— Эй, орлы! — крикнул Тэш, — глядите-ка! Проверим глубину, а заодно и искупаемся. Тут у вас в реках никаких кровожадных тварей не водится?

— До сих пор ничего такого не слышал, — ответил Баст, подходя ближе, — это все-таки горы, а не джунгли.

— А в джунглях что? — поинтересовался Тэш, входя по пояс в ледяную воду и смывая с себя дорожную грязь.

— Да что угодно, — уверенно проговорил второй конвойный. — Там, понимаешь, такие твари живут… Только оттуда еще никто не возвращался, чтобы рассказать о них подробно.

— Если рассказывать некому, — резонно заметил Баст, уже успевший присоединиться к Тэшу, — то откуда же ты знаешь, кто там живет?

— А потому, что не глухой, как некоторые, — обиделся бравый вояка.

Баст небрежно махнул рукой. Полетели брызги.

— Наша солдатня от скуки чего только не придумает, — сказал он. — В казарме тоскливо, на плацу нудно, вот и травят всякие байки. Но то, что там в воду спокойно не зайдешь, — это верно. Дряни там, судя по всему, действительно навалом.

— А здесь? — засуетился Тэш, непроизвольно двигая поближе к берегу.

— Не волнуйся, — заверил его Баст. — Плавай спокойно. Не потони только. Вода уж больно холодная.

Поиски и разметка брода заняли около двух часов. За это время Тэш так намерзся в холодной воде, что перестал ощущать собственные ноги. Самое время было возвратиться в лагерь, выпить чего-нибудь покрепче и согреться у костра.

Когда они вернулись в лагерь, было уже темно, и переправу решили отложить на следующее утро. Тэш, наученный горьким опытом, велел выставить на ночь усиленный караул. Вокруг тесно стоящих палаток по его команде воздвигли некое подобие каре из подвод. Ночлег прошел совершенно спокойно, люди и животные выспались и отдохнули.

На следующий день они преодолели переправу и благополучно выбрались на противоположный берег, даже не замочив ног ни госпоже Лоэ, ни ее служанкам, которые вполне оправились после вчерашнего потрясения и теперь напропалую строили глазки мужественным воинам. Оказалось, что отсюда до резиденции рукой подать. Вилла госпожи Лоэ располагалась на утопающем в зелени холме. Рядом с ней виднелись шикарные усадьбы городской знати, предпочитавшей селиться не слишком далеко друг от друга. Вилла действительно была упрятана за высокими неприступными каменными стенами. Караван юркнул в узкие ворота, и после того, как челядь разгрузила остатки захваченного из города добра, господин Шанли пригласил всех на небольшой пир. Соседей на него не звали: большой прием готовился на следующий день, когда госпожа Лоэ окончательно устроится на новом месте и сможет достойно встретить важных и уважаемых гостей. Пока же развлекались, в основном, домашние. Обилие яств и горячительных напитков способствовало всеобщему веселью. Тэш разучивал при помощи остальных конвойных длинную и непристойную песню и уже почти освоил два куплета, когда к нему подошла шустрая горничная и с опущенными в притворной скромности ресницами сообщила, что госпожа желает отблагодарить его лично. Тэш с некоторым сожалением покинул веселую компанию и направился вслед за девицей, которая выглядела чертовски соблазнительно даже в неуклюжем балахоне. «Женщина, умело завернутая в самую бесформенную тряпку, выглядит не менее аппетитно, чем совершенно раздетая, — подумал Тэш. — С развитием индустрии одежды и парфюмерии наши бабы почему-то растеряли древние секреты женской привлекательности: все, что они умеют, — это намазаться и полностью обнажиться».

