Легенда советской разведки - Н Кузнецов

Жили они в двух землянках, вырытых в лесном овраге и хорошо замаскированных. Здесь разведчики отдыхали два дня. Их запомнили и впоследствии правильно описали бойцы Абрам Баум (брат командира) и Марек Шпилька. Кузнецов рассказал им, что именно он со своими спутниками уничтожил во Львове Бауэра и Шнайдера, а по выезде из Львова майора фельджандармерии и, возможно, еще несколько солдат - Каминский стрелял по ним уже на ходу из автомата и не мог с точностью сказать, в кого именно попал. Впрочем, об уничтожении во Львове двух высокопоставленных сановников слушатели уже знали, потому что поддерживали связь с городом, откуда им иногда даже доставляли газеты. Разумеется, Кузнецов ничего не сказал этим людям, кто он такой, чьи и какие задания выполняет. Попросил только помочь в переходе линии фронта, поскольку наверняка немцы уже развернули на него настоящую охоту.
      Так оно и было в действительности. Полиция безопасности уже свела воедино все три покушения, о чем свидетельствует очередной рапорт, отправленный из Львова в Краков:
      "14.II.44 в одной автомашине с фальшивым регистрационным номером найдены две гильзы от патронов калибра 7,65 мм. Из этой автомашины 12.II.44 был убит в Куровичах майор военного патруля Кантер. Убийцы бежали. Этой же машиной пользовались при убийстве вице-губернатора д-ра Бауэра и д-ра Шнайдера (рапорт № 96) и, очевидно, подполковника Петерса и ефрейтора Зейделя (рапорт № 98)".
      Абрам Баум рассказал Кузнецову, что в селе Ганычев, совсем неподалеку, скрываются два советских партизана, оторвавшиеся почему-то от своего отряда и тяжело заболевшие сыпным тифом.
      Кузнецов сразу предположил, что это могут быть бойцы из группы Крутикова, и попросил Баума проводить к ним. Так оно и оказалось. Это были разведчики, составлявшие одну из трех пар, направляемых во Львов: Василий Дроздов ("Щег") и Федор Приступа ("Утсов"). Оказывается, после того как группа Крутикова частично погибла, частично оказалась рассеянной, они тоже долго бродили по лесам, пока не наткнулись на отрядик Баума. Хотели здесь немного передохнуть, чтобы затем направиться к условленному конечному пункту маршрута, но, к несчастью, заболели сыпняком. Приступа уже оправлялся после болезни, но был еще очень слаб, Дроздов же почти все время пребывал в полубессознательном состоянии, порой даже бредил. Товарищам по отряду Кузнецов более подробно рассказал о своих действиях во Львове, Приступе, в частности, тоже запомнились слова Кузнецова, что Каминский очередью из машины убил то ли трех, то ли четырех фельджандармов. К сожалению, из-за слабости Приступа, а тем более Дроздов, изредка приходивший в себя, плохо запомнили рассказ Кузнецова.
      На следующий день партизаны из группы Баума принесли Кузнецову выходящую во Львове газету на немецком языке с некрологами о Бауэре и Шнайдере, еще какие-то газеты, а также снабдили его картами местности.
      Оставаться с этой группой Кузнецов не мог, хотя бы из опасения тоже заразиться сыпным тифом, к тому же он рвался поскорее выйти к линии фронта и встретиться с передовыми частями Красной Армии. Видимо, именно здесь и тогда Николай Иванович написал отчет о проделанной разведывательной и диверсионной работе. Зачем он это сделал? По трезвому, хорошо продуманному расчету. Кузнецов не без оснований полагал, что может погибнуть от рук соотечественников из-за той же немецкой одежды; он хорошо понимал, что бойцы на передовой не очень-то церемонятся и размышляют, не тот у них душевный настрой, когда к ним приближается кто-то с неприятельской стороны. Однако, полагал Кузнецов, одежду убитого немецкого гауптмана непременно обыщут, конверт с отчетом обнаружат и передадут начальству. Отчет он подписал псевдонимом "Пух", известным только Центру.
