Служба в британском королевском флоте приучила капитана Комбера к порядку и дисциплине. Его квартирка на верхнем этаже обветшавшего палаццо в Борджо Сан Джакопо была так же ухожена и продуманно обставлена, как каюта последнего корабля, выходившего в море под его командованием.
      Одна стена вся была занята стеллажом с раздвижными дверцами, другая - полками с книгами, прежде всего словарями, географическими атласами и энциклопедиями. Две полки занимали коричневые тома «Британского биографического словаря», ещё две - последнее издание «Британской энциклопедии». На каминной доске стояла модель его последнего корабля, кувшин в форме гномика, два серебрянных кубка за стрельбу из лука и дорожные часы, которые капитан получил при уходе в запас от своего экипажа.
      В то воскресенье к десяти часам капитан уже позавтракал, выкурил первую трубку, посуда была вымыта, вытерта и убрана, диван, занимавший половину его миниспальни, застелен, и можно было садиться за работу к письменному столу под окном.
      Но тут снаружи донеслись шаги. Кто-то поднимался к нему, и весьма торопливо.
      Капитан засунул бумаги, за которые было взялся, в ящик стола, ящик запер, подошел к дверям и распахнул их раньше, чем постучали.
      Там была Тина.
      - Ага, - сказал капитан. - Проходите. Вы синьорита Тина Зеччи, да?
      - Я… - Тина не могла перевести дыхание…
      - Присядьте. По этой лестнице бежать не следует.
      - Я…
      - Не хотите воды? Вздохните поглубже. Несколько раз.
      Тина овладела собой и смогла выговорить.
      - Синьор Роберто. Его увели.
      - Кто его увел?
      - Полиция. Пришли вечером. Я узнала это сегодня утром от соседки, синьоры Колли.
      Забрали и его, и машину.
      - Давайте по порядку, - сказал капитан, как будто говорил с подчиненым, который ворвался к нему в каюту с докладом, что по борту - неприятель.
      - Так вы сегодня утром пришли к Бруку и соседка вам сказала, что он арестован?
      - Сказала мне синьора Колли, она так любит синьора Брука, была вся в слезах.
      - О слезах потом. Нам нужны факты. В котором часу его взяли?
      - Поздно. Поздно ночью.
      - Кто-нибудь знает, почему?
      - Из-за машины. Ее тоже увезли.
      - Его отвезли в его же машине?
      - Нет. Синьора Колли сказала, что за машиной приехала снова. Увезли её на грузовике.
      - Она была разбита?
      - Нет. Синьора Колли сказала, все было в порядке. Синьор Роберто в тот день ею пользовался.
      Капитан задумался. Все это казалось ему бессмыслицей. Он сказал:
      - Нужно идти к нашему консулу.
      Сэр Джеральд был в саду, срезая секатором увядшие розы. Элизабет привела капитана и Тину к нему. Слушая их, он машинально пощелкивал секатором, словно разделяя рассказ на абзацы. История с машиной и для него осталась непонятной.
      - Если машина была на ходу, почему не отогнать её своим ходом? Для чего увозить её на грузовике?
      - Вы не могли попробовать выяснить, в чем тут дело? - попросил капитан.
      - Я сейчас же позвоню полковнику Нобиле, - пропыхтел сэр Джеральд.
 

