В свое время мне также удалось взять интервью у Миллера. Кстати, что удивляло многих, так это то, что Миллер никогда не делал тайны из своей жизни, из своих взглядов. Он часто и охотно давал интервью, размышляя над различными проблемами, часто прямо противоположными. Например, в одном интервью он мог часами рассуждать о женской эмансипации или сексуальной революции, проблемы которой заинтересованно обсуждались в специальных женских журналах, а в другом - о новейших гипотезах и теориях космогонии...
      Опять же, чтобы не тратить время, я приведу мое интервью, обошедшее в свое время многие издания. Единственное, что я сделаю сейчас - попробую пересказать некоторые из моих тогдашних размышлений.
      - Доктор Миллер, как вы относитесь к смерти?
      - Чьей?
      - Смерти человека вообще... Смерть любого человека, и моя, и ваша в том числе, - это какой-то порог, за которым одни видят хаос, бездну, другие - продолжение жизни, построенной по неведомым нам законам. Что видите вы?
      - Я пока что ничего не вижу, молодой человек... (О-о, я до сих пор помню его скептическую ухмылочку! Хотя в то время я был начинающим журналистом, однако уже тогда не раз чувствовал такие же скептические ухмылочки, взгляды специалистов, которые начинали рассуждать обо всем на свете, неважно, кто они были: ученые-медики, экономисты - улыбочки и взгляды у них были одни и те же...) Смерть есть смерть. Пока живу, я могу рассуждать о ней. Только и всего. Кстати, а почему вас, молодой человек, так волнует этот вопрос? Или вы рассчитываете избежать смерти?
      - Он не только меня волнует. Насколько мне известно, этот вопрос волновал и волнует человечество на протяжении всей истории. Этот загадочный неразрешимый вопрос вдохновлял литераторов, художников, музыкантов.
      - Вам может показаться невероятным, но я официально заявляю, и вы можете это записать: загадка смерти меня не волнует.
      - Значит, если я не ошибаюсь, вы считаете, что все загадки человеческого бытия можно изучать и объяснять с помощью физических и математических законов?
      - Не совсем корректно сформулирован вопрос, но в принципе я могу сказать: да... Я - дитя своего рационального века. Как ученый я считаю, что все в мире закономерно. И потому с помощью физических и математических законов мы можем исследовать все и сделать соответствующее заключение на любое явление.
      - Значит, как в мире, так и в самом человеке никаких тайн нет?
      - А вы считаете, что они есть? (Иезуитский метод переадресовки вопроса тебе же!.. Этим Миллер пользовался искусно.)
      - Во всяком случае мне кажется, что человек их чувствует. Любовь, рождение человека, смерть - все это тайны...
      - Смотря для кого... Какая может быть тайна в рождении человека, если уже сейчас мы можем выращивать его в пробирке или в колбе?.. Уже теперь матери-доноры вынашивают чужих детей. Операции по трансплантации органов человека: сердце одного бьется в груди другого. Голова одного человека может быть пришита хирургами к туловищу другого... Вы не задумывались, что все тайны под натиском открытий, сделанных нами, технократами, давно рухнули?.. Человеку все можно, никто над ним не властвует. И поэтому он, человек, может делать все, что заблагорассудится, что посчитает необходимым, и поэтому все в свое время можно объяснить. И любовь. И смерть. Это нами и объясняется.
      Хорошо помню, что после этих слов Миллера мне почему-то вдруг стало страшно. Он сидел передо мной в своем кабинете за столом, за его спиной на стене висел большой портрет Эйнштейна. Миллер смотрел на меня так... как смотрят на мертвый камень. Я чувствовал себя виноватым, хотя и не знал в чем. Чтобы скорее избавиться от этого неприятного чувства, я спросил:
      - Доктор Миллер, часто ли у вас бывает чувство сомнения или хотя бы растерянности при столкновении с некоторыми проблемами, которых вы еще не разрешили?
      - Понимаете, молодой человек, я живу по тем законам, по которым мне интересно жить. Допустим, вам интересно знать, что произойдет с вами после смерти, в какую форму материи вы превратитесь, в живую или неживую, и поэтому вы в своих мучительных сомнениях проводите всю жизнь, так ничего толком и не прояснив. К аналогичному вопросу я подхожу не с эмоциональной стороны, а с чисто аналитической. Я занимаюсь анализом этой проблемы так же, как я занимался бы анализом нерешенной математической задачи. Эмоции здесь не помогают, наоборот - они все запутывают до невероятности... И поверьте, при таком подходе я получаю наслаждение.
