Конечно, один из пауков спас меня! Он погнал меня из деревни, после того как убил этого… этого… человека, который… — она всхлипнула и вытерла нос. — Но они все грязные животные! — Она с упреком посмотрела на Честера. — Вы еще не видели, как они отрезают у людей волосы! Вы не видели, как они стреляют… и вопят… и режутся своими ножами. Вас не раздевали, не насиловали, не унижали! О, конечно, это не для вас, доктор Чэм! Вы сидите здесь в безопасности! Вы изучаете Честера с его удивительным даром. Но вы не посмеете спустить свору этих животныхна галактику, или вам придется потом охотиться за ними как за преступниками, которыми они и являются, и убивать их! — Она, пошатываясь, встала на ноги, обливаясь слезами и выбежала из притихшей комнаты.
      — Я, право, не знал, — прошептал Чэм, — что она такая взбалмошная. А она была такой хорошей, прилежной студенткой, — ему стало грустно.
      — Вот так, — Монтальдо притих. — Еще одна точка зрения, которую следует принять во внимание, доктор. Вы думаете, доктор Добра и лейтенант Сарса в безопасности среди ваших ранимых подопечных? — он приподнял брови. — Согласится ли Директорат с вашей…
      — Конечно! — Чэм нетерпеливо отмахнулся. — Соларе, возможно, совершила какую-то глупую ошибку. Может быть, она нечаянно сделала какое-то движение, которое считается у романанов приглашением. Возможно, нечто сходное с посещением Рикланда. Там нельзя делать комплиментов чьей-либо жене, иначе придется спать с ней, — задумчиво проговорил Чэм.
      — Мне не кажется, что Нетта была такой наивной, — фыркнул Монтальдо.
      — Что? Ну… кто знает, — Чэм уже забыл о происшедшем. — Видите-ли, очень многое может не удаваться. Поэтому мы должны разработать программу, с помощью которой эти люди смогут сохранить свою самостоятельность, культуру и ценности и, в то же самое время, являться частью Директората. Существенно, чтобы…
      — А вы подумали, какое освещение это получит? — Монтальдо недоуменно посмотрел на Чэма. — Вы отказываетесь понимать, что за этими стенами огромная вселенная, доктор! Вы слишком долго были заперты в своей лаборатории! Что, вы думаете, Директорат собирается делать с Честером? Каждый захочет своими руками пощупать человека, который может видеть будущее! Подумайте о том, как это подействует на политику, бизнес, инвестиции, медицину, военное дело, производство, игорный бизнес, на все, где нужен риск! — кричал Монтальдо.
      — Понимаете, — кивал Чэм, думая про свое, — мы можем быть полезны друг другу, но это следует делать с большей деликатностью. Существуют твердые антропологические принципы, которыми…
      Монтальдо энергично вздохнул.
      — У нас нетвремени! Вы видели, что было с Неттой. С той секунды, когда Честер вошел в базовый лагерь, а я обнаружил торон, этого уже не остановить! На Рейндже уже проблемы с перенаселением — а здесь можно разводить скот. Нетту изнасиловали! Изнасиловали, Чэм! Добра и Сарса в плену. Их культура полностью противоположна всем ценностям, установленным Директоратом. Вы опоздали, доктор! Взгляните…
      —  Никогдане поздно. В этот раз мы не совершим ошибок. У нас есть ориентиры, которые помогут избежать трагедий прошлого. Ученые изучали это много столетий. Резервации, военная оккупация, теории превосходства, самоубийства — эти вещи происходят от неправильно установленного контакта, мы называем это негативной аккультурацией. Это ни в коем случае не должно случиться…
      — Случится, — горячился Монтальдо, присев и пристально вглядываясь в Чэма прищуренными глазами.
      Чэм посмотрел на Честера и добавил:
      — Ты понимаешь?
      — Мы отправимся к звездам как можно быстрее, доктор. Я уже здесь. Чем быстрее мы это сделаем, тем лучше для народа. Так говорит видение, — голос Честера был невозмутимым.
      — Совершенно верно, — Монтальдо улыбался, сдерживая смех.
      — Ты понимаешь, что это значит? — Чэм нагнулся, чтобы посмотреть романану в глаза. — Знание паука быстро исчезнет. Народ рассеется среди других. Наступят страдания… ваша планета погибнет. Придут болезни. Народ не узнает самого себя.
