Маркиз Англси, движимый валлийским темпераментом и неодолимым любопытством, сразу же проковылял на корму. Опираясь на командора Стивенса, старик высунулся за борт и сквозь кристально-прозрачную воду внимательно исследовал, не выступают ли часом из корпуса яхты винты или какие-нибудь другие движущие устройства. А когда убедился, что, кроме своих безукоризненных очертаний, «Америка» не обладает никакими «дьявольскими штучками», воскликнул: «Если эта яхта действительно безупречна, выходит, мы все ошибаемся!».
Силуэт американской шхуны, ее пропорции и оснастка, невиданные в Англии, отличная выправка экипажа и смелость всего предприятия вызвали всеобщее уважение. Прибытие американцев означало вызов к гонке и вынуждало англичан положить на чашу весов рискованной встречи всю великолепную традицию британского яхтинга, слывшего до тех пор непобедимым.
В американских версиях о ходе событий, предшествовавших пресловутой гонке в борьбе за серебряный кубок Королевской яхтенной эскадры, содержатся категорические утверждения, что англичане струсили, опасаясь поражения. В качестве доказательства приводится то обстоятельство, что ни одна яхта не приняла вызова, сделанного командором Стивенсом в письменной форме в день прибытия в Каус.
«Чтобы сравнить достоинства разных типов шхун Старого и Нового Света, — говорилось в вызове, — Нью-йоркский яхт-клуб в лице командора Стивенса предлагает Королевской яхтенной эскадре, чтобы яхта «Америка» приняла участие в гонке против любого числа шхун, входящих в любую яхтенную флотилию королевства, отобранных командором Королевской яхтенной эскадры. Гонка должна проходить по Ла-Маншу, в его части, не прикрытой островом Уайт, и при ветре со скоростью не менее 6 узлов. Гонка должна состояться в ближайшее время, в день, назначенный командором Королевской яхтенной эскадры, а если в тот день не будет ветра (со скоростью не менее 6 узлов), то в первый же день, когда такой ветер подует».
Тон этого вызова был, очевидно, сочтен несколько самонадеянным, а предложенные условия гонки — односторонне выгодными для вызывающей стороны. В своем ответе, выдержанном в типично английской манере, лорд Уилтон обращал внимание на затруднения, связанные с необходимостью в короткое время известить о вызове многочисленные английские клубы. С другой стороны, он предложил провести в ближайшее время гонки на кубок, специально учрежденный членами клуба, к участию в которых допускались бы яхты под всеми флагами и всех типов.
Ответ Стивенса на это контрпредложение, которое он получил, впрочем, лишь через неделю, свидетельствовал о том, что американцы были раздражены и убеждены, что могут диктовать англичанам свои условия. Это была явная ошибка, тем более что Стивенс, принимая предложение померяться силами с яхтами разных типов, категорически настаивал на условии, чтобы гонка происходила только при достаточно сильном ветре и только в открытом море. Он поставил также дополнительные требования в отношении протяженности трассы, определив ее следующим образом: «не менее двадцати и не более семидесяти миль», причем установить ее предлагалось таким образом, чтобы яхты могли проявить свои достоинства в плавании и с попутным и со встречным ветром. Верхом американской бестактности была, однако, заключительная формулировка письма.
«Хотя, — писал Стивенс лорду Уилтону, — я предпочел бы, чтобы такая регата проводилась на приз незначительной стоимости, тем не менее в случае, если это покажется более желательным, я готов держать пари на любую сумму, не превышающую 10 тысяч гиней».
