— Все же я не понимаю, как вы оказались на Этарии? — спросил Майлс, — Я открыл карты, теперь — ваш черед. Что произошло, Командующий? Вы всегда были холодны и неприступны.
      Стаффа нервно теребил в руках свой бокал, янтарная жидкость искрилась и переливалась. Он глубоко вздохнул.
      — Ко мне пришло понимание. Это звучит странно? Но это так. Некогда Микленский Претор был мне отцом. Он воспитал меня, называл величайшим из своих созданий, да так и было. Он учил меня, но в процессе учебы поставил опасную ловушку. Что вы знаете о психоконструкциях, нейротренировках?
      Легат нахмурился, сделав неопределенный жест.
      — В мозг вводится некоторая информация с помощью трехмерной модели. Мы получаем данные через нейронные каналы и следуем этой системе.
      — Система действительно простая. Нервные пути можно также заблокировать. В моем случае психологи и обучающая машина Претора сделали именно это. Они блокировали мои мозговые личностные центры. Самая лучшая иллюстрация этого: меня превратили в боевой «человеко-компьютер», без каких-либо нравственных ценностей. Я стал холодный, как жидкий водород… и такой же бесчувственный. — Он посмотрел на пламя в очаге. — Он превратил меня в монстра.
      Майлс поглядел на него с ужасом:
      — Вот почему вы убили его?
      Стаффа нахмурился, вспоминая голову старика в свете зеленого микленского заката.
      — Может быть, мне трудно вспомнить. Я ведь сказал о ловушке. Однажды это сработало: тайная часть моего существа наполнила мой мозг эндорфинами, ацетилхолином и другими химическими раздражителями, вызвав мучительные эмоции. Хуже того: он сказал, что отобрал у меня жену и ребенка, похитил их несколько лет назад.
      Оказалось, что моя жена была на его корабле.
      — Вот почему вы тогда разнесли его… — прошептал Майлс, тупо глядя в стакан.
      — Я убил ее, — сказал Стаффа, — Претор хотел использовать ее, чтобы поторговаться, спасти Миклену, но я не дал ему такой возможности. Можете представить себе мои чувства. Я же любил ее многие годы, выплачивал людям огромные деньги, чтобы ее нашли… Если вы посмотрите, то сведения об этом, наверно, найдете на каждом сассанском персональном компьютере.
      — А ваш сын?
      — Он жив. Поэтому я и попал на Этарию. Оттуда скорее всего можно было попасть на Таргу, где у Седди находился мой сын. Беда в том, что тогда я был нетерпелив и неопытен. — Он усмехнулся, увидев удивленный взгляд Майлса. — Я очень хорошо разбирался в имперской политике в военном деле, но имел слабое представление об улице. Шайка тамошних бандитов напала на меня и ограбила, но двоих из них я убил. Теперь представьте: я стою голый посреди улицы, а рядом — двое убитых. Меня приговорили к рабству. Пока в свободном космосе разыскивали меня, я несколько месяцев тянул лямку в Этарийской пустыне.
      — Проклятые Боги! Вот где нашла вас Или!
      — Да. Но мои взгляды изменились. Во-первых, мысли стали обретать целостность, я смог почувствовать себя личностью. Кроме того, я день и ночь делил испытания с людьми, чью жизнь я сломал. Чувство вины… я переживал его, как проклятие. И ведь среди этих людей в этой проклятой пустыне я нашел немало хороших…
      — А дальше?
      Он хрипло усмехнулся.
      — Дальше? Как вам рассказать, легат, о моих ночных кошмарах? Поставьте себя на мое место. Невозможно передать словами все мои чувства.
      Майлс беспокойно опустил глаза.
      — Но Или нашла вас. А потом вы устроили взрыв в управлении?
      — Это — Скайла. Она, спасибо ей, помогла мне бежать и с помощью Седди — попасть на Таргу.
      — Мы удивлялись, как это могло произойти.
