которые как бы на
      Хотя с мыслью об идиллии соединяют мысль о пастушеском и сельском быте, но пределы ее шире и могут обнимать быт многих людей, если только с таким бытом неразлучны простота и скромный удел жизни.
      После “идиллии” было: всегда
      Хотя с мыслью об идиллии соединяют мысль о пастушеском и сельском быте, но пределы ее шире и могут обнимать быт многих людей, если только с таким бытом неразлучны простота и скромный удел жизни.
      соединяется
      Хотя с мыслью об идиллии соединяют мысль о пастушеском и сельском быте, но пределы ее шире и могут обнимать быт многих людей, если только с таким бытом неразлучны простота и скромный удел жизни.
      когда
      Хотя с мыслью об идиллии соединяют мысль о пастушеском и сельском быте, но пределы ее шире и могут обнимать быт многих людей, если только с таким бытом неразлучны простота и скромный удел жизни.
      После “простота и” было: тихий
      Она живописует до мельчайших подробностей этот быт, и как, по-видимому, ни мелка ее область, не содержа в себе ни высокого лирического настроения, ни драматического интереса, ни сильного потрясающего события, хотя, по-видимому, она не что иное, как всё первое попадающееся на глаза наши из обыкновенной жизни, — но тот, однако ж, ошибется, кто примет ее в одном таком смысле.
      Она хотя
      Она живописует до мельчайших подробностей этот быт, и как, по-видимому, ни мелка ее область, не содержа в себе ни высокого лирического настроения, ни драматического интереса, ни сильного потрясающего события, хотя, по-видимому, она не что иное, как всё первое попадающееся на глаза наши из обыкновенной жизни, — но тот, однако ж, ошибется, кто примет ее в одном таком смысле.
      Перед “драматического” было: описания
      Поэтому почти всегда управляла ею какая-нибудь внутренняя мысль, слишком близкая душе поэта, а быт и самую идиллию он употреблял как только удобнейшие формы.
      Сверх
      Идиллия Купальницы была написана по поводу понравившегося поэту эстампа, висевшего в его комнате.
      прекрас<ного>
      Идиллия не сказка и не повесть, хотя и содержит в себе что-то похож<ее> <на> происшес<твие>, но живое представление тихого, мирного быта, сцена, не имеющая драматического движения.
      После “представление” было: быта
      Идиллия не сказка и не повесть, хотя и содержит в себе что-то похож<ее> <на> происшес<твие>, но живое представление тихого, мирного быта, сцена, не имеющая драматического движения.
      сказочного
      Ее можно назвать в истинном смысле картиною; по предметам, ею избираемым, всегда простым, — картиной фламандской.
      Она есть
      Ее можно назвать в истинном смысле картиною; по предметам, ею избираемым, всегда простым, — картиной фламандской.
      а по ее предметам
      Он заключает также в себе строго и умно обдуманную завязку.
      После “умно” было начато: завя<занную?>
      Все лица, долженствующие действовать или, лучше, между которыми должно завязаться дело, должны быть взяты заране автором; судьбою всякого из них озабочен автор и не может их пронести и передвигать быстро и во множестве, в виде пролетающих мимо явлений.
      После “Все лица” было начато: взятые, до<лженствующие?>, межд<у?
      Все лица, долженствующие действовать или, лучше, между которыми должно завязаться дело, должны быть взяты эаране автором; судьбою всякого из них озабочен автор и не может их пронести и передвигать быстро и во множестве, в виде пролетающих мимо явлений.
      а. пронести всех мимо и передвигать быстро пролетающие мимо явления
      б. пронести во множестве и передвигать быстро пролетающие мимо явления
      Все лица, долженствующие действовать или, лучше, между которыми должно завязаться дело, должны быть взяты эаране автором; судьбою всякого из них озабочен автор и не может их пронести и передвигать быстро и во множестве, в виде пролетающих мимо явлений.
      мимо пролетающих
      Здесь, как в драме, допускается одно только слишком тесное соединение между собою лиц; всякие же дальние между ними отношения или же встречи такого рода, без которых можно бы обойтись, есть порок в романе, делает его растянутым и скучным.
