.. Тарталья, сын Сильвио{453}, заколдован феей Морганой, которая подала ему в шоколаде несколько мелко истолченных трагедий рока. Он страдает от глубокой тоски, все время говорит о роковых больших ножницах для бумаги, которыми его прапрапрадед, обрезая свидетельство о крещении, разрезал его пополам, и о черном дне святого Варфоломея, когда начинается охота на зайцев. Известно, что чары рассеются, как только несчастный принц весело рассмеется, но никакие попытки рассмешить его не удаются, и король да и весь двор погружаются в печаль и отчаянье. Панталоне, премьер-министр при дворе, узнал наконец, что поблизости живет некий забавный субъект, при одном виде которого не удержался бы от смеха и сам Катон{453}. Дурачину - таково имя этого субъекта - доставляют ко двору, и его шутки действительно веселят меланхолика принца. Но рассмешить принца все-таки не удается, тот порошок оказывает слишком сильное действие. Приближается роковой день святого Варфоломея, тоска принца становится все беспросветней. Панталоне вспоминает, что он, будучи воспитателем принца в его раннем детстве, по-отечески воздал ему в этот день по ж... за то, что тот объелся фигами, и полагает, что терзающую принца идею черного рока нужно искать именно здесь. По предложению Панталоне издается указ, запрещающий всем отцам и воспитателям в соседстве с дворцом сечь в этот день своих малышей, чтобы знакомые крики пациентов не всколыхнули в принце идею страшного рока и не подтолкнули его к какому-нибудь опрометчивому решению. А чтобы совсем оторвать в этот день принца от его мрачных мыслей, устраивается большое народное празднество. На балконе появляются король, ипохондрик принц, сплошь закутанный в шубу, Панталоне, весь двор. Дурачина находится среди народа и выделывает всякие забавные штуки. Происходят потешные турниры, появляются диковиннейшие маски, народ толпится у двух фонтанов, один из которых изливает масло, а другой - вино, и там идет разнузданнейшая возня... Все напрасно, принц плачет, как дитя, жалуется на невыносимый воздух, на шум, от которого у него кружится голова, и просит, наконец, августейшего отца, чтобы ему согрели постель и разрешили прилечь. Король, весь двор обливаются слезами. В этот миг появляется фея Моргана, пресмешная на вид старушонка, с сосудом, чтобы набрать масла из фонтана. Дурачина на все лады дразнит ее и наконец так ловко валит наземь, что она, падая, высоко задирает ноги. При падении старухи принц вдруг разражается долгим громким смехом. Чары рассеяны. Моргана в ярости поднимается и обращается к принцу с ужасной речью:
      Отверзи слух, чудовище! Дойди мой крик до чрева.
      Сквозь стен, сквозь гор препятствие проникнет голос гнева.
      Как гибельная молния испепеляет сушу,
      Так пусть мои вещания тебе вонзятся в душу.
      Как на буксире лодочка за кораблем уходит,
      Так пусть тебя проклятие повсюду за нос водит.
      Да сгинешь ты от грозного проклятия Морганы,
      Как в море травоядное, как рыба средь поляны.
      Плутон, властитель Тартара, и Пиндар, вверх парящий,
      К трем апельсинам страстию тебя сожгут палящей.
      Мольбой, угрозой, жалобой не тронется судьбина:
      Спеши на страшный промысел - искать три апельсина!*
      ______________
      * Стихи здесь и далее в переводе М.Лозинского.
