Сюзан стремительно бежала по темной деревне. Она видела мужчин и женщин, пробиравшихся по улицам в поисках своих жилищ и постелей. Битва закончилась, ответ на вопрос уже был получен: народ будет жить.
      Чувствуя себя глубоко несчастной, она не замечала ноток облегчения в их счастливых голосах.
      Сюзан нырнула в загон, ласково поговорила с лошадьми и успокоила их. Она пробралась к сеновалу, забралась на копну соломы и замерла на минуту, покусывая сустав большого пальца. В раздражении Сюзан засунула руку глубоко под накидку.
      У ЗВЕЗДНЫХ ЛЮДЕЙ БЫЛИ ЖЕНЩИНЫ, КОТОРЫЕ КОМАНДОВАЛИ — КАК ВОЕННЫЕ ВОЖДИ! Она знала, что у них были женщины-десантники. Но женщины, которые командовали?!
      Она знала, что ей нужно идти домой. Дядя Рамон будет там… и, конечно, побьет ее. Потом тетя Мария и остальные будут высмеивать ее за странное поведение. Сюзан закрыла глаза и откинулась спиной на сено, осторожно, чтобы не пораниться об острую траву, которая могла там быть.
      Побои были не так страшны. Рамон Луис Андохар очень редко позволял себе увлечься и причинить ей настоящую боль. Насмешки казались нескончаемыми. Слова ее тети резали по живому. А после Марии еще несколько дней над ней будут издеваться остальные. Затем — как обычно бывает в поселении — об этом станет известно всем. Люди будут насмешливо смотреть на нее, зная, что ее собственная семья презирает ее. От этой мысли Сюзан почти хотелось, чтобы сантос украли ее. Ей придется выдержать только насилие и рабство — ничуть не лучше того, что ее ожидало здесь.
      У ЗВЕЗДНЫХ ЛЮДЕЙ БЫЛИ ЖЕНЩИНЫ-ВОЕННЫЕ ВОЖДИ! Эта мысль убаюкала ее измотанную душу и тело.
      Утреннее солнце не разбудило ее, свернувшуюся калачиком под накидкой, зато пронзительный свистящий звук заставил ее рывком сесть и удариться головой о низкую балку. Проклиная все на свете, она стянула накидку с взъерошенных черных волос.
      Продрав глаза, она выбралась из конюшни и постаралась стряхнуть сено с накидки и своего платья из телячьей кожи. Продолговатый белый ШТ завис, медленно опускаясь на землю рядом с обломками «Николая Романана» — транспортного корабля собетов, который когда-то, много столетий назад, угнали ее предки и привели к этому Миру. По кораблю звездные люди дали имя ее народу: романаны.
      Мужчины и женщины спешили к площади, возбужденно переговариваясь. ШТ все еще были в новинку — а эти только что вернулись с войны. Сюзан присоединилась ко всем, держась с краю в надежде остаться незамеченной, страшась от мысли увидеть своего дядю или кого-нибудь еще из своей семьи.
      Знакомое зрелище спускавшихся на землю трапов вызвало у Сюзан странную тоску. У звездных мужчин были женщины, которые были среди них на равных. Она уже слышала истории о Рыжем, Великом Трофеями, звездной женщине-воине, носившей на поясе трофеи. По рассказам, она взяла их пять в одном бою — подвиг, равный которому мог совершить, пожалуй, только Джон Смит Железный Глаз.
      Сначала по трапу сошли десантники в блестящих белых боевых защитных костюмах, сжимая в руках бластеры. Сюзан услышала изумленный вздох толпы и постаралась понять, куда все показывали пальцами. Она увидела и прикрыла рот рукой. У десантников на зеркальной поверхности боевых костюмов были изображения паука и крестов. И конечно, среди них были женщины!
      Она забралась на повозку, чтобы лучше видеть. За ее спиной простиралось поселение без всякого плана — скопище круглых крыш из шкур, из отверстий в которых поднимался дым. Коричневыми буграми они расползались от серой массы «Николая Романана», нагревшегося под солнцем нового дня. У входа в жилища были привязаны лошади, а неправильные ряды загонов из жердей зигзагами уходили к стадам скота, пасшимся на сочных лугах.
