Ведьмак

Наконец в голове раздался щелчок, словно сработал затвор фотоаппарата, и взгляд мой прояснился.

Я лежал на земляном полу в каком-то сарайчике. Скорее всего, в том самом, где еще совсем недавно находилась тара для таинственного цилиндра – на Киндеевом подворье. Везде валялась стружка, обрезки досок, а в углу стоял допотопный столярный верстак, на котором лежал рубанок.

Меня связали по всем правилам – не шелохнешься. Я был похож на кокон, так много намотали на мое тело веревок.

М-да, сбежать не удастся… Интересно, зачем они притащили меня в этот сарай? Почему не бросили в болото, которое находилось совсем рядом?

Загадка… Для дилетанта. Почему, почему… Потому, что хотят меня кое о чем поспрашивать. И слегка помучить, чтобы я не врал, а выкладывал все, как на духу. А если учесть, что сектанты неравнодушны к крови, то мне мылится совсем уж нехороший вариант.

Мои невеселые раздумья прервал скрип двери. В сарай вошли два черных молчуна, взяли меня, как куль, и понесли в избу. Они были настолько уверены, что меня никто не услышит, что даже рот не заткнули кляпом.

Что ж, и на том спасибо. Жевать чьи-то вонючие портянки перед дорогой в заоблачные выси мне бы не хотелось.

В избе находились двое. Можно даже не говорить, кто именно. Это и ежу понятно.

Ведьмак сидел за столом, накрытым красной (!) бархатной скатертью (ну просто тебе секретарь парткома), а янки стоял, скрестив руки на груди, у двери. По его молчаливому приказу сектанты быстренько сняли с меня веревки, однако руки и ноги оставили связанными. А затем бесшумно удалились.

– Привет, други! – сказал я с наглой бесшабашностью; а пошли бы они все!… – За что вы меня так?… – Я покривился – голова и впрямь побаливала. – Молчите. Значит, нам предстоят переговоры. Табуреточку-то подайте. Я, как видите, не в состоянии это сделать. А в лежачем положении какой может быть разговор?

Янки слегка покривился – улыбнулся, что ли? – и выполнил мою просьбу. Он поставил табурет рядом со мной, но руку, чтобы помочь мне подняться с пола, не предложил.

А мне и не надо его империалистическая клешня. Подумаешь, задачка – встать на ноги со связанными сзади руками. Изогнувшись дугой, я сделал поистине акробатический этюд (знай наших, заокеанское падло!) и в прыжке принял вертикальную стойку. От злости, которая меня переполняла, я даже не потерял равновесия.

– Данке шён, – сказал я вежливо и сел (вернее, плюхнулся) на табурет. – Или вы по-немецки ни бельмеса? Извините, другим языкам не обучен. Только немецкий и то со словарем.

– А как у вас с русским? – наконец подал голос ведьмак.

Ну у него и басище…

– Зер гут, уважаемый, – ответил я, глядя прямо в его зенки. – Могу ответить на любой ваш вопрос. Вы ведь это имеете ввиду?

– Да.

– Тогда вперед. Чего волынку тянуть. Кстати, а как насчет закурить?

– У нас в помещении не курят, – сухо ответил черноризец.

– Понял. Извините. Как-нибудь перетерплю. Так я весь внимание. Мне очень хочется узнать, какого хрена вы ко мне прилипли – как банный лист к заднице? По-моему, я дорожку вам не переходил. Или вы мстите мне за тот нечаянный инцидент в лесу, когда мы встретились впервые? Так ведь разошлись мы тогда вполне мирно. Ежели я вас чем-то обидел, прошу пардону. И вообще, место – это нехорошее чувство. Оно недостойно такого человека, как вы.

– Жаль… – проронил черноризец, внимательно вглядываясь в мою физиономию.

– О чем это вы жалеете?

– Жаль, что вы не вняли моим предупреждениям.

– А… Эти детские штучки с мыльными пузырями… Бабку-то зачем среди ночи по деревне таскали? Она ведь старенькая. Могла бы и не выдержать. Загубили бы человеческую душу, а это большой грех.