      — Возможно. И все же… это уже началось, — откликнулся Честер. — Скоро я должен буду отправиться и встретиться с человеком, которого вы называете директором. Тот, который висит в воздухе и решает судьбу ваших людей.
      — Что ты имеешь в виду? Уже началось? Произошел небольшой контакт, и Лита несомненно занимается исследованиями, даже если ее не отпускают, — Чэм весь сморщился и нахмурился.
      — Ты не знаешь? — Честер поднял глаза почти с удивлением. — Вооруженные люди захватили деревню народа. Другие маленькие корабли приземлились в главной деревне сантос, и остальные бандиты тоже были оккупированы. Мой Мир, который вы называете Атлантидой, был по приказу директора закрыт для всех. Любое передвижение запрещено без согласия на то полковника Ри. Людей убивают, идут военные действия.
      — Объявлен запретной зоной! — фыркнул Монтальдо. — Я полагаю, с этого момента все пойдет по-научному, доктор, — он встретился с недоверчивым взором Чэма.
      — Нет! — шептал Чэм. — Ри не будет рисковать научными исследованиями! Боже мой! Он… он у меня узнает! — Эммануэль Чэм неожиданно распрямился, морщась от боли и держась за грудь слева. — Я должен немедленно поговорить с директором! — закричал он.
      — Вам лучше вызвать сейчас медицинскую бригаду, — спокойно сказал Честер Монтальдо. — Он умрет, если мы протянем слишком долго.
      — Умрет? — поинтересовался Монтальдо.
      — Сердце. Мне не следовало так прямо сообщать ему об этом, но по-другому было нельзя.
      Монтальдо уже выходил на связь через головное устройство. Чэм опустился в кресло, стайка его аспирантов заметила недомогание и бросилась к нему. Воцарилось смятение, медбригада влетела на антиграве и оттолкнула студентов с дороги.
      Через десять минут воцарилась тишина. Чэма доставили в лазарет. Большая часть студентов разошлась, болтая друг с другом о Соларе, Чэме и военных действиях. Монтальдо сел и мрачно уставился в свою чашку с холодным кофе.
      Честер Армихо Гарсиа устало вздохнул и тоже вернулся на свое место.
      — Ты видел это, да? — рассеянно спросил Монтальдо. — Зачем было доводить старика до инфаркта? Почему было не остановиться и не причинять ему боль?
      — Иначе его бы арестовали. В конце концов, это бы ему повредило больше. Он хороший человек. Я не хотел, чтобы он страдал, — сказал Честер с сожалением.
      — У меня никогда не было инфаркта. Говорят, что это очень больно, — голос Монтальдо был бесстрастным.
      — Ему больно, доктор Монтальдо. Но все-таки это наименьшее из зол.
      Монтальдо с сомнением и подозрением поднял глаза.
      — Ты, похоже, не очень-то удручен всем происшедшим.
      Честер беспомощно развел руками.
      — Это ерунда, по сравнению с тем, что надвигается. Пророком быть трудно.
      — Что надвигается? — Монтальдо искоса посмотрел на него. — Какую позицию ты занимаешь, Честер? Если ты действительно видишь будущее, то в чем дело? Что ты предпринимаешь для того, чтобы предотвратить это?
      — Ничего. Стремления ведут к переменам. Перемены несут страдания. Страдания вызывают противоречия. Противоречия обусловливают рост. Рост дает знания. Знания вызывают стремления, — ответил Честер.
      — Возможно, — Монтальдо нахмурился. — И что из этого?
      — У вашего Директората, доктор Монтальдо, есть стремления? Ты великий скептик. Ты видишь мир как бурлящий хаос. Почему ты так циничен? Твоя личность не находится в гармонии с Богом и вселенной.
      Монтальдо угрюмо процедил сквозь зубы:
      — Положим. И что?
      — Паук ткал свою сеть для таких людей, как ты. Считай это моделью, чтобы постоянно напоминать человеку о том, что все должно быть гармоничным. Паутина очень красива, каждая паутинка должна поддерживать целое. Паутина — это творение, сочетающее искусство, изящество и силу. Однако, если паутина рассчитана плохо — или ее вообще нет, — то паук будет вечно падать. Понимаешь, сеть паука похожа на твою жизнь, доктор. Она должна создаваться с искусством, изяществом, силой и равновесием. Иначе ты упадешь.
      Десантники, охранявшие Честера, нервно сглотнули и с беспокойством переглянулись.