***

 
      Полковник Нобиле, шеф флорентийской полиции, во время первого наступления генерала Оуэлла попал в плен и провел четыре года в лагере для военнопленных офицеров в Кении. Начальником лагеря был эсквайр из Плейстоу, майор гренадерского полка, с которым они подружились. И прежде чем кончилась война, полковник научился говорить на цветистом идиоматическом английском, как говорят в лучших кругах английского дворянства. Перенял он и предрассудки начальника лагеря, среди них - недоверие к чиновникам британских властей, льстивым мастерам хитрости и обмана. И единственный способ вести себя с ними - быть неприступным и осторожным.
      И вот когда сэр Джеральд, не найдя полковника в комиссариате, заявился в его дом в Веллосгарде, принят он был очень сердечно, но ничего не добился.
      - Дорогой друг, - сказал полковник, - я очень сожалею, что нечто подобное вообще моглг случиться. Я не знаю ещё всех подробностей, но, конечно скоро все выяснится. Не волнуйтесь, с ним ничего не случится. У нас преступников не держат в сырых подземельях, приковав их к стене, ха-ха-ха!
      - Могу я с ним поговорить?
      - Сожалею, но существует правило, что его вначале должна допросить полиция.
      Глупо, конечно, но правило есть правило.
      - Как долго это будет продолжаться?
      - Максимум день-два. Я вас сразу поставлю в известность, обещаю. Не хотите по стаканчику перед обедом?
      Сэр Джеральд вежливо отказался и вернулся в отвратительном настроении. Элизабет, капитан и Том Проктор уставились на него.
      - Ничтожество! - рявкнул сэр Джеральд. - Недаром меня предупреждал мой предшественник! Разговаривает, как актеришка в оперетте, а мозгов как у пограничного столба.
      - Но, думаю, не надо пока преувеличивать, - заметил Проктор. - Полиция не может держать Брука, не предъявляя ему обвинений, и как только они обвинят, мы узнаем, в чем дело. Явно произошла ошибка. Мы же знаем Роберта. Он бы ничего плохого не сделал.
      - Только мы в Италии, не в Англии, - сказал капитан. - В Италии человек виновен, пока не докажет свою невиновность.
      - Отчасти вы правы, - заметил сэр Джеральд. - Здесь существует государственный обвинитель и сложный судебный механизм. Главный здесь - городской прокурор - «прокураторе делла република» - Бендони, кстати, вполне разумный старик, но мелкими делами он вообще не занимается, и под ним - орды младших прокуроров, судебных следователей, судей и полицейских.
      - И всем им нужно одно, - сакзал капитан. - Кого-нибудь отдать под суд.
      - Вы преувеличиваете, - усомнилась Элизабет.
      - Ни в коем случае. Кого бы полиция в чем не обвинила - неважно за что, за стоянку в неположенном месте или за убийство президента республики - человек этот будет виновен. Если нет - это пятно на мундире властей и гвоздь в крышку гроба причастных чиновников. За все мое пребывание здесь не было случая, чтобы кого-то оправдали. Если уж слишком явно невиновен, получает условный приговор.
      Так что и волки сыты, и овцы целы.
      - Абсурд! - Элизабет торопливо вышла из комнаты. Она была не в себе. Все трое мужчин молча глядели ей в след. Первым заговорил сэр Джеральд.
      - Полагаю, до понедельника ничего не поделаешь, как вы считаете? - спросил он. - Я, пожалуй, чего-нибудь выпью.
 

