В счете вели «Краков и Бестер». Коммерческий директор Григгс не делал секрета из того, что именно идеи Майкла взяли верх. Пол Краков дал Майклу хорошие рекомендации, и его назначили арт-директором. Карл уволился на следующий день.

Неделю спустя несложно было убедить Джиллиан в том, что ему надо ехать в Нью-Йорк на презентацию базовых эскизов для «Спасательной шлюпки». Джиллиан очень за него волновалась, и сам Майкл был немного на взводе. Но не по поводу «Спасательной шлюпки».

Он так тщательно все подготовил, что, когда все расстроилось, это едва не вызвало смех. Младшая сестра Джиллиан, Ханна, по его просьбе попросила Джиллиан пообедать вместе с ней в пивной на Бикон-Хилл в Бостоне. Это было то самое заведение, куда Джиллиан привела Майкла в его день рождения, когда они впервые вместе пообедали. Пивная была маленькой, темноватой, с тусклыми лампами и свечами, зажженными даже днем, но уютной и привлекательной. Да и кормили здесь хорошо, поэтому Майкл и Джиллиан иногда приходили сюда и прекрасно проводили время. Однажды они привели с собой Ханну, поэтому то, что сестра попросит Джиллиан там с ней встретиться, не могло считаться разглашением тайны.

Обед. Потом, возможно, быстрый поход по магазинам. Джиллиан всегда недолюбливала долгие обеды, но время от времени мирилась с этим. Все это имело смысл, было привычным и надежным.

Но тот день оказался вторником. А по вторникам пивная была закрыта.

Майкл взял отгул и проснулся позже обычного. Когда зазвонил телефон, он как раз вышел из душа и принялся намыливать лицо перед бритьем. Чертыхнувшись, он побежал к телефону и поднял трубку как раз вовремя, чтобы прервать собственный голос по автоответчику.

— Алло?

— Это Ханна.

Он сразу почувствовал неладное по ее голосу.

— Что случилось?

Пока она говорила, Майкл начал ругаться про себя и топать ногами. С лица полетели хлопья крема для бритья. «Мог бы и догадаться», — говорил он себе. Все казалось чересчур идеальным.

— Извини, Майкл. Думаю, надо было сначала позвонить и проверить, но разве что-нибудь закрыто по вторникам? Я понимаю — понедельник, но вторник?

Он успокоил Ханну, прося ее не волноваться. В конце концов, именно он должен был все проверить, но ему это тоже не пришло в голову.

— Я могла бы позвонить ей, сказать, что мы идем в другое место. Но она говорила, что все утро будет на совещании.

— Не беспокойся, — сказал Майкл. — Просто позвони и отмени встречу.

— Что ты собираешься делать? То есть она ведь знает, что это случится, верно? Просто не знает когда. И как же ты намерен сделать ей сюрприз?

Он тихо засмеялся, отводя трубку от лица, чтобы не запачкать ее кремом для бритья.

— Не знаю. Сегодня я — Индиана Джонс. Придумаю на ходу.

Полтора часа спустя он уже шагал по улицам Бостона. На нем были новые, с иголочки, голубые джинсы и темно-зеленый свитер. Ботинки, правда, немного потрепанные, но не настолько, чтобы это бросалось в глаза. Молочно-голубое небо, похоже, раздумывало, стоит ли полностью укрыться облаками. Обеденное время еще не настало, но улицы были запружены пешеходами, быстро шагающими с кейсами в руках или с прижатыми к уху мобильниками. Многие женщины в строгих костюмах для удобства носили кроссовки. Необычное зрелище, характерное для больших городов, но Майкл так к нему и не привык, и оно всегда вызывало у него улыбку.

По улицам Бостона гулял прохладный ветерок со стороны гавани, от которого трепетали флаги и навесы. День выдался хорошим, в такую погоду приятно пройтись по Коммон или поглазеть на витрины на Ньюбери-стрит. Но Майклу предстояли более важные дела.