Ведьмак зловеще рассмеялся.

– Все-все, до меня дошло; вопрос о грехах с повестки дня снимается, – сказал я, ухмыльнувшись в ответ. – Как я понимаю, то, что для обычного человека грех, для вас райское наслаждение. Что ж, каждому свое. Но не забывайте, что потом каждому воздастся по его деяниям.

Ну надо же! Я заговорил, как баптистский проповедник. А что, вдруг выдавлю своими речами у ведьмака слезу?

Вот был бы номер…

– Не юродствуйте, – оборвал меня черноризец. – Мне действительно вас жаль. В вашем лице есть что-то располагающее. Думаю, мы могли бы найти общий язык…

Располагающее? Конечно, есть. Я ведь тоже не одного человека отправил в мир иной – как ты, сукин сын, черных петухов. И не только. Я почему-то уверен, что и твои руки замараны человеческой кровью. Тут мы с тобой точно почти братья.

– Но вы влезли не в свое дело, – между тем продолжал черноризец. – А это уже совсем плохо.

– Тайны мадридского двора… – Я осклабился. – Да на фиг они мне нужны.

– И тем не менее, вы пытались за нами следить.

– Пытался. Даже следил. Ну и что? Обычное человеческое любопытство. Теперь я каюсь. Что ж меня за это, в мясорубку?

– Вы тяжело ранили двух наших товарищей.

– Ну, во-первых, не двух, а одного. Первого подстрелил кто-то из ваших. А во-вторых, у меня сразу же возникает вполне закономерный вопрос: имел я право защищаться или нет? Меня, за здорово живешь, гоняли, как зайца. И что, я должен был покорно сложить лапки, связать уши в узел и лечь у ваших ног?

– Кто вы такой? – резко спросил ведьмак, вытаращив на меня свои буркалы.

– Вот те раз… А то вы не наводили обо мне справки среди деревенских. Я тут практически абориген. Купил избу почти четыре года назад и живу. Подальше от городской суеты. Вам нужно мое имя? Пожалуйста. Моя фамилия Арсеньев, зовут Иво. По батюшке можно ко мне не обращаться. Не обижусь. Так даже лучше – проще.

– Я не об этом. Вы очень скользкий тип. Вас никак нельзя ухватить.

– А зачем меня хватать? Позовите, я сам приду.

– Чем вы отравили наших людей?

– Это когда? – сделал я удивленное лицо.

– Не разыгрывайте из себя шута! Вы отлично знаете, о чем идет речь.

– Так это были ваши люди? Тогда у меня встречный вопрос: какого лешего они шатались у меня под окнами? Мы, конечно, не заграница, но право частной собственности и неприкосновенности жилища у нас тоже уважают.

– Я вам задал вопрос – отвечайте! – громыхнул своим басищем ведьмак.

– Пожалуйста… – Я независимо пожал плечами – насколько это было возможно в моем положении. – Но вы хоть ноги-то мне развяжите. Совсем затекли. Больно ведь. И руки не мешало бы… Я не сбегу. Куда тут убежишь? Да и борзые у вас больно быстроноги.

Черноризец чуток поколебался, затем нажал кнопку на пульте (я забыл сказать, что стол был уставлен мониторами, какими-то аппаратами и станцией многоканальной радиосвязи; круто…), и в комнате появился один из моих конвоиров.

– Развязать, – приказал Ведьмак; и после секундной заминки добавил: – Ноги.

Все-таки руки оставил связанными… Предусмотрительный, гад. Побаивается меня. Несмотря на то, что у янки пушка подмышкой; этот момент я просек сразу.

Приказ был исполнен в мгновение ока. Конвоир ушел, а я с удовольствием пошевелил пальцами ног, и несколько раз согнул их в коленях и разогнул.

– Так я вас слушаю, – напористо сказал пахан сектантов.

