СОВЕТ ГРАЖДАН РЕЙНДЖА СОСТАВИЛ ПЕТИЦИЮ С ТРЕБОВАНИЕМ ДАЛЬНЕЙШЕГО ИНФОРМИРОВАНИЯ О ПОЛИТИКЕ ДИРЕКТОРАТА. НОВЫЙ СИОН ЗАПРАШИВАЕТ ПЛАН ДЕЙСТВИЙ В ОТНОШЕНИИ АТЛАНТИДЫ. ЗЕМНАЯ ЛИГА ОБОРОНЫ ХОТЕЛА БЫ УСЛЫШАТЬ НАШ ОТВЕТ НА ОБВИНЕНИЯ В ГЕНОЦИДЕ. НА УГЛУ ЗВЕЗДЫ ПРОИЗОШЛИ НАСТОЯЩИЕ БЕСПОРЯДКИ С ТРЕБОВАНИЕМ ОТСТАВКИ МЕСТНОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ ДИРЕКТОРАТА. РАСПОРЯДИТЕЛЬ ДИРЕКТОРАТА НА АНТАРЕСЕ—5 ФИДОР РОЧ СООБЩАЕТ ОБ АНТИПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЙ АГИТАЦИИ СРЕДИ НАСЕЛЕНИЯ. НА СТЕНАХ ПОЯВЛЯЮТСЯ ИЗДЕВАТЕЛЬСКИЕ НАДПИСИ. НА СТАНЦИИ ТИРБОЛТ, ИЗВЕСТНОЙ СВОИМИ СЛАВНЫМИ ТРАДИЦИЯМИ, ОТМЕЧЕНО СОЗДАНИЕ МОЛОДЕЖНЫХ КОМИТЕТОВ, ТРЕБУЮЩИХ КОМПЕНСАЦИИ УЩЕРБА. НА СОЛАКРИСЕ ДЛЯ ПОДАВЛЕНИЯ БУНТА ПРИШЛОСЬ ПРИБЕГНУТЬ К САМЫМ КРАЙНИМ МЕРАМ… — говорилось в докладе Навтова.
      ДОВОЛЬНО, — ввел в систему Скор. — Я САМ МОГУ ПРОСМОТРЕТЬ ВСЮ ИНФОРМАЦИЮ. ВАШЕ БЕСКОНЕЧНОЕ ПЕРЕЧИСЛЕНИЕ ЦЕНТРОВ ОБЩЕСТВЕННОЙ НЕСТАБИЛЬНОСТИ СТАНОВИТСЯ…
      МЫ ИМЕЕМ ПРОБЛЕМУ В МАСШТАБЕ ВСЕГО ДИРЕКТОРАТА! И ОНА РАЗРАСТАЕТСЯ! — настаивал Навтов. ТРАНСЛЯЦИЯ ДОКТОРА ДОБРА ПОДЕЙСТВОВАЛА КАК ДРОЖЖИ! ВЕСЬ КОСМОС ВЗДЫМАЕТСЯ. ЭТО СТАНОВИТСЯ АБСОЛЮТНО НЕПРЕДСКАЗУЕМЫМ! КАК МЫ МОЖЕМ…
      ТИХО! Присутствие Эна Рока громом прокатилось по Gi-сети. ЭТА ПРОБЛЕМА УПРЯМО НЕ ПОДДАЕТСЯ РАЗУМНОМУ РАЗРЕШЕНИЮ. ДИРЕКТОРАТ ЛИХОРАДИТ ОТ ЭТОЙ ТРАНСЛЯЦИИ. НГЕН ВАН ЧЖОУ ПОДЛИВАЕТ МАСЛА В ОГОНЬ СВОИМИ СОБСТВЕННЫМИ. ЧЕГО ОН ДОБИВАЕТСЯ? ЕГО ДЕЙСТВИЯ НЕЛОГИЧНЫ.
      Скор послал в систему просьбу помолчать. ПРОРОК БЫЛ ПРАВ С САМОГО НАЧАЛА. МЫ ПОТЕРЯЛИ СВЯЗЬ С РЕАЛЬНОСТЬЮ. НАШИ УСИЛИЯ ПО НАВЕДЕНИЮ ПОРЯДКА ОКАЗАЛИСЬ НЕЭФФЕКТИВНЫМИ. ЛОГИКА БОЛЬШЕ НЕ ИМЕЕТ НИКАКОГО ОТНОШЕНИЯ К УПРАВЛЕНИЮ ОБЩЕСТВОМ.
