Вилли замер, когда рыцари выехали на поле. Фитц Жофри восседал верхом на невероятных размеров гнедом жеребце, разубранном в голубой сатин с серебряной оторочкой. Даже с приличного расстояния было заметно, что соперник больше Ричарда и гораздо мощнее. Вилли почувствовал, как где-то глубоко внутри пробежал холодок страха. Конечно, Ричард – великолепный воин, превосходный боец, но велики ли его шансы против этого гиганта?

Бойцы торжественно встретились на середине поля, а затем разъехались в противоположные концы. Напряжение среди зрителей нарастало. Вилли бросил взгляд на партер и увидел, что большинство женщин поднялись со своих мест и выкрикивают подбадривающие слова своему фавориту. Толпа была целиком за Ричарда, крича «Леопард, Леопард» и размахивая тряпицами кроваво-красного цвета.

Вилли покачал головой. Пускай Ричард завоевывает симпатии толпы, равно очаровывает и знатных, и простолюдинов, но, к сожалению, никто из них не даст и пенни за нетитулованного рыцаря.

Дарли, герцог Викингемский, выступил за ограждение и бросил пурпурный платок. Рыцари пришпорили коней, и огромные животные ринулись вперед, набрав к центру площадки чудовищную скорость. Вилли почувствовал, что тело его напряглось как бы в ожидании удара. Но в последний момент соперники намеренно разминулись и отправились на исходные позиции, не задев друг друга. Снова атака. Когда Фитц Жофри подъехал ближе, Ричард нанес блестящий удар. Великан покачнулся, но удержался в седле.

Бойцы вновь разъехались и перевели дыхание, затем атаковали в третий раз. Когда они сблизились, над полем повисла зловещая тишина; раздавался только топот лошадиных копыт. Копья скрестились в ужасном ударе, который вышиб обоих из седла. Они упали, выронив оружие.

Тяжелые доспехи не позволяли быстро подняться на ноги. Когда они все же встали, то выглядели ошеломленными и оба слегка покачивались. Вилли показалось, что Фитц Жофри слегка прихрамывает. Он молил Бога, чтобы это оказалось правдой.

Рыцари достали мечи и, приняв от слуг щиты, стали медленно и неуклюже кружиться в осторожном ритме. Спешившись, башенноподобный Фитц Жофри получил преимущество, поскольку обладал более длинным захватом и, похоже, большей силой. Успех Ричарда на боевом поле и в рыцарских турнирах почти целиком объяснялся его блистательной реакцией и безошибочным инстинктом, с которым он предугадывал каждое следующее движение противника. Если же и в самом деле он не успел оправиться после падения, как казалось, то стоило болеть за большого рыцаря.

Пока противники, кружась, выжидали, толпа окончательно потеряла терпение. Бойцы лишь слегка помяли друг другу кольчуги. Чернь же хотела крови и неистовства драки. В сторону рыцарей посыпались выкрики и оскорбления. Ричард начал первым. Он стряхнул с себя оцепенение и замахнулся с яростью, которая вполне оправдывала его прозвище. Фитц Жофри парировал удар меча щитом. Толпа разразилась кошачьими воплями и свистом.

Ричард сделал еще один выпад, и снова Фитц Жофри встретил удар, на этот раз мечом. Ответная атака, казалось, поколебала Ричарда, и меч поник в его руках. Противник отреагировал молниеносно, тяжело опустив оружие на плечо Ричарда. Тот пошатнулся и опустился на колени; его меч упал на землю. Фитц Жофри бросил свой, вытащил из-за пояса короткий кинжал и осторожно двинулся к поверженному сопернику.

Ричард не был готов к нападению. Нащупав кинжал, он силился встать. Толпа затаила дыхание. Ричарду наконец удалось подняться на ноги, и он шагнул навстречу Фитц Жофри, нацеливаясь кинжалом на нижнюю, не прикрытую шлемом часть лица. Удар пришелся по тяжелой металлической кольчуге, защищавшей шею. Ричард, спотыкаясь, отступил назад, и только тогда толпа увидела, что Фитц Жофри успел поразить его ногу. Яркая кровь хлынула из раны.

Фитц Жофри повернулся к трибунам, где сидела знать, и победоносно поднял кинжал. Минуту тишина царствовала над полем, затем разрослись крики: «Фитц Жофри! Фитц Жофри! Грифон, грифон!»

