Крохотное трехногое существо с парой ловких клешней звалось Нертом, Херби же смахивал на подпорченный пудинг с изюмом. Приятели сидели в тесном старомодном баре, который при помощи новейших ухищрений синтетики тщетно пытался придерживаться стиля «ретро». Низкий потолок с тяжелыми балками был пластиковым, а столы и стулья — формулоновыми. Да и «газовые» рожки мерцали благодаря электричеству. Буфетчик — светящийся зеленоватый шар — подплыл к ним по воздуху и спросил с четырехфутовой высоты:
      – Что будете брать, ребята?
      Мембрана на верхушке Херби произнесла:
      – Самое лучшее. У нас сегодня праздник.
      – Ну да? — буфетчик подплыл поближе.
      – Вот этот парень, — Херби ткнул в сторону Нерта псевдоподией, — спас мне жизнь. Так, Нерт?
      – Ну, — тот застенчиво посинел, тогда как Херби продолжал:
      – Уж больно он скромен. Дикий грамут загнал меня в одну из этих проклятых Ардонианских ловушек. Говорю тебе, я уже возносил последнюю молитву Фрузу, и тут кто-то как вцепится мне в миркин, — он ткнул себя в пятнышко на спине, — и хоп! — грамут и охнуть не успел, а я уже наверху!
      Буфетчик несколько раз мигнул и сказал:
      – Я польщен, что вы избрали для торжества мое скромное заведение. Хотелось бы услышать эту историю во всех подробностях, но клиенты начинают проявлять нетерпение.
      Нерт заметил, что из кабинки, где расположился полуторатонный фломокс, вырывается струйка пара.
      – Заказывай, Херби, и пусть себе идет.
      Псевдоподия, которой Херби яростно размахивал, поникла и втянулась обратно.
      – Ладно, — сказал он, — антарианский глово, третий уровень.
      – Удачный выбор, сэр, — произнес буфетчик и метнулся к фломоксу, оставив за собой легкий запах гелия. Херби жизнерадостно булькнул:
      – Теперь этот фломокс продержит его по меньшей мере полчаса.
      – Это почему?
      – Думаешь, такая громадина, у которой шкуру не пропороть даже М-дезинтегратором, может есть все, что угодно? Нет, у этих ребят желудок нежный. На Терре их используют в качестве дегустаторов. Но я им не доверяю. Слишком уж они здоровущие.
      Они проводили взглядом буфетчика, который повел фломокса в заднюю комнату, возможно, чтобы проверить его документы, тогда как другой официант подплыл к ним, покачивая их заказом, балансирующим в клубке волокнистых щупалец. Он поставил на столик бокалы и бутылку охлажденной голубой жидкости. Нерт разлил выпивку и, подняв высокий узкий стакан с глово, запустил туда язык, тогда как Херби обмакнул крохотный отросток протоплазмы в свой бокал — низенький и широкий. Покончив с первой порцией, Херби сказал:
      – А знаешь, по терранскому обычаю друзья пьют вместе. Там это называется «тотс».
      – Это как? — Нерту показалось, что его собственный голос звучит как-то странно. Он заглянул в бокал, словно надеялся найти там этому объяснение.
      – «Тотс» — это когда один и другой пьют одновременно и каждый говорит несколько слов.
      – Каких слов?
      – Ну там «горячей плазмы» или «мягкой посадки». Что-то в этом роде.
      Нерт вновь наполнил бокалы. Потом Херби спросил:
      – И что же мы будем говорить?
      – «Мягкой посадки» звучит вроде неплохо.
      – Нет, нужно придумать что-то оригинальное. — Херби на несколько минут задумался. По всей видимости, глубоко: — пищевые вакуоли начали стремительно дрейфовать по поверхности его тела. — Что-нибудь вроде: всосем до дна!
      Нерт подумал и изрек:
      – Неплохо!
      Он вновь поднес бокал к языку и повторил за Херби:
      – Всосем до дна!
      Херби мог пить и болтать одновременно, а потому продолжал обсуждать сидящих в баре существ. Он рассказывал о странных созданиях И( их удивительных обычаях, иногда углубляясь в галактографию, или просто начинал рассуждать о чем в голову придет.
      – Всосем до дна! — вновь произнес он.
      Нертом, по мере выпивки, овладевала все большая безмятежность.
      Голос Херби постепенно превратился в мягкое жужжание, перекрывающее гул голосов в баре…
 
      Внезапно Нерт очнулся. Пока он пытался сообразить, что его так насторожило, обонятельные нервы, расположенные на плечах, встали дыбом. Какой-то знакомый запах исходил от фломокса, который как раз возвращался из задней комнаты. Но ведь фломокс так пахнуть не должен! И буфетчик, который парил рядом с ним, тоже. Нерт уж было решил, что все это последствия глово, как вдруг до него дошло: миттлебран. Вдыхаешь, чихаешь…
      – Чуешь? — спросил он приятеля.
      – Что? — Херби на миг прервал свое занятие.
      – Миттлебран. Разве ты не уловил?
      Тело Херби пошло крохотными бугорками. Когда они вновь пропали, он вымолвил:
      – Ты с ума сошел! Эта штука незаконна.
      – По-твоему, стоит объявить что-то вне закона, как все тут же бросятся выполнять правила? — Нерт оттолкнул бокал. Один раз он попробовал миттлебран и ему не понравилось. Он потерял сон. А сейчас, стоило ему лишь почуять характерный запах, он весь затрясся. — Херби, давай уйдем отсюда!
      – Уйдем? — Херби произнес это слово так, словно слышал его в первый раз.
      Нерт осторожно извлек щупальце приятеля из бокала.
      – Пошли! Нам все равно нужно подыскать себе ночлег. А потом мы посидим еще.
      – Не хочу уходить!
      Нерт попытался вытащить Херби из углубления в кресле, но протоплазма просто расступалась под его клешнями, пока они не погрузились в нее по самые суставы.
      – Пойдем, Херби! Не дури!
      Нерт обнаружил, что удобнее всего управиться с Херби, если погрузить в него обе клешни и стащить на пол, словно тянучку. Один из зеленых шаров подплыл к ним и спросил:
      – Неприятности, сэр?
      – Просто пытаюсь увести приятеля домой, — Нерту не нравился миттлебран, но он не желал затевать скандала. Если кому-нибудь хочется травить себя этой штукой — его дело, но Нерт предпочел бы в это время находиться где-нибудь подальше.
      – Может, дать ему отрезвляющего? — спросил официант.
      – Хорошо бы, но я не знаю, что именно на него подействует. Нерт опустил Херби на пол, где тот, наткнувшись на ножку стола, попытался разделиться надвое.
      – Не знаете, откуда он?
      – Дайте подумать! — Нерт прищелкнул клешнями на манер кастаньет. — Думаю, откуда-то с Трамитода… точно! Аркис IV.
      – Очень хорошо, сэр. Я мигом!
      Дожидаясь официанта, Нерт пытался не обращать внимания на запах миттлебрана, хотя его обонятельные нервы размякали, словно их весь день продержали в соляной кислоте. Но постепенно он начал различать калейдоскоп запахов, исходивших от окружавших его разнообразных созданий. Даже прикрыв глаза на стебельках, он точно знал, что делается в комнате. Фломокс до сих пор припахивал в углу, а официанты носились туда-сюда, точно метелочки мяты. В дверях показался мускусный орнт — запах так и бурлил вокруг него, опьяняя не хуже глово.