      Навтов высказался критически: ТОГДА, ЕСЛИ ВЫ ЗНАЕТЕ ОТВЕТ, ВЕДИТЕ НАС! С ВАШИМИ ОБШИРНЫМИ ЗНАНИЯМИ О ЧЕЛОВЕЧЕСТВЕ ВЫ ДОЛЖНЫ ЗНАТЬ, КАК СПРАВИТЬСЯ С НАСТОЯЩИМ КРИЗИСОМ. ДАЖЕ СИРИАНСКИЕ ПОВСТАНЦЫ ДЕЛАЮТ ИЗ ЭТОГО ДЭЙМЕНА РИ И ЕГО ПИРАТОВ ГЕРОЕВ! ДАЖЕ СИРИАНЕ! А ТЕПЕРЬ НГЕН ВАН ЧЖОУ ПРИЗЫВАЕТ ВЕСЬ КОСМОС ЛИКВИДИРОВАТЬ GI-СЕТЬ, БЫВШУЮ ЕДИНСТВЕННЫМ ФАКТОРОМ МИРА И СТАБИЛЬНОСТИ ДЛЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РОДА ВСЕ ЭТИ ГОДЫ. БЕЗУМИЕ! СУМАСШЕСТВИЕ!
      Скор подождал, пока он закончит. ПРОРОК ПРАВ. МЫ ПОТЕРЯЛИ СПОСОБНОСТЬ КОНТРОЛИРОВАТЬ ИНФОРМАЦИЮ. ТЕПЕРЬ СВИДЕТЕЛЬСТВА ЭТОГО РАСТУТ КАК ГРИБЫ.
      Рок добавил: В КОНЦЕ КОНЦОВ, КАК ТОЛЬКО СИРИАНЕ ОПЯТЬ БУДУТ ПРИВЕДЕНЫ В НОРМАЛЬНОЕ СОСТОЯНИЕ, ЭТОТ РИ СО СВОИМИ РОМАНАНАМИ ДОЛЖЕН БЫТЬ УНИЧТОЖЕН.
      СОГЛАСЕН, — отозвался Навтов, — Я ПРЕДЛАГАЮ СТРОИТЬ ВСЕ ПЛАНЫ С УЧЕТОМ ЭТОГО. СИРИАНЕ НЕ БУДУТ СОПРОТИВЛЯТЬСЯ БОЛЬШЕ ЧЕМ ПАРУ ДНЕЙ. ПОСЛЕ ЭТОГО ПИРАТ РИ ОКАЖЕТСЯ В МЕНЬШИНСТВЕ ПРОТИВ ПРЕДАННЫХ СИЛ ПАТРУЛЯ. ЕГО РОМАНАНЫ МОГУТ БЫТЬ С ЛЕГКОСТЬЮ ЛИКВИДИРОВАНЫ ДЕСАНТНИКАМИ НА ПОВЕРХНОСТИ. ВСЕ ЖЕРТВЫ, ТАКИМ ОБРАЗОМ, ОКАЖУТСЯ СВЕДЕНЫ К ИЗОЛИРОВАННОМУ МИРУ. ВО ВНЕШНИЙ КОСМОС БОЛЬШЕ НЕ БУДЕТ ПОСТУПАТЬ НИКАКАЯ ИНФОРМАЦИЯ.
      ПОСТОЙТЕ, — предостерег Скор, — Я НЕ УВЕРЕН, ЧТО ВСЕ БУДЕТ ТАК ПРОСТО. Я ОТЗЫВАЮ ТРИ КОРАБЛЯ ПАТРУЛЯ.