      Она услышала крик и вытянула голову, чтобы увидеть воинов, сбегавших по трапу. Кожаные одежды романанов контрастировали с блестящими костюмами десантников, но зато они были более красочными.
      Толпа отпрянула с нарастающим ропотом, осознав, что воины сантос перемешались с их собственными. Здесь — впервые — паук и сантос шли как братья, в обнимку, оглашая криками и воплями голубое небо. Они пели ритуальные песни и потрясали тяжелыми ружьями — некоторые стреляли в воздух в знак победы.
      Карнавальная атмосфера захватила зрителей, когда над их головами второй ШТ упал с неба, опустившись недалеко от Сюзан и обдав плотно стоявших людей пылью, раскаленным воздухом и странными запахами. А в небе уже кружились следующие, свистя и ища место для посадки.
      ШТ сверкали ослепительной белизной на фоне потускневшей и проржавевшей громадины «Николая Романана» — отличная аналогия, подумала Сюзан, с ее жизнью и жизнью звездных людей. При виде их у нее захватило дух — такие сияющие, блестящие, восхитительные и новые. Она подумала о том, как женятся звездные люди, увидев в толпе искривленную, в мягкой кожаной повязке голову своего дяди. С него в юности сняли трофей. Тем не менее, он, в конце концов, убил сантос, который опозорил его, и восстановил свою честь.
      Из второго ШТ выдвинулся трап, и еще одна партия десантников и воинов торжественно вышла наружу. Последним показался большой сантос, подталкиваемый охранниками в боевых костюмах с бластерами наготове. Возможно, самый большой человек, которого Сюзан приходилось видеть, ухмылялся и плевал на землю. Суровые темные глаза презрительно оглядывали толпу, которая теперь вдруг притихла. Только время от времени слышались приглушенные голоса.
      — Это Большой Человек, — расслышала Сюзан преисполненный благоговейного страха голос. — Он предал народ — и свой и наш, и людей «Пули».
      Она снова посмотрела на Большого Человека, который злобно скалился на толпу, и почувствовала, как по спине пробежал холодок.
      — Джон Смит Железный Глаз с ним в смертельной вражде! — добавил кто-то вполголоса.
      Из ШТ появилась еще одна фигура. Солнце золотилось в ее рыжих волосах, спускавшихся на плечи. «Рыжий, Великий Трофеями!» — вскричали в толпе.
      Рыжий, Великий Трофеями стояла у подножия трапа, уперевшись руками в бедра и встречая направленные на нее взгляды. Кожаные одежды, как у романанов, не могли скрыть атлетического телосложения этой женщины. Она вглядывалась в толпу, трезвая рассудительность как мантия окутывала ее. Ее зеленые глаза, заряженные какой-то особой внутренней решимостью, созерцали толпу. Пояс из человеческих волос отливал черным на солнце — признак истинного воина.
      Сюзан изо всех сил пыталась разглядеть ее. ОНА ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СУЩЕСТВОВАЛА! ЭТО БЫЛА НЕ ШУТКА! Она с трудом избавилась от комка в горле. На какое-то время она забылась, представляя себя свободно скачущей по равнине с ружьем в руке, поджидая воинов сантос и их богатые стада лошадей.
      Грубая рука схватила ее за щиколотку. Вздрогнув, она посмотрела вниз и увидела перекошенное от гнева лицо своего дяди.
      — Вот ты где, выродок моей сестры, — прорычал он. — ОТПРАВЛЯЙСЯ ДОМОЙ! Ты нужна тете. Мы сегодня устраиваем трапезу в честь Красного Ястреба Конокрада, — он критически осмотрел ее. — Спала на сене, а? Клянусь Пауком, тебе повезло, если ты была одна! Нам достаточно позора от тебя, чтобы терпеть еще одного выродка в нашей семье!
