- Я молилась, прежде чем прийти к вам, - промолвила она, разглядывая носки ковбойских сапог. - Долго молилась, долго и всерьез.
      - Что ж, я очень рад, что вы решились прийти, - неуверенно произнес я. Затем невпопад добавил: - Погода у вас здесь замечательная, куда теплее, чем в Нью-Йорке.
      - От нас вы сразу отправились к тете Луизе? - спросила Белинда.
      - Вообще-то - да, - признался я.
      - Мама предвидела, что вы так поступите, поэтому сразу после вашего отъезда позвонила тете Луиза и предупредила, что вы можете заехать к ней.
      - Да, ваша тетя Луиза и в самом деле меня ждала, - улыбнулся я.
      Белинда тоже робко улыбнулась в ответ, хотя улыбка проскользнула и тут же угасла. - Я представляю, - покачала головой она. - С тетушкой Луизой шутки плохи.
      - Полностью с вами согласен, хотя наша с ней встреча не продлилась и минуты.
      Белинда сочувственно поцокала языком.
      - Она вам сказала что-нибудь про Клариссу?
      - Нет. А должна была?
      - Откровенно говоря, меня бы это удивило, - задумчиво произнесла Белинда и снова умолкла.
      Да, разговор грозил затянуться. Впрочем, времени у меня было вдосталь.
      - А кто такая Кларисса? - не удержался я.
      - Моя кузина - дочка тети Луизы. Она моложе меня лет на семь-восемь. И в сто раз красивее. - Тут Белинда снова улыбнулась, застенчиво, как ребенок.
      - Вы тоже очень красивая женщина, - заверил я. - Скажите, а Кларисса живет с матерью?
      - Нет. - Она снова уставилась на свои сапоги. - До замужества жила, да и потом ещё немного, после развода. Но не сейчас.
      - А где? - быстро спросил я, не дожидаясь, пока она снова погрузится в молчание.
      - Точно не знаю, но нам всем кажется, что в Нью-Йорке.
      - Почему?
      - Потому что там был Чарльз, - веско произнесла Белинда.
      - Понятно. А как давно она уехала?
      - Ну... уже больше года прошло. Я ничуть не удивилась её отъезду. Тетя Луиза и мама, правда, повздыхали, но и то, по-моему, больше для вида. Они ведь прекрасно понимали, что у Клариссы выхода нет.
      - Вот как, а почему? - поинтересовался я, стараясь ковать железо, пока горячо.
      Белинда снова поцокала языком.
      - Вообще-то у нас в Мерсере немало замужних и незамужних женщин, которые ожидают детей, но ещё ни разу не было случая, чтобы отцом оказался двоюродный брат. Должно быть, и Клариссе не улыбалось расхаживать по городу с растущим брюхом, тем более что все знали, кто виноват в том, что с ней случилось. К тому же она и сама стремилась за Чарльза выйти.
      - А как он к ней относился?
      Белинда теперь сосредоточилась на проезжавших по шоссе машинах. Примерно минуту спустя она промолвила:
      - Насколько я могла судить, Кларисса его нисколько не интересовала. Это она сама за ним волочилась, буквально прохода не давала. Едва ли не с той минуты, как он приехал, чтобы ухаживать за тетей Мариан - так звали его маму.
      - Вы сказали, что Кларисса была замужем?
      - Да, была, - с презрительным смешком кивнула Белинда. - За Уэнделлом Эвери. Меньше двух лет. Слава Богу - детишек не нажили. Как был мужланом и пропойцей, так до сих пор и остался. Грузовик водил - когда бывал трезв, конечно. А живет, кажется, в Эвансвилле. Отсюда уехал года три назад, сразу после развода. С тех пор, по-моему, ноги его в Мерсере не было. И Слава Богу!
      Белинда, определенно, разговорилась. Я решил, что, возможно, всю ночь сидеть на скамейке уже не придется.
      - Значит, когда Чарльз приехал сюда ухаживать за матерью, он часто встречался с Клариссой?
      Белинда неприязненно хмыкнула и поморщилась.
      - Д-да. Я же сказала, она ему буквально прохода не давала. Под предлогом того, что хотела за тетей Мариан поухаживать - а ведь до его приезда и носа к ней не совала. Раза три-четыре, может, только заглядывала. А вот мы с мамой и тетя Луиза навещали её каждый день.