      Я СЧИТАЛ, ЧТО МЫ РЕШИЛИ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ВЕСЬ ПАТРУЛЬ ДЛЯ ПОДАВЛЕНИЯ СИРИАНСКОГО МЯТЕЖА? — напомнил Рок, — ЧТОБЫ У РИ НЕ БЫЛО ВОЗМОЖНОСТИ УЛИЗНУТЬ НА…
      ЭТО ЛОГИКА ЗАСТАВЛЯЕТ ВАС ТАК ДУМАТЬ, — напомнил Скор. — ДАВАЙТЕ НЕ ЗАБЫВАТЬ, ЧТО С ЛОГИКОЙ ПОКОНЧЕНО. КАК НИКАК, Я ЧЕМУ-ТО НАУЧИЛСЯ У ПРОРОКА ЧЕСТЕРА АРМИХО ГАРСИА. В ТАКОМ СЛУЧАЕ БЛАГОРАЗУМИЕ ДИКТУЕТ РЕШЕНИЕ ОСТАВИТЬ ЧАСТЬ ФЛОТА В РЕЗЕРВЕ. ЧТО, ЕСЛИ ВСПЫХНЕТ ДРУГОЙ МЯТЕЖ НА ДЕССЕРЕТЕ ИЛИ ПУСТОШИ? ВОЗМОЖНОСТЬ…
      НЕЛОГИЧНО! — продолжал упрямствовать Рок.
      НЕ БОЛЕЕ ЧЕМ ТРАНСЛЯЦИЯ ДОБРА, — заметил Скор. — ДИРЕКТОРА, ВСЕЛЕННАЯ ИЗМЕНИЛАСЬ. ТЕПЕРЬ МЫ ДОЛЖНЫ ПРИСПОСАБЛИВАТЬСЯ — ЕСЛИ СМОЖЕМ. ЛЮДИ ИЩУТ ТОГО, О ЧЕМ ДАЖЕ НЕ ПОДОЗРЕВАЛИ ДО ЛИТЫ ДОБРА И НГЕН ВАН ЧЖОУ. НАС ЖДУТ ЧЕРНЫЕ ДНИ. И, КРОМЕ ТОГО, ДИРЕКТОРА, МЫ ДОЛЖНЫ ПРИЗНАТЬ, ЧТО СУЩЕСТВУЕТ ВЕРОЯТНОСТЬ ТОГО, ЧТО МЫ НЕ ПОБЕДИМ, — искренне прибавил Скор.
      НЕВОЗМОЖНО! — поспешно отреагировал неисправимый Рок.
      Скор отключился. Он переключил внимание на накопившиеся за время разговора мелкие административные дела, продолжая на другом уровне сознания обдумывать текущий кризис.
      Невозможно? Его сердце начало колотиться в хрупкой грудной клетке. Когда-то он, может быть, и согласился бы с Роком. Но он встретился с Честером и понял, на что способны романаны. Подумав об этом, он вызвал пророка.
      Честер со своим обычным непроницаемо-любезным выражением лица въехал в голубую комнату на гравитационном кресле.
      Скор продемонстрировал пророку материалы, касавшиеся нарастающего в космосе волнения.
      — Скажи мне, пророк, чего эти люди ищут такого, что мы не могли бы им дать?
      Честер улыбнулся — Скор никак не мог привыкнуть к этой теплоте в его глазах.
      — Ты готов получить урок, Директор?
      — Разве иначе я бы вызвал тебя? — парировал Скор, чувствуя, что его голос окреп, стал более послушным.
      — Вы можете дать полную безопасность уму и телу, Директор, — продолжал Честер своим многозначительным голосом. — Но в чем еще человек испытывает нужду? Подумай. Что в человеке нуждается в пище, но не такой, как хлеб? В питье, но не таком, как вино? В чувстве, но не таком, как осязание? В том, чтобы искать без того, чтобы видеть? Звать, но беззвучно? Действовать, но без…
      — Хватит! — выпалил Скор. — Ты опять смеешься надо мной!
      Честер покачал головой.
      — Пророк никогда не насмехается. Ты знаешь, что это такое? — он поднял обыкновенное головное устройство связи.
      Скор вытаращился.
      — А! Понимаю, ты хочешь назвать это устройством связи, — Честер вздохнул, любовно поглаживая гладкий золотистый обруч. — Нет, директор, это окно. Восхитительное окно, которое открыло мне другие миры, историю человечества, музыку, живопись, литературу и…
      — Ты не ответил на мои вопросы! — прошипел Скор, чувствуя себя загнанным в угол этим загадочным человеком, который, казалось, так много знал таким маленьким мозгом.