      Она почувствовала, что слетела с повозки и плюхнулась на задницу в грязь. Кто-то засмеялся, видя, как она с трудом поднялась и злобно уставилась на своего дядю.
      — Теперь ОТПРАВЛЯЙСЯ! — приказал Рамон Луис Андохар с презрением. — Негодный ребенок, — он развел руками, реагируя на любопытствующие взгляды присутствующих и не зная, что делать. — Это все только из-за того, что я слишком любил свою сестру. Что может поделать старый воин, а?
      Еще один взрыв смеха резанул слух пристыженной Сюзан.
      — Звездные люди по-другому обращаются с женщинами! — Теперь поздно. Она в ужасе зажала рот рукой. Молодая девушка НИКОГДА еще не бросала вызов старшим.
      Лицо Рамона исказилось, глаза как-то странно остекленели. Коричневые губы раздвинулись, обнажая желтые обломки зубов.
      Удар был нанесен быстро, но она увернулась от него. Он лягнул ее ногой, и она едва успела отскочить. Ее ловкость застала старика врасплох, и он врезался в борт повозки, стукнулся локтем и выругался.
      Еще несколько человек засмеялись.
      Сюзан попыталась отпрыгнуть, но цепкие пальцы Андохара поймали край ее платья, из-за чего она упала на четвереньки. Окруженная людьми, она вновь поднялась на ноги.
      Рамон Луис Андохар загнал ее в угол.
      — ЧЕРТОВА ДЕВКА! — прошипел он. — Я переломаю тебе все кости! Что ты сказала насчет звездных людей? Хочешь быть такой, как они, а? Клан твоей матери для тебя недостаточно хорош?
      — Они не бьют своих женщин! — прорычала в ответ Сюзан, зная, что в этот раз будет больно, но ей уже было все равно. В толпе язвительно засмеялись, подпитывая безумную ярость Рамона.
      — Если ты ударишь меня, я… я… — непроизвольно закричала Сюзан.
      — Вот как ты отвечаешь на все, что сделал для тебя клан? — произнес Рамон.
      Она увернулась недостаточно быстро. Кулак задел скулу, и она пошатнулась. Она попыталась ответить, лягаясь, царапаясь, нанося удары по его грузному телу своими слабыми кулачками. Оглушительный удар пришелся ей в челюсть. В глазах потемнело. Она упала еле живая. Царапая пальцами землю, она пыталась подняться.
      — Ты ДРЯНЬ! — едва расслышала она вопль своего дяди. Удар ногой пришелся ей в бок, пронзив ее болью. — Будь ты проклята, Сюзан Смит Андохар! Ни одному клану ты не нужна! Ни одному мужчине! Ты говоришь, что не будешь жить в моем доме? Тем лучше! При всех свидетелях я выгоняю тебя! Вон! Слышишь? Мой клан больше тебя не знает!
      Его слюна летела ей в лицо.
      Она почувствовала грубые руки на спине, когда он рывком поставил ее и влепил пощечину — острая боль почти привела ее в чувство. Сюзан прищурилась, глядя в его глаза с покрасневшими веками. Сжатый кулак Рамона вышибал искры в ее мозгу, с каждым ударом ее голова откидывалась назад. Ее череп глухо бился о колесо повозки. Она скулила, стараясь смотреть прямо, задыхаясь от боли.
      — ДОВОЛЬНО! — в голосе была властность.
      Сюзан отчаянно заморгала, пытаясь сосредоточить взгляд на своем дяде. Его глаза расширились. Кулак опустился. Сюзан, обмякнув, повалилась на землю. С упрямой решимостью она опять собралась с силами и приподнялась, размазывая кровь, текущую из носа, отказываясь сдаваться. Он уложил ее, когда она бросилась на него.
      — ДОВОЛЬНО, я сказала! Отведи ее домой, — приказал голос. — Как тебя зовут, старик? — интонация была ядовитой.
      — Р-Рамон Луис Андохар.
