12

Из дневника Питера – Париж, 13 июля 1990 года.

Вот оно! Моя мечта, женщина, которую я не в силах забыть, оказалась девушкой, способной достичь оргазма, стоит ей только захотеть. Итак, моя Мадлен – это Сандрина Мандраки-Гарн. Сначала я окаменел. Сидя в садике мадам и слушая, как очередная серия сюжета «Кто покушался на мадам Клео?» сменяется темой «Взлет и падение Питера Ши», я вдруг почувствовал, что мне не хватает воздуха. Казалось, за петлю, накинутую на мою шею с того момента, когда я ввязался в это дело, вдруг резко и болезненно дернули.

Мадам рассказывала о задании» Сандрины на «Ля Фантастик» так, словно перед ней магнитофон, а не живой человек из плоти и крови, которого эта история касается самым непосредственным образом. Я был настолько ошеломлен, что сидел как обухом ударенный. Заметив мое состояние, мадам остановилась и подняла брови, как бы спрашивая: «Не достаточно ли на сегодня?»

Взяв наконец себя в руки, я спросил:

«– А вы знаете, что из-за этого раута я потерял работу?»

Волна гнева продолжала захлестывать меня.

«– Нет, я этого не знала.» – Голос ее звучал так, будто ей сказали, что у нее муха на рукаве.

«– Но ведь вам известно, что именно я был тогда с Мадлен, извините, Сандриной?»

«– Да», – спокойно ответила она.

Я ждал, что она объяснит, почему все это время держала меня в неведении.

Она не сказала ничего, только смотрела на меня своими волчьими глазами, как бы говорившими: «Так кто из нас дурак, дубина стоеросовая? Музыку я заказываю. Почитай-ка свой контракт».

Я встал. Видимо, это было невежливо, но я понимал, что если задержусь еще на минуту, то брошусь на нее и задушу. Это было нетрудно. Надо только ухватиться за длинную нить жемчуга, висящую у нее на шее, – мне обеспечена тюрьма до конца дней.

Единственно для того, чтобы спасти свою жизнь, я вышел, не говоря ни слова. Теперь, когда я в своей крохотной квартирке (слава Богу, сегодня дует ветерок), у меня немного прояснилась голова. Я собираюсь доверить тебе, дорогой зеленый экран, то, что сказать гораздо труднее, чем признаться, что я продался за миллион долларов: старуха сознательно обманывала меня с самого начала всей этой мышиной возни. Зачем? Мысль об этом приводит меня в бешенство.

Фидл, Фидл, ты так нужна мне сейчас... Ты даже не представляешь, насколько была права, предупреждая, что нельзя доверять никому. Я настроился не доверять этой старой курве. И держался. Так продолжалось день-два. Но она была откровенна, искренна – и я попался на удочку!

Все годы своей работы я гордился тем, что умею не впутываться в дела, о которых пишу. У меня железное правило: «Никогда не встревай!»

А теперь я влип. Как сказала бы Венди, попал в ту самую бочку, которую пытался заткнуть...

Вчера вечером прервался на середине абзаца – не мог продолжать. Надо было пройтись. Иначе не удержался бы и начал звонить всем и каждому, кто причастен к этой истории. Потом я бы напился, позвонил приятелю из «Нью-Йорк таймс» и продиктовал бы ему материал, после которого все пошло бы к чертям собачьим. Венди – не единственная, кто умеет организовать утечку информации из этого разбойничьего логова... Однако, пока я гулял, что-то произошло. Это было прозрение. А толчком к нему – как и к большинству откровений – послужил самый простой, самый тривиальный предмет. Мои туфли...

Ноги, как водится, привели меня к знакомому местечку. Я оказался перед небольшим отелем, где серьезно выпивал в своей «прошлой» жизни.

В баре в этот час было пусто, а за стойкой стоял не Ронни, а другой бармен. Все остальное было как прежде. Я уселся за стойкой, потягивая виски и обдумывая ситуацию. И тут взгляд мой упал на мои туфли. Легкие кожаные итальянские туфли типа мокасин, мягкие, как масло, и сделанные так здорово, что их можно сложить пополам и сунуть в замшевый футляр. Я купил их, приехав в Париж. Раньше у меня никогда таких не было – видимо, потому, что стоят они шестьсот долларов. Мне хотелось носить такие до конца жизни.

Я пришел к выводу, что мадам Клео не стала скрывать от меня эту часть истории, поскольку понимала: я не могу воспротивиться и перестать слушать, что было дальше, и мне придется продолжать беседы с ней.

Возможно, у нее свои планы. Но теперь и у меня тоже. Из-за опасения потерять возможность носить дорогие туфли.

Я вернусь к ней в понедельник и буду вести себя, словно ничего не случилось. Женщины часто так поступают, почему мне нельзя? По крайней мере, теперь я знаю, с кем имею дело, и настроен на победу.