      — Верно, — благодушно согласился Честер. — Но задержка только подогревает твое любопытство. Мой ответ заставит тебя задуматься. То, чего ты не можешь дать, это душа. Да-да, душа. Та, которая питается, но не хлебом, пьет, но не вино…
      — Довольно! Я это уже слышал. Я никогда не видел душу, пророк. Я…
      — Так же, как ты не видел ни одной идеи, — сказал ему Честер. — Как бы то ни было, все твои проблемы связаны с фундаментальной человеческой потребностью — в пище для души. Разреши этот вопрос, и Директорат опять станет управляемым. Только нужно помнить об одном. Он уже никогда не будет прежним.
      — И ты знаешь, как это сделать? — поинтересовался Скор и, увидев, что Честер безмятежно кивнул, добавил: — Скажи мне!
      Честер Армихо Гарсиа с сожалением покачал головой.
      — Нет, директор. До этого ты должен дойти сам. Скажи я тебе, ты ничему не научишься, а я сойду с ума.
      — Ты мне скажешь! — приказал Скор.
      Честер глубоко вздохнул.
      — Ты когда-нибудь читал древние драмы Эврипида?
      — Нет, не читал! СКАЖИ МНЕ!
      Добрые глаза Честера смотрели на него с непонятной нежностью.
      — А я надеялся, что мы сможем поговорить о них. Замечательные драмы. Одни из самых ранних дошедших до нас, достаточно сложные в обрисовке…
      — Ты не скажешь мне?
      — Нет. Но я хотел бы поговорить о древних драмах, они затрагивают такие темы…
      — Убирайся!
 
 
      — Сюзан! — голос Ганса застал ее врасплох. Она сняла с головы устройство связи, сохранив предварительно математическую задачу, над которой билась.
      — Заходи, Ганс. Люк пропустит тебя, — она развернулась в кресле к люку, в который он входил. Он неуверенно улыбнулся, остановившись на пороге, и нервно взмахнул руками.
      — Э-э, я подождал, чтобы убедиться, что майор у полковника Ри, — он беспокойно огляделся. — Рита мне задницу оторвет, если найдет меня здесь.
      Его благоговейный страх развеселил ее.
      — Ничего подобного, ведь ты пришел ко мне. Садись. Кофе? Или еще чего-нибудь? Распоряжайся автоматом.
      Он смущенно продолжал стоять — как будто не слыша, — старательно избегая смотреть на нее.
      — Что-то случилось? — спросила Сюзан нахмурившись. — В чем дело, Ганс?
      Он сделал глубокий вдох.
      — Э-э, по орудийной палубе ходят странные слухи… — он опустил глаза. — Эй, знаешь, а ты говоришь на стандартном намного лучше.
      — Это не имеет отношения к орудийной палубе, — напомнила Сюзан, нутром чувствуя что-то неладное.
      — Хм, верно, — согласился он, проводя рукой по волосам.
      — Черт возьми! — взорвалась она. — Садись, Ганс! Ты весь как на иголках. Майор не снимет с тебя скальп за то, что ты здесь. Ты пришел ко мне, — она беспомощно воздела руки.
      Ганс кивнул и, помявшись, присел.
      — Э-э… я хотел спросить, как у тебя дела с уроками? — казалось, это действительно его интересовало.
      Сюзан вздохнула и встала, чтобы взять из автомата чашку чая. Она рассеянно покачала головой.
      — Я… Я, правда, не знаю, — и добавила, встретившись с его растерянным взглядом. — Хм, это нечто вроде… вроде того, как в трюм корабля загружают детали оборудования. Ты можешь назвать каждую, но не знаешь, как они собираются — и даже от какого они механизма — не говоря уже о том, для чего они нужны, — она отпила чай. — Что-то подобное творится в моей голове после всех этих часов, проведенных перед компьютером и в обучающем сне. Отдельные мысли. Частицы информации… каша в голове.
      — Я могу чем-нибудь помочь? — не задумываясь спросил он с неподдельной озабоченностью. — Я хочу сказать, что это ужасно. Возможно, я мог бы помочь тебе привести это все… — он вдруг спохватился и пристыженно уставился на свои руки.
      — Ты не хочешь сказать мне, что тебя беспокоит? — тихо спросила Сюзан, облокотившись на спинку кресла.
