Глава четвертая

Эдж не испытывал ни малейшего чувство ярости или сожаления по поводу случившегося. Отлежавшись под валуном и придя в себя, он двинулся обратно в Писвилл той же дорогой, которую проделал недавно верхом на лошади бедняги Хуана. На его ровном и спокойном лице ничего не выражалось. Эль Матадор его ограбил и в данное время держал путь на юг, к границе. Ну что ж… Решение было принято. Все, в чем нуждался теперь Эдж, так это в лошади, оружии и ноже. Что касается предстоящего пути, то он, конечно же, лежал тоже на юг.

Городок все еще был в шоковом состоянии от такой ужасной утренней побудки. Жители постепенно возвращались в привычную колею повседневных дел и забот, но никак не могли прийти в себя от страха. Повсюду были видны следы утренних событий. В задней стене банка группа мужчин заделывала пролом, домовладельцы пыхтели над разбитыми стеклами, священник в церкви отпевал убитых, а на кладбище вовсю трудились двое могильщиков.

Едва Эдж появился на городской улице, направляясь в свою контору, как он стал предметом удивления, которое быстро сменилось молчаливым обвинением. Да и о чем тут можно было говорить! Эджу полагалось быть трупом, если только он не был предателем. А люди, подобные Эль Матадору, по пустякам в такие сделки не входят.

Эдж игнорировал и взгляды, и людей. Они ничего ему не были должны, и он не ощущал к ним ни малейшего интереса. Он и они использовали друг друга только до тех пор, пока это устраивало обе стороны, не более, а теперь с него довольно!

— Эй, Эдж! — услышал он вдруг чей-то голос. В это время он проходил мимо ресторанчика Милашки. Не замедлив шага, Эдж оглянулся на дверь. Там стояла Гейл и махала ему рукой, подзывая к себе.

Она была бледна, в глазах все еще таился страх, но своей прелести она от этого не потеряла. Видя, что он нс обращает на нее внимания, она снова окликнула его, чуть повысив голос:

— Эдж, ты шагаешь прямо в ловушку!

Смысл услышанного мгновенно отрезвил его. Внимательно оглядев улицу сузившимися от неожиданной угрозы глазами, Эдж повернулся к Гейл.

— Ты тоже в этом участвуешь? — жестко осведомился он у нее.

— В твоей конторе тебя подкарауливают двое рейнджеров. Эдж осторожно оглянулся, уделив внимание в основном фасаду своей конторы. Все казалось спокойным. Нс заметив ничего подозрительного, он проворно шмыгнул в открытую дверь ресторанчика. Внутри царила тишина, все столики пустовали, поскольку в это утро ни у кого из горожан не было аппетита.

— Похоже, что на сегодня все позабыли от ленче, — пробормотал Эдж, разглядывая дверь, ведущую на кухню. — Где твой хозяин? — обратился от к Гейл.

— Милашка заправляет на похоронах, бандиты убили троих, Эдж.

Гейл заперла наружную дверь и стала внимательно осматривать рану у него на голове.

— Расскажи мне о рейнджерах, — нетерпеливо сказал Эдж.

— Ты ранен, возразила она ему. — Вначале пройди на кухню. Я промою рану и перевяжу тебя, пока инфекция не разошлась.

Рука Эджа мелькнула в воздухе и ударила ее по щеке.

— Рейнджеры! — резко произнес он.

Глаза Гейл наполнились слезами боли. Но в следующий миг в этих же глазах засверкала ненависть. Тот самый род ненависти, который часто приходит на смену любви.

— Этим ты от меня ничего не добьешься! — бросила она ему. — Ты можешь избить меня в кровь, и все равно ты будешь единственным, кого я буду любить. И я не стану помогать тебе уйти из Писвилла только затем, чтобы через пару дней ты умер от гангрены, — огонь в ее глазах померк, и уже мягче она добавила: — Ну, а теперь шагай на кухню, дурачок.

От всей этой тирады у Эджа невольно сжались кулаки, казалось, он был готов просверлить Гейл насквозь своим взглядом. Затем он резко повернулся и, расшвыривая ногами стулья, направился к кухне. Гейл последовала за ним. На ее лице играла лукавая усмешка, которая тотчас же исчезла, как только Эдж уселся за стол и посмотрел на нее. Она изучила его уже достаточно хорошо и знала, как вести себя с ним.

