ГИТЕЛЬ: Три.
      ДЖЕРРИ: Три - это слишком много.
      ГИТЕЛЬ: Я их люблю.
      ДЖЕРРИ (колеблется): Четыре и ни одного больше. (берет с ее тарелки корнишоны, один бросает на тарелку обратно, остальные уносит в кухню)
      ГИТЕЛЬ: Эй, эй! (но протест ее не очень энергичен, она хватает корнишоны с тарелки Джерри и запихивает в рот)
      Джерри возвращается с двумя ломтиками хлеба.
      ДЖЕРРИ: Вот взамен. Тебе необходим крахмал, он поглотит все кислоты, я прочел целый трактат о желудочных язвах. Оказывается, ты просто не знаешь, куда девать свои кислоты. На нашем медицинском языке мы в таких случаях говорим, что больной киснет. Давай-ка будем есть то, что тебе можно, ладно?
      ГИТЕЛЬ (с набитым ртом): Давай.
      Джерри бросает взгляд на часы, хмурит брови и смотрит на телефон. Садясь, встречается глазами с Гитель.
      Молчит.
      ДЖЕРРИ: Кто?
      ГИТЕЛЬ: Телефон.
      ДЖЕРРИ: Да... Я как раз подумал о том, что совсем забыл, как звучит ее голос. Какой у нее голос?
      ГИТЕЛЬ (сердито): Что значит - какой?
      ДЖЕРРИ (скучающе): Да просто как он звучит по телефону, и давай
      не будем...
      ГИТЕЛЬ: Прелестный голос, очаровательный голос! Хочешь послушать поговори с ней. Чего ты трусишь?
      ДЖЕРРИ (положил вилку, смотрит на нее. Ровным тоном): Ты в самом деле хочешь, чтобы я подошел к телефону?
      ГИТЕЛЬ: Кто, я?
      ДЖЕРРИ: Почему ты этого хочешь?
      ГИТЕЛЬ: А почему нет?
      ДЖЕРРИ: Потому что я сейчас вкушаю блаженство в райском саду, с тобой и жареными цыплятами. Мы - Адам и Ева, а значит, что такое эти тысяча двести миль телефонного провода? Змея. Зачем же ее впускать к нам, мы только что насилу избавились от клопов.
      ГИТЕЛЬ: За что ты ее так ненавидишь?
      ДЖЕРРИ: Я ее не ненавижу. Поговорим лучше о чем-нибудь другом.
      Оба снова принимаются есть.
      Завтра я пойду с тобой договариваться насчет чердака. Скажешь тому подонку, что я твой поверенный, что я занимаюсь исключительно твоими делами по найму помещений. Я сам буду вести переговоры. Я даже возьму с собой портфель.
      ГИТЕЛЬ: Что это за хлеб?
      ДЖЕРРИ: Очень полезный для здоровья. Смотри, не сломай зубы.
      ГИТЕЛЬ: Не сломаю, пока ты мне их заговариваешь! (хохочет)
      ДЖЕРРИ: Ты ящерица. Обыкновенная ящерица. И как это ты забралась в мою плоть и кровь? Но слушай, я говорю серьезно: если ты танцовщица, пора что-то делать, дни идут...
      ГИТЕЛЬ (яростно): Конечно, я танцовщица и, наверное, скоро от этого сойду с ума! Другие получают известность, а я получаю только счета за починку швейной машины!
      ДЖЕРРИ: Ладно, тогда я помогу тебе снять чердак. Ты будешь готовить концерт, а я - дела для адвокатов.
      ГИТЕЛЬ: Что это значит - готовить дела?
      ДЖЕРРИ: Выискивать для каждого дела прецедент.
      Гитель не понимает.
      Видишь ли, когда один стрючок возбуждает дело против другого стрючка, суд не может решить, кто из двух стрючков пострючковее, пока не узнает, как решилось такое же дело других двух стрючков в другом суде в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году.
      ГИТЕЛЬ: И это занятно?
      ДЖЕРРИ: Не очень, если у тебя нет особой страсти копаться в архивах. Но я не собираюсь заниматься этим всю жизнь, я смогу выступать в суде, как только сдам квалификационный экзамен.
      ГИТЕЛЬ: Почему же ты не сдашь?
      ДЖЕРРИ (улыбаясь): Страшно.
      ГИТЕЛЬ: Ха! Ты их всех за пояс заткнешь.
      ДЖЕРРИ: Почему ты так считаешь?
      ГИТЕЛЬ (безмятежно): У меня сложилось такое впечатление.
      ДЖЕРРИ: Я ведь не то что законов, даже здешних правил уличного движения не знаю. В каждом штате свои законы, поэтому я...