      Как уже говорилось ранее, опергруппами (отрядами) НКВД-НКГБ руководило 4-е управление, возглавляемое комиссаром госбезопасности третьего ранга П. Судоплатовым. Но Кузнецов, будучи не один год сотрудником негласного штата контрразведки, по-прежнему считал своим постоянным руководителем начальника 2-го контрразведывательного главного управления П. Федотова. Потому-то на конверте он написал, чтобы его передали генералу Ф., здраво рассуждая, что в любом штабе Красной Армии, куда неминуемо попадет пакет, поймут, о ком идет речь.
      Партизаны из еврейской группы самообороны не только снабдили Кузнецова картами и газетами, но и дали проводника - Самуила Эрлиха, который, зная местность, мог вывести разведчиков к линии фронта. К сожалению, отыскать этого человека не удалось, позднее выяснилось, что Эрлих был убит бандеровцами на обратном пути. Так что осталось неизвестным, до какого пункта он довел Кузнецова и его спутников, где и почему они расстались.
      На этом след "Колониста", "Ила" и "Кантора" обрывался. Уже наступала осень, и сотрудники Центра понимали, что на освобожденной территории этого района Украины их нет - иначе они бы давно объявились. Точно было установлено и то, что ни в одну наступающую часть Красной Армии разведчики не приходили. Никакая похоронная команда тела немецкого гауптмана Зиберта на поле боя не обнаруживала.
      Может быть, разведчикам удалось влиться в колонну отступающих немецких войск и добраться до Кракова? Маловероятно, если вспомним, что фактически они остались без документов. Все-таки какая-то надежда, что разведчики живы, хоть и призрачная, сохранялась... До тех пор, пока в грудах бумаг службы и полиции безопасности во Львове не был обнаружен один документ. Ранее уже рассказывалось, что фашистские спецслужбы поддерживали контакты с УПА, в частности ее руководитель во Львове оберштурмбаннфюрер СС доктор Витиска и комиссар крипо гауптштурмфюрер СС Паппе тайно встречались с представителем националистов "Герасимовским", то есть Гриньохом.
      В данном документе Паппе информировал свое руководство об очередной такой секретной встрече.
      "Лемберг, 29 марта 1944 г. Секретно.
      Государственной важности.
      Во время встречи с паном командиром 27.III.1944 г. Герасимовский рассказал, что в одном из отрядов УПА за линией фронта удалось взять в плен 3-х или 4-х большевистских агентов. Руководителем их был человек, одетый в форму обер-лейтенанта немецких вооруженных сил. Кроме того, эта группа имела при себе материал относительно убийства шефа управления Бауэра... Герасимовский не знает, живы ли еще пойманные отрядом УПА агенты, но он обещал пану командиру собрать подтверждающий материал и доставить его в полицию безопасности, а также агентов, если они еще живы и их возможно будет перевести через линию фронта".
      У сотрудников НКГБ не было ни малейшего сомнения, что речь идет именно о Николае Кузнецове и его товарищах, хотя фамилии их, ни подлинные, ни вымышленные, в документе названы не были.
      Профессиональные контрразведчики сразу подметили в этом документе два настораживающих момента. Первый - Герасимовский явно лгал, когда говорил, что "большевистские агенты" задержаны за линией фронта на советской стороне. Этого просто не могло быть: если бы Кузнецов, Каминский и Белов перешли линию фронта, они тут же обратились бы к первому бойцу или командиру Красной Армии, и вообще, они в своей немецкой форме и двух шагов не прошли бы по освобожденной территории - задержали бы немедленно, да еще бы и побили сгоряча, раньше, чем те успели бы объясниться.
      Второй момент - Герасимовский дважды оговорился: если "большевистские агенты еще живы".
      Позднее выяснилось, что оба момента действительно имели важное значение, были определенными уловками в хитрой игре, которую УПА затеяла с гестапо.