– Что, мальчикам бо-бо? Ну, простите меня. Если бы я знал, кто они… С ними ничего страшного не случится. Через несколько дней они смогут брать призы по бегу на олимпиадах. Это не яд. Так, травки…

– Где вы взяли это снадобье?

– Сам приготовил. У нас тут любых трав, даже тех, что занесены в «Красную книгу» – навалом.

– Что ж, вполне возможно. Если только вы говорите правду…

– Не смотрите на меня так. Я признаюсь вам во всем, как на духу. У нас в деревне лжецов найти трудно. Тем более, что мы с вами теперь земляки и почти соседи.

– Откуда у вас столь специфические познания по части химии? – вдруг подал голос и янки.

Я изобразил приятную улыбку и даже посмотрел него одним глазом, едва не свернув себе шею – сделать поворот хотя бы на девяносто градусов мне было трудно. Он глядел на меня, как на пустое место.

Неужели не узнал? А если не узнал, то хорошо это или плохо? Вот задачка…

Но вопрос бил, что называется, не в бровь, а в глаз. Я уже начал догадываться, к какой секретной службе принадлежит этот янки. Больно уж хорошо он владел русским языком и знал наши обычаи.

Только одна американская «контора» готовила таких коршунов. И мне уже приходилось с ними встречаться. Правда, на излете моей военной карьеры, один раз, и наша встреча закончилась вничью. Почему вничью? А просто мы узнали друг друга, поняли, какой стране давали присягу.

В Америке ведь тоже есть приличные люди…

Так вот, все они «птенцы гнезда Бушева». Американский президент лично контролировал возрождение в ЦРУ специальных оперативных групп коммандос – Special Operations Group, или сокращенно SOG.

Говорят, они неплохо проявили себя на начальной стадии операции по захвату Ирака. Успешно работали они и в Афгане. Коммандос из SOG прекрасно говорили на фарси и дари, и хорошо разбирались в местных обычаях. Точно не знаю, возможно, так оно и есть.

Но должен сказать, что наши парни не хуже. Мы тоже кое что умеем. Жаль, нельзя отставникам моего профиля писать мемуары. Это была бы книга… Мне есть, о чем рассказать простому обывателю.

Кстати, не исключен вариант, что у янки существует прикрытие, вспомнил я его напарника, которого видел лишь мельком, когда таинственный цилиндр заколачивали в гроб.

Обычно, коммандос из SOG отправляются на задание в составе группы из десяти человек. Но это в военной обстановке. Поскольку наши страны нынче большие друзья и даже партнеры, то я думаю, что этого янкеса сопровождает в «туристической» поездке по России лишь один человек, максимум двое.

Однако, во время посещения мастерской Венедикта, где я впервые и узрел этого американца, с ним не было никого, кто хотя бы отдаленно напоминал крутого мэна, агента 007. Наверное, он прилетел к нам другим рейсом.

Конспирация, батеньки, конспирация…

– У меня, знаете ли, родная бабка была ведуньей, – ответил я с ностальгическими нотками в голосе. – Вот она и поднатаскала меня в таких премудростях. А еще я могу лечить лишай, выводить бородавки, снимать сглаз… Вас ничто такое не мучит?

– Достаточно! – резко бросил янки. – Не ломайте комедию. Вы лжете. А я хотел бы услышать правду.

– Вот так всегда: врешь – тебе верят, выкладываешь все, как есть, – обвиняют во лжи. Между прочим, чтобы проверить мои слова, достаточно зайти ко мне в избу. Всего лишь. Там еще остались травы, из которых я готовил это снадобье. Мало того, я могу приготовить его прямо у вас на глазах.

– В это я верю. Вопрос состоит в другом: где вы научились готовить такие яды? Только не рассказывайте нам о своей бабке! Эта версия очень неубедительна.

– Понятно. Вас больше бы устроила версия, что я имею академическое звание, и учился в Кембридже у какого-нибудь известного профессора. Скажу по секрету, это было бы здорово. Никогда не приходилось бывать за бугром. Учиться в Англии – это был предел мечтаний для любого советского человека. Увы, туда попадали единицы, в основном номенклатура.