Ричард повалился навзничь на траву. Он лежал почти без сознания, когда Фитц Жофри вскарабкался на своего скакуна и поехал по направлению к трибунам. Вилли с минуту колебался, затем бросился на турнирную площадку к распростертому телу друга.

Слуги подоспели первыми к своему господину, и когда подбежал Вилли, Ричард уже снял шлем и пытался сесть. Он сыпал проклятиями и грозил кинжалом юноше-оруженосцу.

– Убирайся, Николас! Я не так тяжело ранен, чтобы не угнаться за тобой.

– Сэр Рэйвз, пожалуйста! Позвольте мне только помочь вам добраться до палатки.

– Что, я не ясно выразился? – огрызнулся Ричард. – Убирайся!

Нехотя, вобрав голову в плечи, юноша угрюмо удалился. Вилли подошел к раненому.

– Ричард… я…

На долю секунды их взгляды встретились, затем Вилли отвел свой, как до того пришлось сделать испуганному оруженосцу. В глазах Ричарда читалась такая горечь, от которой кровь стыла в жилах. Он боялся, что Ричард обвинит его в неудаче, хотя и сам себя винил. Если бы не рана, его друг выглядел бы гораздо счастливее. И все-таки выиграл Ричард, несмотря на то, что победителем был объявлен Фитц Жофри, – выиграл более важное сражение.

Вилли покидал поле со свинцовой тяжестью в душе. Надо дать Ричарду время немного остыть, а потом убедиться, что его рана хорошо обработана. По дороге как назло повстречался Гай Фокомберг. Вилли послал ему такой ненавидящий, убийственный взгляд, что Фокомберг молча отступил.

Вилли заходил то в одну, то в другую таверну, быстро оглядывая посетителей за заставленными неопрятными столами. Пьяные мужчины с тупыми, налитыми кровью глазами рассматривали его с любопытством, но он не обращал на них никакого внимания, стремясь побыстрее отыскать Ричарда. Леопард покинул поле сражения разъяренный и истекающий кровью, и Вилли не без основания предполагал, что тот сейчас заливает горе в какой-нибудь убогой пивнушке. Он вздрагивал, вспоминая, как кровь сочилась сквозь кольчугу друга. А вдруг несчастный умер от потери крови, прежде чем подоспела помощь.

Почти потеряв надежду, Вилли вернулся в харчевню, где они обычно встречались. Чувство невероятного облегчения переполнило его, когда он заприметил в углу знакомую темноволосую голову и ссутулившиеся за столом массивные плечи. Он поспешил к другу и потряс его за плечо. Голова Ричарда вяло качнулась. В тусклом пламени свечи лицо его казалось необычайно бледным. Вилли затрепетал, увидев на столе лужицу запекшейся крови. Неподалеку лежал кошелек Ричарда, открытый и наполовину пустой.

Подошла служанка. Вилли схватил девушку за плечи и тряс до тех пор, пока от ужаса у нее не застучали зубы.

– Что, к дьяволу, вы с ним сделали? – прорычал он. – Ограбили и оставили истекать кровью?

– О, нет, нет, мой господин, – захныкала девушка, ее огромные карие глаза резко выделялись на побледневшем лице. – Честное слово, я старалась ему помочь. Правда старалась, но он и слушать меня не захотел.

Она с усилием сглотнула, ее тонкая белая шея напряглась.

– Потом я принесла ему вина, он швырнул монеты на стол и стал браниться как сумасшедший. Он скверно обзывался; «шлюха» и «продажная девка» – самое приличное из того, что он говорил. Потом я оставила его одного. И только что пришла посмотреть, все ли в порядке.

– А деньги? Где остальные деньги?

Дрожа, служанка указала на земляной пол, по которому были разбросаны серебряные пенни, поблескивавшие в липкой грязи.

– Прошу прощения. Я вовсе не хотел тебя напугать. – Он ухватил двумя пальцами и мягко приподнял ее маленький, острый подбородок. – Ты мне поможешь?

Девушка отметила аристократический лоск Вилли и нервно улыбнулась.

– Конечно, мой господин, – прошептала она. – Все, что вы попросите, мой господин.

