Створки дверей сомкнулись за ней с шипящим звуком, но Весли и Шубункин все еще смотрели на дверь с таким видом, словно она вот-вот должна была открыться вновь.
– На моей планете, – сказал Шубункин, когда кто-то говорит: "Может быть, вы и правы", – это означает именно то, что он имеет в виду. Но мне кажется, что твоя мама хотела сказать что-то другое.
– Может быть, ты и прав, – сказал Весли и тут же пожалел об этом, торопливо продолжив:
– Я хочу задать вам вопрос.
– Задавай.
Весли вздохнул.
– Мне хотелось бы попробовать свои дипломатические способности в работе с какими-то чужаками.
Весли решил не распространяться о мучивших его сомнениях по поводу своих командирских способностей. По крайней мере, перед лейтенантом. Шубункин уточнил:
– Под чужеземцами ты имеешь в виду не людей?
– Конечно. – Только теперь Весли понял, почему большинство командиров испытывали определенные трудности в общении с лейтенантом Шубункиным. Даже консул Трой, которая могла найти общий язык с кем угодно, находила его немного чопорным. Парень всегда показывал свой норов.
Весли опять глубоко вздохнул и сказал:
– Да, сэр, я не имею в виду людей.
– В компьютере "Энтерпрайза" ты найдешь детальное описание любой схватки между различными расами. Думаю, используя эти описания, компьютер найдет что-то стоящее и для тебя.
– Возможно, сэр, но мне хотелось бы что-то не совсем обычное.
Шубункин кивнул и уточнил:
– Ты больше интересуешься непредсказуемыми чужаками?
– Абсолютно верно.
Шубункин почесал подбородок и добавил:
– Может быть, тебе воспользоваться шкалой Бодер?
– Шкалой Бодер?
– Да. Это комплексная система социального, эмоционального и интеллектуального значения. Там можно найти шесть разных видов сознания, а также честь, мужество, милосердие, свирепость, жестокость, высокомерие, умственные и физические реакции. Сотни вариантов. Я знаю, что Бодер изобрела субстанцию, имеющую отношение к чувству юмора. Это совершенно необходимый инструмент для приведения в единое целое различий и сходств рас.
Весли, обдумывая сказанное, глядел на лейтенанта, затем задумчиво произнес:
– Там нужно нечто большее, чем просто корпение над уймой примеров.
– Конечно. Первоначальный выбор определяет в какой-то мере то, что должно следовать за ним. А первое и второе, в свою очередь, помогут найти третье. Все существа совместимы с их собственной системой. Единственное, что отличает одну расу от другой, – это разница между их системами.
Весли понял, что изобретение новой расы, даже с использованием шкалы Бодер, будет трудной проблемой. Даже изучив досконально эту шкалу при помощи компьютера, ему видимо, придется обратиться за помощью к Джорди Ля Форжу, чтобы тот помог ему с программированием.
Компьютер, произнес:
– Личное послание для Весли Крашера. Ваша вахта на палубе капитанов начинается через десять минут.
– Принято. Спасибо, лейтенант. Вы мне здорово помогли.
– Я в этом уверен.
Покидая комнату подготовки, Весли опять удивился словам Шубункина: либо это его обычное высокомерие, либо он имел в виду что-то еще. Все-таки Шубункин был странным субъектом, особенно для первоконтактного специалиста.
* * *
Как только "Энтерпрайз" оторвался от базы, Пикар взглянул на человека, сидящего справа от него. Это был большой и тучный мужчина с бакенбардами гораздо большей, чем позволял устав, длины. Его пухлое лицо лоснилось от пота несмотря на то, что климат "Энтерпрайза" строго контролировался, а толстые пальцы беспрестанно терзали подлокотник кресла. Короткая накидка поверх униформы несколько скрадывала его полноту. Позади него, рядом с маневренным пультом и капитаном Ворфом, стоял командир Райкер.
