Глава 30

Тунис

В аэропорту Мартина и Свитса встретил низкорослый толстяк, удивительно похожий на Питера Лорра[8]; он провел их через таможню, а затем отвез в район складов и высадил у трехэтажного здания с белыми стенами. Комната наемников помещалась на самом верху. Обстановку составляли две койки и раковина; из крана текла только холодная вода, с потолка свешивалась лампа без абажура. Окно не открывалось.

Мунго протер ладонью грязное стекло. Свитс закурил сигарету. Несмотря на закрытое окно, в комнате пахло кровью.

— Слушай, приятель, куда ты нас привез?

— Вам придется подождать здесь. — Толстяк вышел из комнаты и захлопнул дверь.

— Как тебе запашок? — спросил Свитс, поводя носом.

— По-моему, у нас под боком скотобойня. Если проголодаемся, можем заглянуть.

Свитс подошел к Мунго и посмотрел в окно. На дальней стороне улицы мужчины в тюрбанах и заляпанных кровью фартуках перебрасывали овечьи кишки из деревянных тачек в стальные емкости вместимостью добрых пятьдесят галлонов. На глазах друзей один из мужчин положил на чан, заполненный доверху кишками и поблескивающим на солнце белым жиром, металлическую крышку, а затем стукнул по ней увесистой кувалдой. Другой произнес что-то по-арабски, все засмеялись, а первый мужчина принялся колотить по чану с удвоенной силой, в то же время похлопывая его свободной рукой по боку.

Наглядевшись, по-видимому, вдосталь, Мунго отошел от окна, уселся на ближнюю койку. Обычная история. Попадая в незнакомый город, всегда чувствуешь себя не в своей тарелке и с трудом удерживаешься от того, чтобы поминутно не смотреть на часы. Мартин взялся изучать тыльную сторону ладони. Кожа блестела от пота. Они не спали всю ночь;

Мунго изрядно устал, однако никак не мог успокоиться. Нападение на лагерь в пустыне вынудило их со Свитсом взглянуть на происходящее по-новому. Дауни обещал разобраться и в случае необходимости отменить операцию, предположил даже, что тут замешан шеф каирского бюро ЦРУ, какой-то идиот по фамилии Фостер. Мунго доверял Дауни, но все же не мог отделаться от снедавшего его чувства тревоги. Посидев, он встал и вернулся к окну. По улице шагал человек в светло-зеленом костюме, выглядевший так, будто готов купить весь мир и заплатить наличными, которые у него в кармане. Мунго до сих пор не приходилось видеть столь расфуфыренных, столь уверенных в себе типов.

— Помнишь Боготу? — поинтересовался он у Свитса.

— Разве такое забудешь? — Хьюби, словно воочию, увидел мысленным взором Лолиту. Они столько времени проторчали в пустыне, а теперь еще это! Ему нужна женщина.

Он настолько живо представил себе миг слияния, что у него защемило сердце.

— А мы-то думали, что в Колумбии жарко, — проговорил Мунго. — Да что мы знали о настоящей жаре? Правильно, ничего. А о пыли на улицах? Тоже ничего.

Полчаса спустя кто-то поскребся в дверь комнаты.

— Мистер Свитс и мистер Мартин? — справился с порога тот самый человек в светло-зеленом костюме. Голос его, если можно так выразиться, был мягким как замша. Он доброжелательно улыбнулся Мунго. Свитс проскользнул франту за спину, схватил его за галстук, толкнул вперед, развернул лицом к двери, припечатал к той физиономией. Дверь закрылась.

— Как тебя зовут, красавчик?

— Андре.

— Да, французы умеют одеваться.

Мунго ударил Андре сзади по лодыжке. Андре рефлексивно широко расставил ноги. Мунго со знанием дела обыскал его, похлопал по плечу.

— Скажите, я могу повернуться?

— Сделай одолжение.

— Меня нанял мистер Дауни. Он велел мне…

— Кто-кто? — перебил Свитс.

