Есть люди, притягивающие грозу, и любить их опасно, как опасно пытаться тронуть шаровую молнию. Во всей округе обширной Винтольской долины не было ни одной девушки, которая могла бы сравниться с красавицей Стеллой. Однако большинство искателей приключений и просто любопытных поначалу ждало разочарование. Мало примечательное, хотя и с правильными чертами лицо, стройная фигура, умеющая двигаться совершенно бесшумно, легкие, парящие жесты… Неужели этого было достаточно для очарования? Однако недоумение гостей быстро исчезало. Вечно летящее небо над долиной приносило темные облака из-за гор, и пары дней не проходило без ненастья. Ветер сгибал и ломал деревья в диких ураганных порывах, гремел гром, хлестали ливни… И вот тут-то странное превращение охватывало Стеллу. Обычно тихая и задумчивая, она словно пригубляла какого-то волшебного напитка. Глаза ее внезапно разгорались голубым пламенем. Густые волнистые волосы оживали и обрамляли точеную головку, как крылья. Тело не просто двигалось, а начинало фантастический танец, переливаясь из одной грациозной позы в другую. Голос приобретал звучность и красоту музыкального инструмента типа арфы. И главное, она вся лучилась таинственной радостью переполнявших ее чувств. Ее сердце внимало ветру и непогоде. Они будто раздували в ней бешеный костер беспричинного восторга. Воистину, в эти моменты она действительно становилась звездой, как и значило ее имя, звездой яркой, безумно прекрасной, бесконечно влекущей к себе! О, сколько раз, одна или в присутствии гостей, не в силах сдерживать себя, Стелла бросалась к роялю, и дивные, неповторимые импровизации лились в пространство из-под ее пальцев. Но если они не исчерпывали ее чувств, она кидалась к конюшне и через мгновение мчалась по лугам, не выбирая дороги, и ее алое платье бросало вызов самому Небу.
      Гроза меняла свое направление, из-под лиловых туч вылетали ослепительные молнии и устремлялись по следу безумной всадницы, но она всякий раз успевала ускользнуть от огненных стрел, зато расщепленные горящие деревья почти всегда составляли ее эскорт. А те, кто ее встречал в это время, испуганно крестились и отворачивались или закрывали глаза. И, конечно, судьба Стеллы не могла быть обыкновенной.
      Ее связь со стихией грозы не сулила спокойной жизни. Да, впрочем, она и сама не могла бы существовать без потрясений. И, если гроза медлила за горами, девушка в любой момент могла поторопить ее. Для этого, как утверждали ее соседи, достаточно было Стелле начать распускать и расчесывать черепаховым гребнем свои длинные волосы. Искры сыпались с них электрическим дождем, и тотчас запевал ветер, небо хмурилось, а еще через короткое время налетала буря.
      Однако, что бы ни рассказывали о Стелле, стоило увидеть ее хоть раз, чтобы затем помнить всю жизнь. Жила она вместе со своей старой бабушкой, которая, несмотря на дряхлость, обладала такой же способностью двигаться совершенно беззвучно, и этим нередко приводила в отчаяние дворовых собак. Они пугались ее крадущейся, сгорбленной тени и, поджав хвосты, удирали прочь.
      И вот среди соседей Стеллы появился один молодой виконт по имени Эдмунд. Свое поместье он унаследовал от какого-то дальнего родственника, и только спасаясь от долгов, да и в силу нужды, он прибыл в эти заброшенные места. Встретив Стеллу, он, не задумываясь, отдался во власть ее колдовских чар. Отвага юности, мечтательный склад ума, тайна, окружавшая красавицу, взбудора-жили его воображение, и он решил, что девушка послана ему самой судьбой. Однако неожиданно бабушка Стеллы встала на его пути. Как-то Стелла играла на рояле, а Эдмунд, внимая ей, не упускал пауз, чтобы рассказать девушке о своих чувствах. Внезапно позади него раздался короткий, старческий смешок, и сухая рука коснулась его плеча. Виконт передернулся и отпрянул в сторону.