Ко всеобщему облегчению, Сандрина вернулась. Она объяснила, что встретила мужчину – не из числа клиентов Клео, – с которым ей захотелось провести время. Клео приняла ее объяснения без комментариев. Сандрина расценила такую терпимость как знак, что мадам весьма высоко ценит ее и не желает ругать или наказывать. Иначе почему бы ей предложили поехать на «Ля Фантастик»?

За время своего отсутствия Сандрина как-то изменилась. Она стала еще красивее, если это вообще было возможно. В ней чувствовались безмятежность и спокойствие, что мадам и Мартин сочли мечтательной рассеянностью влюбленной женщины. Правду знала только сама Сандрина. И, конечно, Сью-Би.

Семь дней и ночей она играла в кошки-мышки с Журданом Гарном, то бросаясь к нему в объятия, то отталкивая его. Она притворялась неприступной – чтобы затем стать еще более эротичной, еще больше погружаться в каждое его слово. Даже если бы Журдан не говорил неоднократно, что у него никогда в жизни не было такой женщины, она все равно бы это знала. Она мало говорила о себе, предпочитая оставаться для него загадкой. Но в последнюю ночь, проведенную ими вместе в Лондоне, она рассказала ему о мадам Клео, о том, что была проституткой в Нью-Йорке, а теперь занимается тем же в Европе. Потом она заявила, что ей пора возвращаться на работу. На следующей неделе у нее назначены встречи в Риме и в Испании.

Он был ошеломлен, пытался заплатить ей. Она мило, но решительно отказалась, как отказывалась до того от дорогих подарков, утверждая, что с ним была по собственному желанию, а не за плату.

Тогда его настроение, по-видимому, изменилось – и он снова стал самим собой. В эту ночь они опять легли в постель в роскошном белом особняке в Белгрейвии, и она отдавалась ему снова и снова, пока он не почувствовал себя исчерпанным и удовлетворенным.

Утром он смотрел, как она одевается, но был слишком слаб и растерян, чтобы воспротивиться ее отъезду. Лежа на скомканных простынях и глядя на нее умоляющими глазами, он спросил, как ее найти.

– Я сама найду тебя, милый, – ответила она.

Это были ее последние слова, и она знала, какой эффект они должны произвести.

В отношениях с мужчинами Сандрина всегда отдавала себе отчет, кто контролирует ситуацию. Именно поэтому она выглядела прекрасно, вернувшись в Париж. Она знала рано или поздно Журдан Гарн будет принадлежать ей.

Затем она вернулась в свою квартиру в небольшом доме, где жила на одном этаже со Сью-Би и Анжелой. Когда-то здесь была гостиница. Бывшие номера были переделаны в небольшие квартирки с намеком на кухоньку в углу – там можно было охладить шампанское или вскипятить воду. Зато в доме были настоящие камины и достаточно шкафов, чтобы разместить многочисленные туалеты.

За девушками присматривала старушка консьержка, мадам Соланж, которая опекала их, как наседка своих цыплят.

Мадам Соланж пришла в комнату к Сандрине, чтобы помочь распаковать вещи – она всегда так поступала, встречая возвращавшихся из поездок девушек. Мадам Соланж еще не ушла, когда позвонила Сью-Би и сказала, что ее отобрали для поездки на «Ля Фантастик».

Сандрина вскрикнула от радости.

– Я тоже еду! Только утром об этом узнала. Приходи, отпразднуем...

Сью-Би через минуту была у подруги.

– Привет, золотко! – крикнула Сью-Би.

Сандрина высунула голову из кухонной двери.

– Здравствуй, малышка! Выпить хочешь?

Сью-Би плюхнулась на кресло у камина.

– Нет, спасибо. Я соскучилась по тебе.

– Здорово, что мы вместе отправимся к барону!

– Я тоже рада. Только немного странно, что ты согласилась ехать.

– А почему бы и нет? – удивилась Сандрина.

– Я думала, ты захочешь быть с ним.

– С которым? – Сандрина прикинулась дурочкой, склонив голову набок и взмахивая ресницами.

– Не придуряйся, Санди. Ведь у барона будут очень влиятельные люди. Наверняка кто-то из них знаком с Журданом Гарном и может рассказать ему, что ты была там. Ты не боишься, что он узнает?

– Все нормально, – ответила она спокойно. – Он уже все знает.

– Да ты что? – У Сью-Би перехватило дыхание. – Ты... сказала ему?

– Угу. – Сандрина озорно улыбнулась.

– А он что?

– Чуть не упал поначалу, а потом еще сильнее возбудился. В тот вечер, когда я ему это сказала, он сиял от самодовольства, словно в лотерею выиграл.

