так получается! Если через ползвона не появимся — значит, погибли. Тогда бери госпожу и Айфера и уходи в крепость... Если из пещеры полезет нежить — не строй из себя героиню, в кустах затаись...

— Кого учишь? — фыркнула Аранша, которая уже справилась с недавним потрясением. — Пугай госпожу, она у нас человек мирный. А я — боец опытный, в случае чего соображу, в какую сторону улепетывать!

Эрвар ободряюще улыбнулся и поспешил вслед за Хранителем.

У самых Врат им пришлось остановиться. Оказалось, что Порог Миров охраняет часовой. Вооруженный, непреклонный и грозный.

Арлина встала на пути у мужчин, держа арбалет на изготовку:

— Только не говорите, что собирались уйти без меня!

Эрвар негромко что-то пробормотал, а Хранитель потемнел от гнева:

— Хватит, девчонка! Мне надоели твои фокусы! Останешься здесь и будешь слушаться каждого слова Аранши. И убери арбалет — все равно не поверю, что ты сможешь выстрелить в меня.

— Не в тебя, — твердо ответила Волчица. — В Эрвара. В колено... Или вы берете меня с собой, или никто никуда не идет.

Орешек задохнулся, словно в горло ему вбили кляп. Он понял, что девушка говорила правду!

— Придется взять госпожу, — мрачно сказал Охотник. — И не из-за угроз, просто Волчица все равно уйдет за нами, никакая Аранша ее не устережет. Целая армия Аранш не устерегла бы! И только Серая Старуха знает, куда закинут Врата эту... эту барышню!

Хранитель издал змеиное шипение, которое Эрвар и Арлина поспешили истолковать как согласие.

Переход через Порог разочаровал Орешка: в глубине души он все же надеялся увидеть золотые ворота из своих мальчишеских снов. А наяву была непроглядная тьма пещеры, и камни под ногами, и свистящий шепот Эрвара, который требовал, чтобы все держали друг друга за руки и не выпускали ни на миг, «не то разбросает от Драконьей Глотки до Хищных Луж». А потом под сапогами что-то захлюпало, стало светлее, лица коснулся легкий ветер. Орешек готов был прозакладывать голову, что из пещеры они не выходили, она сама куда-то исчезла, и все трое остались на сырой, покрытой скользким мхом земле, и не было поблизости горного склона, только возвышались на фоне серого предрассветного неба длинные острые скалы, далеко разбросанные друг от друга, да шептали под ветерком редкие темные кусты.

Эрвар негромким напряженным голосом разрешил расцепить руки, и Орешек сразу вскинул ладонь на пряжку пояса, чтобы узнать, не затаилась ли рядом опасность.

Пояс был мертв.

Орешек понял это сразу: не притих, не затаился, а именно мертв. Не покалывали кожу знакомые иголочки, погасла красная искорка, что видна была раньше и в темноте. Пряжка стала такой же безжизненной и холодной, как и плоские металлические кольца цепочки. Исчезло то особенное, волшебное, что было в поясе. Он стал обычной серебряной безделушкой.

— Удачно вышли, — прикинул Эрвар. — Может, как раз туда и добредем, куда по дури своей тащимся. Но сначала дождемся рассвета.

— Но маг за это время успеет...

— Ничего он не успеет. Он тоже сейчас сидит и света ждет... Вон, видите — скала впереди? Называется «Мать и дитя». От нее и начнем наши танцы.

Орешек вгляделся в черный утес, что ясно вырисовывался на сером небе. А ведь и правда... Прихоть природы превратила скалу в скульптуру: женская голова склоняется к ребенку. В темном силуэте было столько нежности, столько тревожной заботы, что Орешек готов был поклясться: здесь поработали человеческие руки, причем руки талантливые.

— Какая красота! — выдохнула Арлина.

— Нравится, да? — усмехнулся Эрвар. — А что скажет госпожа, когда взойдет солнце!

И тут же, будто повинуясь его словам, в ночную тьму ударили лучи.

Восход солнца был здесь не таким, как в обычном мире. Не алел край неба, не разливались по земле потоки света, понемногу заставляя ночь отступить. Нет, солнце возникло над горизонтом, словно до этого скрывалось под плащом-невидимкой, а теперь этот плащ резко сбросило. Свет бил по мраку, раздирая его в клочья и расшвыривая их по низким чахлым кустам, которыми поросла болотистая земля. Не таким уж ярким был свет, скорее серым, тусклым, но после предрассветной тьмы он казался ослепительным.