      Он закусил губу.
      — Ты знаешь такого Пятницу Гарсиа Желтая Нога? Того, который будет драться с Конокрадом? — он в нерешительности насупился.
      Она кивнула, сразу насторожившись.
      — Ну… в общем, на орудийной палубе говорят всякое, — он потер шею и выпалил, — говорят, что драться будут из-за тебя.
      Сюзан закрыла глаза и почувствовала, как кровь отливает от лица.
      — Это… это правда, Ганс. Они… — она подняла глаза и вдруг увидела его удаляющуюся спину.
      — Ганс? — позвала она, вскочив на ноги. — ГАНС? — но он уже ушел, и люк начал закрываться за ним. Она смотрела, как задвигается створка, со странным чувством пустоты внутри.
      Она еще некоторое время боролась с порывом броситься за ним, найти его, добиться объяснений. Наконец, разозлившись и думая попеременно то о Гансе, то о Пятнице, она заставила себя вернуться к системе. Она угрюмо взяла головное устройство и надела его — твердо решив поработать над математикой.
      Не прошло и часа, как голос Пятницы вспугнул ее. Бросившись к люку, она почувствовала себя в дурацком положении.
      Он был тут как тут со своей улыбкой.
      — Отгадай, что произошло?
      — Что? — выдохнула она. — Конокрад отказался от мести!
      — Вот и неправильно! — фыркнул Пятница и ловко скользнул в дверь.
      Сюзан нахмурилась.
      — Тогда… что?
      — Ну, в общем, такие дела: я тут прикинул еще раз шансы сторон в схватке на ножах. Три против одного… в пользу Конокрада.
      — О Боже.
      — О Боже, это верно! — согласился Пятница, насупив свое похожее на гнома лицо. — Мне лучше знать.
      Она взяла его за руку, заглядывая сверху в его поблескивавшие глаза. Проклятая пустота, которую оставил после себя Ганс, начала разрастаться. Этот человек умрет за нее. Вот он стоит с призрачной улыбкой на толстых губах. Она только сейчас поняла, что он для нее значил, в какой опасности из-за нее он оказался.
      — Конечно, — невозмутимо продолжал Пятница, — он раза в два больше меня, верно? Значит, мне остается только срезать его наполовину, понимаешь? Тогда шансы будут уже два против одного!
      Сюзан закрыла глаза, обнимая его.
      — Пятница Гарсиа Желтая Нога… ты невозможен!
      — Именно это сказала моя матушка, когда я родился. Она-то считала, что всегда сохраняла верность моему отцу.
      — ПЯТНИЦА! — вскричала она с щемящим чувством в сердце. Опустив глаза, она оттолкнула его. — Послушай, еще не поздно. Иди, извинись перед Конокрадом. Я… не стою твоей жизни. Он искромсает тебя на…
      — Тшш, — прошептал он, притягивая ее к себе и прекращая паясничать. Он нежно погладил ее по длинным волосам. — Успокойся. Ничего такого не случится. Кроме того, я же должен увидеть твои достижения. Я заключил несколько пари на то, что ты станешь самым великим воином Паука — ставки НЕВЕРОЯТНО БОЛЬШИЕ. Я выиграю целое состояние и хочу быть в состоянии его потратить — вместе с тобой.
      С сильно бьющимся сердцем она заглянула ему в глаза, увидев в них нежность и боль. Что, если он умрет? Ее тревога окрашивалась пониманием того, как он для нее стал дорог. Их губы встретились в жарком поцелуе.
      Его глаза горели неизъяснимой тоской, не уступавшей его возбуждению.
      — Я надеялся на это, — счастливо пробормотал он. — Я могу умереть спокойно.
      — О, Пятница… — начала она, но он снова поцеловал ее. Внутри все заныло. — Пожалуйста, не надо. Только не из-за меня. Я… не вынесу, если ты…
      — Шш-ш! Майор разговаривает с Железным Глазом. Вернется только через несколько часов. У нас есть время… поговорить. Прогуляться. Что захочешь.
      Она кивнула, борясь с комком в горле, испытывая желание укрыть его своим телом от всех бед. Прижавшись к нему грудью, она испытывала необычный трепет желания.
