Позднее В. И. Ленин писал о политическом характере кроншдатского мятежа: «Вполне оформленного, ясного, определенного очень мало. Туманные лозунги «свободы», «свободы торговли», «раскрепощения», «Советов без большевиков», или перевыбора Советов, или избавления от «партийной диктатуры» и так далее и тому подобное. И меньшевики и эсеры объявляют кронштадтское движение «своим»… Вся белогвардейщина мобилизуется «за Кронштадт» моментально, с быстротой, можно сказать, радиотелеграфической… Крупные банки, все силы финансового капитала открывают сборы на помощь Кронштадту. Умный вождь буржуазии и помещиков, кадет Милюков, терпеливо разъясняет… что не к чему торопиться с учредилкой, что можно и должно высказаться за Советскую власть – только без большевиков». И далее В. И. Ленин указывал: «Милюков… выдает действительную тактику действительной белогвардейской силы, силы капиталистов и помещиков: давайте поддерживать кого угодно, даже анархистов, какую угодно Советскую власть, лишь бы свергнуть большевиков, лишь бы осуществить передвижку власти! Все равно, вправо или влево, к меньшевикам или к анархистам, лишь бы передвижку власти от большевиков; а остальное, – а остальное «мы», Милюковы, «мы», капиталисты и помещики, «сами» сделаем, анархистиков, Черновых, Мартовых мы шлепками прогоним…».

Когда все попытки мирно урегулировать конфликт были отвергнуты мятежниками, 7-я армия под командованием М. Н. Тухачевского начала военные действия.

На стороне мятежников были хорошо вооруженные военные моряки, первоклассная морская крепость, мощная артиллерия. Решено было штурмовать крепость сухопутными частями по льду Финского залива. Первая атака, предпринятая в ночь на 8 марта, не увенчалась успехом. В подготовке решительного штурма большую роль сыграли свыше 300 делегатов и гостей X партийного съезда, прибывших в войска 7-й армии и энергично развернувших политработу в частях и штабах. 15 марта командующий армией М. Н. Тухачевский отдал приказ штурмовать Кронштадт, и в ночь на 17 марта после мощной артиллерийской подготовки части Красной Армии двинулись по льду на штурм. В б часов утра красноармейцы ворвались в крепость и город. Коммунисты, остававшиеся на линкорах «Петропавловск» и «Севастополь», вместе с сознательной частью матросов арестовали своих мятежных «комитетчиков» и офицеров и сдали корабли наступавшим войскам. К утру 18 марта город и крепость были полностью очищены, а главари «ревкома» и белогвардейские офицеры бежали в Финляндию. Арестованные мятежниками коммунисты, в том числе комиссар Балтийского флота Н. Н. Кузьмин, председатель Кронштадтского Совета П. Д. Васильев, были освобождены. В городе и крепости был восстанавливен порядок. Состоялся ряд судебных процессов над участниками мятежа.

В ноябре 1921 г. Советское правительство в ознаменование 4-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции освободило от наказания рабочих и крестьян, вовлеченных в мятеж обманом, насилием или по своей малосознательности. Через год ВЦИК провел вторую амнистию, по которой получили полное прощение все рядовые участники мятежа. Тем из них, кто бежал за границу, была предоставлена возможность вернуться на родину. Лишь главари мятежников остались на чужбине и превратились в группу наемных заговорщиков, предлагавших свои «услуги» реакционным кругам эмиграции.

В мае 1918 г. к командиру латышского полка, охранявшего Кремль, явилась сестра милосердия и сообщила, что бывший юнкер Иванов, скрывающийся под видом больного в Иверской больнице, рассказал ей о существовании в Москве тайной организации, которая готовит восстание. Командир полка сообщил об этом в ВЧК. Заместитель председателя ВЧК Я. X. Петерс и начальник оперативного отдела М. Я. Лацис лично занялись расследованием дела и распорядились установить тщательное наблюдение за Ивановым. Вскоре выяснилось, что Иванов бывает в одной из квартир дома № 3 по М. Левшинскому переулку, где часто собираются подозрительные лица. 29 мая отряд во главе с Я. X. Петерсом окружил этот дом. Когда чекисты вошли в квартиру, там шло нелегальное собрание. За столом сидели 13 человек: Иванов, хозяин квартиры Сидоров (Аваев), бывшие офицеры Б. Б. Парфенов (Покровский), Г. М. Висчинский, Ольгин (Герцен) и другие. На столе лежали пачка денег, от которой все отказались, и набросок схемы пехотного полка.

