Глава 16

На похоронах Питни почти никого не было. Эллин поверить не могла, что все это ей не снится, особенно когда в часовню явился Дэвид вместе с Кэтрин. Он небрежно кивнул Эллин, ничуть не смущаясь, словно и не он бросил ее на произвол судьбы, сбежав с поля боя и оставив ее на растерзание врагам. Однако подходить он к ней не стал, да и заговаривать тоже не пытался.

Эллин вопросительно взглянула на Джеймса: интересно, как он себя поведет. Но тот лишь бросил ненавидящий взгляд на Дэвида, который делал вид, будто его не замечает. Мама холодно поздоровалась с ним, а Би вообще отвернулась.

В часовне во время отпевания Питни рядом с родными Эллин стояли несколько их друзей и соседей, однако немногие из них пошли на кладбище, где под нескончаемым дождем покойного опустили в могилу, и еще меньше людей вернулись с ними домой. Дэвида и Кэтрин среди них не было.

Все это время Джеймс стоял рядом с Эллин и держал ее за руку. Она познакомила его со всеми, зная, что о нем и их отношениях теперь долго будут судачить. Ну и пусть, подумала она. В последующие годы они будут вспоминать лишь о том, что познакомились с мужем Эллин на похоронах ее отчима.

Следующий день они провели, просматривая бумаги Питни. И именно Би наткнулась в его столе на документы, завернутые в промасленную бумагу. Развернув его, она громко ахнула.

– Мое завещание! – произнесла она дрогнувшим голосом. – Он спрятал его в столе!

Вскрикнув, Роуз бросилась к ней. Джеймс тоже подошел и, заглядывая Роуз через плечо, стал его читать.

– Если не Малден убил вашего поверенного, – заявил он, – значит, он знал того, кто это сделал.

Эллин прекрасно понимала ход его мыслей. Питни мог убить поверенного. А мог это сделать и Фрейзер, а потом прикончить и Питни. Но зачем?

В тот же день Эллин с матерью начали расспрашивать прислугу. Джеймс сидел тут же, в комнате, и молча наблюдал за ними. Служанки высказывались довольно откровенно. Питни они не слишком любили, а посему поведали Эллин и Роуз о том, что к нему частенько приезжал Сесил Фрейзер, поздно ночью или когда Роуз, Эллин и Би уезжали в гости. В последний раз он был в Нетерби за два дня до убийства Питни. Они о чем-то долго беседовали, а когда Фрейзер наконец уехал, Питни напился, потом стал гонять прислугу по всему дому, а потом рухнул на пол и захрапел.

Точно так же он вел себя – по их словам – когда приехали солдаты Джона. Стоило им войти в дом, как он устроил им разнос, но вскоре уже трясся от страха и умолял его не бить. Похоже, они его не тронули, потому что никаких следов побоев на нем не было видно, но когда они уехали, он вновь напился до беспамятства.

Лакеи тоже решили высказаться начистоту. Они рассказали о том, как Питни приказывал им лгать Роуз, как посещал в Данди непотребные заведения, как приводил в дом женщин, когда мать Эллин куда-нибудь уезжала. И тогда Роуз, побледнев, прекратила расспросы. Они услышали достаточно, заявила она.

Джеймс с ней согласился. И так уже было ясно, что представлял собой отчим Эллин – подлый, мерзкий, трусливый развратник, слава Богу, теперь уже мертвый. Джеймс послал несколько своих людей, предварительно переодетых в одежду жителей южной Шотландии, в Данди и Перт, чтобы те собрали как можно больше сведений о Сесиле Фрейзере. К сожалению, им удалось узнать очень мало.

Нашелся, правда, один человек, утверждавший, что когда-то, несколько лет назад, работал на Фрейзера. Он слышал, что Фрейзер сейчас работает на некоего знатного вельможу. По словам другого, Фрейзер присоединился к войскам Маккея, третий утверждал, что Фрейзер погиб. Джеймс послал своих людей за дополнительной информацией. Может быть, они еще что-нибудь раскопают.

А потом он отправится на войну, оставив Эллин здесь, с ее семьей. Но сначала, если Бог даст, он женится на ней.

