ОЧЕНЬ СЕРЬЕЗНЫЕ РАЗГОВОРЫ У КРОВАТИ ПОСТРАДАВШЕГО

Миша очнулся, открыл глаза. Маленькая комната была тускло освещена электрической лампочкой, висевшей под темным деревянным потолком. Миша лежал на кровати. Его голова была забинтована. Из-за перегородки слышались голоса, смех, споры… Он вспомнил сон: солнечный луг, фиалки, навстречу ему идет Галя.

Он повернулся и… увидел в полутьме за изголовьем наклоненную голову и огромные глаза Гали. Галины глаза! Миша даже зажмурился: может, ему снится?

Нет, Галя была живая, взаправдашняя. В знакомом синем спортивном костюме она сидела в кресле рядом с его подушкой и держалась обеими руками за ручки кресла.

Увидев, что Миша открыл глаза, она протянула руку и положила ему на голову, чуть повыше забинтованного лба.

– Не больно? Скажи, Ключик, не больно? – со страхом и сочувствием спросила она его, вдруг встала и на цыпочках вышла из комнаты.

Через десять минут появилась старенькая докторша-соседка в пуховом платке. Она внимательно поглядела на Мишу из-под очков и сказала:

– Ну наконец-то проснулся! А ты нас очень напугал! Как себя чувствуешь? – Она протянула руку, привычно нащупала его пульс. – Ну все в порядке. Попробуй приподними голову.

Миша упер локти в матрас, хотел приподняться.

– Ключик, лежи, лежи! – бережно удерживала его Галя. – Может, принести тебе попить, поесть? Хочешь компоту? – И тут же затормошила докторшу: – А какое, какое ему лекарство дать?

– М-м-м… Пожалуй, никакого не нужно, – ответила та и шепнула Гале на ухо: – У него повреждена височная артерия, он потерял много крови. Пусть полежит, сейчас ему нужен абсолютный покой, а ты, милочка, посиди возле него. – С этими словами докторша вышла.

После холодного компота Миша почувствовал себя совсем хорошо и даже собрался встать, но потом раздумал: ведь если он встанет, Галя уйдет. Лучше закрыть глаза и тихонечко постонать.

– Ключик, что с тобой? – испугалась Галя. – Я останусь, я просижу всю ночь!

Миша смутился и закрыл глаза.

Тут в комнату крадучись проникли Игорь и Алла. Миша открыл глаза и сразу увидел их обоих – толстеньких, коротких, румяных.

– Как хорошо, что тебе лучше! – сказал Игорь.

– И я так рада, что тебе лучше! – вторила Алла. – А ты знаешь, мы первые увидели тебя. Рассказать как?

– Крокозавр сказал, это мы тебя спасли, – похвасталась Алла. – Я и он, – легонько подтолкнула она Игоря.

– Расскажите, – попросил Миша.

– Докторша запретила волновать больного, – тоном строгой медсестры возразила Галя.

– Да ведь ему же гораздо лучше, – умоляла Алла.

Галя снисходительно кивнула головой, давая этим понять, что разрешает рассказывать.

– Нам надоело кататься с горы, – начал Игорь. – Мы поехали в лес, скользим, скользим… Я впереди, Алла за мной.

– Дальше я буду, – попросила Алла Игоря и подхватила: – Мы въехали в лес, обогнули громадную развесистую елку и вдруг… – Алла нарочно сделала паузу и продолжала устрашающим голосом: – Мы увидели тебя. Ты лежал под елкой на спине и не двигался. Весь снег вокруг был в крови. Мы на весь лес закричали: «Ключика зарезали бандиты!» Первым подлетел к тебе Крокозавр. Он нагнулся над тобой… Знаешь, откуда текла кровь? Из твоей изыскательской жилки. Крокозавр ее прижал пальцем и остановил. Тут все примчались…

– А теперь моя очередь рассказывать! – перебила Галя. – Я по всем правилам забинтовала тебе голову.