– Опять вы уводите разговор в сторону… – На лице янки забегали желваки.

Злится. А нервишки-то у него не очень…

Отменная профессиональная подготовка это, конечно, хорошо. Но он прекрасно отдает себе отчет в том, что находится не в каком-то там Ираке, а в России.

Наша контрразведка, при всем том, еще не разучилась работать быстро и эффективно. Дедушка Феликс, который Дзержинский, в свое время на верные рельсы поставил карающий бронепоезд пролетариата. До сих пор чешет по путям без каких-либо серьезных поломок.

– Оставим эту тему, – сказал черноризец. – Она не столь важна. Меня больше интересует другое: что вы делали возле болота?

– Драпали.

– То есть?…

– Да ладно вам… – Я ухмыльнулся. – А то вы не знаете… Ваши орлы шмаляли по нам из винтов, а мы когти рвали. Или надо было поднять лапки кверху, чтобы из нас сделали решето? Меня в этой истории интересует только одно – с какой стати мирных, безобидных граждан хотели завалить? Неужто нас приняли за каких-то других лиц?

– От него просто так ничего не удастся добиться, – устало буркнул янки. – Не тот клиент…

Он подошел к столу и сел. Теперь я был виден ему во всех подробностях. Наши взгляды встретились, и он вдруг встрепенулся.

Узнал! Все-таки узнал. Вот сволочь… Представляю, что сейчас за мысли у него в башке бродят.

Такое совпадение – встретить человека, который заглянул на огонек к Венедикту, за десятки километров от города, да еще в глухомани – случайным назвать трудно. Для разведчика такая наивность просто непозволительна. Я бы на его месте точно не поверил в дикий случай.

– Да мы, кажется, знакомы… – Слова давались ему с трудом.

– И не просто знакомы, а даже пили в одной компании едва не на брудершафт, – ответил я по-английски и широко улыбнулся. – Вот сижу я и думаю: может, вы на меня в какой-то обиде, что не признаете? Кто вас, иностранцев, поймет.

Я заметил краем глаза, как сильно изумленный черноризец дернулся, хотел что-то сказать, но тут же закрыл рот – словно замкнул. Черты его и так резко очерченного лица еще больше заострились; теперь он совсем стал похож на грифа-стервятника, узревшего свою законную добычу.

– Венедикт с вами, случаем, не приехал? – продолжал болтать я, как заведенный, уже на родном языке. – Хотелось бы увидеть… Здесь на природе хорошо. Шашлычки бы сделали. А грибов сколько здесь – воз и маленькая тележка. И ходить далеко не нужно, рядом с деревней так и прут из-под земли. Вы по делу или как? Неужто в нашей глуши художник какой-нибудь образовался? Интересно…

– Хватит! – Янки резко встал. – Мне надоели пустые разговоры. Теперь я просто уверен, что вы не тот, за кого себя выдаете. Печально. Хотелось бы продолжить наш разговор, который мог быть весьма занимательным, но времени в обрез… – Он посмотрел на часы, нахмурился и многозначительно переглянулся с ведьмаком. – Нам пора…

– Не понял… – Я изобразил тупое непонимание. – Кому пора, куда пора?

– И нам, и вам… пора.

На его лице появилась нехорошая улыбка. От нее веяло смертью.

Понятное дело, выпускать живым такого подозрительного типа им нельзя было ни под каким соусом. Тем более, что он явно принял меня за сотрудника соответствующих органов при исполнении.

Конечно, ему хотелось узнать детали спецоперации, маленько попытав меня и помучив при помощи разных средств, которые есть в наборе каждого уважающего себя сотрудника коммандос из ЦРУ. Но его, оказывается, поджимает время.

Понятное дело: он нашел то, за чем был послан, и теперь ждет транспорт, который увезет находку на другой край света, подальше от наших спецслужб. А может быть, и его заберут. Инфильтрация…

Хотелось бы знать, как они меня кончат? Может, зарежут у костра, как черного петуха? Вон как нехорошо на меня смотрит ведьмак. Глаза вытаращил, дышит тяжело, неровно. Гипнотизирует, падло. Только я ведь тоже кое-каким штучкам обучен. Мне твой гипноз, козел гребаный, до фени.