При личном обыске у задержанных была обнаружена программа «Союза защиты родины и свободы», отпечатанная на пишущей машинке; странный картонный треугольник, вырезанный из визитной карточки, с буквами на нем «ОК»; инструкция квартирьерам; «Памятка во исполнение общей цели»; сведения о расквартировании воинских частей и разные адреса.

Ближайшими задачами «Союза защиты родины и свободы», как об этом было сказано в программе, объявлялись: «Свержение советского правительства», организация «твердой власти» в России, воссоздание старой армии и продолжение войны с Германией. Программа устанавливала строгие конспиративные правила построения тайного общества, ядром которого являлось офицерство. Руководители общества обязаны были ознакомить подчиненных с его программой, чтобы те, «кто чувствует себя слабым духом и неспособным выдерживать тех испытаний, которые неизбежны в решительной активной борьбе…», могли своевременно (до поступления документов в Центральный штаб) отказаться «от участия в деле», иначе всякие уклонения от обязанностей и отказы будут считаться «сознательной изменой, равно как и разглашение тайн организации, и караться до лишения жизни включительно».

Таким образом чекисты напали на след опасной антисоветской организации. Дальнейшее раскрытие ее представляло, однако, большие трудности. Конспиративная квартира в М. Левшинском переулке являлась штабом лишь одного из «полков» организации. Заговорщики же, задержанные там, скрывали имена главарей. И только после настойчивого допроса юнкер Иванов (это был Мешков) назвал среди членов организации штабс-капитана Пинкуса (Альфреда), являвшегося начальником пехотных формирований «Союза защиты родины и свободы». Через несколько дней Пинкус был арестован, и Я. X. Петерсу удалось склонить его к правдивым показаниям.

Впоследствии Я. X. Петерс рассказывал: «…Пинкус не имел возможности скрыть от меня свои контрреволюционные убеждения (Петерс в свое время встречался с ним на службе в армии. – Д. Г.). Сначала он вообще отказывался давать показания, но с первого же разговора я видел, что Пинкус чрезвычайный трус, что арест и грозящее наказание его очень пугали. Поэтому, поговорив с ним несколько часов, я убедил его сознаться и рассказать все».

Пинкус рассказал, что «Союз защиты родины и свободы» насчитывает до 5 тысяч членов, строится по военному образцу: имеет отделения помимо Москвы в Казани, Ярославле, Рыбинске, Рязани, Челябинске, Муроме и других городах и готовит вооруженное выступление против Советской власти, которое должно начаться в Поволжье. В Казани уже созданы склады оружия, туда посланы квартирьеры и людские резервы. Работу «Союза» направляет Центральный штаб, который под видом «лечебницы для приходящих больных» помещается на Остоженке. Пинкус объяснил значение картонного треугольника, представлявшего собой часть визитной карточки с буквами «ОК». Это был пароль для связи между участниками заговора: основная часть визитной карточки, из которой был вырезан треугольник, находилась у лица, к которому должен был явиться член организации с треугольником. Пинкус сообщил и другой пароль, посредством которого можно было проникнуть в среду участников заговора в Казани. Наконец, он назвал руководителя организации– Бориса Савинкова.

Извилисты были жизненные пути этого человека. В 1903—1906 гг. Б. Савинков был одним из руководителей эсеровской «Боевой организации», принимал участие в организации покушений на министра внутренних дел шефа жандармов В. К. Плеве и московского генерал-губернатора великого князя Сергея Романова. В 1907 г. из-за разногласий с эсеровским руководством Савинков вышел из партии и в 1911 г. уехал за границу. Во время Первой мировой войны Савинков был активным оборонцем и даже добровольно вступил во французскую армию для участия в войне против Германии. В начале Февральской революции он появился в Петрограде, именуя себя «независимым социалистом». Керенский назначил его комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте, а затем управляющим военным министерством. Вместе с генералами-монархистами Корниловым и Алексеевым этот «социалист» был сторонником установления в стране военной диктатуры и жестоких расправ с солдатами, не желавшими воевать за интересы буржуазии. В первые дни после Октябрьской революции Савинков участвовал в походе Краснова на Петроград, а после провала этой авантюры бежал на Дон и вошел в «Гражданский совет», образованный генералом Алексеевым в противовес Советской власти. Помогал формировать белогвардейскую Добровольческую армию. Но главной целью Савинкова было создание конспиративной организации, которая совершала бы террористические акты и вела подрывную работу в советском тылу.