      - Кларисса где-нибудь работала?
      - Так же, как и я - в мини-маркете, что на бензозаправке при въезде в город. Вы её видели. Мы с ней работали по четыре дня в неделю, но в разные смены. Кларисса вообще-то от этой работы нос воротила, считала, что создана для чего-то большего. Художницей хотела стать. Картины какие-то дома малевала - цветочки всякие, деревья и даже сарай свой, представляете? Не знаю даже, хорошо это у неё выходило или не очень.
      - А как вы узнали о том, что она беременна?
      - Тетя Луиза сказала моей маме. И ещё сказала, что Кларисса хочет увязаться за Чарльзом в Нью-Йорк, чтобы выйти за него замуж. Но только Чарльз её туда не приглашал.
      Я кивнул.
      - А сколько ещё времени Чарльз оставался в Мерсере после смерти матери?
      - О, недели две-три. Мы все помогали ему навести в доме порядок, а потом Чарльз выставил его на продажу. Тетя Мариан несколько лет назад продала примыкающий к дому участок земли какому-то фермеру. Дом же удалось продать лишь через полгода, да и то за гроши. В наши края сейчас никого больше не тянет. - Белинда снова замолчала, затосковав, должно быть, по славным былым временам. Я уже начал опасаться, что добраться до сути мне так и е удастся, когда она наконец заговорила: - Когда Чарльз уехал, Кларисса просто места себе не находила. По ней тогда ещё не было видно, что она беременна. И вдруг, в один прекрасный день, недели три после его отъезда, она собрала кое-какие вещи и рванула в Нью-Йорк...
      Белинда выжидательно умолкла.
      - И с тех пор вы ничего про неё не слышали?
      - Да, клянусь Богом, - прошептала Белинда, повернувшись лицом ко мне. - Трудно поверить, да? Если бы тетя Луиза хоть что-нибудь про неё узнала, она бы рассказала моей мамочке, а уж мамочка точно поделилась бы со мной. Более того, тетя Луиза несколько раз звонила Чарльзу в Нью-Йорк, но он уверял, что ничего про Клариссу не знает. Однако тетя Луиза ему не поверила; она сказала мамочке, что Чарльз отвечал ей необычно грубо, хотя до сих пор держался с ней подчеркнуто вежливо.
      - А вы верите тому, что он сказал вашей тете? - спросил я.
      - Нет, сэр, не верю, - ответила Белинда тихим, но твердыи голосом. За несколько дней до исчезновения Клариссы - можете назвать это по-другому, если хотите, - она сказала мне, что собирается выйти замуж за Чарльза. "А когда и где это случится?" - спросила я. Она ответила: "Скоро". И все. Больше она ничего не сказала, но голос у неё был очень уверенный.
      - А не пыталась ли мать Клариссы найти ее? Или она ограничилась только звонками Чарльзу Чайлдрессу?
      - Тетя Луиза обзвонила все районные справочные службы Нью-Йорка всего их оказалось шесть, - но ни в одном Кларисса Уингфилд или Кларисса Эвери не числилась. После развода с Уэнделлом Кларисса снова взяла свою девичью фамилию. Кларисса даже весточку о себе не прислала.
      - А тетя Луиза очень огорчилась, узнав, что Кларисса беременна?
      - Да, я бы сказала, что очень. В нашей семье тетя Луиза самая набожная. Я даже не припомню, чтобы она хоть в какое-то воскресенье в церковь не пошла. Мы-то с мамочкой редко ходим - на Пасху разве что да на Рождество. Тетя Луиза даже развода Клариссы долго пережить не могла, хотя Уэнделла на дух не выносила. По словам, моей мамочки, тетя Луиза сказала Клариссе, что очень, очень в ней разочаровалась.
      - Мисс Микер, давайте вернемся к вашим первым словам. Кто, по-вашему, убил Чарльза?
      Белинда метнула на меня уничтожающий взгляд.