      – Все, что вы говорите Стелле, чистейший вздор! Вы ей не пара, а ваша «огромная» любовь и преданность не больше капризного котенка.
      – Какого котенка? – в замешательстве вопросил Эдмунд.
      – А вот такого! – отвечала старуха, указывая на руки молодого человека. И тот в ужасе обнаружил у себя на руках пушистого котенка. Была ли то игрушка или настоящее животное, Эдмунд не понял. С детских лет он испытывал странную неприязнь и страх к этим четвероногим, шныряющим по подвалам и чердакам вместе с крысами, а тут еще ему показалось, что острые когти впились в его грудь. Вне себя от боли и досады он отшвырнул котенка в камин. Виконт мог поклясться, что внутри него не было ни дров, ни огня, тем не менее в камине вдруг вспыхнуло пламя, заметались огненные языки, а черный силуэт котенка выгнул спину и стал расти. Потом с оглушительным шумом лопнул и рассыпался тысячами искр.
      Растерянный виконт проворчал что-то насчет колдовских штучек, за которые можно и поплатиться. В ответ старуха гневно указала ему на дверь. Он был вынужден уйти, но это обстоятельство не охладило его пыла. В один из грозовых дней он увидел, как из усадьбы Стеллы вылетела всадница в алом платье амазонки, и помчался вслед за ней на самом лучшем из своих скакунов. До самых сумерек гнался Эдмунд за ней. Наконец она остановилась у леса и спешилась. Виконт рванулся к ней и чуть не остолбенел. Перед ним, опираясь на серебряную трость, стояла не Стелла, а ее бабушка. На этот раз в ней не было угрозы, и даже яркое платье на скрюченном теле не создавало картины зловещего гротеска. По морщинистому лицу старухи стекали то ли капли дождя, то ли слезы…
      – Оставьте в покое Стеллу. Ни вам, ни ей судьба не подарит счастья, – умоляюще произнесла она.
      – И что я должен сделать? – спросил виконт, тронутый ее тоном.
      – Уехать и, главное, забрать своего котенка! – последовал ответ.
      «Да она не ведьма, а сумасшедшая, – решил Эдмунд, возвращаясь домой. – Однако как она умудрилась столько часов скакать на коне при всей своей дряхлости?»
      Последующие встречи со Стеллой были удачнее. Девушка благосклонно выслушивала Эдмуда и даже дарила ему редкие улыбки. Тем не менее что-то стояло между ними, и чуждая воля, более могущественная, нежели чувства виконта, развела их.
      Случилась война, Эдмунд покинул имение и вскоре забыл о своем увлечении среди грохота сражений, победных фанфар, бесшабашной жизни воина, готового в любой день станцевать с самой смертью.
      Однако бурная молодость незаметно пролетела. Эдмунд очнулся, как от пьяного угара, и обнаружил себя в седине и солидном возрасте. Дважды он пытался устроить свою судьбу, но неудачно. Одна его супруга умерла, вторая сбежала. Детей у виконта не было, и он жил в каком-то провинциальном городе совершенно один. Имение в Винтольской долине он давно проиграл в карты, а память о тех днях приносила не самые радостные чувства. Близилась старость и давала знать о себе все усиливающейся рассеянностью. Как-то, перебирая бумаги, Эдмунд наткнулся на нераспечатанное письмо. В нем было приглашение на день рождения Стеллы, которое должно было праздноваться через неделю. Пораженный, виконт мигом собрался и отправился в путь. Одиночество было для него страшнее самых волшебных соседей. Через несколько дней он уже был на месте. Сердце Эдмунда странно забилось, когда он увидел, что усадьба Стеллы совсем не изменилась. Густые кроны деревьев нависали над длинными аллеями. Из дома доносились звуки рояля. Вот они смолкли. Дождь начинал накрапывать, но неожиданно остановился. Со ступенек дома спустилась Стелла. Ни малейшей морщинки не появилось на ее лице. Та же легкость движений и изысканность поз отличала ее походку. За ее спиной возникла фигура вечной старухи. Она напоминала огромную ползущую по дорожке улитку.