***

 
      В понедельник утром в приемной консульства на набережной появился неожиданный посетитель - профессор Бруно Бронзини. Он перешел к делу без обычного красноречия.
      - Я был потрясен, когда мой сын Меркурио… - а он узнал от Тины Зеччи… - неужели это правда? Да, так я и думал. Хотя я был знаком с синьором Бруком только мельком, но совершенно ясно, - произошла дурацкая ошибка. В чем его обвиняют?
      - Знай я это, чувствовал бы себя гораздо лучше, - сказал сэр Джеральд. - Мне до сих пор не позволили его навестить.
      - Ну, это смешно, это нужно немедленно исправить.
      - Вы можете это устроить?
      - Конечно. Его арестовала полиция или карабинеры?
      - Насколько я знаю, полиция.
      - Тогда этим занимается полковник Нобиле.
      - С полковником я говорил. Мы друг друга не поняли.
      - Меня он поймет, - заверил профессор. Ждите звонка.
      Телефон зазвонил в полдень. Звонил сам полковник Нобиле.
      - Дорогой друг, мне доставляет удовольствие сообщить вам, что удалось преодолеть бюрократические инструкции. Можете навестить своего земляка, если хотите. Он все ещё в полицейском участке. Найдите меня, когда придете, и я все устрою.
      - Вы очень любезны, - ответил сэр Джеральд. - Еду немедленно.
      Роберта Брука он нашел в камере, под надзором молодого полицейского.
      - Я могу поговорить с синьором Бруком наедине?
      Полицейский с улыбкой покачал головой.
      - Ничего, - сказал Брук, - думаю, он не знает английского. Очень мило с вашей стороны так быстро отыскать меня. - Говорил он вполне бодро.
      - В чем вас обвиняют?
      - По их мнению, я сбил Мило Зеччи своей машиной, причем уехал, не остановившись.
      - Мило Зеччи? Отца вашей служанки?
      - Да.
      - Когда это случилось?
      - В пятницу ночью.
      - И это неправда?
      - Нет, - сказал брук. - Это неправда. Это стечение обстоятельств. Я в тот вечер действительно был в городе, чтобы встретиться с Мило.
      - И вы с ним встретились?
      - Не встретился, потому что он не пришел. Знаете что? Я вам лучше все расскажу сначала.
      И рассказал. Сэр Джеральд был слушатель искушенный, следил он не только за сутью, но и за тоном. Наконец спросил:
      - Так вы тогда действительно ехали по Виа Канина?
      - Ехал.
      - И его не видели?
      - Никого я не видел.
      - А теперь расскажите, что было вчера.
      - Пришли два полицейских. Вначале перед обедом. Расспрашивали меня. Я рассказал им то же, что и вам. Хотели взглянуть на мою машину и были дико возбуждены, когда заметили, что разбита противотуманная фара.
      - Когда вы её разбили?
      - Вот это и странно, - ответил Брук, - Раньше я этого не замечал.
      - А когда, по-вашему, это могло случиться?
      - Понятия не имею. Я не пользовался машиной с того самого вечера. Возможно, она и разбилась, а я не заметил. И дети камнями кидают, и вообще…
      Сэру Джеральду так не казалось, но он ничего возражать не стал.
      Сказал только:
      - Если несчастье случилось в пятницу ночью, и полиция явилась к вам и допрашивала в субботу днем, значит кто-то навел их на вас. Похоже, кто-то дал им номер вашей машины.
      - Не понимаю.
      - Рассуждаю я так. Если кто-то видел аварию и сказал полиции, что машина была большим черным лимузином, или спортивным кабриолетом, или чем-то ещё столь же неопределенным, понадобились бы месяцы, чтоб добраться до вас. Но они уложились в несколько часов.
      - Ага. - Но Брука это не вдохновило. - И что из этого следует?
      - Если предполагать, что вы ни в чем не замешаны, - сэр Джеральд на миг умолк. - Если исходить из этого, то вас кто - то подставил, сообщив, что в аварии замешана машина с вашим номером. Либо это сделано по ошибке, либо с умыслом.
      Можете вы вспомнить кого-нибудь, кто так на вас зол, чтобы хотел устроить вам гадость?
      - Пока я здесь, кое-кому на мозоли я наступил, - признался Брук, - но это, по большей части, люди, стоящие на верхних ступеньках в местных художественных кругах. Не сказал бы, что эти люди затеяли бы такое. Единственный человек…
      - Да?
      - Но это ерунда. Единственный, кто на меня зол - это человек по имени Лабро.
      Бывший сторож поместья профессора Бронзини в Волатерре. Думаю, его выгнали из-за меня. - Он рассказал консулу о Лабро.
      - И вы с ним встретились ещё раз в городе?
      - В пятницу, когда шел домой. Собрался мне что-то сказать. Думаю, это был только повод выманить у меня деньги.
      - Мог он знать номер вашей машины?
      - Когда я приезжал на раскопки, его он видеть не мог, если вы это имеете ввиду.
      Машина оставалась внизу на дороге. Но мог его выяснить.
      - Как?
      - Мое имя есть в телефонном справочнике. Гараж всегда открыт. Достаточно приехать и взглянуть.
      - Да уж, - протянул сэр Джеральд. Вся эта ситуация казалась ему крайне неправдоподобной. - О чем они вас допрашивали?
      - Да почти ни о чем, так, общие вопросы. - «Вы были в тот вечер вне дома? - Куда направились?» - и все такое. Хотели, чтоб я сознался, но не вышло. Это им не понравилось. Насколько я понял настоящий допрос начнется завтра, когда мной займется следователь из прокуратуры.
      - Ничего не говорите, пока не будет адвоката. Я кого-нибудь найду.
      - Не надо, - ответил Брук. - Профессор Бронзини уже прислал. Зовут его Тоскафунди, и он очень уверен в себе.
 

