Я не боюсь тебя, помесь жабы и скорпиона! Пусть тебя мучает потеря этой женщины, и слова, написанные на этом листе, жгут твои гнусные глаза. Смотри, не попадайся мне на дороге.

Прощай, твой друг Бадмаш».

Дангу сжал кулаки. Его охватила волна безумной ярости. Он задыхался. Вид его был ужасен. Красивое лицо исказил страшный звериный оскал, глаза метали молнии, в горле клокотали нечленораздельные звуки, больше похожие на рычание. Он хватался то за кинжал, то за колчан с дротиками. Парвез, Григорий, Нанди окружили его, стараясь успокоить, похлопывали по спине, рукам, утешая. Внезапно безумный взгляд Дангу остановился на сиротливо стоявшей недалеко лошади Дарьи. Ярость сменилась бессильным отчаянием. Из глаз брызнули слезы, он вновь воздел руки и громко закричал. Еще мгновение, и Дангу рухнул бы на землю, не подхвати его заботливые руки друзей. В этот момент раздался ответный громовой звериный рык, и из-за близлежащих камней на поляну выпрыгнуло страшное косматое человекообразное существо огромного роста. Все с громкими криками ужаса бросились врассыпную, спотыкаясь и падая. В несколько скачков Лхоба оказалась рядом с Дангу, обняла его и, подняв голову, зарычала опять.

Бедная Лхоба! Ей показалось, что злые ми хотят навредить ее дорогому Данг-чи-кангу. Было видно, как они обступили его, хватают руками, а он сопротивляется, он плачет… Он позвал ее на помощь!.. И где его уми?.. Лхоба должна спасти его… Ее сын попал в беду!

Она забыла страх и с яростным мужеством бросилась на защиту своего дитя, как сделала бы на ее месте любая мать. Оскалив пасть, сверкая глазами и страшно рыча, словно ракшаси, Лхоба запрыгала вокруг Дангу, угрожающе выставив руки с растопыренными когтистыми пальцами.

Это оказало совершенно неожиданное действие: Дангу начал быстро приходить в себя. Он обнял Лхобу и сказал, поглаживая ее по плечам:

— Ама не должна волноваться. Дангу не угрожает опасность. Вокруг его друзья. Лхоба может посмотреть туда, — он показал на яхтаны около лошадей. — Там Григо, мой друг. Лхоба его лечила!

Дангу поднял руку и закричал:

— Арэ! Люди! Не бойтесь! Это моя ама! Не бойтесь! Подходите, подходите!

Продолжая успокаивать Лхобу, он наклонился к ней и тихо и печально сказал:

— У Дангу, сына Лхобы, новое несчастье — пропала его уми, Лхоба не увидит ее. Ее украл Бадмаш, очень плохой ми.

Тут юноша заметил, что люди неуверенно и боязливо начали выглядывать из-за яхтанов, лошадей и камней, за которые они в страхе спрятались, а некоторые нерешительно двинулись к Дангу. Григорий подошел первым. Он повернулся назад и махнул рукой:

— Эй! Други индианские! Подходите, не бойтесь. То мать его. Я ее знаю.

Следом подошел и Парвез, а за ним потянулись погонщики и сипаи, боязливо поглядывая на Лхобу.

— Арэ! Люди, Григо и ты, Парвез джи! Слушайте! — крикнул Дангу, вспрыгивая на большой камень. — Я сейчас отправлюсь на поиски Дарьи! Мне поможет моя ама. Мы найдем! А Бадмаш будет наказан! — Потом юноша наклонился к Лхобе и повторил все сказанное на языке кангми. Лхоба радостно закивала.

Дангу совсем пришел в себя и излучал, как и прежде, силу и уверенность.

— Раджа джи! — поклонился Парвез, который тоже успокоился. — Позволь нам помочь тебе в этом трудном деле. Здесь и наша вина. Мы не досмотрели и не уберегли рани. Мы хорошо знаем Индию, и наши советы тебе не помешают.

— Тхик! Тхик! — хором загудели все и согласно закивали.

— Сынок! И я тебе в помощь буду. Вместе Дарьюшку найдем, да и Бадмаша, жулика и лиходея, пристукнем. Чтоб ему! Сколь терпим от него! — Григорий повернулся в сторону Индии и погрозил кулаком.

