Г-жа Простакова, Митрофан, Еремеевна.

       Г-жа Простакова (осматривая кафтан на Митрофане). Кафтан весь испорчен. Еремеевна, введи сюда мошенника Тришку. (Еремеевна отходит.)Он, вор, везде его обузил. Митрофанушка, друг мой! Я чаю, тебя жмет до смерти. Позови сюда отца.

Митрофан отходит.

Г-жа Простакова, Еремеевна, Тришка.

       Г-жа Простакова (Тришке). А ты, скот, подойди поближе. Не говорила ль я тебе, воровская харя, чтоб ты кафтан пустил шире. Дитя, первое, растет; другое, дитя и без узкого кафтана деликатного сложения. Скажи, болван, чем ты оправдаешься?
       Тришка. Да ведь я, сударыня, учился самоучкой. Я тогда же вам докладывал: ну, да извольте отдавать портному.
       Г-жа Простакова. Так разве необходимо надобно быть портным, чтобы уметь сшить кафтан хорошенько. Экое скотское рассуждение!
       Тришка. Да вить портной-то учился, сударыня, а я нет.
       Г-жа Простакова. Ища он же и спорит. Портной учился у другого, другой у третьего, да первоет портной у кого же учился? Говори, скот.
       Тришка. Да первоет портной, может быть, шил хуже и моего.
       Митрофан (вбегает). Звал батюшку. Изволил сказать: тотчас.
       Г-жа Простакова. Так поди же вытащи его, коли добром не дозовешься.
       Митрофан. Да вот и батюшка.

Те же и Простаков.

       Г-жа Простакова. Что, что ты от меня прятаться изволишь? Вот, сударь, до чего я дожила с твоим потворством. Какова сыну обновка к дядину сговору? Каков кафтанец Тришка сшить изволил?
       Простаков (от робости запинаясь). Ме… мешковат немного.
       Г-жа Простакова. Сам ты мешковат, умная голова.
       Простаков. Да я думал, матушка, что тебе так кажется.
       Г-жа Простакова. А ты сам разве ослеп?
       Простаков. При твоих глазах мои ничего не видят.
       Г-жа Простакова. Вот каким муженьком наградил меня Господь: не смыслит сам разобрать, что широко, что узко.
       Простаков. В этом я тебе, матушка, и верил и верю.
       Г-жа Простакова. Так верь же и тому, что я холопям потакать не намерена. Поди, сударь, и теперь же накажи…

Те же и Скотинин.