В углу на печке стоял котел с горячей водой. Гейл отлила из него немного в миску и достала из шкафа чистую тряпку.

— Они появились около часа назад, — сообщила она, прижимая влажную горячую тряпку к его ране и сердясь в душе на себя за нахлынувшее на нее чувство удовлетворения, когда Эдж непроизвольно застонал.

— У них имеется с собой розыскной лист с портретом на имя некоего капитана Джозефа Хеджеса. На портрете лицо, очень похожее на твое, только моложе… Помнится, человек, которого ты тогда убил, называл себя капитаном. Хеджес… Эдж… Наверное, этого достаточно?

— Да, моложе, но ненамного, — ответил Эдж. — Ты права, этого будет достаточно, но это не было убийством.

— Как правило, в такие тонкости никто не вникает. Гейл выплеснула покрасневшую воду и, налив свежей, начала смывать засохшую корку крови ниже раны.

— За твою поимку назначена награда, правда, всего лишь тысяча долларов.

Эдж скривился от ледяной усмешки.

— Я бы на такие деньги не польстился. Откуда тебе все это известно?

— Я думала, что ты можешь вернуться, — спокойно ответила Гейл, отбрасывая движением головы назад свои длинные волосы.

— Мне не хотелось бы, чтобы твои вещи были разворованы, поэтому я пошла в твою контору, чтобы забрать их. Пока я там находилась, появились рейнджеры. Они поинтересовались у меня, что случилось, и после того, как я им все рассказала, показали мне розыскной лист, желая узнать, видела ли я когда-нибудь человека по имени Хеджес.

— Весьма признателен, — сказал Эдж, вставая после того, как Гейл кончила обрабатывать его рану. — Где мои вещи?

— Во дворе, — нахмурилась она, указывая на дверь. — Там же и лошадь. Она моя. Я накормила и напоила ее, приготовила для дороги.

Гейл облизала пересохшие губы и в тот момент, когда он повернулся к двери, коснулась его рукой.

— Эдж!

— Ну что еще?

— Я не собираюсь просить тебя, чтобы ты взял меня с собой, но если бы ты этого захотел, то чтобы оседлать лошадь Милашки, не потребовалось бы много времени.

— Там, куда я еду, женщины бывают только помехой! — резко ответил он. Заметив, что она вздрогнула, он наклонился к ней, нежно прижался губами к ее рту и прибавил более мягко: — Ты была бы приятной обузой, Гейл, но это не для тебя.

Слезы вновь навернулись ей на глаза, и ее рука, найдя его ладонь, вложила в нее несколько смятых банкнот.

— Тут двенадцать долларов, — прошептала она. — Это все, что у меня имеется.

— Я верну из города тебе по почте, — проронил Эдж и двинулся к двери.

— Разве ты не вернешься?

— Зачем? — Эдж пристально взглянул на нее.

— Я… я не знаю…

— Тогда и возвращаться незачем, — буркнул он и вышел.

Дверь захлопнулась. Она услышала, как он вскочил в седло. Лошадь заржала, и ровный перестук ее подков быстро перешел в галоп.

Гейл машинально опустилась на все еще теплое сидение стула и уронила голову на стол, не в силах больше сдерживаться от сотрясающих ее рыданий.

За этим ее и застали Милашка и двое каменнолицых рейнджеров.

Глава пятая

Эдж не имел ни малейшего понятия о том, как далеко ему ехать до мексиканской границы. Он только знал, что это где-то на юге, и после того, как след бандитов был потерян, держал путь, стараясь, чтобы солнце было постоянно перед ним. Местность, по которой он продвигался, являла собой бесплодный, обезвоженный край, украшенный лишь скальными выступами, пересохшими руслами и гигантскими кактусами причудливой формы. На первый взгляд казалось, что это мертвое, абсолютно безжизненное место, так что даже редкие побеги растительности можно было принять за скальные выступы, настолько они были неподвижны в застывшем знойном воздухе. Но ни Эдж, ни его лошадь не были единственными живыми существами в этом пустынном царстве.

Удалившись от города на достаточное расстояние, Эдж перевел лошадь на спокойный шаг, сберегая ее силы, и принялся внимательно осматриваться вокруг.

