45

Пляшущая Лиса, морщась, ковыляла по берегу горячей заводи, окруженной густым облаком белого пара. Тупая боль в щиколотке не давала ей покоя. Сломала она, как выяснилось, тонкую кость с наружной стороны икры. Но сейчас она уже заживала, хотя на ноге все еще оставалась опухоль. Слишком долго Лиса пролежала на спине.

Она все откладывала эту встречу… Откладывала, надеясь, что он сам придет к ней. Долгие дни после его возвращения она не решалась выйти за полог шатра Зеленой Воды.

И тут Зеленая Вода, как бы по волшебству, возникла рядом с ней.

— Идешь повидать его?

Пляшущая Вода вздохнула и кивнула ей, может быть, слишком торопливо.

— Что я скажу ему? Как начать? «Я всем сердцем рада видеть тебя?» или «Твой проклятый Волчий Сон разрушил всю мою жизнь. Чем ты заплатишь за это?»

Зеленая Вода нахмурилась:

— Не думаю, что сейчас такие слова помогут делу… Лиса покачала головой:

— Знаю. Я совсем растерялась, не понимаю, как мне быть… С тех пор как он вернулся, мне покоя нет.

Сначала я боялась, что он придет и ляжет со мной. Я закрывала глаза и воображала, как все это случится. А потом мне стало страшно даже видеть его лицо. — Она, поморщившись, пошевелила больной ногой. — Все им восхищаются… Это так больно. Узнаю ли я его теперь?

Зеленая Вода, скрестив руки на груди, задумчиво опустила глаза:

— Не знаю, но ведь ты и сама изменилась не меньше, чем он. Вас обоих не узнать… Может, из вас двоих и получатся наши новые вожди?

— Да кто же сделает вождем проклятую женщину? — усмехнулась Лиса.

— Многие очень уважают тебя: ведь ты сумела укоротить самого Вороньего Ловчего. И еще восхищаются тем, что ты осталась с умирающей Старухой Кого-ток и потом так долго шла со сломанной щиколоткой. Ходят разговоры, что у тебя есть Сила. Ведь ты, женщина, сама охотилась, может быть, даже приманивала зверя колдовством, как Цапля.

— Они просто не видели, как я сосу прогорклый костный мозг, дрожу под моей дырявой паркой, обливаюсь потом от страха, что Дедушка Белый Медведь найдет меня.

— Тебе страшно было, когда ты осталась со Старухой? — не мигая посмотрела на нее Зеленая Вода.

Пляшущая Лиса отвела глаза. Воспоминания о Старухе Кого-ток и ее смерти были слишком свежи. Не под силу ей было говорить об этом.

— Ужасно страшно! Она была моей подругой, моей учительницей… Мне всегда будет страшно жить на земле без нее.

— Но придется…

— Конечно. — Она нетерпеливо поглядела на вход в пещеру Цапли.

— Я сказала тебе все, что хотела. Иди к Волчьему Сновидцу. Он поможет тебе обрести то, что ты ищешь. — Зеленая Вода ободряюще кивнула и пошла своей дорогой, что-то бормоча себе под нос.

Пляшущая Лиса тоже глубоко вздохнула и поспешила ко входу в пещеру. У полога она остановилась. Кашлянув, она окликнула:

— Бегущий-в-Свете… Ты здесь?

— Я жду тебя.

Знакомый голос глубоко тронул ее. Но было в нем что-то заставившее ее насторожиться. Она, согнувшись зашла за полог из шкур карибу и огляделась. Он сидел на сложенных волчьих шкурах. Перед ним была расстелена шкура белого медведя.

Их глаза встретились. Все заботливо заготовленные слова куда-то исчезли, как исчезает туман при лучах утреннего солнца. Удары сердца отдавались в каждой точке ее тела.

— Я слышал, ты пыталась догнать нас, — произнес он тихо, будто стараясь подавить затаенную боль.

Она улыбнулась, оробев еще больше. Окинув взглядом пещеру, она увидела черепа, рисунки на стенах, отверстия в камне, заполненные узелками с сушеными травами, и отделанные волчьи шкуры. Жилище Сновидца. Для нее здесь нет места.