      После “лиц” было: дальние
      Здесь, как в драме, допускается одно только слишком тесное соединение между собою лиц; всякие же дальние между ними отношения или же встречи такого рода, без которых можно бы обойтись, есть порок в романе, делает его растянутым и скучным.
      После “в романе” было начато: Обраща
      Он летит, как драма, соединенный живым интересом самих лиц главного происшествия, в которое запутались действующи<е> лица, и которое кипящим ходом заставляет самые действую<щие> лица развивать и обнаруживать сильней и быстро свои характеры, увеличивая увлеченье.
      В рукописи ошибочно: Она
      Он летит, как драма, соединенный ~ увлеченье.
      соединенный живым интересом [лиц] как лиц, так <и> главного происшествия, в которое они все запутались
      Он летит, как драма, соединенный живым интересом самих лиц главного происшествия, в которое запутались действующи<е> лица, и которое кипящим ходом заставляет самые действую<щие> лица развивать и обнаруживать сильней и быстро свои характеры, увеличивая увлеченье.
      характеров
      Он летит, как драма, соединенный живым интересом самих лиц главного происшествия, в которое запутались действующи<е> лица, и которое кипящим ходом заставляет самые действую<щие> лица развивать и обнаруживать сильней и быстро свои характеры, увеличивая увлеченье.
      а. [свое] развивать себя более и более
      б. развивать характеры и притом с быстротой
      Он летит, как драма, соединенный живым интересом самих лиц главного происшествия, в которое запутались действующи<е> лица, и которое кипящим ходом заставляет самые действую<щие> лица развивать и обнаруживать сильней и быстро свои характеры, увеличивая увлеченье.
      завлекая читателя
      Потому всякое лицо требует окончательного поприща.
      После “лицо” было: хотя и
      Роман не берет всю жизнь, но замечательное происшествие в жизни, такое, которое заставило обнаружиться в блестящем виде жизнь, несмотря на условленное пространство.
      После “всю жизнь” было: как эпопея
      Повесть избирает своим предметом случаи, действительно бывшие или могущие случиться со всяким человеком, — случай почему-нибудь замечательный в отношении психологическом, иногда даже вовсе без желания сказать нравоучение, но только остановить внимание мыслящего или наблюдателя.
      После “нравоучение” было: или поуче<ние>
      Повесть разнообразится чрезвычайно.
      После “Повесть” было: может
      Она может быть даже совершенно поэтическою и получает название поэмы, если происшествие, случившееся само по себе, имеет что-то поэтическое; или же придано ему поэтическое выражение отдаленность<ю> времени, в которое происшествие случилось; или же сам поэт взял его с той поэтической стороны, с какой может взять только поэт и которая только пребывает в нем.
      После “что-то поэтическое” было: похоже<е?> <на> кот<орое?>
      Она может быть даже совершенно поэтическою и получает название поэмы, если происшествие, случившееся само по себе, имеет что-то поэтическое; или же придано ему поэтическое выражение отдаленность<ю> времени, в которое происшествие случилось; или же сам поэт взял его с той поэтической стороны, с какой может взять только поэт и которая только пребывает в нем.
      оно
      Она может быть даже совершенно поэтическою и получает название поэмы, если происшествие, случившееся само по себе, имеет что-то поэтическое; или же придано ему поэтическое выражение отдаленность<ю> времени, в которое происшествие случилось; или же сам поэт взял его с той поэтической стороны, с какой может взять только поэт и которая только пребывает в нем.
      сам только
      Так повесть Бахчисар<айский> фонтан есть уже поэма по тому теплому роскошному колориту, в который с начала до конца облек ее всю поэт.
      После “Бахчисар<айский> фонтан” было: называет
      Она может быть просто живой рассказ, мастерски и живо рассказанный картинный случай, каковы Жуковского Матте<о> Фальк<оне>, Языкова Сурмин.
      После “Сурмин” было: Может быть даже
      Или же берет с сатирической стороны какой-нибудь случай, тогда делается значительным созданием, несмотря на мелочь взятого случая; таковы Модная жена <Дмитриева>, граф Нулин Пушкина, который сверх того имел значительное выражение, как живая картина.
      После “картина” было: или же сам
      Иногда даже само происшествие не стоит внимания и берется только для того, чтобы выставить какую-нибудь отдельную картину, живую, характеристическую черту условного времени, места и нравов, а иногда и собственной фантазии поэта.
