Также мы слышали, что вы были на Тарге, под огнем Или, и сражались за Седди. Вас пытались убить несколько лет. Но неожиданно вы выгнали их из Риганской империи.
      Стаффа улыбнулся, глаза его стали веселыми.
      — Я вас недооценил, Майлс. Кажется, на этот раз ваша компьютерная система нашла жемчужное зерно в горе навоза. Очень хорошо, предлагаю вам игру.
      — Игру?
      Стаффа наклонился к нему:
      — Стоит ли чего-то ваше слово? Можно ли на вас положиться, довериться? Или вы здесь затем, чтобы торговаться? Вы здесь ради народа Сасса или собственной выгоды? Подумайте, примите решение, прежде чем нам двигаться дальше.
      Стаффа отпрянул, как отступает дикий кот перед прыжком. Майлс глубоко вздохнул, чувствуя, как весь покрывается потом. «Что я делаю? Во что меня втягивают?»
      — За кого вы, Майлс? За интересы человечества или за свои? — допытывался Стаффа.
      Майлс закрыл глаза, сердце тяжело билось, вкус бренди показался отвратительным. «Какой выбор сделать? И чего мне это будет стоить?»
      — Раньше не возникало такого серьезного вопроса, не так ли? — ехидно спросил Стаффа.
      «Не было, и он это знает. Что делать? Благословенный Сасса, это может стоить мне жизни».
      — Если я выберу народ, вы ведь чего-то от меня потребуете?
      — Майлс, данные Седди верны. Надо удержать Сасса и спасти Ригу от пожара. Я считаю… Впрочем, определите свою позицию. «Если данные верны и толкование правильно, то война погубит нас всех. Вот чего он хочет? Желает знать, буду ли я с ним или с Сасса». — Почувствовав слабость в ногах, он опустился в одно из гравитационных кресел, кровь в висках стучала.
      — Командующий! Почему я? Почему вы обратились ко мне?
      Стаффа пристально посмотрел на него.
      — Потому, что вы имели мужество прийти ко мне в одиночестве. С тех пор как вы вышли из корабля, вы были в смертельном страхе, но вы пришли. Почему, Майлс?
      — Хотел что-то доказать самому себе. Я — второй по могуществу человек среди своих, а среди ваших я чувствую себя… ничтожеством. — Он постарался подавить замешательство, прежде чем смог поглядеть на собеседника. — И когда вы приземлились, ты обращался со мной, как с мужчиной. Я увидел тогда что-то вроде уважения в глазах Арка. Мне это понравилось. И снова я увидел это в глазах, когда сказал, что пойду один. И это еще больше мне понравилось.
      Стаффа чуть улыбнулся тонкими губами, не насмешливо, а понимающе. Он сказал:
      — Принять на себя ответственность — тяжкое и страшное испытание. Я говорю это по своему нелегкому опыту. Независимо от выбора, вам всю жизнь жить с последствиями этого. Это — только вопрос самоуважения. Не теряйте достоинство, Майлс.
      Майлс тяжело вздохнул и, борясь с собой, посмотрел Командующему в глаза.
      Стаффа успокаивающе коснулся его плеча.
      — Вам, конечно, надо время, чтобы подумать. Может быть, детально проверить данные Седди. Не надо принимать такое решение поспешно…
      — Я выбираю народ, Командующий. Я… я верю вам и Седди. — Он закрыл рот, одновременно с облегчением и с ужасом от того, что сделал.
 
      В душном предутреннем воздухе зазвучали голоса. Анатолия, съежившаяся в своем темном укрытии, механически поправила грязной рукой волосы на голове. Легкое шипение доносилось из-за металлической решетки за ее спиной. Она спала здесь, согреваясь воздухом, выбрасываемым из недр здания. Где-то наверху, отраженные от стекла и керамики стен, горели огни города, здесь же, в темных проходах, гнездились мрак и опасность. Она сжалась, не обращая внимания на спертый, сырой и тяжелый воздух.
      Никто больше не трогал ее с тех пор, как она отделалась от Микки. Другие обитатели потемок не общались с ней, видя темные пятна на ее грязной одежде. Они молча сосуществовали.
      — Здесь, — донесся чей-то голос, — вот это.