      — В люке корабля, с женщиной, которая теперь — Магистр Седди, Кайлла Дон. Вам бы следовало встретиться с ней, она производит удивительное впечатление. Я убил ее мужа и ее детей, когда она была майканской первой леди. В этом чертовом ящике она давала мне жизненные наставления, пути понимания мира.
      — И вы стали Седди?
      — Да, стал. У них есть многое, что они могут дать людям, но они не приказывают. Единственный приказ — остановить войну. Это было в горе Макарта, там я сражался с Синклером Фистом. И знаю его возможности. Я знаю ту планету, знаю, чего стоило ему покорить ее, особенно без риганской орбитальной поддержки. Если бы Скайла не сделала того, что сделала. Или нашла бы меня убитым на этих камнях.
      — Вы думаете, мы не сможем разбить Синклера? Ему всего около двадцати.
      — Я мог бы разбить его в настоящей войне. Но Джакре — нет. У него нет такой гибкости, воображения, таланта, как у Синклера. Года через два — максимум, он покорит империю Сасса. Но только слишком много миров погибнут прежде.
      Майлс нахмурился:
      — Звучит не очень обнадеживающе.
      — Это неприятное положение для всех нас.
      — Джакре собирается нанести удар. Он уже готовит силы. Вы это знаете, так как умеете не хуже других считывать ваши сканеры. Он собирается ударить через… — Майлс, испуганно остановился.
      — Четыре месяца, верно?
      Майлс потер лоб:
      — Но ведь кажется, я принял решение?
      — Но старые привычки умирают с трудом. — Стаффа вновь наполнил его сосуд.
      — Каково будущее. Командующий? Ну, допустим, удастся остановить войну, а что дальше?
      — Я хочу выйти за Запретные границы, Майлс. Если удастся это сделать, человечество станет свободным. Тогда и собираюсь вернуться на Итреату, и до конца жизни любить Скайлу Лайма и заниматься своим ремеслом.
      — В этом ваша навязчивая идея?
      Стаффа пробормотал себе под нос:
      — Нет, мое искупление.
 
      Макрофт благодарно вздохнул, когда их «шаттл» приземлился на Риге. В конце концов, это означало завершение долгого кошмара. Как странно: он ведь улетел отсюда могущественным дивизионным командиром, а вернулся бесславно.
      Макрофт прокручивал в голове кампанию на Тарге. После неудачи Первого тарганского дивизиона, приземлился второй дивизион, обеспечивая безопасность Каспы и вступил в боевые действия с мятежниками. Откуда ему знать о политических хитросплетениях на далекой Риге?
      Макрофт из своего офиса в Каспа наблюдал яростную битву, которую вел Синклер Фист, и высказался за его назначение. Дивизион Синклера тогда, как никак, ругали за большие потери. Потом, вопреки всякой логике, Фист выжил, добился своей цели и разбил мятежников.
      «Откуда мне было знать?». Радуясь победе, Макрофт бросил шар за Второй Тарганский — и мятежники нанесли по ним сокрушительный удар". Гнев жег сердце Макрофта. «А ведь я назначил его! Черная неблагодарность. За это он унизил меня, восторжествовал надо мной». Гнев жег сердце Макрофта. Его спутники Сампсон Хенк из двадцать седьмого майканского, Арнсон из пятого селенианского, Рик Адам из восьмого риганского, и другие, были также обижены. Но могло быть хуже. Многих уже не было в живых.
      — Вот и вернулись, — хмуро сказал Хенк, — интересно, встретят ли нас здесь, как героев?
      — Нам повезло: мы живы, — вставил Адам. — Но что дальше? Фист погрузит нас на корабль и отправит на все четыре стороны? Сумасшедший он, что ли?
      — И опасный, — сказал Макрофт, вставая и отстегивая приспособления на шлеме.
      Женщина в военной форме вошла в отделение и открыла люк. Она ничего не сказала, молча выпустив их на шоссе ракетодрома. Но Макрофт заметил, что она еле сдерживает гнев.