24 января 1918 г. в Комитет по борьбе с погромами в Петрограде явился некий Н. В. Дубровин, приехавший из Новочеркасска. Он рассказал, что состоит в одной из боевых дружин, созданных Савинковым для борьбы с Советской властью, но разочаровался в контрреволюции и решил предупредить советские органы о готовящихся преступлениях. Дубровин показал, что Савинков вместе с генералом Алексеевым сколачивает боевые дружины для засылки их в советский тыл. «Савинков, – сообщил Дубровин, – организовал четыре боевые дружины (600 человек), цель которых произвести покушения на товарища Ленина (и других). 1 февраля из 1-й и 2-й дружин должны выехать из Новочеркасска в Петроград на конспиративную квартиру… 12 человек во главе с Жировым (политически амнистирован, член партии социалистов-революционеров, гласный Пятигорской думы). В Петрограде они должны разбиться на четыре отдельные группы, пополненные Петроградской организацией Б. Д. (боевых дружин. – Д. Г.), и под видом делегаций направиться к Ленину… Во время приема должны произвести покушение. Одновременно в Ставку под видом делегации выезжают для покушения на тов. Крыленко и в Ставку революционной, армии, действующей против Каледина, для покушения на тов, Антонова. После удачных покушений Алексеев во главе армии Спасения при содействии Савинкова и при поддержке Каледина открыто выступает против советских войск. Во главе 1-й дружины стоит Жиров (с.-р.). Во главе 2-й дружины стоит капитан Стародубцев (с.-р.). Во главе 3-й дружины стоит прапорщик Думсадзе (с.-р.). Во главе 4-й дружины стоит казак Безродный (с.-р.). 1-я дружина и Ц. штаб помещаются в Новочеркасске, 2-я дружина – в станице Усть-Медведица (Донской обл.), 3-я дружина – в станице Цимлянской (Донская обл.), 4-я дружина – в г. Ейске (Кубанской обл.)».

Усилия Савинкова не увенчались успехом. И тогда по поручению генерала Алексеева он выехал в Москву и здесь создал антисоветский подпольный «Союз защиты родины и свободы».

В ВЧК понимали, что имеют дело с опытным конспиратором, человеком, склонным к авантюрам, хитрым и коварным врагом. Савинкова надо было во что бы то ни стало задержать. Пинкус предложил ВЧК свои услуги. Я. X. Петерс рассказывал: «Его освободили, обязав ежедневно являться ко мне на квартиру, и он регулярно являлся. Одно утро он мне сообщил, что он встретится с Савинковым у Большого театра… Мы мобилизовали все силы… Но… Пинкус не явился… и с тех пор мы Пинкуса не видели».

Впоследствии из воспоминаний Савинкова стало ясно, что Пинкус рассказал далеко не обо всех обстоятельствах заговора.

В Центральный штаб «Союза защиты родины и свободы» входили: генерал-лейтенант Рычков (командующий «вооруженными силами»), полковник А. Н. Перхуров (начальник штаба), Ян Бреде (завербованный «Союзом» командир латышского советского полка), А. А. Дикгоф-Деренталь (начальник отдела сношений «Союза»), Д. С. Григорьев (военный врач, член близкой к меньшевикам группы «Единство»). Штаб «Союза» помещался на конспиративной квартире в Молочном переулке, где Григорьев для маскировки содержал под чужим именем медицинский кабинет. Заседания штаба обычно проводились в других местах, но все срочные дела решались здесь.

Арестовать членов главного штаба не удалось. Б. Савинков и его соратники после провала организации скрылись. В тот день к вечеру в Молочном переулке и других местах города было арестовано около 100 членов «Союза», но не удалось захватить ни одного из начальников отделов – полковник Перхуров, Дикгоф-Деренталь, доктор Григорьев, полковник Бреде и другие остались на свободе.