Первую остановку он сделал в цветочном магазине на Милк-стрит, где купил дюжину роз в вазе. Он на ходу импровизировал, так что ваза была необходимой тратой. Тот же подход сработал, когда Майкл зашел в винный магазин и купил бутылку шампанского. «Перье-Жуэ» было достаточно дорогим даже и без пары рифленых бокалов, которые он дополнительно купил. Но он ни секунды не колебался: эти вещи были ему необходимы. Джиллиан достойна в тысячу раз большего.

На протяжении всего утреннего марафона у него учащенно билось сердце. Лицо пылало, и руки дрожали. Он был сильно возбужден, каждую секунду готовый глупо захихикать.

Из вестибюля он набрал номер Джиллиан. В ее группе была секретарша, и он сотворил маленькую молитву о том, чтобы та ответила на звонок.

— Линия Джиллиан Лопрести.

— Кира, это Майкл Дански. Если Джиллиан рядом с тобой, не говори ей, что это я звоню, — быстро произнес он.

— Майкл? — шепотом ответила секретарша. — Нет, она на совещании. Должна прийти с минуты на минуту.

Он подумал, что у него сейчас разорвется сердце, если не перестанет так сильно колотиться.

— Да, послушай. Я сейчас внизу и…

— Я думала, вы в Нью-Йорке.

Девушка не говорила ничего лишнего, но ему хотелось, чтобы она замолчала.

— Кира, послушай, пожалуйста. Я сейчас поднимусь. Мне надо, чтобы ты встретила меня у стойки при входе и тайком отвела в ее кабинет. Я хочу сделать ей сюрприз.

— Ой, правда? — спросила Кира, по-девчоночьи заинтригованная. — Сегодня какой-то особенный день?

— Да. Прошу тебя, не испорти его мне.

— Ни в коем случае! — поспешно ответила Кира. Скорей поднимайтесь сюда. Она действительно вот-вот придет с совещания.

— Иду.

Это был самый долгий в его жизни подъем на лифте. Майкл слегка растерялся, выйдя на этаже Джиллиан, но тут открылась дальняя дверь с правой стороны, и его поманила Кира. Ее заговорщицкая улыбка заставила его рассмеяться. Оба конспиратора поспешили по лабиринту отгороженных закутков, чтобы миновать главный коридор, и в считанные минуты она надежно спрятала его в кабинете Джиллиан.

— Я позвоню ей, а потом будет один телефонный звонок, чтобы предупредить вас о ее приходе.

Майкл кивнул, и Кира закрыла дверь, оставив его одного. Нагруженный свертками, он старался ничего не уронить. Развернув розы, он поставил их в вазу, проигнорировав наклейку с ценой на хрустале и не позаботившись налить воду. Для этого еще будет время потом. Вынул шампанское из бумажного пакета и поставил рядом с ним на стол два рифленых бокала. Потом из правого нагрудного кармана достал маленький черный бархатный футляр.

Когда он открыл его, в резком офисном свете засверкало обручальное кольцо с бриллиантами.

Стараясь побороть волнение, Майкл глубоко вздохнул, а потом положил на стол открытый футляр так, чтобы она сразу увидела его, когда войдет в комнату. И, усевшись в ее кресло, стал ждать звонка.

Но телефон так и не зазвонил.

Джиллиан вошла меньше чем через две минуты. У Майкла перехватило дыхание. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. В горле пересохло. Но когда он увидел выражение лица Джиллиан, все изменилось. Она окинула взглядом кабинет, на мгновение задержавшись на Майкле; потом прищурилась и посмотрела на стол. На розы и на шампанское. На кольцо.

— Привет, милая, — сказал Майкл.