      Усадьба оказалась полной гостей. К вечеру зажгли фонарики, и приглашенные музыканты взялись за инструменты. Погрузившись в сладкие грезы, забыв о прожитых годах, виконт танцевал со Стеллой, и чувства его кипели, как в молодые годы. Он пытался что-то объяснить девушке, но она каждый раз прижимала тонкий пальчик к его губам. Наконец, они оказались в отдаленной от общей залы комнате. Эдмунд обнял Стеллу и поцеловал. Тотчас кто-то царапнул его за ногу. Он увидел котенка, выскочившего из камина. Искры так и сыпались с его шкурки, а он, подняв хвост трубой и выгнув спину, носился вокруг людей и мешал им перейти за пределы огненной черты. Стелла побледнела и в отчаянье прижала руки к груди. Мгновение – и вся усадьба вспыхнула, как факел.
      – Закройте глаза и бегите, – крикнула Стелла. Виконт повиновался ей и бросился прочь из дома. Странно, с закрытыми глазами, он сразу нашел дорогу, и пламя, отступив на миг, не обожгло его. Однако, вновь открыв глаза, Эдмунд обнаружил сплошную стену огня, окружившую дом. Среди него выделился силуэт старухи с воздетыми к небу руками.
      – Забери котенка, – прохрипела она. Еще короткое время, и от усадьбы осталось лишь пепелище. И тогда только налетела гроза, и хлынул ливень. Эдмунд не помнил, как добрался до лошади и вернулся домой. Неделю или две виконт пролежал в бреду. Наконец медленно стал поправляться. Опять попалось ему в руки письмо-приглашение от Стеллы. Он внимательно перечитал его и обратил внимание на адрес и дату. Послание было написано тридцать лет назад и адресовано на усадьбу в Винтольской долине.
      – Ну и бред, – облегченно вздохнул Эдмунд. – Я, кажется, заблудился в собственных снах.
      Позади него послышался шорох. Пушистый черный котенок тихо выпрыгнул из камина и под его лапками задымился ковер. Виконт кинулся на него, но животное перемахнуло в сад. Во дворе у Эдмунда бегали две борзые. Хозяин натравил их на котенка. Две живые стрелы разом кинулись на черный клубок, раскрыв пасти, но в то же мгновение с воем отпрянули назад. Ожоги на мордах и поджатые хвосты были единственным результатом атаки.
      Наверное, месяц Эдмунд посвятил поимке котенка и тушению вспыхивающих то здесь, то там пожаров. Потом ему приснилась Стелла, которая передала ему котенка:
      – Пожалуйста, верни его и не причиняй ему вреда, – произнесла она.
      И вот снова виконт ехал в Винтольскую долину, а котенок дремал у него на коленях.
      Вскоре причудливая решетка парка и осиновая аллея встали перед Эдмундом. Колонны усадьбы белели сквозь зелень кустов как ни в чем не бывало. Виконт протер глаза, тотчас пламя пожарища и грохот оглушили и ослепили его. Он прижал котенка к груди, и мгновенно вернулась картина мирной, ничем не потревоженной жизни. Знакомые по прежнему разу гости бродили по нарядным залам, звучала музыка. И как раньше, в самой дальней комнате Эдмунд нашел Стеллу. Она сидела за роялем, но руки ее бессильно лежали на коленях.
      – Я принес котенка, как вы просили, – промолвил Эдмунд.
      – Так отпустите его навсегда или заберите себе! – рассмеялась Стелла. – В нем ваша любовь.
      Еще мгновение, и котенок запрыгал по клавишам. За ним неслись белые тонкие пальцы музыканта.
      Опять вспыхнуло и запылало пламя.
      – Это наш последний танец! – прошептала Стелла, обнимая виконта. Они закружились среди огня, и безумие повело эту странную пару вслед за собою в иной мир.
      Наутро в старинном, заросшем парке, где когда-то, лет тридцать назад, сгорела усадьба, у могилы Стеллы нашли бездыханное тело старого виконта. Он улыбался и казался счастливым.