      Раздался железный скрежет. Анатолия чуть подалась вперед, осторожно, выглядывая из-за ржавой опоры здания. Пустой живот сердито урчал. У нее во рту сохранился привкус после того, как она лизала конденсацию влаги на трубе прошлой ночью, чтобы немного успокоить нестерпимую жажду.
      Там стояли четверо. Два техника в форме энергетической службы и две женщины… в полевой броне! Солдаты? Здесь? Охраняют техников?
      Анатолия не поверила своим глазам. Неужели порядок восстановлен? Она отползла, пытаясь понять, что делать. Животный страх боролся с отчаянной надеждой.
      — Кто здесь? — голос эхом отозвался в тесном подземном помещении, — мы видим вас по ИР.
      Анатолия оцепенела: неужели обнаружили? Одна из женщин в форме выступила вперед, держа наготове оружие. Анатолия различила ИР-визор у нее на шлеме.
      — Вы хотите убить меня? — выкрикнула она, пытаясь выиграть немного времени, чтобы понять, что происходит. Решится ли она бежать по темному подвальному туннелю? Будут ли они охотиться за ней в подземелье? Она вцепилась изо всех сил в проржавевшую сваю.
      — С убийствами покончено. Почему вы не хотите выйти оттуда? Какого черта вы там делаете? Кто вы?
      Анатолия облизала губы. «Надо бежать! Спасаться!»
      — Я — Анатолия Давиура. Не подходите! Я боюсь вас.
      Женщина остановилась, все еще держа тяжелый огнемет.
      — Смуте пришел конец. Здесь — армия. Мы восстанавливаем энергосистему. Все хорошо. Вы можете вернуться домой.
      Анатолия задрожала.
      — Нет… не могу. Они гнались за мной. Хотели меня убить. — Слезы полились из ее глаз. — Я побежала, и он… Микки… схватил меня… хотел изнасиловать… бил…
      Перед ее глазами все помутилось, она зарыдала.
      — Господи! Что со мной было!
      — Ну, ну, все нормально, — слышала она голос женщины.
      — Я не хочу умирать, — плакала Анатолия. Она напряглась, когда коснулись ее плеча, пытаясь встать, вырваться, убежать, но сильные руки крепко держали ее.
      — Да стойте, черт возьми! Вы — в безопасности. Вырываться бесполезно.
      — В безопасности, — подтвердил второй голос.
      Изумленно глядела Анатолия в глаза женщине, гладившей ее по голове.
      — Пойдемте. Присоединяйтесь к нам. Мы проверим безопасность аварийной команды, а потом проводим вас домой.
      Анатолия отчаянно замотала головой.
      — Нет. Только не туда!
      — Тогда — куда вы покажете, — сказала женщина.
      Свет почти ослепил Анатолию.
      — Проклятие! Командир! Ее избили до полусмерти! Она покрыта засохшей кровью.
      — Симмс, заберите ее отсюда в медицинскую часть. Я прикрою аварийщиков.
      — Да, мэм. Пойдем, Анатолия. Садитесь сюда, сейчас будет антиграв.
 
      Мхитшал смотрел на Синклера с любовью и осуждением. Синклер называл взгляд «родительским» и понимал это как: «Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Но я это не одобряю».
      ЛС дергался, спускаясь в облаках. На Ригу пришел краткий зимний сезон. Не считая полюсов, это повсюду означало постоянные дожди и облачность и, как следствие, отклонения от курса при снижении.
      Синклер сидел в командном пункте. Здесь были коммуникационный центр, стратегический пункт и стена из мониторов, дававших оперативную информацию. Из своего небольшого отсека Синклер управлял всем ходом войны. Позади под столом открывался люк, но чаще всего он ночевал на пластиковой скамейке. Сейчас там сидел Мхитшал, сцепив руки и глядя на Синка родительским взглядом.
      ЛС снова дернуло, и Синклер вспомнил другой спуск, казалось, уже и в другой жизни. Тогда он был зеленым новобранцем, а высадка была на враждебную Таргу. Он закрыл глаза, вспоминая Гретту. Она была красива…
      Синклер повертел головой, чтобы прогнать видение, усилием воли подавляя боль, чтобы не заплакать. Горе может ослепить, а сегодня вечером ему потребуется вся его воля.
      — Пять минут, сэр, — услышал он вызов.
      Они повернулись к коммуникатору:
      — Вы, Мак?
      — Да, Синк. Вы прибываете?