— Спасибо, Григо! Не будем терять время! — ответил Дангу и начал лихорадочно проверять свое оружие.

— Послушай, досточтимый раджа! — снова поклонился Парвез. — Не спеши и подожди. Присядь и открой свои благородные уши для одной очень поучительной истории. Она как раз к месту. Услышь — и спокойствие с рассудительностью уже не покинут тебя. Бадмаш от нас никуда не уйдет. И вы послушайте, — он махнул рукой погонщикам и сипаям, приглашая их, — идите поближе!

— И не боитесь моей ама Лхобы, — добавил Дангу и улыбнулся, снова обняв ее. — Она добрая и хорошая.

— Друзья! — обратился Парвез к Дангу и Григорию. — Мы хоть и мусульмане и империя моголов называется «Дар-уль-ислам» — страна ислама, мы любим индийские легенды… Бисмилла ир-рахман ир-рахим!.. — забормотал Парвез, закрыв глаза. — Так вот, — немного помолчав, начал он, присаживаясь на яхтан, — это рассказ о том, как жил в Древней Индии великий герой, потомок самого солнца, храбрый раджа Рама и как он победил и уничтожил ракшаса Равана, владыку острова Ланка, осмелившегося похитить его прекрасную рани Ситу. В те времена в городе Айодхья, столице страны Кошалы, вон там! — он махнул рукой вниз, где над Равниной расстилалось серое, клубящееся облачное покрывало приближающегося Времени дождей, — правил мудрый и могущественный раджа Дашаратха. У раджи было четыре сына — Рама, Лакшман, Шатругхна и Бхарата. Они были одарены красотой, здоровьем и добрым сердцем, изучили древние ведические книги, были бесстрашными воинами и отлично владели луком, дротиками и кинжалом.

Парвез остановился и, взглянув на Дангу, добавил:

— Как ты, раджа джи! — и продолжал свой рассказ: — Самым красивым, мудрым и сильным среди них был старший сын Рама. Однажды раджа Джанака из соседней страны Митхилы пригласил Раму и Лакшмана на торжественный смотр женихов своей дочери Ситы. Женихам было предложено поднять лук Шивы, натянуть тетиву и сломать его. Никто не смог этого сделать. Лишь Рама легко поднял лук и сломал. Сита увенчала его гирляндой победы и стала его женой.

Вернувшись обратно в Айодхью, Рама стал готовиться сменить в управлении страной своего отца Дашаратху, который сделался стар и немощен. Но одна из жен Дашаратхи, коварная Кайкейи, пожелала царского трона для своего сына Бхараты. И что же? Старый раджа исполнил желание красавицы, а законного наследника отправил в изгнание. Четырнадцать лет должен был несчастный провести вдали от родины.

Рама, любящая его Сита и брат Лакшман отправились жить в лесную местность под названием Читракут. Дашаратха вскоре понял ошибочность своего решения, но было уже поздно. От горя он умер.

Бхарата, управлявший в это время Кашмиром, вернулся в Айодхью…

Снова прервав свой рассказ, Парвез заметил:

— Бхарата, между прочим, бывал на этом перевале всякий раз на пути в Кашмир и обратно. Как знать, не отдыхал ли он на этом самом месте, где сидим сейчас мы. Но вернемся к нашей истории.

Узнав все, что случилось, Бхарата очень сильно опечалился, отказался от управления страной и отправился на поиски Рамы, чтобы просить его занять царский трон. Через какое-то время он нашел Раму, Ситу и Лакшмана в лесу и начал умолять Раму вернуться, но тот твердо сказал, что выполнит волю своего отца и проведет все четырнадцать лет в изгнании. Опечаленный Бхарата решил жить отшельником, а править в Айодхье стал средний брат Шатругхна.