До сих пор он бывал лишь в одном богатом поместье — в резиденции сенатора Ранкаста, которая, по сравнению с жалким тюремным Обиталищем, показалась ему жилищем весьма роскошным. Теперь же он убедился в том, что дом сенатора был обставлен с показной скромностью, если не сказать, бедностью. С летней резиденцией госпожи Лоэ не мог бы сравниться ни один земной дворец. Струились тяжелые портьеры с вышитыми жемчугом драконами. Ноги утопали в нежнейшем ворсе ковров. Одуряюще благоухали экзотические растения в причудливых вазах. Светильники, заправленные ароматическими маслами, отбрасывали нежный свет на пурпурные драпировки и горы алых с золотом подушек, разбросанных повсюду на полу. Наконец, пройдя сквозь анфиладу комнат, Тэш оказался в личной приемной госпожи Лоэ и застыл пораженный царящим здесь великолепием.

Госпожа Лоэ восседала на груде подушек. Из-под разноцветных шелков, служивших ей одеянием, соблазнительно выглядывала ее нежная стройная шея и волнующе обнаженное плечо, на котором тончайшая лиловая ткань была скреплена рубиновой брошью. Ее смуглая, благородной формы, рука, на запястье которой звенели, касаясь друг друга, браслеты, держала серебряный тончайшей чеканки кубок с подогретым вином. Свободной рукой она изысканным жестом указала Тэшу на место рядом с собой. Тэша не нужно было упрашивать. Удобно усевшись, он взял из рук хозяйки кубок и, глядя ей в глаза, осушил его, не отрываясь.

— Вы вели себя мужественно, десятник Тэш, — проворковала она, не отводя от него влажных блестящих глаз. — Надеюсь, вы проявите еще большее мужество и в весьма приятном сражении.

— Мадам, — ответил Тэш, — я давно уже мечтаю найти столь достойного противника.

И он, склонившись, поцеловал ее в горячую смуглую шею, на которой трепетала голубая жилка. Госпожа Лоэ вздохнула, прикрыла глаза и, положив ему на плечи изящные, но уверенные руки, привлекла Тэша к себе. Тусклые светильники, словно по чьей-то команде, один за другим погасли, не желая подсматривать за тактикой и стратегией предстоящего горячего поединка.

Госпожа Лоэ действительно оказалась великолепным противником — Тэш никак не ожидал, что эта важная изнеженная дама окажется такой хрупкой и страстной одновременно.

Тэш, конечно, еще много ночей с энтузиазмом проверял бы боевые качества госпожи Лоэ, но сенатор, отпуская свою внешнюю охрану, четко обозначил обязательный срок возвращения. На следующее утро они уже тронулись в обратный путь, объединившись с такой же наемной охраной владельца ближайшей виллы — изнеженного молодого человека, который, как полагал Тэш, вряд ли позволит соседке очень уж скучать от недостатка мужского внимания. Госпожа Лоэ сдержала свое слово, и управляющий отвалил им куда больше тех подъемных, которые выдал им эконом сенатора Ранкаста. Отсчитывая Тэшу его долю, превосходившую долю всех остальных, господин Шанли, усмехаясь, заметил:

— Вы обладаете необыкновенными качествами, десятник Тэш. Госпожа вами очень довольна. Я полагаю, что воин столь блистательных достоинств не долго пробудет в низком звании десятника. Я посылаю депешу сенатору Ранкасту с самым положительным отзывом о вас, а госпожа Лоэ уже скрепила ее собственной своей печатью. Но, возможно, вам представится шанс выдвинуться раньше, чем вы сами рассчитываете. После столь блестяще выполненного поручения вам наверняка дадут короткий отпуск. Об этом я собственно и просил. Надо же вам потратить в свое удовольствие полученные премиальные. Но если вас привлекают не только местные кабаки и если вы пожелаете познакомиться с людьми, которые смогут и захотят вам помочь в служебной карьере, заходите как-нибудь вечерком по адресу Канатная, 10. Спросите господина Ландри и сошлитесь на меня. Возможно, вам понравится не все, что вы там увидите и услышите, кое-какие вещи покажутся излишне рискованными, но вы, как мне кажется, любите риск и не давали никому никаких клятв. А дальше уже сможете самостоятельно решать и делать выводы.