      Официант возвратился с маленьким пузырьком темно-янтарной жидкости. Он сказал:
      – Если верить моему справочнику, это действует на всех созданий с Аркиса IV.
      Официант прихватил плоть Херби своими щупальцами и тянул, пока не получился крохотный пальцеобразный отросток. Запихнув образовавшуюся ложноножку в склянку, он подождал, пока та не впитала всю жидкость.
      – Ну вот. Это должно подействовать. Через пару минут он протрезвеет.
      – Благодарю. Сколько с меня за дополнительное обслуживание?
      – Нисколько. Только за напитки.
      Нерт заплатил, и официант поспешно уплыл к буфетной стойке.
      Херби начал понемногу уплотняться и вскоре спросил:
      – Что стряслось? Нерт напомнил:
      – Я не выношу миттлебран. Нужно уходить.
      – Какой миттлебран?
      Нерт был на грани истерики. Он даже позеленел — точь-в-точь как здешние официанты. Стараясь держать себя в руках, он медленно произнес:
      – Я объясню снаружи. Пойдем. Пожалуйста!
      – Конечно, Нерт. Пойдем! — Херби направился к двери, нижняя часть его тела пошла пищеварительными волнами. Заметив это, Нерт подхватил его и поволок к выходу.
 
      Сам Нерт никогда не решился бы выбрать такую гостиницу. Она называлась «Отель Галактика» и могла удовлетворить даже самого высокопоставленного инопланетного гостя, приехавшего поразвлечься на Блестку. Отель возносился вверх более чем на сто этажей, окружавших внутренний дворик, над которым всегда сияло солнце — какая бы ни стояла погода на самом деле.
      Носильщик внес вещи в номер и застыл в дверях.
      – Что-то еще? — спросил Херби.
      – Надеюсь, «Галактика» придется вам по нраву, — произнесла машина. Голос ее был настроен на заискивание, которое вполне годилось для привыкших к подобострастию толстосумов, но Нерт сразу уловил фальшь.
      – Уверен в этом, — сказал Херби. — Благодарю.
      – Может, расширить окна? — машина не двинулась с места. Нерт прошептал:
      – Что ему нужно?
      – Чаевые, — Херби направился к своему жидкому ложу. — Заплати ему, ладно? Деньги в наружном кармашке моего чемодана.
      Он со вздохом наслаждения погрузился в бассейн с жидкой грязью, служивший ему постелью.
      – Сколько? — спросил Нерт, подсчитывая мелочь.
      – Думаю, две кредитки — и хватит с него.
      – Две кредитки!
      – Не подобрать ли мне для вас подходящий климат? Все, что желаете: от джунглей до ледников. Выбор атмосферы, включая метан, аммиак, кислородно-азотную…
      Нерт бросил деньги на поднос, венчающий носильщика. Тот булькнул и замер на середине предложения. Затем резко развернулся на сто восемьдесят градусов и покатил прочь со словами: — Благодарю… благодарю… — пока, наконец, дверь за ним не захлопнулась.
      – Можно, конечно, затребовать и живого коридорного, но это обойдется нам еще в двести кредиток, — сказал Херби.
      Нерт встревожился — ему показалось, что с тех пор, как они вышли из бара, голос приятеля звучал все слабее и слабее.
      Вслух он сказал:
      – Касательно денег… три дня пребывания здесь — и нам придется позаимствовать из фонда, который мы учредили для разведения гербисов.
      Херби начал таять и размягчаться, как после выпивки в баре. Он медленно расползался по окружности бассейна.
      – Херби?
      – М-м-м?
      – Я говорю, мы истратим все деньги.
      – Вот и славно.
      – Херби… Херби, послушай. Ты уверен, что вот эта огромная шишка у тебя на боку — обычное дело?
      – Все в порядке… — голос Херби упал до еле слышного шепота, затем внезапно вновь зазвучал почти в полную силу, — не тревожься, я в порядке. Ты пока пойди повеселись.
      – Но я не могу оставить тебя в таком состоянии…
      – Не просто можешь — должен. Мне необходимо побыть одному. А к твоему возвращению я буду совсем в норме.
      – Но эта шишка…
      – Пожалуйста, выйди!
      Какое-то время Нерт топтался на месте, пытаясь решить, как поступить.
      – Херби!
      Херби не ответил. Нерт ткнул в него клешней, и желатиноподобное туловище содрогнулось. Он удовлетворился тем, что Херби прекратил разжижаться, и, постояв еще немного, вышел.
      «Галактика» наряду с гравитационными шахтами была оборудована обычными лифтами, что сообщало ей оттенок милой старомодности. И пока Нерт неспешно спускался в лифте со сто тридцать третьего этажа, ему представилось достаточно времени на размышления. Вместе с ним в кабинке находился прозрачный герметичный контейнер, внутри которого расположилось нечто, напоминавшее неряшливо завязанный узел дико извивающейся пеньковой веревки, а также упитанная тер-ранская особь женского пола, которая, судя по ее виду, собиралась вот-вот упасть в обморок. На сто пятом этаже, затиснув остальных пассажиров в угол, в лифт ввалился крупный пурпурный дракоид. В этой чудной компании они проделали весь остальной путь.
      'Нерт вышел из лифта и оказался в сияющем хромом вестибюле, а затем в искусственном парке. Не прочти он брошюру, лежавшую у него на ночном столике, то принял бы парк за настоящий. Краски и запахи из самых разных уголков галактики поражали своим разнообразием. Наверху, на окруженном стенами небе, которое из голубого постепенно становилось сначала фиолетовым, а потом черным, начали проступать звезды. Нерт бродил по причудливо извивающимся дорожкам, хрустел гравием и размышлял о том, что недавно произошло в номере наверху.
      Херби велел Нерту хорошо повеселиться, но именно это у Нерта никак не получалось. Ему не давал покоя не только появившийся у Херби нарост, но и безразличие приятеля к их совместному фонду. Еще в тот вечер, когда Нерт спас Херби жизнь, они обсуждали, что станут делать, когда состарятся и не смогут больше путешествовать в космосе. Нерт рассказал Херби, что у себя на родине он интересовался разведением гербисов и что со временем собирается завести свою собственную ферму. Херби согласился: идея неплоха, но им надо сброситься, дабы стать равноправными компаньонами. Определенно, равнодушие Херби к их будущему связано с его здоровьем. Что за непонятное вздутие на боку? На корабле оно было меньше, но уже тогда заставляло Нерта тревожиться. Однако Херби это, кажется, не особо беспокоило. Может, для трамитодца отрастить такую штуку дело обычное, а может, у Херби просто меняется пол, и он надеется удивить Нерта своими новыми формами. Нерта эта идея позабавила. И чем больше он над ней размышлял, тем больше она ему нравилась. И чем больше она ему нравилась, тем больше ему хотелось последовать совету друга и хорошенько повеселиться где-нибудь в городе. Нерт решил, что, вернувшись, он постарается удивиться как следует.
      Он быстро пересек парк, отталкиваясь от земли задней ногой и подтягиваясь передними, и, оказавшись на улице, влился в мельтешащую толпу.
 
      На движущейся дорожке было не протолкнуться, и Нерт решил пройтись пешком. Кроме того, он понятия не имел, куда именно направляется, и, передвигаясь с большей скоростью, рисковал пропустить что-нибудь интересное. Увлекаемый толпой, он направился к Увеселительному центру.