Рама, Сита и Лакшман начали отшельническую жизнь в Читракуте. Однако они боялись, что жители Айодхьи начнут посещать их слишком часто, и это будет беспокоить живших рядом благочестивых старцев. Поэтому они решили переселиться подальше, в лес Дандак. Здесь они познакомились с мудрецом Агастьей. Рама, Сита и Лакшман очень понравились мудрецу, и он подарил Раме волшебный колчан, в котором стрелы никогда не иссякали. Как у тебя, раджа джи, не иссякают дротики в колчане, — поклонился Парвез юноше и продолжал: — Прожив здесь несколько лет, Рама по совету Агастьи перебрался на новое место под названием Панчавати на берегу реки Нармады в холмистой, лесной местности.

Неподалеку от Панчавати находилось селение ракшасов. В нем жили два вождя — Кхара и Душан и их безобразная сестра Шурпанакха с носом, похожим на плод манго, и отвислыми губами. Однажды Шурпанакха, бродя по лесу, наткнулась на жилище Рамы, Ситы и Лакшмана. Ей очень понравился Рама, и она захотела стать его женой.

Рама сказал, что уже женат, показал на Ситу и насмешливо посоветовал обратиться к Лакшману. Тот, улыбнувшись, ответил, что он младший брат Рамы и его слуга. «Если вы станете моей женой, то вам придется служить и Сите, а вы ведь созданы для того, чтобы повелевать», — добавил он и отослал Шурпанакху к Раме. Рама опять отослал ее к Лакшману. Так братья водили за нос ракшаси, пока она не поняла, что над ней смеются. Осыпав их страшной бранью, она набросилась на Ситу. Ее наглость и грубость вывели из себя Лакшмана, и он в гневе отрезал ракшаси уши и нос.

Что было потом! Сотрясая воздух страшными воплями, она прибежала к своим родичам и рассказала об испытанном позоре. Кхара и Душан пришли в неописуемую ярость. Они собрали огромное войско из ракшасов и двинулись, чтобы покарать обидчиков сестры. Заметив приближение врагов, Рама оставил Ситу под защитой Лакшмана и вступил в бой с ракшасами. Его стрелы поражали врагов, как ураган. Через некоторое время почти все ракшасы были убиты, а оставшиеся в живых обратились в бегство.

Кхара и Душан поняли, что Рама великий герой и богатырь. Они решили собрать новое войско и на следующий день во главе его напали на пришельцев. Рама спрятал Ситу в пещере и вместе с Лакшманом поднялся на высокий холм. Оттуда братья начали осыпать врагов стрелами. Используя подарок Агастьи — волшебный колчан, Рама с помощью Лакшмана рассеял все вражеское войско. На поле остались лишь Кхара и Душан. Но в жестоком поединке с Рамой и Лакшманом и они в конце концов нашли свою смерть. А Шурпанакха, оплакивая погибших братьев, вся в слезах и в крови, с воплями и причитаниями пришла к своему старшему родичу Равану, могучему ракшасу, владыке острова Ланки.

— Что случилось? Почему ты в таком виде? — спросил ее Раван, развалившийся на подушках в своем дворце.

— О, брат! — ответила Шурпанакха, рыдая. — В Панчавати пришли два отшельника Рама и Лакшман и жена Рамы, Сита. Они оказались очень низкими людьми. И тот и другой хотели жениться на мне против моего желания. Когда же я пристыдила их, то младший из братьев схватил меня и отрезал нос и уши! Кхара и Душан собрали большое войско, чтобы постоять за меня и отомстить. Но Рама и Лакшман уничтожили все войско. Кхара и Душан погибли.

— Какие ужасные вести ты мне сообщила, сестра! — крикнул Раван, вскакивая. — Эти негодяи смертельно нас оскорбили, и я отомщу за тебя и братьев. Я придумаю отшельникам ужасную казнь!

— Дело в том, — пояснил Парвез слушателям, — что Раван не мог равнодушно слышать имя Рамы. Владыка Ланки был одним из многих женихов Ситы. На его глазах Рама сломал тот самый лук Шивы, а он, могучий Раван, даже не сдвинул оружие с места. До сих пор не мог ракшас забыть красавицу Ситу и мечтал уничтожить Раму и завладеть его женой. И вот наконец такой случай ему представился. Но вслух Раван ничего не стал говорить.