– А ты потом очнулся и посмотрел вокруг мутными, мутными глазами, – опять вмешался Игорь. – Тебя спрашивают – ты не отвечаешь… А знаешь, как мы тебя повезли? – продолжал Игорь. – Прицепили ремнями от брюк одни лыжи к другим, положили тебя сверху и покатили на дачу…

Галя опять перебила:

– Тогда Петр Владимирович побежал звать соседку. Она же бывшая докторша. У тебя все лицо и куртка были в крови, а она ни капельки не испугалась, ватой промыла и сказала: «Счастливо отделался». Ранка-то у тебя оказалась совсем маленькая.

– А знаешь, мы завтра будем дежурить на кухне, – объявил Игорь.

Галя моментально сделала очень серьезное лицо.

– Уходите, уходите! Он устал вас слушать. Не буду никого пускать. – Она поднялась со стула, захлопнула дверь за Игорем и Аллой.

Время от времени из-за двери высовывался чей-нибудь нос, но Галя сердито прогоняла каждого любопытного.

Пришли Владимир Яковлевич и Светлана. Им Галя не посмела сказать: «Уходите!»

– Как это тебя угораздило? – спросил Владимир Яковлевич.

Миша нарочно страдальчески сморщил брови и нехотя сказал:

– Нечаянно на острый сучок наткнулся.

– Владимир Яковлевич, докторша говорит – ему нужен абсолютный покой, – решилась наконец Галя, особенно выделяя слово «абсолютный».

– Какая сердитая медсестра! – улыбнулся Владимир Яковлевич.

Гости ушли. Миша гадал, придет или не придет Крокозавр, и решил, что непременно, обязательно, хоть на пять минут, а придет. И стал нетерпеливо ждать.

Он вспомнил, как первые дни ненавидел Крокозавра, как старался избегать его. Но потом Миша с Васькой Вовку избили, а Крокозавр даже не отругал их.

После этого он уже не казался таким противным. Голос у него, правда, как у медведя, но он кричит редко и сердится редко. А все его слушаются. Мише очень нравилось, что Крокозавр не любил называть ребят по фамилии, а говорит: Вова, Вася, Игорь, Галочка… Конечно, так гораздо лучше. Вот кто настоящий изыскатель – это Крокозавр. Сколько он придумал интересного – про изыскателей и про тюфяков, таблицу «Три богатыря», работы «по желанию». При Крокозавре и хулиганить-то совестно. Но самое главное, что сделал Крокозавр, – это познакомил маму со знаменитым адвокатом. Адвокат – значит защитник, на суде заключенных защищает. И мама ходила к тому адвокату на квартиру и даже кофе там пила из малюсенькой чашечки – чуть побольше солонки. Он для мамы написал заявление в самый главный суд, чтобы Сашино дело снова разобрали. Будет пересуд, и Саша вернется, обязательно, непременно вернется…

Наконец Крокозавр заглянул в дверь, постоял у порога, потом подошел совсем близко. Миша повернул голову. Крокозавр, совсем как второй старший брат, молча положил свою огромную руку Мише на плечо…

В своем белом свитере, высокий, почти до потолка, Крокозавр стоял над ним. Его зачесанные назад светлые волосы растрепались, две мокрые пряди упали на открытый лоб. Только сейчас Миша заметил, что глаза у Крокозавра были зеленоватые, с темными прожилками, и он их ласково щурил…

Так они смотрели друг на друга. И никто не сказал ни слова. Они понимали друг друга.

Наконец Крокозавр тихо спросил:

– Ключик, я слышал, тебе лучше?

– Лучше, – блаженно ответил Миша.

– Ваша знакомая докторша говорит – ему нужен абсолютный покой, – холодно заметила Галя.

– Сейчас, Галочка, уйду. – Крокозавр опять ласково прищурился, кивнул и вышел.

Вечером Галя поместилась рядом с диваном-кроватью Миши на матрасе на полу.

Миша долго не спал и все ворочался. Рана почти не болела, но от тугой повязки, от большой потери крови он чувствовал слабость и головокружение.

Утром Миша проснулся. Верная медсестра тихонько говорила ответственной дежурной Гале Крайневой:

– Я останусь с ним и не пойду на лыжах.