Младший лейтенант Крашер вбежал в комнату капитанов ровно за минуту до начала его вахты и занял командирское кресло, которое только что покинул Уинстон Смит. Легко коснувшись пальцами контрольной панели, Весли сделал запись в вахтенном журнале.
Вкладывая в свои слова какое-то большее значение, Пикар произнес:
– Мы только что покинули базу, мистер Монт. Мистер Дейта, когда мы достигнем Тантамона-4?
– Через четырнадцать минут и двадцать две секунды, сэр.
– Дайте изображение на экран.
На головном обзорном экране закачалась панорама звездного неба и появилась планета, похожая на Землю. На этом расстоянии Тантамон-4, казалось, весь был покрыт серо-зеленым мхом, местами виднелись как бы клочки ваты. Пикара всегда удивляло, как много планет из космоса, этого родного дома для многих людей, выглядит подобным образом. А "Энтерпрайз", действительно, был его домом, однако, как и многие люди, он никогда не терял духовные связи с зелеными холмами Терры.
– Стандартная орбита, мистер Крашер.
– Есть, сэр.
Командир Монт улыбнулся, однако руки его застыли на месте. Пикар подумал, что Монт напоминает ему голодного человека перед обильно уставленным лакомствами столом.
– Довольно привлекательное место, – своим резким голосом сказал Монт.
– Почему привлекательное? – подумал Пикар. Казалось, Монту доставляло удовольствие говорить слова, открыто выражающие чувства. И он был тем, кому Звездный Флот доверил опросить Болдуэна после шести месяцев, проведенных им на Тантамоне-4. Монт, должно, быть, был профессионалом по этой части.
Двери турболифта открылись, и капитан Шубункин вошел в капитанский отсек.
– Мистер Ворф, известите, пожалуйста, профессора Болдуэна о нашем скором прибытии, – сказал Пикар.
– Да, сэр.
На экране Тантамон-4 медленно вращался вокруг своей оси. Ворф доложил:
– Профессор Болдуэн на связи.
– На экране, – добавил Райкер.
Теперь на головном экране появилась, вся в клубах пара, планета. Действительно, Болдуэн был не только прекрасным ученым, но и шоуменом: он стоял так, что не только Пикар, но и другие члены экипажа могли видеть чистое и прозрачное, как слеза, очертание его фигуры, лежащее на сырых чужих джунглях позади него. Рядом с ним стоял туземец. Вспомнив то, что он прочитал в предварительном репорте, Пикар понял, что это один из туземцев Тантамона.
Джунгли этой планеты легко было узнать по описанию – они были густые, в плотных испарениях, и совсем не похожи на земные джунгли, растущие главным образом вертикально. Густые заросли на этой планете, казалось, располагались горизонтально и были как будто вылепленными из шаров разных размеров, очертаний и цветов.
Туземец, стоящий рядом с Болдуэном, по всей вероятности, был типичным представителем этой расы: из-за кромки больших его глаз выглядывали маленькие клопиные глазки, а над ними блестел ярко-голубой череп. Он – если это имеет значение – был близок к тому, чтобы стать мужчиной. Вместо ушей у него были оловянные шары, а сверкающий голубой скелет предавал ему вид насекомого. Ко всему прочему вместо кистей у него были клешни со специальными выемками для захватывания. Наверное, он носил одежду, но точно Пикар ничего не мог сказать по этому поводу.
С того времени, как они не виделись, Болдуэн отрастил бороду. Его волосы были слегка взъерошены, и пот с них стекал по лбу, темнее пятнами под мышками и на груди. Он, как всегда, выглядел превосходно франтовато, точно так, как на омниологической голопленке в библиотеке "Энтерпрайза". Пикар почувствовал легкий укол зависти, который, впрочем, тут же и погасил: он никогда не задумывался над тем, как выглядит в глазах других людей.