      — Распорядись, чтобы о ней позаботились. Если ты еще раз тронешь ее хоть пальцем, будешь иметь дело со мной. — Голос женский. Легкий акцент.
      Сюзан подняла голову, морщась от яркого солнца. Лица не было видно в рыжем ореоле солнечного света. Она опустила глаза и увидела связку трофеев, свисавших с пояса, а затем снова попробовала сосредоточиться на лице.
      — Ты знаешь, кто я? — спросила женщина твердым голосом.
      Рамон медленно кивнул.
      С прояснившимся взглядом Сюзан вызывающе посмотрела на дядю, прежде чем обратить взор на свою спасительницу. Она встретилась с зелеными глазами, которые теперь были мрачными и начальственными. И… страдающими? Подернутыми скорбью и болью?
      — Хорошо, — Рыжий, Великий Трофеями распрямилась. — Смотри, запомни, что я сказала, — звездная женщина-воин повернулась кругом и пошла прочь, люди расступались, давая ей дорогу. В толпе шептались, когда Сюзан нетвердо встала на ноги, чувствуя, как из распухшего носа течет что-то теплое.
      Рамон Луис Андохар прислонился к повозке и отдувался, смущенно вытирая лицо.
      — Они не имеют права вмешиваться в наши порядки, — с тихой угрозой сказал он. Толпа рассеялась.
      Он посмотрел на нее с застывшей на лице ненавистью.
      — Пошли, мы должны сегодня принять Конокрада. Хоть раз сделай что-нибудь полезное. Сомневаюсь, что он женится на тебе после этого, — и пропали мои лошади!
      Сюзан спотыкалась, пока Рамон грубо толкал ее впереди себя. Ковыляя, она продолжала растирать нос, видя свертывавшуюся кровь. Любопытные взгляды мало ее беспокоили.
      Дом произвел на нее такое впечатление, что она чуть не задохнулась. Крепкие деревянные шесты, принесенные с гор, поддерживали крышу из земли и натянутых шкур. Частично врытый в землю, длиной, может быть, метров десять, дом позволял укрываться от холодных зимних ветров — жалкая тюрьма в лучшем случае.
      Она нырнула в дверной проем и заморгала в темноте внутреннего помещения. Приглушенная болтовня прекратилась. Свет проникал только через дверь и дымовое отверстие. Сюзан тихо прошла к грязной куче шкур, которые служили ей постелью. Она знала, что вся семья наблюдает за нею. Здесь уже, должно быть, все узнали. Лицо ее тети горело гневным осуждением, и такими же были лица детей — все младше ее, кроме Ворона. Уже ставший воином, он придет позже — и будет явно не в духе, когда узнает о том, что произошло с его отцом.
      Она опустила голову и нагнулась, чтобы смыть кровь с лица. Все сохраняли молчание, пока она смотрелась в крошечный кусочек зеркала. Нанесенное в другом мире в далеком прошлом, отражающее покрытие сзади отвалилось, так что зеркало было в крапинку. Как ее жизнь.
      Призрачное, вытянутое лицо смотрело на нее из видавшего виды стеклышка. Ее прямой нос распух. На твердой линии подбородка вздулась шишка. Мальчики считали ее красивой. Они восхищались ее телом, перешептываясь тайно о ее упругих грудях, округлых бедрах и особой походке. Любой из них многое бы отдал, чтобы провести с ней ночь — таковы мужчины, — но никто не хотел брать ее в жены. Они говорили: «Слишком дикая. Слишком странная. Это не жена для воина!»
      Обмывшись, она вышла наружу с помятой металлической миской и выплеснула окровавленную воду на улицу. Взяв нож, она отрезала несколько кусков мяса от туши, висевшей в темной части дома, и занялась его приготовлением, чувствуя на себе глаза, следившие за каждым движением.
      Она слышала, как они бормотали о том, как Рамон отрекся от нее и как Рыжий, Великий Трофеями прислала ее обратно. Сердце ее ожесточилось. Лучше бы звездная женщина послала ее побираться на улицах, чем присылать обратно сюда, еще больше опозорив Рамона. В воздухе витала ненависть.
