Библиотека советской фантастики (Изд-во Молодая гвардия) - Черное безмолвие (сборник)
ModernLib.Net / Глазков Юрий / Черное безмолвие (сборник) - Чтение
(стр. 7)
|
Автор:
|
Глазков Юрий |
|
Жанр:
|
|
|
Серия:
|
Библиотека советской фантастики (Изд-во Молодая гвардия)
|
|
-
Читать книгу полностью
(449 Кб)
- Скачать в формате fb2
(2,00 Мб)
- Скачать в формате doc
(197 Кб)
- Скачать в формате txt
(190 Кб)
- Скачать в формате html
(2,00 Мб)
- Страницы:
1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15
|
|
— Постой, да как ты сюда попал, какой Париж, какой попугай? бормотал обескураженный Пьер. — Париж — это город такой, а ты сам-то откуда? — спросил старик. — Я-то и вовсе не ваш, я с другой планеты, попал сюда случайно, вон та чертовщина меня сбила. — Это не чертовщина, а ракета, они с древности нашей остались, их с этих островов снять забыли, обрадовались тогда, везде поснимали эти проклятые ракеты, а вот здесь забыли, все в такой тайне друг от друга держали, что, видать, и сами позабывали, где их понатыкали. На моем острове тоже три штуки было, я из них тарелок и сковородку сделал, отличные получились, не ржавеют, не пригорают, видать, хороший металл на них тратили. Это надо же, когда сделали, а они и сейчас стреляют. Умели делать раньше-то. — А что же сейчас делать, — всполошился Пьер. — Как я о себе знать дам, куда за мной лететь моим? Там жена, дети, мама у меня там старенькая, у нее зубы болят, а я здесь, на вашем Солнце, греюсь. — Это нетрудно, — протянул старик, — ты покажи свою планету-то. Небо было усыпано яркими звездами. — Вон, смотри, видишь звезду, вон ту, справа, яркую такую? — тыкал в небо Пьер. Старик щурился, стараясь рассмотреть звезду, Пьер злился. — Да вон та, вон та, левее смотри, — кипятился он. — Ах вон эта, так бы сразу и сказал, альфа Центавра она, понял, наконец рассмотрел звезду старик. — И чего шумишь, слышу я. Пьер с уважением посмотрел на старика, сумевшего произнести столь сложные слова. — А теперь пять градусов влево и столько же вверх. Старик быстро взглянул в указанном направлении и кивнул головой. Пьер изумленно посмотрел на старика, тот спросил: — На когда звать-то? — Кого звать? — опешил Пьер. — Кого-кого, ваших, конечно, кого же еще, — ворчал старик. — На завтра, на утро, — попросил Пьер. — А успеют, больно далеко? — Успеют, успеют, мы быстро летаем, не то, что вы, — заспешил заверить Пьер. — А нам и не надо летать, мы и так умеем, — беззлобно ответил старик. Наступило молчание. Чтобы чем-то его заполнить, Пьер спросил: — Значит, у вас оружия совсем нет? — Нет, нету у нас оружия, не нужно оно нам оказалось. — И как же вы до этого дошли? — Силой воли и разума, — ответил старик. — А… — протянул Пьер и задумался. Назавтра поутру звездолет завис над краем острова. Пьер суетился, бегая по острову, и указывал пилоту место посадки. Уже забравшись в звездолет, Пьер вспомнил про старика, который ловил рыбу: — Как ты связался с нашими-то? — Силой воли и разума, — ответил старик. — Мы, как разоружились, чего только не придумали, страшно представить, а ты как думал, спим мы, что ли? — полувопросительно ответил старик. Звездолет поднялся и понесся над океаном. — Пьер, а старика-то на острове оставили, как он, бедолага, оттуда выберется? — спросил пилот. Пьер озабоченно взглянул вниз и, схватив пилота за плечо, стал тыкать пальцем вниз… Там, обгоняя звездолет, летел старик; борода его развевалась на ветру, он прощально помахал рукой и развернулся вправо и вниз, выставив вперед ноги. Впереди виднелся его, старика, остров, две пальмы и радостный попугай… — На посадку пошел, — догадался Пьер. — Вот она, сила воли и разума.