      Здесь, практически не сходя с места, можно было найти все, что душе угодно: греспль для выпивки, альтринк для криблинга, партнера и даже миттлебран. Целая планета была отдана под самые разнообразные развлечения — в том числе и нетрадиционные. Законы тут проявляли вынужденную снисходительность, поскольку то, что одной расе казалось извращением, для другой было в порядке вещей, а для третьей — физически неосуществимо. Этот город слыл средоточием самых экстравагантных удовольствий. Нерт даже прищелкнул клешнями от волнения.
      Здания вокруг либо отливали всеми цветами радуги, либо глянцево чернели. Одно дополняло другое, и, как ни странно, черные громадины, отражающие переливы света, производили большее впечатление, чем их разноцветные соседи. Некоторые здания были даже выше, чем отель «Галактика», а самые низенкие — не больше собачьей конуры. Любопытствуя, что можно найти в таком крохотном помещении, Нерт сунулся было в одно из них, как вдруг его окружил внезапный вихрь и он очутился в центре крохотного циклона. Ветер усиливался, какие-то создания проносились мимо Нерта, который сквозь затянувшую глаза мигательную перепонку смутно различал пляшущие огни. Внезапно он ощутил, как в нем разрастается нерассуждающий, удушающий страх. Содрогаясь, он плашмя упал на землю. И вдруг вихрь стих — так же внезапно, как и поднялся.
      Кто-то сказал над самым его ухом:
      – У меня есть кое-что для тебя, приятель.
      Слова вылетали с бульканьем, точно говорящий находился под водой.
      Нерт поднялся, опираясь на клешни, словно на костыли, его мигательная перепонка медленно поднялась. Повернув голову, он увидел крохотное создание, покрытое, серо-зеленым пухом, — оно таращилось на Нерта черными фасеточными глазами и обвивало его руку гибким, длинным телом.
      – Что? — Нерт все еще не мог оправиться от приступа страха. — Вы кто такой?
      – Я Арвин, — существо сделало паузу, но, поскольку Нерт не отреагировал, продолжило: — Мортам.
      И захлопало крыльями-перепонками, словно это все объясняло.
      – Странное название для урагана. Что тебе нужно?
      – А ты не знаешь?
      – Откуда…
      – Ты кто, фараон?
      – Что?
      – Ну, полицейский? — Арвин повис в воздухе и осмотрелся.
      – Нет, я не коп. Что тебе угодно?
      Арвин проговорил прямо в слуховое отверстие Нерта — даже с двухфутового расстояния его уже нельзя было расслышать.
      – Квишинг, — коротко произнес он.
      – Спаси тебя Фруз!
      – Что-что?
      – Ты прочистил свой дыхательный орган, и я сказал: «Спаси тебя Фруз!»
      Мортам несколько раз облетел вокруг головы Нерта — его длинное тело волочилось за крыльями — и вновь устроился на руке Нерта.
      – Ни Фруз, ни дыхательные органы тут ни при чем. Ты что, никогда не слышал о квишинге?
      – Нет. — Нерт с силой тряхнул рукой и двинулся с места, надеясь намекнуть Арвину, что не интересуется этим квишингом, чем бы он ни оказался. Если мортам хотел всучить ему какой-нибудь товар, то выбрал неправильный подход. Нерт был родом с планеты, где сильные ветры срывали с джелловых деревьев острые, как бритва, лепестки цветов и мчали их по воздуху со смертоубийственной скоростью. Представители его расы приспособились приникать к земле и закрывать глаза при первом же порыве ветра. Обычно Нерт мог контролировать эту свою реакцию, но не тогда, когда ветер поднимался столь внезапно.
      Арвин сказал:
      – Как ты можешь отказываться, если даже не знаешь, о чем идет речь?
      Нерт прыгнул на транспортер рядом с витриной магазина.
      – Не знаю и знать не хочу, — бросил он и, не оглядываясь на мортама, стал смотреть на уплывающую назад панораму города.
      – Ты ведь прибыл сюда повеселиться, верно? Нерт, помедлив, согласился.
      – Ну так квишинг — именно то, что тебе нужно.
      Они миновали огромное здание, изукрашенное кляксами Роршаха, по фасаду которого скользила реклама, гласившая, что здесь подают самую экзотическую еду в галактике: «Отварной криб — наше фирменное блюдо». Нерт поспешно соскочил с транспортера и направился в ресторан. Он пристроился за длинной стойкой и обратился к официанту:
      – Один отварной криб, будьте любезны.
      Официант — шустрая пара отростков, на верхушках которых располагались глаза и крохотные пучки щуплец — сказал:
      – Да, сэр! — и потопал прочь на своих негнущихся многочисленных ножках.
      Нерт вытащил пухлый справочник из висящей на шее сумочки и обратился к предметному указателю.
      – Посмотрим, — пробормотал он, — квишинг… квишинг.
      – Там его нет, — изрек Арвин и, подняв крыло, принялся чистить зубастым клювом подмышку. Наконец Нерт воскликнул:
      – Вот! «Квишинг, наряду с распрыскиванием миттлебрана, один из немногих запрещенных на Блестке видов деятельности. Он представляет собой электронное выворачивание живых существ наизнанку при помощи четвертого измерения. Часто первоначальное превращение осуществляется бесплатно, но впоследствии оператор (обычно, но не всегда мортам) требует значительную сумму за возвращение клиента в первоначальный вид. Являясь серьезным потрясением для большей части разумных форм, для мортамов, которые при необходимости могут вернуться в первоначальный вид без помощи механических приспособлений, квишинг — всего лишь слабый стимулятор».
      Пока он читал, Арвин попытался смыться, но Нерт ухватил его за загривок и держал, несмотря на отчаянные попытки негодяя освободиться. Захлопнув книгу, Нерт медленно отложил ее.
      – И что мне с тобой делать? — спросил он мортама.
      – Отпустить меня. — Это прозвучало почти как вопрос.
      – Будь Херби здесь, уж он-то бы знал, как поступить.
      Полицейский — круглый волокнистый шар, похожий на перекати-поле с воткнутой в середку полицейской дубинкой, — вкатился в помещение. Нерт и Арвин — один нерешительно, другой испуганно — смотрели, как он пристроился за стойкой через два сиденья от них. Крылья Арвина слегка дрогнули, словно он собрался взлетать.
      – Проблемы? — прошелестел полицейский. Трудно было проследить за его взглядом. Возможно, он смотрел сразу во всех направлениях. Арвин поглядел на Нерта. Нерт отпустил его и сказал:
      – Нет. Все в порядке. Ведь так?
      – Да-да… — Арвин затрещал крыльями и прослезился от благодарности.
      – Рад слышать.
      Официант, постукивая по полу, приблизился к полицейскому. Они углубились в оживленное обсуждение чего-то под названием «критот». Наконец полицейский велел принести ему один, и официант удалился.
      Еще один официант остановился перед Нертом; огромная миска раскачивалась меж его отростками, словно птичье гнездо в ветвях дерева. Она была заполнена горячей фиолетовой жидкостью, окруженной белыми тестообразными кусочками. Внутри плавало нечто, похожее на уменьшенную копию Херби. Поверхность его была в крохотных черных крапинках, а пахло все вместе, словно неубранные вовремя отбросы. Нерт спросил:
      – Что это?