      Они снова поцеловались, у нее перехватило дыхание от смелых прикосновений его рук. Дрожь нарастала. Отчаянное смущение сменила нежность. По всему ее телу разлилась сладкая истома. Она прижалась к нему, выгибаясь и требуя своими поцелуями чего-то большего.
      Он отстранился, внимательно посмотрев ей в лицо.
      — Ты знаешь, чем это кончится?
      Она кивнула, вся вспыхнув.
      — Хм, я не хочу, чтобы это было из чувства вины, — он поморщился. — Ох, какой же я все-таки лжец!
      Она чуть не захихикала, когда он жадно впился зубами в ее плоть. Он снова поднял глаза и спросил уже серьезно.
      — Ты уверена, Сюзан?
      Она кивнула, чувствуя, как пульсирует кровь. Ее глаза медленно стали закрываться от легкого прикосновения его пальцев. Она задрожала, когда он снял с нее одежду. Она уверенно расстегнула его боевую рубашку, подстегиваемая желанием. Ее дыхание превратилось в отрывистые всхлипывания, пальцы страстно скользили по его мускулистой груди и плечам, губы отвечали на его поцелуи.
      Ее рука скользнула вниз, нащупывая его твердую плоть.
      — О, Пятница, — она изнывала от желания, — я никогда… никогда этого не делала…
      Он взял ртом ее сосок, заставив его затвердеть. Задыхаясь, она притянула его на узкую койку, почти не чувствуя спиной гладкой ткани. Его кожа обожгла ее, его мощные мускулы вздувались. Она прижала его к себе.
 
 
      В каюте Риты Джон Смит Железный Глаз устроился у монитора и замер в ожидании. К его удивлению, Рита протянула ему бокал виски.
      — Что насчет сириан? — спросил он нахмурившись. — Ты обещала показать мне кое-что.
      Рита высвободила волосы из-под воротника и откинулась в кресле.
      — С доком ты был таким же болваном?
      — Я не понимаю, — Железный Глаз подался вперед, опершись о колени.
      — Пятница хотел побыть наедине с Сюзан, военный вождь, — ехидно заметила Рита. — Должна же я была что-то сказать, чтобы увести тебя.
      Железный Глаз на секунду задумался над этим, затем покачал головой, и его лицо просветлело.
      — Болван? Наверное, да. Я не думаю о таких вещах. Ты считаешь, что это непростительно?
      Рита непринужденно рассмеялась.
      — Только в личных вопросах. Ты смешной… так никогда и не узнаешь, как устроены люди — не считая боевой обстановки.
      Он облизал губы и кивнул.
      — Похоже на то, — он помолчал. — Я знаю, как иметь дело с Пятницей на войне… но в любви? — его глаза напряженно сузились. — С другой стороны, может быть, она выйдет за него замуж и бросит эту затею с женщиной-воином!
      — Вздор! — раздраженно выпалила Рита, опускаясь еще глубже в кресло и разглядывая его поверх бокала. — Ну почему, Железный Глаз? Ты можешь мне сказать, что тебя беспокоит? Только не заводи опять старую песню про то, что Паук создал мужчин и женщин разными. У тебя за этим кроется что-то личное.
      Он на некоторое время молча закусил губу и мрачно наморщил лоб.
      — Я в общем-то представляю это себе примерно так, — сказал он неуверенно. — Женщины для нас, романанов, это прежде всего матери. Сила народа, если хочешь. Незаменимых мужчин, воинов, нет. Убьют одного, на его место встанет другой. Если убьют многих, у каждого мужчины будет по нескольку жен. Но убей женщину, и ты лишишь племя троих или четверых детей. Женщина — это будущее. Мужчина — это ничто, пробный образец. Для будущего достаточно, если останется хотя бы один мужчина — хотя ему, конечно, придется потрудиться. Если останется одна женщина… народу конец.
      — Один бык-производитель? — язвительно спросила она.
      — Не думаю, что можно назвать…
      — Глупости, — проворчала Рита. Она вскинула голову. — Ты когда-нибудь думал о том, что будет, когда твои воины явятся домой с Сириуса со своими «женами»? У всех этих женщин с Сириуса будут идеи, как у Сюзан, — и у меня. Никаких плясок под чужую дудку. Никакого невежества, забитости, опускания глаз и подчинения. Как старые воины, вроде Сэма Желтая Нога, смогут принять это? Забить их всех до смерти? Какая польза от мертвой рабыни, а?