— Волк не очень-то хорошо обо мне позаботился, — мрачно улыбнулась она. — Это было нелегкое путешествие.

Он кивнул, указав на расстеленные перед ним шкуры. Помедлив, она опустилась на одну из них и села скрестив ноги.

— Ты изменилась. Стала сильнее.

— Твой братец это почувствовал на себе. Но ведь и ты тоже изменился. Стал таким властным, уверенным в себе… Тебе идет быть Сновидцем.

Он побледнел и поглядел в сторону.

— За это приходится платить дорогую цену.

— Стоит того.

Они помолчали. Сердце билось в ее груди, как сумасшедшее. Обнять бы его сейчас, рассказать о своей любви! Но она боялась…

— Почему все так трудно получается? — спросила она. — Я пришла, Бегущий-в-Свете. Я пошла за тобой. А ты, почему ты не пришел на Обновление? Я ждала, я хранила себя для тебя. Если бы не те слова, что ты сказал мне при расставании — о том, что ты любишь меня, что мы будем вместе, — мне бы ни за что не пережить этот страшный год.

Он тяжело вздохнул. Горечь блеснула в его глазах.

— Почему ты молчишь? — окликнула она его, чувствуя, как что-то незримое встало между ними и вмешалось в их разговор.

Он закрыл глаза, дрожа всем телом.

Она потянулась к нему, схватила его за край парки и потрясла, сначала легонько, потом посильнее, пока он не открыл глаза и не поглядел на нее.

— Скажи мне, в чем дело?

— Я люблю тебя. — Его голос дрогнул. Она почувствовала радость и облегчение.

— И я тоже люблю тебя!

Она пододвинулась к нему ближе, так близко, что могла различить его мужественный запах.

— За чем же тогда дело? Мускулы его лица напряглись.

— Ты — единственное, что стоит между мной и Сном.

Она растерянно моргнула:

— Между тобой и Сном?

— Тогда, в Мамонтовом Лагере, я не знал, что на самом деле значит Волчий Сон. Как он может изменить меня… или Народ. Теперь я знаю. Я научился Сну.

Она протянула руку и погладила его нежную щеку. Он вздрогнул и зажмурился.

— И ты спасешь Народ.

— Может быть…

— Но я слышала, что ты нашел проход в Леднике?

— Этого недостаточно.

— Что? — Она скрестила руки, пытаясь все же сохранить самообладание. Боль, смущение, любовь, надежда — все это беспорядочно смешалось в ее душе. Кровь ее бурлила, сердце наполняла тревога. А при взгляде на болезненно искаженное лицо Бегущего-в-Свете легче не становилось.

— Я не могу позволить себе, своим личным желаниям стать на пути Народа… А путь его — на юг, туда, где он будет в безопасности. — Он поглядел на нее, и в глазах его вспыхнул странный огонь. — Там прекрасные земли!

— О чем это ты?

— Чтобы видеть Сны — настоящие Сны, — надо всего себя посвятить Единому. Выйти из Танца…

— Это какое-то ребячество! Да какое отношение все то, о чем ты толкуешь, имеет к нашей с тобой любви?

Он с силой выдохнул воздух и весь осел, будто проколотый моржовый пузырь.

— Ребячество? Да, я сам когда-то говорил это Цапле Я не понимал… Как мне теперь объяснить это тебе?

— Скажи мне, будем ли мы вместе? — в отчаянии спросила она. Голос ее дрогнул. — Или какая-то другая женщина покорила твое сердце?

— Никто, кроме тебя.

— Тогда…

— У меня нет выбора! — воскликнул он. Затем голос его упал до шепота. — Я видел конец Народа. Без Сновидца нам не спастись. Вороний Ловчий по-своему перевернул жизнь Народа. Я тоже должен перевернуть ее — но по-другому.

Страсть, охватившая его, казалось, не отпускала его, держала в тисках, вела за собой.

— Я помогу тебе…

— Нет.

— Но разве дар Сновидца — это проклятие какое-то? Используй свои способности на благо Народа, но…

— Да, это проклятие… Это все равно что родиться косолапым или со слишком длинным носом. Так уж выходит… И поэтому я не могу любить.