      Монтальдо рассеянно потягивал холодный кофе и думал о том, почему слова Пророка так задели его.
 
 
      Когда Джон Смит завопил и выстрелил, сердце Риты готово было выпрыгнуть из груди. Сказалась синхротренировка. Подчиняясь инстинкту, она погнала мерина в толпу удивленных воинов сантос. Она нацелила ружье и спустила курок. Отдача чуть не скинула ее вообще, так что она не могла видеть последствий своего выстрела. Когда же ей это удалось, человек был на земле, а голова его представляла из себя кровавую массу.
      Они бежали! Она услышала, как крик вырвался у нее из горла, когда она рубила стволом ружья и оглушала прикладом. Она завопила от восторга, услышав, как череп мужчины треснул, подобно яичной скорлупе. Они уже были за поворотом и догоняли сантос, которые попрыгали на своих лошадей и в ужасе пустились наутек.
      Она отщелкнула затвор и вставила патрон. Пустив лошадь вскачь, она сосредоточилась на прицеле и выстрелила. В этот раз отдача чувствовалась меньше — но ей показалось, что она промахнулась. Человек продолжал скакать, непринужденно покачиваясь в седле. Затем он медленно повалился вперед, прежде чем упасть, и зацепился ногой за стремя. Лошадь забила от страха копытами, пиная безжизненно подскакивающее тело.
      Рита снова гикнула и затолкнула еще один цилиндр в затвор. Почти догнав, она застрелила еще одного из спасающихся бегством мужчин. В этот раз тот, в кого она целилась, вскинул руки и почти выпрыгнул из седла, ударившись о скалу с тошнотворным глухим звуком.
      Пока она еще раз открывала механизм, один из мужчин обернулся и увидел, что только она преследует их по пятам. Их теперь осталось четверо. Она не слышала, что закричал один из них, но второй обернулся и начал придерживать лошадь. Рита схватила поводья и рванула мерина. Животное, резко остановившись, чуть не перебросило ее вперед.
      Сантос замедлили бегство, стреляя через плечо. Пули свистели над ухом Риты. Остановившись как вкопанная, она подняла ружье. Когда последний из них настолько притормозил, что она была уверена в своей цели, она спокойно выбила его из седла и пустила своего мерина обратно вверх по ущелью. Оставалось трое.
      Сколько она проехала? Километр? Оперевшись на шею лошади, она перезарядилась, отметив, что в поясе осталось только около дюжины патронов. Филип должен быть где-то там впереди. Им с Железным Глазом лучше быть начеку.
      Она поняла, что мерин шел быстрее, чем она думала. Выносливый конь опередил остальных в безумной скачке вниз по ущелью. Сможет ли он опередить их в противоположном направлении? Адреналин и страх гнали кровь по жилам, подобно электрическому разряду. Пуля подняла облачко пыли, раскрошив скалу впереди.
      Она обернулась через плечо и, с прибавившейся от страха силой вытянув ружье одной рукой, выстрелила в ближайшего всадника. Должно быть, пуля прошла рядом, потому что он пригнулся и придержал лошадь.
      Через двести метров вверх по ущелью стоял Филип, наклонясь над телом. Она предупредила его криком, он схватил ружье и стремглав бросился к ней. Пытаясь перезарядиться, она неумелыми пальцами уронила патрон. Достав из пояса другой, она справилась с этим, а мерин проскакал мимо Филипа.
      Она остановила животное и спрыгнула с седла. Ружье Филипа грохнуло, и лошадь сантос заржала, сбросив своего седока лицом в грязь. Следующая лошадь неслась слишком близко вслед за первой и, зацепившись за ее ноги, также сбросила своего всадника.
      — За скалы! — крикнул Филип, перезаряжаясь на бегу. Рита карабкалась вверх по расщелине, когда пуля окатила ее расплавленным свинцом, осколками камней и пылью, раскрошив выступ у нее под рукой.
      Она вползла в отверстие и перекинула большое ружье прямо перед собой. О, если бы у нее был бластер с инфракрасным прицелом — тогда она могла с двухсот метров смотреть им в глаза.
      Второй человек присел за лошадью, оперев ружье на ее бок и высматривая Филипа. Со своей позиции Рита видела его ноги, торчащие из-за животного. Конечно! Траектория пули снижается от гравитации! Как это они стреляют во что-нибудь с расстояния? Кроме того, пуля летит не со скоростью света, так что по движущейся мишени надо стрелять с опережением. А разве ветер не оказывает воздействия? Она раздраженно сплюнула. До чего примитивно!