– Да что ты, ему лучше! Видишь, он шевелится, – так же тихо ответил голос.

Миша испугался: а что, если Галя раздумает и уйдет? И он чуть застонал.

– Нет, нет, я останусь. А вдруг с ним что случится!

Девочки оборвали разговор. Миша слышал, как дежурные зазвенели на кухне посудой. Они там смеялись, о чем-то весело спорили…

Добросовестная медсестра начала было читать ему вслух какую-то книгу, но скоро ей надоело. Она его о чем-то спросила, потом начала читать про себя…

Пришла Галя Крайнова, с засученными рукавами, в белом фартуке.

– Галя, слушай, как замечательно! Мы сейчас ходили на соседнюю дачу и там променяли банку мясных консервов на целых два ведра картошки. Обед будет изумительный! – похвалилась она.

Видно, ответственная дежурная была сверх меры довольна своей бурной деятельностью. Столько народу – и всех она накормит вкуснейшим обедом! Только вот успеют ли дежурные начистить такую уйму картошки?

Галя обернулась к Мише:

– Слушай, Ключик, я вижу, тебе гораздо лучше. Я побегу помогать. Если буду нужна, позови.

Он кивнул головой, и Галя тут же исчезла.

Миша лежал один, тоскливо прислушиваясь к голосам и смеху дежурных, хлопотавших на кухне.

Вернулись лыжники, шумные, галдящие. Миша все лежал, все прислушивался…

Потом Галя заглянула к нему за перегородку и сказала извиняющимся голосом:

– Ключик, я пойду после обеда на лыжах кататься. Очень уж хочется с той высокой горы….

Он кивнул.

И Галя ушла вместе со всеми.

Миша понял: все Галино сочувствие сразу улетучилось, как только она убедилась, что ему стало лучше. И еще он понял, что к любому больному Галя отнеслась бы так же тепло, бережно, внимательно. И Мише сделалось очень грустно…

На следующий день он почувствовал себя совсем здоровым. Повязку сняли, ранку залепили пластырем. А разбинтовывала ему голову другая девочка-санитарка.

Все оставшиеся дни Миша ходил на лыжах наравне со всеми.

А каждый вечер, укладываясь спать на помосте второго этажа возле стенки, он вспоминал или свой сон о фиалках, или наклоненную над ним в темноте голову с косами и расширенные от беспокойства и участия Галины глаза.

НЕЗАДАЧЛИВЫЙ ДЕНЬ МИШИ КЛЮЧИКА

«Кончились золотые денечки!» – вздохнул Миша. Вчера только вернулись из «Полярной экспедиции», а сегодня опять надевай школьную форму и шагай в интернат. Пришел утром, поздоровался с ребятами, и сразу на тебя: «Чего скачешь по лестнице? Почему разорался?» Два раза в «Журнал Правосудия» записали.

Первый урок был география. Миша вытащил учебник… «Ох, до чего неохота учиться!» Не выспался, глаза слипаются. Кошечка за учительским столом сидит, скучным голосом твердит, волосы у нее черные-пречерные, на самый лоб свесились, лица почти не видно.

Миша одним глазом посмотрел на Кошечку. Она теперь стояла у доски, водила указкой по большой карте и называла какие-то реки.

Миша вспомнил, как брат Саша в прошлом году учил его выпиливать узоры для полочки и лобзик ходил вверх-вниз, вверх-вниз, туда-сюда и скрипел так же скучно, как вот сейчас Кошечка.

А за окном белые облачка в голубом небе, словно клочья ваты, морозное солнышко…

Кошечка все «водила лобзиком» туда-сюда, туда-сюда.

«Вот Саша любил выпиливать. Какие красивые полочки мастерил!»

Миша даже глаза зажмурил. Так явственно представился ему Саша. Когда он вернется, Миша бросится к нему, весь день будет сидеть рядом, никуда от себя не отпустит. И чтобы не ходил Саша один без него в парк, а то опять в драку ввяжется.