      картину времени и нравов или же собственной фантазии и чувс<тва>
      Сказка может быть созданием высоким, когда служит аллегорическою одеждою, облекающею высокую духовную истину, когда обнаруживает ощутительно и видимо даже простолюдину дело, доступное только мудрецу.
      После “когда” было: рассказанным простым событием обнаруживает
      Сказка может быть созданием высоким, когда служит аллегорическою одеждою, облекающею высокую духовную истину, когда обнаруживает ощутительно и видимо даже простолюдину дело, доступное только мудрецу.
      приемлет аллегорическую одежд<у>
      Сказка может быть созданием высоким, когда служит аллегорическою одеждою, облекающею высокую духовную истину, когда обнаруживает ощутительно и видимо даже простолюдину дело, доступное только мудрецу.
      и
      Сказка может быть созданье не высокое по своему содержанию, но <в> высшей степени исполненное прелести поэтической, если поэт, взяв народный мотив, возлелеет ее воображеньем своим и усвоит вполне себе и разовьет из <нее> поэму, как, например, Руслан и Людмила.
      После “мотив”: умеет заметить
      Наконец, сказка может быть созданье значительное, когда содержание создано всё поэтом, но в духе народном отгаданы дух и время, какова Лермонтова <Про> купца Калашникова, и, наконец, сказка может быть просто пересказ почти слово в слово народной сказки, — созданье менее всего значительное, которое выигрывает только от того, когда поэт сумеет привести ее в лучший порядок, вычистить, удержав в ней то, что есть в ней ее характерное, и отстранив то, что <при>бавлено лишнего.
      создана вся
      Ученые рассуждения и трактаты должны быть коротки и ясны, отнюдь не многословны.
      После “должны быть”: неопределенно
      Нужно помнить, что наука для тех, которые еще не знают ее.
      После “наука” было: и без того
      Думая через это более раскрыть дело, более темнят.
      что через
      Подражание Иову, Ломонос <ова>.
      После “Подражание Иову, Ломонос<ова>” было: Осень во время осады Очакова, Держа<вина>
      Все единомысленно видели в нем восстановление дому Романовых, который, кажется, ежеминутно готовился угаснуть за неимением наследников мужского пола.
      После “Все” было: почти пророчески
      Все услышали, что родился тот, который потом упрочил надолго и дом царский, подарив России мужественное и сильное царское поколение.
      Все как бы услышали в нем появ<ление?>
      Все услышали, что родился тот, который потом упрочил надолго и дом царский, подарив России мужественное и сильное царское поколение.
      После “надолго” было: и сильно
      На переход Альпийских гор, Держав <ина>.
      На взятие Измаила
      Благодарность Фелице, Державина.
      Перед “Благодарность Фелице” было начато: Клевет<никам России>
      Зубову, Державина.
      После “Зубову, Державина” было: Мой истукан, Державина
      Ответ Рафаэля певцу Фелицы, Капниста.
      После “Капниста” было: Памятник, Пушки<на>
      Уже со тьмою нощи, Капниста.
      Перед “Уже со тьмою нощи” было: Талисман, Пушкина
      Телега жизни, Пушкина.
      Перед “Телега жизни” было: Тройка
      Ночь.
      После “Ночь” было: Языкова
      Ночь, Жуковского.
      После “Ночь, Жуковского” было: Песнь Дельвига, Давыд
      Делибаш, Пушкина.
      После “Делибаш, Пушкина” было: Давыдова песня
      Ночной зефир струит эфир, Пушкин<а>.
      Перед “Ночной зефир” было начато: испанский
      Мечта, Державина.
      Перед “Мечта” было: Жуковского
      Таинственный посетитель, Жуковского.
      Перед “Таинственный посетитель” было: К месяцу, Жуковского
      Весеннее чувство, Жуковского.
      Перед “Весеннее чувство” было начато: Легкий, легкий ветер<ок>
      Пушкина, Ненастный день потух.
      Перед “Ненастный день потух” было: Элегия
      Я берег покидал туманный Альбиона, Батюшкова.
      Перед “Я берег” было: Элегия
      Купальницы, Дельвига.
      Языко<ва>

О СОСЛОВИЯХ В ГОСУДАРСТВЕ