Джиллиан подняла руку, собираясь прикрыть ладонью рот, но была не в силах скрыть крайнее изумление и радость. Засмеявшись тихим счастливым смехом, она покачала головой, что означало отнюдь не отрицание, а изумление. Самое удивительное в ее реакции было то, что она знала о предстоящем предложении руки и сердца. Знала даже, что он собирается купить ей кольцо. Но этот момент так на нее подействовал, что она была застигнута врасплох, несмотря на ожидание чего-то в этом роде.

— О Господи, — проговорила она, когда Майкл поднялся со стула.

Взяв кольцо со стола, он подошел к Джиллиан и протянул ей.

— Джиллиан Лопрести, вы выйдете за меня? Ее глаза наполнились слезами, и они тут же покатились по щекам, но она лучезарно улыбалась.

— Ты должен быть в Нью-Йорке, — сказала она. Майкл рассмеялся.

— Это не ответ. Джиллиан закивала головой.

— Да, да, конечно.

Она, вся дрожа, упала в его объятия, а он крепко обнял ее и долго не отпускал, поскольку в тот момент казалось, что ее покинули все силы и это объятие — единственное, что не дает ей упасть. И это было так здорово. Майкл был бы счастлив вечно обнимать ее вот так.

К утру понедельника Джиллиан не терпелось поскорей выбраться из дома. Майкл не болен. У него депрессия или нервный срыв, но это не болезнь. В пятницу вечером он как будто снова стал самим собой, но всю субботу и воскресенье слонялся по дому, бледный, как зомби, и почти такой же разговорчивый. Сегодня он опять «работает дома». Она изо всех сил старалась проявить чуткость, но наступает момент, когда действительность заявляет о себе.

«Преодолей это, — думала она. — Действуй».

Доехав до Международного центра, она остановилась в вестибюле, чтобы выпить самую большую чашку самого черного кофе с наибольшим содержанием кофеина. Неизвестно почему в это утро она ощущала сильное утомление, и даже изрядное количество тонального крема не могло скрыть темные круги у нее под глазами. Джиллиан чувствовала себя паршиво и знала, что выглядит неважно. День не обещал ничего хорошего.

В лифте оказалось слишком много народу, и она испытала приступ клаустрофобии, с трудом удержавшись, чтобы кого-нибудь не стукнуть. Никого из ее сотрудников в лифте не было, если не считать прыщавого мальчика-доминиканца, служащего в экспедиции. Джиллиан старалась на него не смотреть.

Помахав карточкой перед детектором у дверей из матового стекла, она вошла внутрь. Увидев ее, служащая в приемной мгновенно просияла.

— Доброе утро, Джиллиан. Как доехала? Джиллиан на мгновение задержалась, проходя мимо ее стола.

— Удалось добраться сюда, никого не убив. Так что, можно считать, хорошо.

Секретарша вытаращила глаза, сложив губы в виде маленькой «о». Только оказавшись в дюжине футов от ее стола, Джиллиан услыхала, как девушка пробормотала: «О Господи».

Джиллиан резко остановилась, повернулась на каблуках и строевым шагом вернулась к столу. При ее приближении девушка побледнела и опустила глаза.

— Ты что-то сказала, Габриэль?

— Гм, нет.

— Ну так, гм, а мне показалось, что да. У тебя сегодня какие-то проблемы?

Габриэль сощурила глаза и стала покусывать нижнюю губу. Было ясно, что она сдерживается, чтобы не высказать того, что вертится у нее на языке.

— Ты так торопилась, и я не успела сказать, что тебя хочет видеть Рон. Он попросил меня сообщить ему, когда ты придешь.

Джиллиан надолго задержалась на секретарше взглядом, пытаясь определить, как далеко та зайдет. Она всегда хорошо ладила с Габриэль, но нынешним утром тон девушки просто вывел ее из себя.

Она кивнула.

— Отлично.