      Моргана исчезает. Тарталью сразу охватывает безумная любовь к трем апельсинам, его уводят, двор следует за ним в полном смущении, и на этом патетическом месте кончается первый акт. Во втором акте Панталоне вне себя, он описывает безумие принца, который непрестанно, как одержимый, вопит о трех апельсинах и требует от отца-короля пары железных башмаков, чтобы бродить по свету до тех пор, пока он не найдет трех апельсинов. Появляется принц, он в отчаянии, что еще не получил железных башмаков, он грозит, что снова впадет в свою прежнюю болезнь, и т.д. Никакие мольбы и уговоры отца не помогают. Принц настаивает на своем, надевает железные башмаки и отправляется в путь с Дурачиной. Король падает в кресло в обморок, Панталоне опрыскивает его уксусом, и весь двор облачается в траурные одежды. Маг Челно, большой друг королевства Коппе, проявляет участие к принцу и посылает на помощь ему дьявола Фарфарелла, который посредством огромных мехов поддувает в спину Тарталье и Дурачине, благодаря чему те за десять минут покрывают две тысячи миль. Вдруг ветер прекращается, и оба шлепаются носами о землю, из чего заключают, что три апельсина недалеко. И в самом деле, они находятся вблизи замка великанши Креонты, хранительницы трех апельсинов. Появляется маг Челно, пытающийся описанием ужасных опасностей, которыми чревато похищение апельсинов, отговорить принца от его предприятия. Эти опасности заключаются в Пекарке, которая, не имея метлы, подметает печь собственными грудями, в полусгнившей Веревке от колодца, в голодном Псе и в заржавленных железных Воротах. Принц не смущается этим, и тогда Челно дает ему пузырек масла, чтобы смазать засов на Воротах, метлу для Пекарки и кусок хлеба для Пса. Он напоминает им, чтобы они высушили Веревку на солнце, а после удачного похищения трех апельсинов тотчас же бежали из замка и исчезли. Тут следует перемена декораций. Мы видим замок великанши Креонты, Ворота с железной решеткой на заднем плане, голодного Пса, бегающего с воем взад и вперед, колодец с лежащей рядом связкой Веревки, Пекарку!.. Тарталья и Дурачина смазывают засов, и Ворота вдруг распахиваются!.. Пес успокаивается, получив кусок хлеба, и в то время как Дурачина раскладывает Веревку на солнце и дает Пекарке веник, Тарталья бежит в замок и вскоре радостно возвращается с похищенными апельсинами. Но вдруг наступает темная ночь - грохочет гром, блещут молнии, и из замка доносится чей-то глухой, ужасный голос:
      Пекарочка, Пекарочка, избавь меня от срама,
      Хватай обоих за ноги и в печь швыряй их прямо!
      И Пекарка отвечает:
      Ну, нет! Я столько времени, и месяцы, и годы,
      Терзаю груди белые, переношу невзгоды.
      Ты для меня, жестокая, метлу и то жалела,
      А эти веник дали мне. Пускай уходят смело.
      Голос, еще ужаснее, кричит:
      Веревка, удави ты их!
      Веревка отвечает:
      Злодейка, ты забыла,
      Как много лет и месяцев меня ты здесь морила,
      В грязи держала, в сырости, в забвении убогом.
      Они мне дали высохнуть. Пускай уходят с богом.
      Голос, все более ужасный, вопит:
      Мой Пес, мой сторож преданный, кусай, хватай
      презренных!
      Пес отвечает:
      Нет, госпожа, не стану я кусать людей смиренных!
      Я столько лет и месяцев тебе служил голодный.
      Они меня насытили. Твои слова бесплодны.
      Глухой, как завыванье бури, надтреснутый, как громыханье грома, голос теперь кричит:
      Закройтесь, раздавите их, железные Ворота!
      Ворота отвечают:
      Ты просишь нашей помощи: напрасная забота!
      Мы столько лет и месяцев, скорбя, ржавели. Жиром
      Нас эти люди смазали. Пускай уходят с миром.
      Тут появляется сама великанша Креонта, при виде которой оба, Тарталья и Дурачина, обращаются в бегство. Она громовым голосом посылает им вдогонку проклятье. На этом проклятье я как раз и остановился, когда вы вошли, и думал, как бы получше переложить мартеллианские стихи Гоцци. Послушайте эту самую патетическую из всех патетических речей:
      Ahi ministri infideli, Corda, Cane, Portone
      Scelerata Fornaja, traditrici Persone!
      О melerance dolci! Ahi chi mi v'ha rapite?
      Melerance mi care, anime mie, mie vite
      Oime crepo di rabbia. Tutto...*
      ______________
      * О слуги вероломные, Веревка, Пес, Ворота,
      Пекарка нечестивая, о дщерь Искариота!
      О апельсины сладкие! Мне вас лишиться надо!
      О апельсины милые, мой свет, моя отрада!
      Я лопаюсь от ярости... (ит.)