— Не знаю, последую ли я вашей рекомендации, — ответил Тэш, по собственному опыту зная, что никогда не следует проявлять чрезмерную суетливость. Управляющий госпожи Лоэ выглядел человеком весьма умным и приятным, но Тэш уже давно привык никому не доверять. Тем не менее он обещал сенатору Ранкасту сразу не отвергать поступающие предложения и не избегать никаких сомнительных знакомств, да и внутренний голос настойчиво подсказывал ему то же самое. Поэтому он решил зайти по указанному господином Шанли адресу при первой же возможности — мало ли какие перспективы откроются за этим новым приглашением?

Посвежевший, в удобном новом платье, с флягой, наполненной лучшим вином из погребов госпожи Лоэ, Тэш, насвистывая, вышел из ворот летней резиденции в сопровождении своего отряда и еще двадцати наемников, тоже возвращающихся в город. Обратный путь оказался сравнительно легким, поскольку единственно, с чем им пришлось бороться, была усиливающаяся жара. Переправившись через знакомый брод, они уже на следующий вечер оказались у ворот города. В казармах Тэша встретили весьма благосклонно — видимо, слава о его героизме уже докатилась до командования — ему даже вынесли благодарность перед строем. Сенатор Ранкаст действительно дал ему короткий отпуск. Пока что Тэш решил не посвящать его в подробности разговора с управляющим Шанли, решив сначала разобраться, куда и откуда дует ветер, и следующим вечером он уже стоял перед домом номер десять по Канатной улице.

Частная записка куратору Ранкасту от агента Р-175, работающего на третьей планете (местное название «Земля»), вращающейся вокруг желтого карлика (местное название «Солнце»)

Дорогой Ран! Приветствую тебя нижайше… До меня дошли слухи, что ты вытащил из неприятной истории моего бывшего подопечного. За это тебе, приятель, спасибо. Материал действительно прекрасный, но ты с ним, прошу тебя, поосторожней. Во-первых, он, как говорят у них на планете, «везунчик», и теория вероятности к нему более чем благосклонна. Во-вторых, он обладает уникальными для его расы психофизическими характеристиками. Уж не знаю, на какое сверхважное дело ты его собираешься бросить и какую очередную прореху в своих блестящих планах им заткнуть, но имей в виду — он мне нужен невредимым.

Как идут дела? Мне тут сообщили, что ты остепенился и стал очень важной персоной. Рад за тебя, милый. Там у вас, по крайней мере, спокойно, а ваши горцы и джунгли — сущий пустяк, стоит только захотеть и использовать нормальную современую технологию, можно в два счета вычистить и то, и другое. Впрочем, для испытательного полигона лучше оставить все как есть, да и «высшие» склоняются к тому же мнению.

По крайней мере, эта твоя планета, хоть она и застоялась у вас, как гнилое болото, будет получше моей. Моя-то меня вконец умотала. Дорогой Ран, у тебя под рукой всего один землянин, и то ты с ним вскорости хлопот не оберешься, можешь не сомневаться, — а у меня их, сукиных детей, миллионы. Хотя твой, пожалуй, экземпляр уникальный. Так что ты все-таки побереги его для меня, ладно? Твой старый друг Мартин, или Джок (так они меня тут назвали).

Цикл Синей Ящерицы, двенадцатый круг малой Луны

Баст сначала увязался за ним, но быстро осел в каком-то кабачке, которых в этих переулках было полным-полно. Несколько ближайших кварталов были заняты резиденциями сенаторов, кабаков этих, само собой, не посещавших, но зато имевших многочисленную свиту и, что еще важнее, внушительную охрану. Именно эта публика дружно спускала денежки (если таковые появлялись) во всех окрестных злачных местах. Сюда собирались многочисленные проститутки, гадалки, сводни, бродячие фокусники, акробаты и шулеры. Правда, Тэшу, который как свои пять пальцев знал самые лихие кабаки всего Лондона, места эти, где опрокидывала столы разбушевавшая солдатня, а в ход то и дело шли выхваченные из-за пояса ножи, показались просто детскими площадками. Поэтому он и решил сначала сходить по предложенному господином Шанли адресу, а веселиться начать поближе к ночи, когда обстановка станет более непринужденной.