Пока Джиллиан вышагивала через офис «Доуз, Грей и Уинтер», непрерывно звонили телефоны. Мимо нее спешили люди, держа в руках контракты и сводки, документы для копирования или подносы с кофе, рогаликами и булочками, переходя с одного совещания на другое. Не смолкал гул голосов, словно все происходило в торговом зале Вавилонской башни — разговоры об акциях, деньгах и судебных процессах. Ее кабинет находился в западной части здания, но она продолжала путь через этот улей деловой активности, а затем свернула в коридор, стены которого были украшены изысканными картинами. Повсюду стояли растения в горшках, а дверь каждого кабинета снабжена табличкой с выгравированными именем и фамилией.

Рон Бэлфор был ее партнером по фирме — седовласый изворотливый комиссионер с красным от частого пьянства носом. Его лицо приобретало тот же оттенок, что и нос, всякий раз, когда он хоть немного сердился. Впрочем, он пользовался репутацией превосходного юриста, особенно на судебных заседаниях. Когда он в разговоре с судьей или присяжным входил в раж, то частенько брызгал слюной. Но этот человек, как правило, выигрывал дела. Джиллиан не имела представления, сколько раз Рон успешно защищал авиалинии от притязаний родственников жертв авиакатастроф или химические компании от исков общин с высоким уровнем заболеваемости раком.

Он был хорошим юристом.

Кабинет Рона отделялся от коридора матовой стеклянной перегородкой, но дверь была приоткрыта. Постучав один раз, Джиллиан просунула голову в дверь. Рон как раз положил на рычаг телефонную трубку и жестом пригласил ее войти.

— Доброе утро, Джиллиан. Входите.

Она встала в дверном проеме, скрестив руки на груди и умудряясь в таком положении прижимать к груди внушительную кружку с кофе. Если позволить мужику глазеть на ее сиськи, он не сможет сказать ничего вразумительного.

— Чем могу быть полезна, Рон?

Он замялся, бросив взгляд на дверь, как будто хотел попросить Джиллиан закрыть ее. Джиллиан нетерпеливо посмотрела на него сверху вниз, и он торопливо заговорил, словно она его подгоняла.

— Ко мне поступила жалоба от клиента на одного из ваших помощников адвоката.

Одного из ваших помощников адвоката. От нее не ускользнул сделанный им акцент. Это его служащие, но когда приходится разгребать навоз, они вдруг становятся ее служащими.

— Какого клиента? На какого помощника адвоката?

— Звонил Спенс Розен из «Ройал Тек». Очевидно, одна из девушек грубо с ним разговаривала на одном из недавних совещаний. У меня сложилось впечатление, что он усомнился в правильности некоторых документов, а она на него накинулась.

Джиллиан со вздохом закатила глаза.

— И что это за девушка, Рон?

Лицо адвоката побагровело, сравнявшись по цвету с носом. Откинувшись в кресле, Бэлфор внимательно на нее посмотрел.

— Не могу сказать, что мне нравится ваш тон, Джиллиан.

— А я бы сказала, Рон, что в устах грамотного юриста уничижительное использование слова «девушка» создает нездоровую рабочую обстановку в смысле полового вопроса, как если бы ваши служащие-женщины были смазливыми девчонками-горничными.

Он открыл было рот, чтобы возразить, но промолчал Лицо его так густо побагровело, словно было покрыто свежей кровью. Этот цвет на фоне седых волос выглядел просто смехотворно, напоминая по-рачьи красный загар впервые прибывших во Флориду туристов.

— Явно неудачный выбор слов, — с расстановкой угрожающе произнес он. — Но полагаю, вы не думаете, что я…

Джиллиан качнулась с одной ноги на другую, не разжимая рук, и склонила голову набок, пристально глядя на собеседника.

— Рон, прошу вас. Сегодня понедельник, и у меня куча дел. Если я, по-вашему, чересчур наглая и вы не хотите этого терпеть, тогда увольте меня. Если же хорошо справляюсь с работой, то запишите замечание и просто скажите, кого наказать.

Он ошарашенно заморгал глазами, неожиданно явив собой образец благопристойности.

— Господи, Джиллиан.

— Рон, — устало молвила она.