В ночь на 6 июля в Ярославле, 7 июля в Рыбинске и 8 июля в Муроме начались вооруженные антисоветские выступления. Выступлениями руководили избежавшие ареста главари «Союза защиты родины и свободы». Восстание в Ярославле возглавил начальник Центрального штаба «Союза» полковник Перхуров, в Рыбинске – начальник разведки «Союза» Ян Бреде (туда выезжали также Савинков и Дикгоф-Деренталь), в Муроме – Д. С. Григорьев и полковник Н. Сахаров. Мятежникам удалось захватить Ярославль и удерживать его 16 дней.

Восстание в Ярославле начала группа заговорщиков (105 человек); к ним присоединился изменивший Советской власти бронедивизион. Заговорщики захватили военные склады и вооружились. Полковник Перхуров объявил себя «главноначальствующим» Ярославской губернии и командующим группой войск Северной добровольческой армии. Своим помощником «по гражданской части» Перхуров назначил железнодорожного служащего лидера местных меньшевиков И. Т. Савинова, а в городскую управу – бывшего городского голову, инженера по образованию домовладельца Лопатина, купца Каюкова, членов кадетской партии Соболева и Горелова, бывшего присяжного поверенного меньшевика Мешковского и в качестве «представителя рабочих» меньшевика Абрамова. По приказу Перхурова все декреты Советской власти отменялись, советские учреждения упразднялись, восстанавливались царские порядки в судах, а также институт волостных старшин, уездная и городская полиция (стража).

Мятеж в Ярославле сопровождался разгулом антисоветского террора. Мятежники разыскивали советских и партийных работников и чинили над ними расправу. Были зверски убиты комиссар военного округа видный большевик С. М. Нахимсон, председатель исполкома городского Совета Д. С. Закгейм, члены губисполкома Шмидт, Зелинченко и многие другие советские работники. Свыше двухсот арестованных советских активистов были доставлены на баржу, стоявшую посреди реки Волги, и обречены на голод и мучения. При попытке узников бежать с этой «баржи смерти» в них стреляли. Только на тринадцатый день находившимся на барже заключенным удалось сняться с якоря и привести ее в расположение красноармейских частей. В живых на барже осталось 109 человек.

Мятежники разъезжали по предприятиям города и ближайшим волостям, уговаривая население выступить в их поддержку. Они использовали недовольство кулацкой части деревни политикой Советской власти и продовольственные трудности в городе. Бывшему члену губисполкома эсеру Мамырину удалось подбить на восстание часть крестьян Заволжья.

Большевики Ярославля и верные рабоче-крестьянскому правительству красноармейские части (1-й Советский полк) оказали сопротивление мятежникам. Вскоре белогвардейцы были окружены вызванными в Ярославль отрядами Красной Армии. В городе начались ожесточенные бои.

Тем временем потерпели провал предпринятые по плану «Союза» выступления в других городах Верхнего Поволжья. В Рыбинске местная Чрезвычайная комиссия своевременно узнала о готовящемся выступлении. Большевики города мобилизовали рабочих и достойно встретили врага. Позже стало известно, что тайное общество в Рыбинске насчитывало до 400 членов, главным образом офицеров довоенного и военного времени. Советский же гарнизон был малочисленный. Мятежники рассчитывали захватить артиллерийские склады и двинуться с артиллерией на город. Но все дороги, ведущие к артиллерийским складам, были перекрыты защитниками города, которые встретили антисоветчиков пулеметным огнем. Понеся большие потери, противник бежал.

Вечером 8 июля началось восстание в Муроме. К мятежникам присоединились бывшие офицеры, торговцы, гимназисты, а также некоторые священники и монахи во главе с епископом Митрофаном Муромским, давшим мятежникам свое «благословение». Но уже на следующий день местные рабочие и воинские части изгнали мятежников из города.

Таким образом, расчеты заговорщиков Ярославля на помощь из Рыбинска и Мурома не оправдались. Кольцо окружения Ярославля сжималось. С обеих сторон насчитывались сотни убитых и раненых, город горел. Тогда под предлогом вылазки «главноначальствующий» Перхуров с отрядом в 50 человек покинул город. Бежали и другие главари восстания. Настали критические часы мятежа.