      В любом случае вопрос: живы или нет, оставался для Центра открытым. Но недолго. В октябре 1944 года из Киева наркому государственной безопасности СССР В. Меркулову был прислан подлинник телеграммы-молнии, обнаруженный сотрудниками НКГБ УССР во Львове, все в том же помещении, что в годы оккупации занимали СД и зипо.
      Телеграмма была направлена 2 апреля 1944 года в Берлин тому единственному из должно быть миллиона немцев по фамилии Мюллер, который носил прозвище "Мюллер-гестапо".
      Автором впервые опубликован ее подлинный текст, за исключением двух оговоренных мест, к нашей теме отношения не имеющих.
      В виде совершенно секретного спецсообщения телеграмма была доложена наркому и его первому заместителю.
      "Начальник полиции безопасности и СД
      по Галицийскому округу
      IV Н-90(44)
      Секретно.
      Государственной важности.
      г. Львов 2 апреля 1944 года
      Считать дело секретным,
      государственной важности.
      НУР 9135, отправлено
      2 апреля 1944 г. 15.38
      Телеграфом. Молния.
      Главное управление имперской безопасности для вручения СС-группенфюреру генерал-лейтенанту полиции Мюллеру лично.
      Относительно: жены активиста-бандеровца Лебедь, находящейся в настоящее время в заключении в концентрационном лагере Равенсбрюк.
      Ссылка: известно.
      Некоторое время тому назад конспиративным путем до меня дошли сведения о желании группы ОУН-Бандеры в результате обмена мнений определить возможности сотрудничества против большевиков. Сначала я отказывался от всяких переговоров на основании того, что обмен мнений на политической базе заранее является бесцельным. Позже я заявил, что готов выслушать желание группы ОУН-Бандеры. 5 марта 1944 года была встреча моего резидента-осведомителя с одним украинцем, который якобы полномочен центральным руководством ОУН-Бандеры для ведения переговоров с полицией безопасности от имени политического и военного сектора организации и территориально от всех областей, где проживают или могут проживать украинцы.
      В процессе дальнейших, до сего времени происшедших встреч референт-осведомитель вел переговоры главным образом с целью получения интересующих полицию безопасности осведомительных материалов о ППР, о польском движении сопротивления и о событиях на советско-русском фронте, а также за линией фронта, причем взамен этого он обещал возможности освобождения бандеровцев.
      При одной встрече 1.IV.1944 года украинский делегат сообщил, что одно подразделение УПА 2.III.44 задержало в лесу близ Белогородки в районе Вербы (Волынь) трех советско-русских шпионов. Судя по документам этих трех задержанных агентов, речь идет о группе, подчиняющейся непосредственно ГБ НКВД - генералу Ф.
      УПА удостоверила личность трех арестованных, как следует ниже:
      1. Руководитель группы под кличкой "Пух" имел фальшивые документы старшего лейтенанта германской армии, родился якобы в Кенигсберге (на удостоверении была фотокарточка "Пуха". Он был в форме немецкого обер-лейтенанта).
      2. Поляк Ян Каминский.
      3. Стрелок Иван Власовец (под кличкой "Белов"), шофер "Пуха".
      Все арестованные советско-русские агенты имели фальшивые немецкие документы, богатый материал - карты, немецкие и польские газеты, среди них "Газета Львовска" и отчет об их агентурной деятельности на территории советско-русского фронта.
      Судя по этому отчету, составленному лично "Пухом", им и обоими его сообщниками в районе Львова были совершены следующие террористические акты.
      После выполнения задания в Ровно "Пух" направился во Львов и получил квартиру у одного поляка, затем "Пуху" удалось проникнуть на собрание, где было совещание высших представителей властей Галиции под руководством губернатора доктора Вехтера.
      "Пух" был намерен расстрелять при этих обстоятельствах губернатора доктора Вехтера. Из-за строгих предупредительных мероприятий гестапо этот план не удался, и вместо губернатора были убиты вице-губернатор доктор Бауэр и секретарь последнего доктор Шнайдер, оба эти немецкие государственные деятели были застрелены недалеко от их частных квартир. В отчете "Пуха" по этому поводу дано описание акта убийства до мельчайших подробностей.