Попетляв по извилистым переулкам, отгоняя наиболее назойливых нищих и излишне напористых девок, он наконец оказался перед заветной дверью. Канатная улица явно была не из центральных — горбатая и выщербленная булыжная мостовая, жутко пахнущая сточная канава, грязные и обшарпанные дома с облупившимися мрачными фасадами и тяжелыми запертыми дверями.

Нужная Тэшу дверь была на редкость массивной, да еще окованной железом. Тэш несколько раз двинул дверным молотком по медной табличке и стал ждать. Наконец в доме послышались шаги, заглушаемые толстым слоем дерева, затем смотровое окошко отворилось, и на Тэша глянул чей-то глаз.

Дверь отворилась, открыв щель, достаточную, чтобы туда мог протиснуться человек. Абсолютная темнота за дверью не слишком обнадеживала, но Тэш решил, что отступать, похоже, поздно. Шаг вперед — и дверь захлопнулась за его спиной. И сразу же в темноте замерцал слабый огонек, позволяющий Тэшу рассмотреть человека, который его впустил.

Загадочный привратник оказался немолодым лысоватым человеком с темными проницательными глазами. Подняв плошку с фитилем повыше, он внимательно оглядел Тэша с головы до ног и суховато осведомился:

— Что вам здесь нужно, молодой человек? Быть может, вы ошиблись адресом?

Тэш пожал плечами. Он не любил, когда его встречали так неприветливо.

— Может, и ошибся, — сказал он наконец, — меня зачем-то просил сюда наведаться управляющий Шанли. Слыхали про такого? Он служит у госпожи Лоэ. Я сопровождал их переезд в летнюю резиденцию.

— Так-так, — пробурчал его собеседник. — А как вас величают, позвольте узнать?

— Тэш, теперь — десятник Тэш.

— Гладиатор? — спросил привратник, кивнув на вытатуированные мечи на предплечье Тэша.

— Был, — нехотя ответил Тэш. — А вы, значит, и есть господин Ландри.

— Возможно, — ответил тот, — что ж, проходите, гладиатор Тэш.

Тэш последовал за ним. Считая по привычке шаги, он, к своему удивлению, обнаружил, что после того, как они нырнули в один из темных боковых коридоров, а затем свернули в другой, они прошли расстояние в несколько раз превышающее длину дома. Возможно, даже миновали пределы Канатной улицы. Пол под ногами все время уходил вниз. Вероятно, они двигались по системе подземных катакомб, в хитросплетениях ходов которых мог разобраться лишь очень опытный человек, каковым, очевидно, и являлся спутник Тэша. В глубокой тишине были слышны только их шаги, да еще потрескивание фитиля в глиняной плошке. На стенах виднелись крупные капли влаги, и Тэш, уже успевший привыкнуть к местной неослабевающей жаре, неожиданно почувствовал озноб. В тусклом свете, источаемом фитилем, он успел заметить на стенах какие-то знаки — выцарапанные в известняке, либо же выведенные копотью, но смысл и значение этих знаков были ему непонятны.

«Куда это он меня тащит, — невольно подумал Тэш, — в преисподнюю, что ли?»

Рефлекторно он положил руку на пояс, где находился в ножнах солдатский кинжал, но это не принесло желанного успокоения, ведь удобная рукоятка и острый клинок вряд ли помогут ему одному найти обратную дорогу в лабиринте ходов и поворотов.

Наконец, они остановились, и до Тэша долетел неразборчивый гул голосов.