      ГИТЕЛЬ: Подумаешь, можно вызубрить.
      ДЖЕРРИ (сухо): Не тот возраст, чтобы садиться за зубрежку.
      ГИТЕЛЬ: Каждый день читаешь в газетах: чья-то бабушка начала учиться в Нью-Йоркском университете; одиннадцать внуков, семьдесят лет...
      ДЖЕРРИ: Ты считаешь, что я тоже чья-то бабушка? Мне еще не семьдесят лет, но у меня есть уже опыт в адво... (внезапно выпрямляется, разглядывая ее) Как это ты ухитрилась?
      ГИТЕЛЬ: Что?
      ДЖЕРРИ: Мы начали с того, что я хочу тебе помочь, а через минуту уже ты меня тянешь за уши в адвокатскую коллегию.
      ГИТЕЛЬ: Мне ничья помощь не нужна, я сама справлюсь.
      Джерри это неприятно, он низко наклоняется над тарелкой.
      Ведь рано или поздно тебе придется держать этот экзамен. Разве нет?
      ДЖЕРРИ: Нет.
      ГИТЕЛЬ: Что же ты будешь делать тут в старости?
      ДЖЕРРИ: Не торопи меня в могилу. Я не заглядываю так далеко.
      Гитель это неприятно, она низко наклоняется над тарелкой. Оба молча едят. Потом Гитель вскакивает, идет на кухню, приносит корнишоны и кладет себе на тарелку целую пригоршню.
      ГИТЕЛЬ: Ты приехал сюда отдыхать, что ли? (садится)
      Джерри молча берет с ее тарелки корнишоны и уносит в кухню.
      ДЖЕРРИ (возвращаясь): Не то чтобы отдыхать, но ведь может случиться, что я умру в другом штате. Обидно же тратить столько труда на экзамены в адвокатуру Нью-Йорка, а умереть, скажем, в Нью-Джерси. Пришлось бы метаться туда-сюда. (садится)
      Гитель встает и направляется в кухню, но Джерри хватает ее за руку и усаживает себе на колени. Дотянувшись своей длинной рукой до кушетки, берет толстый том и, раскрыв его, кладет на колени Гитель.
      ГИТЕЛЬ (сидит хмурясь, смотрит на книгу): Что это?
      ДЖЕРРИ: Это Кливенджер. Гражданское Положение штата Нью-Йорк, которого я не знаю, составляет вот эту книжонку и еще целую библиотеку. Сдавать квалификационный экзамен в Нью-Йорке! Здесь тебе распиливают череп и копаются в нем два дня подряд. А я...
      ГИТЕЛЬ: Джерри, знаешь, чего в тебе больше чем достаточно? Недостатка веры в себя.
      ДЖЕРРИ: Прекрасно сказано!
      ГИТЕЛЬ: Я ей-богу не понимаю, ты же был известным адвокатом в Неваде, чего ты боишься?
      ДЖЕРРИ: В Небраске, дорогая. (целует ее в шею)
      ГИТЕЛЬ: Ну в Небраске, какая разница?
      ДЖЕРРИ: Разница почти в тысячу миль. Знаешь, ты и без этого чертового мыла пахнешь на два с половиной доллара.
      ГИТЕЛЬ (извиваясь): Оставь, мне щекотно, Джерри, я же говорю серьез...
      Джерри поворачивает к себе ее лицо и целует в губы.
      (перестает отбиваться и, закрыв глаза, сдается) А, чтоб тебя!
      Кливенджер соскальзывает на пол. Долгий поцелуй. И вдруг - резкий звонок телефона. Гитель вздрагивает, но Джерри еще крепче прижимает ее к себе. Снова звонок.
      ГИТЕЛЬ (вырывается и сердито смотрит на телефон): Это тебя.
      ДЖЕРРИ (небрежно): Пусть. Мы никого к себе не впустим. (обнимает ее)
      Телефон звонит снова.
      ГИТЕЛЬ: Я так не могу!
      ДЖЕРРИ (спустив ее с колен, подходит к телефону, снимает трубку и кладет рядом): Так лучше?
      ГИТЕЛЬ: А, черт! (проскальзывает мимо него и хватает трубку. Воинственным тоном) Да, алло!
      ДЖЕРРИ (гневно): Брось трубку сейчас же!
      ГИТЕЛЬ: Наконец-то! Неужели нельзя было позвонить раньше?..
      Джерри быстро выхватывает у нее трубку и хочет положить на рычажок.
      Это Ларри, идиот!
      Джерри смотрит на нее растерянно, подносит трубку у уху, слушает и отдает ей.
