Мы разговаривали о насилии.
      — Некоторые люди, — сказал я, — боятся людей, некоторые боятся вещей.
      Старший инспектор Хэзлригг обдумывал это замечание дольше, чем оно, казалось бы, заслуживало, потом сказал:
      — Примеры, пожалуйста.
      — Ну, одни боятся своих работодателей, другие — иметь дело с бритвой.
      — Не думаю, что страх такого рода — нечто постоянное, — сказал Хэзлригг. — Это меняется с возрастом или с опытом. При моих нынешних занятиях я не так уж часто имею дело с физическим насилием. — (Он был одним из инспекторов Скотленд-Ярда, занимавшихся таксистами и стоянками такси.) — Но я мог бы описать тип человека, которого меньше всего хотел бы иметь своим врагом. Это был бы англичанин, во всяком случае, англосакс, близящийся к среднему возрасту, и первоклассный бизнесмен. У него был бы определенный опыт обращения со смертоносным оружием — скажем, в качестве пехотинца в одной из мировых войн. Но совершенно определенно это должен быть любитель, дилетант в вопросах насилия. Он страстно убежден в справедливости того, что он делает, но он ни за что не допустит, чтобы фанатик в нем управлял бизнесменом. Именно такого человека я меньше всего хотел бы иметь своим врагом!
      — Это что, портрет из жизни?
      — Да, — медленно произнес Хэзлригг. — Все это случилось довольно-таки давно, когда я был младшим инспектором. Видите ли, даже сегодня нужно быть очень осторожным с именами, потому что если вся правда выйдет наружу… да вы сейчас и сами поймете.

* * *

      В первый раз инспектор Хэзлригг встретился с мистером Коллетом (те самые Коллеты, владельцы судоходной компании, — этот был третьим в династии) в его кабинете директора-распорядителя, обшитом красным деревом. Хэзлригг был доставлен в простом фургоне, его ввели через грузовой вход, но как только он оказался в стенах здания, с ним стали обращаться с чрезвычайной предупредительностью.
      За те немногие минуты, пока он дожидался, чтобы его провели к мистеру Коллету, Хэзлригг уже успел накопить кое-какие впечатления. Всякие мелочи (вроде того, как швейцар и посыльный говорили о Коллете, а еще больше то, как его секретарь говорил с ним) свидетельствовали, что они его любят и дорожат своей работой у него; они знали, что у него какая-то беда, и сочувствовали ему. Естественно, они не знали, что у него за беда, зато знал Хэзлригг.
      Киднеппинг — похищение детей в целях вымогательства — мерзкое дело. К счастью, у английских уголовников оно не пользуется популярностью. Но в том году оно было каким-то поветрием.
      Единственному ребенку мистера Коллета было девять. Во второй половине прошлого дня мальчик гулял со своей тетушкой, сестрой мистера Коллета, в городском парке. На пустынной аллее с ними поравнялся автомобиль. Из него вышел мужчина, подхватил мальчика, сунул его на заднее сиденье и уехал. Так просто, что дальше некуда.