      Он вышел, ощущая тепло от машины, и глубоко вдохнул нездоровый риганский воздух.
      — Ну, что ж, пойдемте, — сказал Хенк, — мы можем вызвать транспорт. — Он направился к зданию терминала.
      Они шли молча, думая каждый о своем. К удивлению Макрофта, при входе их ждала группа молодых людей.
      — Макрофт? — услышал он свое имя.
      — Да?
      Одного за другим их всех окликали по именам. Молодой человек, делавший перекличку, сказал:
      — Прошу проследовать с нами. Транспорт ждет. Мы доставим вас на ваши квартиры.
      — Квартиры? — спросил Арнсон.
      — Да, сэр.
      Макрофт подозрительно поглядел на окружавшую его группу:
      — А что, если я хочу направиться куда-то по своему усмотрению?
      Молодой человек улыбнулся:
      — Боюсь, я должен настаивать, сэр.
      Макрофт кивнул и вздохнул. «Может быть, какое-то военное предписание? Но тогда почему они не в форме?»
      — Я должен настаивать, — повторил молодой человек.
      — Пойдемте, — предложил Адам, — может быть, какая-то официальная путаница.
      — Ладно, — согласился Макрофт. Но, следуя за эскортом, он не мог отделаться от мысли, что его предположение ошибочно.
 
      Или Такка услышала сигнал своего коммуникатора. Она сидела в личной воздушной машине, рассеянно глядя на здания внизу и думая о тайнах Тиклата.
      — Говорите, — повернулась она к коммуникатору.
      — Министр Такка? Это — голубая команда. Руководители дивизионов под стражей. Сейчас мы перевозим их в министерство.
      — Очень хорошо. Все прошло нормально?
      — Да, мэм.
      — Поместите их в одиночки. Позже допросим.
      «И они поймут, какому хозяину они теперь служат».
      — Хорошо, мэм.
      Или откинулась на сиденье, улыбаясь: два захвата за один день.
      «Да, Синклер, наша игра продолжается. Обеспечить свои позиции есть много способов».
 
      — О, Боже, что я чуть было не сделал, — донесся стон Синклера из туалета в его апартаментах на борту «Гитона».
      Мак Рудер курил, сидя за столом, заваленным, как всегда, всяким барахлом, смотрел на свое отражение в зеркале и пытался пригладить волосы. Он мигнул, услышав, что Синклера рвет.
      — Не зря ли ты отказался от медицинского обследования? Может быть, она подложила какой-нибудь медленнодействующий яд? — Он с беспокойством поглядел на растерзанную койку Синка; казалось, он свалился с нее без чувств.
      — Нет, — ответил тот в промежутках между рвотными спазмами, — я знаю, что это за штука. Ее варят на Эштане. Это не то, что здешнее питье. Настоящий эль. И если пьется он легко, то…
      — Да, знаю, — с гримасой ответил Мак.
      Синклер пошатываясь вышел из туалета, голый до пояса, шея его была обернута полотенцем. Темные волосы на голове взъерошены. Взгляд казался болезненным. Он плюхнулся на койку и, заметив хмурый вид Мака, сказал:
      — Думаю, не очень много приятного я доставил тебе, проснувшись и заставив слушать, как меня рвет.
      — Не в этом дело. Ты помнишь орбитального оборонного командира, который позволил нам пролезть на Ригу?
      — Браена Хака?
      — Да. Его нашли в то утро на его квартире… мертвым. Последний раз его видели ночью, когда он уходил из комнаты отдыха офицеров орбитальной платформы. Говорят, он был с какой-то роскошной дамой. Половина ребят в баре только на нее и смотрели.
      Синклер уставился в стену:
      — Нет, нет, не она…
      — Да, та самая, темно-золотистые волосы, груди, бросающие вызов силе тяжести и распространяющие флюиды.
      Вид Синклера стал болезненным.
      — Тебя опять тошнит?