«А Галя? Оглянуться сейчас на нее? Посмотреть, что она делает? Сосчитаю до трех: раз-два-три!»

Миша оглянулся. Галя сидела наискось от него и внимательно смотрела на карту. Тогда, в синем спортивном костюме, она казалась Мише совсем другой, называла его Ключиком…

А сейчас? Он посмотрел на ее аккуратно выглаженную коричневую форму с белым накрахмаленным воротником…

– Ключарев, повтори: какие реки протекают в Индии? – разбудил его голос Кошечки.

Миша встал.

– Чего же ты молчишь? Ведь я только что их называла и показывала на карте. Ты спал, что ли?

Миша уныло стоял, держась обеими руками за крышку парты. Он покачивался, то поворачивал голову к окну, то опускал веки и молчал, молчал…

А Кошечка громко вздохнула и велела ему подать дневник. Миша даже не стал смотреть, он знал, какую поганую цифру вывела Кошечка на новой странице.

– Крышечкина, назови: какие реки протекают в Индии?

Галя вскочила:

– Инд, Ганг, Брамапутра.

– Очень хорошо! – чуть-чуть улыбнулась Валерия Михайловна. – А теперь подойди и покажи их на карте.

Галя быстрыми шагами прошла по проходу между партами, чуть не задев Мишу, наклонилась, осторожно провела указкой вдоль извилистых темно-синих линий на карте.

– Я знаю, если ты возьмешь себя в руки, то можешь прекрасно учиться, – сказала Кошечка.

Галя даже бровями улыбалась, когда возвращалась на свое место. Еще бы тут не улыбаться – пятерка!

Кошечка вызвала Игоря Ершова. Тот отвечал отрывисто, бойко, без запинки и тоже получил пятерку.

Наконец раздался звонок. Миша вскочил, с досадой хлопнул крышкой парты.

Ну не обидно ли? Первый день после каникул – и засыпался.

Миша побежал по коридору, расталкивая малышей. Как нарочно, навстречу попалась Люба Райкова и в третий раз за сегодняшний день записала его в «Журнал Правосудия».

Крокозавр пришел, как всегда, к часу дня. И тотчас же девочки окружили его. «А помните, как Наташа кувыркнулась? А помните…» Они орали, хохотали, прыгали. Миша издали видел, как Галя Крышечкина и Игорь Ершов пробирались вперед. Ну конечно, пятерочники полезли хвалиться, а он ни за что не подойдет. Крокозавр все равно узнает о двойке, но пусть лучше не сейчас. Миша знал, когда это случится. В четыре часа на самоподготовке, когда Крокозавр сядет за учительский стол и откроет классный журнал.

И вдруг Миша заметил, что Крокозавр поверх голов окруживших его ребят пристально смотрит прямо на него. Миша отвернулся, шмыгнул в коридор.

Во второй раз, уже на прогулке, он опять заметил, что Крокозавр издали, не обращая внимания на девчонок, смотрит в его сторону. Миша хотел завернуть за угол, но Крокозавр девчонок растолкал, шагнул к нему прямиком по снегу.

– Ключик, я ведь сразу заметил. Что с тобой? – беспокойно спросил он. – Дома не в порядке? – Он нагнулся отряхивать снег с ботинок.

– Двойка по географии, – буркнул себе под нос Миша.

Крокозавр покосился на него.

– Неприятно, конечно. А я знаю почему: невнимателен, невыдержан.

Ну что Миша мог ответить? Конечно, Кошечка утром и Крокозавр сейчас были правы. Взрослые всегда правы.

– В следующий раз отвечу на четыре, – не очень уверенно пробормотал Миша и признался: – А еще «справедливки» три раза меня записали.

Крокозавр поморщился, глубокая бороздка легла поперек лба. «Он очень недоволен мною, – подумал Миша, – но не хочет сказать».

– Иди и подумай, как исправить отметку, – только и сказал Крокозавр.

Миша отошел от него. Ему было очень грустно. Он побрел по двору. Хотелось уйти от всех, уединиться. Но везде с криками бегали младшие.