В течение многих дней Джеймс был просто паинькой. По крайней мере, большую часть времени. Однажды утром, стоя на подъездной аллее и любуясь лужайками и зеленеющей вдали горной долиной, он вспоминал о том, как Эллин описывала свой родной дом. И в эту минуту к нему подошла Би.

– Я приняла решение, – заявила она, весело глядя на него.

– Вот как?

– Да. – Би театрально вздохнула. – Я решила изменить свое завещание.

– Неужели?

– Да. Первоначально я оставила все свое имущество Эллин, а не Роуз, чтобы Питни не имел никакого права им распоряжаться. Теперь же, после его смерти, я решила все переиграть.

Джеймс спокойно встретился с ней взглядом.

– Мисс Грэм, делайте с вашим домом и собственностью что пожелаете. Эллин ни то ни другое не понадобится. Да если бы моя невеста оказалась нищей и голой, я бы все равно на ней женился.

Би улыбнулась во весь рот:

– Полагаю, последнее даже предпочтительнее?

– Совершенно верно! – расхохотался Джеймс.

Повернувшись, она пошла к дому, и до него еще долго доносился ее смех. Ему нравилась бабушка Эллин, и, как он подозревал, он ей тоже нравился, что было ему приятно.

Гораздо менее приятным оказалось то обстоятельство, что никакой дополнительной информации о Малдене и Фрейзере его людям раздобыть не удалось, и Джеймсу ничего не оставалось, как покориться судьбе. От скуки он взялся обучать Неда фехтованию. Паренек оказался способным учеником, и Джеймсу нравилось давать ему уроки. На третьем уроке у них появились зрители: почти все слуги и Эллин. Сбросив рубашку, Джеймс обернулся и взглянул на нее: она смотрела на него с таким выражением, какое он видел у нее только в постели.

Он послал ей воздушный поцелуй, отчего Эллин вспыхнула, и преподал Неду такой урок, который юноша наверняка не скоро забудет. Он понимал, что рисуется, однако не мог отказать себе в удовольствии.

Роуз догнала его на лестнице, когда Джеймс шел в свою комнату, расположенную на втором этаже, чтобы переодеться к ужину. Глаза ее горели недобрым огнем.

– Мне была неприятна ваша откровенная демонстрация сегодня днем, мистер Маккарри, – холодно заявила она. – Прошу вас впредь держать себя в руках.

– Что я такого сделал?

– Вы послали моей дочери воздушный поцелуй в присутствии нашей челяди.

Джеймс стиснул кулаки и пошел в атаку:

– Мадам, мы с вашей дочерью обручены, а вам прекрасно известно, что это означает. Я был терпелив, ждал, когда вы согласитесь на наш брак, когда позволите Эллин стать моей женой. Но времени у меня остается все меньше. Мы с Эллин поженимся, дадите вы нам разрешение или нет. И ждать целый год я не намерен.

Роуз в ярости взглянула на него:

– Ваше заявление звучит как угроза, сэр!

– Мне бы хотелось получить ваше благословение, но мы с Эллин будем вместе независимо от вашего желания.

– Смело, мистер Маккарри! – бросила Роуз. Щеки ее пылали.

– Я не хочу быть невежливым, мадам, но вы должны знать: я люблю Эллин, и она любит меня. Скоро начнется война. Вы разрешите нам стать мужем и женой, прежде чем я должен буду уехать?

– Нет.

– Но почему? Потому что я шотландский горец? Или потому, что я вам не нравлюсь? Я люблю вашу дочь, миссис Малден, люблю всем сердцем. Обещаю вам, что буду заботиться о ней до самой смерти. Я понимаю, вы не верите, что такая любовь может вырасти за столь короткое время, но поверьте мне, что это произошло. Ну как еще мне убедить вас позволить нам пожениться?

Роуз смерила его злобным взглядом:

– Вам это не под силу, мистер Маккарри.

– Почему?

– Потому что вы не сможете убедить меня в том, что вы такой человек, каким вас считает моя дочь.

– Я вас не понимаю.