      - Как же вы в таком случае оцениваете чисто человеческие ценности, которые часто бывают нелогичными: совесть, стыд, самопожертвование?.. Часто человек знает, что делает глупость, и все же делает ее... А сколько людей по доброй воле отреклось от жизни из-за неосознанных ими чувств: любви, ненависти, любви к Родине?..
      - Это - сложный вопрос. Скажу кратко, что одной из причин кризисного состояния человечества является то, что мы, люди планеты, в свое время не успели перестроить взгляд на себя и на природу в связи с новыми рациональными физическими, математическими, техническими открытиями. Люди до сих пор не могут отречься от устаревших морально-этических ценностей, в основе которых лежат религиозно-мистические учения. Религия исчезла, ее место в жизни людей заняла наука. Но кое-где еще пытаются обеими руками держаться за старые религиозные обряды и ложные ценности.
      - Извините, вы не могли бы уточнить какие?
      - Могу привести пример. Человек умирает, и с ним умирает все. Значит, нам надо решительно отказаться от привычных обрядов погребения: речей у гроба, процессий к кладбищу, надгробий - все это лишнее, никому не нужное. Или взять ту же любовь к Родине. Какая разница, где будет жить человек, лишь бы ему было хорошо, тепло и сытно... Так нет же, некоторые обеими руками держатся за свой порог. А зачем, для чего?.. Я назвал вам всего несколько примеров. Подумав, вы сами можете привести таких примеров бесчисленное множество.
      Растерянный и угнетенный вышел я из кабинета Миллера. Я понимал, что Миллер и в самом деле дитя нашего прагматичного рационального века, возможно, даже - он человек будущего, того далекого будущего, в котором, как утверждают некоторые фантасты, люди будут жить умом, а не эмоциями, однако я ни за что не мог поверить, что у Миллера не осталось эмоций, тех нелогичных, неразумных эмоций, заставлявших малограмотного человека верить в существование чертей, бога, в гадания, ведьм и всякую прочую чистую и нечистую силу... И, поверьте, когда я начинал думать о том наивном малограмотном человеке, который жил в прошлых веках, он был мне более симпатичен, чем образованный Миллер...
      Вот в чем загадка!
      Наконец я впервые произнес это слово. Миллер не вызывал у меня симпатии. Он был для меня интересным, загадочным, даже страшным, однако он не был мне симпатичен.
      Думаю, точнее, полагаю, что по этой же причине с ним не смогла жить ни одна женщина. Женщины могут жить рядом с мужчинами определенное время из-за денег, из-за богатства, из-за выгоды, но провести всю жизнь рядом с человеком, который невольно вызывает отвращение и протест...
      Хотя, возможно, я и ошибаюсь... Некоторые мои коллеги утверждают, что сейчас появился новый тип женщин, особенно он распространен среди тех женщин, которые умеют долго рассуждать о равенстве и женской эмансипации. Логикой своих убеждений они ничем не уступают Миллеру. Не удивительно, что они легко бросают беспомощных деток в родильных домах, у чужих подъездов, в скверах и хорошо живут с теми людьми, которых ненавидят. Но это уже особый разговор.
      Если кратко суммировать мои впечатления о Миллере, о том Миллере, которого знал до первой международной конференции по проблемам Искусственного Разума, то можно сказать следующее:
      а) Миллер как был, так и остался загадкой не только для меня, но и для других участников конференции.
      б) Миллера можно бояться, его можно не уважать, но не признавать в нем крупного ученого невозможно. И это, видимо, было главным козырем Миллера, именно тем важнейшим аргументом, который заставил НАСА* отдать руководство жизнью марсианской колонии Искусственному Разуму.
      ______________
      * НАСА - национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства.
      Как и следовало ожидать - а иначе и быть не могло, - в число колонистов попал Миллер.
      4
      Ситуация в нашей стране была не из веселых, в этом Миллер прав...