      Сюзан наблюдала за пламенем, лизавшим мясо и нарезала травы, собранные ею днем раньше за поселением, когда она присматривала за скотом. Убедившись, что мясо тушится, она раскатала шкуру и, с трудом сгибая спину, начала скрести неподатливые волокна.
      Я НЕ МОГУ ОСТАТЬСЯ. РАМОН МЕНЯ КОГДА-НИБУДЬ УБЬЕТ — ЛИБО ОН, ЛИБО ВОРОН. ЗДЕСЬ ЖИЗНИ НЕТ. Я РАБЫНЯ. Шептание за ее спиной продолжалось.
      Но куда? Где она могла найти приют? Что ей оставалось? Она никому не нужна. Слишком многим нравился Рамон Луис Андохар. В свои молодые годы он был прекрасным воином. По представлениям народа, она была неудачницей. Ее приняли, накормили, одели, обогрели и приютили. А теперь она опозорила свой клан и дом.
      Подвинув куски мяса к огню, чтобы они не остыли, она задумалась. Всегда можно уйти в горы. Весна уже наступила. Дынные кусты дадут достаточно пищи, чтобы ей не умереть… если ее только не найдет медведь. Она вздрогнула от этой мысли. Огромные двухвостые твари с присосками для захвата добычи.
      Может быть, ей удастся разыскать одну из маленьких групп, отделившихся от пауков и сантос? Может быть, они примут ее и дадут хоть какой-нибудь приют? Что еще оставалось?
      Рыжий, Великий Трофеями? Захочет ли звездная женщина ее видеть? Без трофея? Женщину без семьи и клана? Нет, ни один великий воин не примет ее. Она опозорила свой клан.
      Рамон прокричал с улицы:
      — Готовьтесь! Вилли Красный Ястреб Конокрад уже здесь!
      Сюзан проглотила комок в горле и отступила назад к своей постели, пытаясь стать маленькой и незаметной.
 
 
      — Обеспечьте контроль за повреждениями, — приказал Дэймен Ри, потирая лицо, когда вниз на планету отправился последний из ШТ, забравших с собой так много романанов. При недостатке рабочих рук и понесенных потерях ремонт «Пули» будет отнимать все время.
      Ри сурово разглядывал экран, на котором была видна «Победа» и ее покалеченный корабль-соратник «Братство», находившиеся в нескольких сотнях километров. История была сделана. Корабли Патруля стреляли друг в друга: это была смерть цивилизации. Сколько прекрасно подготовленных мужчин и женщин погибли из-за этих болванов? Скольким еще суждено погибнуть?
      — Что дальше? — думал Ри, ошеломленный тем, как все обернулось.
      Разглядывая себя в зеркальной поверхности черного монитора, он помассировал щеки, стараясь восстановить нормальное кровообращение. Измученные глаза делали его осунувшимся, усталым и… старым.
      — Да, такой я и есть, — прошептал он, чувствуя, как его измотали все эти часы, проведенные в командирском кресле. Когда он последний раз спал? Сколько дней назад? Он заморгал, глядя на свое отражение и видя крепкого мужчину, плотного, с крупными чертами лица и толстым коротким носом. Его волосы были коротко острижены, из-за чего вытянутая голова на мясистых плечах казалась непропорционально маленькой. Его черные волосы теперь подернулись серебром, годы, проведенные на посту командира, запечатлелись на лице.
      — Я же первый полковник Патруля, когда-либо пошедший против своего начальства, — неотступные спазмы извечной головной боли теснили лоб. МНЕ НУЖЕН СОН.
      Связисты тихо переговаривались по системе, неся свою бесконечную вахту. Бесконечную? Со времени последнего выстрела при нем сменилось две бригады. А до боя они уже работали по две смены.
      Он раздраженно фыркнул.
      — Надо полагать, дорога к измене не бывает легкой. — Измена? Да, они переступили эту черту. Закончилась эпоха. Патруль стрелял в Патруль.