— Ее зовут Ванесса, фамилию не помню.

— Кастилл, — со вздохом сказала Джиллиан. — Ванесса Кастилл. Ударение на втором слоге. Она уволена.

— Немного жестковато, вы не…

— Брэд Клейн дал мне понять, что если Ванесса еще раз напортачит, он собирается ее уволить. Вы советуете мне не увольнять ее?

После недолгого размышления Рон покачал головой.

— Нет. Валяйте. Не забудьте составить отчет о ее деятельности.

— Отлично. Напишите мне служебную записку по поводу жалобы на нее.

Не дожидаясь ответа, она повернулась и вышла из кабинета. Оказавшись вновь в сутолоке коридора, Джиллиан отхлебнула кофе и обожглась, но даже не обратила на это внимания. Настроение было — хуже некуда.

Добравшись до своего уютного уголка в офисе, она скользнула в кресло за рабочим столом и сердито уставилась на мигающую на телефоне красную лампочку. Потом неохотно поставила кофе на стол, ввела код голосовой почты и прослушала сообщения. Звонила сестра, но у Джиллиан не было настроения с ней говорить. Пришло еще с полдюжины сообщений по работе, которые она отметила в блокноте, чтобы заняться ими после кофе. Было также сообщение от Майкла, которое она стерла, даже не прослушав. Боб Райан оставил два сообщения. Еще одно было от репортера из «Игл Трибюн», одной из крупных местных газет, который намеревался обсудить с ней выборы на будущий год. Она даже не выставила еще свою кандидатуру, а Райан и его дружки уже выбалтывают. Что она скажет репортеру? Черт, что она сегодня скажет Райану?

Джиллиан бессильно уронила голову, слегка стукнувшись лбом об стол. «Черт. Какого дьявола со мной происходит?» Она чувствовала себя не в своей тарелке. То, как она сегодня держалась, не доставляло ей самой ни малейшего удовольствия… или, может, совсем чуть-чуть. Если она не сможет корректно вести себя с Роном Бэлфором, то ее выставят за дверь вслед за Ванессой Кастилл.

«Идиотка ты несчастная, — думала она. Если будешь разговаривать подобным образом с Бобом Райаном, твое будущее в политике окончится, не успев начаться». Она уставилась на сообщение, нацарапанное в блокноте. Нет. Она позвонит ему завтра, извинится и скажет, что была слишком занята. Завтра все пойдет по-другому. Может быть, даже Майкл возьмет себя в руки и вернется на работу.

Покачав головой, Джиллиан сняла трубку и подключилась к параллельному номеру Ванессы Кастилл. Ответила голосовая почта помощника адвоката.

— Ванесса, это Джиллиан. Жду тебя у себя в кабинете. Сейчас.

Болела голова, беспокоило жжение в глазах. Положив трубку, Джиллиан откинулась в кресле и стала массировать себе переносицу. Было такое ощущение, что на языке у нее кислота или что-то вроде змеиного яда, и ей просто хотелось выплюнуть это на людей. Чувство было совершенно необычным. В глубине души она знала, что ей должно быть неловко, но вместо этого испытывала удовлетворение.

Джиллиан потянулась за чашкой с кофе. Зазвонил телефон, и она пролила немного кофе на блокнот, слова расплылись.

— Чтоб тебя! — рассердилась она. Ругнувшись еще раз, она схватила трубку.

— Алло?

— Джилли? Что случилось?

Ханна Джиллиан вздохнула. Из всех людей, с которыми ей хотелось бы поговорить сегодня утром, сестра была едва ли не на последнем месте.

— Джилли?

— Ханна, ты разве не оставила мне сообщение? Сестра замялась.

— Я… угу, оставила Я хотела только сказать…

— Я тебе перезвонила?

— Нет. Джиллиан, что с тобой? Случилось что-нибудь? Ты говоришь так, будто кто-то только что убил твою собаку. Если бы у тебя была собака.