Как следует из записей Джеймса Стирса, американцы полагали, что сумма в 10 тысяч гиней вскружит англичанам голову. Эту ставку они сочли отличным допингом для состязаний. Англичане, однако, не спешили организовывать встречу со своими «родичами» с противоположной стороны Атлантики и даже начисто отказали им в праве участвовать в гонке, устроенной яхт-клубом «Виктория» в ближайшем порту Райд. Они сослались при этом на английский обычай, согласно которому каждая яхта, стартующая в гонке, должна принадлежать только одному владельцу, а «Америка» была собственностью синдиката в составе семи лиц. У американцев опустились руки. Коварство англичан было неслыханным, и все предприятие, в которое они вложили столько энтузиазма, энергии и денег, оказалось под угрозой срыва. Командор Стивенс направил еще один письменный вызов к гонкам на приз в 10 тысяч гиней, но и он остался без ответа.
Пока в Каусе шли многочисленные гонки, американская шхуна, лишенная возможности выступать в них, выходила на трассу и вне конкурса мерилась силами с английскими яхтами. Американцы убеждались, что «Америка» в состоянии легко победить каждую из них и возвращались в порт, возмущаясь непонятным поведением англичан.
Дело принимало скандальный оборот. Общественное мнение Англии было взбудоражено. Лондонская газета «Тайме» откровенно смеялась над малодушием британских яхтсменов:
«… Неужели Англия позволит чужеземцам вернуться в Новый Свет с гордым сознанием, что «Америка» бросила вызов Англии, Шотландии и Ирландии и не нашлось никого, кто принял бы этот вызов?».
Однако дело обстояло вовсе не так просто, как думали лондонские журналисты и американские яхтсмены. Разумеется, яхтсмены из Кауса не хотели отдавать первенства. Поэтому они стремились заставить своих соперников выйти на старт в наименее благоприятных для американцев условиях, тем более что во время маневров «Америки» на море они обнаруживали у нее все больше достоинств.
Приходится признать, что эта тактическая уловка англичан полностью удалась. Вконец надломленный командор Стивенс подал заявку на участие американской яхты в назначенных на 22 августа 1851 года гонках вокруг острова Уайт на кубок Королевской яхтенной эскадры. Это было отчаянное решение, так как в гонках «Америке» пришлось бы не только противостоять многим чрезвычайно опасным соперникам, но и состязаться с ними в малознакомой акватории, отличающейся трудными навигационными условиями, переменными ветрами и течениями. Англичане же чувствовали в ней себя как дома.
Заявка на участие яхты «Америка» в гонках, проводимых в соответствии с традициями и правилами английских яхт-клубов, разрядила обстановку. От владельца шхуны «Титания» (водоизмещением 100 тонн) известного шотландского инженера Р. Стефенсона сразу же поступило согласие на проведение 40-мильной гонки, предложенной командором Стивенсом в его последнем призыве, на приз в 100 фунтов по трассе в открытом море. Яхта Стефенсона, уступавшая американской шхуне в величине и парусном вооружении, не имела ровно никаких шансов. В гонке, проведенной 28 августа при сильном ветре, она отстала на финише от победителя на 52 минуты. Эта гонка, лишенная какого-либо спортивного интереса, была лишь проявлением вежливости со стороны выдающегося английского инженера и изобретателя по отношению к американцам.
А большая схватка с американским «узурпатором», в которой был поставлен на карту престиж британского яхтинга, состоялась еще до этого, 22 августа 1851 года, на трассе протяженностью около 60 миль вокруг острова Уайт. Американцы постарались как можно лучше подготовиться к плаванию по незнакомым водам. Их консул в Саутгемптоне пригласил на помощь соотечественникам самого лучшего и надежного лоцмана, какого он знал, некоего мистера Андервуда. Правда, адмирал из Портсмута предложил прислать на американскую шхуну другого лоцмана. Однако американцы предпочли положиться на доллары и своего консула, а не на протекцию Британского адмиралтейства. Как свидетельствует результат гонки, лоцман Андервуд отлично справился со своей задачей.