      Алло!.. Нет, мы думали, что это... здешний домовладелец. Так что же тебе сказали в клубе?.. Сколько?!
      Джерри подходит к окну, за которым уже стемнело.
      (не отрывает от него глаз) Но слушай, это же невозможно... Нет, может, попробуем поговорить с Генри Стритом, но сейчас мне не до того, Ларри, я только что села обедать, я позвоню тебе позже... Да, чердак мне, конечно, не по карману, но это долгий разговор, мне сейчас некогда... (кладет трубку и стоит возле телефона)
      Джерри отходит от окна, у стола залпом выпивает стакан вина. Оба стоят неподвижно и молчат. Гитель не сводит с него пристального взгляда.
      ДЖЕРРИ (отрывисто): Я накричал на тебя, прости.
      ГИТЕЛЬ: Что эта стерва тебе сделала?
      ДЖЕРРИ (круто обернувшись): Стерва? (не сразу, угрюмо) Вышла за меня замуж, помогла мне кончить юридический факультет, поддерживала меня в трудные минуты. Любила меня так, как никто никогда не любил и не полюбит. Она не стерва. Не нужно называть ее так.
      ГИТЕЛЬ (уязвленная): Ты и смылся из Небраски, потому что она такая замечательная?
      ДЖЕРРИ: Я смылся потому, что не мог жить в одном городе с ней и ее женихом.
      ГИТЕЛЬ: Словом, улепетываешь от них куда глаза глядят.
      ДЖЕРРИ: Если начинать новую, совсем иную жизнь означает, по-твоему, улепетывать, то да, улепетываю.
      ГИТЕЛЬ: Так пора остановиться. Ты уперся в Атлантический океан.
      ДЖЕРРИ: А я уже никуда не бегу.
      ГИТЕЛЬ: Нет, бежишь. Почему ты не хочешь говорить с ней по телефону?
      ДЖЕРРИ (оборачивается и смотрит ей в глаза): Потребуй это от меня. Потребуй, и может, ради тебя я соглашусь. Хочешь, чтобы я поговорил с ней.
      ГИТЕЛЬ: Она твоя жена.
      ДЖЕРРИ: Ты хочешь этого?
      ГИТЕЛЬ: Телефон твой.
      ДЖЕРРИ: Ты хочешь? Да или нет?
      ГИТЕЛЬ: Нет!
      ДЖЕРРИ (после паузы): Хочешь, чтобы я остался работать у Фрэнка Таубмена?
      ГИТЕЛЬ: Нет!
      ДЖЕРРИ: Так чего же ты от меня хочешь?
      ГИТЕЛЬ: Ни-че-го. (закуривает сигарету и глубоко затягивается)
      Джерри, проходя мимо, выдергивает сигарету у нее изо рта и тушит в пепельнице. Гитель, разозлившись, достает из пачки другую.
      ДЖЕРРИ: Зачем ты куришь? Ты же знаешь, это вредно для желудка.
      ГИТЕЛЬ: Я сама послежу за своим желудком. Мы с ним почти тридцать лет вместе и прекрасно живем! (закуривает вторую сигарету)
      ДЖЕРРИ (наблюдает за ней с каменным лицом и вдруг вспыхивает): Перестань быть такой твердокаменной, черт тебя возьми!
      ГИТЕЛЬ: Что?!
      ДЖЕРРИ: Мне надоело это идиотское занятие - заботиться о тебе и твоем слабом здоровье. Черта с два оно слабое! Ты крепкая, как стальной канат.
      ГИТЕЛЬ: Надо же кому-то из нас быть крепким.
      ДЖЕРРИ (глядит на нее жестким взглядом; тон его ровен, но беспощаден): А кому-то лучше и не быть. Ты живешь совсем не прекрасно, ты все время врешь самой себе. День за днем ты ищешь какого-то заработка, хватаешься то за одно, то за другое, мечешься от мужчины к мужчине - прекрасная жизнь! И ничего у тебя не выходит, а мужчины удирают а Тэлесси. Может, ты еще и сама купила ему билет?
      Вопрос задан просто в насмешку, но изумленно раскрывшийся рот Гитель служит утвердительным ответом.
      Бог мой, ты и вправду заплатила за билет! Ты оплачиваешь дорогу, и всякая мразь норовит проехаться на дармовщину. А ты никак не можешь понять, почему эти прогулочки кончаются так быстро, верно? Я тебе скажу, почему. Когда человек протягивает тебе руку, ты кладешь в нее подаяние. Уж лучше бы ты в нее плевала! Они берут от тебя, что им нужно, и выходят на следующей станции. Сколько их переспало с тобой по пути? Двадцать пять? (ждет) Пятьдесят?