– Вы вскружили Эллин голову, мистер Маккарри. И она вообразила, будто в вас влюблена.

– А может быть, это действительно так?

– Девушки часто влюбляются в красивых мужчин. А вот есть ли у этих красавцев что-то за душой, это еще нужно проверить.

Джеймс глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.

– Хочется верить, что вы все-таки не намеренно меня оскорбляете.

– Мама! Джеймс! Прекратите, прошу вас! Я не могу этого слышать!

Наверху лестницы стояла Эллин и смотрела на них широко открытыми глазами. Роуз вспыхнула и отвернулась. Подняв голову, Джеймс сказал:

– Эллин, твоя мать сомневается в том, что я тот, за кого себя выдаю. Тебе придется самой решить, выходить за меня замуж или нет.

– Я прошу тебя подождать, Эллин, – сказала Роуз.

– У нас нет времени на ожидание, – возразил Джеймс. – Через десять дней я уеду. Так что ты мне скажешь, детка?

Эллин открыла рот, однако не произнесла ни звука. Джеймс выжидающе смотрел на нее в течение нескольких секунд, потом перевел взгляд на Роуз, после чего быстро поднялся по лестнице, прошел мимо Эллин, вошел в комнату и захлопнул за собой дверь. Эллин выжидательно взглянула на мать, но та, не удостоив дочь ни словом, спустилась вниз.

Дойдя до комнаты Джеймса, Эллин постучала. Он не ответил.

– Джеймс, прошу тебя, открой, – позвала Эллин. Ответа она не дождалась.

Она нажала на ручку. Дверь открылась, оказывается, она была не заперта. Джеймс стоял у окна, глядя вдаль невидящим взглядом.

– Джеймс, поговори со мной, – попросила Эллин.

Он повернулся к ней. Щеки его пылали, глаза метали молнии.

– Я люблю тебя, Джеймс, – произнесла Эллин.

– Но не настолько, чтобы сказать об этом при своей матери.

– Я уже говорила ей, что люблю тебя.

– Я был терпелив, Эллин.

– Но мы здесь всего лишь несколько дней.

– У нас и осталось всего несколько дней, детка.

– Давай дадим ей привыкнуть к мысли, что мы с тобой поженимся. Ей сейчас нелегко. Она только что похоронила мужа.

– Которого не любила.

– Когда-то любила. Именно поэтому она хочет, чтобы мы подождали.

– Чтобы ты поняла, что совершила ошибку? Чтобы увидела, какой я подонок?

– Она вовсе не этого хочет!

– А чего же тогда? Я не Питни Малден, Эллин, и тебе об этом известно. Почему мы должны ждать? Чтобы удостовериться, что твоя мать ошибается? В этом нет никакого смысла.

– Ей просто нужно время.

– Я ведь женюсь не на твоей матери! Нам не нужно ее одобрение. Ты совершеннолетняя и можешь выходить замуж за кого пожелаешь.

– Мне бы хотелось получить ее благословение.

– А мне бы хотелось, чтобы девушка, которую я люблю, любила меня настолько сильно, чтобы выйти за меня замуж.

– Я люблю тебя!

Джеймс покачал головой:

– Похоже, недостаточно. – Он шагнул к ней. – Я тебя не понимаю. Как ты можешь меня предавать?

– Это как же я тебя предаю?

– Ты заставила меня думать, будто любишь меня, но не желаешь этого доказывать.

– Я уже это доказала, Джеймс! Мы с тобой спали вместе, если ты помнишь.

– Помню. Тогда я тебе был нужен. А теперь ты дома, и я тебе уже без надобности.

– Неужели ты рассчитывал спать со мной в доме моей матери до свадьбы?

– Мы с тобой обручены, или ты об этом забыла? Если бы мы были в Торридоне, мы бы спали вместе. Взгляни на кольцо у тебя на пальце, Эллин. Неужели оно для тебя ничего не значит?

– Оно значит для меня все.

– Тогда докажи это. Выходи за меня замуж. Сегодня же ночью. Найдем какого-нибудь священника, который обвенчает нас в Данди. Или уедем в Эдинбург.