На несколько мгновений Джиллиан стиснула зубы и зажмурила глаза. Потом тихо засмеялась.

— Ханна, если я тебе не позвонила, значит, у меня сейчас нет для тебя времени. Вот для чего нужна голосовая почта. Когда появится время, я тебе перезвоню. А пока дай мне перевести дух, ладно? Я твоя сестра, а не долбаный бойфренд.

Она услышала в трубке лишь тяжелый вздох. Но она знала Ханну. Сестра никогда не упускала случая выказать свою обиду, даже в самое неподходящее время.

Джиллиан повесила трубку.

Не прошло и полминуты, как в дверь постучали, и она, подняв глаза, увидела на пороге Ванессу Кастилл. На лице женщины ясно отпечаталась тревога. У Джиллиан не доставало терпения сегодня обращаться с ней по-дружески. Она была начальницей. Настало время вести себя подобающим образом.

— Ты хотела меня видеть? — начала Ванесса.

— А знаешь зачем? — холодно осведомилась Джиллиан.

Ванесса покачала головой, сделав вид, что ничего не понимает, как автолюбитель, остановленный за скорость семьдесят миль в час в зоне с ограничением в тридцать пять миль и озадаченный тем, что его беспокоит коп.

— На днях, когда мы беседовали с тобой по поводу дела Издательского дома «Лионз», я, кажется, ясно дала тебе понять, что в дальнейшем следует избегать ошибок.

Ванесса уставилась на нее.

— А у меня и не было ошибок. Вернее, я считаю, что не было.

Лицо и голос Ванессы выражали обиду маленькой девочки, из-за чего Джиллиан захотелось ее отшлепать. В конце концов, может, Рон Бэлфор нашел для Ванессы правильное слово.

— Один из старших партнеров передал жалобу от клиента на твое поведение. Говорят, ты грубо себя вела Ванесса попыталась изобразить гордое негодование. Она слегка распрямилась.

— Думаю, я хотя бы имею право узнать, кто и в чем меня обвиняет.

Джиллиан кивнула.

— Возможно, ты права. Но у меня не хватает энергии заниматься подобной чепухой прямо сейчас, так что подробности узнаешь в отделе кадров на беседе перед увольнением.

— Увольн…— Ванесса учащенно задышала и отступила назад, покачивая головой. — Джиллиан, да ладно тебе. Перестань… Мы же с тобой… Что ты делаешь?

Это было так смешно. Джиллиан не смогла сдержаться и рассмеялась.

— Ты хочешь сказать, что мы дружим? Да, мы общаемся, Ванесса, но при этом отнюдь не обсуждаем каждый вечер по телефону интимные подробности нашей семейной жизни. Ты — служащая этой фирмы. Я — твоя начальница. Послушай, правда — у меня нет для этого времени, да и голова просто раскалывается. Упакуй свое барахло и выметайся до обеда. Позвони в отдел кадров и договорись о собеседовании. Мы вышлем тебе по почте последний чек.

Вечернее солнце бросало косые лучи на пол гостиной в доме Дански. В этих столбах осеннего света плясали пылинки, и Майкл, калачиком свернувшийся на диване, не отрывал от них взгляда, как завороженный. Телевизор он не включал и не прочитал ни единой страницы из книги. Утренняя газета по-прежнему лежала в ящике, в конце подъездной дорожки. Почтальон приходил, но Майкл не позаботился вынуть почту.

В тишине дома из кухни доносилось гудение холодильника и тиканье часов. Майкл слышал шум от проходящих по шоссе грузовиков. Все выходные он двигался по дому так вяло, словно сам сделался привидением, обитающим в этом жилище. Этот день он вообще провел на диване, вставая только, чтобы сходить в туалет или съесть тарелку сухого завтрака, когда подводило живот. Вкуса еды он почти не чувствовал. Дом казался живым, дышащим. Время от времени у Майкла возникало четкое ощущение, что он не один. В комнате как будто что-то вибрировало, и он не сомневался, что, оглянувшись, увидит позади себя девочку.