       Скотинин. Кого? За что? В день моего сговора! Я прошу тебя, сестрица, для такого праздника отложить наказание до завтрева; а завтра, коль изволишь, я и сам охотно помогу. Не будь я Тарас Скотинин, если у меня не всякая вина виновата. У меня в этом, сестрица, один обычай с тобою. Да за что ж ты так прогневалась?
       Г-жа Простакова. Да вот, братец, на твои глаза пошлюсь. Митрофанушка, подойди сюда. Мешковат ли этот кафтан?
       Скотинин. Нет.
       Простаков. Да я и сам уже вижу, матушка, что он узок.
       Скотинин. Я и этого не вижу. Кафтанец, брат, сшит изряднехонько.
       Г-жа Простакова (Тришке). Выйди вон, скот. (Еремеевне.)Поди ж, Еремеевна, дай позавтракать ребенку. Вить, я чаю, скоро и учители придут.
       Еремеевна. Он уже и так, матушка, пять булочек скушать изволил.
       Г-жа Простакова. Так тебе жаль шестой, бестия? Вот какое усердие! Изволь смотреть.
       Еремеевна. Да во здравие, матушка. Я вить сказала это для Митрофана же Терентьевича. Протосковал до самого утра.
       Г-жа Простакова. Ах, Мати Божия! Что с тобою сделалось, Митрофанушка?
       Митрофан. Так, матушка. Вчера после ужина схватило.
       Скотинин. Да видно, брат, поужинал ты плотно.
       Митрофан. А я, дядюшка, почти и вовсе не ужинал.
       Простаков. Помнится, друг мой, ты что-то скушать изволил.
       Митрофан. Да что! Солонины ломтика три, да подовых, не помню, пять, не помню, шесть.
       Еремеевна. Ночью то и дело испить просил. Квасу целый кувшинец выкушать изволил.
       Митрофан. И теперь как шальной хожу. Ночь всю така дрянь в глаза лезла.
       Г-жа Простакова. Какая же дрянь, Митрофанушка?
       Митрофан. Да то ты, матушка, то батюшка.
       Г-жа Простакова. Как же это?
       Митрофан. Лишь стану засыпать, то и вижу, будто ты, матушка, изволишь бить батюшку.
       Простаков (в сторону). Ну, беда моя! Сон в руку!
       Митрофан (разнежась). Так мне и жаль стало.
       Г-жа Простакова (с досадою). Кого, Митрофанушка?
       Митрофан. Тебя, матушка: ты так устала, колотя батюшку.
       Г-жа Простакова. Обойми меня, друг мой сердечный! Вот сынок, одно мое утешение.
       Скотинин. Ну, Митрофанушка, ты, я вижу, матушкин сынок, а не батюшкин!
       Простаков. По крайней мере я люблю его, как надлежит родителю, то-то умное дитя, то-то разумное, забавник, затейник; иногда я от него вне себя и от радости сам истинно не верю, что он мой сын.
       Скотинин. Только теперь забавник наш стоит что-то нахмурясь.
       Г-жа Простакова. Уж не послать ли за доктором в город?
       Митрофан. Нет, нет, матушка. Я уж лучше сам выздоровлю. Побегу-тка теперь на голубятню, так авось-либо…
       Г-жа Простакова. Так авось-либо Господь милостив. Поди, порезвись, Митрофанушка.

Митрофан с Еремеевною отходят.

Г-жа Простакова, Простаков,Скотинин.

       Скотинин. Что ж я не вижу моей невесты? Где она? Ввечеру быть уже сговору, так не пора ли ей сказать, что выдают ее замуж?
       Г-жа Простакова. Успеем, братец. Если ей это сказать прежде времени, то она может еще подумать, что мы ей докладываемся. Хотя по муже, однако, я ей свойственница; а я люблю, чтоб и чужие меня слушали.
       Простаков (Скотинину). Правду сказать, мы поступили с Софьюшкой, как с сущею сироткой. После отца осталась она младенцем. Тому с полгода, как ее матушке, а моей сватьюшке, сделался удар…
       Г-жа Простакова (показывая, будто крестит сердце). С нами сила крестная.
       Простаков. От которого она и на тот свет пошла. Дядюшка ее, господин Стародум, поехал в Сибирь; а как несколько уже лет не было о нем ни слуху, ни вести, то мы и считаем его покойником. Мы, видя, что она осталась одна, взяли ее в нашу деревеньку и надзираем над ее имением, как над своим.
       Г-жа Простакова. Что, что ты сегодня так разоврался, мой батюшка? Ища братец может подумать, что мы для интересу ее к себе взяли.
       Простаков. Ну как, матушка, ему это подумать? Ведь Софьюшкино недвижимое имение нам к себе придвинуть не можно.
       Скотинин. А движимое хотя и выдвинуто, я не челобитчик. Хлопотать я не люблю, да и боюсь. Сколько меня соседи ни обижали, сколько убытку ни делали, я ни на кого не бил челом, а всякий убыток, чем за ним ходить, сдеру с своих же крестьян, так и концы в воду.
       Простаков. То правда, братец: весь околоток говорит, что ты мастерски оброк собираешь.
       Г-жа Простакова. Хотя бы ты нас поучил, братец батюшка; а мы никак не умеем. С тех пор как все, что у крестьян ни было, мы отобрали, ничего уже содрать не можем. Такая беда!
       Скотинин. Изволь, сестрица, поучу вас, поучу, лишь жените меня на Софьюшке.
       Г-жа Простакова. Неужели тебе эта девчонка так понравилась?
       Скотинин. Нет, мне нравится не девчонка.
       Простаков. Так по соседству ее деревеньки?
       Скотинин. И не деревеньки, а то, что в деревеньках-то ее водится и до чего моя смертная охота.
       Г-жа Простакова. До чего же, братец?
       Скотинин. Люблю свиней, сестрица, а у нас в околотке такие крупные свиньи, что нет из них ни одной, котора, став на задни ноги, не была бы выше каждого из нас целой головою.
       Простаков. Странное дело, братец, как родня на родню походить может. Митрофанушка наш весь в дядю. И он до свиней сызмала такой же охотник, как и ты. Как был еще трех лет, так, бывало, увидя свинку, задрожит от радости.
       Скотинин. Это подлинно диковинка! Ну пусть, братец, Митрофан любит свиней для того, что он мой племянник. Тут есть какое-нибудь сходство; да отчего же я к свиньям-то так сильно пристрастился?
       Простаков. И тут есть же какое-нибудь сходство, я так рассуждаю.