      - Я думала, что вы уже и сами догадались, - сказала она, скрещивая на груди руки. - Кларисса - кто же еще! Замуж он её брать не пожелал, а в некрологе было сказано, что в Нью-Йорке у него осталась невеста. Вот поэтому Кларисса его и застрелила. Она ведь женщина с норовом. Как-то раз я видела, как она пальнула из дробовика в соседскую кошку, которая впрыгнула на стол и опрокинула графин с лимонадом. Промахнулась, слава Богу, но сами можете судить, на что она способна. Между прочим, она единственная родственница Чарльза, не явившаяся на его отпевание в пресвитерианской церкви. Это вам о чем-нибудь говорит?
      - Может быть, она не знала, что его убили? - попробовал заступиться я.
      - Знала, - уверенно закивала Белинда Микер, вставая. - Прекрасно знала.
      - Скажит, мисс Микер, а оставил ли мистер Чайлдресс завещание?
      - По словам мамы - да. Более того, он даже ей какие-то деъньги завещал, только она не сказала - сколько именно. И тете Луизе - тоже. Больше я ничего не знаю.
      - Последний вопрос, - произнес я, в свою очередь поднимаясь со скамьи. - Вы поделились с кем-нибудь ещё своими подозрениями по поводу вашей кузины?
      Белинда вскинула голову и резко покрутила ею из стороны в сторону.
      - А почему нет?
      - Э, нет, это уже второй вопрос, - ответила она с легкой усмешкой. Хорошо, отвечу. Стоило мне только узнать о смерти Чарльза, которую ваша полиция признала самоубийством, я сразу поняла, что взбешенная Кларисса расправилась с ним. Чарльз бы никогда не стал кончать с собой - он слишком себя любил и ценил для этого. Однако я решила так: раз уж ей удалось так ловко замести следы, значит так тому и быть. В конце концов - ей ребенка растить придется. Надеюсь, во всяком случае, что придется. - Белинда чуть помолчала, затем продолжила: - Однако ваш приезд многое изменил. Я поняла, что кому-то уже придется отвечать за убийство, и спросила себя, а не случится ли так, что вы там, в своем Нью-Йорке, уличите в этом злодеянии какого-нибудь ни в чем не повинного человека? И я стала истово молиться. Клариссу я никогда не любила, это верно, но и ей я бы никогда зла не пожелала, клянусь вам, мистер Гудвин. Только ещё хуже было бы, по-моему, пострадай из-за неё невинный. Ведь какой какой грех-то был бы, да?
      И её темные непроницаемые глаза в упор уставились на меня.
      - Что ж, вполне возможно, - на всякий случай согласился я. - Да, кстати, у вас есть фотография вашей кузины?
      - Да, я её с собой принесла. Так и думала, что вы попросите. - Белинда Микер вытащила из заднего кармана джинсов кожаный бумажник. - Фотография, правда, не новая, ей уже года три-четыре, но Кларисса на ней вышла такая, как всегда. По меньшей мере перед отъездом в Нью-Йорк она так выглядела.
      На фотографии, которую передала мне Белинда, передо мной предстала молодая, очень миловидная шатенка с кудряшками, большими голубыми глазами и вздернутым носиком. Смотреть на неё было приятно, хотя улыбка показалась мне натужной, словно женщина слишком долго улыбаясь, дожидаясь, пока фотограф нажмет кнопку.
      - Какого она примерно роста и веса, можете сказать? - спросил я.
      - С ростом легко - она такая же, как я, пять футов и три дюйма, ответила Белинда. - А вот вес... Что ж, во мне сто двадцать пять фунтов, а Кларисса, пожалуй, потоньше - в ней фунтов сто десять будет. Если, конечно, беременность на неё не повлияла.
      Я повертел в руках фотографию.
      - Я возьму этот снимок, если вы не против. Потом непременно верну.
      - Можете не трудиться, - фыркнула Белинда. - Я уж как-нибудь обойдусь.
      - Вы очень рассердитесь, если я задам вам ещё один вопрос, на сей раз уже точно последний? - смиренным тоном спросил я.
      Белинда расправила плечи и развела руками.
      - Вообще-то я просто пошутила насчет лишнего вопроса. Спрашивайте.
      - Ваша мама и тетя Луиза тоже считают, что Кларисса убила Чарльза?