 
 
      Над берегом широкого залива тянулась гряда холмов. Их северные склоны нависали обрывами над песчаными дюнами, поросшими хвойными деревьями. Там у одной из глухих дорожек, ведущих к морю, возвышался мало приметный среди деревьев замок. Его серые стены определили название замка, и когда небо закрывали облака и шел дождь или на землю наплывал туман, отыскать Серый замок становилось нелегко. Он словно превращался в невидимку, сливаясь с тусклым фоном окружающего и прячась за стволы высоких сосен. И в сумерках, когда ветер раскачивал деревья, казалось, что и очертания замка начинают двигаться над обрывом, словно замок топчется на месте и собирается прыгнуть вниз. А с берега моря его звала бесконечная заунывная песня прибоя. Вихрился песок среди голубой осоки, скрипел и трещал старый лес, и крики чаек надрывали сердце.
      В давние годы в Сером замке жил кавалер Триголь. Никто не знал, сколько ему лет. Старики рассказывали, что их родители помнили хозяина замка во цвете лет и с тех пор он не менялся. Конечно же, само собой напрашивалось простое объяснение: старому хозяину приходил на смену молодой, и в свой черед его сменял следующий… Однако никто не встречал в окрестностях замка за многие годы ни одного ребенка, не видел ни одного могильного холма, которые могли бы свидетельствовать о смене владельцев. И если так, то кавалеру Триголю должно было быть не менее двух сотен лет. Нелепость! Если взглянуть на его статную фигуру, легкие и быстрые движения, услышать его звонкий голос, малейшие подозрения в старческом возрасте пропадали. Впрочем, к этой загадке можно было подойти и с другой стороны. Говорили, что кавалер Триголь увлекался алхимией и чернокнижием. Может, это позволило ему сбросить с себя власть долгих лет, сохраняя силы и молодость… И вообще много странного окружало его личность и связанные с ним истории, которые будили воображение и вызывали тревогу соседей.
      Взять хотя бы жизнь в замке. В дневное время он казался пустым и заброшенным. Но стоило ночному мраку окутать землю, как в витражах окон загорались разноцветные огни, подобные рождественской елке, из-за стен слышалась музыка, ворота в замке открывались, и слуги, облачившись в рыцарские доспехи и держа дымные факелы, поднимались на башни или выходили к дверям. Казалось, Серый замок был готов встретить любого гостя. Однако недобрая слава отпугивала многих. Даже разбойники обходили замок стороной, хотя о богатствах, хранящихся в подвалах кавалера Триголя, ходили легенды. Немногие посетившие его жилище, рассказывали о роскошной библиотеке, где хранились книги в золотых переплетах, свитки папирусов, странные тома с деревянными страницами и бронзовыми обложками. Великолепная посуда из венецианского стекла и богемского хрусталя украшала интерьеры залов, удивительное собрание оружия со всех концов света было развешено по стенам. Но самым удивительным являлась портретная галерея, которая спиралью спускалась по коридорам вглубь подземелий замка. Сотни изображений прекрасных дам, прославленных рыцарей, юных пажей, звонкоголосых менестрелей, неподражаемых шутов заполняли коллекцию хозяина.
      Наверное, все-таки замок был достаточно известен среди ценителей красоты и древности. Его посещали, стараясь не привлекать внимания ни к себе, ни к владельцу. И, верно, этому способствовало странное правило для посетителей
      замка. Даже во время балов гости должны были сохранять молчание. Они танцевали, восхищались произведениями искусства, пировали за великолепными столами, но кроме музыки да боя часов не раздавалось иных звуков. Возможно, шум голосов мог спугнуть то призрачное счастье, которое дарила красота, поселившаяся в замке. Интересно, что кавалер собирал в свою коллекцию портреты счастливых людей или, во всяком случае, они были написаны в ту пору, когда люди считали себя счастливыми… Это могло бы составить ему добрую репутацию, если бы не слухи, что многие из тех, чьи портреты попали в Серый замок, незаметно исчезали. То ли меняли свою судьбу и покидали дома, не оставив после себя следа, то ли они вообще уходили из этой жизни – доподлинно неизвестно. Художники, которых нанимал кавалер, были связаны столь серьезной клятвой, что ни золото, ни угрозы не могли заставить их разговориться о тайнах Серого замка и его посетителях.