В тени под одним из камней он заметил свернувшуюся кольцом гремучку, она была примерно такого же размера, как и та, которую он прикончил утром. В другом месте промелькнуло изящное тело медянки, а еще через некоторое время выросшая на его пути ящерица-ядозуб заставила лошадь взвиться на дыбы. Эдж быстро успокоил ее, и она вернулась к прежнему ритму, слушаясь поводьев, направляющих ее к маленькому каньону, который раскалывало надвое простиравшееся до горизонта плато.

Приблизившись к устью каньона, Эдж заметил вклинившуюся с запада широкую перепаханную копытами полосу земли. Дополнительными доказательствами, подтверждающими правильность его догадки, служили кучки навоза, втоптанные лошадиными копытами в пыль. Судя по следам, всадники сделали широкий круг, направляясь прямо в каньон, следуя к видневшимся вдали отвесным скалам. И это был единственный на много миль вокруг прямой путь на юг.

— Кажется, мои деньги поплыли именно этим путем, — пробормотал Эдж, присматриваясь к следам.

При звуке его голоса лошадь насторожилась и приподняла уши. Наклонившись вперед, всадник потрепал короткую жесткую шерсть между ними и, ударив каблуками в бока, пустил животное в галоп.

Оба, и лошадь, и всадник, были рады поскорее оказаться в тени каньона. Была уже вторая половина дня, и жаркое, как обычно, солнце, пройдя точку зенита, изливало свой зной с запада, благодаря чему западная стена каньона отбрасывала на днище громадную тень. Но закрывала она его не полностью, поскольку, будучи узким в своем устье, впоследствии каньон сразу же сильно расширялся, чашеобразно устремляя вверх свои усыпанные валунами стены. Днище являло собой такую же пустыню, как и равнина, с тем лишь отличием, что было больше камней и меньше растительности.

Следуя по каньону, Эдж держался в тени до тех пор, пока мог видеть следы, оставленные мексиканцами. Но они проскакали здесь утром и их путь пролегал по восточной части, так как именно туда в то время падала тень от утренних солнечных лучей. Поэтому, чтобы не потерять из вида след, Эдж был вынужден вновь окунуться в оглушающую духоту раскаленного воздуха.

Лошадь пала под ним внезапно, на полном скаку. Шум падения ее тела смешался с хрипящим звуком, вырвавшимся из разорванных легких. А в следующую секунду уже лежавшему на земле Эджу заломило уши от многократного эха, разнесшегося по каньону, вызванного тем самым выстрелом, который послал пулю, размозжившую голову его лошади. Эдж лежал совершенно неподвижно в том месте, куда упал, укрытый за крупом мертвой лошади с одной стороны и полностью открытый с другой.

Именно с этой стороны к нему и приближались две фигуры. Зная заранее, что ему придется изображать мертвеца, Эдж приземлился на живот, повернув лицо в ту сторону, откуда пришла опасность. И теперь он лежал без единого движения, наблюдая сквозь ресницы за незнакомцами. Автор выстрела, по его мнению, был либо прекрасным стрелком, либо просто везучим малым. Выстрел был произведен из точки, отстоящей от него на двести ярдов в длину, и на сто ярдов по высоте. Эдж заметил, как незнакомцы появились из-за громадного валуна на краю каньона, постояли некоторое время, глядя на него, а затем осторожно двинулись на сближение. Эдж осторожно перевел дыхание. Голова все еще кружилась от грохота выстрела, тело ломило от удара об землю. Он знал, что, будь у него в руках его ружье, он бы снял эту парочку за две секунды. Но его винтовка системы Генри находилась в кобуре на теле мертвой лошади, и добраться до нее, не привлекая к себе внимания, не представлялось возможным.

Правая рука Эджа не была видна преследователям, и он осторожно обшарил ею поверхность земли. Единственным оружием, которое он смог нащупать, оказался острый камень величиной с кулак. Пальцы Эджа крепко сомкнулись вокруг него…

— Должно быть, расшибся при падении, Люк, — возбужденно произнес один из приближавшихся.

— Чертово ружье дернуло вправо, — ответил второй с нескрываемой яростью.

— Правительство не так уж щедро платит, иногда бывает, что лошадь стоит дороже всадника.

— Похоже на то, — согласился напарник, энтузиазм которого заметно поостыл при виде разочарования своего друга.