      Катастрофически быстро росла безработица, вызывала тревогу наркомания среди подростков и молодежи, недоверие и подозрительность к ближнему отгораживали людей друг от друга, заставляли каждую семью держать в квартире оружие и собак; вечная проблема отцов и детей как была, так и осталась неразрешенной, обычно после десятилетнего возраста дети начинали собираться в свои компании, куда вход взрослым был запрещен, чем занимались эти компании - мало кто из родителей знал, и как итог всего - начинались молодежные бунты, часто бессмысленные и жестокие. Об этом каждую ночь напоминал вой полицейских сирен. Росло количество сторонников различных мифических учений. Все это огромной лавиной наваливалось на людей, и чем громче дикторы телевидения и руководители страны кричали о прогрессе, свободе, равноправии, угрозе с Востока, тем сильнее простые люди ощущали тревогу и растерянность.
      Что произошло в мире?
      Почему и откуда все это с такой быстротой наваливалось на нас?
      Каждый гражданин страны, как мог и умел, объяснял ситуацию. Экономисты видели все трагедии в разбалансировании экономического механизма, в мировом экономическом кризисе (когда его не было?), политики - в нагнетании международной напряженности, которая заставляла военно-промышленный комплекс отбирать у простых людей хлеб и одежду, верующие - в отмирании религии, державшей народы и нации в послушании и придававшей земной жизни хоть какой-то порядок и смысл, а сейчас, мол, начиналась божья кара... Много было объяснений и рецептов исправления или хотя бы улучшения нашего сложного положения.
      Мне казалось, одна из главных причин наших бед, о которой почему-то не вспоминали ни экономисты, ни политики, ни дикторы телевидения, была в том, что люди потеряли радость жизни, без чего, видимо, человек не сумеет вынести крест одиночества, который вынужден нести в безграничном холодном космосе с раннего детства до глубокой старости. Тем более ему тяжело слышать, как из всех углов и уголков днем и ночью ему напоминают: ты песчинка, пустая песчинка в пустом космосе, которая неизвестно зачем мельтешит среди таких же пустых песчинок... Может, поэтому люди стали искать избавление от повседневной суеты в вине, наркотиках, в бездумных играх с бездумными машинами, в страшных зрелищах, что сыпались на их головы с экранов кинозалов и телевизоров. Чего только не подсовывал людям технический прогресс! И чем крепче и отчаяннее хватались они за все это внешнее, тем более сильный холод и печаль закрадывались в их души.
      Люди работали у станков, кульманов и конвейеров, в конторах только ради того, чтобы иметь как можно больше денег. Имея деньги, можно было получать наслаждения. Бездумная работа - деньги, вино, наркотики, игральные машины, зрелища, от которых мороз по коже... Опутанный этой цепью, простой человек вертелся с утра до ночи, с детства до старости; кажется, люди уже забыли, что когда-то жили намного проще, когда-то могли радоваться без денег: и песни пели на трезвую голову, и танцевали, и играли, взявшись за руки... когда-то в жизни человека было все так, как бывает в детстве, когда о деньгах человек не задумывается...
      Однако детство человека, видимо, закончилось с появлением денег этого универсального средства замены человеческой радости... Видимо, с той поры все и началось: одни усердно трудились, зарабатывая деньги, другие, более догадливые и пронырливые, придумали для себя тысячи способов, чтобы, обманом добывая деньги, получать радость...
      О-о, я тоже, как и многие наши философы, могу часами рассуждать обо всем неясном и запутанном, что незаметно вошло в нашу жизнь; мне казалось тогда, что каким-то единым волевым решением сделать счастливой жизнь людей невозможно.
      Видимо, подобные мысли волновали не только меня, но и других участников первой международной конференции по проблемам Искусственного Разума, которые так же внимательно слушали Миллера.
      К концу второго тысячелетия нашей эры среди людей все настойчивее возникали слухи о неизбежном конце света, о втором пришествии на Землю Его, Сына Божия... Среди верующих и неверующих распространялись листовки с текстом "Апокалипсиса". Всякий, кто их читал, как мог и как умел, старался разобраться и объяснить смысл сказанного Апостолом Иоанном...
      Самые разнообразные события, происходящие как в нашей стране, так и во всем мире: землетрясения, тайфуны, аварии, катастрофы - все это сразу же связывалось с библейскими пророчествами.
      И руководством НАСА был объявлен набор добровольцев для переселения на Марс, как и следовало ожидать, их нашлось неисчислимое количество. Огромная извивающаяся очередь с утра до вечера змеилась у входа в здание, где проводился предварительный отбор будущих колонистов. Ничто не сдерживало людей: ни предупреждение, что назад, на Землю, они никогда не вернутся, ни прозрачные намеки на предстоящие трудности, ни жесткое условие, что будущей жизнью колонистов будет управлять Искусственный Разум.