— Почему? Разве сама Цапля никого не любила? Мне рассказывали про какого-то Медвежьего Охотника…

— Она… — Он отвернулся и зажмурился. В груди Лисы боролись противоречивые чувства. Она явно задела Бегущего-в-Свете за живое. Воспользоваться этим? Или, наоборот, приласкать его, утешить, простить, постараться смягчить его боль…

— Человек, которого она любила, убил ее. Спроси Обрубленную Ветвь. Она видела… Цапля позволила себе на мгновение отдаться этой любви. Но при этом она изменила Единому. И грибы убили ее.

Пляшущая Лиса отшатнулась, пораженная его суровым взглядом.

— Ты думаешь, что моя любовь убьет тебя?

— Да. — Он покачал головой, словно пытаясь рассеять застилавший его мысли туман. — Я помню, что случилось с женщиной, которая была куда сильнее меня. Я выбрал свой… Нет, это мой путь меня выбрал. У Народа должен быть Сновидец.

В горле у нее стоял комок. Она медленно кивнула; на душе у нее стало пусто и горько.

— Значит, все даром? Весь мой путь к тебе, все мои горести… И я тебе не нужна?

В глазах его застыла глухая боль, лицо его перекосилось, и он чуть слышно произнес:

— Извини.

Она встала и опустила глаза. Душа ее разрывалась от боли.

— Свет…

Он поглядел на нее.

— Коснись меня — в последний раз.

Она потянулась к нему, и он, ласково поглядев на нее, протянул руку в ответ. Но стоило их пальцам соприкоснуться, его лицо исказила внезапная гримаса, как будто какое-то страшное воспоминание внезапно вырвалось из скрытых глубин его души. Он замер и в ужасе поглядел на нее.

— Что? — спросила она, отдергивая руку. — Что случилось?

Он отвернулся и уткнулся лицом в шкуру белого медведя. В душе у нее все похолодело от его тихих всхлипов.

— Оставь меня! — воскликнул он.

Она опрометью бросилась прочь из пещеры и дальше — вниз по тропе, забыв про больную щиколотку. Больше всего на свете хотела бы она навсегда позабыть ужас, застывший в его глазах.

Лунная Вода разминала затекшую спину. Сквозь упавшие на лоб пряди волос она видела, как столпились пленившие ее Враги вокруг молодого Сновидца. Он был и впрямь могуч, особенно принимая в расчет его молодые лета. Она видела, как он приманивает карибу священной песнью, и не могла не восхититься. Потом с этими карибу было много возни, пришлось разделывать туши, и все равно, когда она вспоминала об этой охоте, по спине у нее шел холодок.

«Он, может быть, так же могуч, как Ледяной Огонь. Как наш Великий Шаман!» — Она горько усмехнулась при этой мысли. Немыслимо! Немыслимо, чтобы у этих людишек появился такой Сновидец.

Увидев, что к ней приближается Прыгающий Заяц она вновь принялась за работу: стала срезать тонкие полосы шкуры с туши карибу.

Неописуемо! Она, Лунная Вода, старшая дочь Певца Рода Белого Бивня, должна освежевывать туши, как какая-нибудь старая карга. Гнев и ненависть вспыхнули в ее душе. Почему-то именно эти чувства согрели ее и придали ей сил для работы.

Пальцы ее сжимали обоюдоострый плоский нож. Она снимала кожу с мертвого карибу и расчленяла тушу. Теплый пар, поднимавшийся от мяса, кружил ей голову. Она отерла нож о голенище сапога и снова принялась за свой труд.

А еще говорят — этот Сновидец поведет их через Великий Ледник. Да это безумие! Ни одному человеку это не под силу.

Но он и впрямь приманивал карибу! Она же сама видела… И еще она видела, как он спас ребенка этой женщины, Зеленой Воды. Остановил слизь, которая текла у того из носика, и вдохнул жизнь в синюшное создание, появившееся на свет раньше срока. Да, он могуч. Конечно могуч.

— Но не так могуч, как Ледяной Огонь, — уверенно прошептала она.

Она заметила, что разрезание кожи требует от нее усилий. Нож затупился. Куском рога она наточила лезвие. Ее опытная рука легко срезала с камня длинную стружку. Она попробовала лезвие. Теперь оно было острым.