      — Пять столетий доблести… все коту под хвост, — он рассеянно смотрел на монитор, наблюдая за перемещавшимися точками буксиров, копошившихся вокруг других кораблей. «Пуля» выглядела так же.
      — Это все равно бы когда-нибудь случилось, — рассеянно пробормотал он. — Если не я, то Майя, или Тоби, или кто-то другой, получивший приказ, который он не смог бы выполнить. Скор, ты перестарался, приказав мне сжечь романанов. Вот и все. Это мог быть кто угодно.
      — Человеческая цивилизация загнивает… а теперь еще и Сириус восстал, — он проворчал с горькой усмешкой. — Начало конца, Скор. Как древние империи. Варвары вырвались на свободу. Все рушится изнутри.
      — Полковник? — донесся по связи голос Нила Иверсона.
      — Слушаю, — отозвался Ри, мысленно включив головное устройство связи, которое золотистым венцом окружало его голову.
      — Я никак не могу связаться с лейтенантом Сарса, сэр. У меня было несколько вопросов по поводу…
      — Она на планете, Нил, — Ри боролся с зевотой, веки были каменными. Измена оказалась трудным делом.
      — Хм, ладно, я тогда попытаюсь достать ее там. Может быть, связь на ШТ…
      — Забудьте об этом, Нил, — Ри поднялся, осматривая мостик и отмечая закопченные панели, которые он до этого не видел ни в каком другом состоянии, кроме сияющей белизны, — Железному Глазу нужно покончить со смертельной враждой с Большим Человеком. Рита должна при этом присутствовать.
      — И примерно когда она вернется, сэр? — голос Нила звучал растерянно. Черт! Все, что касалось Паука, приводило их в растерянность.
      — Неизвестно, — Ри провел рукой по трехдневной щетине. — И я не думаю, что она будет особо торопиться. Филип погиб, когда верхняя левая орудийная палуба разгерметизировалась. — Ри потер затылок, его внимание привлекло изображение паука над головой, нарисованное Литой Добра.
      Он тихо прибавил:
      — Многие погибли, Нил. Дайте ей время для траура. — НАМ ВСЕМ НУЖНО ВРЕМЯ ДЛЯ ТРАУРА.
      — Слушаюсь, сэр. Хм, я думаю… я что-нибудь придумаю по ходу дела, сэр.
      — Вы хороший человек, Нил. Я нисколько не сомневаюсь, что вы справитесь с организацией ремонтных работ. Если я понадоблюсь, дайте знать.
      Удивление и признательность переполняли голос, отозвавшийся по связи.
      — Как… спасибо, сэр! — система отключилась, оставив Ри в покое.
      Ри рассеянно усмехнулся, не в силах оторвать глаз от изображения паука, нарисованного на панели над головой. Меланхолия вернулась.
      — Ах, Лита, — прошептал он напрягшимся голосом. — Ты была слишком хороша для них всех.
      Он рассмотрел изображение. Она нарисовала паука совершенных пропорций, как будто какой-то художник водил ее рукой в те безумные минуты. Под ее рукой «Пуля» стала кораблем Паука.
      — Время для траура? — он с грустью покачал головой.
      Он тогда видел на мониторе, как ее тело, завернутое в белое, вылетело из эвакуационного люка. В знак уважения они отстрелили ее отдельно от остальных.
      Под сердцем у него зияла пустота, и он покачал головой. Нельзя думать о мертвых друзьях, когда мозг так отягощен усталостью. Это делало страдание еще более невыносимым; горе становилось почти материальным.
      Рядовой втолкнул уборочную машину через главный люк, рассеянно отдав честь и разворачивая ионизирующие щетки и насадки. Измотанный как все, он едва держался на ногах от усталости.
      — И минуты не пройдет, как мостик опять будет сверкать, полковник.
      Ри кивнул, видя, что дел у него почти не осталось. Связисты — со слипавшимися, как и у всех, глазами — должны были контролировать корабль, координируя ремонтные работы и передавая сообщения.