      ...Пока Коричневый все это отчасти рассказывал, отчасти читал по своей рукописи, Серый всячески показывал свое нетерпение. Он вскакивал... снова садился, быстро выпивал подряд несколько бокалов вина... барабанил пальцами по столу, закрывал обеими руками лицо, уши, словно не желая ничего больше ни видеть, ни слышать. Коричневый, казалось, всего этого совершенно не замечал, преспокойно и с явным удовольствием продолжая свое. Но наконец Серый прервал на полуслове итальянские стихи, которые читал Коричневый.
      Серый. Остановитесь!.. Ради бога, остановитесь!
      Коричневый. Что?.. Вы не хотите услышать о трех дочерях короля антиподов Конкула, находившихся внутри апельсинов? О белоодежной принцессе Джинетте, которую Тарталья вызволил из апельсина, которая пила лимонад из его железного башмака, осталась жива и затем, по милости злой Морганы, превратилась в Голубку? О том, как на королевской кухне Дурачина уронил жаркое в огонь? Как его посещала Голубка?
      Серый. Нет!.. нет... нет...
      Коричневый.
      Засни, и мясо пусть сгорит. И в том моя победа,
      Что ты арапку гадкую оставишь без обеда.
      Серый. Помилуйте!
      Коричневый. Как король... весь двор явился на кухню, и его величество гневно потребовал жаркого, ибо вареная говядина с овощами давно съедены... как поймали Голубку, как она, когда ее расколдовали, превратилась в Джинетту... Как принц, в полуобмороке радости, упал в объятья Панталоне, а затем, сотрясенный необыкновенной отрыжкой, изверг из себя остатки гнусного порошка Морганы и лишь теперь почувствовал себя достаточно бодрым и сильным для свадьбы с прекрасной Джинеттой... Свадьба... свадьба... репы... компоты... ободранные мыши...
      Серый. Я больше не выдержу!.. Действительно, вы своего добились. Ваши шутки, ваша необыкновенная ирония меня пленили... я невольно представил себе все это безумство на сцене, и у меня голова просто пошла кругом...
      Коричневый. Никаких шуток, никакой иронии нет и в помине, я совершенно серьезно заверяю вас, что поставлю эту изящную сказку о трех апельсинах в своем театре, и поскольку моя труппа великолепно играет такие вещи, я уверен, что публика вознаградит меня дружной овацией.
      Серый. Вы мистифицируете меня... Вы говорите загадками. Неужели восстала из гроба труппа Сакки, неужели вы ее возглавляете, неужели играете на ярмарках в Италии?.. На ярмарках, повторяю, ведь даже в Италии фантасмагории чудесного Гоцци, которыми он угощает нас в своих сказках, отвергались постоянными театрами, дававшими только его нормальные пьесы.
      Коричневый. Не провинитесь перед высоким гением. Какое величие, какая глубокая, живая жизнь в сказках Гоцци! Возьмите хотя бы "Ворона"... или "Короля Оленя" - непонятно, почему эти великолепные драмы, где есть ситуации куда более яркие, чем в иных хваленых новых трагедиях, не используются с успехом по крайней мере как оперные либретто. Признаю, однако, что сейчас совершенно невозможно поставить эти вещи как драмы, разве что это сделает директор, располагающий такой замечательной труппой, как моя.
      Серый. Вы все время говорите о замечательности вашей труппы, впадая тем самым в ту же ошибку, которую ставите в вину каждому директору, считающему свою труппу лучшей на свете. Хотелось бы мне узнать, как удается директору странствующей труппы...
      Коричневый. Ах!.. Можете принять за сказки все, что я говорю о своем выборе пьес, о своей труппе, но дело обстоит именно так, а не иначе. Наконец, после множества ударов, после множества страданий и мук, мне удалось сколотить труппу, которая, благодаря своим замечательным качествам, а главное - великолепному единодушию, никогда ни в малейшей мере не огорчала меня, а всегда только радовала. Нет ни одного члена труппы, который в манере говорить, жестикулировать, одеваться не подчинялся бы моей воле, которая определена исполняемым произведением, и в своей роли хоть в чем-то отступал бы от его смысла.
      Серый. Ни одного члена?.. Никогда никакого сопротивления?
      Коричневый. Никогда!.. К тому же каждый, каждая выучивает роль назубок и никогда не позволяет себе ни изменений в тексте, ни пропусков. Мы играем без суфлера.
      Серый. Это невозможно!.. Даже если они знают свои роли наизусть, актеры теряются, не видя головы в будке.