С помощью двух слуг Вилли втащил Ричарда, оставлявшего за собой ужасный кровавый след, наверх. Взгромоздив его на кровать, Вилли внимательно вгляделся в серое безжизненное лицо. Его сердце похолодело от ужаса. Ричард нё должен умереть. Он не может погибнуть от каких-то дурацких ран после всего, что ему пришлось пережить.

Служанка принесла большой деревянный таз, поставила его перед огнем и наполнила согретой водой. С трудом Ричарда раздели, сняли одежду и доспехи – башмаки и наголенники, тяжелую кольчугу, шоссы[4] и подбитый мягкой тканью котт; а затем погрузили в теплую воду. Ричард зашевелился, забормотал, но в сознание не пришел.

– Помой его, – жестко приказал Вилли.

Девушка с осторожностью стала обливать Ричарда водой. У нее перехватило дыхание, когда она коснулась рваной раны на предплечье.

– Какая глубокая, – вздохнула она. – И все еще кровоточит.

– У тебя есть иголка? Глаза служанки округлились.

– Вы хотите, чтобы я зашила рану?

– Если сможешь. Я не знаю ни одного цирюльника в этом квартале, но полагаю, что хорошие швеи делают это не хуже брадобреев.

Девушка сжала губы.

– Но ведь останется глубокий рубец.

– Мне наплевать на этот чертов рубец, главное, чтобы рука работала. Девушка вздохнула.

– Он так хорош собой, такая гладкая кожа.

Вилли воззрился на служанку в некотором раздумье. Неужели она так поглупела при одном лишь взгляде на Ричарда, что боится его заштопать? Впрочем, именно сейчас ее чувства вызывали только раздражение.

– На бедре еще одна рана. Вилли кивнул:

– И эту тоже. Ну что, сможешь?

– Да, – прошептала она. – Только дайте мне его домыть, и я пойду возьму иглу.

Она, кажется, нарочно тянет время. Вилли отвернулся, стискивая зубы от злости. Будет замечательно, если Ричард погибнет от потери крови только потому, что девице понравилась его гладкая кожа!

Наконец мытье закончилось. Они кое-как выволокли его из таза, расплескав половину воды на пол, и уложили на постель. Пока девушка ходила за иглой и шелковой ниткой, Вилли накрыл Ричарда одеялом и присел рядом, рассматривая застывшее, пепельного цвета лицо. Вопрос, действительно ли рана на руке стала причиной поражения, мучил, не давал покоя.

Вернулась служанка. Когда она приблизилась к кровати, Вилли вскочил и взял у нее иглу. Она посмотрела с изумлением, а он поднял одну из свечей, стоявших на полу, зажег и подержал иглу над пламенем.

– Зачем это? Вилли пожал плечами.

– Я слышал, помогает от нагноения. Девушка понимающе кивнула и потянула одеяло. Кровь продолжала сочиться из ран, а кожа приняла серовато-мертвенный оттенок. Девушка присела на кровать и начала шить, от старания даже прикусив кончик розового язычка. Вилли подошел к столу и глотнул вина из меха, который Ричард купил, прежде чем потерял сознание. Это было дешевое кислое пойло де Лэйси вылил остатки в огонь и вернулся к девушке.

Кажется, она хорошо справилась с работой. Стежки были прямые и шли ровно. Он поневоле подумал, что ее восхищение телом Ричарда, возможно, пошло на пользу. Если даже она и не сумеет помочь, то, по крайней мере, не принесет вреда.

Когда она закончила, Вилли поднялся.

– Я должен отлучиться, чтобы устроить кое-какие дела моего друга. Ты сможешь побыть с ним?

Девушка посмотрела вопросительно. Он бросил ей горсть монет.

– Смотри за ним. Если он проснется, дай ему еще немного вина, на этот раз что-нибудь более пристойное. Она поклонилась, и Вилли выскользнул за дверь.

Служанка отогнула одеяло и с любопытством осмотрела раненого. Плечи рыцаря были невероятно широки, грудь вздымалась массивными мускулами. Несмотря на бледность, кожа поблескивала бронзоватым отливом при свете свечи. С опаской взглянув на дверь, девушка стянула одеяло чуть ниже, упиваясь зрелищем его мужских достоинств. Затем вновь с восхищением перевела взгляд на прекрасные черты лица с тяжелым выдающимся подбородком, благодаря которому оно не выглядело слащавым или чрезмерно красивым. Вдруг она заметила шрам, протянула руку и провела пальцем по бледной, розоватой линии, которая, изгибаясь, шла вниз по щеке. Что-то поднялось в ее душе, какой-то древний женский инстинкт подсказал нежную мелодию, которую она почти в полузабытьи начала напевать. Рыцарь сладко зевнул. Чтобы успокоить его, она стала гладить по черным как сажа мягким волосам.