А что, убьют и кровушку мою выпьют. Дармовщина ведь. И сатанинский ритуал будет иметь больший вес.

Эх, развязать бы сейчас руки… Не хочется помирать, как животное на бойне. Постыдно. И как это я так глупо влип!? Стареешь, брат Иво, стареешь… Реакция на опасность уже не та, что была когда-то. Семейная жизнь превратила тебя в тюфяк, набитый… понятно чем.

Черноризец перевел дух, черты его лица смягчились, а во взгляде появилось удивление. Не вышел номер с гипнозом; ну надо же… А так хотелось подчинить меня своей воле, чтобы поизгаляться всласть… Похоже, для него полная власть над человеком, как наркотик для записного наркомана.

Перестав сверлить меня глазами, он снова нажал на уже известную мне кнопку. Теперь в избу вошли двое черных – те же самые.

Ведьмак не сказал им ни слова, только кивнул. К моим связанным сзади рукам конвоиры привязали длинную веревку (ну точно потащат меня, как быка к мяснику, – на налыгаче), затем, подтянув руки кверху, сделали петлю на шее – чтобы я даже не дергался (большие спецы в этом деле, сразу видно), отчего мне пришлось принять согбенное положение, и вывели наружу.

Уходя, я бросил исподлобья выразительный взгляд на янки. Он глядел на меня с каким-то жадным вниманием. Наверное, думал, что я сейчас умоюсь соплями, и буду просить пощады.

А хрен в глотку не хочешь? Может, я и не совсем русский, если учитывать какие-то мои латышские корни (о которых я и сам точно не знаю), но дух у меня точно славянский. И не вам, америкосам, его сломить. Кишка тонка. Многим хотелось в нашей длинной истории нас подмять, а всегда выходил пшик.

Наверное, в моем взгляде было что-то уж очень нехорошее, потому что янки отшатнулся назад и сильно побледнел.

Глава 27

Во дворе мне еще и заклеили рот скотчем. Чтобы, значит, не нарушал благодатную ночную тишину. Молчаливая братва повела меня куда-то в лес. Шли мы по тропинке, и вскоре я понял, что Пимкиного болота мне точно не миновать.

Судьба. Кисмет…

Трепыхаться я никак не мог. Конвоиры были здоровущими мужиками и вели меня вполне профессионально – как будто всю свою сознательную жизнь проработали в лагере вертухаями.

Так мы дотопали до бережка, и я уже мысленно попрощался с Каролиной и попросил у нее прощения на то, что не смогу явиться на бракоразводный процесс, как вдруг позади раздался такой звук, словно треснул спелый арбуз и один из черноризцев упал, как подкошенный.

А затем раздался шум борьбы и пыхтение. Второй конвоир выпустил веревку из рук – ему было не до меня – и я стремительно обернулся. Под моими ногами ворочались двое – черноризец и еще кто-то. Конвоир явно одолевал своего противника и уже сидел на нем сверху.

Ну, это ты парень зря. Не нужно было подставлять мне шею. Понимаешь ли, нас кое -чему обучали…

Я оседлал его, как норовистого коня, хотя это было и непросто в моем согбенном положении, сплел свои ноги и резким движением завалил навзничь. Теперь все зависело от моей выносливости.

Сразу сломать ему шею я не мог – позиция была не очень удобной, да и руки связаны. Но и он тоже ничего не мог со мной поделать, лишь хрипел от удушья, брыкался бесцельно ногами и пытался достать меня своими лапами хоть за что-нибудь.

Так я тебе и дался…

Наша борьба длилась минут пять – пока не очухался противник черноризца. Он пошарил руками по траве, что-то разыскивая, затем встал, подошел к нам и, разглядев голову конвоира, не колеблясь ни секунды, опустил на нее приклад, как оказалось, ружья.