      Коричневый. Мы играем без суфлера - и никогда никаких перебоев, никаких, даже на мгновение, испуганных заминок. Если я прибавлю, что ни при выходах на сцену, ни при уходах с нее, ни в мизансценах не бывает никакой путаницы, поскольку никому не приходит в голову выпятить себя за счет другого, то вы сможете представить себе приятную гладкость наших спектаклей. Ей способствует также большое согласие, искреннее, душевное единение, царящее в моей труппе. Никакого недоброжелательства, никакой зависти из-за ролей, никаких злобных сплетен, никаких фривольных насмешек, о нет!.. Всего этого, слава богу, нет у нас и в помине. Любовь возникает из взаимного уважения к достоинствам художника. Никогда не бывает никаких раздоров.
      Сергей. А дамы?
      Коричневый. Обнимают друг друга!
      Серый. Беда! Когда я это вижу, у меня мурашки бегут по спине. Это плохой знак, худший, чем если после обеда какой-нибудь гурман прижимает к сердцу или, вернее, к желудку, для лучшего пищеварения, всех без разбору, и друга, и недруга. Лучезарно-солнечный взгляд и то бывает часто подобен солнечному удару, за которым следуют буря с грозой, а уж объятья и вовсе схожи с ласками Железной девы, разрезающей человека на части своим объятьем. Я видел, как одна певица ласково обняла за шею другую, но при этом так ущипнула ей горло, что та, тяжело раненная, не могла петь несколько вечеров.
      Коричневый. Это была злая чертовка! Нет, у моих дам это - выражение самой нежной любви!.. Просто невероятно, сколь скромны потребности моих артистов и сколь небольшим жалованьем они потому довольствуются!..
      Серый. Артисты!.. Актеры!.. Скромные потребности... небольшой оклад!.. Вы надо мной подшучиваете!.. Где вы нашли субъектов такого рода?
      Коричневый. Они повсюду к моим услугам, ибо я везде нахожу молодые таланты, которые хотят посвятить себя искусству и которые я, обладая хорошим чутьем на такие вещи, умею пустить в дело. Не далее как третьего дня я ангажировал одного любовника, молодого человека великолепных природных качеств и образованности, блестящего таланта и благороднейшей души... Я вспомнил, что мне сейчас как раз нужен нежный отец...
      Серый. Что, сударь?.. Надеюсь, вы не собираетесь пополнить свой состав за счет моего театра?.. Имейте в виду, что, привыкнув к грандиозному, никто не соблазнится странствующей труппой...
      Коричневый. Что вы, никто из вашего театра мне не подойдет...
      Серый. Я, видно, и впрямь должен быть высокого мнения о вашем замечательном театре, если вы находите моих славных артистов никуда не годными...
      Коричневый. В некотором субъективном смысле. Следуя своему принципу, я беру только артистов, которые не играли ни в одном театре.
      Серый. И эти молодые люди без опыта, без навыков...
      Коричневый. Прекрасно играют, получив у меня лишь несколько уроков, и неотличимы от моих опытнейших актеров.
      Серый. Ах! Понимаю!.. Точно так же, как раньше химерной драмой, вы дразните меня теперь идеальной труппой... Актеры, какими они могли бы быть!.. Воздушный замок вашей иронической, прихотливой фантазии.
      Коричневый. Вовсе нет. Моя труппа поселилась вместе со мной в этой гостинице. Все мои люди находятся в комнатах над нашими головами.
      Серый. Что?.. Поселились здесь, и я не слышу никакого шума?.. Ни громкого разговора, ни трелей, ни смеха, ни беготни вверх и вниз по лестницам, ни призывов к лакею?.. Не готовят ни горячего, ни холодного завтрака?.. Не звенят стаканы?.. Не может этого быть!
      Коричневый. Может!.. Такое спокойное поведение - главная добродетель моей труппы, сразу вызывающая известное уважение к ней на новом месте. Бьюсь об заклад, они сидят все в одной комнате и заучивают наизусть роли!
      Серый. О, любезнейший друг и коллега! Давайте поднимемся, я должен увидеть вашу труппу собственными глазами, и если то, что вы сказали, подтвердится, это будет счастливейший, поучительнейший день моей жизни. О, если бы вдруг кто-нибудь из ваших замечательных слуг искусства пожелал сменить странствующий театр на оседлый...