– Прекрасно, – проговорил Монт. И Пикар знал, что это относится не к Болдуэну или туземцу, и даже не к джунглям, которые, действительно, были прекрасны, и каждый видевший их расставался со своим представлением о том, как они должны выглядеть; сказанное относилось к прозрачному серебристому слезовидному контуру, явление это было не только интересно с научной точки зрения, но и очень красиво само по себе. Несколько месяцев назад подобные чувства испытали и члены "Энтерпрайза", побывав в районе Триангулы.
– Рад видеть тебя, Эрик, – приветствовал его Пикар.
– Взаимно, старина.
– Тебе помочь упаковаться?
– Нет, спасибо, я путешествую налегке, – он улыбнулся.
– Да, помню, – сказал Пикар. – Приготовиться к погрузке.
– Хорошо, Жан-Люк, скоро увидимся, – он повернулся, и на экране еще раз показалась округлая, покрытая ковром растительности, поверхность Тантамона-4.
– Что ты об этом думаешь, Шубункин? – спросил Монт.
– Я думаю, что еще слишком мало думал.
– Ты прав. – С удивительной для его комплекции грацией Монт поднялся и двинулся к турболифту. – Пойдем вместе, Шубункин, мы встретим и поприветствуем профессора Болдуэна.
Оба вошли в турболифт, и двери за ними закрылись.
Консул Трой хотела что-то сказать, но Пикар поднял руку, заставив ее замолчать. Двери турболифта открылись вновь, и лейтенант Шубункин, войдя в комнату, спросил:
– Где транспортаторная комната?
– Номер три, палуба шесть, – стараясь не улыбнуться, сказал Пикар. Шубункин кивнул и исчез.
– Вы что-то хотели сказать, консул Трой?
– Командир Монт немного странен.
– И его напарник, Шубункин, тоже, – добавил Райкер.
– Это не совсем то, что я хотела сказать, – продолжала Трой. – Лейтенант Шубункин просто слишком высокого мнения о себе, но капитан Монт как будто скрывает что-то. Я бы не доверяла ему.
– Он офицер Звездного Флота, – сказал Райкер.
– Офицеры тоже имеют секреты.
– Принято и записано в вахтенный журнал.
– Мистер Дейта, позаботьтесь о наших гостях.
Дейта встал и направился к дверям турболифта. Задумчиво глядя ему вслед, Пикар сказал:
– Заодно посмотрите, не сможете ли вы быть полезным для капитана Монта.
– Понял, командир, – и Дейта исчез в дверях турболифта.
Глава 2
Приказав Весли держать скорость пять на Альфа Мемори, капитан ушел в свою комнату для подготовки. С такой скоростью они летели бы еще две недели, и корабль легко выдержал бы и большую скорость, но для командира Монта и лейтенанта Шубункина необходимо было время, чтобы успеть опросить Болдуэна и получить предварительные результаты его исследований на Тантамоне-4. Потом профессор, возможно, проведет месяцы или даже годы на Альфа Мемори, изучая и сопоставляя все добытые им материалы, пока не придет к какому-либо научному заключению. Те же, кто придет позже него, возьмут за основу его наблюдения.
В настоящий момент Звездному Флоту очень важна была информация о чужестранцах, проживающих на планете с удивительным явлением "Серебристая слеза". Друзья они или враги? И чему они могут научиться друг у друга?