— Ты не знаешь, кто бы это мог быть? Интересно, во сколько его оценило бы правительство?

Парочка представляла собой занятное зрелище. Люк был высоким и изможденно-тощим. Втянутые щеки и запавшие глаза, узкий острый подбородок. Одет он был во все черное, от лихо закрученной шляпы до истоптанных сапог, а при ходьбе вихлял всеми членами своего тела.

По сравнению с ним его напарник казался коротким толстячком. Его лунообразное лицо было украшено вислыми усами, один из которых был явно короче другого. Одет он был также во все черное. Оба имели по ружью в руках и по револьверу в кобуре на правом бедре. Несмотря на то, что Эдж по долгу службы знал многих охотников за беглыми преступниками, промышлявших в районе Писвилла, эта парочка была ему незнакома.

— Кто бы он ни был, Чак, — произнес Люк, поднимая винтовку, — нам все равно, жив он или мертв. С мертвыми даже хлопот поменьше.

— Эй, постой! — Чак схватил его за ствол винтовки. — Мы ведь даже не знаем, преступник ли он вообще. Давай повременим со стрельбой до тех пор, пока не выясним этого.

Люк хмуро усмехнулся на эти слова.

— Здесь могут быть только две разновидности всадников-одиночек. Преступники и охотники за ними. Если он относится к первой категории, то стоит кое-каких денег. И эти денежки получить гораздо легче, если он мертв. Ну, а если он из второй партии, то он не может нам быть полезным живым и не доставит никаких хлопот, будучи мертвым.

Переговариваясь таким образом, они постепенно приблизились к Эджу. Тот сразу же уловил смысл их разговора.

— Ого! — весело воскликнул Чак, когда они оказались менее чем в пяти ярдах. Пыль, поднятая их сапогами, уже щекотала Эджу нос. — У этого парня армейский многозарядный Генри. Утверждают, что его хватает на неделю беспрерывной пальбы.

Говоря это, Чак выпустил из рук свою однозарядную винтовку и, сделав шаг вперед, перепрыгнул через неподвижное тело Эджа, поскольку тот всем своим видом внушал не больше опасений, чем лежащий неподалеку обломок скалы.

Выпустив Чака из поля зрения, Эдж сосредоточил все свое внимание на Люке, который, по его мнению, был наиболее опасным из этой парочки. Ему было слышно, как Чак вытащил «Генри» из кобуры и щелкнул затвором.

— Потрясающе! — воскликнул он голосом ребенка, получившего желанную игрушку на Рождество.

— Да, — лениво протянул Люк, но интерес, сверкнувший в его глазах, показал, что интонация иногда бывает обманчива. Как заметил Эдж, он пользовался старым разбитым «спенсером».

Люк облизнул пересохшие губы и, взглянув на Эджа, перешагнул через него.

— Я его не узнаю, — коротко заметил он. — Дай мне взглянуть на это ружье, — добавил он, обращаясь к коротышке.

В тот самый момент, когда долговязый Люк перешагивал через Эджа, тот в одном мгновение взвился вверх. Упершись в землю руками, он изо всех сил ударил головой в пах беспечного противника. Не успел крик зашедшегося от боли Люка смешаться с удивленным возгласом Чака, как Эдж попытался вскочить на ноги. Но это ему удалось не сразу, так как сверху у него на плечах прочно засел хрипящий от страшной боли Люк. Извернувшись, Эдж швырнул его на землю и тот, выронив винтовку, пытался в падении ухватиться за стоящего рядом Чака, но того уже нс было на месте. Сделав шаг назад, он оступился, наткнувшись на труп мертвой лошади, и в этот же момент камень, пущенный Эджем, с хрустом размозжил его маленький нос.

Тем временем с глухим стуком и подняв облако пыли, Люк со страшной силой ударился о землю. Но он оказался гораздо крепче, чем можно было судить по его виду, и тут же снова вскочил лицом к лицу с Эджем.

— Моя голова оценена правительством в сотню долларов, — произнес Эдж, как только Люк потянулся за кольтом. Но ему не было суждено выхватить его из кобуры. Неуловимым движением, не делая замаха, Эдж носком сапога с невероятной быстротой и силой поразил врага в то же место, куда незадолго до этого пришелся удар головы. Люк молча, с совершенно исказившимся от боли лицом, обеими руками прикрыл мошонку.