— Дауни, — повторил Андре, сделав ударение на последнем слоге. — Я должен отвести вас в Зувару, это город в Ливии. Там вы пересядете в зеленый «ситроен», который будет стоять у кузницы, а я вернусь в Тунис.

— Знаем, — буркнул Свитс. — Скажи-ка лучше вот что: где тебя черти носили?

— К сожалению, — проговорил Андре, вертя в руках песочные часы, — меня задержали непредвиденные обстоятельства. — Он заговорщицки улыбнулся Свитсу, сунул руку в карман пиджака и извлек два потрепанных тунисских паспорта. — Это вам.

Свитс забрал у него документы, перелистал страницы.

Имя какое-то чудное, но с фотографией все в порядке. Он кинул Мунго второй паспорт. Мартин внимательно изучил фото, печать, водяные знаки и корешок, потом скатал документ в трубочку и пихнул Андре — или как там его звали на самом деле — под ребра.

— Веди.

Они спустились по лестнице на улицу, где было жарко и шумно и пахло кровью. В лучах палящего солнца сверкали бесчисленные пылинки. Двери бойни были распахнуты настежь. Мунго увидел протянутые под потолком здания цепи со стальными крюками, на которых, подвешенные вниз головами, жалобно блеяли овцы. Загудел невидимый двигатель, и цепь медленно двинулась вперед. Блеяние стало громче, в нем послышались панические нотки. На свет выступил человек в резиновом фартуке и пластмассовых очках: он схватил овцу за ухо, вывернул животному голову и одним ударом острого ножа отсек ту от туловища. На очки и на фартук брызнула кровь. Глаза овцы расширились, словно она хотела наглядеться напоследок на своих товарок. Цепь заскрежетала, поплыла дальше, человек вытер кровь и приготовился повторить то же самое со следующим животным. Мунго замер посреди улицы — ни дать ни взять опешивший турист. Кое-как совладав со своим желудком, он заставил себя сойти с места. Мысли о будущем всегда казались ему непозволительной роскошью, но сейчас он попросту не мог не задуматься об этой стороне жизни: у него вдруг возникло впечатление, что дела идут наперекосяк, а сам он бессилен что-либо изменить.

Андре подвел приятелей к обшарпанному «Мерседесу-180». Тот был выкрашен в черный цвет, однако краска давным-давно выгорела на солнце; к тому же на кузове машины лежал толстый слой пыли. Салон загромождала всякая всячина: старые газеты, пустые бутылки из-под воды и прочий мусор. На кожаных сиденьях виднелись грязные разводы.

Свитс уселся рядом с Андре, Мунго расположился сзади. Андре запустил двигатель. Из выхлопной трубы вырвался сизый клуб дыма. Андре переключил передачу и надавил на педаль газа. Мунго опустил оконное стекло, откинулся на спинку сиденья и принялся изучать окрестности. Большинство зданий на городской окраине составляли приземистые сооружения, среди них лишь изредка попадались хотя бы отдаленно напоминавшие затейливую египетскую архитектуру.

Они проехали мимо магазина, в котором торговали коврами; очевидно, здесь же помещалась ковроткаческая мастерская.

Через несколько минут город остался позади, и «мерседес» помчался вдоль побережья по шоссе, которое вело к границе страны, официально именовавшейся Социалистической Народной Ливийской Арабской Джамахирией.

Автомобиль проскочил через мыс Бон, миновал города Набеул и Хаммамет — пристанища туристов, изобилие отелей и закусочных. Справа тянулись песчаные пляжи, над которыми поднимался лес разноцветных зонтиков, а слева до самого горизонта простирались солончаки. Спидометр пощелкивал, отсчитывая мили. К северу от Набеула местность стала более зеленой, поселения попадались значительно реже.

На отрезке пути от Соуссы до Сфакса побережье изобиловало удобными для купания бухточками, вдоль шоссе росли рощицы оливковых деревьев, стволы которых причудливо изгибались в разные стороны, — сказывалось воздействие задувавших с моря ветров. В одной такой рощице они заметили человека с духовым ружьем, который, должно быть, распугивал воробьев. Андре дал гудок; человек помахал рукой, ствол ружья засверкал на солнце. Путешествие заняло целый день.