Известие об участии в гонках американцев вызвало большой наплыв заявок от других кандидатов. Всего записалось 17 яхт. Сенсационное зрелище привлекло толпы любопытных, и не только англичан, но и французов, американцев, шведов, немцев. Стало известно также, что на гонке будет присутствовать королева Виктория, пребывающая в своей частной резиденции в Осборне. Специально отпечатанные программы информировали о трассе и условиях гонки.
Яхты стартовали близ Кауса. В 9.55 утра из пушки, установленной на здании клуба, раздался предупредительный выстрел.
«Яхты, — писал тогдашний репортер журнала «Лондон иллюстрейтед ньюс», — сразу же покрылись от борта до самых верхушек мачт облаками полотен, топселей и столь ныне модных балунов. На шхуне «Америка» быстро подняли новый большой кливер. Многочисленная флотилия яхт, не участвующих в регате, находилась уже в движении, многие из них направлялись в сторону Осборна и Райда, чтобы лучше наблюдать за началом гонки. Две из записавшихся яхт не явились на старт, таким образом в гонке приняли участие только 15 яхт, в том числе 7 шхун и 8 тендеров.
В 10 часов утра раздался стартовый выстрел. Флотилия тронулась с места и, подгоняемая легким бризом и приливно-отливным течением, направилась к востоку. Старт прошел великолепно, яхты рванулись, словно беговые лошади. Несколько отстала лишь «Америка», которая последовала вскоре за всеми. По сторонам состязающейся флотилии, растянувшейся на несколько миль по волнистому морю, сновали пароходы, моторные лодки и яхты разной величины. Это было зрелище, какого при всем великолепии Венеции никогда не увидишь на Адриатическом море; зрелище, какого, несмотря на наше поражение, не сможет показать ни одна другая страна в мире. Нужно признать, что ничего подобного еще не было в истории яхтинга».
Сразу же после старта от пристани в Каусе отчалил пароход с гоночной комиссией на борту. Там же находился и американский посол А. Лоуренс с сыном, прибывший слишком поздно, чтобы успеть попасть на борт американской шхуны. Этот и другие пароходы, нанятые частными лицами или экскурсиями, сопровождавшими регату, плыли вокруг острова Уайт.
«Шхуна «Джипси куин», — писал далее лондонский репортер, — под полными парусами, пользуясь приливно-отливным течением, вырвалась вперед; второй за нею следовала шхуна «Битрис». За ними шли яхты «Волант», «Констэнс», «Эрроу» и остальные. Шхуна «Америка» плыла некоторое время свободно, на ней были подняты только грот, кливер и стаксели, тогда как на мачтах ее соперников были подняты все паруса, допускаемые клубными правилами. Вскоре американская яхта начала догонять другие, оставляя некоторые тендеры позади, на своей наветренной стороне. Через четверть часа она обогнала все яхты, кроме шхун «Констэнс», «Битрис» и «Джипси куин», которые держались вместе и плыли быстро, подгоняемые легким бризом. У буя «Ничья земля» засекали время, показанное яхтами. Первым оказался тендер «Волант», за ним через 1 минуту 20 секунд мимо буя прошел тендер «Фрик», через 10 секунд после него — тендер «Аврора», затем через 15 секунд — шхуна «Джипси куин» и через столько же времени-«Америка», а за ней шхуна «Битрис» и тендеры «Алярм», «Эрроу» и «Бекенти». Шесть следующих яхт значительно отстали, а шхуна «Уиверн» убрала паруса и вернулась в Каус.
На следующем этапе яхта «Америка» быстро вырвалась вперед и в конце концов обогнала всех. В заливе Сандаун (находящемся со стороны открытого моря) ветер усилился и шхуна убрала балун. Это не повлияло отрицательно на ее положение, поскольку яхтой управляли внимательно. В моменты полного штиля, которые несколько раз наступали в тот день, английские соперники «Америки» немного улучшили свою позицию, однако оказались не в состоянии нагнать американскую шхуну. Проходя мимо Вентора, юго-восточного мыса острова Уайт, шхуна «Америка» находилась больше чем на милю впереди «Авроры», ближайшей яхты из всей английской флотилии. Вскоре после этого число соперников уменьшилось еще на три яхты, так как у «Волант» сломался бушприт, «Эрроу» села на мель, а «Алярм» осталась с нею, чтобы помочь ей сняться.