      - Об этом речь никогда не заходила, - со вздохом ответила Белинда. По крайней мере - в моем присутствии. Но мне кажется, что они обе о чем-то подозревают. Только рот на замке держат. - Вдруг Белинда встрепенулась. Надеюсь, вы не скажете им, что я к вам приходила? - спросила она. Вид и голос у неё были испуганные.
      - Нет, не скажу. И... я очень признателен за ваш приход.
      Белинда покачала головой:
      - Поверьте, мне нелегко было решиться на этот шаг. Тяжело сознавать, что кто-то из близких тебе людей - убийца. Мне никогда так трудно не приходилось, как сейчас.
      С этими словами она повернулась и быстро зашагала к обшарпанному грузовичку. Я хотел сказать ей напоследок хоть что-то ободряющее, но так и не нашел подходящих слов. Кто знает, может, их и не было.
      Глава 13
      Еще не заглохло вдали дребезжание грузовичка Белинды, как я уже плюхнулся в постель. Проведя в объятиях Морфея свои положенные 510 минут, я проснулся сам, не дожидаясь звонка радиобудильника. Затем, решив воспользоваться советом Долговязого Тома, сел в машину и покатил завтракать в "Старую кастрюлю".
      Узкий зал со сводчатыми потолками и кремовыми стенами был заполнен почти доотказа, чему, на мой взгляд, было несколько причин: кофе не уступал лучшим творениям Фрица Бреннера, пышные оладьи проигрывали его же шедеврам лишь едва уловимо, яичница-глазунья выглядела как на картинке, а сосиски были поджарены именно так, как я привык. Сидя на высоком табурете перед стойкой и почитывая Эвансвилловскую газету, я даже подумал было, не поздравить ли шеф-повара, но взамен решил дать лишний доллар на чай официантке, смешливой розовощекой и почти седоголовой женщине по имени Летти, которая ловко сновала между столиками и стойкой, обращаясь на ты к каждому, кроме меня. Впрочем я знал, что стоило бы мне только посидеть здесь денька три кряду, и Летти, завидев меня, радостно кричала бы: "Привет, Арчи, малыш!" и пожимала мне руку повыше локтя или игриво щипала за щеку.
      Что ж, ради этого стоило и задержаться в Мерсере.
      Из "Гавани путника" я выписался в десять утра, немало разочаровав Долговязого Тома.
      - Жаль, что подольше не остались, - прогнусавил он. - В среду открывается наш Весенний фестиваль. Даже нью-йоркцу там будет, на что посмотреть.
      Я сказал, что это, несомненно, так, но долг есть долг. Затем, превышая скорость где на десять, а где и на пятнадцать миль, погнал в аэропорт, ухитрившись вскочить в самолет за семь минут до взлета. По пути в Нью-Йорк я то сладко подремывал, то потягивал невкусный кофе, а время от времени даже вспоминал подробности пребывания в цитадели индианского гостеприимства, так и не в силах понять, стоил ли мой визит затраченных денег и времени.
      Впрочем ещё до посадки в аэропорту Ла-Гуардиа я пришел к твердому выводу, что да - стоил; при этом я прекрасно понимал, что Ниро Вулф может это мнение и оспорить. Но, как ни крути, мы ведь обзавелись новой подозреваемой - Клариссой Уингфилд! Или нет? Не слишком ли я доверился столь внезапно разоткровенничавшейся Белинде Микер? Да, она казалась вполне искренней, но не перевесила ли её объективность ненависть к кузине? Да и сама Кларисса - точно ли она в Нью-Йорке? И, если да, то как её найти?
      Без пяти три, высадившись из такси возле нашего старенького особняка на Западной Тридцать пятой улице, я уже выкинул все эти мысли из головы. Поднявшись на крыльцо и отомкнув дверь своим ключом, я обнаружил, что она заперта изнутри на засов. Фриц открыл после второго звонка.
      - Арчи, как я рад, что ты вернулся! - Судя по его тону, можно было подумать, что я отсутствовал не тридцать два часа, а несколько месяцев. Просто ужас, что с нашим лифтом творится! Рабочие пришли вчера утром, буквально через час после твоего отъезда, и они так шумят! Мне-то ничего, но ему-то каково?
      Фриц сочувственно покосился в сторону кабинета, а я скинул плащ и повесил его на крючок.