      – Отварной криб. Лучший в галактике. Нерт бросил на стойку несколько банкнот.
      – Ешьте его сами. Желаю успеха.
      Он вышел вместе с Арвином, по-прежнему обвивавшим его руку.
      Уже когда они очутились на улице, Арвин спросил:
      – Зачем ты это сделал?
      – Что именно? — Нерт неторопливо шагал по направлению к Увеселительному центру.
      – Сам знаешь. Ты мог заложить меня. Когда речь заходит о мортамах, фараоны готовы поверить практически чему угодно, особенно если в деле замешан квишинг.
      Он перелетел на другую руку Нерта.
      Тот сказал:
      – Ты не понял. Я злился вовсе не из-за квишинга. Это же твой бизнес. Меня вывел из себя ураган, который ты поднял.
      Арвин спрятал голову под крыло. Потом робко выглянул:
      – Я очень тебе обязан.
      Какое-то время они двигались в молчании. Нерт думал о Херби, который, дожидаясь его в номере отеля, пропустил это приключение. «Бедный Херби!» Беспокойство за друга вновь охватило его.
      – Эй, Арвин, — Нерт внезапно остановился. — Ты не знаешь, как найти хорошего доктора?
      – Доктор? А как же, я знаю одного доктора! Он нужен лично тебе?
      – Нет, моему другу Херби. Нерт описал состояние приятеля. Арвин произнес:
      – Звучит серьезно. Пошли, мы его прямо сейчас и отыщем.
      Он отцепился от руки Нерта и заскользил по улице, да так быстро, что Нерт потерял его из виду, пока тот, трепеща крыльями, не завис в воздухе.
      – Я не могу следовать за тобой на такой скорости. Почему бы тебе просто не рассказать мне, куда двигаться, а дальше я уж и сам справлюсь.
      – Бывал на Блестке прежде?
      – Нет.
      – Ну так мне лучше проводить тебя. Тут полно всяких типов, которые только, и ждут, чтобы околпачить новичка. — Он вновь угнездился на руке Нерта. — Порядок, теперь прямо.
      Арвин вел его от Увеселительного центра в лабиринт узких темных улочек, которые становились все уже и темнее. Они находились в той части города, куда Нерт ни за что не решился бы направиться в одиночку — да и с Арвином он тоже не чувствовал себя в безопасности.
      Изменились и городские запахи. Здесь пахло древностью: природными и синтетическими строительными материалами, из которых возводили здания в те времена, когда Блестка была еще колонией, боровшейся за независимость. Запах старости, смерти. И порой — миттлебрана; он прилетал и улетал с ночным ветром, терзая обонятельные нервы Нерта.
      – Здесь все такое заброшенное, — заметил он.
      – Это только кажется — чуть не из каждой дыры за нами сейчас наблюдает пара глаз или нечто, что служит глазами.
      Нерт нервно прищелкнул клешнями. Он надеялся, что они покажутся достаточно внушительными любому скрытому наблюдателю.
      – В таком месте я не стал бы искать доктора, — заметил он, — во всяком случае, доктора, которому можно доверять. Арвин сказал:
      – На доктора Биллингсли вполне можно положиться. Он мой личный друг.
      Нерт раздумывал, не спросить ли Арвина, помогает ли ему доктор Биллингсли в квишинге, но решил не затевать склоку здесь, на чужой территории.
      Вдруг Арвин сказал:
      – Остановись.
      Он отцепился от руки Нерта и вспорхнул вверх.
      Они стояли перед темным, узким проемом со ступеньками, ведущими вниз, во мрак. По обе стороны от подворотни жалкие плакаты рекламировали давно вышедшие из употребления товары. Они были изукрашены рисунками и непонятными фразами, которые, как полагал Нерт, по местным меркам бросали вызов приличиям, но для чужеземца ничего не значили. И отовсюду несло миттлебраном — запах его, слабый, но постоянный, смешивался с вонью распада, которую испускали здания, тела и души.
      – Здесь? Да что он вообще за доктор?
      – Я лично за него ручаюсь. Вниз по ступенькам — и сразу направо. Над дверью — бело-голубой фонарик.
      Нерт, изо всех сил выпучив глаза, уставился во тьму.
      – Ты точно уверен? — только и сказал он.
      Но в ответ услышал лишь шорохи и возню местного сброда.
      – Арвин?
      Никто не ответил. Нерт обернулся — улица была пуста.
      Тени вокруг выглядели еще более зловещими, чем прежде. «Может, доктор Биллингсли и впрямь окажется не так уж плох», — успокаивал себя Нерт. Ничего не оставалось, как отправиться на его поиски.
      Нерт осторожно начал спускаться по ступенькам, переставляя по очереди три свои ноги. Тьма облепила его, словно удушливое покрывало: ни ветерка, ни дуновения… Оглянувшись, он увидел вверху блестящую от ночной росы мостовую. По сравнению с ожидавшей его внизу неизвестностью улица выглядела почти дружелюбно.
      Когда он, спустя несколько мгновений, оказался внизу, у подножия лестницы, глаза его успели привыкнуть к темноте. Стены были сложены из синтетических кирпичей, скрепленных чем-то, здорово смахивавшим на местную грязь, хотя при этом скудном освещении наверняка определить было трудно. Вскоре он различил два огонька — один голубой, другой белый.
      Нерт постучал в дверь. Элегантная табличка красного дерева гласила: АРТУР БИЛЛИНГСЛИ, ДОКТОР МЕДИЦИНЫ. Краска на двери потускнела, и Нерт с трудом различал выгоревшее цветное изображение терранской особи женского пола — художник был явно склонен к оптимистическому гиперреализму.
      Еще миг спустя крохотная панель скользнула в сторону, и на Нер-та уставилась пара мутных глаз. Их владелец спросил:
      – Что вам угодно? и
      – Мне нужен доктор Биллингсли. Мне сказали…
      – Кто прислал вас?
      – Арвин. Мортам.
      – Приходите утром. — Панель захлопнулась с грохотом, эхом отразившимся от стен, словно там, за дверью, стояла целая сотня человек, а не один-единственный.
      Нерт забарабанил в дверь и, когда та вновь приоткрылась, бросил в образовавшуюся щель банкноту в десять кредиток. Пара глаз исчезла, и в отверстии стало темно. Нерт слышал, как существо за дверью шуршало чем-то и неразборчиво бормотало. Нерт прокричал в отверстие: «Это срочно», — и тысячи Нертов откликнулись эхом, поддерживая его.
      – Черт бы побрал всю эту срочность, — донеслось из отверстия. Панель опять с грохотом захлопнулась, и Нерт уже собрался вновь барабанить в дверь, когда услышал скрип отодвигаемых засовов, лязг отпираемых замков и тихое завывание умирающего индивидуального силового щита. Дверь отворилась; Нерт, перешагнув порог, оказался в просторной темной прихожей. Свет, лившийся из задней комнаты, заставлял тонкие ножки невидимых столов и стульев отбрасывать длинные тени. Шаркая, терранец направился по проходу меж рядами мебели в ярко освещенный кабинет. Нерт последовал за ним.
      В центре располагались сдвинутые вместе конторка и длинный деревянный стол. Мощная волна миттлебрана омыла обонятельные рецепторы Нерта и отхлынула, оставив перевозбуждение и пустоту в голове. У одной из стен находился застекленный шкаф, который доктор как раз запирал тонким металлическим ключом. Несколько световых панелей не работало, отчего потолок напоминал шахматную доску.