Время на часах Весли тянулось ужасно медленно. Путь на Альфа Мемори, центральное хранилище всей информации в Федерации, был хорошо известен и пролегал через необозримую пустыню космоса, где не было ни ромуланцев, ни ференджи, ни боргов. Ничего, ровно ничего не должно подстерегать их на этом пути, однако Весли понимал, что лучше всегда быть готовым к встрече с приключениями. Но даже присутствие Весли на командном пункте было лишь простой формальностью, так как "Энтерпрайз", при необходимости, мог бы обойтись без него. Капитан Пикар был в своей комнате, Трой кому-то оказывала помощь, командир Райнер находился на вахте и в случае необходимости мог принять управление кораблем на себя, но в данный момент составлял очередной рапорт, недовольно ворча при этом. Зато Дейта был там, где сейчас очень хотелось быть Весли, – с профессором Болдуэном. Вспомнив о нем, Весли восхищенно покрутил головой и подумал о том, смог ли такой умный, самонадеянный, выглядевший столь независимо профессор соответствовать системе Бодер? Кроме того, многие женщины на корабле, и Весли знал это, были неравнодушны к профессору. Раньше женщины не занимали сколько-нибудь значительного места в мыслях Весли. Но теперь он все чаще стал задумываться, сможет ли он когда-нибудь их понять. А тот факт, что даже Райкер был не единожды обманут ими, оставлял ему совсем мало шансов разобраться во всем этом. По окончании дежурства он пошел в библиотеку корабля, и, открыв ключом компьютер, просмотрел шкалу Бодер. К его огорчению она была не настолько компактна, как, например, энциклопедический каталог. Одни инструкции и математические выкладки занимали целых три тома. Весли выделил то, что ему нужно, и с головой окунулся в работу. Но когда спустя несколько часов вышел подышать воздухом, то обнаружил, что сделал очень мало. Вообще, когда он работал, для него не имело значения, для чего он это делает, сам процесс, особенно, если попадалось что-нибудь этакое, над чем нужно было бы попотеть, доставлял ему массу удовольствия. Однако сейчас он торопился. Ему очень хотелось изобрести своих, каких-то особенных чужестранцев, и он все время думал о них, выстраивая их образ в соответствии со шкалой Бодер. К сожалению, все это мало походило на реальность, а поэтому и не увлекало, несмотря на крайнюю потребность Весли в их изучении.
Задумчиво барабаня пальцами по столу, он обдумывал, что ему делать дальше. Коль скоро возникли трудности в общении с компьютером, был только один человек, который мог ему помочь.
Весли нашел Дейту в его комнате, также занятого работой с компьютером. Едва он вошел, как Дейта, взглянув на него, прекратил работу. На его лице было обычное выражение легкого удивления.
– Над чем работаешь? – поинтересовался Весли.
– Ищу кое-что для капитана, – ответил Дейта и выключил компьютер.
– Это имеет отношение к командиру Монту?
– Всего лишь логическое умозаключение, – ушел от прямого ответа Дейта. – Ты хотел что-то спросить у меня?
– Да. Ты знаешь что-нибудь о шкале Бодер?
– Это количественная шкала физических, умственных и эмоциональных способностей разных рас. Она используется теоретически для логического и беспристрастного сравнения их.
– Теоретически?
– Конечно. Ты должен знать, что любая шкала – это отражение мыслей и чувств самого изобретателя, в данном случае Сандры Бодер, главного экзобиолога на Альфа Мемори.
– Ну, тогда мне это совсем не подходит, – помрачнел Весли. – Придется мне поискать что-то еще, чтобы решить свою проблему с чужестранцами.
– Некоторые исследователи относятся очень серьезно к шкале Бодер, другие, например, вулканцы, несмотря на их тягу к логическому мышлению, не любят ее, потому что в основе своей она опирается на предубеждения. У ромуланцев свое, может быть, более правильное мнение: подобный каталог несовершенен, поэтому он не лучше любого простого предположения.
– А ты что думаешь?
Дейта вздернул голову. Это означало, что у него есть ответ на этот вопрос.
– Я думаю, что ей можно пользоваться, но очень осторожно. Зачем ты все это спрашиваешь?
Дейта был другом, и Весли без опасения мог доверить ему свои самые сокровенные мысли. Поэтому он честно сказал:
– Я проверяю свои командирские способности, используя обучающую программу Звездного Флота.
– Так. А как тебе в этом помогает шкала Бодер?
– Я хочу изобрести чужестранцев, которые бы бросили мне вызов, это помогло бы мне определить, получится ли из меня хороший командир звездолета.
– Но такие чужестранцы существуют.