В углу двора стоял дощатый сарайчик, в котором летом хранили садовый инвентарь. Дверь была приоткрыта, Миша забрался внутрь и притаился там. Кажется, никто не видел, как он спрятался.

«Какой я несчастный! – думал он, забравшись с ногами на ящик. – Саши нет, Крокозавр на меня сердится, Галя внимания не обращает. А тут еще эта двойка, да «справедливки» прицепились!» Миша весь съежился от тоски и от холода. Вдруг он услышал взволнованные голоса. Светлана и Крокозавр остановились в нескольких шагах.

– Я никак не могу на это согласиться! Никак! – гудел бас Крокозавра. – Изыскательство – это тайна одного моего класса. Оно влечет к себе не только потому, что зовет куда-то искать, но заманчиво своею таинственностью.

– У вас дела в классе пошли лучше, даже Валерия Михайловна вынуждена признать. И все это благодаря изыскательству, – настаивала Светлана. – Но нельзя же быть таким скупым, надо думать обо всем интернате. Я мечтаю, чтобы все наши пионеры начиная с пятого, даже с четвертого класса стали бы изыскателями. Когда вернется Вера Александровна, я официально потребую, чтобы вы поделились своим изобретением с другими воспитателями.

– Сожалею, что мы вам доверили нашу тайну, – ответил Крокозавр.

Миша слышал, как он, видно очень рассерженный, тяжело зашагал по дорожке мимо сарайчика. Светлана пошла в другую сторону.

«Светлана – предательница! – в ужасе повторял Миша про себя. – Хорошо, что мы ей не рассказали про нашу таблицу «Трех богатырей».

В этот вечер Мише захотелось сделать Крокозавру что-нибудь особенно приятное. Но его не было, он у девчонок сидел, им какие-то истории рассказывал.

Вообще Миша никогда не стремился на так называемые работы «по желанию», считая, что эта штука, может быть, и хорошая, но… Словом, так всегда получалось, что некогда ему было выполнять по собственной охоте какие-нибудь полезные работы. Он не был сегодня дежурным, а вызвался вымыть весь коридор на их этаже спального корпуса, да еще Васю Крутова подговорил помогать.

Два раза они протерли пол мокрой шваброй, оконные стекла вымыли, за батареями не забыли крошки выбрать.

А дальше случилось вот что.

Вова Драчев принес из дому апельсин, сел на своей кровати и начал этот апельсин чистить. Был он ярко-оранжевый, толстокожий и здоровенный, как кулак у Крокозавра. Потом Вова шкурки в кучку сложил и собрался дольками закусывать.

Ребята читали, играли в домино, в шахматы. Никто, конечно, не ожидал, что этот жадина своими дольками с кем-нибудь поделится, но уж очень запах поддразнивал.

Миша и без того ходил весь день злой; вот почему Вовка со своим апельсином его раздражал ужасно. Но не из-за чего было к нему придраться.

А Вова последнюю дольку сунул в рот, собрал шкурки и понес их выбрасывать в урну.

Тут влетели три «справедливки». Люба Райкова нагнулась, туда-сюда заглянула и собралась уже уходить, как вдруг почувствовала апельсиновый запах. Она вышла в коридор и увидела там на полу совсем маленькую, чуть побольше ногтя, оранжевую шкурку.

– Кто мыл коридор? – спросила она окруживших ее мальчиков.

Миша сразу ответил:

– Я мыл.

– Опять такое возмутительное безобразие! «Единица»! – И она нагнулась записывать.

Миша не удержался и крикнул:

– Это не Совет Справедливых, а Совет Сопливых!

Люба Райкова, словно защищаясь, загородила руками очки, Две другие «справедливки» отшатнулись к двери. Несколько секунд все молчали. Миша спрятался за спины ребят.

Люба и обе ее подруги безмолвно вылетели на лестницу.

– Ну, Ключику теперь голову оторвут! – тревожно сказал Игорь Ершов.

Тут вошел Вова Драчев, который ничего не знал о случившемся.