      Однажды весной в соседнем городе был устроен роскошный бал. Со всей округи съехалась масса гостей. В числе других был приглашен кавалер. К удивлению многих, загадочный затворник принял приглашение. Остроумие, легкость шуток, поэтический дар делали Триголя желанным собеседником. Однако более других достоинств привлекала его способность угадывать судьбу. Среди толпы гостей оказалась юная графиня Жилинда. Это был ее первый бал. Радость жизни, полнота чувств, сила молодости переполняли ее и, будь она даже менее прекрасна, то все равно привлекала бы взоры. Прежде всех ее заметил и пленился ею герцог Брасс. Мало кто знал, что молодой наследник герцогского трона должен был в этот вечер выбрать себе невесту. Выполнение этого условия делало его законным правителем края. Выбор герцога был мгновенным, так же как порыв его пылкого сердца. Он пригласил Жилинду на танец и после танца подарил ей кольцо с сапфирами. Только абсолютный невежда, увидев это, мог не понять значения этого дара. И только человек совершенно не дорожащий своей жизнью осмелился бы после этого пригласить графиню на следующий танец. Кавалер Триголь сделал это, презрев изумленный ропот толпы. Вероятно, его сочли сумасшедшим, и герцог допустил, чтобы бал продолжался как ни в чем не бывало. Жилинда, оказавшись в сложном положении, тем не менее оценила риск и отвагу Триголя.
      – Вы дружите с судьбой, как о вас говорят, кавалер. Что сулит она вам в этот момент?
      – Она послала мне встречу с вами и грядущее счастье! – галантно ответил Триголь.
      – Мое счастье с герцогом? – уточнила графиня.
      – Нет! Мое и ваше… – ответил кавалер. – Что же касается герцога Брасса, то он не принесет вам радости.
      Дошли его слова до герцога или нет – неизвестно, но вскоре после танца один из придворных, известный своей ловкостью в поединках, намеренно толкнул кавалера и вынудил его к вызову на дуэль. Через короткое время еще двое молодых людей, искавших покровительства в карьере при герцогском дворе, придравшись к каким-то мелочам, разыграли ссору. К утру следующего дня Три-голь должен был участвовать в трех поединках. Подробности их ошеломили многих. Кавалер Триголь опоздал к первой и второй дуэли, назначенным в одном и том же месте, и любезно предложил своим противникам разом удовлетворить их обиды, скрестив шпаги одновременно с тремя. Секунданты хотели воспротивиться, сочтя силы явно неравными, однако кавалер убедил их доводом, что в любой дуэли всегда выявляется преимущество того или иного бойца.
      Итак, четыре шпаги разом скрестились и ожесточенно вступили в бой. Через десять минут шпага одного из противников была выбита кавалером из рук и передана секунданту. Через четверть часа та же судьба постигла шпаги оставшихся противников.
      – Вы удовлетворены, господа? – спросил кавалер.
      Отдохнувший первый яростно запротестовал. По знаку Триголя всем троим вернули шпаги. Они напали на кавалера. Однако на этот раз они еще решили использовать кинжалы и метнули их в Триголя. Один из них, оцарапав ему плечо, вонзился в грудь второго противника. Третий, решив, что его товарищ переметнулся на сторону кавалера, внезапно накинулся на первого, и оба разом поразили друг друга. Триголь вышел победителем, не пролив и капли крови своих противников.
      Целую неделю город гудел о колдовских чарах кавалера, а виновник этого скандала явился в дом графини Жилинды и просил ее руки. Наверное, эта дерзость– перейти дорогу правителю края – привела бы Триголя за решетку или к еще большим неприятностям, но дама постаралась до времени сохранить его визит в тайне. Сам кавалер напрасно пытался убедить юную красавицу в том, что ее выбор противоречит воле звезд и герцог ей не пара. Получив отказ подарить ему свое сердце, Триголь просил о милости сделать портрет Жилинды. Не желая еще больше огорчать его, она дала согласие. На следующий день явился художник от кавалера и стал писать ее портрет.