      — Да. Мне нужно быть в министерстве через пять минут. Все нормально?
      — Так точно. Мейз говорила, что все идет по графику. Кэп еще проверяет зеленую зону. Он говорит, что там все гладко, без единого выстрела. Только одна группа натолкнулась на какую-то шайку в университете, сделали пару выстрелов, чтобы остудить пыл студентов, и все затихло.
      — Хорошо бы, у всех было так же.
      — Да… И еще десятка два парней требовали от нас передачи установок. Они заявили, что их послала Или. Мы разогнали их, но она, возможно, даст какие-то объяснения. Я вас предупредил.
      — Спасибо. Держите их подальше. Как проходит модификация?
      — Хорошо. Некоторые считают нас сумасшедшими, но никто не гавкает в лицо. Они съеживаются, глядя на наше оружие и позволяют делать со своими конторами все, что нам угодно.
      — Осталась минута. Что-нибудь еще?
      — Ничего. Мак Рудер отключается.
      Синклер выключил коммуникатор. Итак, возникли агенты Или. Она должна была быть вдвое безумнее и втрое опаснее…
      Двигатель ЛС взвыл, Синклер покачнулся, машина замедляла ход. Резко затормозив, ЛС опустилась на крышу Министерства безопасности. Синк тихо сидел, собираясь с мыслями и прислушиваясь к бормотанию пилотов и стуку в кабине. Потом он отстегнулся. Мхитшал послушно поднялся, глядя на Синклера.
      — Оставайтесь здесь, — приказал Синк. — Со мной будет все нормально. Или не собирается завлекать меня в западню. — Он усмехнулся. — Пока. Мы ей еще слишком нужны.
      — Сэр, мне не нравится, что вы туда идете один. Что, если она… ну…
      — Отравит меня?
      — Да! Что если она сделает что-нибудь такое.
      Синклер успокаивающе положил руку на плечо ординарца.
      — Нет, Мхитшал. Если она и решит отравить меня, то не сейчас, пока еще мы не разбили сассанцев. У нас впереди еще черт знает что, но сейчас мы с ней нужны друг другу.
      — А потом?
      — Потом мы можем опять сцепиться, но я надеюсь, к тому времени вокруг останутся обломки империи.
      — Верно, сэр.
      Но по лицу Мхитшала было видно, что он ни одному слову не поверил.
      — Поверьте. — Хлопнув его по плечу, Синклер вылез из люка. Он прошел по пустому внутреннему помещению мимо рядов скамеек. Шаги глухо отдавались на площадке. Он нажал на замок, и внешняя дверца со скрипом отвалилась, стукнув по крыше здания.
      За облаками догорала вечерняя заря. На горизонте не было изменений. После Тарги с запахом сосен, земли и дождя, здешний воздух казался нездоровым.
      Из города слышался приглушенный гул, похожий на шум реки в каньоне. Даже в столичном городе на Тарге, не было постоянного признака активности.
      Холодный ветер дул на броню. Его мундир не отличался ни особым фасоном, ни знаками отличий. Это была простая солдатская броня.
      Дверь открылась, вышел молодой человек:
      — Сэр Фист? Сюда, пожалуйста. Министр ждет вас. Синклер оглянулся. Мхитшал неуклюже стоял на выходе. Синк успокаивающе махнул рукой и пошел по плоской крыше, затем он спустился на лифте. Юнец поклонился и жестом показал дорогу, когда он вышел. Потом юнец исчез. Лифт уехал.
      Синклер прошел по холлу, и перед ним открылись две украшенные бронзой двери. Он вошел в обширный кабинет, одну стену заполняли окна от пола до потолка, а на другой были украшения и экраны мониторов. Или, сидевшая за столом, с улыбкой поднялась навстречу.
      — Приветствую, завоеватель, — сказала она. Или была в черном костюме, в котором он ее обычно видел. Тонкая ткань подчеркивала высокую грудь, тонкий стан, плоский живот. Грациозным движением она поправила черные как смоль волосы. Ее тонкая кожа контрастировала с цветом волос, черты лица были совершенны. Он забыл, что она красива.
      — Мне следовало задушить вас, — сказала Или. — Я не понимаю вашей игры, Синклер, но она мне не нравится. Почему вы не разрешаете моим людям контролировать здания, которые вы занимаете? Разве мы с вами воюем?