      Синклер медленно покачал головой:
      — Нет. Черт возьми, пропади все это пропадом! Что я чуть было не сделал сегодня ночью!
      — Ты уверен, что она ничего не подмешала?
      — Да. Уверен, потому что она вытолкала меня, как последнего дурака. Гадюка.
      Мак заворчал. «Черт, — подумал он, — трудно его в чем-то убедить. Что она там делала с ним?»
      — Синк, она убивает людей с помощью Арты Фера.
      Я не знал этого командира Хака. Но этот парень был явно на нашей стороне!
      Синклер поскреб шею, потом поднял голову.
      — Нам нужно четыре месяца, чтобы переобучить армию. Подумайте, какие есть способы предупредить удар сассанцев за этот срок.
      Мак напрягся.
      — Четыре месяца? Ты уверен?
      Синклер, крякнув, поднялся и нажал кнопку настольного коммуникатора. Один из мониторов на стене засветился. Появилась военная космическая станция. Военные сассанские корабли сгрудились, как в коробке сигары.
      — Уже два дня. Риганский агент говорит, что они будут готовы через три с половиной месяца. Не так много, но достаточно, чтобы нейтрализовать оборону около одной из наших планет и разнести там все. Есть данные, что Божественный Сасса собирается сделать именно это. Он хочет расшатать нас, заставить вечно обороняться, и, черт возьми, он на это способен.
      Мак Рудер обеспокоенно поглядел на друга:
      — Не очень-то хорошая перспектива, а?
      — Мы должны предотвратить атаку. Мак. Мне нужно хотя бы месяцев шесть на напряженное обучение дивизионов. Мне придется переместить и обучить неизвестно сколько офицеров. Да еще подготовить для войны промышленную базу. К счастью, Тибальт уже начал дело, и нам остается продолжить. Надо задержать их удар, пока мы не будем готовы.
      — Люблю чудеса. Но я не могу сидеть и ждать, пока ты будешь переучивать людей, которые тебя не переваривают, превращать их в ударную силу, и отправлять в район базы…
      — В пределы империи Сасса.
      — Вот именно, — чтобы там уничтожить корабли противника, а сассанские шпионы будут знать, что мы нанесем удар, но, конечно, ни за что не догадаются, где? Пойди, поругайся на эту тему с каждым командиром. Я со страхом думаю, как вы со всем этим справитесь.
      — Хорошо. Я рад, что ты понял суть.
      — Черт, о чем ты думаешь, Синк?
      Синклер поднял руки и опустил их.
      — Я ненавижу себя. Мак. Мы по-прежнему в той же луже. У нас так и нет времени передохнуть и привести все в порядок. Вечные кризисы! Помните нашу удачную операцию?
      — На Тарге? Когда мы остались без транспорта? — До него дошел смысл этих слов. — Терпеть не могу великих идей.
      — Но эту придется полюбить.
      Мак повернулся, нажал кнопку, взял стакан и осушил одним глотком.
      — Ну, так расскажите.
      Синклер улыбнулся, но вяло.
      — Я хотел бы, чтобы ты на «Гитоне» отправился на торговые пути между Микленой и империей Сасса. Там перевозят много грузов в сассанскую столицу. Если вам удастся захватить сбившийся с курса сассанский корабль, вы сможете перехватить все коды. По сигнальным постам в дальнем космосе они не смогут зафиксировать «Гитон» в паре с большим сассанским кораблем. Они и не ожидают, что какой-то корабль может проскочить защитные посты таким образом.
      Мак чуть не поперхнулся:
      — Ты с ума сошел! Как мы сможем провернуть подобную аферу?
      Синклер шмыгнул носом.
      — Вот это я еще не продумал как следует.