      - Ничего, привыкнет, - безжалостно отрезал я, прислушиваясь к визгу электропилы или какого-то иного орудия пытки, который доносился из шахты лифта. - Он поднимался в оранжерею по графику?
      Фриц мрачно кивнул:
      - Да, как обычно.
      - Где-то я читал, что в кризисную минуту в человеке просыпается все лучшее, - изрек я. - Пойду приободрю толстячка, а вещи распакую потом.
      Войдя в кабинет, я увидел именно то, что и ожидал: развалившись в своем необъятном кресле, Вулф читал книгу и потягивал пиво. На мой взгляд, тяжкие испытания последних двух дней на нем никак не отразились.
      - Не волнуйтесь, на сей раз цитировать Роберта Луиса Стивенсона я не стану, - с места в карьер заявил я, плюхаясь на свой стул. - Фриц доложил, что рабочие ведут себя шумновато. Если такой грохот, как сейчас, стоит все время, то последние два дня вряд ли были самыми праздничными в вашей жизни.
      Вулф скривил губы, что означало согласие, и отложил книгу в сторону.
      - У тебя все в порядке? - поинтересовался он. - Ты ел?
      - В некотором роде, - ответил я. - Завтрак был превосходный, ничего сказать не могу. Что же касается обеда, то, думаю, вы ещё способны припомнить, что представляет из себя угощение, которым потчуют в воздухе авиапассажиров. Словом, я предпочел воздержаться.
      Вулф сочувственно кивнул:
      - Да. На ужин у нас телячья грудинка, фаршированная зеленым мангольдом.
      - Что ж, возражать не стану. Вы готовы выслушать доклад о моих достижениях?
      Вулф одним глотком наполовину опорожнил стакан и, откинувшись назад, закрыл глаза; таким образом он, не напрягая голосовых связок, давал мне понять, что я могу приступать. В течение следующих тридцати минут я поведал ему о своих похождениях в Краю гостеприимства, включая незабываемые встречи с Мелвой и Белиндой Микер, Четом Саутуортом, Джиной Маркс и Луизой Уингфилд. Весь мой доклад Вулф выслушал, ни разу не пошевелившись, а когда я закончил - открыл глаза, пригнулся вперед и опустил обе ладони на пресс-папье.
      - К поискам мисс Уингфилд мы приступим после того, как ты распакуешь свои вещи, - промолвил он и снова погрузился в книгу.
      - Я могу приступить к ним тотчас же, - возразил я. - Мне вовсе не нужно...
      - Нет, - остановил меня жестом Вулф. - Ты перенес сильный стресс. Тебе нужно отдохнуть и привести себя в порядок.
      Вулф отлично знал, что путешествия меня взбадривают, а вовсе не утомляют, но тем не менее предпочел об этом забыть. Я ведь не раз уже упоминал, что в его глазах любая вылазка за пределы нашего особняка таит в себе едва ли не смертельную угрозу. Путешествие же на самолете он рассматривает примерно так же как полет на Луну.
      Итак, распаковав вещи и приведя себя в порядок (я переоделся и побрызгал физиономию прохладной водой), я спустился в кабинет и приступил к поискам Клариссы Уингфилд. В шкафчиках под книжными полками мы держим выпуски "Таймс" и "Газетт" за последний месяц, телефонные справочники всех пяти районов Нью-Йорка, а также округов Вестчестер, Нассау и Саффолк, да ещё и прилегающих районов штатов Нью-Джерси и Коннектикут.
      Несмотря на уверения Белинды Микер, что тетя Луиза обзвонила все нью-йоркские справочные, я начал с самого нуля. Поначалу проверил, не упоминается ли в справочниках Кларисса (или К.) Уингфилд - или Эвери. Однажды я вычитал где-то, что женщины, которые пытаются исчезнуть, часто возвращают себе девичью фамилию, да и Белинда Микер усиленно намекала, что это вполне возможно. Однако я решил, что Кларисса могла, напротив, взять фамилию мужа, чтобы запутать следы. Увы, меня ждало разочарование. Неудачей закончился и обзвон справочных. Нигде мне даже не ответили, что "этот номер, по просьбе владельца, не зарегистрирован".