      Гитель молча смотрит на него расширенными глазами, но он неумолим.
      Пятьсот? Это уже не игрушки, ты не девчонка, ты на грани кошмара, и ты одна на всем белом свете. Кому до тебя дело, кроме меня? Не плюй мне в руку, Гитель, даже если ты не понимаешь, как она тебе нужна. И хоть раз в жизни потребуй чего-то от человека, потребуй по-настоящему, тогда, быть может, случится то, чего ты и не ждешь.
      Пауза. Гитель, побледневшая, смотрит на него пристально, но не отвечает. Голос Джерри суров.
      Ты поняла меня?
      ГИТЕЛЬ (срывающимся голосом): Да... (но тут же, преодолев смятение, усмехается) Ты просто отличный адвокат, Джерри, зря ты скромничаешь! Можешь спокойно сдавать экзамен.
      ДЖЕРРИ: Ты не поняла ни единого слова...
      ГИТЕЛЬ: Прекрасно все поняла и, ей-богу, на месте присяжных заседателей я бы упекла себя за решетку лет на пять! (встает и хочет пройти в кухню)
      ДЖЕРРИ (хватает ее за руку выше локтя): Я ведь не шучу!
      ГИТЕЛЬ: Что тебе от меня нужно? Пусти!
      ДЖЕРРИ: Ты должна нуждаться в чьей-то поддержке!
      ГИТЕЛЬ: Пусти, Джерри, мне больно...
      ДЖЕРРИ: Тебе нужна поддержка, слышишь?
      ГИТЕЛЬ: Зачем? Пусти, а то я закричу.
      ДЖЕРРИ: Не закричишь. Ты...
      ГИТЕЛЬ: Помогите!
      Джерри отпускает ее. Она, спотыкаясь, отходит. От боли на глазах у нее выступили слезы. Осматривает руки.
      ДЖЕРРИ: Сумасшедшая! Сейчас кто-нибудь прибежит!
      ГИТЕЛЬ: Не прибежит, это - Нью-Йорк. (показывает ему руки. Голос ее дрожит) Смотри, медведь долговязый, я буду вся в синяках. Надо мне поскорее уносить ноги, пока ты меня не избил.
      ДЖЕРРИ: "Избил"... Этого ты привыкла ожидать от своих любовников?
      ГИТЕЛЬ: Я привыкла ожидать самого худшего! От мужчины я всегда жду самого худшего! (еле сдерживая слезы) Почему же ты не подошел к телефону, если ты такой сильный?
      ДЖЕРРИ: А ты этого хочешь?
      ГИТЕЛЬ: Я не знаю своих прав, это трудный вопрос: зачем я буду подставлять свою голову под удар...
      ДЖЕРРИ (непреклонно): Ты хочешь?
      ГИТЕЛЬ: Я тоже непременно достану себе работу. Неужели это такое преступление? Только потому, что... я... (слезы, наконец, хлынули у нее из глаз; она отворачивается, стараясь скрыть их, но безуспешно)
      ДЖЕРРИ (растрогано): Гитель... прости, я сам не знаю, что наговорил.
      ГИТЕЛЬ (круто обернувшись к нему): Ладно, ладно - хоть плачь, хоть кричи до бесчувствия, все равно никто не придет. На кого я могу рассчитывать, кроме самой себя?
      ДЖЕРРИ: На меня, Гитель.
      Звонит телефон. Джерри смотрит на него, но не двигается с места. Гитель сдерживает рыдания и ждет, что будет дальше. Снова звонок.
      ГИТЕЛЬ: Эх, ты! Положись на тебя - и угодишь в глубокую яму где-нибудь в штате Невада. (подходит к столу и хочет потушить сигарету в пепельнице)
      ДЖЕРРИ (перехватывает у нее сигарету и идет к телефону, берет трубку): Да?.. Да, я... Хорошо. (Ждет, пока его соединят)
      Гитель стоит неподвижно.
      (глубоко затягивается сигаретой - это ему сейчас необходимо. Услышав голос в трубке, он резко вскидывает голову) Здравствуй, Тесс... (тон его становится подчеркнуто небрежным) Нет, и в прошлый и в позапрошлый раз мне просто не хотелось разговаривать с тобой. Сейчас я говорю потому, что меня очень просили... Это что, женская интуиция?.. Да, ты права, это она просила...
      Гитель начинает бесшумно убирать со стола, уносит тарелки в кухню.