Под вечер они остановились в Габесе, курортном городке, известном своим оазисом и замечательным пальмовым лесом в три тысячи стволов. Как выяснилось, Дауни забронировал им номера в дешевом отеле на побережье. Следуя полученным инструкциям, Мунго заплатил наличными и потребовал квитанцию.

Рассвет следующего дня застал их в дороге. Убаюканный жарой и покачиванием автомобиля, Мунго вскоре заснул.

Свитс растолкал его за несколько миль от ливийской границы, в городке под названием Рас-Идейр. Все переговоры с пограничниками, которые были вооружены автоматами, вел Андре. Пограничники явно скучали и изнывали от жары. Андре отважился пошутить; самый молодой из солдат расхохотался и схватился за ремень автомата, который так и норовил соскользнуть с плеча. Тунисские паспорта были надлежащим образом проштампованы, и «мерседесу» разрешили проехать. Мунго пригнулся. Андре уловил его движение и улыбнулся в зеркало.

— В Ливии трудятся восемьдесят тысяч граждан Туниса.

Они постоянно мотаются через границу, туда-сюда. Пока Каддафи нуждается в специалистах, проблем возникать не должно.

Шоссе вновь вышло на побережье Средиземного моря.

Мунго пристально разглядывал воду — зеленовато-голубую у берега и почти синюю у горизонта, где она сливалась с безоблачным голубым небом.

— О чем ты думаешь? — спросил Свитс, повернувшись к Мартину. С Хьюби явно что-то происходило: раньше он подобных вопросов не задавал.

— Поплавать хочется.

— Ага, плыть себе и плыть, до Самой Италии. — Свитс потер шрам над глазом. — Сдается мне, я понимаю, что ты хочешь сказать.

Зувары они достигли приблизительно два часа спустя после того, как пересекли границу. «Ситроен», в полном соответствии с тем, что говорил Дауни, стоял у двери кузницы на главной улице города.

— Поезжай дальше, — распорядился Свитс. — Не вздумай тормозить, пока не проедешь весь квартал.

— Расслабьтесь, друг мой, — Андре улыбнулся. — Если бы ливийцы что-нибудь заподозрили, они схватили бы вас на границе.

— Делай, что сказано.

Расстояние от Зувары до Триполи составляло что-то около тридцати миль. Город располагался на пересечении двух шоссе. «Мерседес» катился вперед — из света в тень, из тени в свет, а вокруг сменяли друг друга разнообразные виды, запахи и звуки. В сотне ярдов от «ситроена» Свитс хлопнул Андре по плечу.

— Остановись. — Чиркнув колпаком колеса о бордюр, автомобиль остановился. Андре недоуменно пожал плечами.

Свитс открыл дверцу и сказал:

— Я пошел.

— Где встретимся? — осведомился Мунго.

— Скажем, через два квартала, на боковой улочке слева.

Через десять минут. Лады? — Мунго посмотрел на часы и кивнул. — Не заблудись. — Свитс захлопнул дверцу и направился к «ситроену».

«Мерседес» отъехал от тротуара, но Свитс и не подумал оглянуться, поскольку был занят тем, что изучал улицу. Он нервничал; в такой момент его лучше было не отвлекать. Он приблизился к «ситроену», поравнялся с багажником машины, наклонился, заглянул в выхлопную трубу. Одна сажа и ничего больше. Дверца со стороны водительского места была открыта. Свитс забрался в салон. Как будто никто не обратил на него внимания. На приборной панели лежала ржавая отвертка; с ее помощью Хьюби открыл «бардачок», достал оттуда белый конверт, в котором обнаружились ключи зажигания и нарисованная от руки карта Триполи с галочкой на улице Сиди-Исса. Рядом с галочкой был написан номер дома.