      Железный Глаз провел мозолистой ладонью по лицу.
      — Нет, в том, чтобы забить женщину до смерти, нет никакой чести. Я имею в виду… О, Паук даст, мы изменимся, Рита. Другого пути нет. Новые идеи… Ладно, мы просто поживем и увидим, — он презрительно прищурил один глаз. — Вы с Литой… обе принесли неприятности.
      — Ну и что? — с вызовом откликнулась она. — А что Сюзан?
      Он развел руками.
      — Ее же здесь нет, правильно?
      — Но ты не одобряешь.
      — Нет, черт возьми! Я… — он набрал воздуха и отвернулся. — Может быть, жизнь меня научит. Не так-то просто избавиться от того, во что верил всю жизнь.
      Она криво усмехнулась ему.
      — Ты, по крайней мере, признал, что может быть другой путь. Дай ей шанс. Если я вложу ей в голову достаточно информации, есть вероятность, что она выдюжит.
      — Вероятность?
      — Джон, тебе известно, сколько всего против нее? Через пять месяцев мы будем приземляться на Сириусе, и она окажется в пекле сражения на Мире, о котором она не имеет ни малейшего представления. Да конечно, обучающие машины могут дать ей набор знаний. Но это все равно, что… поместить в твой мозг энциклопедию. Чтобы научиться правильно ею пользоваться и не утонуть в море разрозненного материала, необходима природная сообразительность.
      — И, ты думаешь, ей это по плечу?
      — Бьюсь об заклад, Джон. Я, ну вообще-то, это может сломать человека — особенно с другим сознанием, — но не стоит ей об этом говорить. Ей и так хватает забот. Но иногда… скажем, машина перегружает память. В других случаях человек не может забыть о том, что он оставил в прошлом. Некоторые, хм, почти лишаются рассудка. Кризис личности.
      Железный Глаз вскинул голову.
      — Эта машина что-то вроде психообработки?
      Рита кивнула.
      — Теперь ты знаешь, почему я так переживаю. Некоторые романаны, особенно с кровью пророков, становятся совершенно невменяемыми при воздействии на их психику. У Сюзан хорошая реакция. Я не думаю, что возникнут проблемы с…
      — А! — кивнул Железный Глаз. — Вот почему инженеры так долго возились с боевыми стимуляторами, прежде чем допустить до них воинов. Вам нужно было адаптировать их к нашему сознанию, чтобы мы не свихнулись.
      Рита поджала губы.
      — Совершенно верно. Мы многое узнали о том, как работать с нейропсихологией романанов. Это спасет много жизней, когда мы окажемся на Сириусе. Сюзан же выдерживает двойную нагрузку. Она демонстрирует замечательную совместимость с обучающей машиной.
      Он вздохнул, окидывая взглядом комнату.
      — Когда мы будем на Сириусе? Рита, я… в общем, это будет не так легко, как нам кажется. У меня просто… такое предчувствие, Рита. Интуиция воина, если хочешь. Я замечаю всеобщий оптимизм по поводу меня, но он… ложный. Вот я сижу, окруженный всевозможной техникой, — но я ЗНАЮ, что такое война. Это было моим занятием — вести людей на войну. Что-то глубоко внутри меня подсказывает, что Сириус окажется ужаснее, чем мы можем…
      — Брось! Ты знаешь, какой мощью располагает Патруль. Как может одна планета, переоборудовав пару GCI, противостоять нам? Я хочу сказать, что мы имеем за собой весь флот! Сириане не воины, они…
      — Когда нечего терять, каждый может сражаться, — Железный Глаз поднял смуглую руку. — Нет, дело не только в этом. Мы с моими романанами здесь в невыгодном положении. Совершать набег на мир с высокой технологией? Какие ловушки могут поджидать там дикарей? Как мне объяснить преимущества аркологии воину сантос, который открывает рот даже при виде поселения?
      Рита на несколько минут сосредоточилась над своим бокалом.