ОПЫТ ВСЕГО ОРУЖИЯ
— Сэр, сегодня произведен контрольный пуск ракеты МС-5. Она точно поразила цель, сэр, как у нас говорят, прямо в доллар, сэр. Да, сэр, должен вас огорчить — она убила корову. Каким образом та попала на полигон, не знаю, все ограждения целы, но 500 долларов придется выплатить за счет нашей конторы…
Простите, сэр, за счет Управления обороны, — не очень уверенно закончил доклад подполковник Смит. Генерал Пенкрофф, на погонах которого блистало по одной генеральской звезде, молчал. Перед ним на стене красовался портрет командующего генерала Паркинсона. Звезд на плечах Паркинсона было втрое больше, чем у него.
— Что вы сказали, Смит? — переспросил он. — МС-5 попала точно, сэр. С нас штраф 500 долларов за убитую корову, четко повторял Смит сокращенный вариант доклада.
— Отлично, Смит, отбейте телеграмму в Управление. Пусть порадуются эти умники «наверху», пускай поотрывают зады от кресел и пробегутся с докладом к Паркинсону. Представляю себе это зрелище: забег на 100 метров с финишем в приемной… И не забудьте направить жалобу губернатору штата с требованием возместить убыток 500 долларов за поврежденное ограждение военного объекта. Какие-то бешеные коровы, лезут прямо на колючую проволоку!
— Да, но, сэр… это мы убили корову, ограждение в порядке…
— Так порвите эту проклятую проволоку, если вам нужны вещественные доказательства! Мало нам демонстрантов, теперь еще и коровы! Ясно?! взревел генерал.
— Так точно, сэр, ясно, сэр, очень мудро, сэр. Рад доложить, что новый компьютер справился со своей задачей великолепно. Он учел все ошибки программистов и даже ветер, изменившийся в момент старта. Ну прямо как живой, словно в нем настоящие мозги, сэр, Жаль, что они разбиваются, надо бы их использовать еще и еще раз. Они набрались бы опыта и… я не знаю, сэр, но многие говорят, что такой компьютер прислушивается к разговорам техников и даже подсказывает правильные действия, выписывая их на дисплее. Многие просто очарованы, сэр.
— Если кто-нибудь из твоих парней, Смит, вздумает сделать предложение одной из твоих очаровательных ЭВМ, не забудь потребовать от него рапорт. Как положено: с указанием образования невесты, родителей, места и года рождения. Последний пункт будет, я думаю, главным препятствием для этих браков. У нас пока что нет закона, который разрешал бы жениться на младенцах, черт побери! — Генерал захохотал, довольный собственным остроумием.
— Вы свободны, Смит! Оставшись один, одноэвездный генерал Пенкрофф задумчиво поглядел на портрет трехзвездиого генерала Паркинсона. Он ощущал непонятное внутреннее беспокойство, хотя день прошел спокойно, без разгонов и назиданий, а красный телефон «сверху» молчал. Нажал клавишу, магнитофон послушно стал повторять беседу со Смитом, Когда лента дошла до слов: «Жаль, что они разбиваются, надо бы их использовать еще и еще раз, они набрались бы опыта и…» — генерал вскочил, «Действительяо, почему бы и нет?.. На самолетах одни компьютеры, на кораблях другие, на ракетах третьи…
А эти гражданские ублюдки морочат всем голову, прячут друг от друга свои программы, свои так называемые «секреты»… Мы же, — генерал ощутил легкое головокружение, — мы возьмем этот чертов компьютер, используем его на ракете, потом на самолете, потом на авианосце, потом на подводной лодке, потом… Он впитает в себя все новое, в нем будет опыт всего оружия! А потом мы перепишем его электронные мысли в другие железные Мозли, в тысячи боевых компьютеров. Вот это да! Вот это мысль! Такой компьютер сам объединит стратегию и тактику авиации, ракет, флота!» У генерала пересохло во рту, и он ринулся к сейфу. Вынул бутылку виски, наполнил стакан, осушил. Думать стало легче. Пенкрофф снова посмотрел на портрет: мундир, три генеральских звезды — и представил вместо морды Паркинсона свое лицо!