После того как шхуна «Америка» прошла мимо мыса Септ-Катарин при умеренном юго-западном ветре, все надежды догнать лидирующую яхту исчезли безвозвратно. Яхта «Уайлдфайер», которая не участвовала в гонках и шла некоторое время вблизи американцев, осталась теперь позади, а из всех участников только экипаж «Авроры» видел перед собою американскую шхуну, пока ухудшавшаяся видимость не лишила его даже этого небольшого утешения.
Когда «Америка» приблизилась к Нидлсу, крайнему западному мысу острова Уайт, ветер ослаб, навис туман, правда, не столь густой, чтобы представлять опасность. В это время «Америка» встретилась с королевской яхтой «Виктория и Альберт». Американская яхта поднятым флагом салютовала находящейся на борту английской королеве. Виктория подождала «Аврору», а затем вернулась в Осборн, повстречавшись вторично с «Америкой» в проливе Солент.
Около 6 часов пополудни шхуна «Аврора» была на расстоянии 5–6 миль от «Америки». Результат гонки был предрешен. Пароходы, сопровождавшие яхты, поспешили в Каус, где высадили пассажиров. Наступал вечер, со стороны северного берега пролива надвинулись тяжелые тучи. Тысячи людей, в течение многих часов следивших за гонками с южного берега острова, а затем с западного берега мыса Каус, направились в сторону замка. С нетерпением ожидая появления победителя, поднимали бокалы при каждом известии о ходе гонки. Наконец, когда в спускающихся сумерках показался своеобразный рангоут шхуны, толпы начали расходиться. В 20.34 выстрел с борта флагманского судна оповестил об окончании гонки завоевателем кубка Королевской яхтенной эскадры. «Аврора» финишировала в 20.58, «Бекенти» — в 21.30, «Эклипс» — в 21.45, а «Бриллиант» — в 1.20 после полуночи. Об остальных яхтах известий не поступило».
«Поражение английского яхтинга у острова Уайт было чувствительным ударом. Вызванное им настроение наглядно иллюстрируют реплики, которыми по слухам или в действительности королева Виктория обменялась к концу гонки с вахтенным офицером на яхте «Виктория и Альберт»:
— Вы видите яхты, лейтенант?
— Так точно, Ваше Величество.
— Которая идет первой?
— «Америка».
— А которая второй?
— Второй нет, Ваше Величество».
Но слова эти свидетельствовали не столько о действительном положении дел, сколько об отчаянии, охватившем английских наблюдателей за состязанием. Ибо, как сообщают тогдашние источники, через 18 минут после «Америки» линию финиша пересекла одна из английских яхт — «Аврора», водоизмещением около 47 тонн и, следовательно, уже поэтому более тихоходная, чем 170-тонная американская шхуна. Если бы условия состязания допускали выравнивание времени в зависимости от размеров яхт, несомненным победителем оказалась бы «Аврора».
На следующий день после поражения четырнадцати лучших английских яхт лорд Пэджит, маршал двора королевы, уведомил Стивенса, что Виктория вместе со своим супругом-герцогом лично посетит победившую американскую шхуну. Это была огромная честь.
Визит прошел в атмосфере, лишенной особого церемониала. Американцы были восхищены любезностью королевы. Возможно, Виктория именно тогда поняла, что сородичи с противоположной стороны Атлантического океана заслуживают большего внимания, чем было склонно считать в то время консервативное общественное мнение Англии. Блестящая победа американцев высоко подняла престиж страны, и население Соединенных Штатов бурно ликовало. Экипаж яхты «Америка» мог, таким образом, вернуться на родину без опасений и даже без шхуны, которую англичане во что бы то ни стало захотели приобрести.