Те же и Софья.

Софья вошла, держа письмо в руке и имея веселый вид.

       Г-жа Простакова (Софье). Что так весела, матушка? Чему обрадовалась?
       Софья. Я получила сейчас радостное известие. Дядюшка, о котором столь долго мы ничего не знали, которого я люблю и почитаю, как отца моего, на сих днях в Москву приехал. Вот письмо, которое я от него теперь получила.
       Г-жа Простакова (испугавшись, с злобою). Как! Стародум, твой дядюшка, жив! И ты изволишь затевать, что он воскрес! Вот изрядный вымысел!
       Софья. Да он никогда не умирал.
       Г-жа Простакова. Не умирал! А разве ему и умереть нельзя? Нет, сударыня, это твои вымыслы, чтоб дядюшкою своим нас застращать, чтоб мы дали тебе волю. Дядюшка-де человек умный; он, увидя меня в чужих руках, найдет способ меня выручить. Вот чему ты рада, сударыня; однако, пожалуй, не очень веселись: дядюшка твой, конечно, не воскресал.
       Скотинин. Сестра, ну да коли он не умирал?
       Простаков. Избави Боже, коли он не умирал!
       Г-жа Простакова (к мужу). Как не умирал! Что ты бабушку путаешь? Разве ты не знаешь, что уж несколько лет от меня его и в памятцах за упокой поминали? Неужто-таки и грешные-то мои молитвы не доходили! (К Софье.)Письмецо-то мне пожалуй. (Почти вырывает.)Я об заклад бьюсь, что оно какое-нибудь амурное. И догадываюсь от кого. Это от того офицера, который искал на тебе жениться и за которого ты сама идти хотела. Да которая бестия без моего спросу отдает тебе письма! Я доберусь. Вот до чего дожили. К деушкам письма пишут! деушки грамоте умеют!
       Софья. Прочтите его сами, сударыня. Вы увидите, что ничего невиннее быть не может.
       Г-жа Простакова. Прочтите его сами! Нет, сударыня, я, благодаря Бога, не так воспитана. Я могу письма получать, а читать их всегда велю другому. (К мужу.)Читай.
       Простаков (долго смотря). Мудрено.
       Г-жа Простакова. И тебя, мой батюшка, видно воспитывали, как красную девицу. Братец, прочти, потрудись.
       Скотинин. Я? Я отроду ничего не читывал, сестрица! Бог меня избавил этой скуки.
       Софья. Позвольте мне прочесть.
       Г-жа Простакова. О матушка! Знаю, что ты мастерица, да лих не очень тебе верю. Вот, я чаю, учитель Митрофанушкин скоро придет. Ему велю…
       Скотинин. А уж зачали молодца учить грамоте?
       Г-жа Простакова. Ах, батюшка братец! Уж года четыре как учится. Нечего, грех сказать, чтоб мы не старались воспитывать Митрофанушку. Троим учителям денежки платим. Для грамоты ходит к нему дьячок от Покрова, Кутейкин. Арихметике учит его, батюшка, один отставной сержант, Цыфиркин. Оба они приходят сюда из города. Вить от нас и город в трех верстах, батюшка. По-французски и всем наукам обучает его немец Адам Адамыч Вральман. Этому по триста рубликов на год. Сажаем за стол с собою. Белье его наши бабы моют. Куда надобно – лошадь. За столом стакан вина. На ночь сальная свеча, и парик направляет наш же Фомка даром. Правду сказать, и мы им довольны, батюшка братец. Он ребенка не неволит. Вить, мой батюшка, пока Митрофанушка еще в недорослях, пот? его и понежить; а там лет через десяток, как войдет, избави Боже, в службу, всего натерпится. Как кому счастье на роду написано, братец. Из нашей же фамилии Простаковых, смотри-тка, на боку лежа, летят себе в чины. Чем же плоше их Митрофанушка? Ба! да вот пожаловал кстати дорогой наш постоялец.