Свитс сложил конверт пополам, сунул в карман рубашки, затем вставил в замок ключ. Двигатель завелся с первого поворота. Хьюби взглянул на часы. До встречи с Мунго оставалось шесть минут. Он выжал сцепление, посмотрел в боковое зеркало, пропустил ярко-зеленое такси, осторожно отпустил педаль, — двигатель взвыл, пикап затрясся как в лихорадке и выскочил на середину мостовой. Свитс вырулил на свою полосу, а на перекрестке свернул налево.

С точки зрения Андре, он выполнил все, за что ему было заплачено, а потому француз рвался как можно скорее покинуть Зувару. Проблема заключалась в том, что Мунго отказывался вести всякие разговоры об отъезде Андре, пока не появится Свитс. Француз явно оскорбился. Он достал из-под сиденья пластиковую бутылку с минеральной водой, отхлебнул, затем неохотно предложил бутылку Мартину. Тот поднес горлышко к губам. Теплая вода имела слабый привкус апельсинового сока. Тут из-за угла показался «ситроен».

Мунго огляделся: ни пешеходы, ни какой-либо автомобиль в потоке уличного движения подозрений не вызывали. Свитс переключил передачу, и дизельный двигатель «ситроена» раздраженно фыркнул. Мунго вылез из «мерседеса». Андре широко улыбнулся, уже прикидывая, должно быть, как потратит честно заработанные денежки. Свитс притормозил рядом с «мерседесом», и Мунго быстро запрыгнул в кабину «ситроена».

— Обратно на шоссе? — спросил он. Свитс кивнул. Мунго обернулся. Багажник пикапа загромождали деревянные ящики, украшенные черной вязью арабских букв. — Не смотрел, что там?

— Некогда было.

«Мерседес» тронулся. Свитс отпустил Андре ярдов на тридцать и поехал следом, стараясь сохранять дистанцию.

Какой-то старик, который стоял в луже воды, потряс над головой связкой рыбы и что-то крикнул. Его лицо и руки были в чешуе, которая серебрилась в лучах солнца. Свитс выехал на главную улицу, затем свернул в переулок, который должен был вывести на шоссе. Некоторое время спустя они выбрались на дорогу. Внезапно впереди показалась громадная куча земли, возле которой валялись в грязи лопаты и кирки, словно строители объявили забастовку, побросали свои инструменты и разошлись по домам. Вдоль обочин дороги выстроилась техника. «Мерседес» обогнул бульдозер, причем дорога в этом месте была настолько узкой, что Андре пришлось сбросить скорость почти до минимума. Интересно, пройдет ли «ситроен»?

— Должно быть, время молитвы, — произнес Свитс, имея в виду причину, по которой не видно было строителей, и сосредоточился на вождении. Он не сводил взгляда с бокового зеркала, а потому заграждение первым увидел Мунга Дорогу преграждали с десяток вооруженных до зубов солдат, джип с пулеметом в кузове и русский танк Т-52. Андре резко затормозил, «мере» развернуло поперек дороги. Мунго услышал гудение: башня танка начала медленно поворачиваться.

— Жми! — крикнул Мартин.

Позади зарокотал движок бульдозера. Свитс нажал на тормоза, переключился на заднюю передачу. «Ситроен» врезался багажником в нож бульдозера. Свитс рванул рычаг, но ехать было некуда — они оказались в ловушке между бульдозером и «мерседесом». Гудение прекратилось. Из ствола танка вырвалось пламя. «Мере» подпрыгнул, крышка капота оторвалась и плюхнулась в грязь, забрызгав солдат; объятый огнем автомобиль рухнул на асфальт, к небу потянулись клубы густого черного дыма.

— Господи! — прошептал Свитс. Лобовое стекло «мерса» покрылось паутиной трещин и окрасилось в розовый цвет — к нему прилипли куски плоти. Вновь послышался гул, и башня танка развернулась в сторону «ситроена».