Раздался уже знакомый мне треск, черноризец обмяк, и я наконец смог отдышаться. Но кто мой спаситель? Темень была такая, что я не мог различить черты его лица, даже когда он сел рядом. Похоже, ему здорово досталось…

– Дык, это, руки-то свои дай. Веревки разрежу…

Зосима! Чтоб я так жил… Как, каким образом?…

– Как ты здесь оказался!? – наконец прорезался у меня голос.

– Не сказал бы, что случайно… Все, ты свободен.

– Огромное спасибо, дружище, – сказал я проникновенно, разминая затекшие руки и испытывая прямо-таки неземную радость. – Я перед тобой в неоплатном долгу.

– Ладно, чего там… – Зосима потер свою шею и охнул. – Здоровый бугай. Думал мне конец. Не успел я его… Шибко шустрый он для меня. Молодой…

– Был молодым. И таким останется до скончания времен. – Я так и не смог нащупать биение пульса у поверженного черноризца.

Второй тоже не подавал признаков жизни. Да, рука у Зосимы, несмотря на годы, все еще крепка. Это я знал и раньше.

– Когда ты ушел домой, – рассказывал Зосима, – у меня сердце было не на месте. Сна не было ни в одном глазу, а все мысли черные в голову лезли. Зная тебя, я был уверен, что ты снова сунешься в это змеиное гнездо. Тогда я оделся и пошел к тебе. Ну и, понятное дело, поцеловал замок…

Пока он рассказывал, я оттащил трупы в кусты – нечего оставлять их на виду, посреди тропы. Мне почему-то казалось, что вечер еще не закончен.

– … Как взяли тебя, не видел. Я ждал возле Киндеевой избы. Откуда мне было знать, где ты там бродишь? Но у меня было предчувствие, что этого места тебе не миновать.

– Это точно. Там как будто медом намазано – так и тянет к себе.

– Вот я и говорю – плохое место. Не зря его этот… ведьмак выбрал. Не зря.

– Возможно, ты прав. Но теперь я хотя бы знаю, чем вызван повышенный интерес всей этой братии к Пимкиному болоту.

– Да? Расскажи.

– Расскажу. Когда ты закончишь свою речь.

– Ах, да-да… Ну, вижу, несут что-то. Сразу не разобрал, что именно. Но подозрения появились. Хотел к окну подобраться, да побоялся. Там охрана была. Пришлось ждать. А когда тебя вывели, тут я все и понял…

Кряхтя, Зосима полез в карман и достал свои дешевые сигареты. В моих карманах, естественно, царила пустота – меня обшмонали со знанием дела – поэтому я попросил:

– Дай курнуть.

Мы закурили, пряча сигареты в кулаке – чтобы нас нельзя было засечь. После нескольких затяжек мне совсем полегчало. Видимо, Зосиме тоже, потому что он расправил плечи и его речь побежала живее.

– Шел я за ними следом и думал: что мне делать? Стрелять нельзя – все сбегутся. Тогда нам точно придет конец. А побороть двух бугаев не смогу. Я долго сомневался, колебался… но когда они подвели тебя к омуту – там знаешь, какая глубина? ого-го… – вот тут я и понял, что кончать тебя будут. Не знаю, как я первого ударил… Больше от отчаяния, нежели по расчету. Ничего, получилось…

– Еще как получилось… – Я любовно обнял его за плечи. – Мысленно я уже был на небесах. Никакого выхода…

– Хех-хех… – рассмеялся Зосима. – Выход завсегда имеется. Искать надо.

– Наверное, я плохо искал…

Закончить свою мысль мне не удалось. Где-то неподалеку послышались человеческие голоса, и сквозь ветки пробился свет карманного фонарика.

– По Киндеевой тропе идут, – шепнул мне Зосима.

– А мы где?

– Рядом есть другая. Ты разве не знал?

– Откуда?

– А, ну-да… Здеси мы еще не были. Эта дорожка как раз и приводит к омуту. Тут ягод много, ягодники шибко хорошие. Когда-то бабы собирали… Отсюда вдоль бережка можно свободно пройти к Киндеевой тропе.