Как раз в этот момент плошка с фитилем в руке Ландри дрогнула, и пламя, затрепетав, внезапно погасло. Где-то рядом слышалось негромкое журчание воды и еще — сдержанное дыхание нескольких десятков людей, которые, как по команде, обернулись и дружно застыли, моментально прервав свои разговоры.

— Эй, гладиатор, — шепотом сказал Ландри, — одень это на голову. — И он протянул Тэшу какой-то легкий лоскуток ткани. Маска с прорезями для глаз и для рта тут же плотно облегла лицо. Должно быть, Ландри сделал то же самое, потому что когда свет опять замерцал, Тэш обнаружил рядом с собой странное существо с черной, гладкой, как у саламандры, головой, дыркой вокруг рта и блестящими в прорезях глазами. Быстро освоившись в полумраке, Тэш рассмотрел окружающих — человек двадцать пять мужчин и женщин, сидящих на узких, неудобных скамьях. Все они были точно в таких же масках.

Тэш пожал плечами. Если эти дурачки считают, что видеть человек может только лицо, то пускай себе и дальше играют в конспираторов. Судя по всему, это было какое-то тайное собрание.

— Что я должен делать? — спросил он вполголоса у Ландри. — Может быть, надо представиться или что-нибудь еще?

— Да просто проходите и садитесь, — шепотом ответил тот. — Послушайте, о чем мы здесь говорим. Если вас это заинтересует, будете иногда наведываться. Если же нет — уйдете и, надеюсь, забудете обо всем, что видели здесь.

— Хорошо, — несколько неуверенно отозвался Тэш. — Это меня устраивает.

Он заметил, что один из присутствующих не сидит, как все, на скамье, а стоит на импровизированной кафедре. Видимо, появление Ландри и Тэша прервало его выступление.

Тэш, спотыкаясь в полутьме о чьи-то ноги, начал боком пробираться между рядами в поисках свободного места. Оно вскоре нашлось — рядом с молоденькой девушкой. В ее осанке, прическе, плавных движениях чувствовалось благородное изящество, и Тэш сделал для себя вывод, что она хорошо воспитана и совсем молода, не больше семнадцати земных лет. Если ее лицо, спрятанное под элегантной черной маской, такое же привлекательное, как фигура, девушка должна быть настоящей красавицей.

Тэш опустился на сиденье, и в голове его промелькнула интересная мысль: не может быть, чтобы господин Ландри все время болтался у входной двери в ожидании случайного посетителя. И раз ему потребовалось совсем немного времени, чтобы подойти к двери и отпереть ее, значит, весь этот длинный и извилистый путь по катакомбам был сплошным спектаклем, рассчитанным на непосвященных. Наверняка какое-нибудь сигнальное устройство оповещало о появлении перед дверью постороннего, и отсюда до входной двери существовал удобный, короткий путь.

Можно было бы даже уверенно предположить, что зал находится прямо под домом господина Ландри на Канатной, десять. Тэш в темноте удовлетворенно кивнул головой; он не очень-то любил, когда его так откровенно водили за нос. Решив при первой возможности отыскать этот второй выход, он наконец расслабился и спокойно огляделся по сторонам.

Похоже, большая часть сидящих в этом зале принадлежала отнюдь не к бедствующим и угнетенным классам. Это показалось Тэшу любопытным: обычно оппозиция вербует себе сторонников среди обойденных и обиженных, и если вожди ее вполне могут оказаться людьми состоятельными и хорошо образованными, большинство, как правило, состоит из бедняков и людей не слишком грамотных — да особой грамотности от них никогда и не требовалось, фанатичная преданность идее и голодный блеск в глазах шли на этом рынке по гораздо большей цене.

Тэш с интересом начал прислушиваться к докладчику, который возобновил свою речь.