– У-у-у-у! Из-за тебя, из-за твоего апельсина! – заорал Вася Крутов и подскочил к нему.

Подбежал Игорь Ершов.

– Васька, отойди! Если стукнешь эту белую крысу, Ключику только больше влетит! И ты, Мишка, давай отсюда!

Вова смотрел то на одного, то на другого и ничего не понимал.

Появился пятиклассник.

– Ключарев, тебя вызывает Валерия Михайловна, она в нижней воспитательской, – сказал он.

Миша оглянулся, ища поддержки. Все притихли.

– Ребята, выручать надо Ключика! – крикнул Вася Крутов.

– Бегу искать Крокозавра! – отозвался Игорь и тут же выскочил.

– Валерия Михайловна говорит, чтобы Ключарев шел немедленно, – повторил пятиклассник.

Миша повел плечами, сунул руки в карманы и заковылял к лестнице.

Нижняя воспитательская в первом спальном корпусе принадлежала Совету Справедливых. В этой маленькой, узкой комнате каждый вечер шел подсчет очков; туда же приводили провинившихся.

Миша постоял у двери, прислушался. Кто-то ровно и невнятно бормотал, будто стихотворение зубрил. Он несколько раз вздохнул и постучал.

– Войдите.

Миша открыл дверь, но дальше порога не пошел. За круглым столом сидели Кошечка и три девочки старших классов с голубыми повязками.

– Подожди! – Кошечка махнула Мише рукой и повернулась к Любе Райковой: – Ну давай, давай! Скорее кончайте, – заторопила она.

– Сейчас, сейчас, – ответила Люба и обратилась к соседке: – Пиши цифры, а я продиктую. Переходим к шестому «А». Трое бегали по лестнице и по коридору – шесть очков. Двое визжали – два очка. Один хлопнул маленького по спине – пять очков. Сколько получилось?

– Тринадцать, – ответила девочка.

– Переходим к шестому «Б», – Люба подняла голову. – Валерия Михайловна, у Ключарева еще утром было три замечания. А сколько очков за это самое?

– Вот сейчас обсудим. – Кошечка повернулась и начала пристально всматриваться в лицо своей жертвы. – Ключарев, может быть, ты вынешь руки из карманов?

Миша послушался, но не знал, куда деть руки, и начал их тереть одну о другую.

«Где Крокозавр? Ах, если бы сейчас пришел Крокозавр!» – с тоскою думал он.

Кошечка приступила к допросу:

– Как ты осмелился оскорбить Совет Справедливых?

Миша почувствовал, что его плечи замерзают. Все девчонки сурово уставились на него, ждали ответа.

Тут резко забарабанили в дверь.

«Это он, он! Стучит Крокозавр!» – Мишино сердце забилось.

– Войдите, – нехотя повернула голову Кошечка.

И Крокозавр вырос на пороге, огромный, могучий.

Мише он показался настоящим богатырем. Крокозавр улыбался широкой, почти доброй улыбкой. Все три девочки тотчас же встали.

– Да? – спросила Кошечка.

– Пришел послушать, как судят моего мальчика, – полушутливо сказал Крокозавр.

– А у вас там все в порядке? Они уже легли спать? Ваше присутствие в спальнях разве не обязательно?

Тут Миша неожиданно вспомнил соседскую кошку Степаниду. Если Степаниду разозлить, ее хвост делается тугим, как стальной трос, и она начинает гулко хлопать им об пол. Эта Кошечка сейчас улыбается, а будь у нее хвост, она бы им наверняка так же хлопала.

– На третьем этаже ложатся спать, на четвертом тоже скоро лягут, – невозмутимо ответил Крокозавр. – Вы читали последний номер «Нового мира»? Там один рассказ есть. – Крокозавр говорил так, словно его больше всего интересовал именно этот рассказ в журнале.

Миша понимал, что Кошечке до смерти хочется выгнать Крокозавра. Но Миша был уверен – тот не уйдет ни за что.

– Нет, не читала, и читать мне совершенно некогда. На моей ответственности шестьсот детей. – Голос ее дрогнул.