      Прокурору Антони Риссо было около тридцати, свое детское личико он любил прикрывать черными очками, подражал Генри Фонда и был крайне честолюбив.
      В понедельник в десять утра его вызвали к Бенцони, который был городским прокурором и, естественно, его начальником. Бенцони сказал:
      - Я слышал, вы хотели заняться делом того англичанина, Брука. По принятому у нас порядку очередь Кавальери, а за ним Маццо. У вас есть весомая причина этот порядок нарушить?
      - У меня две причины, - ответил Риссо. - Во-первых, из того, что я прочитал в материалах полиции, многое будет зависить от результатов экспертизы, а у меня, как вы знаете, соответствующее образование. Во-вторых, обвиняемый - англичанин, а я говорю по-английски гораздо лучше чем Кавальери или Маццо.
      - И в третьих, - подхватил Бенцони, - вы ведь выставили свою кандидатуру на выборах, не так ли? И успех на процессе, где ответчик - англичанин, а жертва - почтенный старик - итальянец может увеличить ваши шансы и добавить сколько-то голосов.
      - Ничего подобного мне и в голову не приходило, - обиженная мина Риссо была так правдива, что и Бенцони усомнился, не обидил ли он его невзначай.
      - Ладно, - сказал он. - Будем считать, что причины веские. Но не надо предвзятости.
      - Разумеется, нет.
      - И я хотел бы получать регулярную информацию о ваших успехах.
      - Обычный порядок…
      - Обычных официальных донесений недостаточно. Это не рядовой случай.
      Риссо осторожно заметил: - Я ознакомился пока с предварительным донесением, но сказал бы, что это рядовой случай водителя, сбившего человека и скрывшегося с места преступления.
      - Впечатление бывает обманчиво, - сказал Бенцони. - У меня на такие вещи нюх, и не думаю, что этот случай - заурядный. Постарайтесь действовать поосмотрительней.
 

***

 
      Когда Элизабет пришла к капитану Комберу, там была Тина.
      - Входите, входите, - сказал капитан. Бородка его агрессивно торчала вперед, глаза воинственно пылали. - Я рад, что вы здесь. Вы насчет Брука?
      - Разумеется. И помочь ему, если возможно.
      - Тогда мы заключим тройственное соглашение. И я сказал бы, что для победы правды и света нам понадобятся любые союзники, каких мы сможем найти. Тина тут рассказывает удивительные вещи. Думает, что главным действующим лицом во всей этой истории был тип по имени Диндони.
      - Диндони - крыса! Жаба! Мерзкая змея! Вонючая гусеница! - сказала Тина.
      - Полагаю, этого хватило бы на целый зоосад, - заметил капитан. - Лучше уж расскажу я, вы слишком расстроены, Тина.
      - Как мне не расстраиваться, если синьор Роберт в тюрьме? Его незаконно арестовали только потому, что злые люди его оклеветали.
      - Мы все огорчены, Тина, но не следует терять голову, это ничего не даст. Так вот послушайте, что рассказывает Тина, мисс Уэйл. Мило Зеччи, оказывается, дважды пытался встретиться с Бруком. Вначале они сошлись у Зеччи, но ничего не вышло, Мило решил, что Диндони их подслушивает.
      - Объяните мне, кто это - Диндони.
      Капитан объяснил.
      - А мы ему ещё не верили, - вслипнула Тина. - Думали, это старческие страхи. Как же мы его не послушали! - Теперь её слезы потекли ручьем. Правда, через минуту она уже успокоилась и бодро сказала: - Не время реветь. Нам нужно найти тех гадов, что убили папу, и сделать все, чтобы они получили по заслугам.
      - Что мы о них знаем?
      - Тинин отец утверждал, что их двое. И они не из Флоренции, он считал, что они с юга. И одного видел вместе с Диндони.
      - Найти их будет нелегко, вам не кажется?
      - Есть одна нить, по которой мы можем идти, чтобы из этого не вышло.
      - Не одна, - возразила Элизабет. - Папа говорил сегодня утром с Бруком, и тот упомянул человека по имени Лабро. Он был сторожем на раскопках Бронзини. Когда Брук заезжал туда, что-то произошло и Лабро лишился места. Видимо, думал, что это вина Брука и что Брук должен ему это как-то компенсировать. И они вдруг случайно встретились - как раз в пятницу вечером, когда произошло несчастье.
      Капитан написал на бумажке «Лабро» и обвел это имя кружком.
      Элизабет спросила Тину:
      - Вы не знаете, почему ваш отец так хотел поговорить с Бруком? Это могло бы навести нас на след.
      - Он не хотел нам сказать. Но наверняка это было связано с его работой.
      - С какой работой?
      - У профессора Бронзини. Он работал на него много лет, делал новые вещи и реставрировал старые.
      Капитан все ещё чертил что-то на листе. Теперь он обвел кружком имя Бруно Бронзини и соединил его стрелкой с Мило. Потом колечко вокруг имени Лабро соединил с Бронзини. Результат ему явно понравился.
      - И эта работа доставляла ему неприятности?
      - Полагаю… сказала бы, что да. Но он ничем не делился. Особенно последнее время.
      - Посмотрите, - сказал капитан, показав на свою диаграмму. Образовалась звездочка, лучами которой были Лабро, Мило, первый незнакомец, второй незнакомец и Харфилд Мосс. В центре звезды оказался профессор Бронзини.