 
      Или нагнулась, изучая зрачки Тиклата. Тонкий запах митола примешивался к его дыханию. Он был раздет и привязан к тяжелому стальному стулу. К его выбритому лбу, груди, запястьям и между ног были приставлены электроды. На подносе лежали фальшивый зуб, подкожная ампула, разборный ботинок, представлявший собой маленькую лабораторию, миниатюрный коммуникатор и какое-то замысловатое оружие. Ботинок был извлечен из его багажа.
      Тиклат застонал, поднял голову, открыл глаза, мутными глазами глядя на серые стены комнаты для допросов. Некоторое время он хмурился, пытаясь понять, к чему здесь эти камеры под потолком.
      — Тиклат! — тепло приветствовала его Или. — Добро пожаловать на Ригу. Я очень рада, что мой подарок доставил вам удовольствие. Сожалею, что пришлось так поступить, но при первом подозрении вы бы пустили в ход хитроумный седдийский зуб.
      Тиклат смотрел на нее в недоумении.
      — Вы знаете, кто я?
      — Или Такка, — хрипло ответил он. Или следила за монитором за его спиной, следя за биологическими откликами и отпечатком его пальца.
      — Ваше имя?
      — Тиклат Исбанион.
      — Должность в системе безопасности?
      — Начальник управления на Этарии. Переведен на Ригу в порядке повышения.
      — Вы — Седди?
      — Я… — Он нахмурился, словно какая-то мысль мучила его. Выражение его лица стало болезненным. — Нет… Нет… нет…
      — Поразительно, — заметила Или, — вы первый человек на моей памяти, который так сопротивляется нашему снадобью. Вы произвели на меня впечатление. Мой поставщик митола очень хорошо рафинирует его. Но, может быть, вам нужна доза побольше. Или Седди знают средства, чтобы нейтрализовать действие митола?
      Челюсти Тиклата сжались, мускулы лица напряглись — достаточное для Или подтверждение подозрений. Она взяла бутылочку с подноса, протолкнула трубку между его зубов и ввела в пищевод. Тиклат поглядел на нее ненавидящими глазами.
      — Если это не действует, то всегда найдется мучительное средство, чтобы усилить эффект, — нежно напомнила Или. — Митол не притупляет ощущений, представьте, что в вашей голове дыра и кислота по каплям просачивается в мозг. Вас как будто понемногу сжигают. Отказывает одна рука, тускнеет память.
      Тиклат закрыл глаза, стараясь игнорировать ее слова.
      — Ну вот, хорошо, — сказала она, — пора митолу действовать. Так вы — Седди?
      — Да. — Приборы работали так же, как и тогда, когда он называл свое имя.
      — Вы понимаете, что не можете мне солгать?
      — Да. — Показания опять были положительными.
      — У Седди есть способы повышения сопротивляемости к митолу?
      — Да. — По лицу видно было, что он сопротивляется, но это было напрасно.
      «Я победила! Пусть сопротивляется. Сознание его предательства еще больше разрушит его».
      — Ну хорошо. Я с удовольствием вытащу из вас всю информацию. Но время не ждет. Так что постарайтесь ответить на мои вопросы. Вы ответите?
      — Да.
      — Как Стаффа кар Терма бежал с Этарии?
      — В корабельном люке.
      Она посмотрела на приборы. «Черт, он не врет».
      — В самом деле?
      — Да.
      — Тогда кто сопровождал Скайлу Лайма с Этарии?
      Тиклат нахмурился, приборы показывали замешательство. По опыту допросов Или поняла, что надо делать.
      — Сейчас сформулирую иначе: кто бежал с Этарии вместе со Скайлой Лайма?
      — Никлос.
      — Кто он?
      — Седдийский агент.
      — А Скайла не использовала свою возможность прикрытия для бегства?
      — Нет.
      — А кто использовал?
      Или внимательно посмотрела на него.
      — Тиклат, почему вам не начать с того, как вы вошли в офис и сообщили мне, что вы обнаружили Стаффу кар Терма. Расскажите мне обо всем, что произошло потом.
      Слушая историю, Или подошла к персональному коммуникатору:
      — Гиселл? Отмените все мои встречи утром. Есть кое-что важное.
