А для нас он - опасное препятствие, стоящее на пути к выполнению всех наших планов. Что же касается младшего брата короля, этого испорченного юнца, которому уже сейчас доставляет удовольствие переодеваться девчонкой и липнуть к мужчинам, то его еще труднее представить себе на троне, чем вашего августейшего девственника... Нет, поверьте мне, в лице принца Орлеанского, который столь же безнравствен, сколь его брат Людовик XIII был добродетелен, мы получим именно такого короля, какой нам нужен. Он богат и бесхарактерен. Что нам еще надо? Душенька, - продолжал Конде, заперев секретер и сунув ключик от него в карман халата, - мне кажется, нам пора выйти к гостям. Скоро подадут ужин. Хотите, я прикажу позвать Манону, вашу горничную?
      - Я была бы вам очень благодарна, мой дорогой.
      Все тело Анжелики затекло от неудобной позы, и она отступила по карнизу немного назад. У нее мелькнула мысль, что отец, пожалуй, ищет ее, но она не решалась покинуть свой насест. В спальне при помощи слуг принц и его любовница облачались в свои пышные наряды. Слышен был лишь шелест шелка да время от времени проклятия его высочества - принц Конде не отличался терпеливостью.
      Отведя глаза от светлого четырехугольника раскрытого окна, Анжелика не могла ничего разглядеть вокруг - ее окружала густая ночь, наполненная шепотом близкого леса, по которому гулял осенний ветер.
      Она опять обернулась к окну и вдруг поняла, что комната пуста. Там по-прежнему горел ночник, но теперь, как некогда, все вновь дышало в ней тайной.
      Девочка осторожно подобралась к окну и скользнула в комнату. Аромат румян и духов здесь как-то странно смешивался с благоуханием ночи - запахом лесной сырости, мха и спелых каштанов.
      Анжелика сама еще не вполне осознавала, что собирается сделать. Ее могли застать здесь, но это не пугало ее. Это был всего лишь сон, сказка. Такая же, как бегство в Америки, безумная дама из Монтелу, преступления Жиля де Реца...
      Проворно вытащив из кармана халата, небрежно брошенного на спинку стула, ключик, она отперла секретер и достала ларец. Он оказался из сандалового дерева, и от него исходил резкий аромат. Заперев секретер и положив ключик на место, Анжелика, крепко прижимая к себе ларец, снова вылезла на карниз. Ее вдруг охватило безудержное веселье. Она представила себе, какое лицо будет у принца Конде, когда он обнаружит исчезновение яда и компрометирующих писем.
      "Это же не воровство, - успокоила себя Анжелика, - просто надо предотвратить преступление".
      Она уже знала, где спрячет свою добычу. Четыре башенки, которые итальянский зодчий возвел по углам изящного замка дю Плесси, служили лишь украшением, но у них, на манер старинных крепостей, тоже были миниатюрные бойницы и машикули. Внутри башенки были полые, и в каждой имелось крохотное слуховое окошко.
      Анжелика засунула ларец в ближайшую к ней башенку. Кому придет в голову искать его там!
      Затем она ловко проскользнула вдоль стены замка и спрыгнула на землю. И только тут почувствовала, как заледенели ее босые ноги.
      Она надела свои потрепанные туфли и вернулась в замок.
      ***
      В парке уже не было ни души. Видимо, темная и сырая ночь всех загнала в дом.
      Едва Анжелика вошла в прихожую, как у нее в носу защекотало от аппетитнейших запахов всевозможных яств. Мимо нее вереницей шествовали мальчики в ливреях, и каждый с важным видом нес в руках огромное серебряное блюдо. Перед Анжеликой проплыли фазаны и бекасы, украшенные собственными перьями, молочный поросенок, словно невеста с венком из цветов, великолепное филе косули в обрамлении артишоков и укропа.
      Стук фаянсовых тарелок и звон хрусталя доносился из зал и галерей, где гости уже расселись за красиво расставленными столами, покрытыми кружевными скатертями. За каждым из столов собралось человек по десять.