      Как мне представляется, большинство людей шло к конторе Большого Переселения - так в народе назвали здание, где проводился отбор колонистов, - с единственной мыслью: все хорошее, что можно получить от жизни, уже получено, а там, на старости, хоть на Марсе поживем, может, там этой земной пакости не будет...
      Конечно, шли к конторе и порядочные люди, которым, как говорят, не повезло в жизни и которым нечего терять. Но не следует забывать, что шли туда и разные проходимцы, воры, прохиндеи, у которых были свои планы...
      В то время, как мне кажется, об Искусственном Разуме люди думали меньше всего. Если разобраться, так оно и должно было быть. Какая разница простому человеку, кто им будет управлять: президент, парламент или холодная машина?
      Скажу откровенно - а сейчас, когда белый марсианский песок плотным холодным слоем засыпает улицы нашего города, когда наедине я пытаюсь осмыслить и пересказать жизнь нашей колонии, я ни за что не могу соврать, не имею на это никакого права, - кроме вышеназванных причин, заставляющих людей покидать Землю, была и еще одна, о которой, возможно, во время беседы с руководством НАСА никто и не говорил.
      Что это за причина?
      Вообще, сколько себя помню, меня всегда волновали непонятные ощущения и желания, о которых вслух меж людей не принято говорить, ибо, так уж получается, что эти непонятные ощущения и желания чаще всего отвлекают человека от важных дел. Я думаю, только они, эти непонятные, необъяснимые ощущения и желания, делают одних людей счастливыми, других мучениками...
      Давайте попытаемся вспомнить, что, какая причина заставляла нас в раннем детстве оставлять обжитой угол и ехать или идти пешком в неблизкий свет, одних - в задымленные чужие города, в которых тоже мало кто находит счастье и радость, других - в холодную заснеженную тундру или непроходимую тайгу, третьих - к огромным океанским кораблям, один шум которых наполняет душу трепетной радостью?..
      Что это за причина?
      И рыдаем потом, и жалеем обессилевших родителей, и готовы ежедневно каяться в том, что изменили родному дому, а все-таки не возвращаемся, оставляем родной очаг - поколение за поколением...
      Что за причина толкает нас вдаль, в те неизведанные просторы, что скрываются за линией горизонта?..
      Не можем мы это высказать и объяснить. Видимо, это чувство заложено в человеке от рождения: посмотреть, на своей шкуре испытать и проверить - а что же там, за далеким лесом, за теми светлыми облаками, которые ежедневно куда-то несутся над твоей головой...
      Оно, это непонятное желание, заставляло людей искать край света, и потому строили они большие корабли и плыли на них по морям и океанам, жадными и удивленными глазами глядя вперед, на смертоносные тайфуны, десятиметровые валы воды; люди шли в белые пустыни, где умирали от жары и жажды; они пробирались сквозь глухие леса, утопали в гнилых болотах, замерзали среди белых льдов и снегов - ничто не могло их остановить, ничто не могло утолить их чувств...
      Может, поэтому, когда появилась реальная возможность жить на Марсе, на другой планете, у людей сразу же вспыхнули радужные мечты и желания. Как будто годами и столетиями всеми возможными и невозможными средствами подогревался интерес к красной планете, которая каждую ночь загорается на небосводе и своим красноватым светом притягивает взгляд человека, заставляет и рабочего и чиновника смотреть на далекое мерцание и думать о чем-то загадочном и неизведанном, к чему так хочется приобщиться.
      ...Как непонятно, почему одним хочется приобщиться к красоте, а другим разорить, растоптать ее...
      Особый интерес к Марсу возник после того, как астрономы разглядели на нем каналы, напоминающие русла рек. Наличие на Марсе атмосферы, пыльные бури, различные загадочные пятна, которые то появлялись, то исчезали, белые полярные шапки, размеры которых менялись в зависимости от времен года, все это волновало воображение людей. В многочисленных фантастических романах и повестях рассказывалось о марсианах, братьях по разуму, - ах, как все это наполняло жизнь людей нетерпеливым ожиданием чуда, которое может произойти в любой момент.