Те же и Правдин.

       Г-жа Простакова. Братец, друг мой! Рекомендую вам дорогого гостя нашего, господина Правдина; а вам, государь мой, рекомендую брата моего.
       Правдин. Радуюсь, сделав ваше знакомство.
       Скотинин. Хорошо, государь мой! А как по фамилии, я не дослышал.
       Правдин. Я называюсь Правдин, чтоб вы дослышали.
       Скотинин. Какой уроженец, государь мой? Где деревеньки?
       Правдин. Я родился в Москве, ежели вам то знать надобно, а деревни мои в здешнем наместничестве.
       Скотинин. А смею ли спросить, государь мой, – имени и отчества не знаю, – в деревеньках ваших водятся ли свинки?
       Г-жа Простакова. Полно, братец, о свиньях-то начинать. Поговорим-ка лучше о нашем горе. (К Правдину.)Вот, батюшка! Бог велел нам взять на свои руки девицу. Она изволит получать грамотки от дядюшек. К ней с того света дядюшки пишут. Сделай милость, мой батюшка, потрудись, прочти всем нам вслух.
       Правдин. Извините меня, сударыня. Я никогда не читаю писем без позволения тех, к кому они писаны.
       Софья. Я вас о том прошу. Вы меня тем очень одолжите.
       Правдин. Если вы приказываете. (Читает.)«Любезная племянница! Дела мои принудили меня жить несколько лет в разлуке с моими ближними; а дальность лишила меня удовольствия иметь о вас известии. Я теперь в Москве, прожив несколько лет в Сибири. Я могу служить примером, что трудами и честностию состояние свое сделать можно. Сими средствами, с помощию счастия, нажил я десять тысяч рублей доходу…»
       Скотинин и оба Простаковы. Десять тысяч!
       Правдин (читает). «…которым тебя, моя любезная племянница, тебя делаю наследницею…»
       Г-жа Простакова. Тебя наследницею!
       Простаков. Софью наследницею!
       Скотинин. Ее наследницею!
       Г-жа Простакова (бросаясь обнимать Софью). Поздравляю, Софьюшка! Поздравляю, душа моя! Я вне себя от радости! Теперь тебе надобен жених. Я, я лучшей невесты и Митрофанушке не желаю. То-то дядюшка! То-то отец родной! Я и сама все-таки думала, что Бог его хранит, что он еще здравствует.
       Скотинин (протянув руку). Ну, сестрица, скоряй же по рукам.
       Г-жа Простакова (тихо Скотинину). Постой, братец. Сперва надобно спросить ее, хочет ли еще она за тебя выйти?
       Скотинин. Как! Что за вопрос! Неужто ты ей докладываться станешь?
       Правдин. Позволите ли письмо дочитать?
       Скотинин. А на что? Да хоть пять лет читай, лучше десяти тысяч не дочитаешь.
       Г-жа Простакова (к Софье). Софьюшка, душа моя! пойдем ко мне в спальню. Мне крайняя нужда с тобой поговорить. (Увела Софью.)
       Скотинин. Ба! так я вижу, что сегодня сговору-то вряд и быть ли.

Правдин, Простаков, Скотинин, слуга.