      Человек устало поплелся к письменному столу, сопя, опустился в кресло и положил ноги на стол. Какое-то время он удивленно разглядывал гостя.
      – Так ты приятель Арвина? — наконец спросил он. Это звучало, скорее, как утверждение, но Нерт ответил:
      – Вообще-то я встретил его только нынче вечером. Он сказал, что вы, возможно, сумеете помочь моему другу.
      – Добрый старый Арвин, — пробормотал незнакомец.
      – Так вы поможете? — Нерт нетерпеливо зашагал по комнате. Миттлебран уже начал оказывать свое действие, и он надеялся, что доктор не будет медлить с решением.
      – Это может оказаться чем-то серьезным, — после тягостного молчания промолвил доктор. — Полагаю, нам лучше взглянуть на больного.
      Нерт на заплетающихся ногах заторопился к выходу, проговорив на ходу:
      – Отлично. Пошли.
      – Визит обойдется вам в двадцать пять кредиток. Платить вперед. Нерт поспешно запустил клешни в сумку, извлек из нее банкноту в двадцать пять кредиток и протянул Биллингсли. Тот принял ее и запер в ящик письменного стола.
      – С вами все в порядке? — спросил он.
      – Я в норме, — Нерт вновь подбежал к двери. — Не будем медлить.
      Доктор Биллингсли вел Нерта темным лабиринтом улиц с той же
      небрежной легкостью, что и Арвин. Они свернули за угол, и, к своему удивлению, Нерт обнаружил, что отель «Галактика» находится меньше чем в квартале от них.
      – Как это нам удалось добраться столь быстро? — спросил он.
      – Просто срезали угол.
      – Я думал, Арвин знает город. Доктор Биллингсли ответил:
      – Он знает его не так уж плохо, но для настоящего лоцмана одного инстинкта недостаточно. Чтобы изучить все досконально, нужно еще и уметь соображать.
      Они шли, протискиваясь сквозь толпу, хотя сейчас, ранним утром, народу было меньше, чем вечером, когда Нерт покинул отель. Нерт с доктором вошли в здание и очутились в голубом, отделанном хромом вестибюле. Самые разнообразные создания, разодетые по последней моде — складчатый мох Для ящериц с Анкешлосса II, просторные пластиковые пузыри для низеньких, приземистых существ со Сликса, сотни моделей самых разнообразных цветов, тканей, кож — все это клубящееся мерцающее сборище надменно уставилось на дроши и терранца, чьи одежды ухитрились не соответствовать ни одной моде. Нерт и доктор пересекли холл и вошли в скоростной лифт.
      Воздух загудел, овевая их на подъеме, так что Нерт еле сдержал вопль ужаса.
      Гравитационный поток начал стихать и замер на сто тридцать третьем этаже. Они вышли из кабины — обитый плюшем вестибюль был совершенно пуст. Нерт спросил:
      – Вы хотите сказать, что Арвин руководствуется во всем лишь инстинктом?
      Доктор кивнул.
      Они очутились у комнаты, где Нерт оставил Херби. Нерт указал:
      – Сюда.
      Он сунул клешню в узкую прорезь рядом с дверью, чтобы замок просканировал ее. Когда зажегся зеленый свет, Нерт нажал на кнопку «открыто».
      Доктор Биллингсли проследовал в номер за Нертом и чуть не врезался в него. Они потрясенно застыли. Сначала Нерт даже не понял, в чем дело, но потом сообразил — странное создание, с виду немного напоминавшее Херби, но значительно более светлое, с блестящей упругой кожей, под которой перекатывалась цитоплазма, плавало в бассейне, запустив вздутую псевдоподию в то, что осталось от самого Херби. На их глазах разбухшая тварь закончила всасывать тело бедняги, втянула псевдоподию и неподвижно замерла в центре бассейна, точно зловещий черпак из мутного стекла.
      Нерт с воплем кинулся к ней, но, подбежав, отпрянул, почувствовав внезапный приступ тошноты; мышцы жгло, точно, огнем. Шатаясь, Нерт попятился, но когда он оказался рядом с доктором Биллигсли, боль отпустила.
      – Что это? — хрипло прошептал доктор.
      – Оно убило Херби, — всхлипнул Нерт, — я знал, что если я его оставлю, случится что-то ужасное. Оно сожрало Херби! — Последнее слово он надсадно выкрикнул — так всегда кричали его сородичи, очутившись в безнадежной ситуации. Нерт вновь кинулся к бассейну, окунул клешни в жижу и тут же, раздираемый болью изнутри, скорчился в агонии.
      – Помогите!
      – Я… — доктор Биллингсли даже не пошевелился.
      – Помогите же, черт вас дери!
      Доктор подскочил к нему и оттащил к двери, в свою очередь, согнувшись пополам. Они, задыхаясь, лежали на полу — доктор Биллингсли судорожно хватал воздух ртом, а дыхательные щели на груди Нерта трепетали в сумасшедшем ритме.
      – Что это было? — спросил Биллингсли.
      – Один Фруз знает. Доктор-то вы. — Нерт вновь подполз к бассейну, и вновь оказавшись в зоне действия убийцы Херби, замер и уставился на него, раскачиваясь взад-вперед.
      – Как же я осмотрю это, если оно меня не подпускает?
      – Поздно! — воскликнул Нерт. — Неужто вы не поняли? Херби мертв! Херби… — глаза Нерта втягивались, пока не стали похожи на два глубоких блюдца. Он добавил уже спокойнее: — Спасибо, что согласились прийти. Деньги можете оставить себе. Простите за беспокойство. — Он по-прежнему не отводил взгляда от твари в бассейне.
      Доктор Биллингсли был уже у двери, когда Нерт обернулся к нему:
      – И пожалуйста, не сообщайте ничего полиции. Доктор обернулся.
      – Почему?
      – Херби.. — Нерт сглотнул, — Херби говорил, что порой полицейский, привыкший иметь дело с богатыми пройдохами, может придраться к несчастному путешественнику просто так, ради забавы. Но даже если меня ни в чем не обвинят, то все равно потребуют, чтобы я остался тут до выяснения обстоятельств. Я же хочу убраться как можно скорее. К тому же я сам позабочусь обо всем. По-своему.
      Доктор задумчиво произнес:
      – Некоторые существа не подлежат преследованию за убийство, но даже в этом случае в полицию сообщить необходимо. — Он выбрал диванчик поудобнее и сел, небрежно скрестив ноги. — Сокрытие преступления может доставить множество неприятностей. В особенности врачу.
      – Тварь не сможет держать оборону вечно. А когда она выдохнется, я буду сидеть здесь, ловя момент. Если вы доложите полиции, копы испортят мне все дело.
      – Вообще-то есть один способ…
      Нерт обернулся и уставился на доктора.
      – Какой?
      – Возможно, за незначительную дополнительную сумму я соглашусь держать все при себе.
      Нерт помедлил, прежде чем заговорить.
      – Сколько?
      – Ровно тысячу кредиток.
      Нерт задумался. Тысяча кредиток — почти все деньги, что он отложил на ферму гербисов. Но священная месть убийце Херби стоила того.
      Он отсчитал тысячу кредиток и отложил жалкую тощую пачку, которая у него осталась.
      – Вот ваши деньги, — сказал Нерт.
      Доктор Биллингсли поспешно взял банкноты.