Глава 31

Александрия

Миниатюрный будильник на батарейках зазвонил ровно в шесть часов. Звонок телефона раздался несколько секунд спустя. Это звонили снизу, от портье. Как всегда, Дауни решил подстраховаться. Чарли и Дженнифер позавтракали в ресторане гостиницы. Завтрак состоял из омлета, жареных помидоров, подливки и пшеничных хлебцев. Они допивали по второй чашке кофе, когда к столику подошел высокий и худой араб в брюках цвета хаки, яркой гавайской рубашке и кожаных сандалиях на босу ногу. Он проигнорировал Чарли и улыбнулся Дженнифер, показав зубы из разряда тех, какие можно купить только за деньги, после чего сообщил, что является их водителем и что им пора ехать.

— Как тебя зовут, приятель? — спросил Чарли, ухватив араба за рукав.

— Если хотите, зовите Амиром. — Араб пожал плечами. — Торопитесь. Нам нельзя опаздывать.

В аэропорту их поджидал маленький двухмоторный «бичкрафт». Амир забрался в кокпит и запустил двигатель. Динамик затрещал, потом из него донеслась фраза на арабском.

Амир что-то ответил, отрегулировал дроссель; самолет развернулся, а затем медленно вырулил на запасную полосу.

Двигатели взвыли, «бичкрафт» задрожал всем корпусом, а потом, набирая скорость, помчался по узкой полоске асфальта. Амир потянул на себя штурвал: нос самолета задрался кверху, а в следующее мгновение машина оторвалась от земли. Чарли посмотрел в иллюминатор, стекло которого испещряли многочисленные трещины. Под ними лежала Александрия — виднелись отмели у побережья озера Мариут, грузовые суда, что стояли на якоре в гавани; в глаза били солнечные зайчики, что отражались от лобовых стекол автомобилей, которые двигались по Карнизу. Чарли хотел было посмотреть, как выглядит с высоты отель «Палестина», но вид на тот загораживало крыло. Вскоре самолет повернул на юг, в направлении границы с Ливией. Постепенно набрав добрых восемь тысяч футов «бичкрафт» полетел вдоль побережья Арабского залива. Сверху море казалось гладким и спокойным — этакое огромное голубое зеркало, отороченное, у берега, белой полоской прибоя. Расстояние между Александрией и городком Амсаад, что находился близ границы, составляло не более трехсот миль. Скорость же самолета равнялась ста двадцати узлам; по словам Амира, они должны были приземлиться что-то около десяти часов.

— О чем ты думаешь? — справилась у Чарли Дженнифер.

— Так, ни о чем, — отозвался он, глядя на ее отражение в иллюминаторе. Дженнифер пристально смотрела на него.

— Хочешь вернуться в Каир и забыть обо всем, как о страшном сне?

— Нет, — ответил Чарли, представив себе свою каморку, красно-сине-зеленые полоски на стене, вспомнив одиночество, от которого не знал куда деваться. — Я всего лишь хочу, чтобы мы с тобой очутились где-нибудь в другом месте.

Вдвоем.

— Я люблю тебя, Чарли, — Дженнифер развернула его к себе и поцеловала в губы.

— Правда?

— Да. Очень-очень.

Часы показывали начало одиннадцатого, когда тембр двигателей слегка изменился и самолет пошел вниз. Местность мало-помалу перестала напоминать картину кисти абстракциониста; уже можно было различить отдельные детали ландшафта. Дженнифер показала в иллюминатор. Амсаад! Снижение продолжалось. Чарли заметил пограничный пост — здание таможни, барьеры в черно-белую полоску, лендроверы на автомобильной стоянке. Из караульного помещения вышел человек: он потянулся, затем, заслонив глаза ладонью, посмотрел на небо. Земля быстро приближалась. Чарли услышал свист — это Амир насвистывал сквозь зубы какой-то мотивчик. Касание! Посадка оказалась довольно жесткой, несмотря на то что амортизаторы значительно смягчили удар, и Чарли порадовался, что не забыл пристегнуться. Амир выругался по-арабски, включил тормоза. Двигатели натужно взвыли, самолет окутали клубы пыли, которые, впрочем, тут же развеялись. Аэропорт походил на военный лагерь: узенькая асфальтовая дорожка, горсточка сборных домиков из гофрированного железа. Амир снял шлем, расстегнул ремень, прошел мимо пассажиров, распахнул дверь и ногой сбросил вниз складную лесенку.