– Джеймс, я не могу!

– Понятно.

– Ничего тебе не понятно! Я хочу выйти за тебя замуж, но я хочу, чтобы мама нас благословила. Я хочу выйти замуж здесь, в Нетерби, а не бог знает где посреди ночи! Я хочу, чтобы день свадьбы был для нас праздником!

– У нас с тобой десять дней, Эллин, после этого я должен уехать.

– Мы еще раз поговорим с мамой.

– Это бесполезно. И потом, дело не в ней, а в тебе. Это твое решение, а не ее.

– А когда Нейл заявил, что не одобряет твой выбор, что ты ему сказал?

– С чего ты взяла, что он его не одобряет?

Эллин презрительно рассмеялась:

– Он делал все, чтобы нас разлучить. Он даже мысли не допускал, что я тебе дорога. Он меня боялся.

– Мой брат вовсе тебя не боялся, Эллин!

– Нет, боялся, Джеймс! – Эллин перевела дыхание, чтобы успокоиться. – Как я поначалу ненавидела Хью Макдоннелла, мужа Маргарет! Я не поверила в то, что она поехала навестить подругу. Она влюбилась в него и больше домой не вернулась. У меня было такое чувство, будто он похитил мою сестру. – При воспоминании об этом она вздохнула. – Я простила ее лишь спустя много месяцев. А для того, чтобы простить Хью, мне потребовалось еще больше времени. Я уверена, что Нейл боится того, что с тобой происходит. Уверена, что он чувствует себя покинутым. Если у меня было чувство, будто я потеряла сестру, то что должен испытывать брат-близнец? Должно быть, ему сейчас очень одиноко.

– Ты права, Эллин, он не хотел, чтобы мы были вместе. И я уверен, ты не ошиблась: ему наверняка очень одиноко. Но между мной и тобой есть существенная разница. Я не посчитался с мнением брата и вот теперь думаю, правильно ли я поступил.

Он взглянул на нее, потом перевел взгляд на окно. Подойдя к нему, Эллин встала с ним рядом.

– Джеймс, поверь, я люблю тебя.

– Это только слова, Эллин. Поговори со своей мамой. Я устал от споров.

Эллин уткнулась головой ему в плечо.

– Я правда люблю тебя, Джеймс.

Он не проронил больше ни слова, и она, немного постояв, вышла из комнаты.

Ужин проходил в мрачной обстановке. В основном говорила Би, Эллин с Джеймсом отделывались короткими репликами, Роуз почти не раскрывала рта. Эллин чувствовала себя очень несчастной. Как могла мама не видеть, что Джеймс – хороший человек? Он мужественный, честный, добрый, в общем, замечательный. Эллин не могла проглотить ни кусочка и наконец, оставив бесплодные попытки, взглянула на мать.

– Я люблю Джеймса, – громко объявила она.

Джеймс поднял голову и посмотрел на нее. Роуз с изумлением воззрилась на дочь. Би перевела взгляд с Эллин на Роуз. Девушка, подававшая мясо, застыла на месте.

– Мама, я люблю Джеймса. Люблю всем сердцем. Я собираюсь выйти за него замуж. Я хочу провести с ним всю свою жизнь.

– Сейчас не время и не место это обсуждать, Эллин, – отрезала Роуз. – Можешь идти, – бросила она служанке.

– Нам нужно поговорить об этом.

– Не сейчас.

– А когда?

Роуз покачала головой. Глаза ее наполнились слезами. Положив вилку на тарелку, она вскочила:

– Я не могу еще и тебя потерять! Я даже говорить об этом не могу! Ты его не знаешь! А вдруг он окажется лгуном или будет бегать к другим женщинам?

– Джеймс не Питни, мама!

– Ты этого не знаешь! – И она выбежала из комнаты, а Эллин, Джеймс и Би молча смотрели ей вслед.

– Я даю вам свое благословение, – сказала Би Джеймсу.

– Благодарю вас, – ответил он.

– Роуз сейчас не в себе, – продолжала бабушка. – Она любила его, вот в чем ее трагедия. Делала вид, будто не любит, а на самом деле любила. Сердце ее разбито. Она совсем недавно узнала, что он за человек, но возненавидеть его не успела.