       Слуга (к Простакову, запыхавшись). Барин! барин! солдаты пришли, остановились в нашей деревне.
       Простаков. Какая беда! Ну, разорят нас до конца!
       Правдин. Чего вы испугались?
       Простаков. Ах, отец родной! Мы уж видали виды. Я к ним и появиться не смею.
       Правдин. Не бойтесь. Их, конечно, ведет офицер, который не допустит ни до какой наглости. Пойдем к нему со мной. Я уверен, что вы робеете напрасно.

Правдин, Простаков и слуга отходят.

       Скотинин. Все меня одного оставили. Пойти было прогуляться на скотный двор.

Конец первого действия

Правдин, Милон.

       Милон. Как я рад, мой любезный друг, что нечаянно увиделся с тобою! Скажи, каким случаем…
       Правдин. Как друг, открою тебе причину моего здесь пребывания. Я определен членом в здешнем наместничестве. Имею повеление объехать здешний округ; а притом, из собственного подвига сердца моего, не оставляю замечать тех злонравных невежд, которые, имея над людьми своими полную власть, употребляют ее во зло бесчеловечно. Ты знаешь образ мыслей нашего наместника. С какою ревностию помогает он страждущему человечеству! С каким усердием исполняет он тем самым человеколюбивые виды вышней власти! Мы в нашем краю сами испытали, что где наместник таков, каковым изображен наместник в Учреждении, там благосостояние обитателей верно и надежно. Я живу здесь уже три дни. Нашел помещика дурака бессчетного, а жену презлую фурию, которой адский нрав делает несчастье целого их дома. Ты что задумался, мой друг, скажи мне, долго ль здесь останесся?
       Милон. Через несколько часов иду отсюда.
       Правдин. Что так скоро? Отдохни.
       Милон. Не могу. Мне велено и солдат вести без промедления… да, сверх того, я сам горю нетерпением быть в Москве.
       Правдин. Что причиною?
       Милон. Открою тебе тайну сердца моего, любезный друг! Я влюблен и имею счастие быть любим. Больше полугода, как я в разлуке с тою, которая мне дороже всего на свете, и, что еще горестнее, ничего не слыхал я о ней во все это время. Часто, приписывая молчание ее холодности, терзался я горестию; но вдруг получил известие, которое меня поразило. Пишут ко мне, что, по смерти ее матери, какая-то дальняя родня увезла ее в свои деревни. Я не знаю: ни кто, ни куда. Может быть, она теперь в руках каких-нибудь корыстолюбцев, которые, пользуясь сиротством ее, содержат ее в тиранстве. От одной этой мысли я вне себя.
       Правдин. Подобное бесчеловечие вижу и в здешнем доме. Ласкаюсь, однако, положить скоро границы злобе жены и глупости мужа. Я уведомил уже о всех здешних варварствах нашего начальника и не сумневаюсь, что унять их возьмутся меры.
       Милон. Счастлив ты, мой друг, будучи в состоянии облегчать судьбу несчастных. Не знаю, что мне делать в горестном моем положении.
       Правдин. Позволь мне спросить об ее имени.
       Милон (в восторге). А! вот она сама.

Те же и Софья.