– Пойдем!

– Куда?

– Не прикидывайся валенком. Ты ведь знаешь, что я таких обид никому не прощаю. Пора восстановить статус кво.

– Чего? – не понял Зосима.

– Пора нам кое-кому хвост прищемить. А то мы до сих пор только и делали, что защищались да убегали. Нужно опровергнуть заблуждения некоторых штатских о нашей мужской несостоятельности. Оружие у нас есть.

Трофеи у нас были не ахти какие, но все же: нож (кстати, мой, чему я сильно порадовался), пистолет – старенький «макаров»; я очень сомневался в его безотказности; и наконец, СКС. Похоже, покровители черноризца где-то дернули со склада целый ящик карабинов Симонова, который уже снят с вооружения, и несколько цинков патронов.

Хорошо хоть СКС у нас есть. С ним мне не страшны никакие автоматы. А уж пистолеты и подавно.

Проверив оружие и набив карманы патронами (бывший хозяин карабина, похоже, был очень запасливым человеком), мы двинулись вдоль бережка, стараясь не шуметь. Как обычно, я шел впереди.

Но добраться до своей цели мы не успели. В небе вспыхнула яркая звезда и начала резво снижаться; как мне показалось, прямо на нас.

– Нопланетяне! – охнул Зосима, и вжав голову в плечи, закрыл ее руками.

– Тише! – прошипел я у него над ухом. – Это обычный вертолет. Слышишь, винты шумят?

– Дык, это, слышу… Точно вертолет.

– Прожектор включил и снижается. Теперь уже этой братии не нужны козырные «тарелки», имеющие специальную аппаратуру для поисков пропажи.

– Пропажи? Ты о чем?

– Нашли они то, что искали. Вчера, прямо на наших глазах.

– Не может быть! Хочешь сказать, что клад Киндея…

– Я тоже сначала думал, что они за ним охотятся. Ошибался. Им нужно было нечто другое.

– Что?

– Знать бы… Какая-то военная штуковина, я так думаю. Может, часть новой ракеты, сошедшей с курса во время испытаний, а возможно, шпионская аппаратура… Но мне не хотелось бы ее отсюда выпускать.

Между тем вертолет снизился почти до самой поверхности болота. Конечно, ему неудобно было висеть в опасной близости от высоких деревьев, росших на бережку, но иного выхода у пилотов не было – вертолет прилетел забрать очень ценный груз. А там, где начиналось свободное пространство, начиналась и трясина.

Я видел, как четверо черноризцев тащили к вертолету на плечах ящик с таинственным цилиндром (дед Никифор ошибся в подсчетах – черноризных сектантов вместе с ведьмаком было не семь человек, а девять). На берегу стояли еще трое: сам пахан с клюкой, янки и неизвестный мне малый, о котором я подумал, что он является прикрытием «любителя современной живописи».

Тонко зазудела вертолетная лебедка, и ящик, покачиваясь, начал подниматься вверх. Сейчас или никогда! И мне наплевать, кто там в кабине вертолета – наши козлы, продавшиеся за червивую «зелень», или приезжие из-за бугра.

Прожектор светил очень ярко, и было видно, как днем. Нимало не колеблясь, я вскинул карабин к плечу, и выпустил сначала три пули по кабине, целясь в пилота, и еще три – в бак с горючим. А больше и не нужно было.

– В воду! – прорычал я над ухом Зосимы. – Нырять! И сиди там, пока не бахнет!

Зосима не стал уточнять, почему он должен нырнуть в жидкую грязь, едва прикрытую тонким слоем воды. Мы сиганули вниз почти синхронно. Уже погружаясь, я увидел, как вертолет потащило на деревья, как винты стали крушить стволы и ветки, а затем все закрыл огненный всплеск.

Взрыв я услышал уже в погруженном состоянии. Он был страшным по силе. Так топливные баки вертолетов не взрываются. Неужели цилиндр – это бомба? Может даже атомная…

Мне стало не по себе. Что если по моей вине начнется термоядерная война? Мама моя родная… Это же где я теперь буду жить? Ведь избе точно придет полный трандец.