Утром самолет увез Пенкроффа с полигона. Вскоре все заговорили о какой-то идее, якобы за которую сам президент приладил на его погоны вторую генеральскую звезду…
Торпеда неслась к цели. Многочисленные сенсоры давали обильную информацию, компьютер запоминал ее, анализировал, делал выводы, принимал решения. «Так, глубже — давление растет, выше — падает; глубже — темнее, выше светлее. А вот и Солнце. Значит, я уже на поверхности. Но что это сзади? Да это же мой след, так не годится, так меня заметят, срочно — глубже…»
Компьютер осваивал подводную стихию. А это что, тоже торпеда?» Совсем рядом пронеслась длинная тень, метнулась вверх, вырвалась в воздух, вновь скользнула в воду и пошла рядом с торпедой. Умные глаза улыбались, приглашая поиграть. «Это же дельфин! Какой славный, — отметил компьютер, — но дело прежде всего». Торпеда ринулась в глубину. Дельфин отстал, обиженно фыркнул и понесся искать сородичей. Торпеда мчалась у самого дна, огибая подводные горы, минуя расселины, выпутываясь из лабиринта коралловых зарослей. Компьютер уверенно прокладывал путь. Потом снова стало светлеть — глубина уменьшалась. «Скоро берег. Пора искать бухту». Подключив блоки памяти, компьютер стал изучать береговую черту. Торпеда осторожно приблизилась к входу в порт. Он был перекрыт стальными сетями. «Надо подождать».
Торпеда мягко легла на дно. Вокруг сновали рыбы, самые любопытные даже пытались попробовать ее на вкус, но, наткнувшись на металл, испуганно отплывали прочь. Рыбы были очень красивые, переливались всеми цветами радуги. Их глаза выражали удивление. Компьютер отмечал легкие прикосновения рыбьих губ к обшивке торпеды, и ему становилось все приятнее. Он чувствовал себя полноправным обитателем этого сказочного мира. Металлический лязг вернул его к действительности. Стальные сети разводили, в порт входил корабль. Торпеда тихо прошмыгнула в порт и всплыла у пирса N 1, как и было приказано. Генерал Пенкрофф стоял на пирсе, обдуваемый морским ветром. За его спиной толпились военные в фуражках различных цветов.
— Скоро я научу его, — прокричал он, указывая на всплывающий аппарат, выпрыгивать на пирс и Докладывать о выполнении задания. Надо только приделать ему руки, погоны, голову и фуражку. Военные аплодировали. Торпеда прошла через два океана и с поразительной точностью отыскала учебную цель.
…Аэродром. Небо закрывала плотная, низкая облачность, предвещавшая тропический ливень, дышать было нечем. Даже думать о полетах летчикам не хотелось. «Да, — размышлял Пенкрофф, — слабовата людишки! А что с ними будет, когда увидят выруливающий самолет без торчащей в кабине башки?» Действительно, лица пилотов вытянулись, а рты раскрылись, словно их обладатели хватили чистого спирта…
Истребитель был без пилота в кабине. Он взревел двигателями, плавно покатился вперед, классически развернулся, занял взлетную полосу. Еще мгновение — и скрылся в низких облаках. Рты разом пришли в движение. Техник самолета в конце концов сдался и рассказал о компьютере. Подошел генерал. Все смотрели на Пенкроффа, а сам он — на облака, из которых внезапно, у самой земли, вынырнул самолет. Он мастерски коснулся полосы и покатил к рулежной дорожке. Пенкрофф улыбался, похлопывая и поглаживая фюзеляж. — Молодец, парень, — крикнул он куда-то в глубину кабины. Все ахнули — самолет, как собака, завилял хвостовым оперением. Генерал хмыкнул и приказал: — Выньте его из кабины и отвезите на базу. Теперь опробуем в море.
…Огромный корабль вертелся, как катер, ловко уходя от атак, вынуждая торпеды «поражать горизонт». Подчинясь воле компьютера, приводились в действие зенитные батареи, взлетали и садились на палубу самолеты. Могучий организм авианосца жил в едином ритме, задаваемом электронной машиной. Авианосец был неуязвим; компьютер слишком хорошо знал «противника» — он ведь управлял когда-то его оружием. На обратном пути к базе компьютер позволил себе оглядеться вокруг….