      – Отлично, — пробормотал он, — фараоны ничего не узнают.
      Нерт сел на некотором расстоянии от бассейна и уставился на неподвижную тварь. Доктор быстро проговорил:
      – Ну что ж, мне пора. Меня ждут другие пациенты.
      Нерт не ответил.
      Входная дверь скользнула в сторону и тут же вновь тихо закрылась.
      Нерт почувствовал, что провел без сна непривычно долгое время. Силуэт чудовища расплылся, и Нерту пришлось сделать усилие, чтобы вновь вернуть ему четкие очертания. Он поймал себя на том, что разглядывает чудовище со странной беспристрастностью.
      Невзирая на все усилия, Нерт в конце концов задремал. Ему снилось, что он пьет глово третьего уровня, но никакого удовольствия при этом не ощущает, потому что по вкусу пойло напоминало миттлебран. Он хотел спросить Херби, в чем дело, но не мог, потому что оказался в одиночестве на уходящей в бесконечность темной улице. Налетел ураган, и под шепот «квиш… квиш…» Нерт полез по металлической лестнице, чтобы спрятаться от стихии. Но перекладины были ржавыми, он упал и летел целую вечность, пока не приземлился — квиш! — на пахнущее отварным крибом распластанное создание с тугой прозрачной кожей, от одного прикосновения к которой ему делалось дурно. Доктор Биллингсли осыпал его банкнотами, непрерывно зудя: «Теперь ему лучше? Теперь ему лучше?».
      Нерт набросился на доктора, но клешня прошила его лицо насквозь. Он вновь упал на монстра и… проснулся.
      Три ноги Нерта раскинулись по сторонам, точно спицы в колесе. Тварь не шевелилась. Нерт заставил себя подняться и подойти к ней. Либо сон сыграл свою благотворную роль, либо напряжение поля упало, поскольку он приблизился на расстояние вытянутой руки, ощущая лишь легкий дискомфорт.
      Тварь в бассейне заворчала, и Нерт отступил на несколько шагов.
      – Нерт, — голос был слишком низким, но без сомнения принадлежал Херби.
      – Херби, это ты?
      Тварь заговорила, надолго замолкая после каждого слова, словно это стоило ей больших усилий.
      – А кто же еще?
      Нерт обнаружил, что может подойти к существу сколь угодно близко не ощущая боли. Он сказал:
      – А я думал, ты мертв.
      – Ошибка вышла. Что происходит?
      Нерт рассказал ему обо всех событиях этой злополучной ночи. Херби молвил:
      – Ты хочешь сказать, что отдал этой клистирной трубке тысячу кредиток?
      – Тютелька в тютельку, — грустно подтвердил Нерт.
      По мере того как Херби прерывал рассказ Нерта вопросами и комментариями, голос его креп. Теперь Нерт был уверен, что перед ним не кто иной, как его друг.
      Какое-то время они сидели молча; Нерт все сильнее жалел себя. Вдруг он воскликнул:
      – Тысяча кредиток вылетела в трубу!
      – Может, и нет.
      – Что?
      – Просто думаю вслух.
      – А…
      Они вновь замолчали. Лишь слышалось, как пузырьки, вырываясь из-под тела Херби, лопаются на поверхности. Наконец Нерт сказал:
      – Великий Фруз! Из-за этих чертовых денег я даже не спросил, что с тобой стряслось. Так что же случилось, приятель?
      – А я все думал, когда ты поинтересуешься моей скромной персоной. Помнишь тот вырост у меня на боку, из-за которого ты так беспокоился?
      – Разумеется.
      – Ну, так это я и есть.
      Нерт встал с диванчика и по очереди помахал всеми тремя ногами. Иногда это помогало ему прийти в себя. Наконец он вымолвил:
      – Я все-таки не совсем понимаю…
      – Этот нарост, эта бульба была ребенком. Мы, трамидонцы, отращиваем детишек, от одного до шести — в зависимости от того, насколько благоприятно окружение, — и когда они вырастают, то вылупляются и пожирают родителя.
      – Но тогда ты на самом деле не Херби.
      – Все-таки это я. Во всяком случае, я ничем не отличаюсь от папаши. Дети наследуют всю память родителей — тогда как родители возвращаются в первичный бульон. Разумеется, воспоминания постепенно слабеют — примерно через четыре поколения, благодарение Фрузу. У нас и так сложностей хватает.
      – Так значит, все, что мы с доктором Биллингсли тут видели, было в порядке вещей?
      – Верно.
      – И та боль, что мы чувствовали, просто помогала защитить новорожденного… э-э, тебя?
      – Верно. Я ведь немножко телепат, а в этом новом теле мои свойства усилились. Ты не волнуйся насчет болевого поля. Теперь, когда я пришел в себя, то могу его контролировать.
      Нерт вновь уселся на диванчике. Он сказал:
      – Почему ты не рассказал мне этого раньше, прежде чем я выбросил на ветер тысячу кредиток?
      – Я готовил сюрприз.
      – Поздравляю, он удался!
      – Я не ожидал, что ты так быстро вернешься. Мне известно, как вы, дроши, бурно занимаетесь сексом. Целых четыре пола, великий Фруз!
      Нерт застенчиво посинел.
      – Потом, — продолжал Херби, — я не ожидал, что ты притащишь сюда врача.
      – Что же нам теперь делать? — спросил Нерт. Херби завибрировал, так что по поверхности бассейна разошлись мелкие концентрические круги. Он сказал:
      – Нам нужно сделать одну вещь.
      –Да?
      – Вернуть наши деньги.
      Нерт с сомнением посмотрел на друга.
      – А как скоро ты сможешь двигаться? — спросил он.
      – Я могу двигаться уже сейчас, но, конечно, безопаснее будет провести еще один день в бассейне. И не считай, что деньги потеряны. Да, Херби изменился, но ум-то у него остался прежним.
      – Давай не будем про ум…
      – Нет, будем! У меня как раз возникла одна идея. Я хочу поразмыслить немного и охотно остался бы наедине.
      Нерт сгреб остаток денег и спустился в ресторан. Он заглушил воспоминания об отварном крибе при помощи блюд своей родины: фригул в груммусе и прошминглы на десерт. Еда обошлась в кругленькую сумму.
      Когда он возвратился в номер, Херби созрел:
      – Я знаю, что делать, — объявил он и углубился в подробности своего плана.
      Нерт согласился, что план интересный, но спросил, так ли уж это необходимо.
      – Что ты имеешь в виду?
      – Нам ведь известно, — возразил Нерт, — что доктор Биллингсли употребляет миттлебран. Зачем тратить столько сил на доказательство очевидного?
      – Запомни: нам ничего доподлинно не известно. Может, это кто-то из его пациентов. Ты же знаешь, как быстро одежда впитывает запахи и как трудно потом от них избавиться. К тому же наркоторговца необходимо схватить за руку.
      Херби отправил Нерта в космопорт, чтобы раздобыть два билета на ближайший рейс, желательно ночной, а сам остался в номере, чтобы еще немного поразмыслить.
 
      Наступил вечер. Заходящее солнце обрисовывало чернеющие силуэты башен и шпилей города. Друзья сошли с транспортера и углубились в Старый город, следуя по маршруту, который Херби телепатически извлек из памяти Нерта. Впрочем, самого Нерта никто бы сейчас не узнал.