«…До сих пор все такого рода исследования проводились утарийскими монастырями, поскольку согласно их Учению — основное предназначение человека — это познание Вселенной. По крайней мере, нам известно, что почти тысячу лет назад, еще до того, как они порвали всяческую связь с внешним миром, они занимались механическими изобретениями, и многому из того, чем мы сейчас пользуемся, мы обязаны именно им. Но затем они либо отошли от научных иследований, либо просто засекретили их результаты. Наука всегда считалась в основном уделом монахов, в миру это занятие было не слишком почетным, но нашлось несколько человек, которые, как гласит легенда, сумели заинтересовать своими изысканиями даже сторонников Учения. Потом, как всем вам известно, с этими людьми стали происходить странные несчастные случаи. Механика Дирмеда зарубил пьяный солдат, как раз когда тот занимался конструированием боевой машины совершенно нового образца, по его словам, абсолютного оружия, а все чертежи загадочным образом исчезли. Врач Гарран погиб при пожаре, пытаясь спасти записи своих опытов, а ведь ему, по слухам, удалось из самой обыкновенной плесени получить какой-то препарат, при помощи которого можно было излечивать горячку. Я могу припомнить еще несколько таких историй, но общая канва кажется достаточно ясной — из-за цепи трагических случайностей мы лишились целого ряда замечательных открытый, которые могли бы способствовать процветанию человечества. Поневоле приходит в голову, что подобные случайности очень легко организовать. Другой вопрос: какой в этом смысл? Кому может быть выгодно, чтобы больные непременно умирали от горячки, а осадные машины время от времени рушились или взрывались, калеча не неприятеля, а своих же солдат? Господа, я хочу обратить ваше внимание вот на что. Ведь формально сенатора Кироэ обвинили в государственном преступлении. Ответьте, в чем состояло это преступление?

— В заговоре против народа и существующего режима, — ответил кто-то за спиной Тэша.

— Боги, да ведь любого объявленного государственным преступником обвиняют в заговоре против народа и правительства, — раздраженно отозвался оратор, — зачем придумывать что-то новое? Я спрашиваю о реальной причине!

— Ну, — раздался еще один голос, — я знаю, что сенатор неоднократно говорил в Совете, что науку необходимо всячески поощрять и что любое государство, лишенное возможности технически и интеллектуально совершенствоваться, неизбежно гибнет. Он ратовал за то, чтобы на научные изыскания сенат выделял ежегодно специальные средства, и, кстати, довольно внушительные.

— Простите, соратник, — сказал кто-то из первых рядов. — Если я правильно понял из ваших слов, вы утверждаете, что существует негласная правительственная установка на то, чтобы тормозить развитие науки и общества? Вы это хотели сказать?

— Да, — ответил оратор, — именно это. Я хочу сказать, что сенатора Кироэ казнили по обвинению в государственной измене, а семью его отправили на арену именно потому, что он представлял опасность для тех тайных сил, которые стараются затормозить прогресс нашего общества.

— Это весьма смелое утверждение, — проговорил еще один голос.

— Тем не менее я уверен в его правильности, — отозвался оратор, — во всяком случае за него свидетельствует то, что вот уже более тысячи лет наша история не знает ни одного значительного изобретения. А посмотрите на монастыри Учения? Они давно уже превратились в крепости и практически полностью прервали всякую связь с внешним миром! Даже если там у них и проводятся какие-то изыскания, мы об этом все равно никогда не узнаем! Мне больше нечего добавить, господа.

Из тени незаметно возник новый человек — видимо, он-то и возглавлял это собрание. На фоне темной стены он казался призраком.

— Что ж, — изрек призрак. — Есть над чем задуматься. Тем не менее прошу вас собрать все свое внимание и выслушать одно очень неожиданное сообщение. Оно может перевернуть все наши взгляды на окружающий мир.

К этому моменту Тэша уже одолела нестерпимая скука. Челюсти у него сводило давно, и теперь он, к ужасу своей хорошенькой соседки, смачно и широко зевнул.