      После совершения акта "Пух" и его сообщники скрывались в районе Злочева, Луцка и Киверцы, где нашли убежище у скрывавшихся евреев, от которых получали карты и газеты. Среди них "Газета Львовска", где был помещен некролог о докторе Бауэре и докторе Шнайдере.
      В этот период времени у него было столкновение с гестапо, когда последнее пыталось проверить его автомашину. При этом он застрелил одного руководящего работника гестапо. Имеется подробное описание происшедшего".
      (Далее идет речь о задержании группы советских парашютистов, у которых было письмо председателя "Союза немецких офицеров", бывшего командира 51-го армейского корпуса генерала от артиллерии Вальтера фон Зейдлица-Курбаха, взятого в плен в Сталинграде, командующему группой армий "Юг" генерал-фельдмаршалу Эриху фон Манштейну.)
      Продолжаем текст телеграммы-молнии дословно:
      "Что касается задержанного подразделением УПА советско-русского агента "Пух" и его сообщников, речь идет несомненно о советско-русском террористе Пауле Зиберте, который в Ровно похитил среди прочих и генерала Ильгена, в Галицийском округе расстрелял подполковника авиации Петерса, одного старшего ефрейтора авиации, вице-губернатора, начальника управления доктора Бауэра и его президиал-шефа доктора Шнайдера, а также майора полевой жандармерии Кантера, которого мы тщательно искали. Имеющиеся в отчете агента "Пух" подробности о местах и времени совершенных актов, о ранениях, жертвах, о захваченных боеприпасах и т.д. кажутся точными. К тому же от боевой группы Прютцмана поступило сообщение о том, что Пауль Зиберт, а также оба его сообщника были найдены на Волыни расстрелянными".
      (Далее снова следует текст о парашютистах с письмом Зейдлица.)
      Продолжаем текст телеграммы-молнии дословно:
      "Представитель УПА обещал, что полиции безопасности будут сданы все материалы в копиях, фотокопиях или даже в оригиналах, а также живые еще парашютисты, если взамен этого полиция безопасности согласится освободить госпожу Лебедь с ребенком и родственниками.
      Так как приобретением богатейших материалов агента "Пух", то есть Пауля Зиберта, выяснится исключительно важное дело государственной полиции и, кроме того, будет возможность получить материалы генерала Зейдлица и его агентов, то я считаю необходимым освобождение госпожи Лебедь и ее родственников, к тому же она и ее родственники, видимо, не представляют большой угрозы для безопасности немецких интересов в Галиции. Исходя из этого, прошу срочно рассмотреть вопрос об освобождении и до вторника 4.IV.44, 11 часов телеграммой-молнией сообщить, будет ли обещано освобождение госпожи Лебедь, ибо во вторник будет встреча референта-осведомителя с делегатом группы ОУН-Бандеры и следует опасаться того, что в противном случае материал ценный и интересующий государственную полицию будет получен вооруженными силами.
      Представитель ОУН дал подробные сведения относительно тех враждебных актов против немецких интересов и снова подтвердил, что группа ОУН-Бандера ввиду угрозы физического уничтожения украинского народа Советами признает, что только полное присоединение к немецкому государству может гарантировать целостность украинского народа. Эти переговоры могли бы привести к значительному облегчению положения и иметь большое значение для полиции безопасности, поскольку были бы разрешены некоторые небольшие проблемы.
      На основании вышеизложенного я прошу об освобождении семьи Лебедь, которая безусловно окупится и может способствовать разрешению украинского вопроса в наших интересах.
      Следует ожидать, что если обещание об освобождении будет выполнено, то группа ОУН-Бандера будет направлять нам гораздо большее количество осведомительного материала.
      Начальник полиции безопасности и СД
      по Галицийскому округу
      IV Н90/44. Секретно.
      Государственной важности.
      Доктор Витиска, СС-оберштурмбаннфюрер
      и старший советник управления"1.