      — Насколько нам известно, — сказал Хэзлригг, — этим занимается одна и та же банда. Мы знаем о них очень мало. Но это уже пятый случай, и во всех предыдущих слишком много общего, чтобы считать их случайными совпадениями.
      — И что в них общего? — спросил мистер Коллет. Хэзлригг отметил, что ни его голос, ни руки не выдавали волнения. Глаз он не видел — на мистере Коллете были темные солнцезащитные очки.
      — Ну, для начала они запрашивают немного, очень умеренную сумму. Подразумевается, что, раз заплатив, человек будет платить и дальше.
      — Пока все верно, — сказал мистер Коллет. — Они запросили всего пять тысяч фунтов. И могли бы получить их уже сегодня утром, если бы я видел в этом хоть какой-то смысл.
      — Их метод получения денег обезоруживающе прост. Они прибегают к помощи мелких мошенников, которые хорошо нам известны. Эти мошенники не более чем курьеры. Мы могли бы арестовать их в тот момент, когда они вступят с вами в контакт, но это не приблизит нас к организаторам ни на шаг.
      — Грин-парк, со стороны Пикадилли, завтра в два часа дня, — сказал мистер Коллет. — Они совершенно открыто назначили мне встречу, по телефону. Можно ли организовать за ними слежку?
      — Вот тут-то и начинает работать их система, — сказал Хэзлригг. — Каждый следующий их шаг тщательно продуман и рассчитан на практически беспроигрышную игру. Курьерам остается лишь передать деньги по назначению. Они могут передать деньги в толпе, где-то в метро или в автобусе в час пик, или их могут подсадить в машину и быстро увезти, или назначить им встречу в кинозале.
      — Да, — сказал мистер Коллет, — организовать этот процесс было бы не слишком сложно. Есть еще какие-нибудь особенности у этой компании?
      Хэзлригг заколебался. Рано или поздно об этом все равно пришлось бы сказать. Тогда почему не сейчас?
      — Да, сэр, — сказал он. — Даже если родители платят много, ребенка им все равно не возвращают. Нам повезло, что вы обратились к нам немедленно, это повышает наши шансы. — Мистер Коллет промолчал. — Вы ведь знаете Роджера Барстоу — у него была дочка, Зилла ее звали. Он платил им девять раз — больше ста тысяч фунтов — все, что у него было, и он сказал им об этом. На следующее утро Зиллу нашли в мусорном ящике на задворках его дома.
      В наступившей паузе Хэзлригг заметил лишь, как дрогнула тонкая смуглая рука его собеседника. Наконец, мистер Коллет поднялся и сказал:
      — Благодарю вас, инспектор. У меня есть ваш контактный телефон. Я свяжусь с вами, как только… как только что-нибудь случится.
      Провожая гостя к двери, он впервые снял очки, и Хэзлригг прочел в его глазах, что приобрел ценного союзника. Говорить э т о было опасно, но риск оправдал себя.
      Мистер Коллет готов был бороться.