– Так... – сказала Сью-Би. – Ты знаешь, у меня бывали мужчины такого типа. Что-то вроде: «Я ее получил, а тебе фигушки». Но будь поосторожней. Ты помнишь Анну Лайзу? Ту, что вышла замуж за богатого шведа? Да, сначала ему все нравилось, но потом он начал ревновать ее и в итоге выгнал.

– Гм-м-м. – Сандрина потягивала свой напиток. – Здесь не тот случай.

– Почему ты так уверена?

– Журдан Гарн – это не тупой швед. Он богатый, солидный человек. Никогда не пытайся ублажать богача – это и так все делают. Надо заставить его слегка попереживать, поволноваться. Моя жизнь возбуждает его. Он сознает, что я ему никогда не наскучу, и он хочет этого больше, чем чего-либо, что можно купить за его деньги. – Сандрина встряхнула кубики льда в пустом бокале и направилась на кухню. – Пойдем, я сделаю тебе чаю. Ты не торопишься?

– Я ухожу, но попозже. Диана заболела, и я обещала Мартину заменить ее. Просто ужин. Какой-то бизнесмен.

Поджидая, пока закипит вода для чая, Сандрина пила виски прямо из бутылки, а потом приготовила себе еще один бокал темного напитка.

– Боже, это прекрасно. – Сью-Би поджала под себя ноги. – Как будто мы вернулись на Пятьдесят Пятую улицу, да?

– А, эти тяжелые дни...

– Не такие уж тяжелые. У нас были свои радости. Конечно, и плохо было – Джек Эйлер, например, или безденежье...

– Сью-Би, – задумчиво произнесла Сандрина, вернувшись на свое место и принеся поднос с чаем для Сью-Би и выпивкой для себя. – Все складывается гораздо лучше, чем мы предполагали.

– Да, я знаю. Я слышала много рассказов о «Ля Фантастик». Мартин говорит, что туда съезжаются самые влиятельные мужчины в мире.

– Солнышко, я не об этом. Я говорю о новой постоянной работе в качестве миссис Гарн.

Сью-Би, открыв рот, уставилась на Сандрину:

– Он тебе уже предложил?

Сандрина сделала отрицательный жест рукой.

– Нет, пока нет... Но скоро предложит. – Она откинулась на кушетке и стала рассказывать Сью-Би о событиях последних дней, из которых она сделала вывод, что Журдан Гарн скоро сдастся.

Последнюю неделю Сандрина провела в Италии и Испании, где у нее было несколько заказов. И куда бы она ни приехала, в каждом отеле, в каждом аэропорту ее ждали послания, цветы и небольшие дорогие подарки от Журдана Гарна. Она не отвечала на послания, а драгоценности отсылала обратно.

Однажы вечером, закончив работу, Сандрина вылетела в Париж. Выходя из самолета в здание аэропорта «Шарль де Голль», она увидела Журдана Гарна. На нем было пальто из верблюжьей шерсти и серая шляпа. Руки засунуты в карманы, лицо очень бледное...

Рука Сью-Би невольно потянулась к губам.

– О... Боже мой... – прошептала она. – И ты не умерла на месте?

– Подожди, подожди, – Сандрина говорила возбужденно. – Он схватил меня за руку. Я думала, он устроит сцену прямо там. Он спросил, почему я возвращаю его подарки, а я ответила, что не принимаю драгоценностей от мужчин, которым не принадлежу. Тогда Гарн заговорил о том, как он сходит с ума при мысли, что я встречаюсь с другими мужчинами. Я очень вежливо объяснила ему, что это моя работа. Потом притворилась страшно разобиженной, упрекнула его, что он организовал за мной слежку. Должна сказать, я хорошо сыграла.

– А откуда он знал так точно, где ты находишься?

– Я уверена, что он позвонил мадам Клео.

– И она ему сказала?

– Конечно. Он ведь богат, не так ли? А ей нравится, когда богачи сходят с ума по ее девушкам.

– Сандрина, ты чертовка! Бедный Гарн...

– Да уж, бедный! Он ведь женат, ты знаешь.

– Ну и что? Разженится! Такие, как он – из высшего круга, – все время разводятся. Да и какое это может иметь значение для настоящей охотницы за черепами?

– Он сказал, что его бракоразводный процесс почти завершен. Но я и бровью не повела. Это его еще больше завело. Гарн не из тех, кто привык падать из седла.

Сью-Би поставила чашку.

– Сжалься, Санди! Чего же ты добиваешься от бедолаги? Ты же хочешь его заполучить, да?

– Конечно, но я хочу, чтобы он сделал мне предложение по всей форме. Чтобы все было как надо, с публичным оповещением. Положим, он разводится. Положим, ему невыносима мысль, что я путаюсь с другими. Но это только первые шаги, до последнего еще далеко. Нужен один сильный толчок, чтобы окончательно заарканить его.