      Автор обращает внимание на одну фразу в этом документе, имеющую политическое и нравственное значение: представитель ОУН официально подтвердил, что "группа ОУН-Бандера ввиду угрозы физического уничтожения украинского народа Советами признает, что только полное присоединение к немецкому государству может гарантировать целостность украинского народа". Видимо, можно обойтись без комментариев.
      Но вернемся к нашей теме. Теперь все прояснилось или почти все. К сожалению, не приходилось сомневаться в главном: гибели советских разведчиков.
      Конечно же не на освобожденной Красной Армией территории, а на еще оккупированной немцами наткнулись на отряд боевиков ОУН-Бандеры "Колонист", "Ил" и "Кантор". Эта ложь потребовалась Герасимовскому-Гриньоху для того, чтобы объяснить, почему этих "большевистских агентов", представляющих исключительный интерес именно для германских спецслужб, но никак не для УПА, до сих пор не передают немцам и даже не сообщали им об этом аж до 27 марта. Потому что трудно: "нужно пересекать линию фронта". Далее, совершенно невероятно, чтобы, захватив столь важных разведчиков, поиск которых немцы вели большими силами по всей северо-западной Украине, бандеровцы взяли бы да и расстреляли их без всякой на то надобности. Не тронули же они куда менее ценных с этой точки зрения парашютистов, что должны были доставить адресату письмо генерала Зейдлица! Хотя совершенно очевидно, что тут все дело заключалось именно в письме, текста которого парашютисты могли и не знать.
      Нет, "Пуха" и его спутников бандеровды берегли бы и стерегли как зеницу ока, это же бесценный товар для торговли с немцами! За них живых можно было потребовать у немцев что угодно: хоть вагон автоматов, хоть... жену Николы Лебедя Дарью Гнаткивську с дочерью и всей родней! Вот Герасимовский на первых встречах и пообещал передать "большевистских агентов" в СД с оговоркой: "Если они живы", он-де точно не знает. Герасимовский все знал точно: Зиберт, Каминский и Белов мертвы, но не расстреляны. Потому и передали впоследствии немцам лишь снятые с убитых документы. Были бы живы - передали живыми. Скажи они немцам сразу, что советские разведчики попали к ним в руки уже погибшими в схватке, - торг шел бы уже другой, куда по более низким ставкам. А тут, волей-неволей, когда дело дошло до финала, пришлось сознаться, но не откровенно, а опять же обманно: да, были живы, но мы взяли и ни с того ни с сего их расстреляли. Можно смело сказать, сообщи оуновцы без оговорки, что разведчики живы, они никогда не отважились бы их расстрелять, знали, что гестапо на расправу скоро. Та же Дарья Гнаткивська могла поплатиться головой за самоуправство мужа или его присных, благо находилась у Мюллера-гестапо под боком, в Равенсбрюке.
      В нынешней украинской печати можно прочитать самые невероятные домыслы о судьбе Кузнецова. Один автор утверждает, что, дескать, попав в плен к бандеровцам, Кузнецов "раскололся", для спасения своей жизни начал выкладывать все, что знал. Автору даже не приходит в голову простенькая и коротенькая, словно рожденная под бумажным колпачком Буратино мысль: если "Зиберт" стал все выкладывать, то почему он не назвал даже своего имени ни подлинного, ни того, под которым значился в отряде - "Грачев"? Нет, в документе значатся только "Зиберт" и "Пух". И уж подавно не пришлось бы по сей день гадать, кто такой таинственный "генерал Ф.", тем более что никакого особого секрета в фамилии начальника советской контрразведки не было.
      Пока убедительно никому не удалось опровергнуть самую простую, уже по-настоящему простую версию: группа Кузнецова в лесу или населенном пункте напоролась на гораздо более многочисленный отряд оуновцев и погибла в коротком бою. Не исключено, что в последний момент Кузнецов покончил жизнь самоубийством.
      А. Лукин в свое время высказывал автору свое предположение, основанное на информации все от того же неведомого источника и подкрепленного логикой, что Кузнецов, Каминский и Белов натолкнулись на группу бандеровцев, переодетых в форму красноармейцев, и только в последний момент поняли роковую ошибку. Такие случаи известны.