      Анжелика остановилась на пороге самой большой залы и увидела принца Конде в окружении маркизы дю Плесси, герцогини де Бофор и графини де Ришвиль. Кроме них, трапезу принца разделяли маркиз дю Плесси с сыном и несколько дам и молодых сеньоров. Грубая коричневая сутана монаха Экзили казалась неуместной в этом море кружев, лент и роскошных материй, расшитых золотом и серебром. Будь здесь барон де Сансе, его костюм тоже выглядел бы по-монашески суровым. Но сколько Анжелика ни вглядывалась, отца она не видела нигде.
      Один из пажей, проходя мимо Анжелики с кувшином из позолоченного серебра, узнал ее. Это был тот самый юнец, который грубо высмеял ее, когда она сказала, что умеет танцевать бурре.
      - О, вот и наша баронесса Унылого платья! - язвительно заметил он. - Что вы желаете выпить, Нанон? Сидру или кружку доброй простокваши?
      Анжелика, пробираясь к столу принца, на ходу быстро показала дерзкому пажу язык, отчего тот немного опешил.
      - Боже, кто это к нам идет? - воскликнула герцогиня де Бофор.
      Маркиза дю Плесси обернулась, увидела Анжелику и опять поспешила призвать на помощь своего сына:
      - Филипп! Филипп! Будьте так милы, дружок, проводите вашу кузину де Сансе к столу фрейлин.
      Молодой человек угрюмо покосился на Анжелику - Вот табурет, - указал он ей на свободное место рядом с собой.
      - Да не сюда, не сюда, Филипп. Ведь вы оставили это место для мадемуазель де Санли.
      Мадемуазель де Санли могла бы поторопиться.
      - Когда пожалует сюда, то увидит, что ей нашлась замена... и недурная, насмешливо ответил Филипп.
      Сидящие за столом засмеялись.
      Анжелика все же села. Она зашла слишком далеко, чтобы отступать. Она не решалась спросить, где ее отец, у нее кружилась голова от ослепительной игры света на брильянтах всех этих дам, на гранях бокалов, графинов, на столовом серебре. Словно бросая всем вызов, она сидела очень прямо, откинув назад голову с тяжелой шапкой золотых волос. Ей показалось, что некоторые сеньоры поглядывают на нее с интересом. Сидевший почти напротив принц Конде внимательно и нагло посмотрел на нее глазами хищной птицы.
      - Черт побери, что за странные у вас родственники, маркиз! Кто эта дикая серая утка? - обратился он к дю Плесси.
      - Наша юная провинциальная кузина, ваше высочество. Ах, можете меня пожалеть: даже нынче вечером, вместо того чтобы слушать музыкантов и очаровательную беседу наших дам, я битых два часа выдерживал натиск барона, ее отца, до сих пор меня преследует запах, который исходит у него изо рта. Поистине к нему можно было бы отнести слов нашего поэта циника Аржантея:
      Я скажу без обмана, что смрад мертвеца И зловонье клозета не столь велики.
      Все вокруг услужливо захихикали.
      - Знаете, чего он от меня требовал? - продолжал маркиз, жеманно смахивая с век слезинку, набежавшую от смеха. - Держу пари, ни за что не угадаете! Я, видите ли, должен добиться, чтобы его освободили от налогов на каких-то там его мулов и на производство - одно слово чего стоит! - на производство свинца, который, по его утверждению, лежит прямо в слитках под грядками баронского огорода. Таких глупостей мне еще не приходилось слышать!
      - Пропади они пропадом, все эти голодранцы! - проворчал принц. - Своими деревенскими повадками они позорят наши вербы.
      Дамы давились от смеха.
      - А вы видели, какое у него перо на шляпе?
      - А башмаки? На каблуках солома налипла.
      У Анжелики так сильно колотилось сердце, что, казалось ей, сидящий рядом Филипп должен был слышать его удары. Она бросила на него взгляд и встретилась с холодными голубыми глазами этого красавчика. Он смотрел на нее как-то странно.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.