       Софья (в восхищении). Милон! тебя ли я вижу?
       Правдин. Какое счастие!
       Милон. Вот та, которая владеет моим сердцем. Любезная Софья! Скажи мне, каким случаем здесь нахожу тебя?
       Софья. Сколько горестей терпела я со дня нашей разлуки! Бессовестные мои свойственники…
       Правдин. Мой друг! Не спрашивай о том, что столько ей прискорбно… Ты узнаешь от меня, какие грубости…
       Милон. Недостойные люди!
       Софья. Сегодня, однако же, в первый раз здешняя хозяйка переменила со мною свой поступок. Услышав, что дядюшка мой делает меня наследницею, вдруг из грубой и бранчивой сделалась ласковою до самой низкости, и я по всем ее обинякам вижу, что прочит меня в невесты своему сыну.
       Милон (с нетерпением). И ты не изъявила ей тот же час совершенного презрения?..
       Софья. Нет…
       Милон. И не сказала ей, что ты имеешь сердечные обязательства, что…
       Софья. Нет.
       Милон. А! теперь я вижу мою погибель. Соперник мой счастлив! Я не отрицаю в нем всех достоинств. Он, может быть, разумен, просвещен, любезен; но чтоб мог со мною сравниться в моей к тебе любви, чтоб…
       Софья (усмехаясь). Боже мой! Если б ты его увидел, ревность твоя довела б тебя до крайности!
       Милон (с негодованием). Я воображаю все его достоинствы.
       Софья. Всех и вообразить не можешь. Он хотя и шестнадцати лет, а достиг уже до последней степени своего совершенства и дале не пойдет.
       Правдин. Как дале не пойдет, сударыня? Он доучивает Часослов; а там, думать надобно, примутся и за Псалтырь.
       Милон. Как! Таков-то мой соперник? А, любезная Софья, на что ты и шуткою меня терзаешь? Ты знаешь, как легко страстный человек огорчается и малейшим подозрением.
       Софья. Подумай же, как несчастно мое состояние! Я не могла и на это глупое предложение отвечать решительно. Чтоб избавиться от их грубости, чтоб иметь некоторую свободу, принуждена была я скрыть мое чувство.
       Милон. Что ж ты ей отвечала?

Здесь Скотинин идет по театру, задумавшись, и никто его не видит.

       Софья. Я сказала, что судьба моя зависит от воли дядюшкиной, что он сам сюда приехать обещал в письме своем, которого (к Правдину)не позволил вам дочитать господин Скотинин.
       Милон. Скотинин!
       Скотинин. Я!

Те же и Скотинин.

       Правдин. Как вы подкрались, господин Скотинин! Этого бы я от вас и не чаял.
       Скотинин. Я проходил мимо вас. Услышал, что меня кличут, я и откликнулся. У меня такой обычай: кто вскрикнет – Скотинин! А я ему: я! Что вы, братцы, и заправду? Я сам служивал в гвардии и отставлен капралом. Бывало, на съезжей в перекличке как закричат: Тарас Скотинин! А я во все горло: я!
       Правдин. Мы вас теперь не кликали, и вы можете идти, куда шли.
       Скотинин. Я никуда не шел, а брожу, задумавшись. У меня такой обычай, как что заберу в голову, то из нее гвоздем не выколотишь. У меня, слышь ты, что вошло в ум, тут и засело. О том вся и дума, то только и вижу во сне, как наяву, а наяву, как во сне.
       Правдин. Что ж бы вас так теперь занимало?
       Скотинин. Ох, братец, друг ты мой сердешный! Со мною чудеса творятся. Сестрица моя вывезла меня скоро-наскоро из моей деревни в свою, а коли так же проворно вывезет меня из своей деревни в мою, то могу пред целым светом по чистой совести сказать: ездил я ни по что, привез ничего.
       Правдин. Какая жалость, господин Скотинин! Сестрица ваша играет вами, как мячиком.
       Скотинин (озлобясь). Как мячиком? Оборони Бог! Да я и сам зашвырну ее так, что целой деревней в неделю не отыщут.
       Софья. Ах, как вы рассердились!
       Милон. Что с вами сделалось?
       Скотинин. Сам ты, умный человек, порассуди. Привезла меня сестра сюда жениться. Теперь сама же подъехала с отводом: «Что-де тебе, братец, в жене; была бы де у тебя, братец, хорошая свинья». Нет, сестра! Я и своих поросят завести хочу. Меня не проведешь.
       Правдин. Мне самому кажется, господин Скотинин, что сестрица ваша помышляет о свадьбе, только не о вашей.
       Скотинин. Эка притча! Я другому не помеха. Всякий женись на своей невесте. Я чужу не трону, и мою чужой не тронь же. (Софье.)Ты не бось, душенька. Тебя у меня никто не перебьет.
       Софья. Это что значит? Вот еще новое!
       Милон (вскричал). Какая дерзость!
       Скотинин (к Софье). Чего ж ты испугалась?
       Правдин (к Милану). Как ты можешь осердиться на Скотинина!
       Софья (Скотинину). Неужели суждено мне быть вашею женою?
       Милон. Я насилу могу удержаться!
       Скотинин. Суженого конем не объедешь, душенька! Тебе на свое счастье грех пенять. Ты будешь жить со мною припеваючи. Десять тысяч твоего доходу! Эко счастье привалило; да я столько родясь и не видывал; да я на них всех свиней со бела света выкуплю; да я, слышь ты, то сделаю, что все затрубят: в здешнем-де околотке и житье одним свиньям.
       Правдин. Когда же у вас могут быть счастливы одни только скоты, то жене вашей от них и от вас будет худой покой.
       Скотинин. Худой покой! ба! ба! ба! да разве светлиц у меня мало? Для нее одной отдам угольную с лежанкой. Друг ты мой сердешный! коли у меня теперь, ничего не видя, для каждой свинки клевок особливый, то жене найду светелку.
       Милон. Какое скотское сравнение!
       Правдин (Скотинину). Ничему не бывать, господин Скотинин! Я скажу вам, что сестрица ваша прочит ее за сынка своего.
       Скотинин. Как! Племяннику перебивать у дяди! Да я его на первой встрече, как черта, изломаю. Ну, будь я свиной сын, если я не буду ее мужем или Митрофан уродом.