Эллин кивнула, а Джеймс промолчал. Несколько минут спустя Би отправилась спать, заявив, что слишком устала и слишком стара для таких переживаний. Джеймс с Эллин вышли из дома и пошли по лужайке. Посмотрев в сторону долины, Джеймс повернулся к Эллин. Выражение его лица было мрачным.

– Я не стану с ней бороться, детка, – тихо произнес он. – Не стану. Я не успею до отъезда в Лохейбер доказать ей, что я порядочный человек. Мы будем ждать.

– Я люблю тебя, Джеймс.

– И я тебя, Эллин. Но быть может, твоя мама права. Быть может, нам и в самом деле нужно подождать и получше узнать друг друга.

– Мне не нужно получше тебя узнавать. Я тебя и так знаю.

– А что, если тебе это только кажется? Что, если мы слишком торопимся?

– Джеймс, что ты такое говоришь?

– Что мир сошел с ума, и мы вместе с ним.

– Что ж, меня вполне устраивает быть сумасшедшей.

– Как мы можем пожениться, если твоя мама будет слезы лить на нашей свадьбе? Я не могу на это пойти. Может быть, после войны...

Джеймс коснулся ее щеки, и Эллин прижалась к нему, грустно вздохнув. Потом подняла голову, а когда он нагнулся, чтобы ее поцеловать, обняла его за шею. Он впился в ее губы, и Эллин почувствовала их живительное тепло.

– Джеймс, давай поженимся сегодня ночью. Уедем в Данди или Эдинбург, если это необходимо, – взмолилась Эллин, оторвавшись наконец от его губ.

Она заплакала, обнимая Джеймса, а он крепко прижимал ее к себе.

– Не надо, детка, мы подождем.

– Я люблю тебя.

– И я тебя тоже. На сегодня этого вполне достаточно.

Наступило утро. Сегодня Нейл отправлялся на войну. Сейчас он прощался с замком и озером, стоя на парапете и глядя на воды озера Торридон. Он размышлял о том, доведется ли ему еще когда-нибудь его увидеть.

Он уже составил список неотложных дел – длинным он получился, на несколько листов – для тех, кого оставлял вместо себя, потом проинструктировал их устно, попрощался с мамой и бабушкой. И вот настала пора уезжать. В стороне, со своими воинами, его уже ждал Дункан. Нейл в последний раз глубоко вздохнул, вбирая в себя влажный воздух. Ему не придется им дышать до тех пор, пока он не вернется домой.

Если вернется.

Где же Джеймс? Все еще в Нетерби? Он получил от брата всего одно письмо, в котором тот написал ему, что встретится с ним и Дунканом в Лохейбере. А еще он сообщил о смерти Малдена. У Нейла не было ощущения, что Джеймсу угрожает опасность, скорее им владело смутное чувство тревоги, словно что-то осталось несделанным. Может быть, Джеймс уже устал от Эллин Грэм? А может, женился на ней?

Нейл закрыл глаза и поднял руки, прося отца охранять Торридон и его обитателей в его отсутствие, и повернулся спиной к озеру. Пора. Он коснулся рукой ствола дуба – на счастье – и, присоединившись к Дункану и людям своего клана, повел их на войну, как и предсказал прорицатель.

Один день сменялся другим, как казалось Эллин, с молниеносной быстротой. Скоро Джеймс уедет в Лохейбер, чтобы быть рядом с Джоном. Армия Маккея прочесывала окрестности, охотясь за кузеном и его войском, – к счастью, пока безрезультатно. О месте пребывания Тома ходили разные слухи. Кто-то говорил, что он в Инвернессе, кто-то – что в Данди, кто-то – что на границе между Англией и Шотландией. Но Эллин знала, где сейчас находятся ее кузен и муж сестры Том: на севере Шотландии, они заручаются поддержкой наиболее влиятельных кланов и собирают воинов под свои знамена.