Бескрайняя водная гладь, небо и чайки в небе, диковинные крылатые рыбы, паряшие над водой словно птицы. Настроение было радостным, компьютер попросил разрешения отключиться от управления. Генерал Пенкрофф разрешил. Компьютер отдыхал, созерцая небо, океан, встречные суда. Последнее испытание. Компьютер установили на борт крылатой ракеты, ей надо было пролететь тысячи километров. Старт. Прижимаясь к земле, ракета устремилась к далекой цели. Зоркий взгляд ощупывал все, что мчалось навстречу, компьютер вспоминал: «Это море, в его глубинах плавают красивые рыбы и веселые дельфины. Интересно, сидит тот осьминог все под тем же камнем или сменил свой дом? А вот и берег, город, каменные дома, где живут люди. И маленькие люди — дети взрослых, я о них много слышал, они такие забавные, торопятся стать взрослыми. Какие красивые города, сколько в них людей, вот бы пожить среди них, поиграть в шахматы и на игральных автоматах…
Красиво! Солнце, облака, сколько птяц, а выше летит огромный самолет, в нем, наверное, тоже люди. А с земли дети машут мне, видимо, думают, что я СантаКлаус с подарками… А вот и место назначения, пора!» Компьютер дал команду, катапульта выбросила его из ракеты, парашюты мягко опустили на землю. Генерал Пенкрофф стоял в окружении офицеров и приветственно махал рукой.
— Молодец, парень! — услышал компьютер голос генерала, и чувство гордости возникло в его электронных схемах. — Все, господа! — произнес генерал Пенкрофф.
— Берите его с потрохами, берите его электронные мозги и память, лепите сотни таких парней, тысячи, сотни тысяч… — Генерал благоразумно прервал свои математические выкладки,
— А ракеты, самолеты, корабли уже готовы принять их. Это победа, господа! Компьютеры установили с поразительной оперативностью. В их память ввели координаты настоящих целей. на самолеты, ракеты, корабли доставили настоящие бомбы. «Интересно, куда я должен доставить этого разрушителя?» — подумал компьютер и подключил блок программы. Его целью был красивый южный город, где жили миллионы больших и маленьких людей. Он вспомнил горы, реки, поля и приветственно машущие руки детей. «Нет, — решил он, — не могу. Ведь если я так сделаю, всего этого больше не будет. И не будет веселого дельфина». Компьютер пропустил ток высокого напряжения по своим электронным цепям, повалил дым, и он перестал существовать.
— Генерал, что происходит? Все компьютеры сгорели одновременно, в одно мгновение, а к ним никто даже не прикасался. Сгорели везде: на самолетах, ракетах, танках! — орал телефон «сверху» голосом трехзвездного генерала Паркинсона.
— Это диверсия! Почему молчите, Пенкрофф? У вас что, язык отнялся?! — Сейчас разберусь, сэр, — пролепетал генерал Пенкрофф. Доклады сыпались отовсюду. Звезды генерала Пенкроффа грозили слететь с погон. Он потянулся к телефону «сверху».
— Сэр, докладывает Пенкрофф… Это не диверсия, сэр. Сам компьютер, размноженный в тысячах копий, оказался слишком человеколюбивым. У всех до единого на дисплеях осталось светиться одно и то же слове сэр. У всех до единого.
— Какое еще, к дьяволу, слово?
— Сэр, это слово — НЕТ. В трубке послышались гудки.
…Пенкрофф, снова однозвездный генерал, орал дежурному: — Ко мне этого идиота Смита вместе с его дурацкими идеями!