В то время в Ярославле находилось около 4500 немцев-военнопленных, которые, согласно условиям Брестского договора, готовились к выезду на родину, и мятежники решили… сдаться в плен этим немцам. Председатель германской комиссии военнопленных лейтенант Балк ответил согласием на предложение заговорщиков, заявив, что сумеет гарантировать им безопасность как германским «пленникам». И когда 20 июля у мятежников не оставалось никаких надежд, штаб савинковцев в количестве 57 офицеров «сдался» военнопленным, которые поместили их в городском театре и приняли на себя их охрану. 21 июля лейтенант Балк подписал такой любопытный приказ:

«Допущенная на основании Брестского договора правительством Русской Федеративной Республики и уполномоченная тем же правительством германская комиссия № 4 в Ярославле имеет честь оповестить следующее: штаб Ярославского отряда Северной добровольческой армии объявил 8-го сего июля германской комиссии № 4, что Добровольческая армия находится с Германской империей в состоянии войны. Так как военные операции не привели к желательным результатам и дабы избегнуть дальнейших разрушений города и избавить жителей от неисчислимых бедствий, Ярославский отряд Северной добровольческой армии 21 июля 1918 г. предложил германской комиссии № 4 сдаться ей и выдать свое оружие. Германская комиссия № 4 приняла предложение. Комиссия передает штаб в качестве военнопленных Германской империи своему непосредственному начальству в Москве, где дано будет все дальнейшее. Германская комиссия № 4 располагает сильной боевой частью, образованной из вооруженных военнопленных, и займет для поддержания спокойствия в городе Ярославле до получения решения из Москвы положение вооруженного нейтралитета. Для соблюдения порядка и восстановления нормального течения жизни комиссия окажет по возможности мирному населению должную поддержку. Да займутся обыватели многострадального города вновь своими делами и заживут с полной надеждой на лучшее будущее».

Затем лейтенант Балк, возомнивший себя главой власти в Ярославле, выслал навстречу наступавшим советским войскам парламентеров. Советское военное командование предложило Балку сложить оружие. Немецкие солдаты выполнили это требование. Офицеры-мятежники оказались в руках советских органов государственной безопасности.

Ярославское восстание было ликвидировано. Еще в начале восстания, как только стало известно об участии в нем «Союза защиты родины и свободы», ВЧК приняла решение расстрелять арестованных в конце мая и в июне в Москве и Казани наиболее активных деятелей «Союза». В официальном сообщении об этом указывалось: «Практика показала, что заключение членов этого преступного сообщества в тюрьмах не достигает цели, так как эта организация, обладая огромными средствами, организует побеги, причем скрывшиеся лица продолжают свою контрреволюционную деятельность. Подготовляемый вооруженный мятеж грозил огромными человеческими жертвами также и со стороны мирного населения, почему ВЧК в целях предупреждения этих возможных жертв решила уничтожить в корне контрреволюционную организанию, поступив с главарями ее как с открытыми врагами рабоче-крестьянского строя, пойманными с оружием в руках».

На основании этого решения ВЧК были расстреляны генерал И. И. Попов, руководитель вооруженного отряда белогвардейцев, задержанный в Казани; бывшие офицеры А. А. Виленкин (начальник кавалерийских формирований и казначей «Союза защиты родины и свободы»), Сидоров-Аваев (начальник штаба 2-го полка «Союза», на квартире которого были задержаны 13 заговорщиков), Б. Б. Парфенов (Покровский), И. Г. Душак и некоторые другие руководящие деятели «Союза».

ВЧК направила в Ярославль группу своих сотрудников во главе с членом коллегии Д. Г. Евсеевым для расследования на месте обстоятельств мятежа. Особая следственная комиссия выявила организаторов и активистов мятежа, которые понесли заслуженное наказание.

Удар, нанесенный «Союзу защиты родины и свободы», провал поднятых им восстаний привели к тому, что уже в 1918 г. «Союз» прекратил свое существование. Его главарь Борис Савинков вместе с секретарем Ф. Клепиковым и А. Дикгоф-Деренталем бежали из Рыбинска. Удалось скрыться и многим другим деятелям «Союза».

Вскоре был арестован и приговорен к расстрелу член главного штаба «Союза защиты родины и свободы» предатель Ян Бреде. В 1919 г. во время колчаковского переворота был убит Д. С. Григорьев. После бегства из Ярославля А. П. Перхуров, произведенный антисоветчиками за свои «подвиги» в генерал-майоры, сражался против советских войск в рядах колчаковцев, а затем, скрыв свое участие в мятеже, служил в штабе Приуральского военного округа. В мае 1922 г. он был разоблачен и 19 июля того же года по приговору Военной коллегии Верховного трибунала расстрелян.