— Полагаю, что я стою гораздо больше этой суммы, — ровно, как ни в чем не бывало, продолжил свою тираду Эдж, доставая из-за спины бритву в виде кинжала. Люк уже стоял на коленях, беззвучно открывая и закрывая рот. Эдж молча придвинулся к нему держа оружие прямо перед собой. Люк, с расширенными от ужаса глазами, будучи не в состоянии оторвать ладони от источника терзавшей его боли, покачнулся и упал лицом вниз, увлекаемый собственным весом, прямо на подставленное Эджем острие бритвы. Оно вошло ему в горло на всю длину прямо под кадык…

— Эй, смотри не обрежься, приятель, — проронил Эдж, аккуратно вытаскивая бритву и оттолкнув мертвое тело в сторону, повернулся к Чаку, чтобы узнать, чем тот занимается.

Коротышка стоял неподвижно, глядя с болью и удивлением на окровавленную ладонь, которую за секунду до этого отнял от изуродованного носа. Другой рукой он держался за ствол «Генри». Это было не самое удобное место, за которое следует держать оружие. Он понял это сразу же, как только Эдж повернулся к нему лицом. Они стояли друг против друга, разделенные трупом лошади, причем одному из них глядело в глаза дуло «ремингтона».

— Чак! — рявкнул Эдж.

— Вы… вы были в сознании все это время?

— Да, Чак! Не забудь, что ружье, которое ты держишь в руке, мое.

— Вы убили Люка!?

— Он убил мою лошадь…

Пот, выступивший на лице у Чака, перемешался с его кровью. Мелко дрожа, он всем своим видом умолял о пощаде.

— Вы из тех, кто охотится за беглыми преступниками?

— Нет.

— Значит, вы сами являетесь преступником?

— Да, и к тому же оцененным в сто долларов. Эту лошадь, которую прикончил ваш приятель, дала мне моя девушка, — с этими словами Эдж пустил пулю в руку, сжимающую «Генри». Винтовка упала на землю, а Чак, заверещав, принялся убаюкивать здоровой рукой новую рану. Эдж выстрелил еще два раза, и вторая рука у Чака, лишившись двух пальцев, получила заодно аккуратную дырочку в ладони.

— Пощадите! — взмолился Чак, упав на колени.

— Я не знаю, какие чувства питала моя девушка к несчастному животному, но что касается меня, то я успел полюбить его.

После этих слов Эдж всадил остаток обоймы туда, где по его расчетам у Чака должно было находиться сердце. Коротышка рухнул в лужу крови, конвульсивно дернулся и затих.

— Счастливой охоты за беглыми преступниками на небесах, — скривившись проговорил Эдж и сплюнул.

— Похоже на то, что ваш револьвер пуст, мистер. В отличие от моего, — раздался сзади чей-то голос.

При этих словах Эдж окаменел. Голос был женский и звучал совсем рядом за спиной, но не настолько близко, чтобы можно было попытаться решить этот вопрос одним броском.

— А вы умеете считать? — спросил он самым недружелюбным тоном.

— Да, и даже не загибая при этом пальцев. Бросьте револьвер и повернитесь. Мне бы очень хотелось взглянуть на свою добычу, которую, по вашим словам, правительство оценило в сто долларов.

Глава шестая

Женщина не была красавицей. Изучая ее сквозь сощуренные веки и сжав от ярости зубы, что позволил женщине поймать себя, Эдж пришел к выводу, что она была просто уродлива. Высокого роста, с изможденным грязным лицом, она с жадным интересом пялила на него темные воспаленные глаза. Тонкая розовая полоска рта оттенялась выгоревшей на солнце кожей и длинными всклокоченными волосами цвета грязной соломы. Вся ее одежда состояла из бесформенной серой робы, свисавшей с ее шеи до самых лодыжек, полностью скрадывая все формы. Лишь возле самых рукавов виднелись тощие костлявые руки. Этими руками она сжимала наставленное на Эджа ружье. Она казалась слабой и усталой, но на данный дистанции ружье с лихвой компенсировало эти ее минусы. Ружьишко было неважным — старая «гармоника Роланда», самовзводящееся при стрельбе, с вертикально расположенным магазином. Оружие было более пригодно для спортивных упражнений, но достаточно эффективное как на зверя, так и на человека.