* * *

      Когда за старшим инспектором закрылась дверь, мистер Коллет, подумав немного, распорядился вызвать мистера Стивенса.
      Мистер Стивенс, которому до пятнадцати недоставало всего одного-двух месяцев, возглавлял команду посыльных фирмы «Коллет» и был прирожденным организатором. Он затратил немало времени на организацию чего-то вроде профсоюза среди своих сверстников-посыльных и уже осуществил две безукоризненно рассчитанные по времени забастовки, причем вторая из них потребовала личного вмешательства мистера Коллета.
      Теперь же мистер Коллет обратился к нему за помощью; юный Стивенс внимательно его выслушал и обещал самое полное содействие от имени всей своей команды и от себя лично, что достаточно полно характеризует взаимоотношения сторон.
      — Никакой киношной романтики, — подчеркнул мистер Коллет. — Эти люди — профессиональные жулики. Очень опасные и чрезвычайно бдительные. Они ожидают слежки. Свою задачу мы должны решать по-деловому.
      Этот разговор состоялся в среду. В четверг, в четыре часа дня, инспектор Хэзлригг опять появился на Аркейнджел-стрит, с теми же мерами предосторожности. Мистер Коллет сидел за своим столом.
      — У вас есть для меня информация… — Слова инспектора звучали не вопросом, а утверждением.
      — Прежде чем ответить, я хотел бы услышать от вас обещание, что вы не станете действовать на основе моей информации без моего разрешения.
      — Идет, — кивнул Хэзлригг. — Не обещаю отказаться от шагов, которые я уже предпринимаю. Но обещаю не использовать вашу информацию, пока вы не дадите свое «добро». Итак, что вы знаете?
      — Я знаю имена большинства людей, замешанных в этом деле. Знаю, где находится мой сын и где скрываются эти люди.
      Когда к Хэзлриггу вернулся дар речи, он произнес:
      — Может, вы объясните…
      — Я обдумал то, что вы мне сообщили о людях, с которыми мы имеем дело, — сказал мистер Коллет. — В частности, о тех, кто войдет со мной в контакт и возьмет у меня деньги. Очевидно, они не боятся физической опасности. В принципе они не боятся и ареста. Это часть их риска. Убедить их тоже никак не удастся. Если они станут следовать правилам, которые им, конечно же, объяснили во всех подробностях, они возьмут у меня деньги и вернутся к своим заказчикам, не дав нам возможности выследить их. Позиция их выглядит практически неуязвимой… Вы играете в бридж, инспектор?
      — Плохо, — признался Хэзлригг, — но с большим удовольствием.
      — Тогда вы знаете, что такое «венская комбинация».
      — Только теоретически. Это разновидность ловушки. Начинается со сбрасывания одного из ваших выигрышных тузов, не так ли?
      — Совершенно верно. Вы делаете своим противникам неожиданный подарок. И это сбивает их с толку и расстраивает их защиту. Я решил сделать то же самое: дал им на пять тысяч фунтов больше, чем они потребовали. Я встретился с ними, как было условлено, в Грин-парке, их было двое. Я просто открыл свой портфель и протянул им сверток в оберточной бумаге. Они сразу развернули его, и тут я сказал им: «Десять тысяч фунтов однофунтовыми банкнотами — надеюсь, все правильно?» Нетрудно было заметить, что это их ошарашило. Чтобы дать им время прийти в себя, я спросил: «Когда я увижу моего мальчика?» Старший из них сказал: «Скоро вы его увидите. Мы позвоним завтра». И они отбыли. Я видел, что у них сразу же начался спор.
      Мистер Коллет умолк. Молчал и Хэзлригг — он напряженно переваривал услышанное.
      — Я предполагал, — сказал мистер Коллет, — что у них есть точно рассчитанный план передачи пяти тысяч фунтов заказчикам. Поэтому я дал им десять тысяч. Для них это означало возможность прикарманить пять тысяч, если они не проболтаются и обставят все как надо. Но я ведь положил все банкноты в один пакет. Значит, им нужно было отделить излишек. А потом разделить его между собой. Но прежде всего им нужно было добраться до какого-то безопасного места, чтобы все обсудить, составить новый план и сделать это как можно быстрее. Скажем, отправиться домой к кому-то из них или к какому-то надежному другу — желательно с телефоном. Это было бы проще всего. Им нужно сочинить правдоподобную историю для хозяев, чтобы объяснить, почему они отказались от первоначального плана. Последнее — всего лишь мое предположение, но вполне допустимое с деловой точки зрения.
      — Да, — согласился Хэзлригг, — понимаю. Но вам ведь нужно было следить за ними.
      — Этим уже занимался не я, — сказал мистер Коллет, — а мальчишки. Они заполонили все улицы вокруг парка. У них что-то вроде клуба коллекционеров — если присмотреться, они околачиваются на каждой лондонской улице, коллекционируют автомобильные номера. Один из моих парней, Стивенс, руководил всей операцией. А я пошел прямиком в свой офис. Через пятнадцать минут мне позвонили и назвали адрес.
      Я сообщил его одному моему приятелю — очень высокопоставленному чиновнику. Меньше чем через пять минут телефон этого дома стали прослушивать, как раз вовремя, чтобы перехватить разговор. Это и было нужно. Говорили с одним из домов в Эссексе. Вот адрес. — Он придвинул к инспектору листок бумаги.
      — Только и всего, — сказал Хэзлригг. — Проще пареной репы. Скотленд-Ярд над этим бился полгода.
      — У меня на карту поставлено больше, чем у вас.
      — Это верно, — сказал Хэзлригг. — А теперь что будем делать?
      — Теперь будем сидеть и ждать.