— Приехали, — он схватил Чарли за руку. Чарли вырвался. Амир ухмыльнулся; чувствовалось, что он изрядно нервничает. Дженнифер встала и направилась к открытой двери, навстречу пыли и солнечному свету. Амир пробормотал что-то на ухо Чарли, однако шум двигателей еще не стих, поэтому разобрать, что он говорит, не представлялось возможным.

Следом за Дженнифер Чарли спустился по алюминиевой лесенке, зажмурился, когда поднятый пропеллерами ветер швырнул ему в лицо пыль, потом обернулся и встретился взглядом с Амиром, который стоял в дверном проеме. Ему показалось, что Амир глядит на него с сочувствием, если не с жалостью. Но вот глаза Амира хищно блеснули, дверца борта захлопнулась. Что, черт возьми, все это означает?

Чарли взглянул на кокпит — и чуть не ослеп от ярких бликов солнечного света на стекле кабины. Самолет развернулся, двигатели загудели на полтона ниже, «бичкрафт» помчался по взлетной полосе; внезапно задул встречный ветер, самолет рыскнул в сторону, крылья сверкнули на солнце, машина взмыла в воздух и быстро превратилась в крохотную точку, а вскоре исчезла совсем. Дженнифер взяла Чарли за руку, и они направились к ближайшему из домиков. Несмотря на близость моря, было явно за девяносто градусов. Чарли и Дженнифер спрятались в тени домика, однако это не принесло облегчения, поскольку металл буквально источал зной.

— По-моему, Джек говорил, что нас будет ждать автомобиль, — сказала Дженнифер.

— Да.

— И где же он, в таком случае?

— Не волнуйся, все будет в порядке.

Дженнифер кивнула. Ей было не по себе. Лондон казался таким же далеким, как Луна. Она никак не могла отвлечься от мыслей об отце, о том, какой смертью он умер. Неожиданно ей вспомнилось, как гудел в маленьком домике под Лондоном проектор, и она сосредоточилась на этом воспоминании, которое словно твердило: брось, не переживай, то всего лишь фильм, там все понарошку, все не взаправду. Однако действительность опровергала умозаключения. В двух шагах от границы государства, на территории которого погиб ее отец, Дженнифер не могла тешить себя иллюзиями. Отец погиб, и она прилетела за его останками.

Вдалеке показалась машина — иссиня-черный «ауди», из которого, несмотря на закрытые окна, доносилась арабская музыка. Лимузин величаво прокатил мимо, исчез за домиками, а мгновение спустя появился снова. Приемник выключили, и теперь слышалось лишь, как шуршат по асфальту шины.

— Думаешь, нас заметили? — спросила Дженнифер.

— Будем надеяться.

«Ауди» развернулся в их сторону, подъехал к домику, притормозил, подняв клуб пыли; распахнулась задняя дверца.

Чарли вдруг представил себе, как Дженнифер садится в машину, дверца захлопывается, и лимузин уезжает, оставив его в гордом одиночестве на пустом аэродроме.

— Я первый, — проговорил он. За рулем сидел человек в пилотке и сером комбинезоне без каких бы то ни было эмблем и нашивок. Нельзя было даже определить, солдат он или офицер. Едва прилетевшие уселись на сиденья, «ауди» тронулся. Чарли поинтересовался:

— Куда мы едем? — Водитель нахмурился, надул щеки и передернул плечами.

— Вы говорите по-английски? — справилась Дженнифер.