В западных пограничных областях Белоруссии в 1921 г. было неспокойно. Правительство Польши проводило враждебную по отношению к советскому государству политику. На границах возникали вооруженные инциденты, провоцируемые польской военщиной и разведкой. Из Польши на советскую территорию перебрасывались агенты и вооруженные отряды для диверсионной и подрывной работы. Антисоветские деятели, обосновавшиеся в Польше, вели шпионскую работу в советском тылу, подстрекали население к антигосударственным выступлениям.

Политический бандитизм в Белоруссии был связан с действиями остатков разгромленных Красной Армией войск Булак-Балаховича и отрядов белорусских буржуазных националистов, принимавших участие в советско-польской войне 1920 года на стороне Польши. В октябре 1920 г. разбитое «войско» С. Н. Булак-Балаховича сосредоточилось в районе Турова и Давид-Городка. Здесь Булак-Балахович при помощи поляков сформировал так называемую «Народную добровольческую армию» в составе четырех дивизий. С этими силами он перешел в наступление на Мозырь и Овруч.

В ноябре 1920 г. части Красной Армии нанесли решительное поражение Булак-Балаховичу. Его «армия» рассыпалась. Часть ее капитулировала, часть перешла границу и была интернирована в Польше. Отдельные подразделения, раздробившись на мелкие шайки, рассеялись по окрестным селам.

Вскоре белорусские антисоветчики с согласия польских властей стали перебрасывать из Польши на советскую сторону небольшие группы из интернированных отрядов Булак-Балаховича. Они должны были создавать в пограничных районах плацдармы для будущих наступлений более крупных соединений из Польши, а также организовывать базы для восстания в советском тылу.

В таком же направлении действовали и находившиеся в Польше остатки отрядов белорусских буржуазных националистов, сосредоточенные вокруг организации «Зеленый дуб», созданной в конце 1920 г. так называемым «Белорусским политическим комитетом», возглавляемым бывшим помещиком Алексюком. В начале 1921 г. отряды «Зеленого дуба» вроде бы были расформированы. Но фактически они по-прежнему перебрасывались из Польши на советскую землю для подпольной борьбы и их деятельностью все так же руководил штаб «Зеленого дуба», находившийся на захваченной Польшей территории (в Молодечно). Ему подчинялись все банды в Белоруссии.

Действуя небольшими отрядами в 20—30 человек, бандиты совершали нападения на советские учреждения, взрывали мосты, уничтожали телеграфные линии, склады продовольствия, грабили население, нападали и на отдельных прохожих в лесах. Иногда банды разрастались за счет местных грабителей.

За зиму 1920/21 г. бандиты произвели в Белоруссии до 40 погромов, из них 21 в Мозырском уезде, где орудовали булак-балаховцы. В марте 1921 г. погромов было совершено 18, в апреле – также 18, в мае – 53. В Игуменском уезде оперировал отряд численностью до 400 человек под командованием полковника Павловского, в Бобруйском – отряд в 300 человек под командой капитана Колосова. К июню 1921 г. на территории Белоруссии действовало до 40 банд с постоянным контингентом до 3 тысяч человек.

Для ликвидации бандитизма в Белоруссии был создан Революционный военный совет, в который вошли командующий войсками И. П. Уборевич, председатель Белорусской Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией Я. К. Ольский, народный комиссар внутренних и военных дел республики И. А. Адамович. К борьбе с бандами привлекались партийные и советские организации и крестьянская беднота. Был издан приказ, согласно которому добровольно явившимся с повинной участникам банд гарантировалось прощение. Вместе с тем применялись конфискация имущества у семей скрывавшихся бандитов и иные принудительные меры.

При каждом отряде по борьбе с бандитами действовал специальный чекистский аппарат, который вел разведывательную работу, проникая в банды и подпольные организации. На места, в села, для суда над участниками банд выезжали революционные трибуналы, которые слушали дела в открытых судебных заседаниях в присутствии крестьянских масс. Приговоры имели большое воспитательное значение.