      - Остаются три возможности, - заявил я книге, не позволявшей мне созерцать лицо шефа. - Первая - Кларисса находится не в Нью-Йорке; вторая она поменяла фамилию; третья - она ухитряется каким-то образом существовать без телефона.
      Вулф, который большую часть времени и сам прекрасно обходится без гениального изобретения мистера Белла, опустил книгу и угостил меня сердитым взглядом.
      - Вызови Сола! - прогудел он.
      - Ваше желание для меня закон, - кокетливо улыбнулся я и, развернувшись на стуле, набрал давно запечатленный в голове номер.
      - Пензер, - произнес мне в ухо знакомый голос. Вулф снял трубку параллельного аппарата, а я продолжал слушать.
      - Сол, это Ниро Вулф. Ты можешь сегодня вечером составить нам с Арчи компанию за ужином? Фриц готовит фаршированную телячью грудинку. Ужинавший у меня пару лет назад владелец лионского ресторана, возможно, лучшего во всей Франции, признался, что ничего подобного в жизни не пробовал.
      - Согласен, - произнес Сол, - ведь мне тоже как-то раз посчастливилось отведать у вас этой вкуснятины. Признаюсь, у меня было назначено одно дельце на вечер, но теперь я его, конечно, отложу. В семь часов - вас устроит?
      За ужином Вулф, как всегда, задавал тон разговору. Возможно, желая подсластить себе пилюлю, он разглагольствовал о лифтах, начав с третьего века до рождества Христова:
      - Еще греческий математик Архимед изобрел простейшее устройство из блоков и веревок, способное поднимать одного человека...
      Вулф уже добрался до девятнадцатого века, когда Сол, улучив минутку, вставил:
      - Хотите услышать жуткую историю про лифт? Дело было лет десять-двенадцать назад, в старом шестиэтажном складе на Лонг-Айленде. Вещи оттуда уже вывезли в другое место, а хозяева наняли меня проследить, кто по ночам потихоньку разворовывает оставшееся добро. Какие-то злоумышленники уже повывинтили лампы дневного света, сняли несколько раковин и даже дверные ручки умыкнули. Словом, почти сутки я проторчал в темном подвале, запасшись чаем и сандвичами.
      Мне уже начало казаться, что все усилия потрачены зря, когда, под утро, они пришли. Прокрались по тоннелю, о существовании которого никто из владельцев даже не подозревал. В начале века его проложили, чтобы доставлять по рельсам в здание уголь из порта на Ист-Ривер, но со временем забросили. Воры, однако, каким-то образом о нем пронюхали.
      Их было трое. Так вот, они принялись разбирать на части лифт, хотя эта допотопная конструкция годилась разве что на металлолом. Я вылез из своего укрытия и уже хотел было воспользоваться припасенным полицейским свистком, когда один из этих парней сорвался и свалился в шахту с четвертого этажа. Оказалось, что этот болван развинтил пол, сам находясь при этом в кабине!
      - Надо полагать, от него и мокрого места не осталось, - предположил я.
      Сол помотал головой,
      - Ничего подобного, он даже ни единой косточки не сломал. Оказалось, что несколько недель назад в здание забрался какой-то бродяга, который приволок на дно шахты три старых матраса и, сложив их в кипу, спал на них, пока не нашел себе другое место для ночлега. А матрасы оставил, и вор, который орал благим матом, пока летел вниз, свалился прямехонько на них. Для него все закончилось несколькими синяками и приговором за воровство. До сих пор не пойму, какая из этой истории мораль.
      Мне показалось, что Вулф едва не прыснул, хотя, разумеется, это было невозможно. Сола он любит и высоко ценит. Внешность у Сола неказистая: рост у него жокейский, добрую половину лица занимает нос, а оставшуюся часть уши. В любое время дня он выглядит небритым, одежда всегда висит мешком, а самый модная часть его костюма - шерстяная кепочка, которую Сол неизменно носит, пока температура не переваливает за семьдесят градусов по Фаренгейту. Все это приводит к тому, что Сола никогда не воспринимают всерьез. А напрасно.