      ...Ее зовут Гитель... Да, очень... Я не собираюсь оставаться холостяком до конца моих дней, и тебе это счастья не прибавит. А год холостяцкой жизни в вашем доме мне тоже счастья не прибавил... Насчет развода? (иронически) Жаль, что я не могу защищать твои интересы в суде, это было бы сущим удовольствием. А для себя я бы нанял самого лучшего адвоката, чтобы выкачать из твоего отца побольше денег... (с раздражением) Пусть он запихнет их себе в... сейф. Если мне понадобятся деньги, я их заработаю... Да, работа у меня есть, сегодня я договорился. Девушка, квартира, работа - все условия для новой жизни... Я не намерен протестовать против развода. Скажи Люциану, пусть подает, когда хочет, я пришлю согласие. Чем скорее, тем лучше... А я вовсе не заинтересован в сохранении дружбы с тобой и твоим женихом, придется вам довольствоваться друг другом... (сквозь зубы) Тесс, ты думаешь, что вонзив в человека нож, ты можешь оставить по себе хорошие воспоминания? (следя за сигаретой, которую он курит, мы видим, чего стоит ему этот разговор. Он сдерживает себя изо всех сил. Устало) Тесс, неужели ты позвонила мне с другого конца континента, чтобы спросить о мебели?.. Ну, если дом полон призраков, подожги его, а страховку разделим пополам...
      Гитель входит и убирает со стола остатки обеда.
      (его голос срывается) Я не бесчувственный, я просто не хочу, чтобы и меня преследовали призраки. Боже мой, ты ведь уже сделала выбор, перестань же держать рукой мое сердце!..
      Гитель застывает при этих словах.
      (закрывает глаза от душевной боли) Тесс... не надо... прошу тебя... (их разъединяют. Джерри смотрит на трубку и медленно кладет ее на место; он весь в поту, на глазах у него слезы, он затягивается сигаретой, руки его дрожат. Он не смотрит на Гитель. Гитель пальцами тушит свечи на столе - сначала одну, потом другую. Комната освещена теперь только светом, падающим из кухни. Гитель молча ложится на тахту лицом вниз и не шевелится)
      Гитель!
      Гитель не отвечает.
      (подходит и кладет руку ей на голову)
      Гитель порывисто отстраняется.
      Гитель, я...
      ГИТЕЛЬ (внезапно): Это вовсе не то, что ты думаешь.
      ДЖЕРРИ: Ты о чем?
      ГИТЕЛЬ: Ларри говорит, что тот клуб, где мы хотели устроить свой концерт, требует шестьсот двадцать пять монет за вечер. А я не могу заплатить даже шестидесяти долларов в месяц за паршивый чердак!
      Снова молчание.
      ДЖЕРРИ (нетвердым голосом): Нет, мы не птицы, чтобы цепенеть от взгляда змеи. (дергает шнур верхней лампы, комнату заливает яркий свет. Стоит в нерешительности) Гитель! Обернись! Пожалуйста.
      Гитель не шевелится.
      Посмотри на меня.
      Гитель слегка поворачивает голову и смотрит на него блестящими глазами.
      Не притворяйся. Тебе больно и не надо скрывать.
      ГИТЕЛЬ: Что-что?
      ДЖЕРРИ: Ведь я могу... утонуть в этом колодце. Ты мне нужна.
      ГИТЕЛЬ: Зачем?
      ДЖЕРРИ: Мне нужно ухватиться за чью-то руку. Как я выкарабкаюсь без тебя, где найду... опору, для кого буду работать, что строить? Я здесь в тюрьме, и я... во мне что-то надломилось. Гитель, скажи, что я тебе нужен. Хотя бы, чтобы снять паршивый чердак.
      ГИТЕЛЬ (долго смотрит на него, потом говорит чуть слышно): Конечно, мне больно. Ведь мне ты этого никогда не скажешь.
      ДЖЕРРИ: Чего?
      ГИТЕЛЬ: Что я... держу в руке твое сердце.
      Пауза.
      ДЖЕРРИ: Гитель, сделай хоть шаг мне навстречу.
      ГИТЕЛЬ (криво улыбнувшись): Иными словами, пойти с тобой посмотреть чердак, да? Ладно. Да потуши же этот проклятый свет!
      Джерри дергает за шнур.
      Иди сюда, корнишон несчастный!
      Джерри подходит, она обвивает его шею руками и привлекает к себе; и для каждого объятия другого - как гавань, как убежище, как благотворное тепло оранжереи.
      Картина вторая.
      Обе комнаты.
      Прошло несколько недель. Полдень холодного декабрьского дня. Обе комнаты отапливаются; у Гитель горит газовый камин, прикрепленный к стене, у Джерри - новая керосиновая печка, стоящая в центре. Комната Гитель пуста, дверь распахнута настежь. Джерри лежит на кушетке среди вороха каких-то бумаг и говорит по телефону, прижав трубку к уху плечом.