      Шло время, на Марсе побывали наши первые автоматические "Викинги", люди уже точно знали состав атмосферы, они увидели фотоснимки марсианской поверхности, однако интерес к Марсу не уменьшался, наоборот, в научных и общественных кругах все дружнее поговаривали, что на Марсе может существовать целая цивилизация... Надо добавить, что слухи и домыслы об энлонавтах, этих загадочных неземных существах, которые будто бы появлялись то в одном месте, то в другом, тоже подогревали интерес к Марсу, потому что где же они могли жить, если не на Марсе?..
      Вот почему сейчас, когда был объявлен набор первых колонистов на Марс, люди одержимо бросились к конторе Большого Переселения; видимо, каждый из стоящих в очереди перед входом в контору надеялся спустя какое-то время первым приобщиться к неизвестному загадочному чему-то, к которому не мог приобщиться здесь, на Земле, где уже давно все изведано, затоптано и заплевано...
      Я тоже помню свое первое волнение, охватившее меня, когда я вошел в вестибюль конторы Большого Переселения. Неведомо откуда - то ли со стен, то ли с потолка - на многочисленных посетителей волна за волной накатывалась куда-то зовущая, увлекающая неземная музыка... На стенах вестибюля висели таблички, сообщающие, что музыка создана Искусственным Разумом. Посреди зала на больших длинных столах лежали в вазах и тарелках фрукты, овощи, зерно - все, что было выращено в экспериментальных теплицах, которые должны быть и на Марсе. Там же, на столах, были и блюда из продуктов. Желающие могли их попробовать. Как и многие, я тоже подошел к столу, отломил кусочек белого ароматного хлеба - хлеб был вкусный...
      На стенах вестибюля висели цветные фотоснимки, схемы, диаграммы. Меня удивил действующий макет Солнечной системы: вокруг огромного, источающего красно-белый свет Солнца кружились небольшие планеты. И среди них был он, Марс... Здесь же, недалеко, находился макет Марса с отчетливыми каньонами, долинами, горами... Рядом с макетом Марса на таблице приводились основные характеристики планеты:
      Марс (астрономический знак o/^) планета, среднее расстояние от Солнца 228 млн. км , период обращения 687 суток, период вращения 24,5 часа, средний диаметр 6780 км, масса 6,4 x 10^23 кг; 2 естественных спутника Фобос и Деймос. Состав атмосферы: CO2 (95 проц.), N2 (2,5 проц.), Ar (1,5-2 проц.), СО (0,06 проц.), Н2О (до 0,1 проц.); давление на поверхности 5-7 гПа.
      Впечатляли макеты будущих поселений. Сначала это были небольшие отдельные купола, скрывающие космические корабли. В перспективе отдельные купола накрывались единым огромным прозрачным стеклопластиковым куполом. Поддерживаться этот купол должен был обычной земной атмосферой, которую производили на заводах.
      Все вместе: цветные фотоснимки и макеты будущих поселений, удивительные блюда на столах, неземная музыка и, главное, реальная возможность осуществить мечту детства - все это делало людей притихшими и даже растерянными. Каждый, кто попадал в вестибюль, мечтал об одном: хотя бы зачислили, хотя бы зачислили...
      Да, еще об одном не сказали. В сообществе марсианских колонистов не употреблялись деньги, из-за которых здесь, на Земле, люди работали с утра до ночи, мучились, голодали, недосыпали, шли на преступления и убийства... В жизни колонистов, как нам сказали, все будет бесплатным: и еда, и одежда, и жилищем люди обеспечивались. Возможно, поэтому те горемыки, которые до сих пор недоедали, недосыпали, которые не имели своего угла, попадая в вестибюль конторы Большого Переселения, обретали вдруг надежду.
      Не спеша, вместе с другими посетителями, удивленно оглядываясь, бродил я по вестибюлю и все больше убеждался, что замысел Миллера был хорошо рассчитан и спланирован, и у меня закрадывалось сомнение: а возьмут ли марсианским колонистом?..
      Что же заставило меня оставить Землю?
      С детства я мечтал о журналистике, верил, что журналист - один из тех счастливчиков, которые могут попадать в различные ситуации, я думал, что журналисты - люди, которые одной лишь статьей повергают в небытие бесчестных, а добросовестных граждан нации восславляют... Я верил: без журналистов, борцов за истину и свободу, никто в мире не сумеет навести порядок. Сколько помнит себя цивилизованное человечество, они, летописцы, хроникеры, журналисты, вели неутомимую борьбу за правду, истину, справедливость.