Она прервала тихое пение, потому что неожиданно вспомнила слова песни. Это была колыбельная, которую по ночам пела ее мать, убаюкивая младшую сестру. Девушка слегка улыбнулась и замурлыкала снова.

Когда вернулся Вилли, служанка спала на стуле рядом с кроватью. Ричард выглядел так, будто все это время пролежал без движения, но мертвенный, глинистый цвет сошел с его лица. Вилли присел на край постели и прислушался к дыханию друга: оно было ровное и глубокое. С души Вилли как будто камень свалился, и он разбудил девушку.

Она вскочила, едва он растормошил ее, и таращила полусонные и испуганные глаза, пока не вспомнила, кто перед ней.

– Как он?

Девушка неопределенно пожала плечами и ответила:

– Теперь ему, кажется, лучше, чем раньше.

Вилли облегченно вздохнул.

– Его ранили на турнире? – спросила девушка. Вилли кивнул.

– Ричард завоевал себе имя в бесчисленных сражениях. Его называют Черный Леопард.

Служанка обомлела от неожиданности.

– Так он… он и есть Черный Леопард?

– Не такой уж свирепый на вид, не так ли?

– Ведь он стал одним из победителей, правда? Вилли скривил лицо.

– Почти что победителем, да к тому же выиграл прекрасную лошадь за все свои страдания. Я как раз ходил посмотреть его новую кобылу. Прекрасное существо, нежная, умная и, как поговаривают, быстрая словно ветер. Лорд Дарли привез ее из Святой Земли.

Вилли снова посмотрел на постель.

– Надеюсь, она послужит некоторым утешением за проигрыш. Ричард иногда становится на удивление тупоголовым. Только дурак мог удрать с поля, не дав осмотреть раны. Его счастье, что он не умер от потери крови прежде, чем я нашел его.

Девушка посмотрела внимательно на лежащего без сознания рыцаря.

– Он выглядит сейчас таким мирным, а то вел себя просто как безумный.

– Когда? – спросил Вилли, вдруг снова забеспокоившись.

Девушка кивнула.

– Недавно, перед тем как вы вернулись.

– Разрази тебя гром! Почему ты сразу не сказала, что он просыпался? Что он говорил?

Девушка поняла, что невольно проговорилась и неохотно сказала:

– Он был вне себя, нес чепуху, называл меня именем какой-то женщины.

– Каким именем?

– Мод. Он звал меня Мод. Вилли напрягся.

– Что он еще говорил?

– Он был безумен, говорю вам. Проклинал меня, опять обзывался отвратительными словами, как в тот раз. – Она даже вздрогнула, вспоминая это. – Столько времени прошло, пока он утихомирился.

– Почему он очнулся? Ты заговорила с ним?

Девушка потупилась.

– Да так, чепуха. Я только… Я всего лишь спела ему.

– Что?!

Она застенчиво улыбнулась.

– Ну, колыбельную. Думала его успокоить. А вместо этого он вскочил с бешеными глазами и начал бредить.

Служанка посмотрела на Вилли полувопросительно, полуосуждающе.

– Это не просто от жара или оттого, что вино ударило в голову, его как будто мучит что-то. Что же это такое?

Вилли молчал.

– Я должна знать, – сказала она твердо. – В конце концов, я спасла ему жизнь.

Вилли посмотрел в лицо девушке, от настойчивого взгляда карих глаз ему почему-то стало не по себе. Кому-нибудь такая простушка вполне могла приглянуться. В любом случае она совершила благое дело для его друга – зашила рану, спела… и, кажется, уже влюбилась. Даже без сознания и в бреду Ричард умудрялся обольщать девушек.

– Мод – имя его матери, – сказал Вилли. – Возможно, твоя песня напомнила о ней.

Служанка посмотрела еще более удивленно, чем раньше.

– Но почему тогда он кричал и скверно обзывался, если думал, что я его мать?

Вилли с неудовольствием ответил:

– Потому что его мать была проституткой, и Ричард до сих пор не простил ее.