      — Я собираюсь прикорнуть на пару часов, — сообщил он в узел связи. — В чрезвычайных случаях вызывайте.
      — Слушаюсь, сэр, — отозвался Тони. — Отдохните хорошенько, сэр.
      Рядовой, нажав кнопку, запустил свою машину и стал водить насадками по закопченным панелям и мониторам.
      — Когда я вернусь, — прибавил Ри, проходя мимо юноши, — тот паук на верхних панелях должен быть на месте. Если его не будет, то… ты пожалеешь об этом! Я обещаю.
      Рядовой открыл рот, глядя на паука, и кивнул с такой готовностью, что чуть не упал.
      Коридоры казались незнакомыми, совсем не похожими на коридоры прежней «Пули», но, как ни крути, она вышла из кровопролитного сражения. Впервые за триста пятьдесят лет своей службы «Пуля» пострадала. Как и все они. Директорат, Патруль, никто уже не будет прежним… и меньше всех он сам, Дэймен Ри.
      Он остановился в опаленном коридоре. Он чувствовал щемящую боль в сердце, глядя на почерневшую обшивку, расплавленную сталь и поврежденную переборку. Он не думал, что все это так подействует на него.
      — О «Пуля», — вздохнул он.
      ЗНАЕТЕ, МЫ БЫЛИ БЫ УЖАСНЫМИ ЛЮБОВНИКАМИ, всплыл в памяти голос Литы. Дэймен остановился, плотно зажмурил глаза и прислонился лбом к изуродованной обшивке своего корабля.
      — И я спросил почему, — сказал он, обращаясь к холодному металлу, проводя мозолистыми пальцами по покоробившейся от жара обшивке, делясь своей болью с кораблем.
      Он ясно представлял ее, смотревшую на него поверх бокала, из которого она отпивала вино с Арктура. Ее голубые глаза тогда были задумчивыми, оценивающими, видевшими его насквозь. И ПОТОМ, Я НЕ МОГУ ДЕЛИТЬ ВАС С ВАШИМ КОРАБЛЕМ.
      Дэймен судорожно втянул в себя воздух, хлопнув по скрученному металлу и оглядываясь вокруг.
      — И она с самого начала была влюблена в Железный Глаз, — пустота внутри росла. — Но она была права. Ты всегда была на первом месте. Я давно сделал свой выбор.
      Ну ладно, старушка. Мы все-таки показали им, правда? С меньшей огневой мощью. Соотношение два к одному не в нашу пользу, и мы к тому же были лишены маневра, — он любовно погладил металл. — Все-таки мы спасли планету, моя хорошая.
      А обугленное тело Литы крутилось в вакууме, безжизненное, с выжженным проницательным мозгом в милой головке. Она упадет в атмосферу через несколько дней. Ри рассчитал это. Ее пепел развеется по планете, которая стала для нее близкой и которую она хотела спасти. Достойный конец.
      Дэймен Ри слабо улыбнулся, чувствуя, как корабль задрожал под ногами.
      — Ну, «Пуля», я однажды обещал Лите Добра, что не отдам тебя никому. Этот Скор Робинсон никогда не заберет тебя у меня, — он помолчал, морщины залегли на лбу, губы поджались. — Я сдержу свое обещание.
      Оглядевшись по сторонам, он с силой провел рукой по стальной зазубрине, проколов ладонь. Он тайком втер кровь в металл.
      — Вот так, старушка. Я поставил на нас все. Так я скрепляю это. Здесь и сейчас я обещаю, что никому и никогда не позволю отнять тебя у меня.
      Он подмигнул пустому коридору вокруг, неожиданно почувствовав, что на душе у него стало легче.
      — С меньшей мощью и меньшим числом, — повторил он, шагая по коридору своей покачивающейся походкой бывалого астронавта, — и мы все-таки победили их!
      У себя ему удалось поспать только пару часов, пока явившееся во сне обугленное тело Литы не заставило его проснуться и вскочить с койки. Обливаясь холодным потом, он уронил голову на руки, щурясь в тишине своей каюты.