      И я стал журналистом. Я работал в солидной газете, которая ежедневно радовала читателей статьями и новостями. Ежедневно на стол своего шефа я должен был положить свои обязательные сто пятьдесят строк, которые изредка попадали на страницы газеты, а чаще летели в корзину.
      Прошел год.
      Уличные происшествия, кражи, убийства, биржевая спекуляция, растраты, аферы - все, что поначалу меня очень волновало, незаметно стало надоедать, и я уже ничего удивительного и необычного не видел в своей работе, как старый гробовщик во время очередных похорон. Неделя за неделей, месяц за месяцем писал я заметки и статьи. Читатели привыкли к моему имени, у меня завелись кое-какие денежки. Но чем больше я писал, тем больше чувствовал, что ничего не могу изменить. Я понял, что занят каким-то пустым, никому не нужным делом, которое когда-нибудь должно закончиться.
      Во всяком случае для меня.
      И эта работа закончилась в тот день, когда я понял, что участвую в хитрой игре, придуманной ради того, чтобы околпачивать обычных читателей. Как сейчас помню, это открылось после того дня, когда закончил писать репортаж об очередной квартирной краже с убийством. Помню, я поставил под материалом свою подпись и вдруг подумал: а зачем вся эта писанина?
      Да, в нашем обществе совершаются преступления. Но коль они есть, то при чем здесь я, журналист, при чем здесь газета и миллионные читатели?.. Почему с этими преступлениями не борются те службы, которым положено бороться?
      Разорвав на клочки репортаж, я стал думать о том, о чем раньше и не задумывался.
      Что есть наша газета?..
      Я впервые понял, что газета - тот фиговый листок свободы, которым богатые боссы прикрывают свою бездеятельность, бездуховность, леность - все свои грехи. Пускай простой человек и читатель довольствуется очередной информацией о том, как полиция поймала жулика, пускай довольствуется. Тем самым он, читатель, поверит в порядочность и справедливость и никогда не подумает о том, что тот вор - жертва еще более крупного мошенника, который ворочает судьбами тысяч и миллионов людей...
      Ах, как это ловко делалось с моей помощью!..
      Когда я понял, что своей работой ничего не могу изменить, мне стало скучно. От такой работы я сильно устал. В свои двадцать пять лет я чувствовал себя старым и наработавшимся человеком, которому все давно надоело и которого ничего не радует.
      Как раз в это время я заинтересовался Искусственным Разумом, или искусственным интеллектом, как говорили многие. Обо всем дальнейшем - как попал на первую международную конференцию по проблемам Искусственного Разума, как брал интервью у Миллера, - об этом, думаю, писать не стоит. Единственное, что могу повторить: как у многих колонистов, у меня было страстное желание оставить Землю, чтобы там, на далеком Марсе, убедиться, что без денег, с помощью Искусственного Разума можно жить счастливо и беззаботно.
      5
      Десять огромных межпланетных кораблей уже больше года монтировались на околоземных орбитах. Еженедельно с земных космодромов стартовали космические "Челноки" многоразового использования, они доставляли на околоземные орбиты все новые и новые детали и конструкции кораблей: несущие платформы, к которым крепились мощные атомные двигатели с огромными дюзами, блоки Большого Компьютера, кабины корабля, в которых должны были жить колонисты, землю для теплиц и оранжерей, муравьев, пчел, замороженные эмбрионы животных, семена трав и растений, научные приборы, станки и оборудование - что только не везли...
      На каждом корабле планировалось поселить сто колонистов; тысяча добровольцев навечно покидали Землю - такого в истории человечества еще не было...
      Как и предполагали, каждого колониста днем и ночью атаковали журналисты, репортеры. До самого отправления на экранах телевизоров, в рекламных роликах, в газетах - везде можно было увидеть или прочитать о колонистах, которые, казалось, только тем и занимались, что давали интервью. Портреты их помещались на дорожных щитах, даже на молочных пакетах.
      Как и обычно в нашей стране, на этом путешествии всякий старался делать деньги.
      Деньги, проклятые деньги, которых вечно не хватает и из-за которых люди готовы не только Землю покинуть!..
      Покупайте сорочки, которые будут носить первые марсианские колонисты!