      Некоторые авторы на Украине ставят под сомнение достоверность телеграммы. Аргументов у них всего два. Первый - почему представитель УПА называет Зиберта обер-лейтенантом, когда тот уже был "произведен" в гауптманы? Ответ прост: надо внимательнее читать. Нигде не говорится, что Зиберт имел на плечах погоны с двумя звездочками гауптмана. И в телеграмме и в рассказах бойцов еврейского отряда отмечается, что он был в немецкой офицерской форме, и только. Нигде его звание не упоминается. Да скорее всего Кузнецов в это время уже снял с шинели и френча ненужные и даже опасные погоны, только и всего. В телеграмме говорится совершенно о другом: что на фотографии в удостоверении он снят в погонах обер-лейтенанта! Новое звание Зиберта - "гауптман" - было внесено на первую же страницу его удостоверения личности, то есть "зольдбуха".
      Второй аргумент связан с шофером Зиберта. Он назван Иваном Власовцом по кличке "Белов". В действительности все было совсем наоборот. Но откуда тогда взялась настоящая фамилия - Белов? Только не потому, что он был захвачен живым и дал какие-то показания. Бандеровцев совершенно не должна была бы интересовать настоящая фамилия шофера, но тогда они непременно выбили бы из Белова настоящую фамилию Зиберта, это было куда важнее. Белов знал Николая Ивановича как Грачева, но эта фамилия, как мы уже знаем, нигде не упоминается. Значит, Белов его не выдал! Иначе его тоже не стали бы расстреливать по вышеизложенным причинам, даже если бы были убиты Кузнецов и Каминский. Но откуда в таком случае стала известна его фамилия - Белов (а также, возможно, и фамилия Белько, под которой он значился в лагере). Тут возможно одно-единственное объяснение: в нарушение правил конспирации, которые Иван мог в полном объеме и не знать, у него были при себе какие-то справки, письма, надписанные фотографии, где фамилия Белов фигурировала.
      Иными словами, даже не зная точно, как именно произошло роковое событие, приходится признать, что все три разведчика были не пленены, а погибли при столкновении с оуновцами на территории, еще не освобожденной Красной Армией.
      Существует и такое утверждение: дескать, Кузнецов совершил огромную, недопустимую ошибку для разведчика такого класса, держа при себе тот отчет, подписанный псевдонимом "Пух".
      С этим нельзя согласиться. Строго говоря, в этом отчете не содержалось ничего такого, чего немецкие спецслужбы уже не знали бы. А именно: что все акты возмездия во Львове, а также убийство майора Кантера совершил советский разведчик, выдававший себя за гауптмана Пауля Вильгельма Зиберта. Но вот в Москве, в Центре, о них ничего еще известно не было.
      С другой стороны, не будь у Кузнецова при себе пакета с этим отчетом, не было бы и переговоров УПА с полицией безопасности, бандеровцы просто закопали бы тела трех убитых, не уведомив об этом гестапо, и мы бы до сих пор числили "Колониста-Пуха", "Кантора" и "Ила" без вести пропавшими...
      Есть ли надежда, что когда-нибудь мы узнаем все обстоятельства гибели разведчиков?
      Теоретически - да, об этом свидетельствуют две строчки в разных документах, на которые почему-то никто из биографов не обратил должного внимания.
      В телеграмме-молнии указано, что трупы "большевистских агентов" были найдены немецкой боевой группой, направленной для проверки высшим шефом СС и полиции на Украине Прютцманом. Это же подтвердил на допросе в 1951 году гауптштурмфюрер СС Краузе: "В марте 1945 года, находясь в Словакии, я узнал о его (Зиберта. -Авт.) смерти. Об этом сообщил генерал Биркампф, по словам которого Зиберт был при попытке перехода линии фронта опознан и убит. Выдал Зиберта находящийся при нем дневник. Дневник с фотографиями Зиберта после смерти передан командованием УПА действующему в этой области СС-обергруппенфюреру Прютцману".