      Он с трудом проглотил комок в горле.
      — Черт!
      Как осужденный на казнь, Ри натянул на ноющее тело свою прожженную в бою форму и толкнул люк, зная, что выполнение своих обязанностей отвлечет его от мыслей о ней.

      Тяжелая стальная пластина, может, и была толстой, но стонала по мере того, как атмосферное давление росло. Капрал Ганс Йегер поморщился и при помощи фонарика на своем костюме еще раз проверил защитную облицовку. Они уже однажды потеряли эту часть палубы, когда разошелся плохой шов. Разгерметизация выбросила Кича наружу, в вакуум, и он находился там, пока кто-то не вышел в открытый космос и не затащил его обратно.
      Ганс проверил кабели от датчиков, подключенные к голографическому блоку. Все прочно. Изображение на маленьком экране зашевелилось, цвета обозначали возраставшую нагрузку на металл. Ганс посветил своим фонарем вдоль новой части корпуса корабля. Все выглядело отлично.
      Сколько часов без сна?
      Сначала он пережил невыносимое напряжение боя, ужас взрывающихся палуб там, где бластеры «Победы» прошивали их. Черт возьми, он был так близок к тому, чтобы погибнуть, когда прямое попадание разгерметизировало его отсек. Счастливый случай, и только он, спас ему жизнь, в то время как остальных засосала фиолетовая смерть. Затем стали приходить приказы о ликвидации повреждений. С тех самых пор и был аврал.
      Ганс взглянул на монитор, считал с экрана данные о микроизменениях в стали, прислонился к временному креплению корпуса и завис. Им нужно было восстановить освещение, температурный режим и искусственную гравитацию, прежде чем кабельные бригады могли бы начать собирать по частям остальное. А их ждали еще три отсека на этой палубе. Он закрыл глаза в ожидании, костюм на нем поскрипывал, пока росло давление. Он глубоко дышал, вздыхал, парил…
      — Проснись, — хмуро проворчал Бриз.
      Ганс резко открыл глаза и тупо посмотрел сверху на свой прибор.
      — Выдержит, — решил он, рассматривая линии напряжения на отремонтированной части корпуса. — Не очень хорошо, но держаться будет.
      — Ну что же, с атмосферой внутри легче поставить заплату, — Бриз потянулся, чтобы отщелкнуть свой шлем, и сдвинул его назад на вспотевшие волосы. Облако пара поднялось в свете фонарей вокруг его головы. Дыхание конденсировалось перед ртом и носом.
      — Черт, здесь стало холодно!
      Ганс сдвинул назад свой шлем, наслаждаясь обжигавшим холодом. Он взглянул на свой портативный монитор, прежде чем перелезть через искореженное оборудование и подключить линию связи к системе. Иней от новой атмосферы покрыл все поверхности, когда более теплый воздух столкнулся со сверххолодной обшивкой и аппаратурой.
      — Не должно уж очень беспокоить, — прокричал он. — Всего минус шестьдесят. — Его собственные мокрые от пота волосы уже заледенели. Нос начало щипать. — Этого достаточно, лучше застегнуться.
      — Когда будет тепло? — роптал Бриз, сверкая огнями в темноте и натягивая шлем.
      Ганс рассматривал свои приборы.
      — Ага, вот оно. — Из набора инструментов он вытащил свои свинцовые трейсеры и отрезал часть расплавившейся переборки. Плазма от разряда бластера приварила металл и перерезала толстый кабель под ним. — Минут десять.
      Его опытные руки начали тонкую работу по соединению оборванных проводов. Радостные возгласы огласили его шлем, когда он соединил кабели освещения. От того, что палубу залил свет, стало не легче — только обнаружились новые повреждения. Он встал и нагнулся, чтобы прикоснуться датчиком к палубе. Электронный индикатор отсчитывал градусы, медленно взбираясь вверх по шкале Цельсия. После следующего кабеля он медленно опустился на ноги, так как запитались гравитационные пластины и вернулся вес.