      Наши легкие невесомые ботинки будут носить марсианские колонисты. Неужели вы от них откажетесь?!
      Вы не пользуетесь зубной пастой "Марсианский колонист"? Попробуйте, и вы почувствуете космическую радость!
      Глядя на веселых и несколько растерянных колонистов, мне часто становилось не по себе. За многочисленными интервью, за всей этой шумной рекламной суетой вокруг нашего путешествия скрывалось что-то нехорошее. Почему так происходило? Видимо, потому, что люди знали: колонисты покидают Землю навсегда...
      Колонисты оставались жить, но из земной жизни они выбывали, как будто на тот свет, откуда никто не возвращался, не возвращается и не может возвратиться. Во всем замысле Миллера было что-то недоброе, порой у меня появлялось чувство, от которого я не мог избавиться. Почему-то в те последние дни я часто думал о камикадзе - и в нашей жизни, как в жизни камикадзе, было что-то ужасное...
      Признаюсь честно: я тоже в те дни был растерян. Сейчас, когда все это пройдено, когда все осталось позади: и подписание договора, и последнее собеседование с Миллером, когда были заполнены многочисленные анкеты и медицинские справки, я не знал: сожалеть или радоваться своему путешествию.
      Здесь, на грешной Земле, я родился, здесь я впервые увидел солнце и узнал тепло его лучей, здесь я впервые ощутил бездну ночного неба, здесь я когда-то бегал босиком по зеленому лугу, здесь я учился плавать, здесь ловил рыбу... А там, на Марсе, для меня все будет чужим, холодным и немилым.
      Сомнения все больше и больше точили мою душу, и поэтому я старался говорить себе, как чужому безвольному человеку: "Не ты, так другие будут жить на Марсе, и они, колонисты, узнают, что ты трус. Здесь, на Земле, в шумных загазованных городах, выполняя никому не нужную работу, посасывая по вечерам наркотические цветные коктейли в кафе и ресторанах, ты постоянно будешь мечтать о несвершенном. Так и пропадет, зачахнет твоя жизнь, ты навсегда упустишь возможность прожить ее так, как никто никогда не жил..."
      И еще я утешал себя, что такое переломное неуверенное состояние души бывает у каждого, даже если человек не собирается лететь на Марс. Но и тогда, замышляя новую работу или намереваясь принимать ответственное решение, от которого зависит судьба, человек мучится не менее меня, ибо ему, как и мне перед отлетом, страшно отречься от давно изведанного и привычного, а душу его днем и ночью точит жажда изведать и ощутить неизвестное...
      Искушение будущей, еще лучшей жизнью и страх потерять приобретенное неотступно сопровождают нас, делая одних боязливыми и ленивыми, других героями или авантюристами. И, может быть, самое обидное и мучительное в том, что никому неизвестно, кто выиграет: тот ли, кто отчаянно бросается в неизведанное, или тот, кто обеими руками держится за давно известное и привычное...
      Опять и опять начинаю я философствовать о двойственной природе человеческой души, хотя, по правде говоря, я не знаю, зачем мне все это сейчас, когда белым песком засыпаются улицы нашего города?..
      Наконец межпланетные корабли были смонтированы. Наступил день отправления.
      Конечно, были митинги, были последние фотоснимки, были слова руководителей НАСА о том, чтобы на Марсе мы распространяли прогресс и свободу, были слезы и подлинная боль расставания - все было...
      А затем мощные ракеты оторвали нас от бетонных стартовых площадок и понесли в безграничную бездну, где голубое небо бледнело, наливаясь грозной чернотой, в которой посреди дня загорались холодные звезды... Меня это удивляло: только что был день и сразу же - непроглядная тьма, звезды...
      Наш межпланетный корабль чем-то напоминал шестнадцатиэтажный дом. Перед стыковкой, когда я через иллюминатор смотрел на огни корабля, на огромные блестящие пластины солнечных батарей, веером раскинувшиеся вокруг корабля, на сферические чаши антенн и вогнутые дуги радиотелескопов, я был поражен его огромными размерами. Чем ближе мы подлетали к стыковочному комплексу, тем большим казался корабль. Своей махиной он наплывал на иллюминатор, закрывая звездный свет. В последний миг перед стыковкой как будто кто-то чужой сказал мне: "Все, это твой дом, твоя новая Родина..."