Успокоив и проводив Шурпанакху, — продолжал рассказывать Парвез, — Раван призвал к себе своею дядю ракшаса Марича и сказал ему:

— Рама и Лакшман пришли в Панчавати, обрезали нос и уши Шурпанакхе, убили Кхару и Душана и уничтожили огромное войско ракшасов. За это им нужно жестоко отомстить. Что ты на это скажешь?

— Я с удовольствием готов помочь тебе в этом деле, — ответил Марич.

— Подумай еще о том, — добавил Раван, — как бы захватить Ситу, а братьев убить.

— Нет! Не надо этого делать, — возразил Марич. — Рама и Лакшман слишком сильны и могучи. Не надо начинать с ними сейчас войну, а то они еще спрячут где-нибудь Ситу. Мы сделаем по-другому. Надо тайно похитить Ситу. Это будет прекрасная месть. Да и Сита будет украшать твой гарем.

— Прекрасная мысль! — воскликнул Раван. — Но как нам это сделать?

— А вот как, — ответил Марич. — Ты ведь знаешь, что я обладаю искусством превращения. Так вот, я превращусь в прекрасного золотистого оленя. Подойду к хижине Рамы и Лакшмана. Они наверняка захотят меня поймать и погонятся за мной. Я уведу их далеко, а ты тем временем не зевай. Под видом старца-отшельника вымани Ситу из хижины, хватай ее, сажай в воздушную колесницу и мчись на Ланку, в свой дворец.

— Замечательный план! — воскликнул Раван и стал вместе с Маричем готовиться к похищению Ситы.

Тут Парвез замолк и с беспокойством посмотрел на небо.

— И что же? Они похитили Ситу? — громко и нетерпеливо спросил Дангу, вскакивая с камня.

— Слушай же дальше, раджа! — улыбнулся Парвез, невольно любуясь могучей фигурой юноши и его пылающим лицом. — Да! Они похитили Ситу. Да проклянет их Аллах! Часто бывает так, что благородство и доверчивость становятся жертвой коварства и ненависти. Так случилось и на этот раз. Как-то в один из дней Рама и Сита сидели возле хижины и беседовали, как вдруг перед ними появился олень необычайной красоты.

Дальше все было так, как предсказывал Марич. Сита во что бы то ни стало захотела иметь этого оленя, и Раме пришлось повиноваться. Оставив Лакшмана охранять Ситу, он бросился за оленем, который то появлялся совсем близко от Рамы, то скрывался в чаще деревьев, дразня его. Он уводил Раму все дальше и дальше. Наконец Рама устал и понял, что взять живым оленя не удастся. Он поднял лук, чтобы убить его, но в этот момент олень закричал голосом Рамы: «О Сита, о Лакшман, я умираю, помогите!» Рама понял, что его обманули, что здесь какая-то ловушка. Он спустил тетиву лука и поразил оленя меткой стрелой. Сита услышала крик оленя сквозь птичий гомон и лесной шум. Она горько зарыдала и стала упрашивать Лакшмана бежать на помощь брату.

— Но ему не грозит никакая опасность. Он приказал не оставлять тебя одну, — возразил Лакшман.

Тогда Сита стала бранить его. Она сказала, что Лакшман желает смерти своему брату, чтобы завладеть ею. Слова Ситы жестоко оскорбили Лакшмана.

— Теперь один бог защитит тебя, — сказал он и ушел.

Раван только этого и ждал. Он подошел к хижине и закричал:

— Подайте милостыню!

Сита выглянула. Перед ней стоял нищий со священными знаками на лбу и с венком на шее, в оранжевой одежде и с деревянной чашей в руке.

— О женщина! Я вижу, что ты очень сострадательна, — сказал он вкрадчивым голосом. — Вынеси мне что-нибудь поесть.

Сита положила на банановый лист немного плодов и овощей и вынесла нищему. Тот оттолкнул лист с пищей, принял свое прежнее обличье, схватил Ситу в объятия, подбежал к своей волшебной колеснице, вскочил в нее и взвился в воздух, унося красавицу на остров Ланку, в свои чертоги.

При этих словах Парвеза Дангу вскочил, сверкая глазами. Он сжал кулаки, и его красивое благородное лицо исказила гримаса ярости.

— Вот так же собака Бадмаш подло похитил мою Дарьюшку, — воскликнул он. — Почему некоторые ми поступают бесчестно, отнимая то, что принадлежит другим, нарушая один из законов своего владыки Христа — не кради?