«Кажется, я тут напрасно теряю время. Лучше бы я сразу поперся в кабак, — подумал Тэш. — Какого черта Шанли меня сюда отправил? И Ранкаст тоже хорош: что, всерьез думает, будто эти трепачи представляют для него опасность? Эти чудаки способны лишь на то, чтобы залезть под землю и, сидя в темноте и сырости, с напяленными на морду идиотскими чулками, беседовать о науке».

Было бы неплохо потихонечку отсюда слинять, но, к сожалению, он не сможет самостоятельно найти дорогу обратно, так что надо набираться терпения и ждать естественного развития событий.

Он давно усвоил — если нет возможности поступать так, как хочется, не надо делать ничего. Сиди и наблюдай. Во-первых, всегда найдется идиот, который совершит все те глупости, которые собирался сделать ты. А во-вторых, никогда не знаешь заранее, где и когда получишь информацию, которая может пригодиться впоследствии.

Он прислушался.

— …Вы прекрасно знаете, что утарийские монастыри существуют вовсе не для того, чтобы распространять в мир накопленные адептами учения сведения, — вещал оратор, — но мне все же удалось раздобыть одну из их древних рукописей, и вот о чем там говорится…

«Он что же, будет читать в этой темнотище?» — подумал Тэш. Но по интонации говорившего тут же понял, что тот цитирует отрывок наизусть.

«Благодаря сконструированному нами прибору, мы способны проникать в самую суть вещей. Нам удалось увидеть то, что прежде было надежно сокрыто от человеческих глаз. Даже самые обычные предметы и объекты, увеличиваясь в размерах, выявляют нам свою истинную природу. Так, в капле воды видны мельчайшие существа с хвостами и ресничками, которые двигаются так же стремительно и уверенно, как рыбы в море или птицы в небе, пожирают друг друга, или же, напротив, делятся надвое, образуя две свои точные копии. Нам удалось также узреть, что все живые ткани состоят из мельчайших ячеек, которые мы назвали клетками. Но истинное значение этого прибора совсем не в этом — при верном размещении стекол он способен сильно увеличивать отдаленные объекты. Так, по очереди наводя его на наши луны, я обнаружил на обеих горы и впадины, но, если одна из них, совершенно очевидно, мертва и бесплодна, то другая имеет океаны, атмосферу, а возможно, там обитают и живые существа, во всем нам подобные…»

Оратор на миг замолчал.

— Так вот, — продолжил он, и Тэш понял, что говорит он уже от себя, оставив, наконец, в покое чертову рукопись, — в документе не сказано ни слова о конструкции этого прибора, но там упоминаются стекла, причем расположенные определенным образом, и что это, по всей видимости, система увеличительных линз.

— Еще бы, — злорадно пробормотал себе под нос Тэш, — надо же, какой ты умный. Это ведь микроскоп, дубина. Это даже я знаю.

— Поэтому я попробовал подобрать такое сочетание линз, которое увеличивает изображение значительно сильнее, чем каждая из этих линз по отдельности. И, как бы безумно это ни звучало, я готов с уверенностью подтвердить — все, что описали утарийские монахи, правда. В ближайшее время вы сумеете убедиться в этом сами. Мне также удалось преобразовать сконструированную мною трубу для наблюдения за небесными телами и увидеть, что одна из лун действительно мертва, зато другая окружена воздушной оболочкой, а на ее поверхности в изобилии имеются моря и реки. Мне удалось разглядеть даже островки зелени в ее долинах. Тогда я подумал, что и другие небесные тела могут быть похожи на наши луны, и там, на этих небесных телах, тоже могут жить люди или иные разумные существа. Не исключено, что они уже умеют строить аппараты, которые способны переносить их с одного небесного объекта на другой, как наши лодки перемещаются в море от острова к острову. Может, они уже давно посещают нас? Вспомните, сколько странных существ в последнее время мы увидели. Действительно ли своим происхождением все они обязаны джунглям, как принято считать?

«А этот малый не такой дурак, как кажется, — удивился Тэш. — Но выходит, они совсем не знают, что тут на самом деле творится».