      Перезарядив ружье, она увидела, что раненый старается уползти, подтягиваясь на локтях. Она прицелилась и сделала поправку на гравитацию. В этот раз пуля вошла между лопаток сантос.
      Перезаряжаясь, она увидела, что тот человек, которого скинула лошадь, зашевелился. Грохнуло ружье Филипа, и она увидела, как выстрел раздробил кусок скалы на противоположной стороне ущелья. Кто-то ответил ему. Упавший снова пошевелился, застонал и обмяк.
      Рита краем глаза наблюдала за ним, высматривая последнего сантос. Кроме него и того, в грязи, должно быть, никого не осталось. Начался дождь. Крупные холодные капли застучали по скале вокруг нее. Она осторожно вытащила осколки свинца и камня из своей кожи. С каждым рывком появлялись маленькие капельки крови.
      Пуля прошла близко. Она задела ее волосы и с грохотом отскочила от скалы за спиной.
      — Эй, осторожнее! — закричала она через ущелье. — Ты так можешь выбить кому-нибудь глаз!
      — Я этого и добиваюсь, молодой паук. Ты здесь, чтобы погибнуть на своей первой тропе войны! Девушки будут оплакивать тебя! — поддразнивал сантос.
      — Ты ошибся но всем трем пунктам, сантос! — весело выкрикнула она. — Во-первых, я не паук! Во-вторых, я не собираюсь умирать! А в третьих, девушки даже не оборачиваются при виде меня, брат! — она использовала женскую форму обращения.
      Наступила тишина.
      — Кто ты?
      — Рита Сарса, — крикнула она в ответ, улыбаясь. — Звездная женщина, которая только что убила пятерых ваших воинов! Только подумай об этом — пять трофеев в одном бою. Неплохо, а? Почти как у Джона Смита Железный Глаз! — она была вне себя от восторга.
      — Ты лжешь! — в голосе слышалось раздраженное недоумение. — Если ты со звезд, то где твое сжигающее оружие? Ты говоришь как паук. Ты юноша с болезненным воображением.
      Рита прицелилась, положив ружье на скалу. Она заметила легкое движение. Плоский камень лежал под углом. Выстрел, при котором пуля проскочила между ног воина, чему-то ее научил. Прицелившись в камень, она выстрелила. Взметнулась пыль, и она услышала внезапный вздох. Грохнуло ружье Филипа, и человек вдруг повалился, когда грохнуло ружье Филипа. Он перекатился на бок, ружье загремело по камням.
      — Еще есть? — спросила Рита.
      — Нет, — Филип поднялся и проворно подбежал к умирающему сантос, держа ружье наготове. Рита осталась на месте, прикрывая его и осматривая склоны. Филип проверил, убит ли сантос; она услышала, как он что-то говорил, производя какие-то движения ножом. Смертельный удар?
      Рита встала и подошла туда, где зашевелился последний сантос. Вода начала стекать по руслу ручья, когда она вытащила его за шиворот и взяла его нож. Тот хлопал глазами и качал головой. Она видела, что он никак не может сфокусировать взгляд.
      Филип перебежал к человеку, над которым он стоял, когда она показалась из-за поворота. Он наклонился над сантос и провел ножом вокруг его черепа. Рита поняла.
      — Я сказал ему перед смертью, что ты его не обманывала. Он может отправляться с этим к Хейсусу. Половина твоя, — и он протянул ей кровавый ком волос.
      Рита почувствовала, как во рту пересохло. Она не могла заставить себя взять это. Филип наблюдал за ней своими проницательными глазами.
      — Это самое трудное, с чем ты столкнулась, не правда ли? — спросил он спокойным голосом, в то время как дождь хлестал им в лицо, стекая маленькими струйками. — Ты еще можешь вернуться, — добавил он.
      Она глубоко вздохнула, еще раз посмотрев на зловещий трофей.
      — Мой выбор, не так ли? — хрипло спросила она. — Ты понимаешь, о чем ты спрашиваешь? — она невольно протянула руку и погладила длинные мокрые волосы. — Это была бы измена, — просто сказала она. Вода уже доходила ей до щиколоток. Ошарашенный сантос сел, уставившись широко раскрытыми глазами и пытаясь что-либо понять.
      Филип слегка кивнул.