      ДЖЕРРИ: Да... Это такой же спорный вопрос, как в деле Мак-Каллера против Айовской компании перевозок, если только истец является грузополучателем... Правильно, они апеллировали и апелляция была удовлетворена. Но при всем том у этой бражки мало шансов поживиться за его счет, мистер Таубмен. Я думаю, что... Да?.. Хорошо, буду называть вас Фрэнком. Так вот, Фрэнк, мне думается, что в данном случае не может быть и речи об уплате... Вы правы, пришлось перевернуть все их дело вверх ногами, а эта позиция всегда открывает новую точку зрения на предмет... Гм, спасибо... Нет, это для меня сущая неожиданность, что я вдруг оказался экспертом в среднезападной юриспруденции... Я понимаю, что это доказывает, - это доказывает, что экспертом может быть любой болван, которого занесло далеко от дома...
      В комнате Гитель звонит телефон.
      Нет, сдавать квалификационный экзамен для меня все равно, что дать продолбить себе дырку в черепе, - зачем, собственно?.. Почему они должны принять меня в коллегию по поручительству?.. Да, я знаю, как это делается: вы даете поручительство, я предоставляю полный грузовик свидетельств из Небраски. Вероятно, я смогу добыть свидетельства, хотя насчет грузовика сомневаюсь... Если это избавит меня от экзамена, то конечно. Только чего ради вы будете давать за меня поручительство?.. Постоянная работа... понимаю... И сколько они будут мне платить? Так, символически... Шесть с половиной тысяч чего?... Двухдолларовых бумажек?.. Маловато, мистер... то есть Фрэнк. Если я стою того, чтобы приглашать меня на постоянную работу, значит, цена мне по крайней мере семь с половиной, а если меня предварительно еще и распнут, то и все восемь, так что надо начинать разговор с девяти...
      В комнате Гитель опять звонит телефон.
      Я говорю совершенно серьезно, я не жажду, чтобы меня распинали... Нет, не на кресте, а на квалификационном экзамене. Если вы согласны дать мне поручительство, я постараюсь раздобыть в Омахе свидетельства...
      В это время Гитель, в бесформенном халате, вбегает из передней в комнату и бросается к телефону. У нее пышные белые усы - это крем для обесцвечивания волос. Чувствуется, что она чем-то подавлена.
      ГИТЕЛЬ: Да, алло!.. А, Софи, здорово...
      ДЖЕРРИ (взглянув на часы): ...Да, я смогу взять такси...
      ГИТЕЛЬ: ... Хорошо, что ты позвонила. Слушай, сколько времени надо держать эту пакость? Я похожа на старичка полковника из Кентукки...
      ДЖЕРРИ: ...Нет, все равно я собирался привезти после завтрака выписки дел Картона...
      ГИТЕЛЬ: ...Ужасно щиплет...
      ДЖЕРРИ: ...Ладно, значит, в баре Сент-Реджис в четверть...
      ГИТЕЛЬ: ...Какой старый знакомый?.. Сэм?..
      ДЖЕРРИ: ...Да. Ну, до скорой встречи. (кладет трубку, смотрит на часы и набирает номер)
      ГИТЕЛЬ: ...Зачем же ты сказала ему, что это всерьез и надолго? То есть, откуда ты знаешь, что это всерьез и надолго, когда я и сама не знаю?.. Ну и пошли их ко всем чертям... Нет, ничем не расстроена. А что, у меня расстроенный голос?
      ДЖЕРРИ (в трубке сигналы "занято"): Ну, ясно - Софи повисла на телефоне. (кладет трубку и выходит за дверь)
      ГИТЕЛЬ: ...Сказать по правде, живот, конечно, побаливает... Нет, все прелестно... О, она выходит замуж за другого... Ну уж не знаю, как меня угораздило встрять в эту путаницу, но в общем это не такая уж путаница... Нет, Уолли был совсем другой... Милтон тоже был совсем другой... Какой Макс? (потянувшись за кружкой молока, отпивает несколько глотков) Слушай, разве кто-нибудь из них нанимал мне чердак?.. Ну да, тот действительно приводил ко мне какого-то мистера Гудбара и взял у меня взаймы семьдесят четыре доллара, только я их и видела! Дело в том, что я - прирожденная жертва. Дожила почти до тридцати лет и только теперь об этом узнала...
      Джерри снова входит в свою комнату, перебирая пачку писем, среди которых небольшой голубой конверт. Бросив куда попало остальные письма, Джерри вскрывает конверт и начинает читать. Он встревожен.