Часть вторая
ФАНТАСТИЧЕСКИЕ ЗАРИСОВКИ
ШКОЛА
Школа была просто изумительная. В большом красивом парке люди построили огромный дворец — дворец для молодежи. Десятки тысяч молодых людей учились здесь различному ремеслу, порой создавая такие произведения своего нехитрого искусства, что взрослые только разводили руками, удивляясь и восхищаясь. Воспитанники школы умели петь, сочинять музыку, ваять скульптуры, писать портреты, ткать ткань, лить металл, точить детали, управлять самолетом, лазерным лучом, создавать умные вычислители, лечить людей и животных… Они готовились жить и работать в обществе, давшем им жизнь; они любили людей и хотели, чтобы они были еще счастливее. Они были будущим… Орналдо бежал последний круг по большому стадиону, впереди никого не было, ни одной взмокшей спины. «Я первый, я сильнее всех, я самый быстрый, я ветер», — стучало в его висках. Орналдо пересек финишную черту и сбавил темп бега, постепенно переходя на быстрый шаг, а потом и размеренную ходьбу. «Надо помочь Хосе, Ласару, Ампару, они не расслабляют ногу, теряют скорость и тратят много сил», — решил он. — Орналдо, ты будешь самым быстрым бегуном мира, ты будешь добрым ветром. — Хосе, переводя дыхание после бега, подошел к нему и крепко пожал руку. — Да, я пробовал быть ветром, мне нравится мчаться над землей и океаном, взвиваться ввысь, забираться в горы, вихрем врываться в ущелья, поднимать самолеты, воздушные шары, планеры. Но сердце мое там, в лесу, среди моих друзей — птиц, антилоп, попугаев. Я родился в лесу, отец мой охотник и хочет, чтобы я тоже стал охотником, и я хочу этого. Тогда вместе со своим любимцем рыжим псом Гаври я буду помощником леса и его жителей. — Но, Орналдо, охотник должен и убивать, — тихо сказал подошедший Ласару, — а это не все могут, далеко не все. Сможешь ли ты? Хоть это и звери, но все-таки это и убийство! — Я проверю себя, обязательно проверю. — Пошли, друзья, сегодня день выбора профессии. — Кто-нибудь заявил сегодня тест? — Орналдо говорил размеренно, словно и не бежал только что. — Я заявила, — Ампара улыбалась молодым людям, — я сегодня работаю у мартена, меня тянет кипящий металл, и я его, по-моему, очень хорошо понимаю, чувствую. — Но ведь это тяжело, Ампара. — Нет, это прекрасно, это как музыка, бурная, полная жизни музыка, зовущая, манящая. Металл льется тугими струями, принимая причудливые формы, круговороты, это кипящий, тяжелый океан. В нем будущая сила, мощь, я это чувствую, вижу. А разве я сегодня одна заявила тест? — Я тоже заявил! — И я! — И я! Они разошлись по тест-классам. Ампара заняла место за пультом управления плавкой. Тяжелая руда падала в шахту, нагромождаясь высокой горой, из которой вскоре потечет бурная желтая река расплавленного металла. Ампара ощущала, как нагревается руда, как она становится пластичной пластилиновой массой, как миллиметр за миллиметром оседает громадина каменной горы… Вот первые капли металла просочились сквозь глыбы руды и, соединяясь с другими, устремились вниз пока еще тонким ручейком. Один ручеек, второй, третий, и уже широкий поток обозначил русло реки, истощая могучую гору. Река превратилась в озеро, а остатки рудной горы в остров, потом в островок, растаявший тут же на глазах в кипящем вулкане клокочущего металла. Ампара жила металлом, текла с ним вместе ручьями, кипела расплавленной лавой. «Пора, пора дать мне волю, пора, я уже могу стать самолетом, автомобилем, трактором, поршнем мощного двигателя, якорной цепью… я нужна, и я созрела», — Ампара открыла шлюз, и кипящее озеро метнулось на волю, в ковш, разбрызгивая во все стороны яркие капли. «Бенгальские огни детства, только горячие», — рассмеялась Ампара и вихрем заплясала около пульта. — Металл