Скутер.

Или, хуже того, безобразных женщин в бесформенных пальто. Уродливых монстров, чьи длинные пальцы, подобно кинжалам, пропарывали кожу Джиллиан, погружаясь в ее плоть, но не оставляли ран…

— Господи Иисусе, — прошептал Майкл, нарушив тишину.

Но в доме не было никого, кто мог бы его услышать. Тикали часы. Гудел холодильник. Танцевали пылинки. А он все лежал в оцепенении. За окном гостиной показались движущиеся по улице фигуры, и он задержал дыхание, сдерживая крик, готовый сорваться с губ.

До него донеслись приглушенные голоса. Смех.

Всего лишь дети, которых привез домой школьный автобус. Мимо, размахивая рюкзаком, прошла черноволосая девочка лет двенадцати, в ярко-красной куртке. За ней, толкая друг друга и смеясь, шли два мальчика.

Майкл чувствовал себя в гостиной как в западне. Хотелось бы ему позвать этих детей, пригласить их войти и посмотреть с ним телевизор, просто за компанию. Чтобы ожить и развеселиться. Но он ни за что бы этого не сделал. Что подумают их родители?

«И что с ними здесь может произойти?» — задавался он вопросом. Не появятся ли снова безобразные монстры, чтобы трогать их пальцами, проходящими сквозь плоть, словно это вода?

Он сглотнул, почувствовав жжение в глотке. Едва он вспомнил впившиеся ему в горло пальцы и слова, вылетевшие из уст помимо воли и произнесенные чужим голосом, его пронизала дрожь, и в глазах закипели слезы. То абсолютно чуждое прикосновение вызвало в нем тогда приступ тошноты. Они его чем-то заразили.

Но все это ерунда. По сравнению с тем, что они сотворили с Джиллиан.

«Джилли, милая, что они с тобой сделали?»

Он боялся выходить на улицу. В доме было не более безопасно, и все же здесь он чувствовал себя увереннее. В гостиной. На первом этаже. В выходные Майкл не решался подняться наверх и ночью спал на диване перед телевизором. Ничто не могло заставить его войти в спальню. Могла вернуться Скутер. Или безобразные женщины.

Они были как-то связаны. Он это понимал. Его предупредили.

«Ты не сможешь ей помочь. Она наша. Если продолжишь поиски, тебе не понравится то, что найдешь».

Майкл прикусил нижнюю губу и зажмурил глаза, проглатывая горечь. Что бы они ни сделали с Джилли, это было предупреждением. Все это каким-то образом связано с девочкой. И вовсе это не у него в голове. Нет. Ему не помогут чертовы психиатры. Даже целая армия психиатров.

Крепко зажмурив глаза, он слишком отчетливо увидел картины ночи с пятницы на субботу, которые так ясно отпечатались в его сознании. Майкл поспешно открыл глаза.

Зазвонил телефон, и он вскрикнул, словно кто-то подкрался к нему сзади и постучал по плечу. Звук был пронзительно-металлическим. На какую-то секунду Майкл испытал побуждение ответить на звонок, но внутренний стопор был слишком силен. И вообще ему не хотелось подниматься с дивана.

На третьем звонке он все-таки вскочил и помчался на кухню. Снял переносную трубку с базы и нажал красную кнопку.

— Слушаю.

— Майкл, говорит Ханна.

Ханна Ее голос был как проблеск надежды. Если он расскажет Ханне о ее сестре, вполне вероятно, что она поможет. Просто поговорить с кем-то, поделиться своими чувствами, разделить с кем-то бремя — было бы облегчением.

— Майкл?

— Угу. Привет, Ханна, — сказал он. — Послушай, я… я рад, что ты позвонила.

— Еще бы. Что ты с ней сделал? Он часто заморгал, нахмурив брови.

— Что? О чем ты говоришь?