Вечером в день победы в гонке с «Титанией» Р. Стефенсона командор Джон Стивенс продал шхуну «Америка» лорду де Блакиеру за 5 тысяч фунтов стерлингов, что по тогдашнему курсу составляло 25 тысяч долларов. Так как расходы по переправке шхуны в Англию и пребыванию в Каусе составили 3750 долларов, а пари, выигранное у Стефенсона, дало добавочно еще 500 долларов, синдикат владельцев яхты «Америка», помимо всемирного признания, получил чистую прибыль в 1750 долларов, то есть около 30 % в пересчете на год на затраченный капитал, который находился в деле менее чем три месяца.
Оказалось, что, покупая шхуну, лорд де Блакиер совершил весьма выгодную сделку, так как сразу же после возвращения командора Стивенса в США он получил известие, что в опечатанном тайнике на яхте находятся 24 бутылки отличной, выдержанной более 50 лет мадеры. Это вино Стивенс приобрел перед экспедицией из погребов известной фирмы Бингхем в Филадельфии, чтобы иметь в Каусе подобающий случаю напиток для тоста в честь королевы. В спешке, в которой велась подготовка к путешествию через Атлантику, жена командора Мария Стивенс спрятала старое вино на яхте столь тщательно, что никто не смог его потом найти.
Лорд де Блакиер прежде всего укоротил мачты приобретенной шхуны на полтора метра и закрепил их цепями, что явно свидетельствовало об отсутствии доверия к мореходным качествам яхты, столь легко переплывшей Атлантику. Впоследствии лорд совершил на яхте рейс в Средиземное море, где в феврале 1852 года попал на пути от Мальты в Гибралтар в длительный шторм. Четыре дня шхуна боролась близ Ла-Валлетты с морем и шквалистым ветром, обнаружив, вне всякого сомнения, отличные мореходные качества и остойчивость.
В сезон регат 1852 года лорд де Блакиер выходил на старт в Каусе. Однако переделка значительно ухудшила аэродинамические качества яхты. Самой интересной из гонок, в которых участвовала тогда «Америка», была встреча со шведами.
Шведы сразу же по достоинству оценили победоносную американскую шхуну, скопировали ее у себя и под названием «Свериге» направили в 1852 году на регату в Каусе. Несмотря на неудачные переделки, произведенные лордом де Блакиером, оригинал оказался быстрее шведской копии. Зато в другой гонке он уступил стальному тендеру «Москито», построенному в 1848 году в соответствии с волновой теорией Дж. Скотта Расселла. Была реконструирована после окончания сезона гонок также яхта «Эрроу» («Москито» не участвовал в гонке в Каусе в 1851 году, а яхта «Эрроу» не была еще тогда реконструирована, да и не финишировала в этой знаменательной гонке, так как села на мель). Как видно, после поражения у острова Уайт англичане лихорадочно изыскивали новые решения, стремясь любой ценой увеличить скорость своих яхт. Во встречах с несколько переоборудованной шхуной «Америка» они добились в 1852 году первых успехов.
Лорд де Блакиер продал затем шхуну «Америка» лорду Темплтону, который вплоть до 1859 года держал яхту в Каусе, участвуя в гонках без особого успеха и мало заботясь об уходе за нею. В результате обшивка судна была полностью источена корабельными червями. Остов яхты приобрел тогда владелец судоверфи Нортфлит. Он восстановил яхту, приведя вновь в отличное состояние, и продал англичанину Г. Э. Детту. Последний изменил название яхты на «Камилла», плавал на ней в Вест-Индию, а после возвращения в Англию участвовал в регатах, добиваясь хороших результатов. В апреле 1861 года шхуну приобрели некие малоизвестные лица и переправили ее в Саванну в штате Джорджия.