      Друзья понимали, что, если Биллингсли узнает своего недавнего посетителя, то тут же заподозрит неладное. А потому Херби повесил на шею приятелю камеру и закутал его в гостиничное одеяло. По словам Херби, Нерт сейчас походил на уроженца Фомальгаута VII.
      Херби спустился по ступенькам, за которыми тянулся длинный ряд дверей, и очутился у ржавой металлической лестницы. Нерт увидел ее сквозь щелочку, которую Херби оставил в одеяле. Мир предстал перед ним оправленным в пушистую рамку. Желтый свет заходящего солнца сглаживал неровности стен, делая их слишком вещественными, слишком хорошо очерченными, чтобы быть настоящими. Металлические ступени лестницы отливали золотом. Даже стоя внизу, у подножия лестницы, они могли разглядеть намалеванную на докторской двери терранскую самку с гипертрофированными формами, горделиво озирающую город. Бело-голубой огонек в лучах солнца выглядел бледным и призрачным.
      – Вон там, наверху, — сказал Нерт, — дверь доктора.
      – А я зайду сюда, этажом ниже. — Херби двинулся вперед и внимательно оглядел старую деревянную дверь, утопленную в кирпичной стене.
      Последний раз дверь циклевали давным-давно, и теперь она служила прибежищем крохотных насекомых и была сплошь изукрашена их слюдяными гнездами. На панели виднелся знак: «Не приближаться. Прохода нет». Он выцвел гораздо сильнее, чем нарисованная женщина наверху, на двери доктора.
      Нерт спросил:
      – Как же ты попадешь внутрь?
      – Полагаю, мы можем просверлить дырку. — Херби вытащил из сумки тусклый металлический конус и наставил его на дверь. Конус был гладким, но на острие его виднелись мелкие концентрические бороздки. Херби ввел щупальце внутрь машинки, и часть его тела выдвинулась, образовав выступ для дополнительного упора.
      – А как же запретительный знак?
      – Судя по его состоянию, — отозвался Херби, — тем, кто его повесил, давно наплевать, что произойдет с этим зданием.
      Раздался низкий свист, то и дело опускающийся ниже слухового барьера, и по двери прокатилась дрожь. Внезапно в ней образовалась аккуратная круглая дырка.
      Херби отложил дрель, и они заглянули внутрь. Заходящее солнце заставляло угловатые предметы внутри отбрасывать длинные тени, перечеркивавшие комнату. По потолку, спускаясь на стены, тянулись трубы. Все было покрыто пылью.
      – Прачечная, — заметил Херби.
      Нерт кивнул, и они отодвинулись от отверстия.
      – Не забудь, — сказал Херби, — когда ты окажешься с ним один на один, топни по полу три раза. Это будет условным сигналом.
      – Ладно. А ты уверен, что можешь контролировать это свое болевое поле?
      – Абсолютно. Не волнуйся. Удачи. — Херби расслабился и просочился в прачечную через отверстие. Нерт отозвался:
      – Удачи, — и затопал по ступенькам, нервно щелкая клешнями.
      Оказавшись на верхней площадке, он поглядел вниз, на проулок — совершенно пустой, как в тот, первый раз — и на раскинувшийся внизу город, сияющий, точно озеро в свете заходящего солнца. Он подивился, почему ни разу не встретил в этом проулке ни души. А может, здесь никто и не живет? С этими мыслями Нерт шагнул во владения фигуристой дамы.
      В полумраке глаза его вылезли из орбит. В просторной квадратной приемной висели красные бархатные портьеры с выгоревшей желтой бахромой и было полным-полно старомодной деревянной мебели, которая выглядела так, словно ее сколачивали в расчете только лишь на человеческую расу.
      В приемной ожидали три существа, и мебель явно не была приспособлена для них. Пурпурный дракоид лежал на полу, точно небольшой холм, и, видимо, дремал. Хрупкое создание с множеством ног корчилось, безуспешно пытаясь примоститься в кресле. Иногда из этой извивающейся массы вырастал глаз на стебельке, мигал и вновь исчезал среди многочисленных ножек.
      Третье существо походило на голубой конус — Нерт подозревал, что оно было уроженцем Фомальгаута VII. Нерт устроился в самом затемненном углу, как можно дальше от «земляка».
      На протяжении долгого времени единственный звук исходил лишь от существа, которое никак не могло примоститься в кресле. Ворочаясь, оно неизменно взвизгивало. Мощно пахло антисептиком из докторского кабинета, и этот запах перекрывал все остальные.
      Нерт озирал комнату. Из-за сумрака, запаха амбулатории и непрекращающегося визга он чувствовал себя загнанным в ловушку. Может, спуститься вниз и сказать Херби, что он решил плюнуть на эту тысячу кредиток?
      Создание, ерзавшее в кресле, попыталось завести с ним разговор, но Нерт промолчал. Когда он не ответил во второй раз, существо, отрекомендовавшееся Кавендишем, отвязалось, предоставив Нерта своим мыслям.
      Вскоре дверь в торце приемной отворилась, и из нее выкатилось бочкообразное существо, за которым следовал доктор Биллингсли. Провожая взглядом пациента, он напутствовал его:
      – Ограничьте на время потребление этилена, и, думаю, все будет в порядке.
      Из бочки вдруг проросли две руки и отворили дверь. Миг спустя Нерт услышал, как создание с грохотом ударяется о ступени.
      – Следующий!
      – Это я, док! — сказал Кавендиш, сегмент за сегментом выбираясь из кресла. Он скользил по полу, одновременно жалуясь на потерю окраски и волокнистые разрастания у основания щупалец. Доктор кивал, а Кавендиш продолжал сетовать, пока дверь в кабинет не захлопнулась за ними.
      Белая простыня, до того неподвижно висевшая на спинке стула, неожиданно взлетела в воздух и, опустившись, пристроилась в только что покинутом Кавендишем кресле. Какой-то момент она трепетала, потом замерла. Нерт прежде думал, что это; часть обстановки, но теперь, вблизи, стало ясно, что пятнышки, которые он поначалу принял за дырки в материи, на самом деле были глазами.
      Дожидаясь своей очереди, Нерт разглядывал предполагаемого выходца с Фомальгаута. С того момента, как Нерт вошел, тот ни разу не пошевелился. Надеясь услышать голос существа, Нерт спросил:
      – Как дела на родине?
      Последовало длительное молчание. Нерт подумал, что существо либо не обратило на него внимания, либо вовсе не расслышало, но наконец оно произнесло:
      – Горбаш в цвету. Все местные уже транслировались. Лето наступает, кликсы поют…
      Голос его едва отличался от модулированного ворчания — Нерт без труда смог бы подражать ему. Он произнес:
      – Рад это слышать.
      И с облегчением расслабился, поняв, что существо не намерено продолжать беседу.
      Вскоре многоногое создание начало просачиваться в дверной проем. Оно двигалось с трудом, обмотанное белым пластырем. Задержавшись у входной двери и приглушённо бросив: «Спасибо, док!», — оно удалилось.
      Биллингсли подошел к спящему дракоиду и ткнул его в бок, отчего чешуя существа звякнула. Дракоид зевнул, потянулся и огляделся из-под прикрытых век. Потягиваясь, он опрокинул массивный стул и чуть не разбил лампу. Нерт успел отскочить, прежде чем острие хвоста просвистело мимо его глаз.
      Дракоид протиснулся в дверь кабинета^ и чешуя прорезала в дверном проеме глубокие борозды.