      — Возможно, они поймут это так. Ты нужна нам. Ты в предсказании — с тобой связан выбор — так или иначе. Ты, и Джон, и Лита, и Честер, и я. Мы играем главные роли.
      — Почему нет женщин от народа? Почему нет мужчин с нашей стороны? — она вдруг посмотрела на него.
      — Равновесие, — голос Филипа звучал убежденно, — мужское и женское, небо и земля. Это издавна так: Земля была матерью, небо отцом. Мы перевернули это. Должно быть, старый порядок изменился. Мы должны меняться в соответствии с ним. Ты нужна нам. Ты нужна мне. Я люблю тебя, воин, у которого больше трофеев, чем у меня, — он говорил очень искренно, сияние в глазах подтверждало это.
      Пальцы Риты все еще перебирали волосы, вода поднималась все выше к коленям. Сантос выполз и сидел на берегу. Почувствовав теплое прикосновение Филина, она непринужденно взяла трофей из его руки. По коже пробежали мурашки от прикосновения к холодному, мокрому, окровавленному предмету, передававшему странное ощущение смерти и судьбы.
      — Тебе нужно взять трофеи у остальных, воин Паука, — бесстрастно произнес Филип. — Это твой долг. Таков путь. Убей этого и давай соберем твои трофеи.
      — Нет! — она оценивающе посмотрела на него. — Сантос будет жить. Он нам понадобится, — и она наклонилась, пытаясь понять, как снимается человеческий скальп.
      — Вот так, — Филип показал ей это на всаднике, которого он застрелил.
      Она последовала его примеру. Схватив рукой волосы и проведя ножом вокруг головы, она одновременно потянула за них, потом дернула и отделила кожу, взмахнув ею, по примеру Филипа, чтобы стряхнуть кровь. Филип привязал сантос к седлу, а ружья — к другой захваченной лошади.
      Вода уже была почти по колено, когда они поехали вниз по ущелью. Трупы сантос, убитых Ритой, смыло довольно далеко. Она обнаружила последний зацепившимся за маленькое дерево. Но это уже было неважно. Она уже освоила искусство снятия трофея.
      — Нам лучше поспешить назад и посмотреть, что задержало Джона и Литу, — крикнула, она, чувствуя холод и усталость в сгущающихся сумерках.
      — Этот ленивец Железный Глаз, небось, отдыхает в лагере Гессали у теплого костра! — согласился Филип. Они повернули лошадей против течения. Вода бурлила вокруг ног лошадей, пугая их.
      — Лучше не стараться! — вдруг закричал Филип. — Течение слишком сильное. Мы можем потерять одну из лошадей.
      — Но как же Джон и Лита? — возразила Рита.
      — С ними будет все в порядке. Они выберутся, когда закончится дождь. В ущелье очень опасно во время дождя. Хорошенько запомни это. Давай за мной! До сухого лагеря пара часов. Может, придется выбивать из него сантос — но он есть. Мы называем его «Пуповина», — Филип обернулся, с беспокойством посмотрев на сантос. Тот уже достаточно пришел в себя, чтобы ответить на его взгляд.
      — Зачем ты спасла его? — спросил Филип, когда они шлепали вниз по расширяющемуся ущелью. Несмотря на более просторное дно ущелья, вода оставалась такой же глубокой, просто текла медленнее. Мимо них проплыл один из мертвых сантос.
      — Я теперь на твоей стороне, любовь моя, — она улыбнулась ему, задрожав от прилипшей к телу мокрой кожи. — Ты не знаешь, как у нас мало шансов. Я знаю. Сантос, паукам и остальным пора перестать стрелять друг в друга.
      — Удачи тебе! — Филип выглядел мрачно.
      — Спасибо! — кивнула Рита, вода стекала у нее с подбородка. — Нам чертовски будет нужна удача!
      — Когда Джон выйдет из ущелья, мы отправимся в деревню. С помощью радио мы можем созвать всех на встречу, — решил Филип.
      — Ничего хорошего из этого не выйдет, — не согласилась Рита. — Ты! Сантос, как тебя зовут?
      — Я Хосе Грита Белый Орел, женщина, — прозвучал неприветливый ответ.
      Рита сознательно игнорировала интонацию.
      — Хорошо, послушай, Белый Орел. Нападение ШТ говорит мне о многом. Ри решил не останавливаться ни перед чем. Он захватил планету, как по учебнику, и объявил военное положение, — на нее смотрели пустые глаза.