В это время в США шла Гражданская война. На шхуне установили пушку, и с тех пор мятежники-южане пользовались яхтой в качестве почтового судна и для прорыва блокады, установленной северянами. Судьба ее в тот период неизвестна, есть только сведения, что военно-морской флот США поднял потопленную во время войны шхуну, восстановил ее и несколько лет пользовался ею для обучения кадетов. В первой гонке на Кубок Америки, состоявшейся в 1870 году, шхуна «Америка» вышла на старт и заняла почетное четвертое место.
После этого успеха американский генерал Б. Ф. Батлер купил шхуну на аукционе и вплоть до начала XX века часто выступал на ней в гонках. В 1885 году «Америка» была реконструирована знаменитым в то время американским конструктором Э. Бэрджисом, однако все реже одерживала успехи на гонках и в конце концов стала служить преимущественно для морских прогулок. После смерти генерала Батлера группа американских патриотов приобрела яхту у его наследников и подарила ее Морской академии в Аннаполисе. Там в 1946 году, после почти столетнего плавания, «Америка» была демонтирована. 21 год спустя американская оружейная фирма «Шефер Браунинг компани» построила в рекламных целях точную копию шхуны «Америка», оснащенную мощными дизельными двигателями. Копия прославленной шхуны обнаружила столь же отличные качества, как и парусное судно.
Она успешно принимала участие в операции «Парус-74» и заняла первое место в группе I класса Б (крупные яхты) и третье место в общем зачете по баллам в гонке Копенгаген — Гдыня. Оказалось, что конструкция Стирса сохранила великолепные гоночные качества, хотя прошло почти 125 лет с момента ее создания.
5. По следам морских странствий
«Санта Мария», флагманское судно Колумба, имело около 27 м в длину и не более 6 м в ширину. Таким образом, оно было несколько меньше гоночной шхуны «Америка». В течение столетий в кораблестроении наблюдалась тенденция к увеличению размеров судов. Чем больше был парусник, тем убедительнее свидетельствовал он о богатстве и знатности владельца и обеспечивал лучшие коммерческие результаты. И только строительный материал ограничивал чрезмерное увеличение размеров судов, поскольку из дерева нельзя было строить очень большие корпуса и очень высокие мачты. Лишь использование в судостроении железа и стали, а еще в большей мере паровых машин и двигателей внутреннего сгорания создало возможность строить гиганты, по сравнению с которыми суда эпохи великих географических открытий кажутся игрушечными.
И тем не менее даже крупный корабль-город, корабль-завод или корабль-крепость независимо от того, составляло ли его водоизмещение десять, тысячу или триста тысяч тонн, был лишь щепкой в могучей стихии бурного моря.
Жертвами жестокого шторма, разбушевавшегося однажды в Бискайском заливе, стали 20 крупных торговых судов, которые были выброшены на скалистый берег, и лишь небольшая яхта «Каприс», принадлежавшая французу виконту Дрей-Сенектерру, уцелела, выдержав напор грозной стихии. Результаты этого памятного шторма говорили о том, что решающее значение для мореходных качеств судна имеет не его величина, а совершенно другие факторы, и в частности опыт и умение экипажа. Капитан Сельз, командовавший яхтой Дрей-Сенектерра, был отличным мореплавателем.
То обстоятельство, что малое судно без особого ущерба выдерживало сокрушительные удары разбушевавшейся стихии, объяснялось прежде всего его способностью применяться к бурному морю, легко взбираться на гребни больших волн. Это отлично понимали те, кто добывал свой хлеб на море: рыбаки, лоцманы, контрабандисты, пираты. Их парусники не были больших размеров.
Начиная с сообщения о плавании Генри де Вогта и вплоть до второй половины XIX века достоверных сведений о развитии одиночного яхтинга было немного. Значит, в течение 250 лет мало кто пускался в одиночное плавание под парусами в поисках приключений и безмятежных радостей.