      Затем настал черед «простыни», а потом и фомальгаутца.
      Нерт вздохнул с некоторым облегчением.
      Когда «голубой конус» выйдет, он наконец сможет побеседовать с доктором Биллингсли один на один.
      В наступившей тишине Нерт слышал, как фомальгаутец за дверью излагает историю своей болезни, а доктор Биллингсли задает многочисленные вопросы или пускается в объяснения. Нерт отворил наружную дверь и взглянул на город. Солнце зашло, но небо искрилось огнями рекламы. Прожектора на крышах высотных зданий вычерчивали на низких облаках приглашения попробовать экзотические блюда, испытать потрясающие ощущения, повеселиться. Легкий прохладный бриз омыл его обонятельные нервы, изгнав запах антисептика, и донес разнообразные ароматы и чуть слышный шум, производимый множеством существ, веселящихся где-то вдалеке. Он вспомнил о Херби, томящемся в пыльном мраке заброшенной прачечной, и задумался, сможет ли тот контролировать болевые волны.
      Дверь во внутреннюю комнату отворилась, Нерт вернулся назад — в угнетающий полумрак, наполненный запахом амбулатории.
      В приемной вновь появился «голубой конус»:
      – Ну, и как вы сейчас себя чувствуете? — спросил «земляка» Нерт. Фомальгаутец плюхнулся в кресло и ответил:
      – Еще не знаю. Доктор проводит кое-какие анализы. Доктор Биллйнгсли выглянул из кабинета и бросил Нерту:
      – Заходите. Тот спросил;
      – Разве вы не собираетесь сначала отпустить предыдущего пациента?
      – Нет, я должен дождаться результатов исследования. Пока у меня есть время, я могу заняться вами.
      Неуверенно топая в кабинет, Нерт надеялся, что дело не столь безнадежно. Он закрыл дверь и оказался лицом к лицу с сидящим за письменным столом доктором Биллйнгсли. Слабый запах миттлебрана вонзился в него миллионом крохотных иголок, и он непроизвольно сжал клешни. Они даже затрещали.
      – Что это?
      – Ничего… О, как раз из-за этого я и решил к вам обратиться. — Он трижды топнул. — Видите? — сказал он, внимательно наблюдая за доктором. — Ни с того ни с сего мой второй левый желудок начинает издавать вот такие звуки…
      Нерт замер. Глаза доктора расширились, и он в ужасе схватился за живот. Он кряхтел, из глаз катились слезы. Согнувшись, врач кинулся к шкафу с лекарствами и начал тыкать ключом в замок. Он был в таком состоянии, что не замечал ничего вокруг, кроме своей собственной боли.
      Нерт вытащил камеру из-под простыни и начал снимать доктора. Тот рылся на полке, уставленной колбами, бутылочками, упаковками таблеток, и наконец, достав маленькую коробочку с белым порошком, принялся растирать его по лицу. Он кашлял, переводил дыхание, вновь втирал порошок. Постепенно доктор выпрямился. И впервые заметил камеру Нерта.
      – Что вы делаете?
      Нерт под одеялом сменил окраску на бледно-синюю. Он щелкнул клешнями и закружился по комнате, точно дервиш, стараясь сбросить избыток нервной энергии, которую сообщал ему миттлебран. Когда он заговорил, его голос дрожал.
      – Съемку, приятель. Доктора Биллйнгсли, принимающего миттлебран.
      – Кто вы?
      – Нерт, дроши. Помните? Позавчера вечером, отель «Галактика». Предлагаю вам купить пленку. За тысячу кредиток.
      – Ясно, — Биллйнгсли небрежно обошел письменный стол — за ним стояла смотровая кушетка. — Небольшой шантаж, а?
      Доктор положил ладони на стол и внезапно поднял их — в руках он держал пистолет.
      – А теперь, — произнес эскулап, — положи камеру на стол и убирайся отсюда.
      Нерт взвился и вновь трижды топнул ногой.
      Лицо доктора Биллйнгсли сморщилось, точно высохшее на солнце яблоко, он застонал и выронил пистолет.
      – Быстро! — прокричал Нерт. — Тысячу кредиток!
      Доктор проковылял к конторке, открыл нижний ящик и извлек металлическую коробку. С трудом удерживаясь на ногах, отсчитал нужную сумму и бросил пачку на стол.
      Нерт вынул кассету из камеры и, положив ее перед доктором, забрал деньги. По комнате плясали яркие вспышки — первый признак миттлебранового шока. Если он начнет слышать звук колоколов, ему и впрямь понадобится медицинская помощь.
      – Пока, — бросил он второпях и пулей вылетел из комнаты.
      Трехногой трусцой, характерной для дроши, он пронесся через приемную, швырнул пустую камеру фомальгаутцу, отворил дверь и выбежал на ржавую лестницу.
      Фомальгаутец, было, рванул за ним с криками: «Погоди! Зачем мне эта штука?», но взвизгнул\·т удивления, когда доктор Биллйнгсли ухватил его сзади и втащил обратно в приемную.
      Приблизившись к отверстию в старой деревянной двери, Нерт прокричал:
      – Выходи! Ему не потребуется много времени, чтобы сообразить, что он не того схватил.
      Нерт направился к подворотне и начал подниматься по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Херби катился за ним, точно мягкое живое колесо.
      Они пересекли улицу и спрятались в тени гротескной скульптуры на старом портике, а доктор Биллйнгсли пронесся мимо, преследуемый фомальгаутцем, который все еще размахивал камерой и орал что-то насчет анализов.
      Когда они скрылись, Нерт и Херби вышли из тени и поглядели на пустую улицу. Херби сказал:
      – Он больше убивается из-за того, что его одурачил новичок, чем из-за потери тысячи кредиток. Кстати, ты взял деньги?
      – А как же. — Он пошуршал пачкой банкнот.
      – Если мы собираемся улетать, нам нужно поторопиться.
      Приятели направились к ближайшему транспортеру. Запах миттлебрана почти улетучился, и Нерту становилось лучше с каждым шагом. Он приостановился:
      – Херби!
      – Что такое?
      – Тебе вовсе ни к чему коротать последние дни в тишине и покое на ферме гербисов — или в любом другом месте, верно? Помолчав, Херби спросил:
      – Что ты имеешь в виду?
      – Я имею в виду, что ты просто будешь переходить в своих собственных детей из поколения в поколение. Верно?
      Улицы заливал свет реклам, а здания уже не выглядели столь враждебно.
      – Это так, — согласился Херби.
      – Так зачем тебе наблюдать, как я старюсь на этой самой ферме, если ты никогда не состаришься?
      – Ну, может, мне надоест скитаться по космосу и я захочу заняться чем-нибудь еще. Гораздо приятнее, когда рядом с тобой друг.
      В молчании они протиснулись сквозь толпу у транспортера. Наконец, Нерт проговорил:
      – Если мы друзья, в следующий раз, когда ты задумаешь нечто вроде этого превращения в свое собственное потомство, пожалуйста, постарайся обойтись без сюрпризов.
      Херби расхохотался.
      – Если ты думаешь, что я такой уж необычный, то видел бы ты, как производят потомство терранцы.
      – Как?
      Херби рассказал ему.
      – Не верю.
      – Разрази меня Фруз!
      Они представили доктора Биллингсли за этим занятием и почти всю дорогу до космопорта хохотали.
 
       Перевела с английского
       Мария ГАЛИНА