* * *

      Продолжая свой рассказ, Хэзлригг заметил:
      — Никогда еще я не видел, чтобы человек держал себя так бесстрашно и хладнокровно в подобной ситуации. И, конечно, он был прав. Люди, с которыми мы имели дело, действовали, повинуясь убийственно верному инстинкту. Когда их курьеры сообщили об изменении плана — уж не знаю, какую отговорку придумали, — они, должно быть, насторожились. Люди этой породы чуют нутром, когда что-нибудь не так. Если бы мы тогда их спугнули, то больше не увидели бы мальчика живым. Итак, мы стали ждать. За домом наблюдал наш человек; это был большой дом в довольно пустынной местности к северу от Темзы.
      А мистер Коллет между тем сидел в своем офисе и вел дела своей фирмы. На четвертый день утром он получил письмо, написанное старательным ученическим почерком.

      Дорогой папа, мне сказали, чтобы я написал тебе это письмо. Ты должен заплатить еще пять тысяч фунтов. Они тебе позвонят, как нужно платить. Я живу очень хорошо. Это очень хороший дом. У меня очень хорошая комната. Рано утром меня будит солнце.
      Любящий тебя Дэвид
      P.S. Пожалуйста, поторопись.

* * *

      Мистер Эндрюс, старший совладелец риэлтерской фирмы «Эндрюс и Маккей» в Питси, с первого взгляда оценил посетителя по достоинству — шелковый галстук, портфель свиной кожи, шофер в униформе за рулем «даймлера», стоящего перед офисом:
      — Мы готовы сделать все, что вам будет угодно, мистер Робинсон. Дом, как говорится, на любителя, но если вы подыскиваете спокойное, уединенное место…
      — Насколько я понял, в данный момент дом занят, — заметил мистер Робинсон.
      — Да, временно, — согласился мистер Эндрюс. — Но вы могли бы уже сейчас вступить в права владения. Видите ли, владелец дома сдал его на непродолжительный срок группе лиц, работающих над новым процессом обработки цветной пленки. Им понадобился дом с большим участком, чтобы они могли спокойно работать, не опасаясь вторжения посторонних. Единственная проблема, как мне представляется, это то, что вы не сможете осмотреть дом сегодня же. По условиям договора мы должны уведомить их за двое суток.
      — Но план дома у вас, должно быть, имеется?
      — Разумеется. Когда дом был представлен к продаже, мы обследовали его самым тщательным образом. В доме, как видите, всего два этажа.
      — И на восток выходит только одна спальня?
      — Н-ну да. — Мистер Эндрюс был закален по отношению к любым капризам клиентов.
      — Нельзя ли позаимствовать у вас эти планы на денек?
      — Держите их у себя, сколько вам вздумается.

* * *

      Четыре часа прекрасного летнего дня. Тишина такая, что лязг косы, попавшей на камень, доносится до дальнего края долины, где дремлет под солнцем большой серый дом.
      Когда часы на церкви в Рейли двойным перезвоном отбили очередной получас, на пыльной дороге появился велосипедист в униформе почтальона.
      В ответ на его звонок из сторожки вышла женщина и молча открыла одну из половинок массивных ворот. Вернувшись на свой пост, она подняла трубку внутреннего телефона и сказала:
      — Все в порядке. Это всего лишь почтальон.
      Она ошибалась, и эта ошибка могла иметь самые серьезные последствия.
      Мистер Коллет неторопливо катил позаимствованный им велосипед вверх по длинной подъездной аллее, думая о громоздком мешке, который был привязан к седлу и то и дело норовил съехать с него. Он знал, что из дома за ним внимательно наблюдают. Но ничего не поделаешь. Ему не пришел в голову более удачный способ доставки этого устройства.
      Он прислонил велосипед к пилону парадной двери, снял мешок и нажал на кнопку звонка, обхватив горловину мешка левой рукой. Пока все шло как надо.
      Дверь открыл мужчина в вельветовых бриджах и твидовом пиджаке. Его можно было принять за садовника или егеря. Но мистер Коллет так не думал, поскольку видел его глаза.
      — Не кричать, — сказал он. Крупнокалиберный револьвер в его руке был достаточно весомым аргументом.
      Человек уставился на него. Потом отпрыгнул в сторону и уже разинул было рот… Но пуля осадила его на пятки не хуже нокаутирующего удара и опрокинула на пол.
      В глубокой тишине, наступившей после громового выстрела, мистер Коллет бросился к лестнице. Тяжелый мешок мешал ему. Взбежав по лестнице, он свернул налево с уверенностью человека, который точно знает, что ему делать, и направился к двери в конце коридора.
      Дверь была на висячем замке. Он приблизил мушку револьвера настолько, насколько осмелился, и нажал на спуск. Револьвер дернулся, пуля попала в косяк двери, даже не задев замок. Он понизил прицел и выстрелил еще и еще раз. Замок повис на дужке.
      Ударом ноги мистер Коллет распахнул дверь и вошел в комнату. Мальчик сидел, скорчившись, в углу. Мистер Коллет улыбнулся ему, стараясь выглядеть как можно увереннее:
      — Теперь, сынок, не путайся под ногами. Занавес поднимается перед последним актом.
      Говоря это, он уже сваливал в одну кучу матрацы, стулья, постельное белье, ковер. Возведя у распахнутой двери эту баррикаду, он развязал мешок, достал из него загадочного вида устройство, положил его рядом с самодельным бруствером и начал с ним возиться.
      — Переберись-ка в дальний угол, сынок, — сказал мистер Коллет. — И поглядывай на окно — вдруг этой публике вздумается подняться к нам по лестнице. И пригнись. Они уже идут.