— Наш владыка Аллах, великий и всемогущий, тоже запрещает воровство, — закивал головой старик-погонщик. — Согласно законам шариата, пойманным ворам отрубают правую руку.

— Ради денег, ради власти, ради удовольствий ми готовы совершить любую подлость, любое преступление! — воскликнул Дангу. — Как они жестоки! — в сердцах добавил он. — Кангми так не поступают.

Старик пожевал губами, немного помолчал, внимательно глядя Дангу в глаза, и сказал.

— Раджа джи! Ты еще молод и, наверное, не знаешь, что каждый человек является вместилищем добродетелей и пороков, хорошего и плохого. За добродетели борется Аллах, а за пороки — шайтан. Если побеждает Аллах, то человек совершает добрые дела, если шайтан, то человек совершает грехи и преступления. Хвала Аллаху, ему одному!

В это время к Парвезу торопливо подошел караван-баши:

— Мухтарам! День кончается, тучи вот-вот накроют перевал. Нужно быстро спускаться на Равнины, пока еще светло. Иначе дождь размоет дорогу, станет скользко и опасно.

— Но как же Рама освободил свою любимую? Рассказывай дальше, Парвез джи, — попросил Дангу, поворачиваясь от старика-погонщика к ювелиру.

— Ты слышал, что сказал караван-баши? Сейчас не время продолжать рассказ. Надо спешить вниз. Посмотри на облака. Я закончу на ночевке в Бимбаре, — ответил Парвез и, обратившись к погонщикам, громко приказал: — Быстро навьючивайте лошадей и — вниз! Берегите наш товар! Но главное — мы должны найти рани Дарью, освободить ее и наказать гнусного вора Бадмаша! Если угодно Аллаху! — Он коснулся пальцами лба и поклонился Дангу.

В глубине души Парвез сомневался, что девушку удастся спасти. Если даже Бадмаш сегодня же не сделает ее своей наложницей, все равно участь ее была незавидной. Единственная надежда оставалась на то, что необычайная для востока красота Дарьи, ее нежная белая кожа и светлые волосы сделают девушку очень дорогим товаром, и это заставит афганца искать выгодную сделку.

Григорий подошел ближе:

— Я твой покорный слуга, княжич ты наш светлый! Да будет с нами крестная сила, свет тихий, Мать Пресвятая Богородица, аминь!

Дангу с благодарностью сжал его руку. Потом юноша обратился к Лхобе, которая все время сидела на корточках около сына, с беспокойством посматривая то на него, то на окруживших их людей:

— Ама может не волноваться, друзья помогут Дангу найти его уми Дарью! Пусть Лхоба будет здесь, у перевала. Если понадобится помощь, то Дангу найдет ее здесь!

Она кивнула и прикоснулась к нему.

— Данг-чи-канг! — ласково и гордо проворчала она. — Бод-рха!

Дангу нежно погладил ее по лицу, потом вдруг снял с себя крестик на цепочке и бережно надел ей на шею:

— Вот! Гау — амулет Дангу теперь будет у Лхобы. Всегда!

Скоро площадка на перевале опустела. Только темная фигура Лхобы застыла на высоком камне, четко выделяясь на светлом небе. Лхоба не отрываясь глядела вниз, туда, где был сейчас ее Данг-чи-канг, маленький белый сыночек. Увидятся ли они? Что с ним будет? Как знать… Там, внизу, Великие Равнины были затянуты сплошной пеленой густых серых туч, освещенных изнутри там и сям яркими далекими всполохами молнии. Шлейфы белесого моросящего тумана, рваные и редкие облака — первые посланники Времени дождей — быстро поднимались по долине наверх, сюда, к вершинам Гор, неумолимо заглатывая спускавшихся людей и лошадей, размывая очертания склонов и хребтов, неся долгожданную прохладу и облегчение природе, измученной жарой. И может быть, среди этих вестников-облаков и было одно, которое несло безмерно страдавшему Дангу первую весточку от любимой: я люблю тебя, я жду тебя, мы обязательно будем вместе.

Так кончается третья часть повести о приключениях Дангу.