      Коричневый. Как ваши актеры, уважаемый коллега, не годятся для моего театра, так и мои оказались бы совершенно не пригодны для вашего. Вы знаете, что если актера, вполне эффектно взаимодействующего с театром, который держится каких-то определенных принципов, вырвать оттуда отдельно, то в другом театре на него порой просто невозможно смотреть. Однако пойдемте!
      Коричневый взял Серого за руку, поднялся с ним по лестнице и отворил комнату, посреди которой стоял большой ящик. Со словами: "Вот моя труппа!" Коричневый откинул крышку...
      ...И Серый увидел множество марионеток, самых изящных и складных из всех, какие он когда-либо видел!
      ПРИМЕЧАНИЯ
      НЕОБЫКНОВЕННЫЕ СТРАДАНИЯ ДИРЕКТОРА ТЕАТРА
      Построенная в виде диалога двух театральных директоров статья, в основу которой лег собственный режиссерский опыт Гофмана, была написана, очевидно, в период между концом 1816 и весной 1817 г. Впервые напечатана под заголовком "Породненные искусством" в журнале "Драматургишес вохенблатт" (февраль - май 1817 г.). Позднее (между летом 1817 г. и осенью 1818 г.) автор существенно переработал и расширил текст, издав его в виде отдельной книжки в берлинском издательстве Маурера в ноябре 1818 г. (на обложке проставлена дата 1819).
      Стр. 375. Лет двенадцать назад... - Согласно датировке автор как будто имеет в виду 1806 год, но уже следующая фраза убеждает, что речь идет о 1808 годе, когда Гофман стал капельмейстером Бамбергского театра.
      ...что с... господином Грюнхельмом, в "Мире наизнанку" Тика. - В комедии Л.Тика "Мир наизнанку" (1799) зритель Грюнхельм, наблюдая за происходящим на сцене, восклицает: "Великолепно! Великолепно!.. Но чтоб не сидеть и не болтать тут попусту, я бы и сам разок вышел на сцену..."
      ...сердечные излияния очень славного директора театра... - Сердечные излияния - аллюзия с книгой В.-Г.Вакенродера "Сердечные излияния монаха, любителя искусств" (1797). Под славным директором театра имеется в виду Франц фон Гольбейн (1779-1855) - драматург, актер и директор театра, с которым Гофману пришлось работать в Бамберге (1810-1812).
      ...до своего обратного прыжка в партер... - Имеется в виду возвращение Гофмана на государственную службу в 1814 г.
      Стр. 378. Отдам земле и солнцу всё... Вот где причина того, что бедствия так долговечны! - Контаминация двух цитат: Ф.Шиллер "Орлеанская дева" (III, 6; перевод В.Жуковского) и Шекспир "Ромео и Джульетта" (II, 2; перевод М.Лозинского).
      Из-за Гекубы?.. Что ему Гекуба?.. - Шекспир, "Гамлет" (II, 2).
      Стр. 379. Великан Герион - персонаж древнегреческих мифов.
      Стр. 380. Над шрамом шутит тот, кто не был ранен. - Шекспир, "Ромео и Джульетта" (II, 2; перевод Т.Щепкиной-Куперник).
      Стр. 382. ...как то советует один поэт... - Имеется в виду роман Фридриха Шлегеля "Люцинда" (1799).
      "Кот в сапогах" (1797) - сказочная комедия Людвига Тика.
      Ампедо - имя, заимствованное из драмы Л.Тика "Фортунат" (1816).
      Стр. 383. Гусман - имя одного из старинных родов Кастилии; Фернан Перес де Гусман - придворный поэт кастильского короля Хуана II.
      Боже!.. Опять собака!.. - Намек на берлинский музыкальный спектакль 1816 г. "Пес Обри де Мон-Дидье, или Пес Бонди", перевод с французского. Пьеса была поставлена в Веймаре в 1817 г. с дрессированным пуделем в главной роли по настоянию герцога и против желания Гете.
      ...как шпиц в "Принце Зербино"... - Речь идет о пьесе Л.Тика (1799), где один из действующих персонажей - шпиц (V, 6).
      Стр. 385. ...оперы, где главную роль играют немые. - Намек на шедшую в Берлине в 1814-1816 гг. оперу-мелодраму "Карло Фьорас, или Немой в Сьерра-Морена" (либретто Вильгельма Фогеля, музыка Фердинанда Френцеля).