«Но мне среди них не жить! — Она с ненавистью взглянула сквозь упавшие на лоб пряди волос на Прыгающего Зайца, разносившего по лагерю большие куски разделанного мяса. — Недолго тебе упиваться моим телом, ты, навозный жук! Ласкай костлявых баб из своего Народа. Женщина из Рода Белого Бивня слишком хороша для тебя!»

Она вся сжалась, словно желая выдавить из своего тела его поганое семя. Она с тревогой ждала нового оборота луны: ее месячные запаздывали.

Скоро, скоро она убежит от них, как только Долгая Тьма пойдет на убыль… Прежде, чем их Народ пойдет сквозь Ледник? Она задумчиво повела своими прекрасными бровями. Волчий Сновидец говорит — там, на другой стороне, водятся огромные стада непуганых зверей… Если женщина из Мамонтового Народа узнает этот ход, почему бы Ледяному Огню, с его великим могуществом, не повести туда свой Народ?

«Подожду-ка я, — усмехнулась она. — Мы еще посмотрим, кому достанется этот твой ход в Леднике!»

46

Я все же не до конца в это верю, — покачал годовой Издающий Клич, заглянув в иссиня-черную тьму. Холодный ветер дул из глубин бесконечной ледяной дыры с серыми складчатыми стенами. Необъятный и ужасающий мир открывался за ней! А наверху виднелась ребристая, ступенчатая громада Великого Ледника. Снег ярко блестел на фоне темно-зеленого льда. И даже здесь слышны были стоны неупокоенных призраков.

На дне хода лежал ряд камней, намытых летним руслом реки. По ним и проходил неверный путь среди запретных ледяных стен.

Грудь Издающего Клич сжалась, мышцы его напряглись. Словно кость стояла у него в горле. Он шевельнуться не мог от страха.

— Ну и громадина, — только и произнес Поющий Волк, поглядев на зловещий в серых сумерках Ледник.

Издающий Клич беспокойно кивнул.

«Все серое. Весь мир стал для нас отныне серым. Цвета исчезли. Осталось только отчаяние. Лед и камень над нами и вокруг нас. А за спиной — верная мучительная смерть от рук Других. И это — наш путь? На самом ли деле так? Неужто нигде больше не осталось счастья и радости? Я не хочу идти туда. Во тьму, к призракам…»

Волчий Сновидец стоял с другой стороны. На лице его читалось раздумье. Одет он был в плащ, сшитый из шкуры убитого им Дедушки Белого Медведя. Края плаща трепетали при порывах ветра, вырывающегося из хищной, потрескивающей тьмы, белая шерсть колыхалась.

Издающий Клич обернулся и увидел напряженное лицо Пляшущей Лисы. Видно, что она и Волчий Сновидец избегают друг друга. Что же случилось между ними сегодня в пещере Цапли? И что это может означать для всех них? Сказать, что в душе Издающего Клич пронесся ледяной ураган, — значит ничего не сказать.

— Видите, как навалены здесь камни? — спросил Волчий Сновидец, взобравшись на вершину одного из валунов. — Это все за лето, когда здесь течет река. Все это приносит вода…

— А почему дед лежит только здесь? — спросил Поющий Волк. — Что мешает ему покрыть весь мир?

— Горы. Они здесь теснят с запада и востока Большую Реку. Поэтому лед скапливается в этих местах и становится все выше, — ответил ему Волчий Сновидец, указав на возвышающиеся на горизонте хребты.

За спиной у них стоял Народ. У каждого на спине был дорожный мешок; каждый держался за длинный канат, искусно сделанный из шкур карибу и мамонтов. Собаки, опустив головы, обнюхивали сырую землю.

Зеленая Вода стояла опустив руки. На закорках у нее сидел ребенок. Казалось, на одном теле — две головы. Темные глаза ребенка испуганно блестели. Издающий Клич поймал ободряющий взгляд жены. Похоже, она настроена веселее, чем он…

Волчий Сновидец шел впереди, отмеряя каждый шаг по крутым валунам, старясь держаться той стороны, где камни были пониже и лежали поровнее.

— Не нравится мне все это, — бормотал Издающий Клич.

Поющий Волк бросил на него короткий взгляд и усмехнулся:

— Духи нынче норовят вмешаться в твою жизнь, верно?