      — Полковник разместит ШТ около каждой крупной деревни. Он, должно быть, установит комендантский час. Радио уже контролируется десантниками. Они ведут наблюдение с неба. Любые стычки между сантос и пауками вызовут немедленное возмездие, — ей пришлось объяснить Филипу и Хосе такие понятия, как комендантский час.
      — Так они что, не на стороне пауков? — вдруг спросил Хосе, заинтересовавшись.
      — С какой стати? — Рита дрожала. — Пауки — это мелочь. На вашей планете есть редкие глубоко залегающие кристаллы. Они представляют огромную ценность — как лошади для ваших людей. Также в их руках пророк, Гарсиа. Они определенно заинтересованы в том, чтобы выяснить, как он получает свои предсказания. Мы теперь все пленники.
      — Этот корабль, «Пуля», он правда может уничтожить всю планету? — спросил Филип.
      — Ри может буквально превратить весь этот мир в плазму. Хм, для вас двоих — это горячая огненная пыль. Не задумывайтесь о физике. ШТ — это игрушки, что-то вроде швыряния камней, по сравнению с теми двумя пушками в главной деревне, — она снова задрожала от холода.
      — Лошади! — пробормотал Филин, уставившись на еще одну из многочисленных пещер, разбросанных в горах. — Это и есть «Пуповина». Там дюжина лошадей. Интересно, чьих? Хосе, ты узнаешь какую-нибудь из этих лошадей?
      Сантос покачал головой.
      — Они не из моей деревни. У нас нет такой большой гнедой, как та, — в небе сверкнула молния.
      — Какая разница? — спросила Рита. — Пришло время прекратить стрелять. Может быть, нам удастся их отговорить. Если я буду продолжать здесь сидеть, я… я растаю! — Она направила лошадь шагом вперед.
      — Ага! — закричал Филип, когда лошади сдвинулись. — Я знаю ту гнедую кобылу. Это лошадь Пятницы Гарсиа Желтая Нога!
      Не успел он договорить, как из убежища вышел человек и зашагал к ним.
      — Филип Смит Железный Глаз? Это ты?
      — Да, мой никудышный друг! — с ликованием воскликнул Филип и пришпорил свою, захваченную у сантос лошадь. Он выражал свою радость от встречи объятиями и воплями. Подъехала Рита, присматривавшая за сантос. Огромный навес укрывал их от дождя. Подбежали пауки, останавливаясь и хватаясь за ножи и ружья при виде сначала рыжих волос, а затем воина сантос.
      — Сантос! — рослый человек с коротко обрезанными косами злобно уставился на него. — Друзья, сегодня мы повеселимся, поджарив его мозг прямо в черепе!
      Рита не спешила слезать с мерина, а приготовила ружье, так как взгляды пауков стали волчьими. Филип заметил, что все замолчали, и поднял голову.
      — Кто это такие? — спросил Желтая Нога.
      Человек с короткими косами направился к сантос, вытаскивая из-за пояса нож.
      — Брось, а то лишишься жизни! — зашипела Рита, неожиданно уперев ружье ему в живот.
      — Я не слушаю женщин! — процедил он сквозь зубы, глядя на нее с отвращением. Быстрым движением он схватил свое ружье.
      — Хватит! — рявкнул Филип, опуская дуло его ружья. — Конокрад! Ты будешь слушать эту женщину. Она воин, сегодня она уже взяла пять трофеев и захватила сантос живьем! — Филип пристально посмотрел ему в глаза, заставив того опустить взгляд.
      — Я не верю. Женщины не бывают воинами! — Конокрад обернулся, ища поддержки своих товарищей.
      — Ты поверишь, — сказала ему Рита, спрыгивая на землю и протягивая свое ружье Филипу. — Если ты сможешь проткнуть мой живот своим ножом, я буду держать язык за зубами, Конокрад. Только ты и пальцем не…
      — Я не желаю это слушать! — Конокрад был потрясен. — Я не сражаюсь с женщинами — я беру их!
      — Попробуй! Ничего ведь не случится, если ты попробуешь? — насмехалась она. — Если я не права, то что такого в маленькой дружеской схватке? — Она отдала нож и скальпы Филипу, наслаждаясь при виде их широко раскрытых глаз.
      — Нет! — Конокрад покачал головой. Рита влепила ему звонкую пощечину, вызвав вздох ужаса у пауков. Грита, окаменело сидевший на своей лошади, наблюдал за ней с растущим восхищением.