– Наверняка.
– Так. Значит, ты хочешь изобрести подобных чужестранцев, и войти с ними в контакт?
– Да.
Дейта наклонился и взял из пепельницы трубку. Подражая манерам Шерлока Холмса, он слегка постучал кончиком трубки по зубам. Обычно он поступал так, обдумывая какую-то проблему. Весли никогда не видел, чтобы он зажигал ее, но она придавала ему исключительно глубокомысленный вид.
Дейта легко поднялся и принялся расхаживать по каюте. Весли знал, что у него самая маленькая каюта на корабле.
– Тебе хочется создать дьявольски хитрых и умных чужестранцев, абсолютно лишенных каких-либо человеческих чувств и переживаний.
– Ты абсолютно прав. Как раз для голодеки.
– Понял. – Дейта снова сел и начал печатать на компьютере. Трубку он аккуратно положил опять в пепельницу. Пальцы его быстро мелькали над клавиатурой компьютера, сливаясь в неясное пятно. Весли наблюдал, стоя сзади. В течение нескольких секунд Дейта просмотрел все то, на что Весли потратил несколько часов, затем перескочив в незнакомую для него область. Спустя десять минут Дейта закончил, вложив прозрачный цилиндрический чип в отверстие клавиатуры, нажал несколько клавиш и, выждав несколько секунд, подал чип, теперь уже бледно-голубой, Весли.
– Этот чип содержит данные на чужестранцев, которые нужны тебе. Они соответствуют шкале Бодер. Советую тебе попросить командира Ля Форжа помочь ввести эти данные в компьютер голопалубы. Никто, кроме него, не знает лучше эту систему "Энтерпрайза".
– Спасибо, Дейта, – Весли схватил чип и одновременно оглянулся на схему "Энтерпрайза", висящую на стене.
– Что-нибудь еще, Весли?
Весли улыбнулся собственным мыслям – он никогда не думал о себе как о поклоннике, но все же спросил:
– Скажи мне, что из себя представляет профессор Болдуэн?
– Как выглядит? Белокожий мужчина почти двухметрового роста и весом около ста килограммов.
Весли опять улыбнулся и покачал головой. Сразу видно, что у Дейты меньше наклонностей стать чьим-то поклонником, чем у него.
– Что здесь смешного?– поинтересовался Дейта.
– Понимаешь, когда люди спрашивают о ком-то, они хотят знать особенности характера, а не внешние данные.
Немного сконфуженный, Дейта сказал:
– Мне он кажется приятным человеком.
– О'кей. Спасибо, Дейта.
Весли повернулся и быстро вышел из каюты. Ему совсем не хотелось провести остаток дня, обсуждая обаяние какого-то человека, с андроидом.
Командир Пикар восседал за столом из вулканического стекла в конференц-зале, который находился рядом с вахтой командиров, и с виду был совершенно невозмутим, хотя все его мысли вращались вокруг командира Монта. Его интересовало, что мог заметить в нем Звездный Флот, определив на такую высокую должность? По мнению Пикара, он был хвастлив и, по всей видимости, имел весьма слабое представление о чужих цивилизациях, впрочем, как и лейтенант Шубункин. Бывали даже случаи, когда командир Пикар с уверенностью мог сказать, что он мало что знает.
К примеру, когда Монт и Шубункин впервые появились на корабле, прибыв со Звездной Базы №123, Пикар приветствовал их небольшим торжественным обедом, во время которого разговор коснулся темы экзобиологии, которая тогда была у всех на слуху. Обсуждая открытие новой расы триягов, они были необычны тем, что, имея захватывающие части наподобие человеческих рук, не имели совершенно никакой техники. Жили в пещерах, питались травоядными животными. Специалисты высшего класса, экспериментирующие с экстрасенсорикой, не могли обнаружить у них каких-либо признаков неординарности умственной деятельности. Были трияги способны мыслить или нет? А если нет, то почему?