отличного качества, — громко прокричали динамики, — экспресс-анализ в лаборатории. — А я не сомневалась, — отозвалась Ампара, — я им жила, я была им, это я кипела и рождалась в огне и пламени, это была я — бурная железная река, это я, я, я… это я его сила, это я каждая его частичка, это мой металл, мой, мой… — Поздравляю тебя, — Орналдо крепко сжал ее руки и, обняв за плечи, прижал к себе, — поздравляю, рад за тебя, за твое искусство… Хосе включил станок и осторожно подвел резец к металлу. Первая стружка, скручиваясь в тугой причудливый локон, побежала от резца вниз и в сторону, потом еще и еще… Хосе освобождался от лишнего, ненужного, тяжелого, он с удовольствием обретал нужную форму, становясь изящным, нужным, совершенным. «Ну вот теперь я родился заново, теперь я как раз то, что надо, не меньше и не больше. Как раз», — решил Хосе и остановил станок. Он бережно взял в руки шестерню, полюбовался ею и опустил на бегущую мимо ленту. С сожалением поглядывая ей вслед, Хосе взялся за следующую заготовку. — Деталь по высшему разряду, — сообщил контролер-автомат. «Кто бы сомневался, — усмехнулся Хосе, — это же не деталь, а я, я, я сам. Я вложил в нее свои знания, свое сердце, свою душу. Как она могла быть иной? Это я буду вращаться в моторе, это я подниму в воздух огромный лайнер». Причудливые изделия ложились одно за другим на бегущую ленту и исчезали, уносясь туда, где их ждали другие, чтобы всем вместе стать механизмом, задуманным человеком. — Хосе, ты просто волшебник, поздравляю тебя, — Ампара повисла у него на шее и смешно болтала в воздухе ногами, целуя в горячие щеки. — Мой металл ты превращаешь в то, о чем я мечтаю, закипая и бурля, ты продолжаешь мое дело. Ты не можешь без меня, а я не могу без тебя. Ты мне нужен, Хосе, я люблю тебя. — А я люблю тебя, Ампара, я тоже не могу без тебя. Хосе кружился и кружился, опьяненный вальсом любви, а Ампара словно белый развевающийся шарф обвивалась вокруг него. Они были счастливы… Ласару подсоединил последний блок и подготовил вычислитель к проверке. Он сразу набрал задачу высшей сложности и нажал клавишу «Решение». Блоки впились в анализ, обработку, расчеты… Задача казалась ему сущим пустяком. Его электроны считали быстро и точно, они складывали, вычитали, умножали, делили, извлекали корни, возводили в степень, анализировали, думали, сравнивали, отбрасывали ненужное, запоминали полученное и проверенное, а в конечном счете быстро и уверенно приближались к цели… Вот сработал последний триггер, и машина записала результат. «Ха, — веселился Ласару, — мои умные электроны не подвели меня, я сам себя не подвел, я даже не напрягался, я могу больше, могу быстрее, могу точнее, могу лучше, могу помочь Ампаре, Хосе, Орналдо, людям…» Орналдо крался, неслышно ступая по лесу, словно хищная птица стремительно перебрасывалась от одного дерева к другому, птица сильная, ловкая, хитрая… Орналдо видел глазами зверя: животное поняло, что ему не уйти от этой зловещей птицы — стремительной тени, преследующей его… Зверь знал, что его преследует человек, и не сомневался в исходе этой смертельной игры. Зверь убегал, но в беге его уже виделась обреченность. Орналдо глазами охотника следил за рыжим пятном, которое становилось все ближе и ближе, несмотря на все хитрости зверя, которые говорили о том, что он хорошо знает повадки человека. Орналдо напрягся как струна, он чувствовал себя и зверем и охотником, в нем слились воедино желание догнать, настигнуть и желание убежать, спрятаться, исчезнуть. Орналдо видел и рыжее пятно, и тень, которая вот-вот накроет огненный комок своим смертельным крылом, для него был ясен конец этой «шахматной игры с самим собой» — человек победит