Сведения о туристских рейсах мореплавателей только в исключительных случаях интересовали широкую публику. Воспоминания об этих плаваниях оставались чаще всего лишь в памяти их участников. И все же, просматривая жизнеописания более или менее известных личностей, живших в XIX веке, можно найти немало рассказов о путешествиях на яхтах.
Одно из таких описаний мы находим в дневнике кругосветного путешествия на яхте, совершенного в 1874 году лордом и леди Брасси вместе с детьми. В суховатых записях, которые систематически вела почтенная леди, приводятся подробности плавания на трехмачтовой парусно-паровой шхуне «Санбим» водоизмещением 525 тонн. Леди Брасси плавала впоследствии еще 15 лет на этой же яхте и даже умерла на ее борту.
Рейсы такого рода совершались на удобных, зачастую роскошных яхтах, ведомых многочисленными опытными экипажами. И хотя «двигателями» для этих судов служили паруса, удовольствие, доставляемое подобными путешествиями, не отличалось особенно от впечатлений, получаемых на современных экскурсионных пассажирских судах.
Примером из яхтинга XIX века могло бы быть путешествие, красочно описанное Жюлем Верном в его повести «Дети капитана Гранта». Следует отметить, что, как и многие другие французские писатели, Жюль Верн был влюблен в парусный спорт. В 1874 году он стал почетным членом французского яхт-клуба. У него был собственный 20-тонный тендер «Сен-Мишель», построенный в Гавре, на котором он совершал многочисленные, но не очень далекие рейсы в открытом море.
Разумеется, привилегированные классы раньше других получили возможность заниматься яхтингом. Однако тяга к морю не признавала классовых ограничений. То, что зажиточные люди легко получали, пользуясь своим капиталом, малосостоятельные или неимущие достигали самоотверженным трудом, собственной отвагой и изобретательностью. Совершаемые ими при этом подвиги на самодельных яхтах порой противоречили логике и граничили с самоубийством. Особенно это относится к мореплавателям, рисковавшим в одиночку.
В своей книге об одиночных мореплавателях Жан Меррьен привел сведения о том, что будто бы в 1800 году капитан Кливленд из Салема (штат Массачусетс) совершил в одиночку на парусной лодке длиной 4,5 м плавание через Индийский и Тихий океаны, направившись от мыса Доброй Надежды на восток, и завершил его у Аляски. Впрочем, Меррьен считал данное сообщение недостоверным, с чем вполне можно согласиться, тем более что это путешествие ничем не было засвидетельствовано.
Первое исторически достоверное морское путешествие в одиночку совершил лишь в 1849 году американец Дж. М.Кренстон на яхте «Токка» длиной около 12 м, проплыв расстояние в 13 тысяч миль из Нью-Бредфорда близ Бостона до Сан-Франциско за 226 дней. Это было первоклассное достижение в мореплавании, хотя и неизвестно, плыл ли Кренстон через Магелланов пролив или вокруг мыса Горн.
В шестидесятых годах прошлого века большую популярность завоевал шотландский мореплаватель Джон Мак-Грегор, который на яхте «Роб Рой» совершил ряд одиночных плаваний в водах, омывающих Британские острова, по направлению к Франции, Бельгии, Голландии, а также Дании и Южной Швеции.
«Роб Рой» был отличным иолом длиной 6,4 м, со сплошной палубой, железным килем, четырьмя водонепроницаемыми перегородками и имел полторы тонны чугунного балласта.
Во время своих рейсов Мак-Грегор приобрел большой опыт и был первым, кто определил требования, которым должен отвечать яхтсмен-одиночник.