Лейтенант Шубункин тогда начал плести тонкую паутину из неопределенных рассуждений на тему о способностях той или иной расы, о пагубности влияния солнечного излучения, о прямой зависимости одного от другого. Идеи сами по себе были не более чем простое теоретизирование, Пикар считал все его доказательства надуманными; Райкер вежливо дискутировал с Шубункиным; командир Монт ограничился несколькими туманными замечаниями. Уже тогда Пикар был уверен, что Монт никогда прежде не слышал о триягах. И это был эксперт по контактам с другими цивилизациями?
На следующее утро командир Пикар поинтересовался мнением консула Трой о Монте.
– Он очень самодовольный тип.
– Нерешительный?
– Нет. Я не почувствовала неуверенности или неловкости, тем не менее... – Она скривила губы и покачала головой, посмотрев на капитана своим прямым, честным взглядом широко открытых глаз. Пикар доверял Трой. Она продолжила:
– Он определенно скрывает что-то. Есть в нем какая-то напряженность, ожидание чего-то.
– Чего?
– Не имею представления.
Пикар тогда попросил Трой сообщить ему, если она еще что-то заметит или почувствует, но до сих пор, не считая замечания несколькими часами раньше на вахте капитанов, она ничего ему не говорила о Монте.
Сейчас она стояла рядом с капитаном, любуясь в иллюминатор радугой из звезд. На другом конце стола тихо переговаривались о чем-то Монт и Шубункин. Несмотря на то, что интуиция никогда не подводила Пикара, несмотря на то, что и Трой не смогла правильно определить к нему свое отношение, поиски Дейты в прошлом капитана ничего не дали. Ходил, как и все, в школу, дослужился до офицера, опубликовал ряд своих работ. Монт был загадкой для Пикара, а он очень не любил этого.
Дверь открылась, и в комнату вошел Дейта вместе с профессором Болдуэном. Тот побрился и переоделся. Теперь на нем было тщательно отутюженное, со множеством карманов, хаки. Болдуэн подстриг немного бороду, которая придавала ему несколько демонический вид и, как понимал Пикар, так нравилась женщинам.
Пикар и Болдуэн пожали друг другу руки, похлопали по плечам, шумно выражая радость от встречи, вспомнив, что не виделись лет пятнадцать. Дейта уселся напротив капитана, а Болдуэн, пожав руки всем остальным, задержал несколько дольше пальцы Трой в своей руке. Но она, казалось, не придала этому значения.
– Добро пожаловать на "Энтерпрайз", – сказал Пикар.
– Спасибо капитан.
– Устроился хорошо?
– Да, прекрасно. Как я понял, через две недели мы будем на Альфа Мемори?
– Точно, при скорости пять, – подтвердил Пикар.
Болдуэн слегка нахмурился, но тут вмешался Монт:
– Времени хватит, лишь чтобы начать работу.
– Мы можем приняться за дело уже сейчас, – подхватил Шубункин. – Я понимаю этот инфойвер, – и он протянул руку.
Болдуэн достал из кармана рубашки зеленый пластиковый квадрат, по размеру не превышавший изоляционную плитку на кораблях-челноках такого же типа, как и "Энтерпрайз", в двадцатом веке, а сейчас подобной плиткой была отделана комната отдыха, и протянул его Шубункину.
Дейта пояснил:
– Это только копия, а оригинал инфойвера хранится в сейфе, в офисе лейтенанта Ворфа.
– И это правильно, – согласился Шубункин, – сведения, собранные в течение шести месяцев работы, стоят того.
– Включая, – продолжил Болдуэн, подняв палец, – все сведения, собранные в компьютере чужестранцев.
– У вас была возможность списать их программу? – Шубункин был явно поражен.
– Все виды работ.
Неодобрительная, слегка смущенная улыбка Трой сейчас была похожа на улыбку Болдуэна.
– Джентльмены, объем работ и время, в течение которого вы должны сделать это, вам определены. Пожалуйста, приступайте.