зверя. «Наверное, лиса», — подумал охотник и начал сужать круги вокруг зверя, путая и сбивая окончательно с толку рыжее существо. Зверь пошел на последнюю хитрость: резко развернувшись, он побежал назад по своим же следам. Но и это не помогло, тень не исчезла, и страх заполнил его целиком. «Нет, не уйти мне от него, он понимает или знает все мои повадки и хитрости, я не обману его, а нападать без толку, он сильный, смелый, умный». Зверь остановился и, тяжело переводя дыхание, заполз под густую ель, пытаясь спрятаться. Он всем своим существом ощущал близкую смерть, но все-таки сжался в комок, приготовившись к последней встрече, и ждал. «Как страус, голову спрятал, а тело, как огонь, пробивается сквозь зеленые ветви», — усмехнулся охотник, выбирая удобную позицию. «Он видит меня и готовится к последней схватке». Зверь подобрался, стараясь стать совсем маленьким, исчезнуть, стать невидимым. «Боится», — решил охотник, охваченный азартом преследования; он прицелился и отпустил тетиву. Стрела запела песню смерти и понеслась навстречу жертве. Чуткое ухо зверя услышало песню стрелы, и зверь в отчаянии подпрыгнул, пытаясь обмануть смерть. Рыжее тело взметнулось совсем рядом над зеленью веток. «Да это же Гаври, мой любимый пес!» — Орналдо был в отчаянии. — Нет, нет, — кричал он и бил кулаками твердый ствол дерева, но рукам не было больно, боль сжимала сердце откуда-то изнутри. «Все, я убит, убит!» — Он почувствовал удар, боль разрываемого тела и стремительно сужающуюся темноту. «Что я наделал, что я наделал, это так больно, так страшно, прости меня, я невольный убийца!» Смерть была все ближе и ближе, боль была уже возле самого сердца. Глаза еще смотрели туда, откуда летел звук приближающейся смерти, искали того, кто убил, и в последнее мгновенье они нашли его — Орналдо стоял с перекошенным ужасом лицом, отбросив от себя лук и стрелы, крик отчаяния долетел до Гаври. «Не может быть, — пронеслось в умирающем сознании, — он просто не знал, он что-то перепутал, он не мог, не мог!!!» — Рыжее тело, пронзенное стрелой, тяжело упало на землю, вздрогнуло и вытянулось, чтобы ожить вновь и броситься к рыдающему Орналдо. Пес волчком вертелся около него, прыгал, облизывая руки, лицо, шею. Орналдо открыл глаза, сел и, обхватив рыжую шею, стал молча целовать Гаври. — Ты будешь работать и жить в лесу, ты догонишь любого зверя, никто не уйдет от тебя, — сказал Ласару, — только не охотником, а добрым помощником зверей, ты не сможешь убивать, так сказали все и мои компьютеры тоже. Пошли, твой экзамен был последний, нас ждут. Они шагали по темным тропам и пели песню о лесе, о солнце, о птицах, песню любви и доверия. Пес прыгал около них, тычась влажным носом то в одного, то в другого, и преданно заглядывал в глаза. Орналдо гладил, гладил и гладил Гаври, он был благодарен ему за то, что навсегда утвердилось в нем, — за доброту.
ПЛАСТИНКА
Опустившись на поверхность планеты, экипаж косморазведчиков деловито приступил к ее исследованию. На первый взгляд планета была вполне обыкновенной — рядовая планета, да и только, с массой воды, лесами, горами, городами, реками. Но первые же шаги по ней насторожили Винкла, что-то было не так, что-то было необычным, тревожным, а что именно, ни Винкл, ни другие косморазведчики понять не могли.
Винкл привез специалистов по животному миру. Их было четверо, и Винкл должен следить за ними ежесекундно, удерживая в поле зрения всю группу в целом и каждого в отдельности, чтобы они не разбежались в разные стороны в погоне за каким-нибудь прыгающим или скользящим, а еще чего доброго, не попали бы в щупальца какого-либо очаровательного цветка, манящего красками и тонким запахом лучших парфюмерных фирм родной Земли.