      «Начало, как я и думал». Вслух он сказал:
      — Это я не знаю. Но у нас должна быть война с империей Сасса, как вы и планировали. У вас есть представление об их возможных мишенях?
      На ее лице изобразилось выражение удовольствия.
      — Думаю, это будут Этария или Селена. Я узнаю, когда они подготовят удар. Теперь вы ответьте: что это за чушь с общественными зданиями? Они принадлежат народу?
      — Перестаньте. Пока они принадлежат мне. Мои войска заняли общественные здания, коммуникационный центр, важнейшие административные комплексы и обеспечивают безопасность. С другой стороны, вы располагаете всесторонней сетью информационных служб и правоохранительными органами. Хотите обменять половину моих правительственных зданий на воловину вашей шпионской сети?
      Или невозмутимо смотрела на него несколько мгновений.
      — Вы — мелкий негодяй.
      — А вы — гадюка, жаждущая власти. Мы с вами обменялись любезностями. Чего вы хотите, нейтрализовать меня, чтобы я уже не мог расстроить ваших планов? Разве поможет делу, если мы будем гавкать друг на друга, как бешеные собаки?
      — Черт вас побери, Синклер, почему я вас постоянно недооцениваю? Мне следовало бы подумать, какие меры безопасности вы примете, прежде чем явиться. Ну, вы это сделали, что дальше?
      Синклер рассматривал голограмму Риги. На поверхности светились огоньки. Большую часть, как он отметил с удовольствием, означали здания, занятые его людьми.
      — Мне нужны подразделения, возглавляющие список, который я вам присылал. Думаю, мне понадобятся те десять командиров.
      — Все они считаются неблагонадежными. — Она вышла из-за стола и встала с ним рядом. Синклер вдохнул острый запах ее тела. Он заметил, что она немного выше его и очень хороша.
      «Оставь это. Она — рептилия», — подумал он.
      — Обед уже готов, — сказала Или. — Нам есть, что обсудить, и лучше — не в кабинете. Может быть, нам удастся урегулировать трудности и прийти к решению проблем ближайшего будущего.
      Она взяла его за руку и провела через большую комнату. Ковер на полу был расцвечен желтым, зеленым и голубым. Она ввела Синклера в личные апартаменты, и он изумленно остановился. Дитя общественных зданий, казарм, привыкший к аскетизму промышленных заведений тарганцев, он не видел таких комнат. Прозрачные керамические арки украшали высокий потолок, фильтруя свет, переливавшийся всеми цветами спектра.
      Ковер был синим, как море. Каждый предмет иллюминировался медленно двигавшимися огоньками. В воздухе веял ветерок, похожий на морской бриз.
      — Нечасто вы поражаетесь, Синклер.
      — Я никогда не видел ничего подобного.
      — Это можно и изменить, если хотите. Комнаты во дворце гораздо интереснее устроены.
      — Такой контраст!
      — Контраст?
      — Между тем, среди чего я вырос, и…
      — Надо привыкать.
      Он кивнул и подошел к столу, выросшему над полом. Зеркальные сферы были встроены в твердое дерево. Или грациозно уселась, подложив подушечку. Ока показала на сферы, в которых он увидел прекрасное жареное мясо ягненка, какую-то дичь, рипарианских раков и множество овощей и фруктов.
      — Ешьте, — сказала она, — наслаждайтесь. Прежде чем заниматься делом, надо расслабиться.
      Синклер посмотрел на нее недоверчиво:
      — Может быть, сначала дело? А потом можно расслабиться.
      — Очень хорошо.
      Кладя кусок нежного мяса в рот, Или сказала:
      — С чего бы вы хотели начать?
      — С учений и снабжения. Мне следует обеспечить армию всем необходимым. Надо изменить структуру командования и переобучить целые соединения по моей тактике. Поможете ли вы мне?
      Она облизала язычком пальцы.
      — Да. Позволите ли вы мне управлять остальной империей, как мне заблагорассудится?
      Синклер отрезал кусок бараньей вырезки, не зная как надо правильно есть.
      — Посмотрим. Но тогда — все карты на стол. Давайте играть, и посмотрим, что из этого выйдет.