Маккей тоже сейчас набирал рекрутов, и между его людьми и людьми Данди, которые еще совсем недавно испытывали друг к другу вполне дружеские чувства, и у которых был один король, то и дело возникали бурные стычки. Джеймс выслушивал последние новости, оставляя их без комментариев, однако Эллин все чаще ловила его задумчивый взгляд и понимала: он думает о предстоящей войне. И о своем брате. Ни она сама, ни их совместное будущее его, похоже, сейчас не волновало.

Роуз немного оттаяла и даже несколько раз вполне дружелюбно побеседовала с Джеймсом. Он был вежлив, однако Эллин видела, как он несчастен. Сама она тоже, естественно, счастлива не была.

Она продолжала помогать матери разбирать бумаги Питии, хотя ничего нового в них больше обнаружить не удалось. От Питни остались многочисленные долги, письма, в которых он описывал вечеринки с друзьями и распутными женщинам – и делал это настолько откровенно, что даже Би, читая их, краснела. Теперь уж все понимали, почему Роуз так противится браку своей дочери с Джеймсом, и в то же время все недоумевали: ведь не могла же Роуз не видеть, что Джеймс и Питни – абсолютно разные люди.

За два дня до отъезда Джеймса Эллин обнаружила его в сарае. Он затачивал шпагу и как раз поднял ее к свету, чтобы проверить, достаточно ли острый получился клинок. Эллин вздрогнула, представив себе, как сталь вонзается в живое тело. Усевшись на пол и обхватив себя руками, она исподтишка наблюдала за Джеймсом. Тот опустил шпагу и повернулся к ней:

– Я не могу больше этого выносить, детка. Мы должны поговорить. Я не могу тебя так оставить.

Эллин промолчала из страха, что если заговорит, то расплачется.

– Ты любишь меня, Эллин? Ты когда-нибудь меня любила?

– Я полюбила тебя с первого взгляда, Джеймс Маккарри.

– И теперь любишь?

– Даже больше прежнего.

– Ты считаешь, что я такой же, как...

– Как Питни? Нет, что ты! – Поднявшись, она подошла к Джеймсу и коснулась его щеки. – Я никогда так не думала.

Схватив ее руку, он принялся целовать ее пальчики. Эллин ощутила прилив желания, которое лишь он один мог в ней вызвать.

– Джеймс, – попросила она, – поцелуй меня.

Он порывисто притянул ее к себе и прижался к ее губам страстным поцелуем. Она столь же страстно ответила ему и, оторвавшись от его губ, запрокинула голову и посмотрела на небо.

– Джеймс, – прошептала она, – закрой дверь. Запри ее на засов, любовь моя.

Глаза его потемнели.

– Здесь, Эллин? А если кто-то начнет тебя искать или захочет сюда войти?

– Тогда он будет дергать за ручку, и мы услышим.

Они быстро скинули с себя одежду и встали друг перед другом обнаженные. Джеймс провел пальцем от ключицы Эллин до соска, потом проделал тот же путь губами, и Эллин застонала. Обняв Джеймса одной рукой за шею, она другой нащупала его восставшую плоть и сжала ее.

Опустив ее на небрежно брошенный на пол плед, Джеймс медленно покрывал поцелуями ее тело, пока она не стала молить его о более интимных ласках. Но даже тогда Джеймс не стал спешить. Прижавшись к ее губам, он медленно вошел в нее, заполнив собой до отказа. Удовлетворенно вздохнув, она улыбнулась, уткнувшись лицом в его плечо. Наконец-то он снова ей принадлежит, пусть и на несколько коротких минут.

Когда все закончилось, и они лежали, сжимая друг друга в объятиях, Эллин почувствовала, как слезы неудержимым потоком льются из глаз. Постепенно успокоившись, она еще долго продолжала всхлипывать. Она не ожидала, что будет так переживать, а оказывается, она ни о чем не может думать, кроме того, что, наверное, они любили сейчас друг друга в последний раз. Погладив ее по голове, Джеймс прошептал:

– Я люблю тебя, Эллин Грэм. И с тех пор как мы обручились, я считаю тебя своей женой. Ничто с того дня не изменилось и не изменится. Давай сходим в церковь и еще раз дадим друг другу клятву верности.