      Обратим и в данном случае внимание на два момента: генерал Биркампф сообщил Краузе, что Зиберт был не задержан, а убит и что его личность была установлена благодаря найденному при нем дневнику. Уже одно это исключает вопрос о пленении. И далее - бригадефюрер СС и генерал-майор Вальтер Биркампф точно знает, что найденные при Зиберте документы и его фотографии (у Кузнецова было несколько таких фотографий, сделанных еще в Москве) были переданы людям Прютцмана.
      Можно с уверенностью считать, что эсэсовцы Прютцмана со свойственной им немецкой, да и профессиональной дотошностью не только проверили нахождение трупов советских разведчиков, но выяснили все обстоятельства их гибели, о чем, естественно, направили рапорт своему начальству, но никак не оберштурмбаннфюреру Витиске во Львов.
      К сожалению, рапорт группы Прютцмана, а также полученные ею документы, найденные при Кузнецове и его спутниках, до сих пор ни в одном архиве бывшего СССР не обнаружены. Опять же, зная немецкую аккуратность, можно предполагать, что если они не были уничтожены службой безопасности и полицией безопасности в последние дни третьего рейха в Берлине, то могут быть целы и ныне. Не исключено, что они пылятся среди документов, захваченных в 1945 году на территории Германии нашими тогдашними союзниками. Хранится же, к примеру, в одном из архивов в США полный отчет, составленный гестапо по делу о знаменитой "Красной капелле".
      Так что теоретически не угасла надежда, что эти бумаги еще всплывут на белый свет, и тогда мы с достоверностью узнаем о последних днях жизни замечательного разведчика и героя Великой Отечественной войны Николая Кузнецова, его боевых друзей до самого смертного часа Яна Каминского и Ивана Белова.
      ...В Центре телеграмма-молния была, разумеется, тщательно изучена и по сути содержания, и на предмет подлинности. Об этом автору говорил еще лет за пятнадцать до своей кончины в 1996 году генерал Судоплатов. После доклада сообщения наркому НКГБ Меркулову он сделал на первой странице документа распоряжение:
      "Товарищу Зубову.
      1. Наркому доложено, что всех троих следует считать погибшими.
      2. "Колониста" представить к званию Героя Сов. Союза, "Кантора" и "Ила" к ордену Отечественной войны I степени.
      Судоплатов
      12 октября 1944 г.".
      ...Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1944 года Николаю Ивановичу Кузнецову было присвоено звание Героя Советского Союза.
      Ян Станиславович Каминский и Иван Васильевич Белов были награждены орденами Отечественной войны I степени.
      На войне случались и чудеса. Бывало, что воскресали и те, о ком отрыдали, получив похоронки, матери и вдовы... А потому хоть и не было веры, но все же тлел в сердцах тех, кто готовил Указ, уголек надежды, потому и не проставили в нем слово "посмертно"...
      В написании этой книги на протяжении многих лет автору оказывали содействие генералы П. Судоплатов, Л. Райхман, В. Ильин, В. Рясной, Я. Киселев, полковники Ф. Бакин, Б. Стекляр, П. Громушкин, С. Окунь, С. Федосеев, С. Васильев, ветераны-медведевцы А. Лукин, А. Цессарский, В. Ступин, Б. Черный, В. Довгер, Н. Струтинский, Н. Гнидюк, И. Приходько, С. Пастухов, М. Кобеляцкий, Вал. Семенов, Вик. Семенов, В. Семенова ("Казачка"), С. Афонин, Б. Харитонов, Б. Крутиков, М. Де лас Эрас, П. Вознюк, В. Грибанова, В. Павлова, сотрудники органов государственной безопасности в Москве, Ровно, Львове, а также Н. Боярских, Т. Медведева, Ф. Белоусов, К. Закалюк, Г. Конин, А.Осокин, О. Матвеев, А. Калганов.
      Всем им, и ушедшим из жизни, и ныне здравствующим, автор глубоко признателен.