      На мой взгляд, он лучший оперативник в Нью-Йорке, а, может быть, и во всем мире. Ему ничего не стоит выследить любого человека, который не желает, чтобы за ним следили, и разыскать любого беглеца, который не хочет, чтобы его разыскали. Хотя услуги свои Сол ценит дорого, от предложений нет отбоя; тем не менее он ещё ни разу не отказал Вулфу, который прибегает к его помощи вот уже многие годы.
      Я, конечно, понимал, почему Вулф вызвал Сола. Отужинав, мы втроем сидели в кабинете и пили кофе. Кроме того, я налил нам с Солом по рюмке коньяка "Ремисье". Отставив в сторону опустевшую фарфоровую чашечку, Вулф сказал Солу:
      - Нам нужно разыскать одного человека. Женщину. Сама она сказала, что живет в Нью-Йорке, но в телефонных справочниках, как сегодня установил Арчи, её фамилия отсутствует. Я прекрасно понимаю, насколько вы заняты, поэтому не стану обижаться, если вы откажетесь.
      Вулф, конечно, хитрил. Я уже говорил, что Сола он очень уважает, однако и немного польстить ему он не прочь, что меня нисколько не волновало, поскольку Сол отлично знает, почему Вулф это делает, да и Вулф знает, что Сол это знает, а Сол, в свою очередь, знает, что Вулф знает, и так далее. Не говоря уж о том, что Вулф не впервой разыгрывал эту комедию. Сол пригубил коньяк и восхищенно кивнул.
      - Лон Коэн не раз упоминал, что это лучший коньяк в мире, - произнес он. - Я с ним часто не соглашаюсь - особенно насчет того, как часто допустимо блефовать в покере, - но в этом он, безусловно, прав. Божественный напиток. Расскажите мне про эту женщину.
      Вулф позвонил, чтобы принесли пиво, и поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее.
      - Зовут её Кларисса Уингфилд, - произнес он, - хотя я вполне допускаю, что она может жить под фамилией Эвери, которая принадлежит её бывшему мужу.
      - Или под какой-либо еще, - заметил Сол. - Это все, что вы про неё знаете?
      Вулф метьнул взгляд на меня.
      - Вот фотография, сделанная три или четыре года назад, - сказал я, вытаскивая из ящика свого письменного стола фотоснимок. - Кроме того, если верить словам её кузины, то Кларисса - неудачливая художница. - И я рассказал Солу всю подноготную Клариссы, которую узнал во время индианской командировки, а затем вкратце обрисовал суть самого дела, начиная с прихода Хорэса Винсона.
      Во время моего рассказа Сол шарил глазами вокруг себя, от чего у человека, не знающего его, могло создаться впечатление, что Сол меня не слушает; однако я прекрасно знал, что это не так. Когда я закончил, он допил последнюю каплю коньяка и сказал:
      - Я начну с утра. Вы, конечно, справлялись в Службе розыска пропавших лиц?
      - Нет, сэр, - ответил Вулф, - Арчи займется этим завтра. Кроме того, он покажет фотографию мисс Уингфилд всем, кто мог видеть её в обществе мистера Чайлдресса.
      Радостно находиться в первых рядах, когда узнаешь о том, что тебя ждет в ближайшем будущем. Я осуждающе посмотрел на Вулф, но этот лицемер либо сделал вид, что не заметил, либо был и в самом деле поглощен разглядыванием пузырьков, серебристыми струйками взмывавшими вверх со дна стакана с пивом.
      - Как вы считаете, есть ли смысл воспользоваться услугами Фреда? спросил Вулф, обращаясь к Солу.
      Фред Даркин - тоже частный сыщик-оперативник, с которым мы нередко сотрудничаем. Он, конечно, не столь блестящ, как Сол - разница между ними измеряется в световых годах, - но отличается храбростью, преданностью и усердием.
      Сол потупил взор, посмотрев на свою кепку, которую пристроил на колене.
      - Потом, возможно, - произнес он. - Сейчас будет лучше, если я начну один. Если хотите, я могу быстренько изготовить пару копий этого фотоснимка, а оригинал верну вам утром. Мне бы хотелось иметь карточку при себе, а другую сохранить на тот случай, если к поиску присоединится Фред.