Докладчик талдычил о своем блестящем открытии, но Тэш его больше не слушал. Он прикидывал расстановку сил в местном обществе и пытался извлечь пользу из полученной информации.

Во-первых, мы имеем сенат, который представляет собой официальную власть в империи. Знают ли сенаторы о том, что сюда время от времени попадают иномиряне? Кому-то, во всяком случае, об этом наверняка должно быть известно.

Во-вторых, оппозиция, ратующая за научный и социальный прогресс. До недавнего времени эти ни о чем не были осведомлены, но, как свидетельствует сегодняшнее собрание, скоро им будет известно если не все, то, по крайней мере, очень многое.

В-третьих — загадочные утарийские монастыри, о которых Тэш слышал впервые. Судя по словам этого типа, там-то занимались наукой — давно и серьезно занимались, и, возможно, за тысячу лет замкнутого существования наработали уже столько, что власти просто боятся сунуться к ним. Интересно бы поглядеть, что творится в таком монастыре!

В-четвертых, сами иномиряне. Сколько их? И кто действительно мутант, выходец из джунглей, а кто доставлен силой или обманом с других планет, точно так же, как попал сюда и сам Тэш? Может, стоит отыскать кого-нибудь из них и попробовать это выяснить? Иномиряне — реальная сила, на которую можно опереться.

В-пятых, существуют еще те, кто сознательно держит цивилизацию планеты на примитивном уровне, всеми правдами и неправдами не допуская развития технологии. Зачем? Какой от этого прок? Кому это выгодно?

Вот он — самый главный вопрос!

Кому это выгодно?

Тэш недаром был сыщиком, и сыщиком неплохим. Люди везде одинаковы. И если где-то что-то нечисто, если ты хочешь выяснить, чьи уши торчат, откуда ноги растут и все прочие анатомические подробности, не суетись — сядь, подумай и задай себе самый главный вопрос: кому это выгодно?

Если кто-то упорно и целеустремленно не дает кому-либо заполучить нечто, это означает только одно: у него есть это нечто, и причем в значительном количестве. И он хочет владеть этим единолично. Монополия на знания может принести столько же выгоды ее обладателю, сколько и любая другая монополия. Если уметь ее использовать. «Старая истина, — подумал Тэш, — кто владеет информацией — владеет миром».

Знание — это власть.

А если вся планета погружена во тьму невежества, то знание — это власть над целой планетой.

Люди, играющие в такую игру в планетарном масштабе, должны обладать способностью к анализу и техническими возможностями, доступными лишь высокоразвитым цивилизациям. Иными словами, истинные хозяева планеты сами отлично знают, что такое микроскоп и что такое телескоп, и еще многое другое.

А это меняет баланс в расстановке сил, потому что реальной силой на планете обладают только два фактора. И любой из них может оказаться всепланетным монополистом.

Во-первых, утарийские монастыри.

Во-вторых, пришельцы.

Кто-то из них и является неведомым хозяином планеты.

Можно предположить, что утарийские монастыри, сделав познание одной из доктрин своего учения, уже тысячи лет совершенствуют за своими стенами технологию и не выпускают ее в большой мир. Другой вопрос: какое им дело до остальных? Выгодно ли им держать родную планету в невежестве? Они открыто заявляют о своей приверженности к науке, не пускают к себе посторонних и, судя по всему, не вмешиваются в социальную и политическую жизнь империи. Кто может покуситься на их могущество? Чего им бояться? Чего им добиваться?

И наконец, пришельцы. Кто-то ведь доставил Тэша сюда. Этот кто-то владеет технологией межзвездных перелетов. Однако, выбросив его на арену на потеху толпе, они словно растворились в воздухе. Возможно ли такое? А если они здесь, значит, они весьма умело скрываются среди местного населения, возможно, даже занимают, благодаря своему скрытому могуществу, высшие государственные посты.