      В последний день лета город праздновал свадьбу герцога Брасса и прекрасной Жилинды. Звенели колокола, свадебный кортеж был украшен цветами, а в это же время золотая карета, запряженная белыми лошадьми с плюмажами из павлиньих перьев, увозила портрет невесты в Серый замок.
      Пронеслись, как стая ласточек, дни веселья, и слепящий восторг молодости стал отступать перед трезвыми буднями. Грусть пришла в сердце Жилинды. Не находя причин, она думала, что портрет унес с собой часть ее жизни и счастья.
      Образ таинственного кавалера поселился в ее снах. Все могло бы быть еще терпимым, но у герцога оказалось безумно ревнивое сердце. Имя кавалера, произносимое во сне его женой, вызвало целую бурю в его душе, и напрасно Жи-линда пыталась объяснить свои чувства и успокоить его. Однажды герцог решил пробраться в Серый замок и узнать тайны его владельца. Взяв лишь слугу, он отправился ночью к жилищу Триголя. Веревки помогли ему взобраться на стену и заглянуть в окно. По галереям роскошных зал, взявшись за руки, двигалась сверкающая лента гостей. Тихо звучала чарующая музыка. В первой паре, возглавляя череду танцующих, шел кавалер Триголь, а рядом с ним, цветя улыбкой, счастливая Жилинда.
      Сдирая в кровь руки, герцог спустился на землю и погнал коня к городу. Одно всепоглощающее желание владело им. Ударить в набатный колокол, поднять войска и вернуться к Серому замку, чтобы не оставить камень на камне. Лишь приблизившись к городу, он несколько пришел в себя. Дворец его окружала тишина. Герцог рванулся к спальне. Его жена мирно покоилась в постели. Сознание вернулось к Брассу. Возможно ли, что кавалер нашел двойника прекрасной Жилинды и привел ее к себе? А может, то было чистейшее колдовство? Не опозорит ли себя герцог, впутав имя герцогини в расправу над кавалером?
      Вначале следовало поступить осторожно. Герцог переодел в купца одного из своих верных людей и послал его в Серый замок, чтобы купить портрет Жилинды. Посланец его вернулся с пустыми руками. Кавалер не нуждался ни в золоте, ни в драгоценных камнях.
      Отныне кавалер мог считать свою цитадель обреченной. Хорошо вооруженный отряд герцога окружил Серый замок и двинулся на штурм. Никто не ответил на грозные завывания боевых труб и гром барабанов, но в башнях и на стенах вдруг появились защитники. Не было на них рыцарских доспехов, шли в бой они прямо с бала в нарядных одеждах с мечами в руках, но больше всего поразило нападавших молчание противников. Ни звука не вырывалось из их сомкнутых губ, даже если оружие пробивало их тела. Они сражались ожесточенно и, несмотря на раны, никто не покинул стен. Невольный страх охватил воинов герцога. Уже добрая половина отряда лежала под стенами Серого замка, а число защитников не Уменьшилось ни на одного человека. Герцог вынужден был отвести войска.
      Поражение и нестерпимая ревность продолжали мучить Брасса. Он потерял сон и покой. Наконец, однажды, чувствуя, что сходит с ума, он оседлал коня и отправился в замок один. Кавалер словно ждал его.
      – Я пришел просить пощады и помощи! – сказал герцог.
      Кавалер кивнул:
      – Да, вы соединились с душой, которая вам не пара. В этом нет ничьей вины, а лишь расположение звезд, под которыми вы родились и которые вас ведут.
      Потом он дал ему незажженную свечу и повел по своей галерее с коллеж ей портретов.
      – Смотрите на лица, – сказал он. – Когда ваше сердце узнает ту, кому оно принадлежит, свеча загорится сама.