      ГИТЕЛЬ: ...Кто же против того, чтобы это было всерьез и надолго?.. Ты что, думаешь, я совсем с ума сошла? Тащить его в гости к маме? Да он тут же удерет из Нью-Йорка на первом попавшемся воздушном шаре!.. Ты не понимаешь он, например, играет в гольф. Я еще не знала никого, кто бы играл в гольф... Много ты понимаешь!.. Он все успевает и все умеет! Целый день сидит и решает свои судебные головоломки, а вечером приходит ко мне на чердак и подметает там пол. Как тебе это нравится?.. Конечно! В этом месяце я выручила за чердак двадцать два доллара, и еще Молли хочет вести там детский балетный класс, она начнет на этой неделе...
      ДЖЕРРИ (взглянув на часы, идет к телефону и набирает номер - одну цифру): Междугородняя?.. Мне нужно вызвать Омаху, штат Небраска, телефон Атлантик 5-75-6...
      ГИТЕЛЬ (уныло): Да, я работаю над концертной программой... Ну, стараюсь, во всяком случае...
      ДЖЕРРИ: Мой телефон - Алгонкин 4-60-99...
      ГИТЕЛЬ: ...Трудно начинать снова после такого перерыва, понимаешь...
      ДЖЕРРИ: ...Да, буду ждать. (кладет трубку, подносит письмо к лицу и с тоской вдыхает его запах)
      ГИТЕЛЬ: ...Может, я вместо того займусь гольфом... Конечно, он с ней говорит по телефону... Насчет развода. Она сама не знает, чего хочет... Софи, это я велела ему говорить с ней по телефону, что ты плетешь!.. Софи, от тебя, ей-богу, с ума можно сойти!.. Потому что ты меня изводишь, вот что!.. Ну, так не будь мне другом, будь врагом, только не приставай ко мне! (со злостью бросает трубку, но тут же снова набирает номер)
      Не успевает набрать последнюю цифру, как в комнате Джерри звонит телефон.
      ДЖЕРРИ: Да?.. Спасибо.
      ГИТЕЛЬ (в трубке сигналы "занято"): А, черт! (положив трубку, берет одежду и уходит в ванную)
      ДЖЕРРИ: Привет, Рут. Хозяин у себя? Скажи, что его просит зять... Тот, который в отставке... Спасибо, Рут, я тоже скучаю по вам и остальным... Здравствуйте, Люциан, как живете? Только ради бога не отвечайте на этот вопрос... (отводит трубку от уха) Нет, благодарю, работа у меня есть, мне даже предложили вступить в нью-йоркскую коллегию адвокатов без квалификационного экзамена, по поручительству... Разумеется, скажите Тесс. Она думает, что у меня на плечах только ее голова... Я звоню, чтобы узнать о ней. Я получил от нее письмо со штемпелем Сент-Джо. Что она делает в Сент-Джо?.. (отводит трубку от уха) Не могло же письмо само приехать туда и отправить себя по почте. Я ей недавно звонил домой, никто не ответил. Когда вы ее видели, Люциан?.. Куда уехала на три дня?.. Просто кататься на машине?.. Вам следовало бы уделять ей больше времени; лучше уж вы, чем никого... Слушайте, не обязательно проявлять заботливость таким громовым голосом. Говорить с вами по телефону - все равно что упражняться с гирями... (отводит трубку от уха) Деньги - это еще не все. Я многое могу сказать вам по этому поводу, когда-нибудь специально позвоню вам за ваш счет... Нет, с ней не все в порядке, это чувствуется между строк... Какая девушка?.. Конечно, у меня есть тут девушка, я сообщил об этом Тесс... Вы хотите сказать, что именно с тех пор она так... Опустошена? Почему?.. Боже мой. Люциан, я ждал год, целый год, пока у меня не осталось ни грамма самоуважения! Ни одного грамма! И я почувствовал, что погибаю... Она так и сказала - брошена?.. Интересно, как это можно бросить невесту другого человека? Передайте ей, что я приеду на свадьбу... Люциан, слушайте! Присматривайте за ней, хорошо? Я для того и позвонил, чтобы сказать вам это... И передайте ей привет...
      Гитель входит в комнату уже одетая. Джерри кладет трубку, хватает пальто, шляпу и портфель, смотрит на часы и торопливо набирает номер по телефону. Гитель тоже снимает трубку и набирает номер, и Джерри слышит сигнал "занято".