      Она следила за ним, наблюдая смягчающее действие сытого желудка и крепкого Эштанского эля, который она подала, богатого и насыщенного, с крепостью до пятнадцати процентов или выше. Тихая музыка, которую Или запрограммировала, успокаивала и расслабляла. Она видела, что напряженность уходит. Вот он подался вперед и заявил:
      — Я не хочу новой жестокой имперской системы. Смотрите, что случилось со мной. Я был третьим на межпланетных экзаменах! И меня забрали в армию!
      Она наклонилась к нему с бокалом в руке:
      — Вы были первым. Двое впереди вас победили политически. Их баллы были зафиксированы.
      Его непонятного цвета глаза потемнели.
      — Я был первым?
      Она улыбнулась ему дружески:
      — Первым. Вы знаете, я еще не разобралась с вашими соперниками. Я многое проверила. И прежде чем ругать имперскую систему, вам следует знать, что ни Тибальт, ни я и никто из риганских политиков не имел отношения к тому, что вас забрали. Я не могу пока доказать это, но думаю, что следует поблагодарить Седди.
      — Седди? — в его глазах мелькнуло болезненное выражение. Сейчас это был обычный молодой паренек. Или придвинулась.
      — Конечно, вы правы. Нужно сделать систему экзаменов честной, мы не можем бросаться талантами.
      Он кивнул, выпив еще эштанского эля.
      — Знаете, нам не обязательно быть соперниками.
      «Осторожнее, Или, к нему нужно подобрать ключик».
      — Вы использовали Арту Фера, чтобы убить Тибальта?
      Она утомленно улыбнулась.
      — Сколько людей вы лично убили на Тарге? Пять? Десять? А знаете ли вы, сколько людей погибло в районе Веспы, когда вы подвели мину и ловко заманили мятежников в ловушку. Не надо на меня так смотреть. Да, я убила Тибальта с помощью Фера. Мы с вами делаем одно дело. Я не такая оптимистка. И раз уж мы говорим начистоту, я признаю: я жажду власти, и беспощадна здесь, как беспощадны вы на войне.
      Он уставился в бокал:
      — Сколько есть времени перед сассанской атакой?
      — Три, от силы — четыре месяца. Они собирают силы. Первый удар будет ограниченным, с целью вывести нас из равновесия.
      — И вы не знаете, по какой планете, он придется?
      — Пока нет. Но — не по Риге. Может быть, Этария или Селена. Скоро мы выясним.
      Синклер молча смотрел в пространство. Потом сказал:
      — Мне нужно знать дату их вылета, очень нужно.
      Она внимательно следила за ним, видела, как он поник, понимала, что его одолевают неприятные эмоции.
      — Вы восхищаете меня. Вы ведь уже знаете, как остановить их?
      Он пожал плечами:
      — Все в последнюю минуту. Разве это жизнь? Как всегда, мне надо делать невозможное.
      «В его голосе — усталость от одиночества. Отлично».
      — Вы больше не одиноки, Синклер, сказала она, подливая ему питья. — Будем работать вместе. Нам надо поговорить. Я поняла, какое правление вас устроит, это подойдет и для меня.
      Он посмотрел на нее как-то вяло.
      Она подняла глаза, и выражение лица ее сделалось беззащитным.
      — Вы хотите больше прав для простых людей. А я надеюсь ослабить аристократию, парализовав ее силы. Что касается народа, то я ничего не имею против.
      Он нахмурился, а она смотрела на него и видела, как он пожирает глазами ее тело.
      — В чем дело? — спросил он. — Разве вы сами — не из аристократов?
      Она рассмеялась, кокетливо откидывая на спину густые волосы:
      — Нет, о Господи! Мой отец был рабочим на химическом заводе. В нашем районе самым могущественным человеком был констебль. Два года я работала у него. Он умер, у него было плохое сердце. Иначе я могла стать его женой. Но его рекомендация помогла мне устроиться в полицейскую школу на Риге. Я окончила ее с отличием, и дальше все пошло само собой.
      — А ваша мать?
      «Хорошо, я вызвала симпатию. Надо это использовать».
      — Совсем не помню ее. Она умерла, когда мне не было трех.
      — Простите.
      — Ничего.
      «Ага, клюет».
      — Когда-то я переживала немало из-за смертей и утрат.
      Но только успеваешь оправиться от потрясения — новый удар. В те дни я стала заброшенным и несчастным существом…
      Она следила за его напряженным лицом, чувствуя, что пробуждаются его собственные воспоминания.