Женщина держала его в руках с видом явной неохоты. Она расположилась возле громадного валуна, за которым скрывалась все это время, прямо перед тем местом, откуда Чак и Люк начали свои военные действия. Эдж решил, что она перебралась туда вслед за ними во время драки.

— И что же вы высмотрели? — осведомился он. Несколько мгновений она испытующе смотрела ему в лицо, затем ее взгляд охватил всю его фигуру, с удивлением остановился на его широкой груди, скользнул вниз и снова уперся ему в грудь.

— Почему вы сказали, что ваша голова оценена в сто долларов?

Глянув мельком на свою грудь и заметив сияющую на ней шерифскую звезду, Эдж с усмешкой кивнул в сторону двух трупов.

— Сожалеете, что они старались понапрасну? Они были вашими друзьями?

— Я ехала вместе с ними, — последовал краткий ответ.

— С которым из них вы спали? Вопрос ничуть не оскорбил ее.

— Они регулярно менялись, соблюдая очередь.

— Что-то я не вижу слез сожаления на вашем лице.

— Женщине, у которой глаза на мокром месте, нечего делать в этих краях, — она сделала шаг назад. — Будет ли кто-нибудь плакать, если я сейчас вас застрелю?

Эджу понравилось слово «если». Он мельком вспомнил о Гейл, которая и в самом деле могла бы оплакивать его. Она была единственной ниточкой, связывающей его с прошлым, а для людей его склада прошлого не существовало. Все, что осталось позади, было на данный момент времени мертво для него. Мысль о Гейл вызвала у него ряд воспоминаний совсем другого плана, но Эдж тут же их отогнал. Вопросом номер один для него сейчас являлась другая женщина с ружьем на перевес, раздумывающая, стоит ли ему жить дальше на этом свете.

— Нет, никто, — отозвался Эдж.

Она кивнула, явно обрадованная таким ответом. Возможно, что причиной этому послужило чувство, что на земле есть еще, по крайней мере, один человек, оказавшийся в таком же положении, что и она. Женщина подняла ружье, при этом мушка ярко заблестела на солнце. Ее палец, лежащий на курке, побелел, а Эдж напрягся, готовясь отскочить в сторону. Внезапно дуло упало вниз, грянул выстрел, и пуля выбила землю у Эджа между ног.

— Это для того, мистер, чтобы показать, что я могла вас спокойно ухлопать, — произнесла она. Теперь ружье было у нее в одной руке, дулом вниз, и всем своим видом она показывала, что с угрозами покончено.

Эдж спрятал свой револьвер и, улыбаясь, медленно подошел к ней. Но лишь тогда, когда он приблизился к ней вплотную, она смогла разглядеть его глаза. Женщина поняла, что эта улыбка является маскировкой бешеной злобы, клокочущей в нем.

Одной рукой он вырвал у нее ружье, а второй наотмашь ударил по лицу. Один раз, второй… слева, справа, ладонью, тыльной стороной, снова и снова, еще раз…

Она безропотно переносила удары, даже не пытаясь уклониться от них. Глаза пустые, рот плотно сжат в тонкую линию, и ни звука, ни вздоха.

Наконец Эдж остановился, тяжело дыша от возбуждения, пришедшего на смену недавнему напряжению, рассматривая появляющиеся на ее исхудавшем лице свежие синяки.

— Я уже встречала мужчин подобных вам, — промолвила она без всякого выражения. — Они обходились со мной и похуже.

Эдж кивнул ей в ответ, удостоверяя, что он полностью с ней согласен. Побои были для нее явно не чем-то новым в жизни, и у Эджа мелькнула мысль, что если бы они прекратились раз и навсегда, то она бы наверняка заскучала.

— Я могу продолжить и значительно повысить качество, — процедил он сквозь зубы.

Она презрительно передернула плечами, казалось, состоящими из одних углов.

— Я женщина, и всегда найду возможность перехитрить вас. Нельзя ли подождать с этим немного? Куда вы держите путь, мистер?

Казалось, не было ни выстрелов, ни побоев. Голос звучал ровно и призывал к спокойной, доверительной беседе, словно они уже целый день были приятными попутчиками.