— Я с ней говорила сегодня утром. Майкл, она вела себя как настоящая стерва. Совсем на нее не похоже. За всю жизнь я никогда не слыхала, чтобы она такое говорила. В чем дело? Ты ее обижаешь или что? Ведь Джиллиан без причины не стала бы так злиться. Я ломала себе голову, что бы это могло значить, и все мои вопросы приводят к тебе.

Майкл содрогнулся. Глубоко вздохнув, он попытался взять себя в руки, чтобы не закричать.

— Ничего подобного, Ханна. Не знаю, в чем тут дело. С ней что-то случилось.

Надолго воцарилось молчание, словно сестра жены пыталась понять, верит она ему или нет.

— Я с ней поговорю, — сказала Ханна. — Попытаюсь выяснить, в чем дело. У тебя точно нет никаких догадок?

Последние слова она проговорила растерянным тоном, словно допустить неверность Майкла было гораздо более предпочтительным, чем считать поведение сестры чем-то загадочным.

— Нет. И, по-моему… я не уверен, что ты сможешь чем-то помочь.

— Она моя сестра, Майкл.

— Правильно. Ну, разумеется. — Он вздохнул. — Я скоро… поговорю с тобой.

Повесив трубку, он несколько мгновений тупо смотрел на телефон. Звонок Ханны заставил его почувствовать себя еще более оторванным от всех, вместо того чтобы скрасить одиночество. Разве мог он сказать ей хоть что-то, не прозвучавшее бы полным абсурдом?

«Это твоя забота, Майки. Ты должен что-то предпринять».

Что, например?

Опираясь ладонями на кухонный стол, он наклонился к нему, тяжело дыша, прислушиваясь к тиканью часов, гудению холодильника и биению собственного сердца.

«Не вмешивайся», — говорили те женщины из ночного кошмара. Но если то, что они сделали с Джиллиан, связано с потерявшейся девочкой, тогда невмешательство — это не ответ. Ответом могла быть попытка ее найти. Хотя это может завести его в никуда. Или заставит их вернуться и сделать с ним то же, что с Джиллиан. Вообще-то такой исход гораздо лучше, чем прозябать на диване и постепенно сходить с ума, ожидая, пока вернется с работы стерва, в которую недавно превратилась его жена.

«Попробуй найди меня», — говорила Скутер. А теперь Майкл поверил в то, что должен это сделать, что буквально все зависит от того, сделает ли он это.

Майкл направился обратно в гостиную, и тут за спиной снова зазвонил телефон, в очередной раз напугав его. Подойдя, чтобы ответить, он увидел на дисплее, что звонили из «Краков и Бестер». Он не стал отвечать; включился автоответчик.

— Майкл? — послышался голос Тедди Полито. Сердитый. Холодный. — Майкл, сними чертову трубку, если ты дома. Послушай, я за тебя беспокоился, но теперь мне все это начинает сильно надоедать. Ты обещал мне принести эскизы сегодня, но так и не появился на работе и не позвонил. Если не сделаешь эскизы к концу недели, завалишь весь проект. Даже если Гэри привлечет кого-то другого, это, в конце концов, плохо отзовется на мне. Он может даже собрать совершенно новую команду. А это паршиво по ряду причин, не последняя из которых та, что мы разрабатываем для них хороший проект. Послушай, если собираешься угробить собственную карьеру, это твое дело. Но при этом не лишай меня средств к существованию.

Последовала пауза, как будто Тедди размышлял, убедит ли эта тирада Майкла ответить на звонок. Потом он повесил трубку. Автоответчик записал дату и время, после чего в доме снова стало тихо.

Майкл уставился на телефон.

— Прости, Тедди, — прошептал он. — Но все это совсем не важно.

«Моя жена сходит с ума. Кто-то отнял у нее все ее обаяние, всю доброту. Все то, что делает ее Джиллиан.

Все остальное не имеет значения.

Никакого».