Придется строить в лесу шалаш…

Мы вынырнули лишь тогда, когда в болото перестали падать ошметки взорванного вертолета, и когда в легких не осталось ни единой молекулы воздуха. Картина, представшая у нас перед глазами, была ужасной.

Лес у бережка словно сбрило гигантским ножом. Поваленные деревья ярко пылали, а на воде расплывалось маслянистое на вид пятно, которое тоже горело. Оно уже подбиралось к нам.

И команда черноризца, и он сам, и янки с помощником исчезли, словно их подобрала нечистая сила. А оно, впрочем, так и было. Ведь идею пороха человечеству точно подкинул не Бог.

Мы не стали выбираться на берег, а в полном молчании побрели по воде, стараясь убраться от эпицентра взрыва как можно скорее и куда подальше. И Зосима, и я были немного не в себе.

А на душе у меня было так муторно, что хоть сразу в петлю…

Прошла неделя. Эти семь дней стали для жителей деревеньки (и для нас с Зосимой) настоящим кошмаром. К нам понаехало столько военных и разных штатских, что деревня стала напоминать улей во время роения пчел.

Нас (то есть, тех, кто жил в деревеньке) допрашивали все службы, которые только существовали в государстве. Но мы (я имею ввиду нашу «великолепную четверку» в составе меня, Зосимы, Идиомыча и Кондратки) держались как партизаны на допросе в гестапо.

«Ничего не видел, ничего не знаю, не был, не знаком, не участвовал, не помню…» – вот наши стандартные ответы. Ученые хоть люди и не от мира сего, а все же смекнули, что лучше держать язык за зубами. Тем более, после такой страшной катастрофы.

Что касается НЛО, то и Николай Карлович, и Кондратий Иванович вообще о них забыть. Правда, о неизвестных летательных аппаратах нас и не спрашивали. Похоже, для этих мест это проза жизни, хотя «тарелки» мне встретились здесь впервые.

Поначалу прорваться на место взрыва не было никакой возможности. Все подходы к Пимкиному болоту оцепили внутренние войска, а внутри периметра работали специалисты, одетые в скафандры.

Интересно, что же, все-таки, там рвануло? Ядерный заряд?

Но вскоре я успокоился. Судя по минимальным предосторожностям, радиация в месте взрыва не наблюдалась. Солдатикам вообще не дали никаких защитных средств.

Значит, еще поживем на чистой природе, в собственном бунгало. Тем более, что мой главный раздражитель, ведьмак, испарился. В прямом смысле.

На берегу и в болоте насчитали всего шесть трупов сильно обезображенных трупов. Всех, кто находился в вертолете (судя по разговорам, которые подслушала баба Федора), взрыв разложил на атомы.

Но ведьмак со своим посохом исчез. Его так нигде и не нашли. Неужели ему и впрямь помогает нечистая сила?

Правда, по истечению некоторого времени и при более тщательном анализе ситуации, я понял, что в исчезновении ведьмака не было ничего необычного. Наш главный деревенский информатор баб Федора объявила, что этот сукин сын – «мериканский шпиён».

Откуда у нее появились такие сведения, она так и не призналась. Но, зная ее пронырливость, я совершенно не сомневался в том, что сообщение бабки очень близко к истине. Сохранить жизнь во время такого взрыва, а потом незаметно скрыться мог только опытный, отлично обученный профессионал. Коллега…

Вместе с ведьмаком пропали и мои два «крестника», отравленные стрелками. Они не пошли вместе со всеми на болото, потому что все еще болели. Однако у них хватило сил и здоровья слинять после взрыва в неизвестном направлении.

Для следствия секта оставила лишь свежую могилку с трупом (это был тот фраер, которого я грохнул на болоте) и еще одного своего товарища, который лежал в сарайчике, – того, что нечаянно подстрелил его брат по вере. Он так и не смог выкарабкаться после ранения. А похоронить его не успели.