Весной 1921 г. отряды ВЧК и Красной Армии настигли и разгромили несколько крупных бандитских отрядов в Белоруссии. Выяснилось, что их начальники (Павловский, Прудников, Пименов и др.) являлись офицерами банд Булак-Балаховича и Перемыкина и были переброшены из Польши на советскую территорию контрреволюционной организацией – так называемым «всероссийским комитетом». «Народного союза защиты родины и свободы», обосновавшимся в Варшаве.

В мае органы ВЧК раскрыли в Гомеле западный областной комитет этого «Союза», имевший отделения в разных городах Белоруссии и в северо-западных областях России. Чекисты арестовали членов этого комитета, многих активистов, закордонных курьеров, шпионов – всего несколько сот участников организации. Были захвачены также многочисленные документы. Выяснилось, что во главе «Народного союза защиты родины и свободы» стоит небезызвестный Борис Савинков.

После провала в 1918 г. восстания в приволжских городах Савинков бежал на территорию, занятую чехо-словаками, и продолжал борьбу против советской власти в рядах антисоветских армий. Так, например, он участвовал в действиях каппелевского офицерского отряда. В конце 1918 г. Савинков был представителем Колчака за границей. Обивая пороги французских и английских министерств, он добывал оружие, снаряжение и обмундирование для колчаковских и деникинских войск.

Во время советско-польской войны 1920 г., будучи в Варшаве, Савинков стал председателем эмигрантского «Русского политического комитета» («РПК») и установил тесные отношения с польскими властями и французской военной миссией. Он участвовал в создании так называемой «Русской народной армии» под командованием Перемыкина и Булак-Балаховича, воевавшей на стороне Пилсудского, и в составе ее участвовал в походе на Мозырь. По окончании войны Савинков вместе со своим братом, казачьим есаулом Виктором Савинковым, создал в Польше организацию для добывания секретных сведений о положении в Советской стране и с этой целью насаждал шпионскую сеть в советском тылу. Часть полученных материалов Савинков передавал разведывательному отделу польского генерального штаба и французской военной миссии в Варшаве, руководимой генералом Нисселем.

В январе 1921 г. братья Савинковы из остатков «Русского политического комитета», переименованного к тому времени в «Русский эвакуационный комитет», начади сколачивать новую антисоветскую организацию, которую назвали «Народным союзом защиты родины и свободы». Вознамерившись превратить ее во всероссийский антисоветский центр, Борис Савинков заключил соглашения о совместных действиях с эмигрантским петлюровским правительством У HP, с белорусскими буржуазными националистами и казачьими антисоветскими группами, находившимися в Польше. С тех пор бандитизмом и Белоруссии руководили главным образом савинковские организации.

13-16 июня 1921 г. в Варшаве состоялся съезд «Народного союза защиты родины и свободы», на котором присутствовал 31 человек, и среди них представители поддерживавших «Союз» иностранных государств: офицеры французской (майор Пакейе), английской, американской, итальянской (Стабини) военных миссий в Варшаве и офицер службы связи между министерством иностранных дел и военным министерством Польши Сологуб. На съезде были также представители Петлюры (Юрий Тютюнник) и белорусских буржуазных националистов. Главари контрреволюционного движения твердили о необходимости поднять «всеобщее восстание» на советской территории. С этой целью решено было широко применять террор и диверсии для дезорганизации жизни в Советской стране. Один из представителей «всероссийского комитета» «Союза» рассказывал: «Предлагалась организация налетов и разрушение центров управления, Советов, исполкомов, парткомов, организация взрывов в советских учреждениях, на съездах, совещаниях и т. д. Террор выдвигался как средство для деморализации коммунистов и как средство, долженствующее прекратить приток свежих сил в РКП (б), что должны были достичь расстрелами и отравлениями коммунистов и репрессиями против их семейств».

В состав руководства «Народного союза защиты родины и свободы» помимо братьев Савинковых (Борис Савинков был избран председателем) вошли известный деятель бывшего «Союза защиты родины и свободы» А. А. Дикгоф-Деренталь, профессор Д. В. Философов, бывший штабс-ротмистр лейбгвардии кирасирского полка Г. Е. Эльвенгрен, казачий полковник М. Н. Гнилорыбов и другие. Участие в «Союзе» Эльвенгрена, которого арестовывали за контрреволюционную деятельность еще при правительстве Керенского, и представителя Донского казачьего круга полковника Гнилорыбова достаточно красноречиво характеризовало лицо созданной организации.