      — Но…
      — Я сказала, отмените.
 
      Дверь в медицинское отделение открылась. Анатолия ощутила густой запах медицинских препаратов. Она наморщила нос и села, оглядывая металлокерамический кокон, в котором оказалась. Это было похоже на огромную раковину моллюска. Человек, попав в раскрытый «рот», ложился, после чего его тело расслаблялось, «рот» закрывался и происходил автоматический осмотр повреждений. В тяжелых случаях входил в действие процесс комплексного хирурго-химо-электролечения.
      Из дальней части помещения появился врач и, кивнув ей, сказал:
      — Ушибы, трещина в ребре, истощение. Пара дней отдыха, несколько раз плотно поешьте и все будет хорошо.
      Анатолия, хмуро кивнув, свесила ноги и встала. Кафельный пол был, как всегда, прохладным. Она потянулась за одеждой, с отвращением думая, что придется одевать грязные тряпки на чистое тело, но вдруг заметила, что одежда исчезла.
      — Лучше сменить ее, — сказал врач, протягивая ей казенный халат. — В своей одежде вам было бы сейчас сложно добраться домой.
      — Спасибо, — она попыталась улыбнуться, но неудачно. — Домой?
      — Подписав заявление, вы свободны. Можно поздравить вас с тем, что вы так легко отделались.
      Она кивнула, надевая халат, болтавшийся на ее тонкой талии, и завязала пояс. Теперь ее чистые золотистые волосы рассыпались по плечам. Через смотровую она вышла в коридор.
      На контрольном пункте Анатолия оставила на коммуникаторе имя, адрес и другие данные, приложив к контракту отпечаток пальца. Интересно, во сколько обошлись ей медицинские услуги?
      Вдруг она поняла, в каком она положении: без вещей, без кредита на ее имя. Как она попадет в квартиру, куда надо добираться чуть ли не через весь город?
      Она подошла к одному из общественных коммуникаторов, надеясь, что Вет — дома. На ее счастье, так и случилось.
      — Анатолия? Где ты? Я три дня не мог дозвониться.
      — Я была в медицинском центре. Знаешь, сейчас я не хочу об этом говорить. Вет, мне нужна помощь. Не можешь ли ты подбросить меня домой и в лабораторию?
      — Конечно. Через минуту.
      Анатолия отключилась, на душе было нехорошо. «Нельзя мне домой, я не могу туда идти». Она глубоко вздохнула. Никогда она так не тосковала по родительской ферме в Вермилионе.
      «Так что же делать? Куда идти?» Ну, об этом потом. Лучше вернуться к работе, это отвлечет, она забудет мрак, и липкую кровь… и зловонное дыхание Микки, пытавшеюся стащить с нее одежду.
 
      "Мне всегда доставляло огромное удовольствие общение с Или Такка. Хотя в моей администрации подобрались талантливые люди, никто не обладает подобным ледяным умом. Она не оставляет места случаю, и ее интриги носят отпечаток гениальности. И ведь какая целеустремленность и хладнокровие! Она ничего не делает, если это не служит ее целям. Власть — вот ее единственная страсть.
      Она прекрасно находит свои жертвы и играет на их слабостях, пока не добьется своего.
      Представить себя с ней в постели — волнующее ощущение. Но в чем дело? Что за извращенное наслаждение — ведь я знаю, что в ее теле — душа дьявола. Ведь точно известно, что она использует свою сексуальность для обмана жертв и спит с теми, кем манипулирует. И все же я воспринимаю ее положительно, зная, скольких она погубила. В любовном жаре я чувствую дрожь во всем теле, хотя знаю, что в постели, — беспощадная убийца, которая казнит меня, даже не задумываясь, если то будет отвечать ее целям. По крайней мере, я знаю ее шуточки, но, черт возьми, как жаль несчастных дураков, попадающих под ее чары".
      Из дневника Тибальта Седьмого.

Глава 9