Водитель снова пожал плечами, потом включил магнитофон. Из скрытых динамиков полилась музыка, затем зазвучал голос популярной египетской певицы Оум Кальтум. Чарли был про нее наслышан: она активно поддерживала Организацию освобождения Палестины. «Ауди» миновал последний домик, скорость машины заметно возросла. Чарли посмотрел в заднее окно. Сквозь поляризованное стекло местность выглядела до отвращения серой и унылой. Через границу они проехали без остановки. Над караульным помещением трепетал на ветру, который поднимал большой электрический вентилятор, красно-бело-черный ливийский флаг. Даже в салоне лимузина, хотя все окна были закрыты, можно было различить гудение двигателя и скрежет лопастей. Через несколько миль они свернули с шоссе на боковую дорогу, которая, прихотливо извиваясь, бежала к морю мимо купы акаций. Деревья накрывала сверху буро-зеленая камуфляжная сетка. Внезапно автомобиль выскочил из не слишком густой тени на свет. Близ обочины дороги, на лужайке, стоял вертолет, «Августа А-109 Хирундо» итальянского производства. Пилот, должно быть, заметил машину: двигатель пронзительно взвыл, винт начал медленно вращаться. «Ауди» затормозил. Водитель вылез наружу, распахнул заднюю дверцу и протянул Дженнифер руку.

Вертолет доставил их в расположенный в пустыне городок Абдун-Нассер, где обоих посадили в русский штурмовик «Су-20/22», в кабине которого было не повернуться из-за обилия электронных приборов.

Чарли и Дженнифер уселись на откидные сиденья, напротив разместился человек, который назвался Халимом, — низкорослый, коренастый, лысый; у него не было ни бороды, ни даже волос на руках. Халим застегнул ремень. Послышался рев двигателей, корпус штурмовика завибрировал; пилот убрал тормоза, и самолет рванулся по взлетной полосе.

Чуть более часа спустя штурмовик совершил посадку в международном аэропорту Тарабулус.

У трапа Чарли, Дженнифер и Халима ожидал зеленый «мерседес», на котором их отвезли к зданию аэропорта. Там гостей встретил высокий и худой мужчина: зачесанные назад волосы, рябое лицо, набрякшие веки. Он сказал, что его зовут Мустафа, и протянул Чарли руку. Ладонь Мустафы оказалась горячей и влажной, как у младенца. Следом за ним они прошли через несколько ярко освещенных коридоров и очутились в просторном конференц-зале. Едва Чарли и Дженнифер вошли внутрь, как на какой-то миг установилась тишина, а потом те люди, что находились в зале, загомонили на доброй дюжине языков, защелкали затворами, повыставляли вперед диктофоны.

— Что за черт? — пробормотал Чарли.

— Пресс-конференция. — Мустафа с улыбкой похлопал его по плечу, как будто Чарли был маленьким мальчиком, которому следовало придать уверенности.

— Я думал, мы устроим пресс-конференцию после разговора с полковником Каддафи.

— К сожалению, лидер занят. Нам пришлось слегка перекроить программу. Пожалуйста, постарайтесь нас понять.

Халим вывел американцев на небольшую сцену, на краю которой ощетинился микрофонами плексигласовый подиум.

В зале, как заметил Чарли, имелись две телекамеры — одна на сцене, другая у дальней стены. Корреспонденты снова принялись выкрикивать вопросы, однако Халим жестом призвал их к молчанию, представил Дженнифер и Чарли на арабском, французском, английском, немецком и итальянском, а затем указал на смуглокожего человека, который чуть выдвинулся вперед. Тот прокашлялся и сказал:

— Ибн-Саад, газета «Аль-сиясах». Миссис Макфи, правда ли, что вы прибыли в Ливию по личному приглашению полковника Каддафи?

— Правда, — ответил за Дженнифер Халим. — Мистер и миссис Макфи — гости ливийского народа.

— Как долго вы намерены пробыть в Ливии? — справился другой журналист.

Дженнифер заколебалась, повернулась к Чарли. Халим по» дошел к подиуму и проговорил в микрофоны:

— Миссис Макфи и ее муж могут оставаться на территории Социалистической Народной Ливийской Арабской Джамахирии столько, сколько пожелают.