      Королева Микомикона. - Намек на женский персонаж сервантесовского "Дон Кихота" (1605-1615): очаровательная Доротея выдает себя за королеву Микомикону, чтобы побудить рыцаря вернуться домой.
      Стр. 386. "Регул" (1802) - трагедия Генриха Иозефа Коллина (1771-1811). "Кодр" (1760) - трагедия Иоганна Фридриха Кронегка (1731-1757)... для костюмов Ингурда... - "Король Ингурд" (1817) - трагедия Адольфа Мюлльнера (1774-1829). Старая трагедия Грифиуса - вероятно, "Мужественный законник, или Умирающий Папиниан" (1659) Андреаса Грифиуса (1616-1664). "Весталка" (1806) - опера Гаспаро Спонтини. "Солдаты" (1776) - комедия Якоба Михаэля Рейнгольда Ленца (1751-1792).
      Стр. 388. "Давайте, я вам и льва сыграю!.." - реплика ткача Основы в комедии Шекспира "Сон в летнюю ночь" (I, 2).
      Стр. 390. Мисс Биллингтон (Элизабет Биллингтон; 1768-1818) - знаменитая одаренная английская певица, отличавшаяся тучной фигурой.
      Стр. 392. ...рисунок знаменитого карикатуриста Джилрея. - Джеймс Джилрей (1757-1815), лондонский график и карикатурист, действительно рисовал певицу Элизабет Биллингтон, но в коллекции его работ нет такой, какую описывает Гофман.
      Розаура - имя многих женских персонажей в комедиях Карло Гольдони.
      Стр. 396. Фаринелли Карло (наст. фамилия - Броски; 1705-1782), Маркези Лудовико (1755-1829) - известные итальянские певцы (сопрано).
      ...наши Экгофы, наши Шрёдеры... - Экгоф Конрад Дитрих (1720-1778) известный немецкий актер, выступавший в Гамбургском национальном театре. Шрёдер Фридрих Людвиг (1774-1816) - известный гамбургский актер и театральный директор.
      Глюкисты и пиччинисты. - Шумная эстетическая полемика в Париже конца 70-х гг. XVIII в., разгоревшаяся вслед за постановками на парижской сцене глюковских опер "Орфей" и "Ифигения в Авлиде" (1774). Консервативные круги выступали сторонниками итальянского композитора Никколо Пуччини (1728-1800), приглашенного ко двору мадам Дюбарри, фавориткой Людовика XV.
      Стр. 397. "Иоганна фон Монфокон" (1800) - "рыцарская" пьеса А.Коцебу.
      Один недавно умерший актер - Август Вильгельм Иффланд.
      Стр. 399. ...как говорил об этих явлениях один превосходный актер... Людвиг Девриент (1784-1832), один из друзей Гофмана.
      Стр. 400. Корреджо (Антонио Аллегри; ок. 1494-1534) - итальянский художник, главный герой трагедии "Корреджо" (1816) датского поэта Адама Готтлоба Эленшлегера (1779-1850).
      Стр. 405. "Пробные роли" (1815) - одноактная комедия Л.Брейтенштейна. "Актер поневоле" - одноактная комедия (подражание французскому оригиналу) А.Коцебу.
      "Человеконенавистничество и раскаяние" (1789) - "слезливая" драма А.Коцебу; Евлалия - тип благочестивой грешницы. "Гедвига" - ставившаяся в 1815-1828 гг. в Берлине пьеса Теодора Кернера (1791-1813). "Неистовство партии, или Сила веры" - пьеса Фридриха Юлиуса Вильгельма Циглера (1759-1827), также исполнявшаяся в 1815-1830 гг. в Берлине.
      Стр. 406. Вы в точности описали того превосходного актера... - Карл Фридрих Лео (1780-1824), с которым Гофман познакомился в Бамберге, прекрасный актер и известный чудак.
      Стр. 408. Лихтенберг Георг Кристоф (1742-1799) - физик и сатирический писатель. Здесь цитата из "Смешанных сочинений".
      Стр. 409. Флекке - Иоганн Фридрих Фердинанд Флекк (1757-1801), актер, с 1790 г. в Берлине.
      Гаррик Дэвид (1716-1779) - знаменитый английский актер, директор Друри-лейнского театра, прославившийся постановками Шекспира. Маленький Гаррик. - Имеется в виду Девриент.