      — Я не хочу поднимать тебя на смех, но только подумай. Как только Патруль завладеет небом, мы сможем нанести удары по стратегическим объектам сириан. Деморализовать их с первой же минуты. ШТ дадут нам свободу маневра. Если с романанами будет неладно, мы сможем прикрыть их с помощью десантников…
      — Нет, — прорычал Железный Глаз. — Это пойдет во вред чести и боевому духу романанов. Нет, мы должны отвечать за себя — за свое задание, — иначе лучше вообще отказаться от этого. Мои люди должны стоять за себя на Сириусе. В другом случае это будет катастрофа для…
      — Какие могут возникнуть проблемы? — скептически спросила Рита. — Патруль покажет свою силу, и планета не устоит. Так всегда было… Что ты так на меня смотришь?
      Он потянулся и накрыл ее бледную ладонь своей смуглой.
      — Рита, — произнес он рассудительно. — Поверь мне. У тебя и у твоего Патруля большой опыт по «наведению порядка» в своем Директорате. А я? У меня большой опыт военных действий. Когда дело доходит до войны, существует одно железное правило.
      — Какое именно?
      — Ничего нельзя предсказывать. Можно строить планы, но они никогда не срабатывают, — он улыбнулся. — Мой двоюродный брат Честер — пророк. Филип тоже был почти пророком. Брат моего деда был пророком. Во мне это не так сильно; и все же я чую беду на Сириусе. Все будет не так, как мы рассчитываем. Я вижу вопрос в твоих глазах. Нет, я не знаю, что будет не так, но то, что будет, это точно.
      — Ты говорил об этом с Ри?
      Железный Глаз пожал плечами.
      — Он романан в душе. Он слушает, кивает и думает. Затем он начинает испытывать тревогу по поводу того, что я сказал, и мы обсуждаем возможные неприятности. Все, какие только приходят нам в голову. Я его стал сильно уважать за это. Наконец-то я встретил командира, которого я уважаю и которому могу подчиняться.
      Она подняла широко раскрытые зеленые глаза.
      — Я полагаю… что… такое признание многого стоит, да?
      Уголки его губ слегка дрогнули. Он тихо сказал:
      — Да, большего, чем ты думаешь, — он заерзал в кресле. — Ну а чтобы признаться в этом тебе, тоже потребовалось немалое уважение и доверие.
      Рита раскрыла рот, не в силах выговорить ни слова, в ее глазах вдруг отразилась боль. Они долго смотрели друг на друга.
      — Спасибо за доверие, — наконец прошептала она. — Я… я постараюсь его оправдать.
      Он негромко кашлянул.
      — О, я не сомневаюсь. А я… возможно… ну, когда все это кончится… Может быть вы с Ри оставите меня на «Пуле»? Чтобы я мог учиться и узнавать новые миры? Я… я не уверен, что смогу вернуться к набегам на сантос и прежней жизни.
      Она засмеялась.
      — Дэймен не отпустит тебя. Вы с ним, похоже, два сапога пара. А что касается меня? — она понизила голос. — Мне бы хотелось, чтобы ты остался. У нас с тобой одинаковые взгляды. Никто другой не может так понять меня, и Филип и… и… — она отвернулась.
      Железный Глаз сильнее сжал ее ладонь, сказав этим все.
      — Я почти допила виски. Через полчаса Пятница должен драться с Конокрадом, — ее голос был усталым. — За Патруль, — она опрокинула бокал. — И за путь Паука.
      — За войну и кровь, за то, чему они научат, — Железный Глаз опрокинул свой и направился к двери.
 
 
      — Вилли Красный Ястреб Конокрад хочет выдвинуться, призывая вернуться к старым порядкам, — Рита уставилась вверх на облицовку потолка. — Немного преждевременно. Время для движений нативистов и ревиталистов обычно наступает позднее.
      — Что? — Пятница поднял голову от занятий рукопашным боем с роботом для разминки. Железный Глаз сидел в стороне, недовольно поглядывая на них.
      — Я набралась этого в старых книгах дока, — Рита покачала головой. — Это когда люди пытаются вернуться к своей прежней культуре, восстановить старое доброе мифологическое прошлое. Романаны еще не так много утратили, чтобы думать об этом. Конокрад просто забегает вперед.
      Сюзан подошла и села рядом с Пятницей, который ушел с площадки и растянулся на скамейке. Она взяла его за руку.