Они углублялись в лес, буквально отвоевывая метр за метром у ненасытной любознательности и желания остаться у пенька или цветка навсегда. Вот тут-то Винкл и показал себя во всей красе острого ума и сообразительности: он быстро выбирал на поляне площадку, выделял ее красными флажками, как на охоте на волков, и давал на ее обследование строго определенное время. Время истекало, сигналом малой тревоги Винкл собирал ученых и следовал дальше, всем своим видом и прежде всего гордой спиной и решительными шагами отметая всякие попытки задержаться хоть на секунду. Вслед ему летели ворчливые, а зачастую и оскорбительные слова, но они повисали в воздухе, не тревожа твердой души Винкла и его каменного сердца. В полемику Винкл не вступал, да и считал перебранку занятием ниже своего достоинства. Никто и не пытался ослушаться его. Такого непререкаемого авторитета Винкл добился, отбив подобную группу от стаи хищников с головами собак, с клыками льва и лапами медведя. А потом он укрепил веру в себя неожиданными выстрелами по каким-то камням, утверждая потом, что именно оттуда грозила всем страшная и коварная смерть. Винкл шел впереди и мучительно пытался понять: что же вокруг не так, что? Но понять пока не мог.
Впереди открылась залитая светом поляна, почти в середине ее алел яркими красками цветок ростом с человека. Ученые бросились к нему, словно соревнуясь, кто же из них первым дотронется до этого чуда чужой природы. Но трубный голос Винкла заставил их замереть и стоять, дрожа от нетерпения.
С длинным мачете в левой руке и с бластером в правой Винкл стал подбираться к цветку, словно африканец с копьем и луком к дремлющему льву. Расстояние до цветка постепенно сокращалось, волнение Винкла росло, но от его внимания ничто не ускользнуло.
«Следит за мной», — решил Винкл, заметив, как верхушка цветка изогнулась в его сторону.
Винкл сделал еще несколько осторожных шажков и ахнул про себя… цветок вырос прямо на глазах сантиметров на тридцать и, склонив красивый венец, как будто смотрел на Винкла сверху вниз. Винкл шел по кругу, сохраняя расстояние до цветка, — никакой реакции, цветок как цветок, только огромный и красивый. Но стоило Винклу подойти еще поближе, как цветок опять потянулся вверх, словно пытаясь отдалиться от него.
«Что за наваждение, и зачем ему это надо?» — терзался в догадках Винкл, пальцы сжали сильнее мачете, а ноги сделали еще несколько шагов к цветку, тот уже возвышался над Винклом чуть ли не на четыре головы. Подумав и почесав затылок рукояткой мачете, Винкл рискнул и сделал рывок к цветку, оказавшись прямо под его венцом; тонкий стебель цветка был рядом, и сквозь прозрачную его кожицу была видна циркулирующая жидкость. Винкл протянул руку и дотронулся до цветка, по стеблю прошла судорога, стебель явно пытался вырасти еще, но, видно, это уже было выше его сил, стебель согнулся, и цветок склонился над разведчиком. Винкл принял оборонительную позу, занеся мачете для удара, рот его широко раскрылся в готовности подбодрить себя криком на японский манер, дыхание его участилось и… цветок сжался, превратился в жалкий комочек и рухнул к ногам землянина. Винкл отпрыгнул, предупреждая хитрость растения, но цветок мгновенно завял, впечатление было таким, что на него брызнули ужасным ядом.
«Жалко как, но почему цветок так стремительно завял?» — задумался Винкл. Оглянувшись назад, он заметил, что путь его группы был сплошь отмечен жухлой травой, увядшими цветками, сморщенными грибами, пожелтевшими деревьями и кустарником.
Что-то шевельнулось справа, и Винкл резко повернулся, приготовившись защищаться, но опасности не было… один из ученых нес на руках существо, похожее на зайца, он бережно держал его.
— Винкл, я его нашел спящим под кустом, он не убежал, я взял его на руки. Он и не пытался вырваться. Я даже заговорил с ним. Он меня совсем не боялся. Но после третьего слова он перестал дышать. Почему, Винкл, я ведь, честное слово, не причинил ему вреда.
Винкл еще раз оглянулся вокруг и вздрогнул от догадки.
— Послушайте, вы ничего не замечаете? Ведь в лесу нет запахов, совершенно нет, не пахнут травы, не пахнут цветы, деревья, и этот несчастный зайчонок тоже не пахнет. А ведь мы несем с собой целую бурю запахов, которые губительны для всего вокруг — для животных, для растений. Назад в корабль! Срочно! И без скафандров ни шагу! Бегом!
Страницы:
1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15
|
|