      «Пора».
      Она взяла его за руку и посмотрела ему в глаза.
      — Все хорошо, Синклер. Я победила боль. Я стала сильной, стала той, кто я есть. — Она следила за его жадным взглядом. — «Пусть он одарен и умен, но он же — молодой мужчина, а его любовница погибла или пропала полгода назад».
      Дыхание его стало чаще, шея покраснела. Его борьба с собственным желанием, память о Гретте — нравились ей.
      — Я могу по-дружески помочь, — сказала она мягко. — Мне знакомо чувство одиночества. И вот мне встретился человек. — Она грустно улыбнулась, — он потянулся ко мне. Мы вместе с ним… — Она крепче взяла его за руку. — Может, мне лучше не говорить?
      — О любовнике?
      — Да.
      На какое-то время одиночество исчезло.
      — Ах, Синклер, если бы все заново, я бы поступила по-другому. Прижаться ночью к другому человеку, чувствовать, что ты не одна на свете… Что может быть лучше? Это такая редкость. Если бы, — добавила она помолчав, — пережить это снова!
      Синклер уже гладил ее руку, но вдруг как бы опомнился:
      — Кажется, мне пора. Мхитшал испереживался…
      — Да, да… — она робко улыбнулась. — Может быть, и так. — Она глубоко вздохнула и потянулась. Он пожирал ее глазами.
      — Знаете, мне приятно с вами. Так давно не было.
      Она придвинулась еще ближе, положив голову на руки.
      — Спасибо.
      Он стал теребить ее локон.
      — За что? Я вас слушаю?
      Она осторожно стала ласкать его руку, следя за реакцией. Он вел себя беспокойно, как бывает у мужчин при эрекции, когда чувства не находят выхода.
      — Кажется, вы все время проводите со своими солдатами, — шепнула она грустно.
      — Да. — Он взял ее руку в свою и блаженно зажмурился.
      Она слегка коснулась его тела своим бедром.
      — А с вами можно иметь дело, Синклер Фист.
      «Еще пара вечеров вместе, и я сделаю с тобой, что захочу».
      Он напрягся:
      — А я думал, у нас будет схватка. Я не ожидал…
      — Что я вам понравлюсь? — она гладила его руку. Он наклонился к ней, и она потянулась к нему губами.
      Или чувствовала, что он весь горит. Его пальцы удивительно нежно ласкали ее.
      — Вы уверены, что это — хорошая мысль? — спросила она, отстраняясь и пытаясь справиться с дыханием.
      — Нет, — прохрипел он.
      Она грациозно поднялась:
      — Кажется, я пока не готова…
      Он потряс головой:
      — Не… что произошло?
      Она рассмеялась.
      — Я понимаю. Это — сладострастие. Вы молодой, сильный, умный, к вы выпили эштанского питья. Я понимаю, что это выглядит, как соблазн, но я думаю, что вы не поверите, что это получилось само собой, без помощи какого-то снадобья. Вы всегда подозревали меня.
      Он кивнул, может быть, борясь с растущим желанием. Нервно потирая руки, он сказал:
      — Вы правы.
      — Синклер, я знаю, как меня воспринимают в империи. Я даже поддерживаю образ этакой беспощадной суки. Это — мое психологическое оружие. Только одна такая репутация нередко обезоруживает заговорщиков. Мое дело — безопасность, и я серьезно отношусь к нему. По-своему я тоже служу народу. Но у меня есть два лица: политическое и… второе, которое я редко показываю. Только тем, кому доверяю.
      — А мне доверяете?
      Она покачала головой:
      — Еще не совсем. Но может быть, со временем… Я хочу, чтобы вы дали мне шанс, как я вам. Посмотрите на меня непредвзято. Думаю, вы поймете: мы делаем одно дело, только по-разному.
      — Так и не пойму, что сегодня со мной случилось, — смущенно улыбнулся он.
      — Я понимаю. И может, когда мы станем союзниками, решим и этот вопрос. А сейчас вы немного не тверды на ногах. Поговорим утром. — Она проводила его к лифту, потом заперла дверь и пошла в спальню.
      «Планируй свою войну, Синклер. Наводи новые порядки. Выигрывают, мой дорогой, те, кто умеет установить контроль, не важно, как. А у меня есть арсенал, о котором ты и не догадываешься».

Глава 8