      Стр. 412. Портной Вецвец - иное прозвище портного Какаду (Криспина) из зингшпиля "Сестры из Праги".
      Немецкий отец семейства - герой одноименной пьесы (1780) Отто Генриха барона фон Геммингена.
      Стр. 413. Тенирс Давид (1610-1690) - фламандский художник.
      Стр. 414. "Скрывать от себя остроумие..." - Тик отводит здесь упрек от Боккаччо, который якобы ранит своими историями целомудренную душу.
      Вспомните короля Иоанна, Лира, восхитительного Мальволио... - Гофман здесь и ниже перечисляет персонажи из пьес Шекспира.
      Стр. 415. "Дорога распутницы" - цикл гравюр Уильяма Хогарта (см. с. 469); арапчонок изображен на 2-м листе этого цикла.
      Фут Сэмюэл (1720-1770) - английский актер, современник Гаррика.
      Стр. 416. "Задую свет..." - "Отелло" (V, 2).
      Каммер-советник Фегезак. - Так зовется Скупой в немецкой обработке пьесы Мольера, сделанной Иоганном Генрихом Даниэлем Цшокке (1771 - 1848).
      Стр. 417. "Мне худо..." - слова Шейлока из пьесы "Венецианский купец" Шекспира (IV, 1).
      Стр. 418. "Это душа слишком слабая..." - Характеристика Гамлета из романа Гете "Годы учения Вильгельма Мейстера" (IV, 13).
      Стр. 419. ..."Ромео и Джульетта"... в совсем измененном виде гетевская обработка перевода Шлегеля.
      Стр. 420. ...даже лучшие, вернее, настоящие поэты... - Имеются в виду Гете (обработавший "Ромео и Джульетту" Шекспира) и Шиллер (обработавший "Макбета").
      Стр. 421. "Торжество чувствительности" - пьеса Гете (см. акт VI).
      Стр. 424. Возьмите Турандот... - Здесь речь идет о шиллеровской обработке (1802) пьесы Гоцци.
      Стр. 425. Альтоум, Адельма - персонажи из "Принцессы Турандот" Гоцци.
      Стр. 427. "Геспер" (1795) - роман Жан-Поля (см. с. 469).
      Базедовские "Начала" (1774) - сочинение Иоганна Бернгарда Базедова (1723-1790), известного писателя и педагога. Мотивы моцартовской "Волшебной флейты" шутливо сопоставляются с филантропическими принципами Базедова.
      Стр. 427-428. Секретарь Вурм - персонаж драмы Шиллера "Коварство и любовь".
      Стр. 428. Миранда - дочь волшебника Просперо из "Бури" Шекспира. Гурли - героиня комедии Коцебу "Индейцы в Англии". Кетхен из Гейльбронна - героиня одноименной "рыцарской" пьесы (1810) Генриха фон Клейста. Клерхен - героиня пьесы "Эгмонт" Гете.
      Стр. 429. Изабелла - героиня пьесы Шиллера "Мессинская невеста". Героическая дева - Жанна д'Арк из шиллеровской "Орлеанской девы".
      Стр. 435. Гретри Андрэ Эрнест Модест (1741 - 1813) - французский композитор, сочинитель комических опер и теоретик музыки.
      Стр. 437. ...поговаривают о постройке нового театра... - 29 июля 1817 г. сгорел театр в Берлине; на месте пожарища знаменитый немецкий архитектор Карл Фридрих Шинкель (1781-1841) воздвиг новое театральное здание.
      Стр. 439. "Осенний день" (1792) - комедия А.-В.Иффланда (1759-1814).
      Стр. 446. ..."вражьим пикам подставляют грудь"... - Ср.: Шиллер, "Смерть Валленштейна" (III, 15).
      ...произведение одного молодого талантливого автора... - Имеется в виду драма "Власть обстоятельств" Людвига Роберта; поставлена в Берлине в 1815 г. и напечатана в 1819 г.
      Стр. 453. Тарталья, сын Сильвио... - Пересказывая сюжет сказки Гоцци "Любовь к трем апельсинам" (1761), Гофман сильно его изменяет и забавно пародирует ряд современных ему драматических произведений.
      Катон Старший (234-149 до н.э.) - древний римлянин, известный своей строгостью и требованиями соблюдения приличий.
      Г.Шевченко