Метро 2034

      – Серёжа, не трогай лётчиков, – предупредил снайпер.
      – И Комсомольская – дрянь, и Новослободская – дерьмо, – послышался хрипловатый низкий голос.
      От неожиданности толстяк поперхнулся заготовленными словами и уставился на бригадира. Остальные тоже сразу затихли, ожидая продолжения: тот почти никогда не принимал участия в их разговорах, даже на прямые вопросы отвечая совсем коротко или не отвечая вовсе.
      Он так и сидел к ним спиной, не спуская глаз с жерла туннеля.
      – На Комсомольской своды слишком высокие, колонны тонкие, вся платформа с путей простреливается – как на ладони, и переходы перекрывать неудобно. А на Новослободской все стены в трещинах, сколько они их ни замазывают. Одной гранаты хватит, чтобы похоронить всю станцию. А витражей там уже давно нет. Полопались. Хрупкая штука.
      Хотя критерии были спорные, возразить никто не осмелился. Помолчав немного, бригадир бросил:
      – Я иду на станцию. Гомера беру с собой. Смена будет через час. Артур остаётся за старшего.
      Снайпер зачем-то вскочил и кивнул, хотя бригадир этого видеть не мог. Старичок тоже поднялся и стал суетливо собирать разложенные пожитки вокруг в вещмешок, так и не доев свою картошку. К костру боец подошёл уже в полном боевом облачении, в своём непременном шлеме и с объёмистым рюкзаком за плечами.
      – Удачи.
      Глядя на две удаляющиеся по освещённому перегону фигуры – могучую бригадирскую и сухонькую Гомера, снайпер зябко потёр руки и поёжился.
      – Что-то похолодало. Подкиньте полено, а?
      За всю дорогу бригадир не проронил почти ни слова, уточнил только – правда ли, что Гомер раньше был помощником машиниста, а до того – простым обходчиком путей. Старик посмотрел на него подозрительно, но отпираться не стал, хотя на Севастопольской он всем всегда говорил, что дослужился до машиниста, а про свою работу обходчиком вообще предпочитал не распространяться, считая её недостойной того.
      В кабинет начальника станции бригадир вошёл без стука, коротко отдав честь расступившимся караульным. Гомер робко замер у входа, переминаясь с ноги на ногу, глядя, как навстречу тому поднимаются удивлённо из-за стола Истомин и полковник – всклокоченные, усталые, растерянные.
      Бригадир стащил и поставил прямо на истоминские бумаги свой шлем, провёл рукой по выбритой наголо макушке. В свете лампы стало видно, как страшно обезображено его лицо: левая щека была перепахана и стянута огромным шрамом, словно от ожога, глаз превратился в узкую щель, к уголку губ от уха полз, извиваясь, толстый лиловый рубец. Хотя Гомер и считал, что привык уже к этому лицу, сейчас, как и впервые, когда он его увидел, изнутри защекотал противный холодок.
      – Я сам пойду к Кольцу, – не здороваясь, выстрелил он.
      Командир периметра переглянулся с начальником, насупился, собираясь возразить, но лишь обречённо махнул рукой.
      – Решай сам, Хантер… Тебя всё равно не переспоришь.

ГЛАВА 2 «Возвращение»

      Жавшийся у входа старик насторожился: этого имени ему раньше на Севастопольской слышать не приходилось. Не имя даже, а кличка – как и у него самого – никакого, разумеется, не Гомера, а самого заурядного Николая Ивановича, нареченного именем греческого мифотворца уже тут, на станции, за свою неуемную любовь ко всяческим историям и слухам.
      …«Ваш новый бригадир», – сказал полковник дозорным, с хмурым любопытством оглядывавшим плечистого новичка в кевларе и тяжелом шлеме. Тот, пренебрегая этикетом, равнодушно отвернулся от них: туннель и укрепления, похоже, интересовали его куда больше, чем вверенные ему люди. Подошедшим знакомиться подчиненным протянутую руку сдавил, но сам представляться не стал. Молча кивал, запоминая очередное прозвище, и пыхал в лицо синей папиросной гарью, обозначая дистанцию. В тени приподнятого забрала мертвенно, тускло поблескивал изуродованный глаз-бойница. Настаивать никто из них ни тогда, ни позже так и не отважился, и вот уже два месяца его называли просто «бригадиром». Решили, что станция раскошелилась на одного из тех дорогостоящих наемников, что вполне обходятся без прошлого и без имени.
 

Хантер.

 
      Гомер беззвучно пожевал странное слово на губах. Больше подходит для среднеазиатской овчарки, чем для человека. Он тихонько сам себе улыбнулся: надо же, помнит еще, что были такие собаки. Откуда это все в голове берется? Бойцовая порода, с куцым обрубленным хвостом и срезанными под самый череп ушами. Ничего лишнего.
      А имя, если повторять его про себя долго, начинало казаться неуловимо знакомым. Где же он мог слышать его раньше? Влекомое бесконечным потоком сплетен и баек, оно некогда зацепило его чем-то и осело на самое дно памяти. А сверху уже нанесло толстый слой ила: названия, факты, слухи, цифры – все эти бесполезные сведения о жизни других людей, которые Гомер с таким любопытством слушал и так усердно старался запомнить.
      Хан-тер… Может быть, рецидивист, за голову которого Ганза объявила награду? Старик бросил пробный камень в омут своего склероза и прислушался. Нет, мимо. Сталкер? Не похоже. Полевой командир? Ближе. И, вроде бы, даже легендарный…
      Гомер еще раз исподтишка глянул на бесстрастное, будто парализованное лицо бригадира. Его собачье имя ему все же удивительно шло.
      – Мне нужна тройка. Возьму Гомера, он знает здешние туннели, – не оборачиваясь к старику и не спрашивая его согласия, продолжал бригадир. – Еще одного можете дать по своему усмотрению. Ходока, курьера. Пойду сегодня же.
      Истомин суетливо дернул головой, одобряя, потом, опомнившись, вопросительно поднял глаза на полковника. Тот, насупленный, тоже буркнул, что не имеет ничего против, хоть все эти дни и сражался так отчаянно с начальником станции за каждого свободного бойца. С Гомером советоваться, похоже, никто не собирался, но он и не думал спорить: несмотря на свой возраст, старик никогда еще не отказывался от подобных заданий. И на это у него были свои причины.
      Бригадир оторвал от стола свой пудовый шлем и двинулся к выходу. Задержавшись на миг в дверях, бросил Гомеру:
      – С семьей попрощайся. Собирайся надолго. Патронов не бери, я выдам, – и канул в проеме.
      Старик подался, было, за ним, надеясь хотя бы в общих словах услышать, к чему предстоит готовиться в этом походе. Но когда он показался на платформе, Хантер был уже в десятке своих широких шагов, и догонять его Гомер не стал, а только покачал головой, провожая взглядом.
      Вопреки обычному, бригадир остался с непокрытой головой: забыл, задумавшись о другом, или, может, сейчас ему не хватало воздуха. И когда он миновал стайку бездельничающих в обеденный перерыв молоденьких свинарок, вслед ему брезгливо зашуршало: «Ой, девочки, надо же, какой урод!».

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.