«Он должен обладать хорошим здоровьем и ясным умом и вместе с тем любить море, — писал Мак-Грегор в 1867 году. — Он должен просыпаться, есть, пить и спать тогда, когда это позволят ему волны или ветер, а не установленный порядок вахты. А главное — отличаться проворностью, позволяющей одновременно следить за приливным течением, ветром, волнами, картами и навигационными знаками, парусами, лоциями и компасом. И прежде всего не прозевать проходящие суда и в то же время успевать готовить пищу, поесть и попить. При столь неотложных и разнообразных занятиях у него нет времени чувствовать себя одиноким».
Доблестный шотландец не только определил характерные черты яхтсмена-одиночника, но и доказал возможность подобного плавания. Он был горячим сторонником организованного морского воспитания молодежи. Доходы, полученные от издания книг, описывающих одиночные рейсы, он передавал именно на эти цели.
Основанное по его инициативе в 1756 году так называемое «Морское общество» ежегодно поставляло торговому и военному флоту несколько сот «кадетов», вышколенных на палубах отслуживших свой срок парусных судов. Мак-Грегор верил, что воспитание под парусами наиболее эффективно и является прекрасной школой жизни. И мы сейчас вполне можем считать этого шотландского яхтсмена-одиночника предшественником операции «Парус», цель которой — воспитание современной молодежи на парусных судах и учебных яхтах.
Но, естественно, наибольшее влияние Мак-Грегор оказал на развитие одиночного плавания под парусами.
Вслед за ним одиночные морские рейсы стали совершать в летний сезон и другие мореплаватели, которые не в состоянии были обзаводиться дорогостоящими парусниками и нанимать экипаж.
Все эти мореплаватели пользовались, как правило, небольшими яхтами. В 1864 году в Соединенных Штатах Америки произошла трагедия на маленькой, длиной всего 4,5 м, яхте «Вижн», построенной жителем Нью-Йорка Дж. С.Доновэном. Эта миниатюрная шхуна 17 июня была спущена на Ист-Ривер в присутствии репортеров и многочисленной толпы. Яхта была оснащена не применявшимися еще в то время бермудскими парусами, то есть треугольными парусами, без гафелей. Паруса этого типа (ими пользовались жители Бермудских островов) получили в яхтинге позже всеобщее признание как обладающие высокими аэродинамическими качествами и удобные в обслуживании небольшими экипажами.
Доновэн ушел в море в обществе Уильяма Спенсера и собаки Тоби. Два дня спустя его видели в 45 милях к востоку от острова Файр, а значит далеко в Атлантическом океане, плывущего под всеми парусами в восточном направлении. С тех пор никаких известий ни о шхуне «Вижн», ни о Доновэне, Спенсере или собаке Тоби больше не поступало…
Гражданская война в США замедлила на несколько лет развитие американского яхтинга. Однако уже в 1866 году небольшая американская яхта «Элис» совершила не очень эффектное, но зато весьма спортивное плавание через Атлантику. Это был шлюп длиной 14,5 м и водоизмещением 31 тонна. Экипаж яхты состоял из 6 человек: ее владельца Т.С.Эпльтона, капитана Клерна, матроса, кока и двух пассажиров. Одним из них был сын известного американского поэта Г.У.Лонгфелло, автора «Песни о Гайавате». Яхта вышла из Бостона 11 июля и, подгоняемая первоначально юго-западным штормом, а затем умеренными ветрами с запада, прошла 2900 миль до Кауса за 19 дней 19 час. и 20 мин. Таким образом средняя скорость яхты составила 6 узлов, что явилось отличным результатом для судна данной величины.
За два дня до выхода яхты «Элис» из Санди-Хука, близ Нью-Йорка, отправился в путешествие капитан У.Хадсон в обществе другого американца, Ф.Э.Фитча, и собаки Фанни. Первое плавание двухместного судна из США в Европу было совершено на стальном китобойном вельботе «Ред, уайт энд блю», длиной 8,4 м, оснащенном как трехмачтовый парусник. Путь до Дила в графстве Кент мореплаватели проделали без сколь либо серьезных приключений за 38 дней.