Улыбнувшись сквозь слезы, Эллин кивнула. Джеймс поднялся первым, быстро оделся и помог подняться Эллин. Держась за руки, они вышли из сарая, быстро дошли до каменной церквушки и, подойдя к алтарю, опустились на колени и повернулись лицом друг к другу.

Длинные лучи полуденного солнца, пробиваясь сквозь витражные стекла, освещали их голубым светом. Рука Джеймса была теплой и сильной. В воздухе пахло воском и цветами. Эллин почувствовала, как печаль переполняет ее сердце. Эту церковь она очень любила, а сейчас рядом с ней был и любимый человек. Она взглянула на их сомкнутые руки – его большую и сильную, ее хрупкую и бледную – и снова заплакала.

Голосом, хриплым от волнения, Джеймс торжественно произнес:

– Я, Джеймс Маккарри, клянусь в любви и верности тебе, Эллин Грэм. Я твой всем сердцем и душой, отныне и навсегда.

Подняв голову и встретившись с ним взглядом, Эллин проговорила:

– Я, Эллин Грэм, клянусь в любви и верности тебе, Джеймс Маккарри. Я твоя всем сердцем и душой, отныне и навсегда.

Он легонько коснулся ее губ, потом помог ей встать на ноги и крепко поцеловал ее.

– Вот и все, Эллин, мы поженились в Нетерби, как ты и хотела. И не имеет никакого значения, что нас не обвенчал священник, – мы сами произнесли клятву верности. Мы теперь с тобой одно целое.

– Да, мы одно целое, – согласилась Эллин. – Навсегда.

– Да, любовь моя, навсегда.

Джеймс уезжал на рассвете. Накинув на плечи плащ, Эллин проводила его во двор. Глаза ее покраснели от слез. Люди Джеймса терпеливо дожидались, пока он с ней попрощается, скажет, что любит ее, попросит, чтобы она себя берегла. А потом он взлетел в седло, чувствуя, как сердце его разрывается от горя. Би и Роуз тоже вышли проводить Джеймса, кутаясь в теплые плащи – утро выдалось прохладным. Они пожелали ему одержать победу, а он в ответ поблагодарил их коротким кивком. Бритта с Недом тоже были здесь. Нед попросил Джеймса взять его с собой, и в глазах Бритты мелькнул страх.

– Нет, парень, – ответил Джеймс. – Ты мне нужнее здесь. Будешь вместо меня охранять Эллин.

– Но, сэр, – возразил Нед, – вы ведь сами обучили меня фехтованию. Я мог бы прикрывать вашу спину. Позвольте мне поехать с вами.

– Ты мне нужен здесь, Нед, – повторил Джеймс, – чтобы прикрывать мое сердце.

Юноша замолчал, кивнул и попытался улыбнуться, когда Бритта от всей души благодарила Джеймса. Потрепав ее по плечу, он повернулся к Эллин. Она зажала рот рукой, глаза ее наполнились слезами, и Джеймс стиснул зубы. Нужно держать себя в руках: если он будет слишком долго смотреть на нее, он никогда не уедет.

– Я вернусь за тобой, Эллин, – тихо произнес он, а потом произнес то же самое уже громко, чтобы все, кто находился во дворе, могли его услышать. – Я вернусь за ней! – пообещал он, обращаясь к Роуз.

Та кивнула, схватившись рукой за горло. Наклонившись, Джеймс в последний раз прильнул к губам Эллин.

– Я вернусь, – прошептал он, оторвавшись наконец от нее.

– Я буду ждать. – Эллин опять разрыдалась.

Выпрямившись в седле, Джеймс кивнул своим людям и пришпорил жеребца.