* * *

      Истязание и убийство детей доставляло Джо Келлеру и деньги, и наслаждение, но в физическом отношении он не был трусом.
      С равнодушием человека, повидавшего немало смертей, он глядел, как корчится на полу его сообщник, и обдумывал план атаки.
      — Бери длинную лестницу, — приказал он одному из стоявших рядом, — и приставь к окну. Только не к окну их комнаты. Поднимись к окну с этой стороны лестничной площадки. Оттуда видна дверь в комнату. Если она закрыта, жди. Если открыта, стреляй в комнату. Остальные за мной, будем пробираться по коридору ползком.
      — Пока доберемся, он нас всех перещелкает.
      — Не перещелкает, если Хоппи не даст ему поднять голову, — сказал Келлер.

* * *

      В полумиле от дома, на холмах у въезда в долину, четыре полицейские машины завели моторы при звуке первого выстрела.
      Хэзлригг залег на крыше одной из машин с мощным биноклем в руках.
      Суперинтендант эссекской полиции оглянулся на него:
      — Я расслышал выстрелы. Трогаемся?
      — Нет, сэр, — сказал Хэзлригг. — Помните об условленном сигнале.
      — Вы уверены, что все получится, как он задумал? — В голосе суперинтенданта звучала тревога.
      — До сих пор у него получалось неплохо, — отрезал Хэзлригг, и опять наступила тишина.
      Зловещий сигнал первым заметил их водитель: из окна второго этажа выползло облако черного, жирного дыма и повалило вверх. Четыре машины дружно рванулись вперед.

* * *

      В длинном коридоре, прикрываемые пальбой из окна, Джо Келлер и два его помощника пробирались вперед на четвереньках, выставив вперед свои револьверы.
      В конце коридора их ждала распахнутая дверь. Продвигаясь вперед, они увидели край баррикады мистера Коллета, сооруженной под углом к дверному проему, а сам мистер Коллет по-прежнему оставался невидимым.
      Но когда эти трое уже изготовились к последнему броску, их встретило э т о: желто-красная огненная река, окаймленная черным дымом, пылающая, шипящая, брызжущая нефтью. Они бросились назад, но река накрыла их…

* * *

      — Когда мы прибыли туда, там уже почти нечего было делать, — сказал инспектор Хэзлригг. — Мистера Коллета и мальчика мы вызволили через окно — пол коридора был раскален докрасна. В саду поймали одного, он совсем потерял голову и, похоже, был рад, что есть кому сдаться.
      Что же до тех троих… Пехотный огнемет — оружие неразборчивое, особенно на ближней дистанции. От них осталось совсем немного — примерно столько входит в мусорный бак, в котором нашли малышку Зиллу Барстоу. Нет уж, с решительным дилетантом лучше не связываться.