Монт и Шубункин встали одновременно и, коротко откланявшись, направились к двери, которая, мигнув, отворилась. Они остановились.
– Идете, профессор?
– Через минуту. Я хочу поговорить с Жан-Люком, э.., с командиром.
– Мы будем на палубе номер пять в лаборатории экзобиологии.
– Я приду, – оживился Болдуэн.
Когда дверь за Монтом и Шубункиным закрылась, Болдуэн развел руками и улыбнулся. Консул Трой встала и пожала руку профессору:
– Пойдемте Дейта.
– Капитан? – не понял тот.
– Мне кажется, – сказал Пикар, что профессор хочет поговорить со мной наедине.
Слегка сконфуженный, Дейта вышел вместе с Трой.
Болдуэн подошел к автомату раздачи пищи и произнес:
– Рэнди Йомон.
Он вопросительно взглянул на Пикара, и тот согласно кивнул.
– Два, пожалуйста, – сказал Болдуэн.
Несколько секунд спустя на подносе появились два высоких запотевших стакана с красноватым дымком над нами. Отдав один капитану, Болдуэн уселся на место Дейты. Они выпили за добрые старые времена, и профессор сказал:
– Тебе идет командовать, Жан-Люк.
– Точно так же, как не подходит это тебе. Но тебе это и не надо. Ты всегда прочно стоял на ногах. Слава. Удача. Приключения. Ты всегда повторял, что мечтал о такой жизни.
– Верно. Но в ней, к сожалению, есть и враги. – Он отпил глоток вина. – Вкусно.
– Враги? – переспросил Пикар. Болдуэн продолжал потягивать вино.
– Я пробовал сделать алкогольный напиток на Тантамоне-4 из некоторых растений. Ничего не получилось. То ли сахар у них другой, то ли еще что-то... Я так и не понял, в чем причина.
– Ты знаешь, что я был экзологом очень длительное время, и без особого труда многих могу стереть в порошок.
Пикар молча ждал.
– Многие ненавидят меня за то, что где-то я был первым, – первым открыл что-то, первым пришел к правильному выводу, послал сведения и артефакты в Звездный Флот и музеи Федерации вместо того, чтобы продать их за большие деньги перекупщикам.
– Сколько их?
– Много, – ответил Болдуэн, со стуком поставив стакан с вином на стол. Немного помолчав, Пикар сказал:
– Итак, ты хочешь выйти из игры?
– Я хочу умереть в своей кровати, а не в каком-нибудь заброшенном уголке, куда пошлет меня музей. – Он сделал большой глоток и добавил:
– Две недели – это большой срок.
Пикар ободряюще улыбнулся:
– На борту "Энтерпрайза" ты будешь чувствовать себя в безопасности.
– Глупо правда? Но иногда мной овладевает самая настоящая паранойя. Скорее всего, я скручу старые газеты и разбросаю их вокруг своей кровати, чтобы никто не смог подкрасться ко мне, пока я сплю. – Он сокрушенно покачал головой.
– Но должен же быть у тебя какой-то план?
– Конечно. У меня всегда есть план. Я хочу исчезнуть.
– Но это будет трудно сделать на Альфа Мемори.
– Отчего же? Корабли делают посадку на Альфа Мемори и снова уходят.
Они пристально посмотрели в глаза друг другу. Пикар всегда симпатизировал Болдуэну, у которого в жизни было немало таких моментов, когда надо было срочно принимать жизненно важные решения, чтобы выйти из ситуаций, из которых, казалось, нет выхода. Вот и сейчас он принял решение исчезнуть. От Трой Пикар узнал, что люди, занимающие ответственные посты, часто страдают от подобных фантазий.
В своих мечтах, например, Пикар водил грузовые корабли или мог бы стать фермером на какой-нибудь пограничной планете или даже преподавать в Академии, но через неделю это, скорей всего, ему бы надоело.