      Вулф кивнул, я вручил Солу фотографию Клариссы Уингфилд, после чего вновь наполнил его рюмку коньяком, не имеющим равных в мире, по утверждению Лона Коэна. Сол благодарно улыбнулся, и мы удалились в гостиную сгонять партию в джин-рамми.
      Девяносто минут спустя, покидая наш особняк, Сол улыбался ещё шире; он уносил в кармане семнадцать долларов, которых по приходе к нам у него не было и в помине.
      Глава 14
      Спустившись поутру на кухню, я застал там Фрица, который поджидал меня со свеже испеченными оладьями, горячим кофе и запечатанным конвертом.
      - Мистер Пензер принес его час назад, - пояснил Фриц. - Сказал, что ты в курсе.
      Сол был "жаворонком", и любил повторять, что ранняя пташка первой клюет. Впрочем, с таким же успехом он мог быть и "совой". Меня вообще часто поражала его способность подолгу обходиться без сна. Как-то раз Сол признался мне, что после пяти часов пребывания в объятиях Морфея он готов к любым испытаниям, кроме, разве что, концерта тяжелого рока - любой другой музыке прошлого и настоящего Сол давно и твердо предпочитает Шопена.
      Кроме фотографии Клариссы Уингфилд, которую я получил от Белинды Микер, а также её копии, в конверте лежал выдранный из школьной тетради клочок линованной бумаги с нацарапанным посланием, в котором Сола интересовало, когда мы с ним сыграем в джин-рамми в следующий раз. Я раздраженно швырнул записку в корзинку для мусора, упрятал обе карточки в бумажник и принялся сравнивать приготовленный Фрицем завтрак со стряпней повара из "Старой кастрюли". Разумеется, верх одержал Фриц, но победа досталась ему по очкам.
      Покончив с завтраком, я прихватил чашечку кофе, отправился в кабинет и, расположившись за своим столом, придвинул к себе телефон и набрал нужный номер. Деловитый голос секретарши Хорэса Винсона осведомился, кто я такой, после чего меня быстро соединили с издателем.
      - Ах, как хорошо, что вы позвонили, - закудахтал Винсон. - Что-нибудь узнали?
      Ответ на подобный вопрос со стороны клиента у меня, как всегда, был припасен заранее:
      - Ничего определенного. Скажите, упоминал ли когда-нибудь Чайлдресс при разговоре с вами свою кузину? Ее зовут Кларисса Уингфилд.
      - Нет, кажется, - ответил Винсон, чуть подумав. - Впрочем, он вообще редко говорил о том, что не имело отношения к работе. Мне, по крайней мере. А что?
      - Так, проверяю на всякий случай, - уклончиво ответил я. Затем поблагодарил и пообещал поставить его в известность, как только откопаем что-то стоящее. Винсон пытался продлить разговор, но я был непреклонен и настоял на своем, сославшись на срочные дела.
      Утро стояло замечательное, весна в Манхэттене выдалась на радость, с безоблачным небом и ласковым бризом. Я бы с радостью прогулялся в центр пешком, но был вынужден напомнить себе, что в моих интересах торопить события, поскольку в противном случае Вулф мог заскучать и утратить всякий интерес к делу. Бедняга и без того заслуживал сочувствия - несчастье с лифтом здорово выбило его из колеи. Вот почему, пройдясь до Девятой авеню, я сел в такси и назвал водителю адрес Главного управления полиции, разместившегося в кирпичном здании на Сентер-стрит неподалеку от Бруклинского моста.
      Я вовсе не жалуюсь, когда говорю, что друзей у меня в нью-йоркской полиции раз, два и обчелся. Дело в том, что знакомых у меня там добрых две дюжины, что вовсе немудрено, если принять во внимание специфику моей работы. Взять хотя бы инспектора Кремера и сержанта Пэрли Стеббинса из отдела по расследованию убийств, которых я безмерно уважаю за честность и преданность делу. Однако друзьями я бы их никогда не назвал, как и они меня; слишком уж много неприятностей мы друг другу причинили. Не стоит забывать и лейтенанта Роуклиффа, которого я не только не уважаю, но и вообще на дух не переношу, в чем он отвечает мне полной взаимностью. Есть там и другие личности, достойные упоминания. Но вот - друзья? Нет, за одним-единственным исключением.