      — Ну же! — зарычала она. — Я не смогу ничего с тобой поделать, пока ты не научишься уважать меня.
      Мужчина захлопал глазами от потрясения, отступил назад и увидел насмешливые взгляды. Он зарычал и бросился на нее.
      Рита легко увернулась от больших вытянутых рук, развернулась и ударила его в живот. Конокрад взвыл от ярости и осмотрительно закружился вокруг нее. Рита стояла, скрестив руки, свысока посматривая на него. Он сделал ложное движение, рванулся вперед, а она выставила руку. Он схватил ее и дернул, вызвав ее смех.
      Когда его пальцы сомкнулись на ее запястье, она ловко рванулась ему навстречу, вырвалась и ускользнула, еще раз пнув его в живот.
      — Не можешь удержать женщину? Ой-ой-ой, должно быть, это осложняет твою личную жизнь, — издевалась она, стоя от него в нескольких шагах. Гогот мужчин привел Конокрада в неописуемую ярость.
      Она позволила ему приблизиться, схватила его вытянутую руку и, присев, швырнула его на землю. Он бросался на нее снова и снова, задыхаясь, рыча, воя, охваченный яростью, готовый уже не пристыдить ее — а убить. Каждый раз она легко бросала его и, стоя, ожидала очередного нападения.
      Обезумев, он вспомнил про свой нож и сверкнул лезвием. Мужчины бросились, чтобы схватить его за руку, но Филип остановил их молниеносным приказанием. Когда он налетел, Рита вырвала нож из его пальцев и пнула его со всей силы в живот. Когда Конокрад сложился пополам, она двинула его по шее и добавила коленом в грудь. Конокрад свалился растерзанной, задыхающейся массой.
      Он посмотрел вверх, пытаясь подняться, в глазах его был предсмертный ужас.
      — Хватит, Конокрад. Я доказала тебе, — сказала она, даже не запыхавшись. Ее взгляд перебегал от одного лица к другому. Только Филип криво улыбался. В тишине ее голос прозвучал властно.
      — Кто из вас собирается сдаваться Патрулю — звездным людям?
      Глаза сощурились, рты сжались, на лицах отразилось отвращение при этой мысли.
      — Как я и думала, — мятежная усмешка скривила ей губы. — Кто из вас будет сражаться до победы?
      Лица оживились, выражая понимание.
      — Это правильно, — серьезно сказала Рита. — Я могу научить вас — дать вам шанс, по крайней мере против ШТ и бластеров, — она показала в ту сторону, откуда волчьи глаза Конокрада с ненавистью смотрели на нее.
      — Я не ставила себе цель унизить Конокрада! — выпалила она. — Я только продемонстрировала боевую выучку. Звездные люди знают много ухищрений, которые вам не известны. У них много оружия, о котором вы сейчас даже не имеете представления.
      — Конокрад! — приказала она, забирая у Филипа свои трофеи. Она протянула руку. Она встретилась с ненавистью в его глазах, сопротивлением, но он все-таки ухватился за ее руку. Впервые напрягшись, она крякнула под его тяжестью и поставила его на ноги.
      — Пятница. Спусти этого сантос с лошади, — разнесся голос Филипа по пещере. — У нас много дел!
      Они стояли потрясенные.
      — Вы слышали, что он сказал! — Они разбежались от голоса Риты как от кнута. — С этого момента вы со мной — или против меня. И поймите, я ваша единственная надежда!
      — Только посмотри, — улыбнулся ей Филип, — на зачатки нашей освободительной армии!
      — Думаешь, мы справимся? — трезво спросила она, наблюдая, с какой ненавистью воина сантос — отнюдь не ласково — снимали с лошади. — Ты хоть представляешь, как мало у нас шансов?
      Он кивнул.
      — Я видел только часть, любовь моя, — он пожал плечами. — Я не видел, победим ли мы или потерпим поражение. Возможно, для Паука это не важно. Мне хватит сегодняшних сражений. Кто знает, может мы завтра умрем? Сила должна существовать сама по себе.
      — Знаешь, Филип Смит, мне нравится, как ты говоришь, — она взяла его за руку, подмигнула и улыбнулась, чувствуя тепло любви к этому странному, сильному мужчине. Это было безрассудно, она знала. Но что оставалось делать? Ее пальцы переплелись с его, а сердце переполнилось, когда она проследовала вслед за пауками в лагерь, который они называли «Пуповиной».

14