– У тебя, так же, как у меня, риск в крови. Выражается он по-разному, но суть одна, – заметил Пикар.
– Так оно и есть, Жан-Люк. Пикар допил вино и добавил:
– Если это тебе интересно, то я уверен, что консул Трой будет рада помочь тебе.
– Это лишь половина того, что мне нужно. Я рассчитываю на твою помощь.
– Да, конечно. Но если я оставлю тебя на Альфа Мемори, то люди наверняка заметят это.
– Придумай что-нибудь. – Болдуэн встал. – Ты капитан.
Он вышел, а Пикар задумчиво уставился на звездную радугу, которой прежде любовалась Трой, размышляя, сможет ли он придумать что-либо для профессора. А если придумает, то скажет ли ему?
Весли отыскал командира Ля Форжа в технической лаборатории, сидящего за таким же, как и в конференц-зале, столом из вулканического стекла, вся поверхность которого была завалена различными деталями, измерительными приборами, считывающими устройствами и светодиодами. Здесь же находился главный монитор, и каждый, кто разбирался в светопотоках, легко мог получить всю информацию о корабле.
Ля Форж, едва повернув голову в сторону Весли, сказал:
– Энергетическая мощность упала на три процента, а я не знаю почему. – Он указал на экран, где металась синусоидальная кривая.
Ля Форж родился слепым, и это поразило Весли при первой их встрече. Для того, чтобы видеть, он вынужден был носить особое чувствительное устройство, называемое "Визор", которое прикрывало его глаза и контактировало со зрительным центром. Закреплялось оно за ушами. Весли понадобилось некоторое время, чтобы понять принцип его действия, а Ля Форж, подшучивая над этим, говорил, что это то самое деревянное глазное яблоко, о котором Марк Твен говорил, что "оно заставит и детей плакать". Насколько Весли знал, от "Визора" никто не плакал, а между медицинскими экспертами постоянно велись дискуссии на тему о том, видит Ля Форж на самом деле или нет.
Ля Форж дотронулся до освещенного квадрата на столе, и синусоидальная кривая угасла.
– Чем могу быть полезен, Весли?
– У меня проблемы с голодекой.
– Надеюсь, это не ремонт?
– О нет. – Весли показал ему бледно-голубой цилиндр и пояснил:
– Это дал мне Дейта. В нем заключена программа, построенная с учетом шкалы Бодер, для создания абсолютно новых чужестранцев, до сих пор не существовавших. Сможешь ли ты помочь мне ввести эту программу в компьютер голодеки?
Ля Форж взял чип, осмотрел его и поставил на стол. Откинувшись в кресле, он сложил руки на своем плоском животе и спросил:
– Зачем это тебе, Вес?
Весли оглянулся: в мастерской все были заняты обслуживанием приборов и считыванием информации с них. Он глубоко вздохнул и рассказал Ля Форжу о своих проблемах. Выслушав, Ля Форж покачал головой:
– Ты напоминаешь мне одного знакомого ребенка, Руана, ему уже четыре года, но он до смерти боится академии Звездного Флота.
Весли почувствовал подвох, но все же спросил:
– Почему?
– Он потерял уже надежду когда-нибудь побывать в космосе, потому что боится, что когда придет время поступать в Академию, он чего-то не будет знать, и придется поступать в другое учебное заведение. Кроме того, ему кажется, что ему всегда будет четыре года.
Весли улыбнулся:
– Ты считаешь, я слишком рано волнуюсь?
– Я думаю, что когда тебе довертят корабль, ты уже будешь готов к этому. Звездный Флот не раздает галактические корабли, как леденцы, ты это знаешь.
Они замолчали. Наблюдая за работой жизненно важных систем, Весли подумал о том, что Ля Форж не прав. Но как ему объяснить, насколько важно для него знать это уже сейчас? Ведь в жизни приходится принимать решения, которые имеют далеко идущие последствия, и вряд ли кому-то захочется дожить до старости и только потому узнать о своей состоятельности.