– Но, Санди. – Сью-Би уже стала на защиту Гарна. – Он ездит за тобой следом... Он оказался в Париже, чтобы встретить тебя. Ясно, что он с ума по тебе сходит.

– С ума сходить мало...

Сандрина поднялась и снова направилась на кухню.

– Я знаю, что его подтолкнет, – сказала она через плечо.

– И что же? – спросила Сью-Би.

– «Ля Фантастик».

Мартин, в белом галстуке, накрахмаленном пластроне, с красной церемониальной лентой через плечо, которая, впрочем, ничего не означала, зато выглядела элегантно, занял место наблюдателя на верхней площадке парадной лестницы.

Внизу собиралась «шелковая армия» мадам Клео. Центральный зал особняка на острове Ситэ был полон женщин, одевшихся сегодня в самые замечательные и более продуманные, чем на любом мероприятии с участием мужчин, наряды. Старый дом, обычно тихий и полутемный, сейчас сиял огнями, оглашался взрывами смеха и возгласами радостных приветствий.

Ежегодный прием всегда поражал Мартина. Один раз в год все девушки Клео собирались вместе, чтобы покрасоваться, посплетничать, посмотреть друг на друга, обменяться впечатлениями и обсудить политику своей профессии на высшем уровне.

Девушки, работающие у мадам в настоящее время, должны были присутствовать на обеде в обязательном порядке. Для других этот прием был прекрасным поводом предаться воспоминаниям, если, конечно, это было совместимо с их новыми ролями.

Мартин часто воображал, что бы было, если бы все когда-либо работавшие у мадам девушки собрались вместе – как встречаются на своих собраниях врачи, юристы или поставщики сельскохозяйственного оборудования. Тогда здесь замелькали бы лица, прекрасно известные по кино– или телеэкрану, появились бы женщины из общества, жены влиятельных людей со всего света. Да и сейчас в зале можно было увидеть нескольких широко известных особ. Всегда приходила певица, выступавшая в пятидесятые годы в ночном клубе. Сегодня на ней было красное платье с блестками и шляпа с перьями. Приехала и Фелисити, владелица сети дискотек от Лос-Анджелеса до Марракеша. Она принадлежала к числу немногих женщин, пользующихся бывшей причастностью к предприятию мадам Клео для рекламы своего бизнеса.

В этот особенный вечер Мартина можно было принять за временного помощника, не более значительного, чем официант или бармен. И лишь немногие знали, что именно он руководил убранством бального зала на втором этаже.

Официантов он одел, как нубийских рабов, в золотисто-белые гаремные шаровары, а торс был обнажен. Грудь, натертая маслом, блестела, а тюрбаны на головах украшали перья и камни. Кушанья и напитки тоже подбирал Мартин. Стол был уставлен хрустальными чашами, заполненными крабами в уже раздавленных панцирях, гигантскими креветками и трехкилограммовыми банками белужьей икры. Бары хранили охлажденное шампанское и ледяную русскую водку в высоких серебряных ведерках.

На столе у противоположной стены были расставлены блюда с пирожными, покрытыми сахарной глазурью, и птифурами, соусники с горячим и холодным шоколадным кремом, мелким льдом и муссами, а также земляника в шампанском.

Когда придет время для кофе, появится огромное количество подносов с конфетами. Мартин давно знал, что на своих сборищах женщины без зазрения совести прямо-таки набрасываются на десерт. Только в компании мужчин они притворяются, будто не балуют себя.

Карлотта не смогла покинуть санаторий в Берлине, где лечилась от наркомании, а Иветту задержала в Палм Спрингсе неудачная пластическая операция.

К семи часам зал заполнился. Мартин подошел к ближайшему бару и выпил бокал шампанского, чтобы немного подбодрить себя. Уровень децибелов в зале постоянно нарастал. Когда собирается много женщин, возникает особый, не слишком приятный шум. Оживленное щебетание на немецком, французском, английском, итальянском и испанском языках вскоре настолько утомило Мартина, что он даже почувствовал боль в области среднего уха. Это недомогание усугублялось действием и смешанного аромата духов, на которые были истрачены многие тысячи. Мартин отошел к открытому окну, чтобы глотнуть прохладного вечернего воздуха и со стороны посмотреть на результат своих усилий.

В восемь мадам по плану должна была выступить перед гостями. Ей нравилось произносить краткое приветствие, стоя на небольшом возвышении у камина, и наблюдать, как по ее просьбе официанты раздают присутствующим сувениры.

В этом году Мартин купил у ювелира партию позолоченных брошек-кошечек с драгоценным камнем в глазу. Девушек, избранных для поездки на «Ля Фантастик», после обеда ожидали специальные подарки, сделанные по заказу барона. Сегодня это были золотые зажигалки от Картье с выгравированным вычурным завитком, венчающим герб д'Анжу.