Глава 17

Нейл был уже здесь, Джеймс это чувствовал. Он не спеша въехал в лагерь, ища глазами брата и кузена, а также стараясь найти в толпе знамя Маккарри. Нелегко было отыскать его среди такого скопления народа. В Лохейбер со всей северной и северно-западной Шотландии съехались представители кланов, и людей собралось столько, что яблоку упасть было негде. Джеймс медленно ехал по центральной тропинке лагеря. В стороне от нее стояла группа волынщиков и тренировалась в игре на своих музыкальных инструментах: пронзительные звуки взмывали над толпой, поднимаясь высоко в воздух. Рядом с ними расположились на нежной зеленой травке игроки в кости. Другие стояли тесными группами и беседовали. Те, что были знакомы, хлопали друг друга по спине в знак приветствия либо о чем-то шептались, низко склонив головы. Макдональды из Слита махнули Джеймсу, приветствуя его, когда он проезжал мимо. Маккензи, остановив его, спросил, как дела на востоке. Похоже, все знали, где он был.

– Джейми! Мы здесь! – послышался справа крик Дункана.

Джеймс повернулся в седле и увидел кузена. Помахав ему руками, Нейл с Дунканом быстро направились к нему, а за ними, не отходя от них ни на шаг, шагал паренек из клана Маклаудов. Джеймс спрыгнул на землю и сразу угодил в объятия Нейла, который дружески похлопал его по спине. Потом ту же процедуру проделал и Дункан.

– Ты совсем не изменился, – заметил Нейл.

– Все еще влюблен? – ухмыльнулся Дункан.

Джеймс кивнул:

– Мы обручились. Дали в церкви друг другу обет верности.

– Я счастлив за тебя, Джейми, – тихо сказал Нейл.

– Спасибо. – Джеймс почувствовал, что беспокойство, снедавшее его, пока он добирался до Лохейбера через всю Шотландию, исчезает. Все у них с Нейлом будет хорошо.

Дункан первым направился к лагерю.

– Наш отряд расположился вон там. Нейл должен был встретиться с другими вождями, но он знал, что ты приедешь, так что мы решили тебя дождаться. Приятно, когда мы не одни, а в хорошей компании.

– И в какой же мы компании? – улыбнулся Джеймс.

– Приехали Гленгарри, Кеппох, Килганнон и Грант, – ответил Нейл.

– Грант? – удивился Джеймс.

– Да, – подтвердил Дункан. – Твой приятель Дэвид где-то здесь. Я его не видел, да, признаться, и не очень-то искал.

Джеймс расхохотался:

– Я оставил его с женщинами! – Он помахал рукой членам клана, которые уже спешили к нему, чтобы с ним поздороваться. – Когда мы выступаем?

Дункан воздел глаза к небу:

– Пока еще об этом и речи нет. Сначала будем разговоры разговаривать.

– Это верно, – подхватил Нейл. – Поговорить нам придется. Нелегко было собрать членов клана вместе, а уж проследить за тем, чтобы они не разбежались... На это стоит посмотреть.

– Ну, Данди наверняка с этим справится, – заметил Джеймс.

Нейл с Дунканом переглянулись.

– Он уже уехал к Грэмам, – улыбнулся Дункан.

Нейл кивнул. Лицо его приобрело задумчивое выражение.

В лагере царило праздничное настроение. У каждого клана был свой участок, однако люди свободно расхаживали по всей территории, запросто заходя друг к другу в гости. Бывшие враги, они трапезничали вместе, обменивались шуточками, подкалывали друг друга. Были также вполне предсказуемые разногласия, бурные споры о том, кто какое место займет в предстоящих сражениях, на кого Данди обратит свое благосклонное внимание.

Джеймс, опасавшийся, что его не пропустят к Данди, вскоре убедился, что страхи его напрасны. Как только кузен Эллин его увидел, он тотчас же сам к нему подошел и спросил, кто он – Джеймс или Нейл? Убедившись, что это Джеймс, Данди радушно приветствовал его в Лохейбере и поинтересовался, как поживает Эллин. Джеймс рассказал ему, что когда он уезжал, с Эллин было все в порядке, с ней остались Би и Роуз, не утаил он и про смерть Малдена. Данди потрясло это известие, и он попросил рассказать ему обо всем подробнее. Джеймс выполнил его просьбу и упомянул о своих подозрениях насчет участия Фрейзера во всей этой истории. Внимательно выслушав его, Данди предложил вместе отыскать Фрейзера, когда закончится война. Джеймс с радостью согласился.