Издающий Клич от души огрызнулся:

— Я послушался тебя. Что мне оставалось? Ты сказал: «Идем! Мы пойдем первыми. Докажем всем, что это возможно». И я последовал за тобой. Куда глаза мои глядели? И как ты мог посоветовать мне это безумие.

— Ты сам согласился! Не ты ли расписывал мне, какие ужасы ждут нас, если Народ останется к северу от Великого Ледника, а тут как раз нагрянут Другие?

— Но это еще не значит, что я должен слушаться твоих тупоумных…

— А ну молчите! — оборвала их Зеленая Вода, глядя на ход. — Сейчас Волчий Сновидец поведет нас…

Издающий Клич вдохнул тухлого воздуха и пробурчал:

— Угу!

— Мы еще живы! — сквозь зубы прошептал Поющий Волк и пошел по камням следом за Волчьим Сновидцем. Опасливо качая головой, он окидывал взором черные тени и ниши, прорезавшие лед. Смеющаяся Заря напряженным шагом шла следом за ним.

— Мы еще живы… мы еще живы… — со вздохом повторял Издающий Клич, глядя на затянутое облаками небо, едва различимое в узкую щель наверху.

Он с усилием сглотнул слюну. Тихое потрескивание явственно доносилось от ледяных стен. Страх сжимал его сердце.

— Ты идешь? Или мне нести тебя на ручках? — окликнул его, обернувшись, Поющий Волк.

Издающий Клич рванулся вперед. Волосы на голове его шевелились от страха. Так бросаются опрометью вниз с вершины холма, когда Отец Солнце вот-вот ударит по нему молнией. Ноги его подкосились.

Какие-то пальцы потянулись к нему. Он слепо моргал во тьме. Вкрадчивые холодные пальцы, несущие смерть, — он чувствовал их всею плотью. Пальцы призраков, они оплетали все его тело. Кожа его сжималась и морщилась от их прикосновений.

«Страх! Никогда за всю свою жизнь я не чувствовал такого! Нет, я могу сгинуть здесь… Эта темнота… Эти призраки… Нельзя человеку умирать в темноте. Душа его останется здесь погребенной навеки. Тьма. Вечная тьма».

Он стоял охваченный ужасом, готовый броситься назад — туда, откуда он пришел в это страшное урочище.

Он услышал, как сзади потрескивает камень под ногами Зеленой Воды. И они пошли дальше — молча, страшась своего безумства.

А потом откуда-то из глубины сердечной пришли новые силы, и он осмелел. Он упрямо шел и шел вперед, стыдясь показать себя трусом на глазах у стольких соплеменников, хотя каждая его жилка по-прежнему дрожала от ужаса.

Его чувствительные ноздри уловили странный запах, принесенный ветром: острый аромат плесени, слежавшейся земли и сырого камня. Издающий Клич сжал зубы и что есть мочи вцепился в копье: он увидел, как сужается просвет наверху. Серые стены постепенно смыкались над ними. Талая вода капала, попадая в карманы их парок.

— Что толку в копьях — против Духов Тьмы? — прошептал он. Какое-то внутреннее чувство заставило его резко отшатнуться в сторону. Холодные пальцы незримо провели по его щеке.

У поворота туннеля Волчий Сновидец достал из сумки и развернул маленький горящий уголек и поджег фитиль из мха. И этот жалкий фонарик будет отныне освещать Народу путь вперед, через Великий Ледник — к новой жизни.

Издающий Клич, дрожа, последовал за ним. Пощелкивание наверху прекратилось, как только они свернули. Он шел за Поющим Волком, Зеленая Вода шагала следом за ним. Он слышал счастливое посапывание своего маленького сына, примостившегося на плечах у матери.

Собрав все свои силы, он ступил вслед за Поющим Волком в непроглядную тьму.

— Здесь идите поосторожнее! — Эхо гулко повторило голос Волчьего Сновидца, мешающийся с тихим потрескиванием живущих во тьме призраков. — Вода точит лед, прогрызая себе все новые русла. Здесь есть несколько мест, где свод чуть пониже, но воды там достаточно, чтобы утонуть. Есть много провалов, а на дне их — водовороты. Так что смотрите себе под ноги.