      ДЖЕРРИ: А, черт! (бросает трубку и выбегает из комнаты)
      Его телефон звонит раз, другой. Гитель в своей комнате, проложив трубку к уху, смотрит на аппарат с нарастающим негодованием. После третьего звонка Джерри вбегает в свою комнату, берет трубку и слышит голос Гитель, которая говорит самой себе.
      ГИТЕЛЬ: С ума сойти, ты же только что был дома!
      ДЖЕРРИ: Я дома.
      ГИТЕЛЬ: О, Джерри!
      ДЖЕРРИ: Я звонил тебе два раза. Неужели у Софи не дела поважнее, чем болтать с тобой?
      ГИТЕЛЬ: Очевидно, нет. А я звонила тебе три раза. С кем ты столько времени молол языком?
      ДЖЕРРИ: Я говорил с Омахой.
      ГИТЕЛЬ: Как, опять?
      ДЖЕРРИ (после паузы): Что значит - опять? Я получил странное письмо от Тесс, она...
      ГИТЕЛЬ: Ты спрашивал ее о разводе?
      ДЖЕРРИ: Нет. Я говорил с Люцианом и не успел спросить. С Тесс что-то неладно, ее отец говорит, что она...
      ГИТЕЛЬ (торопливо): Джерри, я должна бежать на чердак. Мне некогда, говори скорее, зачем ты мне звонил?
      ДЖЕРРИ: По-моему, это ты мне позвонила.
      ГИТЕЛЬ: Кто, я?
      ДЖЕРРИ: Ну, не важно. Я звонил Люциану потому, что надо было узнать, что же там происходит. Он говорит, что Тесс прячется от всех и никого не хочет видеть...
      ГИТЕЛЬ: Джерри, я спешу, позвони мне завтра.
      ДЖЕРРИ (немного растерявшись): Почему не сегодня вечером?
      ГИТЕЛЬ: Я оттуда поеду прямо к маме - сегодня пятница.
      ДЖЕРРИ: А что такого особенного у мамы в пятницу?
      ГИТЕЛЬ: Фаршированная рыба. Прощай!
      ДЖЕРРИ (протестующе): Постой, ведь мы же с тобой условились...
      Но Гитель уже повесила трубку.
      (глядя на умолкший телефон, упавшим голосом доканчивает) ...пообедать. (еще секунда и он тоже кладет трубку)
      Гитель медленно отходит от телефона; Джерри смотрит на часы обоим не хочется уходить. Гитель останавливается, Джерри медлит у телефона; их одолевает искушение позвонить еще раз. Секунда грустного раздумья, и оба уходят в противоположных направлениях.
      Картина третья.
      Комната Гитель.
      Сейчас уже февраль, поздний субботний вечер; в обеих комнатах темно, и на стенах мелькают отсветы огней ночного заснеженного города. Комнаты пусты; затем в комнате Гитель слышится звук поворачиваемого ключа, входная дверь распахивается и на пороге виден силуэт Гитель, неподвижный и одинокий. Некоторое время она стоит, прислонясь всем телом к дверному косяку, потом, сделав над собой усилие, отталкивается и неуверенным шагом входит в комнату. В волосах ее и на пальто блестят снежинки. Она роняет сумочку на пол, ощупью при тусклом свете, падающем с лестничной площадки, обходит тахту и в кухне наливает в стакан воды из крана. Жадно выпив, наливает второй стакан, пьет, потом возвращается в комнату и садится на тахту, опустив голову на руки. Немного погодя зажигает настольную лампу, берет записную книжку и, найдя нужный номер, набирает его.
      ГИТЕЛЬ (голос у нее усталый, нетвердый): Можно доктора Сегена?.. Что значит - кто? Я говорю, а кто вы?.. То есть это действительно квартира доктора Сегена или вам вздумалось меня разыграть?.. Тогда нельзя ли позвать доктора Сегена?.. Да, очень срочно... Гитель Моска, я у него лечилась. Передайте ему, пожалуйста, что мне очень плохо... Мой телефон - Кэнел 6-20-98... Спасибо. (кладет трубку и, не снимая пальто, валится на тахту. Свет лампы бьет ей в лицо; она, не глядя, нащупывает выключатель и тушит ее. Лежит в темноте, локтем прикрыв лицо)
      На лестничной площадке появляется Джерри, в пальто и шляпе. Он молча подходит к двери и останавливается на пороге. На его плечах и шляпе толстый слой снега. Заметив на полу сумку Гитель, поднимает ее; видит ключ, торчащий в замке, выдергивает его.
      (услышав этот звук, испуганно приподнимается на локте) А, Джерри, здорово! Ты что, с неба упал?
      Джерри угрюмо смотрит на нее.
      (веселым, почти игривым тоном) Как ваша вечеринка? Тебе было весело?