Те же, Еремеевна и Митрофан.

       Еремеевна. Да поучись хоть немножечко.
       Митрофан. Ну, еще слово молви, стара хрычовка! Уж я те отделаю; я опять нажалуюсь матушке, так она тебе изволит дать таску по-вчерашнему.
       Скотинин. Подойди сюда, дружочек.
       Еремеевна. Изволь подойди к дядюшке.
       Митрофан. Здорово, дядюшка! Что ты так ощетиниться изволил?
       Скотинин. Митрофан! Гляди на меня прямее.
       Еремеевна. Погляди, батюшка.
       Митрофан (Еремеевне). Да дядюшка что за невидальщина? Что на нем увидишь?
       Скотинин. Еще раз: гляди на меня прямее.
       Еремеевна. Да не гневи дядюшку. Вон, изволь посмотреть, батюшка, как он глазки-то вытаращил, и ты свои изволь так же вытаращить.

Скотинин и Митрофан, выпуча глаза, друг на друга смотрят.

       Милон. Вот изрядное объяснение!
       Правдин. Чем-то оно кончится?
       Скотинин. Митрофан! Ты теперь от смерти на волоску. Скажи всю правду; если б я греха не побоялся, я бы те, не говоря еще ни слова, за ноги да об угол. Да не хочу губить души, не найдя виноватого.
       Еремеевна (задрожала). Ах, уходит он его! Куда моей голове деваться?
       Митрофан. Что ты, дядюшка, белены объелся? Да я знать не знаю, за что ты на меня вскинуться изволил.
       Скотинин. Смотри ж, не отпирайся, чтоб я в сердцах с одного разу не вышиб из тебя духу. Тут уж руки не подставишь. Мой грех. Виноват Богу и государю. Смотри, не клепли ж и на себя, чтоб напрасных побой не принять.
       Еремеевна. Избави Бог напраслины!
       Скотинин. Хочешь ли ты жениться?
       Митрофан (разнежась). Уж давно, дядюшка, берет охота…
       Скотинин (бросаясь на Митрофана). Ох ты чушка проклятая!..
       Правдин (не допуская Скотинина). Господин Скотинин! Рукам воли не давай.
       Митрофан. Мамушка, заслони меня!
       Еремеевна (заслоня Митрофана, остервенясь и подняв кулаки). Издохну на месте, а дитя не выдам. Сунься, сударь, только изволь сунуться. Я те бельмы-то выцарапаю.
       Скотинин (задрожав и грозя, отходит). Я вас доеду!
       Еремеевна (задрожав, вслед). У меня и свои зацепы востры!
       Митрофан (вслед Скотинину). Убирайся, дядюшка, проваливай!

Те же и оба Простаковы.

       Г-жа Простакова (мужу, идучи). Тут перевирать нечего. Весь век, сударь, ходишь, развеся уши.